I

Погода была такая ненастная, что как говорил, обожаемый всеми детьми, учитель истории дед Миша — пятидесятилетний белорус, один из немногих, оставшихся в живых, после побега из лагеря архонтов: «В такую погоду, даже акремонца на улицу не выгонишь».

Дождь лился нескончаемым потоком уже третий день, что в принципе было понятно, так как была зима, но столько жидкости обычно падало с неба за весь месячный зимний период. Влажность стояла такая, что камуфляж Юры намок еще до того как они с напарниками добрались до сторожевого поста на границе территории людей и акремонцев.

Юрка злился сам на себя. Он должен был идти в наряд только через месяц, так как он и Давид, будучи медицинскими специалистами, дежурили на охране границ раз в три месяца, но за последнюю неделю вылазки акремонцев активизировались и участились их нападения на посты наблюдения. Именно вчера было ранено в бою несколько бойцов разведки и патрули были усиленны по внутреннему периметру и там где были вкопаны в землю танки. Соответственно очередь дежурств сдвинулась, и в дозор должен был идти Давид, который сославшись на срочные дела, попросил Юрку его заменить.

Юра знал, что его срочные дела зовут Мелисой. Шестнадцатилетняя смазливая китаянка дарила свою любовь всем мужчинам без разбора, успев родить в пятнадцать лет ребенка, но Давид испытывал к ней определенные чувства и взял над ней опеку, пытаясь ее вылечить от алкоголизма, к которому ее приспособила Камила. Но в отличие от крепкой здоровьем Камилы, Мелиса была худосочной и от маленькой дозы самогона, изготовленного той же Камилой, сразу падала под стол.

По своей доброте душевной, из-за которой неоднократно страдал, Юра согласился на замену, однако об этом очень сильно пожалел, когда пришел в оружейную комнату для получения автомата перед заступлением в дозор. На сторожевую вышку он шел в ночную смену со старым военным ветераном по имени Альбо, проживавшим до нашествия архонтов на территории Эстонии, и своим погодкой Димой Гошкевичем.

В отличие от опытного и молчаливого Альбо, который всегда думал, прежде чем, что то сделать, Дима был болтлив до безобразия. И все бы ничего, но у него была одна плохая особенность — любил потрепаться. Самое страшное было то, что все его истории были выдуманы. При беседе с кем либо, без разницы то ли с ребенком, то ли с одногодкой или с пожилым человеком, у него всегда были какие-то истории из жизни, которые он считал нужным рассказать. При этом каждый раз при рассказе одной и той же истории в течение дня — она менялась несколько раз и могла менять не только события, но и персонажей. Даже просто проходя мимо, Дима мог остановиться и встрять в разговор, начиная рассказ со слов: «А вот был случай» или «А я вот помню». Всего его фантастические рассказы всегда сводились к одному — «Ай, да я и молодец».

В шестнадцать лет по его же просьбе Диму записали в охотники. Специальные отряды выходили в лес на охоту, что бы использовать в пищу мясо диких животных, а не пускать под нож домашнюю скотину. Загонщики выстрелами из автоматов направляли дичь в нужном направлении, а там, в засадах, находились стрелки, которые использовали серпы для умерщвления бегущей на них добычи. Было непонятно почему подслеповатый Дима, видевший хорошо не дальше метра, попросился в охотники. Единственным его плюсом в данной профессии был невысокий рост, благодаря которому он идеально сливался с кустарниками. Ни разу на охоте он не убил ни одного животного. Отговорка была всегда одна из двух — он бежал и споткнулся, поэтому луч серпа ушел выше или ниже, или же споткнулось животное, и опять луч ушел в сторону. На охоте он если и успевал активировать луч, то убивал или дерево или куст.

Между собой в шутку охотники рассказывали историю о меткости Димы. Как однажды тот стоял в засаде и на него вышел лось. Дима смотрел мимо него вдаль, а лось смотрел на Диму. В итоге лосю надоело ждать, когда Гошкевич его разрубит серпом, и он плюнул ему в лицо, направившись дальше в лес. А Дима так и не понял, что это было, решив, что птицы стали слишком много гадить. Так это было или не так не известно, однако когда заметили, что загоняемые звери идут на запах только в сторону Димы, его перевели в загонщики. Кажется, ничего проще нету — иди и постреливай в воздух из автомата. Но в первую же загонку Дима потерялся в лесу и чуть не вышел к акремонцам. Теперь он участвовал только в разделке туш добычи, но истории о том, какой он великий охотник рассказывать не перестал.

Возвращаясь из планового дозора, истории Димы были всегда про то, как на них напал огромный отряд акремонцев и если бы не он, то уже бы весь город был пережеван клювами акремонцев и лишь благодаря его смекалке, отваге и находчивости этого удалось избежать. И о том, как он ростом в полтора метра, справился в рукопашную с десятью лицеклювами сразу.

А истории про то, какой он герой-любовник без усмешки слушать было невозможно. С его слов, от его красоты и харизмы все красивые девушки города сходили с ума и ложились под него штабелями. А однажды в дозоре на него напала акремонка и пыталась его изнасиловать, но он ее убил. Однако сверстники знали, что его единственный сексуальный опыт был с Джессикой, которой было без разницы с кем это делать, но даже она последнее время больше его не привечала.

Кто-то Диму игнорировал, кто-то старался избегать, а кто-то просто стоял и слушал, потому что опровергать его истории было бесполезно. Когда Диму уличали во лжи — тот уверенно пучеглазил глаза и, заплевывая слюной все на свете, доказывал правдивость своей истории, все больше и больше придумывая враки. Даже когда его ставили перед неопровержимыми доказательствами, тот нисколько не смущался и начинал новую историю. Дед Миша про него говорил: «Ему хоть сцы в глаза — все божья роса».

Штудируя пособие по психиатрии, Юра нашел название болезни Димы — «паталогический лжец» или «псевдология», однако об этом никому не распространялся, потому что и так все подозревали, что у него как немного в голове не в порядке.

Вот и теперь, двигаясь в темноте по мокрому лесу под проливным дождем, Дима, презирая основной закон разведчиков о соблюдении тишины, рассказывал историю о том, как он в прошлом дозоре повстречался с существом, о котором рассказывал ветеран разведки Лао.

II

Четыре года назад группа разведчиков из десяти человек пошла на танке в сторону юго-запада в обход территории акремонцев. Целью похода было отыскание лагеря выживших людей. С момента вторжения архонтов, все современные человеческие средства коммуникации были уничтожены, и выяснить, после восстания акремонцев, есть ли еще очаги человеческой цивилизации было невозможно. Единственные источники связи в городе были проводные аппараты внутри бункера и коммуникаторы связи в танках, которые могли принимать сигнал без спутника на расстоянии только до трех тысяч километров. Периодически, с того момента, как в город пригнали несколько танков их использовали для прощупывания пространства источников каких-либо сигналов, но каждый раз в ответ была только тишина. В целях экономии водородного топлива было решено эти попытки прекратить.

В тот день проводили обучение первого пополнения в рядах разведчиков из числа первого поколения детей, родившихся в бункере. Юрка, будучи определенным к медицинскому делу, с завистью наблюдал, как его сверстники учатся управлять огромной махиной, которая с легкостью передвигалась как по суше, так и по воде. Специально для наработки практики у молодежи и была откопана боевая машина с одного из постов. Особенно обидно Юре было то, что лучшим учеником в группе новобранцев была Шарлин — одна из самых красивых девушек города, к которой по ночам он ходил очень часто и некоторые считали, что они пара. Однако с момента определения ее в ряды разведчиков Шарлин стала пренебрежительно относиться к Юре, ссылаясь на то, что она не может себе позволить иметь отношения не с воином.

Именно в тот день коммуникатор связи в танке ожил и они узнали, что есть выжившие люди кроме них. Видеосигнала не было, но отлично шел звуковой сигнал, который им поведал, что с ними говорит старший инженер связи по имени Аскольд. Он сообщил, что около пятидесяти тысяч человек находятся в одном из городов-поселений, освобожденных от архонтов и акремонцев. Город называется Озерск и располагается в районе озера Байкал. Озерск сконцентрировал в себе беженцев, выживших после восстания, с окрестных лагерей. Он же сообщил, что главным у них человек по имени Амбросий, который владеет технологиями архонтов, и они используют их технику по своему усмотрению, однако летательных аппаратов у них нет и добраться по воздуху до других источников человеческой цивилизации они не могут, а передвигаться наземным транспортом очень опасно.

Где еще остались очаги человеческой цивилизации и почему передвигаться по земле опасно, выяснить так и не удалось, потому что именно в этот момент водородный элемент в учебном танке исчерпал свой ресурс. Пока принесли новый элемент и установили в блок питания, прошло около пятнадцати минут. К сожалению как не настраивали коммуникатор на связь Аскольд больше не выходил.

Айдамир Рашидович — командир разведывательного батальона, который корил себя за то, что в целях экономии для учебы езды на танке использовал почти разряженный элемент, вызвался возглавить лично отряд, снаряженный для поиска города, представитель которого вышел на связь. Несколько дней было потрачено на проработку маршрута по старым виртуальным картам, которые удалось обнаружить в памяти компьютерных накопителей, имевшихся в наличии в активах города. Специалисты из числа совета города просчитали, что топлива на складах бункера, обеспечивающего работу генераторов, питавших все системы жизнеобеспечения, осталось на несколько лет. Также учли и то, что из-за активного прироста населения за счет новорожденных, ресурсы могут закончиться и намного раньше. Если станут генераторы, то система воздухоснабжения и водообеспечения бункера перестанет функционировать. Тогда придется большой части города селиться на поверхности, а это, учитывая соседство с лицеклювыми, весьма небезопасно. Поэтому за отправку экспедиции положительно высказались все члены совета города.

Отправился отряд, в котором был Лао, утром на рассвете на том же танке, через коммуникатор которого вышли на связь с Озерском. В том отряде был и единственный новобранец — Шарлин, которая, как, оказалось, управляла танком намного виртуозней, чем некоторые опытные ветераны разведки. Конечно, всем было понятно, что ее взяли еще и потому, что к ней симпатизировал Айдамир Рашидович. Вместимость танка была двенадцать человек, но пошло только десять, разместив на свободном пространстве запасы питания и дополнительное вооружение из двух гранатометов и цинка, особо ценных свето-шумовых гранат. Ценность этих гранат заключалось в том, что при их взрыве в толпе акремонцев, те на несколько секунд впадали в ступор, а потом в их рядах начиналась дезорганизация и они просто беспорядочно разбегались, испуганно чирикая как дикие воробьи. К сожалению этих припасов, в бункере, в отличие от патронов к автоматам и пистолетам, было мало — всего лишь несколько цинков.

Утро было прекрасное. В бирюзовом небе ярко светило солнышко и во всю жизнерадостно щебетали птахи, словно предвещая начало новой сытой и безопасной жизни. В этом были уверены все жители города, вышедшие провожать экспедицию.

Связь с отрядом пропала через сутки. Последним сообщением из коммуникатора стал отчет о том, что они без происшествий прошли уже тысячу километров и приближаются к небольшой речушке. Спустя два часа в условленное время отряд не вышел на связь. Бесплодными были и все остальные попытки установить контакт с разведчиками. Через неделю надежда на то, что отряд выйдет на связь, окончательно угасла.

Только спустя месяц к одному из сторожевых постов вышел израненный с головы до ног и с одним лишь серпом в руках, изможденный и полностью поседевший Лао. Проспав около двух суток беспробудным сном, Лао рассказал о событиях, случившихся после их отбытия.

Все шло по плану. Небольшие группы акремонцев, встречавшиеся им по пути, не рисковали приближаться к танку, и они уверенно шли, сминая под себя преграды из бурелома и деревьев, которые было невозможно обойти. Рельсовую пушку использовали только однажды, когда на их пути возник завал из огромных камней. Разметав в сторону преграду всего лишь с двух выстрелов, они пошли дальше, питаясь сухим пайком и справляя естественные надобности в специальном отсеке танка, предусмотренным его рачительными разработчиками в случае длительного перехода. Используя воздушную подушку, они без труда прошли через неширокую речушку, о которой они сообщили на последнем сеансе связи.

Затем началась неприятности. Было уже утро. Видимость была прекрасная. Двигались, используя только наружные камеры трансляции панорамы, которые давали прекрасный обзор местности на триста шестьдесят градусов. Смутные тени, проносившиеся рядом, заметили не сразу, а когда заметили, было уже поздно. Поначалу решили, что это акремонцы следят за ними, но когда активировали тепловизор, то не обнаружили никакого излучения характерного для акремонцев. Только в инфракрасном спектре успели заметить странное создание с человеческими чертами, но с невероятно длинными руками. Айдамир Рашидович приказал снизить скорость и быть готовым использовать активную броневую защиту, которая при активации выбрасывала сгусток раскаленной плазмы и сжигала все живое в радиусе пяти метров от себя. Поначалу они слышали глухие стуки о броню и видели лишь быстро двигавшиеся тени, которые шли параллельным курсом на скорости пятьдесят километров в час.

Как это создание оказалось, внутри наглухо задраенного и изолированного от внешней среды танка, понять никто не успел. Единственное, что успели почувствовать члены команды — это леденящий ужас по всему телу и покалывание в затылке. Материализовавшись прямо из воздуха в салоне бронемашины, невероятно худое создание с серой кожей и непропорционально вытянутой головой с ушами, едва заметным движением руки сняло прекрасную голову Шарлин с ее плеч. У нее изо рта с кровавым бульканьем еще вырывался крик, а без головы был уже второй член экипажа. Тело Шарлин завалилось на бок, и танк пошел в неуправляемом зигзаге сам по себе. В этот момент не растерялся только Айдамир Рашидович. Горец, откинув фиксаторы кресла, вскочил, выхватил нож и коротким резким ударом отсек созданию голову, которая откатилась под ноги к Лао.

За доли секунды тот рассмотрел, что голова схожа с человеческой, но тройной ряд тонких как иглы клыков во рту, четыре щели на месте носа, острые уши и желтые кошачьи глаза, выдавали создание не земного происхождения.

Дальше началось кровавое месиво. В салоне оказалось еще трое созданий, которые в миг просто изорвали в клочья своими руками еще шестерых бойцов. В живых оставались только Лао и Айдамир Рашидович. Одно из созданий вцепилось зубами в правую подмышечную впадину Лао, с легкостью перекусив фиксаторный рычаг кресла, предусмотренный как ремень безопасности. Лао почувствовал, что его кровь в невероятной быстротой уходит из тела прямо в рот чудовищу. То, что он был левша, и спасло ему жизнь. Будучи заблокированным в кресле фиксаторами в полулежащем состоянии, он не мог дотянуться до серпа, висящего у него на поясе. Тогда он левой рукой выхватил длинную декоративную шпильку из волос головы Шарлин, мастерски изготовленную вручную городскими умельцами из рогов оленя, и воткнул созданию в ухо. Заколка вошла как в яблочный пирог и, не встретив какого-либо препятствия, с хлюпаньем вышла с другой стороны головы. Создание издало низкий свист, неприятно резанувший по барабанным перепонкам, и, закрутившись на месте, упало в ногах Лао в конвульсиях. В это время оставшиеся две серые твари, как пиявки присосались с двух сторон к Айдамиру Рашидовичу, и Лао прямо видел, как тот бледнеет на глазах от потери крови. Умирая, он ногой дотянулся до консоли управления и активировал функцию экстренной эвакуации. В тот же миг кресло Лао закрылось прозрачным защитным латексным кожухом и его выбросило из салона на несколько десятков метров позади танка. Еще несколько секунд его по инерции несло как мяч от одного дерева к другому, а потом раздался взрыв, придавший его кожуху еще большое ускорение. Освободившись от плотных объятий кожуха, Лао наблюдал зарево огромного пожара в том месте, где еще несколько минут назад находился танк. Айдамир ухитрился запустить процесс самоуничтожения, тем самым дав возможность Лао спастись.

Потом был многодневный переход по тайге до города. Передвигался Лао по ночам и питался только подножным кормом, потому что кроме серпа у него из оружия ничего не осталось.

Эту историю Юра слышал из уст первоисточника, потому что был приставлен к Лао наблюдать за его самочувствием и поэтому он присутствовал на совещании совета, где это все рассказал единственный выживший очевидец. Во время этого повествования Юра так живо представлял себе картину произошедшего, словно он тоже там присутствовал и даже почувствовал ледяное покалывание в затылке, когда Лао дошел в истории до момента появления чудовищ в салоне танка.

Теперь стали понятны слова представителя Озерска о том, что передвигаться по земле очень опасно. Осталось только не понятным, почему кровососы из-за реки не приходят на их территории и земли акремонцев. Выяснять этот вопрос никто не собирался и на совете было решено, что Озерск скорее всего, уничтожен кровососами, так как его представители в любом бы случае вышли на связь с ними. Тогда было принято решение вылазки по изучению прилегающих территорий в сторону реки, за которой погиб отряд Айдамира, прекратить и усилить дозоры на случай нападения кровососов, про которых рассказал Лао.

Не верить ему оснований не было и все сомнения отпали, когда члены совета воочию увидели раны на его подмышке, оставленные зубами чудовища. Сотни тоненьких отверстий в теле не хотели заживать и постоянно гноились. Просроченные антибиотики, хранившиеся на складе, были бессильны против инопланетных бацилл. Скорее всего, Лао бы умер, но Давиду, тщательно изучавшему в лаборатории нагноения с его ран, удалось синтезировать новый вид препарата, который в течение недели поставил его на ноги. Единственным побочным эффектом препарата явилось то, что он почти убил печень Лао и тот сам по себе, будучи с легким желтым оттенки кожи, превратился в человека цвета осеннего листа.

III

— Стою я на вышке ночью, — разглагольствовал Дима: — и чувствую как ледяной мороз пробирается по коже. Смотрю я в лес, а там вдалеке какие-то тени мельтешат. Я, конечно, не растерялся, а вот Генрих, хоть он и старый воин, а в штаны наложил.

— Не мог Генрих в штаны наложить. Я с ним во многих вылазках был и столько акремонцев мы с ним положили, что не счесть, — усмехаясь себе в усы, перебил рассказ Димы Альбо.

— А в тот раз испугался, а я нет. Стою и думаю, что надо тварь подпустить поближе. Смотрю, а она все ближе и ближе и от дерева к дереву. Я стою: «Не брат, подойди ка ты поближе». У меня в руках только автомат был и нож за поясом. Пока Генрих стоял и думал, что делать я подпустил тварь почти к самой вышке и дал в нее рожок пуль, а ей хоть бы что. Тогда я схватил нож и кинул в нее. Клинок твари прямо в глаз и она с ним в глазу убежала. Вот теперь без ножа хожу.

— Странно, — сказал Альбо: — а мне Генрих рассказывал, что ты с перепугу на посту весь боезапас в ежа выпустил, а потом стоял и ножом ногти чистил, а когда Генрих вернулся с обхода, ты с перепугу нож и уронил в кусты, а потом его найти не смог.

— Не так все было. Придумывает твой Генрих, — начал пучить глаза Дима.

— Ну, может и не так, — дипломатично согласился Альбо, зная, что сейчас Дима в процессе убеждения заплюет слюной всех с ног до головы: — но лучше сейчас помолчать. Приближаемся к вышке.

Действительно впереди высилась пятнадцатиметровая каменная башня. Уже было почти темно, но силуэт вышки отчетливо просматривался на фоне массива кустарников.

— Кто? — раздался окрик из кустов.

— Ехали медведи на велосипеде, — ответил Альбо условленным паролем на эти сутки.

Пароли были всегда длинными, что бы можно было определить — человек отвечает тебе, или через переговорное устройство акремонец. Однажды был случай, когда отряд акремонцев захватил вышку, из-за чего не был подан сигнал тревоги. В результате нападавшие под покровом ночи беспрепятственно увели отару овец на свою территорию. О том, что акремонцы их обманули, успел поведать перед смертью почти разрубленный серпом пополам, один из стражей. С тех пор пароль составлял минимум одно предложение. Чем больше слов, тем больше шансов отличить человеческий голос от звуков переговорных устройств лицеклювых.

Суть сторожевых вышек была в том, что они были первым рубежом защиты на подступах к нагорью. Город был расположен в полукольце горного массива, где были установлены по периметру импульсные противовоздушные пушки и крупнокалиберные пулеметы старого образца из арсенала бункера. Сторожевых постов там было не много, так как нападения со стороны гор не опасались — акремонцы никогда не пытались взобраться на горы. Именно благодаря этому во время их массированной атаки, когда погибла мать Юры, защитники города смогли сгруппироваться возле резервного выхода из бункера на высоте пятисот метров и обрушить шквал автоматного огня на их головы, когда те находились на равнине у основных ворот бункера. Начав заниматься медициной, Юра после неоднократных вскрытий трупов акремонцев, пришел к выводу, что хоть у лицеклювых и было два сердца, но легочный пузырь был единственный и не большой, что не позволяло им дышать разреженным на высоте воздухом. Нехватка кислорода в организме синих пришельцев видимо была для них фатальна.

Но если со стороны склонов гор они атаковать не могли, то иногда делали это успешно со стороны лесного массива. При разработке дополнительных мер безопасности равнину на два километра очистили от растительности полностью. На их месте разбили плантации с овощами и зерновыми культурами. За ними шла сплошная лесополоса шириной в километр, которая служила естественной защитой против выветривания почвы, а также безопасным полигоном для сбора ягод и грибов. Со временем там оборудовали загоны для глухарей и рябчиков, мясо которых прекрасно заменяло жителям города курятину. Уже за этой лесополосой сразу располагались сторожевые вышки на расстоянии километра друг от друга в местах прямой видимости. Всего вышек было одиннадцать. От них на протяжении километра вглубь тайги растительность была также вырублена, что бы не мешать обзору с вышек. С высоты пятнадцати метров на километровом расстоянии все прекрасно просматривалось как днем, так и ночью. Если днем использовали обычные бинокли, то ночью пользовались приборами ночного видения из тех же складов бункера, которые хоть и давали нечеткую картинку, но все-таки отдельные детали рассмотреть было можно.

Армейских тактических радиостанций в запасниках бункера оказалось немного, к тому же аккумуляторные батареи почти не держали заряд, поэтому связь между сторожевыми вышками поддерживали при помощи световых сигналов в определенные промежутки времени, используя сигнальные фонари из технического комплекта танков, которые были предусмотрены для каждого члена экипажа. Элементы питания в них менять было не надо, а лишь раз в три месяца их помещали в специальные крепления под сиденьями в салоне танка и запускали двигатель. В течение пяти минут фонари полностью восстанавливали свой ресурс и их использовали дальше по назначению.

Если в установленное время сигнал с какой-либо вышки не подавался, значит, произошло нападение и пост уничтожен. Тогда подавался сигнал тревоги в городе и к вышке выдвигался вооруженный с ног до головы отряд из лучших бойцов города. К тому же сразу активировали танки, вкопанные на подступах непосредственно уже к городу, в которых тоже дежурили специально обученные разведчики.

Если же с вышки наблюдали, что к ним приближаются или уже прошли в сторону города отряды акремонцев, то подавалась сигнальная ракета и опять объявлялась тревога.

Таким образом сторожевые вышки были первым рубежом. За ними шла лесополоса питомника, в которой тоже посменно дежурили от десяти до пятнадцати отрядов по пять человек в каждом, задачей, которых было принять первыми бой и сдержать нападающих до прибытия специального отряда, а затем уже были танки, которые открывали бы огонь в случае приближения неприятеля непосредственно к городу.

— Альбо, это ты? — спросил из кустов голос.

— Да, дружище Салават, это я — ответил Альбо.

— Все смена, — сказал Салават, пятидесятилетний бородатый крепыш, и вышел из кустов.

Откинулся металлический люк и из башни вышли двое шестнадцатилетних парней по имени Виктор и Николас из недавнего пополнения.

— Как тут? — спросил Альбо.

— Тишина. И не слышно никого было и не видно. Нормально отстояли. Принимай смену. Фонарь работает исправно, еды вам никакой не оставили. Все мы пошли. Удачи. Кто тебя меняет утром? — напоследок спросил Салават.

— Карлос и у него в группе будет какая-то девчонка из пополнения.

— Везет ему, — вздохнул Салават и двинулся с Виктором и Николасом в кусты в направлении города, однако через секунду вернулся и шепотом на ухо Альбо сказал: — Ты пожалуйста проконтролирую того парнишу, — показал глазами на Диму Альбо: — а то две недели назад я его менял, он тогда был с Генрихом на седьмой вышке, так этот деятель вместо того, что бы сходить ночью в отхожее место в кусты, прямо возле вышки все позагаживал. На всю смену хватило о нем воспоминаний — нюхали и матерились.

Альбо тихо засмеялся и ответил:

— Хорошими бойцами не рождаются — ими становятся. Ничего придет время пообстреляется и будет лучшим.

— Ну, ну, — скептически хмыкнул Салават и ушел в кусты.

Первым в люк башни забрался Дима и, поднявшись на верхнюю площадку, схватил прибор ночного видения. За ним уже зашел Юра, а последним, закрыв из нутрии на засов дверь поднялся на верх Альбо.

— Без пятнадцати девять, — посмотрев на свои наручные часы, констатировал он: — так что еще двенадцать часов впереди. Ох… Что-то у меня плохое предчувствие. Смотрите в оба.

— Да ладно. Нормально все будет, — сказал Дима, с завистью глядя на наручные часы Альбо.

Часы были механические и изготовлены были в то время, когда создавался бункер. Юра искренне не понимал, зачем было необходимо воевать людям между собой, однако был рад, что в итоге эти приготовления к войне оказались полезными для их города. Помимо огромного запаса вооружения, обмундирования, продуктов питания и генераторов на складах нашли несколько десятков этих часов и значков. Было решено, что часы будут только у членов совета города и лучших воинов, которым давали их за боевые заслуги. Поначалу значки тоже вручали за смелость, но они никем не ценились и со временем их перестали использовать в качестве награды. А вот часы, самозаводящиеся несколько взмахами руки, на которой они находились, были мечтой любого новобранца. Единственной возможностью для них ими воспользоваться было заступление в дозор на вышку. Тогда часы выдавались одному из группы для контроля за своевременной подачей светового сигнала на соседние посты.

IV

Время, как это обычно бывает в дозоре, тягуче медленно начало свой отсчет. В прибор ночного видения смотрели по очереди по полчаса каждый. Пока один смотрел в прибор, остальные наблюдатели должны были использовать только свое зрение и слух. Дождь наконец-то утихомирился, и звенящая тишина опустилась на разделительную полосу между вышками и лесом, где начиналась нейтральная полоса между территориями людей и акремонцев. Тишину лишь изредка нарушали рыки каких-то ночных животных, доносившиеся, где то из густых зарослей непроглядной чащи.

Альбо уже два раза сигнализировал фонарем условленным кодом — три коротких, один длинный в установленное время и один раз выходил из башни, что бы пройтись по кустам, прилегавших к вышке со стороны питомника. Дима пытался что-то рассказывать о том, что какой он отличный стрелок, но Альбо грубо оборвал все его начинания. Небо было затянуто густой черной пеленой, и рассмотреть что-либо, даже в прибор ночного видения, было проблематично.

Отсмотрев в прибор первые полчаса и, передав его Альбо, Юрка поначалу рассматривал окрестности, потом по силуэтам, которые были видны при сигнализировании между вышками, пытался определить, кто из его одногодок стоит там, на посту, а затем начал разглядывать засечки, оставленные серпами акремонцев, которые в скоротечных боях пытались серпами разрушить укрепления. Их попытки заканчивались всегда неудачно. Для того что бы серп нанес какой-то серьезный урон необходимо было подойти минимум на двадцать метров, а это удавалось им очень редко. Импульсы серпа, посланные с большого расстояния, просто рассеивались и в лучшем случае оставляли небольшие засечки на каменных стенах вышек.

Хоть столкновения между людьми и акремонцами случались в основном только во время охоты на нейтральной полосе, все-таки были неоднократные попытки с их стороны пройти вглубь на территории людей. Радовало то, что их целью всегда были стада домашних животных, которых они угоняли к себе на территорию. Хотя воровать овощи с плантаций они тоже не брезговали. В связи с этим, одно время, члены совета подумывали увеличить поголовье скота, который отводили раз в полгода на отдание в дар акремонцам, но Никита Сергеевич, являвшийся одним из членов совета, убедил остальных четырнадцать человек, избранных по принципу — один представитель от национальности или расы проживающей в городе, что увеличивая количество животных, они спровоцируют лицеклювых на активные действия против них, потому что те решат, что люди ослабели.

Юра стоял и в своих мыслях задавался вопросом о том, почему акремонцы не хотят разводить животных и птиц как они, или выращивать овощи и плодовые деревья.

Неожиданно со стороны нейтральной полосы в чаще послышалось какой-то движение. Альбо забрал прибор ночного видения из рук Димы, который в это время смотрел не в сторону контролируемого пространства, а в сторону соседней вышки, потому что ему показалось, что там дежурит какая-то девушка, и начал всматриваться в сторону леса.

— Так, ребята. Сейчас спускаетесь и ляжете в траву в двадцати метрах от вышки слева и справа. Если попрут на прорыв акремонцы, будете стрелять одиночными выстрелами. Если смогут близко подойти к вышке, тогда начинаете бить очередями, — отдал приказ Альбо.

— Так там же все мокрое внизу, — таращась испуганными глазами, возразил Дима.

— Лучше быть мокрым, чем мертвым, — ответил Альбо: — Серп я дам тебе Юра, но пользуйся им только в ближнем бою.

— Я помню, — ответил Юра. Легкий озноб охватил его, и колени начали предательски подрагивать.

— Почему ему серп? — возмутился Дима: — Я что хуже его?

— Возьми ты его, только давай быстрее выдвигайся на позицию! — с металлическими нотками в голосе распорядился Альбо.

— А гранату, — заикнулся Дима.

— Быстро по местам, — рявкнул Альбо.

Юра спустился вниз и откинул засов в сторону. Открыв двери, выбрался из вышки и пошел вправо от нее. За спиной он услышал лязганье засова и бегом кинулся на указанную позицию. Упав в траву, он услышал за собой чье-то сопение. Обернувшись назад, он к своему удивлению увидел возле себя Диму. Тот испуганно пучеглазил в сторону леса и губы его тряслись в сумасшедшей пляске.

— Дима, беги быстрее на свою позицию, — прошептал ему Юрка.

— Ага, — ответил тот, но остался лежать рядышком.

— Дима, ты что?

— Ага, — бездумно ответил тот и нехотя пополз в противоположную сторону.

Около двадцати минут прошло в томительном ожидании и когда уже казалось, что все обошлось и тревога была ложной, послышался с вышки голос Альбо:

— Внимание. Приготовиться. Противник движется в нашу сторону. Стрелять по моей команде одиночными.

Время словно замерло на месте. Сначала послышался шум валящихся деревьев. Треск стоял такой, как будто там проходил танк и подминал под себя всю растительность. Потом начали слышаться отзвуки акремонской речи, что сразу показалось Юре очень странным. Во время нападений отряды лицеклювых всегда пытались подобраться незаметными и всегда нападали молча. В этот раз они чирикали на своем так громко, что было слышно на километровом расстоянии. Решив, что это какой-то тактический ход, Юрка сильнее вжался в землю и приготовился к стрельбе, положив палец на спусковой крючок. Звук ломающихся деревьев усиливался и, казалось, что какой-то неведомый дровосек ложит деревья налево и направо.

Впереди показался размытый силуэт, который бежал прямо на то место, где лежал Юрка. Покрывшись легкой испариной, Юра совместил мушку и прицельную планку автомата, как его учили на стрельбище, и навел на приближающийся силуэт. До этого в живых созданий он ни разу не стрелял. В это время Альбо крикнул с вышки:

— Не стрелять. Этого пропустить. Бейте тех, которые за ним, — и осветил лучом фонаря приближающийся силуэт.

На расстоянии около трехсот метров яркий луч выхватил из темноты фигуру невысокого худого акремонца, который бежал, путаясь в высокой траве, с поднятыми к верху руками и из его переговорного устройства на плече доносились какие-то звуки. Прислушавшись, Юрка услышал:

— Герадамасы… Помогите… Помогите…

Показалось странным не то, что лицеклювый просил помощи у людей, а то, что у него было шесть рук и все они были подняты к верху. Таких акремонцев он еще не встречал.

Послышались звуки активации множества серпов и, возле бегущего акремонцам, начали вздыматься пласты земли. Тут-то Юра и увидел за спиной бегущего лицеклювами огромную толпу его соплеменников, которые, рассыпавшись по полю цепью, преследовали его и безостановочно активировали серпы, направляя их в его сторону.

— Огонь, — крикнул Альбо. Выстрелил сигнальную ракету в небо и первым открыл стрельбу по акремонцам.

Прижав сильнее к плечу приклад, Юрка в прицел выхватил фигуру, которая была ближе всего от бегущего шестиярусного чужака и выстрелил. Привычный, резкий толчок в плечо словно освободил его от страха. Волнение прошло, и Юра начал посылать в сторону нападавших одну пулю за другой. Яростный клекот доносился с той стороны и Юрка не без удовольствия видел как фигурки, на которые он направлял дуло автомата, падают, нелепо кувыркаясь в траве. Про себя он успел отметить, что слышит почему-то только выстрелы двух автоматов, но рассуждать над этим вопросом было некогда. Худенький акремонец уже почти добежал до позиции Юрки и тот приготовился, в случае необходимости застрелить его, если это была всего лишь уловка, но в это время автомат сухо щелкнул, возвестив о том, что закончились патроны. Первая цепь преследователей была выкошена, но сразу же за ней появилась вторая, которой оставалось до вышки всего лишь около пятидесяти метров. Сменив магазин и отметив про себя, что у него остался только нож, Юра навел автомат на приближающиеся тени. С левой и справой вышки от их позиции появились два перекрестных луча фонарей, которые осветили большее пространство поле боя и Юра рассмотрел третью цепь, которая двигалась сразу за второй. С соседних вышек раздались одиночные автоматные выстрелы, но особого эффекта от их выстрелов не наблюдалось — все-таки расстояние от них было приличное.

Наконец ущербный лицеклювых добежал до Юрки и упал в траву у него за спиной. Тот же про себя считая выстрелы, старательно выцеливал все ближе и ближе приближающиеся фигуры. «Эх, жалко серпа нет», — про себя подумал Юрка и приготовился отбиваться ножом от акремонцев, которые уже были на расстоянии двадцати метров, но тут наконец-то из питомника подтянулось подкрепление. Юра сначала увидел, как акремонцы валятся один за другим и только потом услышал автоматные очереди, которые доносились у него за спиной. Обернувшись, он увидел бойцов пятнадцать, которые рассыпавшись веером, стоя вели огонь очередями по лицеклювых. Через две минуты все закончилось.

Юра был словно во сне. Он видел улыбающиеся лица своих товарищей по школе и старых бойцов разведки, видел, как подъехал вездеход с группой специального реагирования, как те, разбившись по парам, двинулись осматривать поле боя, но он ничего не понимал, что ему говорили. Он просто лежал и улыбался сам себе.

Подул ветер, и тучи на небе расползлись в разные стороны. Свет полной луны осветил поле боя и Юрка увидел, что там, около сотни акремонских тел. Бойцы специального реагирования ходили между тел и ножами добивали раненых лицеклювых, собирая трофейные серпы.

Юрка начал потихоньку приходить в себя и осознавать действительность. В это время в свете фар вездехода Юра увидел, что из кустов выходят два разведчика и волокут за собой акремонца из-за которого и начался весь переполох. То, что его соплеменники преследовали именно его, а не их целью было нападение на вышку, было понятно сразу.

Откуда не возьмись, появился Дима, подбежал к лежащему акремонцу и стал ногами наносить ему удары по всему телу.

— Не трогай его, — крикнул ему Юра. Но тот с остервенением продолжал избивать синего беднягу, желтая кровь которого окрасила ботинки Димы.

— Успокойся, — крикнул Диме один из ветеранов-разведчиков и оттолкнул его от акремонца, распластавшегося на земле бесформенным тюком, раскинув в разные стороны все свои конечности.

— А где ты был? — спросил у Димы, спустившийся с вышки Альбо.

— Как где? Вон… штук сорок положил, — вытаращил глаза Дима и показал рукой в сторону боя.

Альбо резким движением выхватил у него из рук автомат и отсоединил магазин. Тот был полон патронов.

— Покажи запасной магазин, — тихим голосом приказал командир разведчиков по имени Василий.

— Я… Я… Его потерял, когда все патроны выстрелял… Надо. Его поискать в траве, — заикаясь, пролепетал Дима.

Не сговариваясь, двое бойцов из подкрепления, схватили его за руки, а третий, который спрашивал про запасной магазин, похлопал его по карманам куртки и извлек оттуда запасной рожок. Тот тоже был полон патронов.

— В вездеход его, — сухо отдал приказ разведчик: — А что ты за птица, раз за тобой отправили такую армию, — присев на корточки, возле неподвижного акремонца, как бы сам у себя спросил он.

— Вряд ли получиться, сейчас, узнать, — сказал Альбо: — Тот дурень разбил его переговорное устройство, — и взял в руки раздавленную коробочку с помощью, которой, лицеклювый просил ему помочь.

— Это паскудство киньте к той падле и всех в город. Там разберемся, — распорядился Василий.

Акремонца затащили в салон вездехода и в сопровождении трех бойцов, вместе со связанным Димой, отправили в город.

— Что теперь с ним будет? — спросил у Василия Юра.

— С синим или с трусом? — переспросил Василий.

— И с тем, и с тем.

— Труса под суд, а синего, наверное, попробуем допросить, а там видно будет.

Из питомника подтянулись остальные отряды патрулирования и, растянувшись на всем расстоянии между вышек, бойцы залегли в засады, на случай повторной атаки акремонцев, однако оставшаяся часть ночи прошла спокойно.

Когда рассвело, Юра рассмотрел, что место, в котором он находился на позиции, было словно вспахано от воздействия импульсов серпов, которыми его пытались уничтожить нападавшие.

— Так, ты везунчик, — рассмотрев при свете утреннего солнца поле боя, сказал ему Василий.

К девяти утра все на том же вездеходе пришла усиленная смена и привела с собой хозяйственную команду, которая в данном случае занялась утилизацией трупов акремонцев. Их собрали в одну кучу, облили бензином и подожгли. Конца процедуры Юра не дождался, а забравшись в салон вездехода, сразу уснул. Через полчаса пути его растормошил водитель вездехода, и он отправился спать в казарму, где, не раздеваясь, он упал на жесткую деревянную койку и забылся в тревожном сне.