АНТОНИОРРОБЛЕС

СКАЗКИ ГОРОДА ЦВЕТНЫХ ЛЕНТОЧЕК

Перевод с испанского Н.Бутыриной

ОГЛАВЛЕНИЕ

В благодарность за услугу помогает ветер другу

Башмаки распевают хором и носятся по коридорам

Большое воздушное сражение окончилось для зонтиков поражением

При лечении от болезней звери всех лекарств полезней

С мамой-слонихой случилась беда: ездить пришлось ей туда и сюда

Вместо собак и котов в доме держали львов

Любезными иногда бывают и поезда

В дверь вонзился бычий рог, но убить ее не смог

Муха в друзья не годится, но всякое может случиться

Совсем не напрасно, однако, ладошку лизала собака

Жизнь и приключения книги для детского чтения

Что за чудеса в природе: вырос город в огороде!

Что в зеркале отразилось, когда оно рассердилось

Мчался галопом пес, шляпу в зубах он нес

Часы спешили и отставали: они хозяевам помогали

С верхушки горы крутой был съеден весь шар земной

На колесо похоже и катится, когда может

______________________________________________________________________

Город Цветных Ленточек - небольшой и очень уютный городок. В нем можно увидеть много интересного: белые дома с зелеными и голубыми ставнями от солнца, маленькую площадь с фонтаном посередине и высокую колокольню, на верхушке которой примостился железный петушок-флюгер. Но самое главное, Город Цветных Ленточек - это родной город Ромпетаконеса и Асулиты.

Кто такие Ромпетаконес и Асулита?

Мальчик и девочка, брат и сестра.

Ромпетаконес на два года старше Асулиты. Образцовым ребенком назвать его нельзя. Ведет он себя не то чтобы совсем плохо и не то чтобы совсем хорошо, а скорее средне. В общем, это добрый мальчик, который все же не прочь и поозорничать, никому не причиняя зла.

На голове Ромпетаконес носит соломенную шляпу с зеленой лентой и узенькими полями. Для пущей красоты он заткнул за ленту вилку - вместо птичьих перьев, которыми украшают иной раз свои шляпы взрослые.

Что касается Асулиты, то, куда бы она ни пошла- на прогулку или в школу, - в волосах у нее обязательно торчит огромный бант, очень похожий на бабочку.

Асулита и Ромпетаконес - дети одной доброй сеньоры и одного сеньора. Не помню, чем он сейчас занимается, кто он - доктор, каменщик, учитель, продавец, адвокат, военный или крестьянин, - знаю только, что это хороший, трудолюбивый человек и счастливый отец двоих детей.

Сколько разных приключений и историй случилось с этими детьми! Кое-какие стоят того, чтобы о них рассказать.

В благодарность за услугу

помогает ветер другу

Так вот, друзья мои, как я уже вам говорил, Ромпетаконес не из тех мальчишек, которые швыряют камнями в уличные фонари и разоряют птичьи гнезда. Правда, и он не прочь налить воды в проколотый мячик и, когда подойдет кто-нибудь из приятелей, сжать резину, чтобы из дырочки прямо им в лицо неожиданно брызнула струйка. Мальчик он, конечно, проказливый и озорной, однако и хорошего в нем немало.

А теперь послушайте, какая история вышла у Ромпетаконеса с доном Вихрем: давайте назовем так ветер - этого беспокойного невидимку, который носится туда и сюда и знай себе дует на все, что ему попадается на пути, - на людей, на деревья, на оконные стекла, тут уж он долго не разбирается.

Так вот, однажды дон Вихрь явился в Город Цветных Ленточек, то есть, попросту говоря, в родном городе Ромпетаконеса поднялась буря. И, само собой понятно, как только дон Вихрь появился, он первым делом сорвал с трех прохожих шляпы. Шляпы покатились по улице с такой скоростью, словно они велосипеды на гонках, а за ними со всех ног побежали их хозяева. Потом дон Вихрь подхватил бумажки с тротуара и нарисовал ими в воздухе что-то похожее на улитку, а затем разбил стекла в восьми окнах подряд. Звон при этом раздался такой, будто он сыграл на них гамму: " до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до ".

В заключение дон Вихрь растрепал деревья и женщин и вывернул наизнанку несколько зонтиков.

Так он резвился и безобразничал весь день. А когда наступила ночь, дон Вихрь вдруг застонал и заплакал, да так жалобно: "Айййй!.. Ойййй!.. Уйййй!.. Ууууу!..".

Асулита слушала, слушала, а потом отправилась в комнату, где спал брат.

- Я никак не могу уснуть, - сказала она. - Все время кажется, будто дон Вихрь жалуется на что-то, и мне очень грустно. Наверное, он искололся в темноте о стрелки на флюгерах.

- Ты права, - ответил Ромпетаконес, - но не беспокойся, я чтонибудь придумаю.

И в самом деле, когда пришло утро, он взял молоток, вылез через чердачное окно на крышу, оттуда перебрался на соседний дом, прошел по крышам еще трех зданий и наконец увидел флюгер. Мальчик постукал молотком по острому концу стрелки и затупил ее.

- Вот тебе, вот тебе за твои проделки! - приговаривал он. - Не колись, не колись! Ты же слышишь, что ветер плачет, а все колешь и колешь его целую ночь напролет. Нехорошо это!

Потом он перебрался по домам Солнечной улицы на другие крыши и затупил стрелки еще на двух флюгерах.

Днем, когда Ромпетаконес возвращался из школы домой, на него вдруг налетел дон Вихрь и сорвал с головы мальчика шляпу. Однако тут же вернул ее на место, и Ромпетаконес услышал, как ветер смущенно пробормотал:

- Ах, что же это я! Ведь это тот самый мальчик, который за меня вступился!

Дон Вихрь больше не стонал и не плакал. Он весело носился по улицам и, когда ему попадалась какая-нибудь бумажка, начинал ее подбрасывать и гонять, словно мячик. Заметив, что ветер очень увлекается этой игрой, Ромпетаконес смастерил для него бумажные самолетики, и дон Вихрь два дня подряд только и делал, что запускал их то в одну сторону, то в другую, как маленький.

Но давно известно, что ветер - ужасный непоседа и вечный странник, поэтому на третий день утром жители Города Цветных Ленточек обнаружили, что его и след простыл.

А Ромпетаконес думал, что дон Вихрь по-прежнему озорничает в городе, и, собираясь в школу, натянул свою шляпу на самые уши. Однако стоило ему выйти из дому, как он немедленно стащил ее с головы и в спешке чуть уши себе не оторвал. Жара стояла страшная, листья на деревьях повисли и совсем не шевелились.

"Где сейчас дон Вихрь? - подумал мальчик. - В какой уголок света он улетел? Может, играет теперь с песком где-нибудь в пустыне или с волнами на море, а может, с колосьями и травами в поле! Кто знает!"

Прошло немало времени, наступил день рождения Ромпетаконеса, и отец подарил ему огромного воздушного змея, на котором было нарисовано солнце с веселыми глазами и большим, улыбающимся ртом. Все бы хорошо, да только погода в тот день выдалась самая безветренная, а Ромпетаконесу не терпелось проверить, как летает его новый змей. Он позвал двух своих приятелей, и они зашагали по главной улице за город, в поле.

По пути им встретились еще шесть школьников.

- Пойдемте-ка поглядим, как это Ромпетаконес запустит своего змея, ветра-то нет, - сказали они.

И вот что интересно: те же самые слова следом за ними произнесли пять портних, которые вышли из своей мастерской на улицу, три парикмахера, которые запирали свою парикмахерскую, восемь каменщиков, которые возвращались с работы, и семь почтенных дам и сеньоров, которые прогуливались, чтобы нагулять аппетит к ужину.

- Пойдемте-ка поглядим, как этот мальчик запустит змея без ветра, - сказали они.

Когда все вышли за город, Ромпетаконес принялся запускать своего змея. Но сколько он ни старался, все напрасно. Мальчик бегал туда-сюда как угорелый и тянул за веревку, а его друзья бежали следом, поддерживая змея с двух сторон. Может, какой-нибудь случайный порыв или хотя бы легкий вздох ветра подхватит его и поднимет в воздух?

Порой казалось, что змей уже поднимается, но стоило отпустить его, и он тотчас же с шумом хлопался на траву. И так без конца - хоть сто раз начинай все сначала.

- Вот не везет так не везет! - приговаривали все шесть школьников сразу.

- Не везет! - поддержал их парикмахер.

- Просто смешно! - высказалась одна из портних.

- Ничего у этого мальчика не вышло из его затеи, - говорили все, кто там гулял или проходил мимо по пути домой.

У бедного Ромпетаконеса от обиды даже слезы на глазах выступили. И вдруг... Как вы думаете, что вдруг случилось? Ну конечно же, на поле появился дон Вихрь.

В тот день он обретался в высоких-высоких горах и был занят тем, что перепрыгивал с одной вершины на другую и раскачивал ветки сосен. Увидев издалека, что мальчику, который вступился за него, приходится плохо, дон Вихрь не стал терять времени и помчался на выручку бедняге Ромпетаконесу.

Дон Вихрь страшно спешил. Впрочем, это не мешало ему срывать по пути шляпы со встречных. Правда, теперь он не задерживался, чтобы вернуть их на место. Не до того было!

И вот трава в поле вдруг пригнулась - по ней словно волна пробежала. Зашумели листья на деревьях.

- Смотри-ка, ветер! Поднимается ветер! - сказал каменщик.

- Да это настоящий ураган! - ужаснулся почтенный господин и бросился догонять свой цилиндр.

- Ай, мой зонтик! - завопила расфуфыренная дама, пытаясь поймать зонт, который вырвался у нее из рук.

- Прощай навеки, матросская шапочка моего малютки! - воскликнула няня, гулявшая с малышом.

Как раз в это мгновение дон Вихрь долетел до змея, и змей стремительно взмыл к голубому небу и стал подниматься все выше, выше, выше, провожаемый ликующими криками школьников, портних, каменщиков и прочей публики.

Ах, как красиво он поднимался и как радостно улыбалось нарисованное на нем солнце!

Маленький хозяин змея крепко сжимал в руках конец веревки, словно удерживал на длинном поводке высоко-высоко залетевшего аиста.

А дон Вихрь понесся обратно к горным вершинам, ласково теребя цветы и травы. Он выполнил свой долг - отблагодарил Ромпетаконеса. Змей был запущен, и честь мальчика спасена.

Домой Ромпетаконес вернулся счастливый и торжествующий. Вот и все, пролетел скворец - сказке конец.

Башмаки распевают хором

и носятся по коридорам

Так вот, друзья мои, в школе-интернате Города Картонных Лошадок, где один год жил и учился Ромпетаконес, все воспитанники, прежде чем войти в спальню, должны были разуться и оставить свои башмаки в коридоре.

Делалось это ради чистоты. Но из-за такого правила коридор, в который выходили двери спален, выглядел по ночам очень забавно. По каждую его сторону тянулся длинный-длинный ряд башмаков разной величины. Они стояли парочками и напоминали братьев-близнецов. На ночь свет в коридоре выключался, и в темноте казалось, будто башмаки хитро притаились и замышляют какие-то проказы.

Но на самом деле вели они себя очень спокойно - ни тишины, ни порядка не нарушали. Правда, иной раз перекинутся между собой словечком-другим, что верно, то верно, но совсем тихонько, шепотом. Директору интерната даже и в голову не приходило, что башмаки по ночам болтают.

Так бы оно и шло дальше, не брось один из мальчиков на пол в коридоре скомканный листок черновика. С этого круглого, как мяч, комка бумаги все и началось.

Упал он прямехонько перед правым башмаком Ромпетаконеса. А Ромпетаконес, надо вам сказать, считался во всем интернате лучшим левым крайним интернатской футбольной команды. И вот когда в коридоре, где стояли двести пар башмаков, наступила глубокая тишина, правый башмак упомянутого чемпиона не удержался от соблазна и легонько наподдал носком по комку.

Его братец-близнец возмутился:

- Ты что? Сдурел, что ли? Где это видано, чтобы башмаки сами, без ног, гоняли мяч?!

- Ничего особенного, - ответил правый башмак Ромпетаконеса. - Если хочешь знать, я давно уже об этом только и мечтаю - играть самостоятельно. Из меня классный футболист выйдет! Даром, что ли, я башмак знаменитого Ромпетаконеса? Послушай, ночью тут в коридоре скукота страшная! Почему бы нам иногда не погонять мячик?

- Я-то лично не возражаю, - сказал левый башмак- только давай спросим остальные пары. Может, они не захотят.

- Еще как захотят! Чего там спрашивать! Гляди!

Тут правый башмак Ромпетаконеса сделал шаг вперед, к бумажному комку, и снова по нему ударил, на этот раз посильнее - так, что комок перелетел на другую сторону коридора. Башмак, стоявший напротив, получив этот "мяч", ужасно обрадовался и немедленно отправил его носком налево. И комок стал летать по коридору, туда-сюда, тудасюда... зигзагами, точно как идут шнурки в ботинках: с одной стороны на другую, от дырочки к дырочке.

Увидев это, правый башмак Ромпетаконеса закричал:

- Подождите, подождите! Давайте сыграем по всем правилам. Я буду капитаном первой команды. Кто хочет быть капитаном второй - выходи!

Из противоположного ряда выступил вперед один башмак, и каждый из капитанов отобрал себе по десять игроков.

Выбирать им было нетрудно, ведь они столько раз видели, как кто из башмаков играет, когда мальчики бегали по футбольному полю.

Видели? Разве башмаки видят? Конечно, на что же у них тогда верхние дырочки с пистонами? А концы развязанных шнурков заменяют им руки.

Команды вышли на середину коридора, а остальные сто семьдесят восемь башмаков вместе с несколькими тапочками, шлепанцами и парочкой мышей расположились вдоль его стен. Они были зрителями-болельщиками и, когда кто-нибудь из футболистов забивал гол, радостно вопили, стучали подошвами об пол и размахивали шнурками.

С тех пор так и повелось: каждую ночь в коридоре разыгрывался футбольный матч с участием маленького бумажного комка, который на день прятали в темном углу и о котором его бывший хозяин, школьник младшего класса, давно успел забыть.

Скоро команд стало уже шесть: две - башмаков большого размера, две - среднего и две - маленького. И вот что особенно смешно: играли башмаки с таким азартом, что к концу матча все, как один, бегали с высунутыми языками. Поглядели бы вы только на эти языки! Висят, чуть по полу не волочатся, как у пса, который долго-долго гнался за зайцем.

Не думайте, что башмаки только в футбол играли, им так понравилось развлекаться, что они изобрели себе еще много всяких забав.

То спустятся на цыпочках в столовую, усядутся там за длинныйдлинный стол и тихонько поют хором. А то постучатся к кому-нибудь в дверь - к повару или к самому директору, им все равно, - и тут же, давясь от смеха, убегают прочь. Выстроятся на своих местах в коридоре и стоят там как ни в чем не бывало. Пока тот, кого разбудили, вылезет в ночной рубашке из постели, чтобы поглядеть, кто к нему пришел, за дверью уже никого и ничего.

Но самое веселье началось, когда наступило лето и в интернате перестали закрывать на ночь окна. Как только в спальнях все затихало, башмаки бежали к окошку, крепко цеплялись друг за друга шнурками и свешивались на улицу словно веревочная лестница, а четыре башмака, те, чья была на этот раз очередь, спускались вниз и шли разгуливать по садам и огородам. Там они украшали цветами свои дырочки и охотились на жуков. Свою добычу они приносили в интернат. Здесь жуков пускали на пол и до самого утра играли с ними в бега или в бой быков. С первыми лучами солнца башмаки сажали гостей на подоконник, чтобы те могли возвратиться к себе домой. Жуки неторопливо ползли по стене дома вниз на землю и делились впечатлениями:

- А знаете, я совсем недурно провел время, - говорил один. - Эти башмаки очень веселый и живой народ.

- Я тоже получил удовольствие, - отвечал ему второй, - только все время побаивался, как бы они нас подошвой не прихлопнули в завершение веселья.

В таких вот развлечениях проходили у наших башмаков ночи, и все было хорошо до тех пор, пока башмаки Ромпетаконеса - озорники, каких мало, - не вздумали покататься на роликовых коньках. Они привязали к себе ролики одного из мальчиков, спустились по башмачной лестнице в сад, стали бегать там по дорожкам, увлеклись и забыли про все на свете. Когда они хватились, что давно пора домой, лестницы на ее обычном месте не оказалось - ей пришлось спешно втянуться в коридор, потому что уже проснулся школьный сторож, который по утрам будил мальчиков.

Башмаки Ромпетаконеса пришли в ужас.

- Ой-ой-ой! Что же нам делать? - простонал левый башмак, отвязывая конек.

- Не знаю. Совершенно не представляю себе, куда же нам деваться до ночи, - отвечал ему правый.

- Тише! Кто-то едет на велосипеде! - шикнул первый.

Они бросились бежать, но было уже поздно: молочник - это он ехал на велосипеде - заметил беглецов и погнался за ними. В тот самый момент, когда они собирались юркнуть под крыльцо, он схватил их и отвез к своей жене, которой сказал так:

- Давай-ка посадим их в клетку к нашему попугаю, а то еще убегут. Они живые, я сам видел.

Будь это какие-нибудь другие башмаки, попугай мог бы научить их разговаривать, не правда ли? Но башмаки Ромпетаконеса говорили не хуже попугая, и поэтому вышло наоборот - они сами стали учить птицу выкрикивать такие слова:

"Вот башмаки Ромпетаконеса! Вот башмаки Ромпетаконеса!"

И они добились своего: когда клетку, как обычно, выставили на подоконник - на солнце, попугай принялся орать во все горло:

- Вот башмаки Ромпетаконеса! Вот башмаки Ромпетаконеса!

Молочник, человек хороший и честный, который никогда не подливал в молоко ни капельки воды из фонтана на городской площади, услышал, возвращаясь на велосипеде домой, эти крики и испугался, что его могут принять за вора. Он бросился в комнату, подбежал к окну и распахнул настежь дверцы клетки.

- Сделай одолжение, отнеси нас, пожалуйста, домой! - попросили башмаки попугая.

Тот ухватился клювом за шнурки, вылетел из клетки и мигом доставил пропажу прямо в интернат.

- Глядите, попугай принес мои башмаки! - закричал обрадованный Ромпетаконес. - Надо его отблагодарить.

Так мальчики и сделали: они дали попугаю конфет и пригласили бывать в интернате каждый день - к завтраку и ужину Постепенно попутай так там освоился, что, когда наступал час кончать занятия в классах, кричал из коридора:

- Сеньор учитель! Уже пора!

Это днем, а ночью попугай был судьей башмачных футбольных матчей и разучивал с башмаками разные веселые песенки. Я бы вам их спел, да вот досада, пролетел скворец - сказке конец.

Большое воздушное сражение

окончилось для зонтиков поражением

Так вот, друзья мои, это одна из самых страшных историй, случившихся в жизни мальчика по имени Ромпетаконес. А страшная она потому, что речь в ней пойдет о войне, которую Ромпетаконес вел с зонтиками.

Однажды Асулита поручила брату купить метелку из перьев, чтобы обметать пыль. На улице в тот день шел дождь, и Ромпетаконес взял с собой из дому зонт с ручкой в виде забавной собачьей головы. В то время было модно делать зонтикам ручки в виде головы. Головы были из пластмассы, металла или дерева и самые разнообразные: человечьи, гусиные, кошачьи, лягушачьи. Встречались даже головы чертенят и ведьм.

Вот пришел Ромпетаконес в лавку, поставил мокрый зонтик в уголок, выбрал себе метелку и направился к кассе - платить. В ту самую минуту, когда он отсчитывал кассирше деньги и был больше всего занят, зонтик с собачьей головой вдруг шмыг в раскрытую дверь и поскакал по улице, да так быстро, ни за что не догнать! Он все скакал и скакал на остром своем кончике, вытянув вперед морду, и, что всего хуже, лаял на скаку пренахальнейшим образом:

"Гав, гав! Гав, гав! Гав, гав!"

Такого насмешливого гавканья бедный Ромпетаконес еще ни разу на своем веку не слышал. Он мчался за беглецом, кипя от злости, и грозил ему единственным своим оружием - метелкой. Ведь ничего другого у мальчика не было: ни ружья, ни пулемета, хотя бы самого захудалого.

Кончилось тем, что зонтик исчез вдали на повороте дороги, а несчастный Ромпетаконес, совсем выбившись из сил, вернулся домой чуть ли не в слезах.

И тогда его мама сказала:

- А! Так от тебя удрал твой зонтик, что с собачьей головой? Ничего удивительного! Разве ты не знаешь, сынок, что у нашей соседки из триста тридцать третьей квартиры сбежал зонтик, у которого на ручке голова ягуара? Разве ты не знаешь, что у твоего дяди Разразигрома исчез зонтик с ослиной головой, а у моей тетки Люли-Пилюли - зонт с головой кролика? Этого и надо было ожидать, раз какой-то умник додумался приделывать зонтикам головы. Зонтик с головой - он ведь сразу начинает размышлять да рассуждать: "Чего это ради люди мной распоряжаются - открывают, закрывают, когда им заблагорассудится! У меня своя голова на плечах, проживу своим умом!" - и убегает.

- Разве так может быть?

- Да, сынок, зонтики, у которых вместо ручки голова, убегают при первой же возможности. Скоро в городе ни одного не останется. А дождливая пора уже на носу. Горе, да и только.

- Дело плохо! - сказал себе Ромпетаконес. - Надо людям помочь, - и принялся думать.

Сначала он приложил ко лбу один палец... потом- второй... потом третий! И только с помощью трех пальцев придумал наконец, как разыскать то место, куда скрылись беглые зонтики.

Дома у Ромпетаконеса был еще один зонт - старый, дедушкин, с головой матроса. Мальчик взял его и, привязав к башмакам коньки на роликах, отправился в путь.

- Куда это ты собрался на коньках, да еще с зонтиком, ведь дождя сегодня нет? - спросила его Асулита.

- Кто знает, что будет? Погода любит капризничать, - улыбнулся ей в ответ брат и покатил по улице.

Через несколько минут он остановился возле киоска, где торговали фруктовыми соками и газированной водой, и попросил налить ему стаканчик соку, а зонтик прислонил рядом к стенке. Только Ромпетаконес поднес стакан к губам, дедушкин зонт прыг-прыг и понесся вприпрыжку по той же самой дороге, на которой скрылся зонтик с собачьей головой.

Но уж в этот раз Ромпетаконес не потерял беглеца из виду, как накануне потерял из виду бессовестного пса. Мальчик понесся, вернее, покатился на своих роликах быстрее самого скорого поезда. Только ветер в ушах засвистел. От такой скорости знаменитая шляпа с вилкой слетела у него с головы, и пришлось за ней вернуться.

Наконец вдали показался высокий холм. На склоне его темнели отверстия множества пещер. От подножия холма к пещерам вела широкая тропа. Выше она разветвлялась на узенькие тропинки. Они тянулись между пещерами, как тянутся улицы между домами. В этом пещерном городе и скрывались беглые зонтики.

Дедушкин зонт побежал вверх по главной тропе. Ромпетаконес хотел было броситься за ним, но не тут-то было: два зонтика, охранявшие вход в город, тотчас же перевернулись вниз головами, то есть вниз ручками, и направили на него свои острые концы, как штыки.

Мальчику пришлось отступить. Ну и что ж, теперь он уже знал, где прячутся зонтики. Оставалось только пробраться в город и провести там разведку, поэтому, возвратясь домой, Ромпетаконес попросил сестру:

- Переодень меня зонтиком!

- Как это - зонтиком? - удивилась Асулита.

- Очень просто. Ты же кукол своих наряжаешь, вот и меня наряди зонтиком. Только поскорее, мне очень нужно.

Сестренка Ромпетаконеса была умелой портнихой, и через два дня мальчик вышел из дому, одетый, как ему хотелось. Ручку ему заменяла собственная голова. Он шел и подпрыгивал на ходу, в точности как это делали убежавшие от него зонтики. Так ему удалось проникнуть в таинственный пещерный город. На этот раз жители города приняли его за зонтик, сбежавший от людей, и кое-кто даже здоровался с мальчиком.

А к вечеру он уже настолько осмелел, что сам завязал разговор с одним зонтиком, украшенным гусиной головой. И новый знакомый сказал ему:

- Вот увидите, как хорошо вам здесь будет. Единственное, чего тут недостает, - это дождя: ведь если идет дождь, мы раскрываемся, переворачиваемся вниз головой, на нас льет вода и мы счастливы. Оно и понятно - для этого мы и созданы.

Теперь Ромпетаконес знал все, что ему было нужно, и, дождавшись, когда луна скрылась за тучами, незаметно выбрался из города. По пути домой он думал и размышлял о том, как даст решительное сражение зонтикам.

А через день те люди, от которых сбежали зонты, устроили складчину и купили мальчику самолет, палку с острым наконечником и большую хлопушку - все, что было необходимо генералу Ромпетаконесу (станем называть его так) для воздушной войны с зонтиками. Генерал поднялся в воздух, выбрал круглое толстенькое облако, зацепил его палкой и потащил за собой к Городу Зонтиков. Он поместил облако над пещерами и острым концом своей палки стал протыкать в нем дыры. Из дыр, конечно, хлынула вода.

Зонтики только того и ждали! Не помня себя от радости, они раскрылись, перевернулись вниз головами и подставили себя под водяные струи. Тут-то Ромпетаконес и сбросил свою бомбу-хлопушку. Она с ужасным шумом разорвалась прямо в центре города. Испуганные зонтики поспешили воспользоваться ветром, который поднялся после взрыва, и взлетели в воздух, чтобы спастись от гибели.

Они и не заметили, что там наверху их подстерегает самолет. Ведь зонтики были перевернуты головами вниз и раскрытые купола мешали им видеть небо.

Ромпетаконес немедленно атаковал противника. Его самолет ложился то на одно, то на другое крыло, делал развороты и пикировал на зонтики, а палка, как острое копье, вонзалась в их туго натянутую материю.

Среди зонтиков поднялась страшная паника. Они торопились закрыться, чтобы Ромпетаконес не успел их продырявить. Вокруг только и слышалось: хлоп-хлоп-хлоп... А стоило зонтику закрыться, и он тотчас же падал с высоты вниз и так глубоко вонзался в землю, что уже не мог из нее вырваться. Это был самый настоящий град из зонтиков!

Сражение окончилось полной победой генерала Ромпетаконеса. Он тут же приземлился на ближайшем лугу, выкопал все зонты из земли и взял в плен. Затем обвязал их, словно охапку дров, веревкой и на самолете доставил к себе домой.

Ромпетаконес запер зонтики в кладовке, взял игрушечный барабан, который ему подарили на Новый год, и отправился на городскую площадь. Там он целых двадцать минут колотил в свой барабан и выкрикивал под эту музыку такое объявление в стихах:

Беглые зонтики взяты в плен, Все до последней штуки, И будут отданы в три часа Законным владельцам в руки.

В Городе Цветных Ленточек все важные новости всегда сообщают горожанам на площади под барабанную дробь. Это очень старый обычай. И совсем не плохой. Правда?

Когда барабан и мальчик умолкли, губернатор, два министра, городские школьники, а также комиссия из нескольких важных дам в шляпках и духовой оркестр отметили победу торжественным чествованием Ромпетаконеса. Его провозгласили "Героем Войны с зонтиками".

В три часа дня, как и было объявлено, беглые зонтики снова оказались у своих хозяев, а Ромпетаконес с тех пор вынужден в ненастную погоду обходиться непромокаемым плащом. Стоит ему взять с собой зонтик, и тот непременно у него закроется под самым проливным дождем. Зонтики все еще сердиты на мальчика. Но он только посмеивается и... постойте, постойте, пролетел скворец - сказке конец.

При лечении от болезней

звери всех лекарств полезней

Так вот, друзья мои, речь опять пойдет о мальчике Ромпетаконесе и его сестричке Асулите. Лет им в ту пору минуло: ему - двенадцать, а ей - девять, и были они хорошими, веселыми детьми... правда, немножко озорными, особенно мальчик.

Но вот однажды утром Асулита проснулась грустная-грустная и совсем больная. Пришлось вызвать к ней доктора.

Доктор, у которого были белые волосы, синий костюм и желтый автомобиль, посмотрел у Асулиты глаза, язык, пощупал пульс, послушал, как она дышит, и сказал:

- Положение серьезное. Ребенок болен хандриной. Мы, медики, еще называем эту болезнь "глупой печалью". Чтобы она не обострилась, надо непременно развеселить больную. Если вам это удастся, девочка опять станет румяной, как яблочко, и веселой; если же нет, то всю свою жизнь будет бледной, унылой и плаксивой, как старый, мокрый носок, который повесили на веревку сушиться.

Родители очень обеспокоились. Чтобы рассмешить девочку, мама даже надела на себя картонный нос с усами, какие надевают во время карнавала, а папа нахлобучил на макушку мамину шляпку, но Асулите только сделалось стыдно, что у них такой несуразный вид, и она заплакала еще неутешнее.

Тогда веселить ее поручили Ромпетаконесу- вдруг у него выйдет! Мальчик начал с того, что задал сестре несколько вопросов:

- Асулита, хочешь, я тебе куклу куплю?

- На что мне кукла? У меня их уже двенадцать.

- А цветные карандаши ты любишь?

- Нет, я не умею рисовать.

- А может, белую крысу хочешь?

- Ее все равно кошка съест.

- Ну тогда я принесу тебе из магазина игрушечных зверей, ладно?

Девочка призадумалась и вдруг заявила:

- Игрушечных не хочу, они не живые. Приведи настоящих зверей, диких.

- Настоящих? Тех, что в се льве живут?

- Ага, ага! - воскликнула сестренка, и в голосе ее, в первый раз с начала болезни, прозвучало что-то радостное. Сама Асулита была очень доброй девочкой, поэтому ей казалось, что никто не может быть злым, даже дикие звери.

И вот Ромпетаконес, опасаясь, как бы болезнь хандрина не замучила его сестренку окончательно, нахлобучил свою знаменитую круглую шляпу, украшенную вилкой, вскочил на велосипед и помчался в сельву. Там в зеленой чаще он увидел огромного ягуара, которого звери сельвы прозвали Пятноносцем, потому что на нем было очень много пятен и он носил их круглые сутки, не снимая даже на ночь. Это был смелый, ловкий и сильный зверь, он умел пробираться через непроходимые заросли лучше всех других обитателей сельвы.

- Добрый день, сеньор Пятноносец! Я пришел спросить, не будете ли вы так любезны заглянуть к нам домой и развеселить мою больную сестренку, чтобы она поправилась.

- А чем ты со мной расплатишься? - спросил Пятноносец.

- У меня в копилке есть несколько серебряных монет.

- Какой в них прок? Я денег не ем, - ответил ягуар, - я ем ягнят, поросят, козлят, жеребят...

Тут ягуар облизнулся и помолчал.

- Постой-ка! - вдруг воскликнул он. - У меня появилась великолепная идея. Давай договоримся так: я пойду к тебе домой, развеселю твою сестренку - она поправится, можешь не сомневаться...

Ромпетаконес чуть не заплясал от радости.

- А когда она поправится, - продолжал Пятноносец, - я ее съем. Вот мы с тобой и будем в расчете.

От ужаса и возмущения Ромпетаконес просто онемел и только руками на Пятноносца замахал.

- Ну ладно, ладно, - сказал тот недовольно, - не ее, так тебя. Мне, в конце концов, все равно. Но это мое последнее слово. Иначе я никуда не пойду.

Ромпетаконес заколебался: как быть? Второе предложение ягуара ему тоже не очень-то понравилось, но он вспомнил, что Асулите становится все хуже и хуже, и решил:

"Главное сейчас, чтобы она поправилась, а там будет видно. Чтонибудь придумаю".

- Я согласен, сеньор Пятноносец, - сказал он. - Пошли.

- Погоди, - остановил его ягуар. - Я, пожалуй, возьму с собой детенышей и жену, они у меня веселый народ.

Ягуар громко зарычал. Из кустов появилась ягуариха с тремя ягуарятами, и все пятеро побежали вслед за велосипедом Ромпетаконеса, оставляя на пыльной дороге отпечатки двадцати лап. Что же касается велосипеда, то он время от времени выписывал на дороге какие-то странные зигзаги, а это означало, что Ромпетаконес расстроен и озабочен.

Ну и обрадовалась Асулита! Стоило ей увидеть в окошко ягуаров, она сразу вскочила и стала подпрыгивать на своем пружинном матрасе чуть не до потолка.

Как только ягуары очутились в комнате больной, они тотчас же принялись скакать и резвиться, будто школьники на перемене, и устроили для девочки настоящее цирковое представление. Пятноносец был у них за укротителя, его жена исполняла головокружительные сальто, а детеныши изображали из себя клоунов и то и дело так забавно валились на пол, что невозможно было удержаться от смеха, глядя на них.

Со следующего дня ягуариха стала каждый раз после обеда брать больную на руки, вернее, на лапы и, словно няня, убаюкивала ее возле окна на свежем воздухе.

Чего только не делали звери, чтобы развеселить и вылечить девочку! Ягуарята ради нее даже на велосипеде ездить выучились. Постепенно они освоили все детские игры и, пока ягуариха нянчила Асулиту, гоняли с Ромпетаконесом мяч в саду.

Ягуарята очень привязались к мальчику и с нетерпением ждали его возвращения из школы, то и дело бегали посмотреть на стенные часы. Да, да, они наловчились узнавать по стрелкам время! Ромпетаконес тоже полюбил веселых пятнистых зверей, которые так хорошо забавляли его сестренку, и совсем забыл о своем договоре с Пятноносцем.

Но вот наступил день, когда в доме снова появился доктор с белыми волосами, в синем костюме и в желтом автомобиле. На этот раз он сказал:

- Лечение помогает. Девочка выздоравливает прямо на глазах.

При этих словах Ромпетаконес сразу все вспомнил: и про свое обещание ягуару, и про то, что до сих пор ни слова не сказал о нем родителям. Он стал думать, как ему спастись от Пятноносца, но сколько ни прикладывал ко лбу сначала один палец, потом два, потом три, ничего путного придумать так и не смог. Мальчик ходил мрачный, как туча, и совсем потерял сон и аппетит.

Что же случилось дальше? А вот что. После третьего своего появления в доме доктор заявил:

- Уважаемые родители, поздравляю вас! Вы добились своего: девочка теперь совершенно здорова.

При этом известии папа и мама, не в силах удержаться, включили на полную громкость радио и пустились в пляс, несмотря на то, что мама была очень и очень толстенькая. А их дочка опять запрыгала на кровати и даже несколько раз перекувырнулась.

- Я уже здорова! Я уже здорова! - распевала она.

И никто из них не знал и не ведал, что ждет теперь бедного Ромпетаконеса.

Да... Ну, а Ромпетаконес? А ягуары?.. Что же делали ягуары и Ромпетаконес? Сейчас мы это узнаем.

Слова доктора пронзили сердце Ромпетаконеса, словно острая пуля. Как ему быть? Рассказать родителям? Что такое папа и мама против пяти ягуаров?! Бежать из дому? Тогда Пятноносец съест Асулиту, да и слово свое нарушать тоже не по-честному. В полном отчаянии Ромпетаконес бросился вон из комнаты Асулиты, упал лицом вниз на свою кровать и горько заплакал.

Так он лежал и плакал в подушку, когда вдруг почувствовал, что кто-то легонько хлопнул его по плечу. Ромпетаконес подскочил от испуга и перепугался еще больше, увидев перед собой Пятноносца.

- Ромпетаконес, дружище, - сказал ягуар, - прости меня, пожалуйста, но я... я...

Вид у Пятноносца был какой-то смущенный, и слова выходили у него из пасти с трудом. Мальчик задрожал и побледнел.

"Наверное, ягуар пришел сказать, что настал мой час", - подумал он.

А Пятноносец наконец выдавил из себя:

- Поверь, дружище, я ни разу в жизни не нарушал своего слова, но... не могу я выполнить договор, который мы заключили в сельве. Вот не могу, и все. Что хочешь, то со мной и делай! Ну посуди сам: разве я могу тебя съесть? Мы с женой тебя и Асулиту полюбили почти как собственных детенышей. А ягуарята... да про них и говорить нечего, они никому не позволят и за мизинец тебя укусить!

Ромпетаконес вскочил с кровати и бросился обнимать своего пятнистого друга.

На следующий день ягуары стали собираться домой, в сельву. И тут Ромпетаконес сказал Пятноносцу:

- Разреши мне подарить твоим детенышам велосипед. На память, - и отдал свою машину ягуарам.

Ну, а потом все начали прощаться: обниматься, похлопывать друг друга по спине... ягуариха даже лизнула Асулиту в щеку.

С тех пор дети и звери не перестают дружить и проводят вместе каждое воскресенье. Если погода хорошая, Ромпетаконес и Асулита отправляются в сельву, прихватив на завтрак хлеб с ветчиной, потому что ягуарам эта еда тоже по вкусу. Дети берут с собой также мячи, воздушного змея и теннисные ракетки, чтобы поиграть где-нибудь на полянке.

Но если на дворе дождь или холодно, тогда три ягуаренка приходят в город и вся пятерка идет в театр. А чаще всего - в кино. Усядутся рядком на креслах и, когда картина интересная, так кричат и визжат, что давайте-ка, пожалуй, чтобы не оглохнуть, поскорее кончим эту историю и скажем в заключение наше обычное: пролетел скворец - сказке конец.

С мамой-слонихой случилась беда:

ездить пришлось ей туда и сюда

Так вот, друзья мои, жила-была одна слониха, которую звали донья Кукуфанта, и слоненок, которого звали дон Кукуфантик, и так как это были мать и сын, они крепко друг друга любили.

Слоненок был очень милый и совсем молодой, хотя ростом уже почти догнал трамвай. Он ходил в ту самую школу Города Цветных Ленточек, в которой учились десять черепах, шесть кроликов, четыре ящерицы, пять голубей и пять девочек, в том числе и сестра Ромпетаконеса Асулита. Все эти школьники и школьницы были добрыми друзьями.

Дон Кукуфантик очень увлекался рисованием. Иногда он брал хоботом карандаш или мелок с классной доски и рисовал портрет Асулиты с большим бантом-бабочкой на голове. Или карикатуру на их учителя старого попугая в очках, которого звали дон Говорун.

Тут девочки и кролики обычно начинали громко смеяться, а учитель пытался восстановить тишину. Он стучал по столу, звонил в колокольчик и, наконец, швырял в слоненка футляром от своих очков. Только тогда все успокаивались.

К концу занятий у дверей школы уже ждали своих детишек мамы, чтобы отвести их домой. Асулита с мамой шли домой, взявшись за руки, а донья Кукуфанта и слоненок держали друг друга за хобот - ведь рук у них не было.

Все шло прекрасно и все были счастливы, но, на беду, жил в ту пору один король, толстый-претолстый, по имени Кайман Второй Ням-Ням. Дворец его находился в сорока восьми километрах от Города Цветных Ленточек. Этому королю надоело питаться велосипедными шинами с перцем, соломенными шляпами с гарниром из риса, подушками, запеченными с макаронами, и вот он вызвал к себе своего повара - важного орангутанга по имени Хуан Укроп, на котором всегда красовался большой белый колпак, и сказал ему:

- Я хотел бы отведать жареного слона.

- Ваше величество, если такова ваша королевская воля, то мы поищем слонятины, но я не думаю, что ее можно найти на рынке.

И тотчас же королевские гонцы со своими длинными, как метла, трубами помчались во все концы страны, провозглашая всюду такой указ:

Слушайте, папы, слушайте, мамы,

Дети и вся страна!

Наш повелитель Ням-Ням желает

Съесть на обед слона,

Отведать бульон из слоновьего хобота,

Слоновий филей с чесноком

И ковырять в зубах королевских

Острым слоновьим клыком.

Каждый, кто знает, где проживает

Какой-нибудь слон пожирней,

По повеленью Каймана Второго

Нам сообщите скорей.

Вскоре во дворец явился один человек и рассказал повару про дона Кукуфантика. Орангутанг Хуан Укроп тотчас отправился с донесением к королю.

- Ваше величество, нам уже известно, где можно найти слоненка, чтобы удовлетворить желание короля.

- Слоненка?.. Слоненка, пожалуй, будет маловато, - сказал король. - Не лучше ли раздобыть для меня его мамашу?

- Но, мой король, подумайте хорошенько. Ведь мамаша пожестче, а сынок понежней.

- Жесткая, нежесткая - разве для меня это важно? - гневно возразил монарх. - Моими зубами я могу разгрызть все, даже бриллианты из короны королевы.

- Хорошо, ваше величество. Я распоряжусь, чтобы нам доставили слониху-мамашу.

На следующий день отряд королевской гвардии, состоявший из одного капитана и двадцати пяти солдат, сел в поезд и отправился в Город Цветных Ленточек. И как раз в тот момент, когда дон Кукуфантик сидел в классе, а его мамаша ждала у дверей школы, ее схватили, связали и отвезли на вокзал. Воспользовавшись тем, что бедная донья Кукуфанта была очень кроткой и что их было двадцать пять против одной, солдаты погрузили ее на открытую платформу - такой вагон, где есть только пол и колеса. Прикрепили каждую ее ногу к платформе крепкими железными цепями, и через несколько минут поезд тронулся в путь, увозя огромную маму, которая, кстати говоря, ехала хвостом вперед, а хоботом назад, то есть спиной к движению поезда.

Поезд бежал по рельсам, постукивая колесами, и помахивал дымом из трубы встречным пастухам, как пассажиры машут платочками. И подумайте только, какая случайность: Ромпетаконес, брат Асулиты, как раз в это время бродил по полю, собирая траву для ослика и соловья, которые жили у него дома. Он увидел поезд, увидел солдат и слониху и очень встревожился, что донью Кукуфанту увозят куда-то без ее Кукуфантика.

Ромпетаконес помчался со всех ног в школу и рассказал черепахам, кроликам, голубям, девочкам, своей сестре Асулите и слоненку о том, что видел. Слоненок залился слезами, каждая из которых могла бы наполнить целую бутылку. А вслед за ним заплакали и голуби, и кролики, и черепахи, и даже сам дон Говорун, потому что все они от души любили Кукуфантика и его маму.

Когда опечаленные школьницы и школьники - девочки и зверушки прибежали домой и рассказали о случившемся, в городе уже было известно, что донью Кукуфанту увезли по приказу короля, и все возмущались Кайманом Вторым.

Между тем сама донья Кукуфанта продолжала свое грустное путешествие.

"Что все это значит? Уж не хотят ли меня разлучить навеки с моим сыном?" - думала бедная слониха.

Это предположение ее так расстроило, что она, не в силах больше терпеть, подняла хобот и ухватилась им за телеграфные провода, которые тянулись вдоль железной дороги.

Без сомнения, донья Кукуфанта собиралась остановить поезд, в котором она ехала. Но вы же понимаете, что слоновий хобот не может состязаться в силе с мчащимся на всех парах паровозом, поэтому поезд по-прежнему продолжал двигаться вперед, а так как несчастная слониха не отпускала проводов, хобот ее начал вытягиваться, вытягиваться, вытягиваться и, наконец, стал похож не на хобот, а на узкую резинку, вроде тех, которые мальчишки приделывают к рогаткам. Хорошо еще, что поезду оставалось проехать всего три километра.

Когда хобот доньи Кукуфанты стал длинным, как телеграфный провод, впереди показалась станция Королевский Дворец. На перроне стояли, ожидая приезда слонихи, Хуан Укроп, а с ним двенадцать младших поваров, такие же, как он, орангутанги, в таких же белых колпаках и с большими кухонными ножами за поясом.

Поезд подошел к станции, двадцать пять солдат и их начальник спрыгнули на перрон, машинист отцепил паровоз от вагонов, и в эту самую минуту все остолбенели от удивления: освобожденные от паровоза вагоны вдруг быстро покатились назад - это их потянул назад растянутый, как резина, хобот. Вместе с вагонами покатилась назад и платформа со слонихой, оставив с носом орангутангов в белых колпаках.

Вагоны все набирали и набирали скорость, потому что хобот все сокращался и сокращался. Как только они проскочили мимо того места, где слониха ухватилась хоботом за провода, она провода отпустила, но вагоны уже так разогнались, что все продолжали катиться назад, назад и назад, пока снова не очутились на станции Города Цветных Ленточек. Через несколько минут туда сбежался весь город: Ромпетаконес, дон Кукуфантик, Асулита и все другие дети, и папы и мамы всех детей инженеры, кролики, кузнецы, врачи, голуби, ящерицы, каменщики, архитекторы, торговцы и черепахи.

В одно мгновение они взобрались на платформу и освободили слониху от цепей. А потом устроили праздник с музыкой и фейерверком, как полагается. Дружно взявшись за руки, они шли по улицам и кричали:

- Да здравствует донья Кукуфанта!

- Ура-аа!

Но самое главное вот что: около Почтово-Телеграфного отделения все остановились, чтобы сочинить и отправить телеграмму Кайману Второму. В телеграмме этой были такие слова:

"Господин король, убедительно просим ваше величество не съедать мам наших школьников, а чтобы ваши королевские зубы не оставались в бездействии, рекомендуем вам стиральную резинку, она очень похожа на слоновью кожу"...

И Кайману Второму пришлось оставить донью Кукуфанту в покое. Пролетел скворец - сказке конец.

Вместо собак и котов

в доме держали львов

Так вот, друзья мои, когда родители Ромпетаконеса и Асулиты переехали вместе со своими детьми с площади Веселых барабанщиков, где раньше жили, на Черепашью улицу, они поселились там в очень неплохой квартире. Только папе пришлось дать хозяину дома расписку, что собак и кошек новые жильцы держать не будут.

Дети, конечно, были этим страшно огорчены, так как очень любили животных. Семья не успела еще и трех дней прожить на новом месте, а Асулита уже завела знакомство с одной довольно тощей собакой, которая имела обыкновение бегать по Черепашьей улице. И с той поры каждый день, ровно в два часа, собака эта усаживалась на тротуаре под их окнами и девочка бросала ей кусочки хлеба. Перед тем Асулита макала хлеб в мясную подливку на своей тарелке, поэтому собака съедала его с удовольствием и даже с восторгом. Растолстеть-то она особенно не растолстела, но зато стала чувствовать себя счастливой. Еще бы! Ведь ей каждый день выдавали из окна подарки.

Неподалеку на той же самой улице жил укротитель диких зверей. Он держал во дворе своего дома тигров и львов и дрессировал их для цирка. И вот одна из его львиц родила сына, а так как во дворе и без того уже было тесно, укротитель, который давно заприметил и полюбил девочку, кормившую из окна собаку, принес львенка к папе Асулиты и сказал:

- У вас такая милая и добрая дочка. Я хотел бы сделать ей небольшой подарок: преподнести вот этого львенка. Если с малых лет хорошо с ним обращаться, он вырастет верным и ласковым, как собака, вот увидите- как самая настоящая собака... или кошка!

Папа Асулиты ответил:

- Но ведь я дал хозяину дома расписку, что не буду держать ни кошек, ни собак.

- Ну, и что из того? Вы дали расписку только насчет кошек и собак, а это не кошка и не собака - это лев. Вы же не давали расписку, что не будете держать канареек?

- Не давал.

- Что канарейки, что лев - какая разница? В документе записаны только два животных: собака и кошка. Хозяин не имеет никакого права выбрасывать из дома льва, поскольку лев не собака и не кошка.

- Ну ладно, хорошо, поглядим, что будет, - решил папа Асулиты и Ромпетаконеса, взял из рук укротителя львенка, который был очень похож на кошку, и отдал его Асулите.

Как радовалась девочка, что у нее настоящий лев! Он был лучше самой хорошей игрушки. А как они полюбили друг друга! Львенок кстати, его назвали Доминго - даже спал вместе с Асулитой, в ногах у нее.

Ему, конечно, купили ошейник с позолоченной цепочкой и стали выводить на прогулку в соседний сквер.

Пока Доминго был маленький, похожий на игрушечного, люди его совсем не боялись. Асулита покупала ему яркие мячики, а Ромпетаконес играл с ним во дворе в бой быков. Вместо плаща у нашего "тореадора" было полотенце.

А когда дети садились за уроки, львенок растягивался тут же на полу и лежал совершенно спокойно. Сразу было заметно, что он хорошо знает свои обязанности.

Прекрасный зверь из семейства кошачьих продолжал расти, а Ромпетаконес и Асулита, само собой разумеется, продолжали баловать его и выводить на прогулку в сквер. Что же случилось дальше? А вот что: маленькие девочки и мальчики из соседних квартир, встречаясь на лестнице с подросшим Доминго, стали пугаться.

- Па-па! - кричали они. - Ле-ев идет!

Папы и мамы этих детей шли жаловаться к привратнику, к управляющему домом и к самому хозяину льва.

Родители Ромпетаконеса говорили, что они имеют право держать львов: им запрещено держать только кошек и собак. Однако соседи настаивали, что лев в доме представляет собой большую опасность.

Наконец Ромпетаконес, обдумав все это, - думал он, конечно, по ночам, потому что от беспокойства не мог уснуть, - сказал своим товарищам по школе:

- За каждую живую мышь, которую вы мне принесете, я дам вам по одной книге со сказками.

Мальчики стали ловить, где только можно, мышей и приносить Ромпетаконесу, а он запирал грызунов в пустой клетке для птиц. Немного погодя Ромпетаконес обратился к отцу с такой просьбой:

- Папа, ты ведь знаешь, как дружит Асулита с Доминго и какой это преданный лев. Но Доминго в опасности: соседи могут заставить нас убрать его из дома, они даже убить его могут. Я решил спасти Доминго, и мне нужно для этого двенадцать книжек со сказками. Не дашь ли ты мне немного денег на спасение Доминго?

- Конечно, дам, сынок. Сколько тебе надо?

- Сто двадцать песо.

- Вот, держи.

Ромпетаконес купил двенадцать книжек по десять песо каждая, а это значит, что он собрал в своей клетке двенадцать мышей. Кормил он их айвовым мармеладом, и это мышам очень нравилось.

И вот однажды ночью, когда никто не мог его увидеть, Ромпетаконес... Как вы думаете, что сделал Ромпетаконес? Выпустил своих мышей тут же в доме - по четыре на каждом этаже. Через несколько дней соседи, понятно, стали ворчать, что у них откуда-то развелись мыши, просто житья нет. Тогда Ромпетаконес заявил им:

- Кошек хозяин держать запрещает. Но вы не волнуйтесь, наш Доминго, этот замечательный лев, который никому не делает зла, положит конец мышиному разбою. Вот увидите!

А потом... Потом он стал незаметно для всех приносить на ночь в подъезд мышеловку. Стоит мыши в такую зайти и обратно ей уже не выбраться. А внутрь мышеловки он клал кусочек айвового мармелада. И ночь за ночью туда попадались по две, по три мыши. Они забегали полакомиться мармеладом. Днем мальчик уносил мышей в поле и там выпускал. Ему жаль было убивать зверьков, которые спасли жизнь его льву.

Постепенно все двенадцать мышей исчезли из дома, и Ромпетаконес уверил соседей, что с разбойницами покончил Доминго.

Так мальчику удалось заставить соседей полюбить льва, на которого раньше они сердились. Теперь, когда Асулита и Доминго отправлялись на прогулку, взрослые и дети, попадавшиеся им на лестнице, улыбались зверю и даже гладили его по желтой спине.

Доминго все рос и рос и стал очень большим. Он, конечно, уже не спал в ногах у Асулиты, но был так привязан к девочке, что всегда ложился ночью на коврике возле ее кровати. А днем лев гулял во дворе, и никто из соседей против этого не возражал.

Доминго был забавой для всего дома. Вот как хорошо все получилось! Можно спокойно сказать: пролетел скворец - сказке конец.

Любезными иногда

бывают и поезда

Так вот, друзья мои, слушайте новую историю про мальчика, у которого шляпа украшена вилкой, - про известного вам Ромпетаконеса и его сестренку Асулиту, ту, что носит в волосах огромный бант, похожий на гигантскую бабочку.

Как вы уже знаете, жили они в Городе Цветных Ленточек, но я вам, по-моему, еще не говорил, что через этот город шла железная дорога в поселок Собачий Нос. Дорога была узкоколейная, и по ней ходил только один поезд - маленький и довольно неказистый. Однако Асулите очень нравилось на нем ездить. Ей нравилось стоять у окошка и глядеть на поля, на деревья и особенно на телеграфные провода - девочке казалось, что они бегут вперед, а не остаются позади, как все остальное, и к тому же все время то поднимаются, то опускаются, что ее очень забавляло.

Но надо вам сказать, хотя этот поезд и не был красивым скорым поездом дальнего следования, тем не менее он страшно любил пускать с важным видом из трубы своего маленького паровоза густые черные клубы дыма, как это делают иной раз мальчишки-подростки, когда, чтобы выглядеть настоящими мужчинами, они курят толстую сигару.

По правде говоря, маршрут у поезда был довольно короткий, и он мог бы даже без машиниста обходиться, потому что прекрасно знал дорогу и все остановки. В этом он походил на осликов, на которых сто лет тому назад развозили по домам молоко, - они всегда знали, у какой двери надо остановиться.

Все дети Города Цветных Ленточек души не чаяли в маленьком поезде. Во время карнавала они каждый раз украшали его серпантином, и когда он мчался по рельсам, бумажные полоски развевались по ветру, как разноцветные ленточки.

Да что там дети, с каким нетерпением ждали его появления телята в лугах! Они неслись к поезду со всех ног и притворялись, что хотят его забодать, а потом скакали рядом с ним, не обращая внимания на сердитое мычание коров, которые приказывали им быть поосторожней. А большие деревья нет-нет и погладят его своими ветками - от головы к хвосту, как делаете вы, когда ласкаете вашу кошку.

Однажды Асулита и Ромпетаконес поехали на день рождения своего двоюродного брата, который жил в поселке Собачий Нос. Они пришли с мамой на станцию, купили билеты - три зелененьких кусочка картона, - а когда пришел поезд, не спеша уселись - и в путь!

Утро было ясное, голубое, поезд весело бежал по полям и лугам и, пожалуй, даже выстукивал своими колесами какую-то песенку. По правде говоря, хоть он и любил иной раз поважничать, но на самом деле был таким же простым и беспечным, как бродячий пес.

Брат и сестра высунулись каждый в свое окошко и любовались пробегавшими мимо полянами, коровами, облаками.

- Смотри, какой белый барашек!

- Смотри, какая красная корова!

- Смотри, какая черная коза!

- Смотри, какой серенький кролик!

- Смотри, какое зеленое поле!

- Смотри, какое круглое облако!

- Смотри, какая разноцветная птичка!

И вдруг - ах какое несчастье! - Асулите в глаз попал маленький кусочек угля. Ромпетаконес сел на лавку, поставил сестренку перед собой и стал дуть в пострадавший глаз, надеясь выдуть оттуда бессовестный уголек. Потом за дело взялась мама - она оттянула дочке веко, но и это не помогло. Тогда девочкой занялся сосед по купе, и у него тоже ничего не получилось. Потом другой сосед, солдат, отправился искать доктора. Он обошел все вагоны, но ни одного доктора, как на горе, среди пассажиров не оказалось. Вместо него к Асулите явились: студент медицинского института, парикмахер, сеньора, которая считала, что она все знает и умеет, и некий толстый, усатый господин по имени дон Нубаррон Черная Туча, который хотел было извлечь уголек острым кончиком своего зонта. Разумеется, ему это не разрешили. В конце концов из каждого вагона кто-нибудь да пришел, потому что слух о беде, которая стряслась с девочкой, разнесся по всему поезду. Но ни один человек не сумел помочь Асулите.

Во всех вагонах было так много разговоров и волнений по поводу пострадавшего глаза, что весть о нем дошла даже до... вы представить себе не можете до кого... до паровоза!

Паровоз, который принимал близко к сердцу все, что случалось с пассажирами, перестал выпускать дым и мурлыкать песенку и начал постепенно замедлять и замедлять свой ход, пока не остановился совсемпрямо в чистом поле.

А остановившись, он, к большому удивлению всего народа, осторожно сошел с рельсов и повернул назад, таща за собою вагоны. Скоро поезд стал похож на улитку, но зато нос паровоза оказался теперь прямо напротив вагонного окошка, за которым охала бедная Асулита. Тогда паровоз остановился и поглядел на Асулиту. Да, да, у него были глаза его фонари, и не только глаза, а даже высокий цилиндр - его дымовая труба, конечно, а что же еще могло служить ему цилиндром? Так вот, поглядел этот паровоз на Асулиту и, собравшись с духом, сказал:

- Прости меня, маленькая красавица. Мне следовало выпускать дым поосторожнее. Я, конечно, виноват перед тобой и страшно этим огорчен, потому что ты всегда мне очень нравилась, когда я видел тебя на станции с твоим бантом-бабочкой. Может, тебе станет легче, если ты погуляешь в поле на чистом воздухе? Будь спокойна - мы без тебя не тронемся с места.

- Большое спасибо, сеньор паровоз! - воскликнула девочка. Она была так растрогана, что у нее даже слезы на глазах выступили.

И знаете, что случилось? Вот что: слезы вымыли из-под века уголек. Ромпетаконес подцепил его кончиком носового платка, и все было кончено.

Асулита улыбнулась сквозь еще не просохшие слезы, все пассажиры, которые хлопотали около нее, с облегчением вздохнули, кроме дона Нубаррона Черной Тучи, конечно, а паровоз вернулся на рельсы и весело помчался дальше.

Маленькая Асулита больше уже в окно не высовывалась, а смотрела через стекло на быстро бегущие назад телеграфные столбы, на провода, покрытые птицами, на красных коров в зеленых лугах, на пахаря, шагающего вдоль прямой борозды следом за упряжкой волов, на автомобили, которые останавливались у шлагбаума, чтобы пропустить поезд, на футбольное поле, где бегали футболисты, и на все остальное, что можно увидеть из окна поезда.

Ах, милый, милый поезд с узкоколейной железной дороги, поезд с маленьким паровозом, он всегда останавливался, если у пассажира улетала в окно шляпа, и возвращался назад, чтобы подобрать ее! За это все люди, которые жили в тех местах, где проходил его путь, очень его уважали, называли любезным и сердечным сеньором и даже придумали ему имя - "Маленький Филипп".

Но вернемся к нашим путешественникам. Когда они прибыли в поселок Собачий Нос, где жили их родственники, Асулита выпрыгнула из вагона и купила в киоске на станции пакетик леденцов, а потом попросила машиниста, чтобы он бросил их в раскаленный живот паровоза. Наш забавный и симпатичный паровоз облизал угощение своим огненным языком, и все увидели по его глазам, что конфеты ему очень понравились. Паровоз был ужасным лакомкой, почти таким же, как маленькие дети.

- Дон-дон, дон-дон! - зазвонил вдруг колокол.

- Фю-ю-ю-ю! - засвистел свисток.

- Дин-дин, дин-дин! - зазвонил еще один колокол, поменьше первого.

Это был сигнал, которого ждал Маленький Филипп, чтобы продолжать свое путешествие под голубым небом ясного солнечного утра среди белых барашков, красных коров, черных коз и зеленых лугов.

Но, разумеется, с того дня он очень старался не дымить тем густым, полным кусочков угля черным дымом, который делал его похожим на задавалу-подростка, закурившего сигару. Из трубы паровоза теперь вылетали маленькие, белые, сверкающие облачка, круглые, как шарики из ваты. Ветер подхватывал их и нес по голубому небу.

Асулита никогда не забудет, что для нее сделал Маленький Филипп. Вечером она обычно играет на лугу возле железной дороги, где мальчики гоняют мяч, а девочки прыгают со скакалками. Но стоит только ей услышать далекий свисток своего дружка, возвращающегося в Город Цветных Ленточек, и она уже летит как стрела, даже подругам иной раз ничего не успеет сказать. На бегу Асулита задевает кусты, конечно, не нарочно, а с них поднимается целый рой бабочек, и кажется, будто они тоже собираются встречать вместе с ней Маленького Филиппа.

Девочка взбирается на огромный камень у поворота железной дороги всегда на один и тот же, - достает из кармана свой обшитый кружевами носовой платочек и весело машет поезду.

А Маленький Филипп машет ей в ответ самым белым из всех дымов, словно это тоже кружевной платочек, только больше по размеру, гораздогораздо больше!

И несмотря на то, что их встреча бывает совсем коротенькой- ведь поезд идет быстро, - и девочке и паровозу она доставляет каждый вечер много радости. Ну что ж, пролетел скворец - сказке конец?

В дверь вонзился бычий рог,

но убить ее не смог

Так вот, друзья мои, одним летом, когда семья Асулиты и Ромпетаконеса жила на даче неподалеку от города, мальчику вдруг пришло в голову сделать понарядней входную дверь их дома, и он нарисовал на ее наружной стороне лицо довольно молодой и приятной дамы. Рисунок вышел очень удачным, и родители даже разрешили раскрасить его цветными карандашами.

Асулите очень нравилось лицо на двери, и всякий раз, когда девочка входила в дом или выходила на улицу, она ласково говорила:

- Добрый день, сеньора Дверь! До свидания, сеньора Дверь!

Само собой понятно, что, слыша все время такие слова, дверь постепенно начала чувствовать себя человеком и даже стала улыбаться девочке в ответ.

Именно в ту пору в деревне произошло ужасное событие - сорвался с привязи огромный злой бык. Все испугались, что он их забодает, и попрятались кто куда. Асулита в тот час как раз вышла из школы после уроков. Бык издали заметил девочку и погнался за ней.

Перепуганная Асулита помчалась со всех ног, надеясь, что успеет добежать до своего дома и постучать, чтобы мама открыла ей дверь. Но как только девочка оказалась возле двери, случилось неслыханное и невиданное: дверь сама распахнулась ей навстречу - сама! - и, когда Асулита вбежала в дом, быстро за ней захлопнулась.

Бык пришел в ярость и со всего разбегу кинулся на дверь. Удар оказался таким сильным, что рога проткнули дерево и накрепко в нем застряли.

И тогда прекрасная дама, нарисованная на двери, заговорила.

- Ты умрешь на этом месте от голода, - строго сказала она быку, если не поклянешься мне, что больше никогда-никогда в жизни не будешь никого бодать, и в особенности маленьких детей.

- Клянусь, - нехотя промычал бык.

После того как бодучее четвероногое дало прекрасной даме клятву, появился Ромпетаконес со своими приятелями. Мальчики принялись изо всех сил тянуть быка за хвост и тянули до тех пор, пока не высвободили его рога из дерева. Бык тихонько побрел пастись на луг. Ему было очень стыдно, что он хотел забодать такую маленькую девочку.

Конечно, все немедленно узнали о случившемся.

- Подумать только, дверь спасла ребенка! - удивлялись люди.

Чтобы залечить две круглые раны на двери, оставленные бычьими рогами, пришлось позвать не только столяра, но и доктора, потому что хоть дверь была и деревянная, но все-таки не совсем обычная.

А Ромпетаконес вырезал из картона кружок, написал на нем красивыми печатными буквами: "За спасение детей", и приклеил кружок немного пониже лица прекрасной дамы.

Первый раз в истории человечества медалью была награждена дверь. Наверное, она была очень довольна, а раз так, нам остается только сказать: пролетел скворец- сказке конец.

Муха в друзья не годится,

но всякое может случиться

Так вот, друзья мои, каждому из нас, конечно, известно, что мухи, занимаясь, как и все остальные граждане, отыскиванием себе там и сям пропитания, трогают иной раз то, что трогать нельзя, и даже могут принести нам микроб какой-нибудь болезни. Поэтому с мухами надо быть настороже. Правда, заразу они приносят редко, и не с дурными намерениями, но тем не менее от них лучше держаться подальше.

Кроме того, мухи очень любят всех щекотать, и я не думаю, что они это делают из желания приласкаться. Когда они пристают со своей щекоткой ко мне, я начинаю хлестать по воздуху руками, как кнутом. Но если мне случается при этом оглушить муху, меня начинает мучить совесть - ничего не могу с собой поделать. Я становлюсь на полу на четвереньки и слежу за мухой до тех пор, пока не увижу, что она оживает. Просто удивительно, до чего быстро некоторые из нас могут рассердиться, а потом сами же и жалеют, что вышли из себя, правда?

С одной мухой получилась очень занятная история. Залетела она както раз в школу Города Цветных Ленточек, где училась Асулита, и села Асулите на руку, когда девочка писала в тетради под диктовку учительницы. Не успела муха усесться, как Асулита ей вдруг и говорит:

- Ах ты плутишка! Ты ведь та самая, что прилетала вчера и позавчера. Я тебя узнала. И пожалуйста, не щекочись, ты мне писать мешаешь. - С этими словами Асулита осторожно стряхнула муху с руки она была добрым ребенком.

Муха села в сторонке и стала ждать, пока Асулита освободится.

Другие школьницы не были такими покладистыми, как Асулита, они прогоняли муху очень грубо и, если она пристраивалась к ним на парту, пытались даже прихлопнуть ее линейкой.

Муха, несмотря на то что голова у нее была совсем крошечная, умела думать, поэтому она изобрела очень хитрый способ насолить своим врагам: когда какая-нибудь из этих невежливых девочек подходила к учительнице, чтобы показать свою тетрадь по чистописанию, муха немедленно усаживалась на раскрытую страницу, а так как у сеньоры учительницы зрение было неважное, она принимала муху за маленькую кляксу и ставила ученице тройку.

Асулита, конечно, ничего не подозревала о проделках мухи и радовалась, что стала первой в классе по чистописанию. Да, да, только она одна из всех девочек подавала учительнице тетрадь без кляксы. Правда, у Асулиты еще и почерк был хороший, по крайней мере она могла довольно красиво написать: "собака", "лента", "петух", "суп", "свисток", "кукла", "уши"... и еще много разных слов.

Девочка так крепко подружилась с мухой, что даже придумала ей имя - "Кармен Прозрачное Крылышко", ни более ни менее, и эта крохотная особа все уроки, от первого до последнего, сидела рядом со своей приятельницей Асулитой, наблюдала, как она пишет, и разглядывала вместе с ней интересные картинки в книгах.

Наконец случилось то, что и должно было случиться: однажды после уроков муха села Асулите на плечо и отправилась к ней домой. В школе муху слишком уж преследовали, и она решила переселиться в другое место. Конечно, Асулита не должна была на это соглашаться, потому что, как я уже вам говорил, от мух следует держаться подальше, но наша муха была такая особенная, а девочка такая добрая! Вот они и стали жить вместе.

Жили они очень дружно, и когда Асулита играла с куклами в кукольном домике, Кармен Прозрачное Крылышко играла вместе с ней. Если куклы были маленькие, она изображала из себя ручную птичку; если большие, оставалась мухой, и тогда черноволосая кукла обычно вскрикивала (разумеется, за нее вскрикивала Асулита):

- Ой, какая огромная муха залетела к нам в комнату!

После завтрака и полдника девочка - все это чистая правда насыпала немножко сахарного песку на стекло, которым была покрыта тумбочка возле ее кровати. Там всегда завтракала, обедала, полдничала и ужинала наша муха. Она была почти такой же сладкоежкой, как сама Асулита.

Стоит упомянуть еще вот о чем: когда часы на стене били час дня или шесть часов вечера, Кармен Прозрачное Крылышко немедленно усаживалась на оконное стекло. Конечно, мухи очень домашние насекомые и часто садятся на окна, но Кармен Прозрачное Крылышко делала это не просто так, а чтобы увидеть, как вернется домой Асулита, которая приходила из школы в час дня - на обеденный перерыв, и потом в шесть часов вечера, по окончании занятий. Мама поджидала дочку на балконе, а муха - на окне.

Но эти счастливейшие в жизни мухи дни скоро миновали: наступила осень. А осенью к Городу Цветных Ленточек начинает подкрадываться холод, тот самый холод, с которым мухам приходит конец.

Заметив, что ее крошечная подружка пригорюнилась, Асулита стала усаживаться с рукоделием возле самого окна, и, пока она вязала себе модный свитер для занятий своим любимым спортом - восхождением на горы, муха, уютно, как котенок, располагалась на коленях у девочки; только котенок занимает оба колена, а мухе хватало и одного, она грела спину на солнышке и потихоньку дремала.

Чтобы вылечить свою подругу от ее осенней грусти, Асулита иной раз доставала настольную игру - яркие картонные листы, расчерченные на клетки, и коробочку с фишками, желтыми, красными, голубыми. Хотя со стороны казалось, что девочка играет сама с собой, на самом деле ее странная приятельница тоже участвовала в игре и очень веселилась, перелетая с фишки на фишку. Однажды вечером Асулита решила поупражняться в черчении. Она уже достала из ящика шкафа цветную тушь, но тут мама послала ее в магазин, и Асулита ушла, оставив все на столе до своего возвращения.

Как только Кармен Прозрачное Крылышко заметила, что в комнате, кроме нее, никого нет, она сделала вот что: обмакнула по очереди каждую из своих лапок в голубую тушь, словно это были не лапки, а вставочки, потом села на бумагу и поползла по ней, чтобы отпечатать на белом свои голубые следы. Она хотела оставить подружке память о себе, что-то вроде письма или своего портрета, правда на этом портрете были нарисованы только ее лапки.

А затем... она улетела и уже не вернулась, потому что, как я уже вам говорил, осенью мухам приходит конец.

Когда Асулита снова появилась в комнате, она увидела только голубые пятнышки на бумаге, а мухи нигде не нашла, сколько ни искала. Девочка очень опечалилась и вывела под рисунком мухи такие слова:

Это - письмо, которое мне написала 20 октября Кармен Прозрачное Крылышко. Я не знаю ее адреса и не смогу ей ответить, но я никогда ее не забуду.

Асулита.

Однако все горести и неприятности со временем забываются, и девочка с огромным бантом-бабочкой скоро снова стала такой же веселой и беззаботной, как всегда. Но порой она... вспоминает.

А сейчас, пока она не вспомнила о своей мухе, давайте побыстрее скажем: пролетел скворец - сказке конец.

Совсем не напрасно, однако,

ладошку лизала собака

Так вот, друзья мои, по соседству с Городом Цветных Ленточек жил толстый и лысый король, который никогда не носил ботинок. Ему больше нравились сапоги, потому что они толще, крепче и каблуки у них стучат громче.

Звали короля Чемодан Второй, и когда Ромпетаконес и его сестра Асулита надумали заработать немного денег, чтобы помочь своим родителям, они поступили на службу в королевский дворец: мальчика взяли в рассыльные, а девочку отправили работать на склад, где хранились сапоги короля. Хранились они в алфавитном порядке, потому что каждая пара имела свое название: "альпинистские", "домашние", "постельные", "танцевальные". На любой случай, даже для сна, была здесь своя особая пара. Тут стояли сапоги "футбольные", "кавалерийские", "читальные", "осенние" и так далее. На некоторые буквы приходилось по нескольку пар сапог, например на букву "М" "маршировальные", "магазинные", "мозольные". К каждой паре был прикреплен свой ярлык, чтобы Асулита не перепутала алфавитный их порядок.

Что правда, то правда, король частенько ходил весь день в одних и тех же сапогах, да еще и спать в них укладывался. Тогда у девочки целыми часами, днями, а иной раз и неделями не было никакой работы, и чтобы сестренка не скучала, Ромпетаконес подарил ей собаку по кличке Скрипка. У собаки этой они скоро обнаружили одну удивительную особенность: если Асулита пила утром кофе с молоком и поила им собаку, Скрипка становилась светло-кофейного цвета, а если на завтрак было просто молоко, ее шерсть делалась белой. Больше того: если кофе с молоком оказывался очень сладким, характер у собаки тоже становился сладкий и приятный.

И еще - эта Скрипка была ужасной обжорой. Язык у нее был постоянно испачкан землей и песком, потому что, когда ей выставляли на дорожку в саду кастрюлю с супом, она так долго эту кастрюлю вылизывала, что в конце концов проделывала в донышке дырку.

Но главное - Скрипка все время менялась. То цвет у нее изменится, то характер. Поест рису с зеленым перцем - станет белой в зеленых крапинках. Поест рыбы- бросается в пруд плавать. Куснет зубами воздух и проглотит муху - сразу ей начинает казаться, что она муха, и Скрипка так и рвется сесть на лысину Чемодана Второго и потирать там лапки от удовольствия, как любят делать мухи. Но, конечно, королевская стража никогда ей этого не позволяла.

У Асулиты каждый день было два свободных от работы часа, и она отправлялась по своим делам в город. Пользуясь чудесным свойством Скрипки, девочка всегда устраивала так, чтобы шерсть собаки была под цвет ее платья. По понедельникам, когда Асулита надевала пляжный костюм светло-желтого цвета, она кормила Скрипку крекером с маслом. Во вторник она играла в белом платье в теннис, и собака получала только молоко с сахаром. По средам, когда Асулита выходила в красном, собака завтракала томатным соком. В четверг девочка иной раз носила голубое платье, и, так как никакой еды голубого цвета не существует, она давала собаке прозрачную воду, в которой отражалась прекрасная голубизна неба. После этой воды шерсть Скрипки принимала нежно-голубой оттенок. По пятницам девочка одевалась в черное, и тогда собака ела кальмара в его собственных чернилах. По субботам, когда хозяйка бывала в зеленом, Скрипка питалась зеленью, а в воскресенье, когда Асулита наряжалась в платье с цветными разводами, она кормила свою собаку рисом с зеленым и красным перцем, с морковкой, петрушкой, раками и колбасой.

Все шло хорошо и замечательно, как вдруг, в один прекрасный день, Скрипка проглотила яд. Да, да, самый настоящий яд! Проглотила она его не столько, чтобы можно было от этого умереть, но характер он ей все же отравил. Кое-кто поговаривал, что собаку, наверное, отравили нарочно какие-нибудь завистники, но я знаю точно, как все вышло на самом деле. А случилось вот что. Придворный парикмахер сказал однажды Чемодану Второму:

- Ваше величество, вы можете избавиться от лысины, если станете растирать ее каждый вечер специальной жидкостью. Она очень ядовита и продается в аптеке.

Тогда король приказал Ромпетаконесу (ведь мальчик служил у него рассыльным}:

- Беги и разыщи мне флакон той жидкости, про которую говорит этот сеньор. А коли замешкаешься, я отрублю тебе ухо.

Мальчик помчался со всех ног, почти так же быстро, как бегают на стадионе чемпионы, и поэтому на обратном пути споткнулся в дворцовом саду и упал.

Немного жидкости из пузырька пролилось на землю, и когда в обед Скрипка вылизывала до дырки свою кастрюлю, на язык ей попал песок, а песок оказался отравленным. А так как все, что эта собака съедала, действовало на ее характер, она начала рычать на принцев и министров, которые пытались пройти в королевский дворец, и даже... даже хватала их за штаны... за то самое местечко сзади. Вырванные клочья материи она тащила в корзинку, где обычно спала, и очень скоро собрала себе целую коллекцию разноцветных тряпочек.

В коллекцию попал и кусочек от белой куртки повара, когда он хотел было накормить Скрипку ужином. После этого уже никто не решался больше появляться в саду, словно то был не сад, а сельва, где разгуливает кровожадный ягуар.

Наконец король заявил своим приближенным:

- Если эта собака и завтра будет себя так вести, придется ее убить, а то она еще, чего доброго, взбесится.

Слова короля сильно расстроили Асулиту, ведь она очень любила свою Скрипку. Но девочке тут же пришла в голову спасительная мысль. Тайком от всех она отправилась в королевскую столовую, где, как вы понимаете, было полным-полно всяких сладких кушаний- киселей, кремов, взбитых сливок. Выбрав самое аппетитное из них, Асулита положила себе побольше на ладонь, а потом пошла в сад и стала медленно подходить к Скрипке. Та встретила ее угрожающим рычанием. Ничего, ничего! Девочка была готова ко всему. Осторожно, с ласковыми словами, но вместе с тем решительно приближалась она к собаке, смело протягивая руку к страшной собачьей пасти.

Скрипка все еще продолжала рычать, но заинтересовалась. Что это там ей принесли?.. Она понюхала - пахнет сладким. Потом лизнула разок - у нее давно уж от голода живот подвело, - потом подумала и лизнула снова...

Морда Скрипки стала понемножку делаться ласковей, а в глазах уже читались сожаление и раскаяние, что она причинила столько неприятностей всем и особенно своей хозяйке. Скоро на ладошке ничего не осталось, но собака продолжала лизать ее, только теперь уже не жадно, а легонечко, нежно, ласково, и это, без всякого сомнения, означало, что она просит у Асулиты прощения.

Асулита опять повеселела. Успокоился и Ромпетаконес, который, видя сестру печальной, и сам расстраивался.

Слух об этом происшествии быстро разнесся по всему королевскому дворцу. Когда он достиг ушей Чемодана Второго, тот вызвал к себе Асулиту и Ромпетаконеса и сказал им:

- Отныне вы будете в моем дворце слугами первого ранга.

- А какие у нас будут обязанности на новой службе?

- Очень простые: ходить в школу, возвращаться из школы и... играть.

- А что же мне делать с сапогами вашего величества? - спросила Асулита.

- Не беспокойся, - ответил король, - до конца года я не буду снимать с себя ни днем, ни ночью вот эти сапожищи, что на мне сейчас.

Снимал он их или нет, я не знаю, но Асулита и Скрипка были очень счастливы, и на этом... пролетел скворец - сказке конец.

Жизнь и приключения

книги для детского чтения

Так вот, друзья мои, я хочу задать вам, читателям, один вопрос: "Знаете ли вы, люди большие и маленькие, почему я люблю книги?". Потому что они делятся с нами всем, что имеют. На каком бы месте ни раскрыли вы книгу, сразу же две ее страницы предлагают вам свои знания или увлекательные истории. Книги делятся всем, что имеют, как те щедрые люди, кошелек которых всегда открыт для каждого нуждающегося в помощи.

Ромпетаконес тоже любит книги. У него в двух книжных шкафах по обе стороны двери их собралось уже около двух сотен. Справа стоят учебники и научные книги, слева - сказки, стихи и книги про разные приключения и путешествия. Шкафы словно два дома - один для ученых, другой для поэтов и сказочников. А полки шкафов как этажи. Ромпетаконес так и говорит:

- Одни книги живут у меня на первом этаже, другие - на втором, а некоторые - на чердаке.

Время от времени Ромпетаконес достает одного из "жильцов" с какого-нибудь этажа - книгу сказок, например, и отправляется с нею на прогулку. Они не болтают между собой, как это делают обычно два приятеля, - говорит все время одна книга, а мальчик порой останавливается, чтобы подумать над тем, что рассказал ему его друг.

Когда Ромпетаконес сидит с книгой в тени дерева, если на улице жара, или на солнечной скамейке, если прохладно, он чувствует себя счастливым, и такими же будут чувствовать себя все дети, которые (покончив, конечно, сначала с уроками) поступят так же, как он.

В библиотеке Ромпетаконеса стояла одна чрезвычайно интересная книга под заглавием "Сто сказок для детей". В ней были собраны сто самых лучших сказок, написанных за все века во всем мире.

В первой сказке речь шла о президенте одной республики, который вел борьбу с шестью принцами, потому что они держали каждый по десять рабов, а президент не хотел, чтобы одни люди были рабами других. И вот этот президент, если верить тому, что рассказывает сказка, превратился в ящерицу, и пока шесть принцев спали в своих золотых кроватях, пробрался к ним в замок, лизнул каждого из них зеленым языком и превратил их в шесть семян, которые посадил в поле неподалеку от замка. Из семян тут же выросли шесть больших деревьев. Тем временем шестьдесят рабов с радостью поделили между собой земли, принадлежавшие принцам, вспахали их и засеяли кукурузой, пшеницей и турецким горохом. Тогда президент республики превратился в птицу, прикоснулся своим клювом к одному листку на каждом из шести деревьев, и на месте этих листков появились принцы, живые и невредимые. С верхушки своих деревьев они увидели, что рабы живут без них очень хорошо, и крепко призадумались, а потом отправились к шести своим старым рабам и попросили себе в жены их старших дочерей. На свадьбе было много музыки и большой фейерверк. Но самое главное, конечно, то, что бывшие принцы после свадьбы стали работать в поле вместе со своими бывшими рабами и всем было хорошо.

У Ромпетаконеса, который очень любил книгу "Сто сказок", было много игрушечных солдатиков, вырезанных из толстой бумаги. Когда мальчик кончал читать и ему нужно было заложить в книге страницу, где он остановился, Ромпетаконес обычно брал бумажного солдатика и оставлял на этой странице как часового. Иногда солдатик весь скрывался в книге, а иной раз голова его торчала наружу.

Однажды вечером Асулита позвала брата ужинать. Ромпетаконес заложил страницу книги бумажным солдатиком и ушел. Но случилось так, что на этой странице рассказывалось про прекрасную девушку, которой грозила смертельная опасность погибнуть в лапах страшного медведя, и тут была как раз середина сказки.

Бумажный солдатик прочел страницу и загорелся желанием узнать, чем же все это кончится. Он хотел было вылезти из книги, чтобы перебраться на следующие две страницы и продолжить чтение, но, высунув голову, увидел на столе у Ромпетаконеса своего генерала и остальных начальников, вырезанных, как и сам солдат, из толстой бумаги, и не решился. Солдат этот был очень смышленым и довольно бесцеремонным, и так как он сильно беспокоился о судьбе молодой красавицы, то, долго не раздумывая, проткнул страницу штыком и через дырку пролез на следующую страницу. Однако сказка все продолжалась и продолжалась, а девушка все еще оставалась в опасности, и солдатику пришлось проткнуть штыком еще одну страницу, потом еще и еще, пока история не кончилась для красавицы благополучно: появился охотник, убил медведя и - мало того подарил девушке медвежью шкуру, чтобы она постелила ее в своей спальне возле кровати.

Когда Ромпетаконес на следующий день снова взялся за книгу, он заметил дырки на страницах, расстроился, что изуродовали его любимые сказки, и решил пожаловаться бумажному генералу: пусть тот накажет солдата. Но, прежде чем мальчик успел выполнить свое намерение, ему пришло в голову, что и он сам на месте солдатика поступил бы точно так же, ведь и ему всегда бывало трудно оторваться от увлекательных сказок. Ромпетаконес простил солдата и даже продолжал оставлять его на посту, но только в раскрытой книге, чтобы тому было удобнее переходить со страницы на страницу.

После этого они стали такими друзьями, что иногда даже беседовали о детской литературе, и, надо сказать, с большим знанием дела.

- Какая сказка тебе нравится больше всего, Ромпетаконес? спрашивал маленький бумажный солдат.

- Мне? Про осла, который переоделся львом.

- А мне про кота, который, чтобы его боялись мыши, носил на поясе пистолет.

И так как книги существуют для того, чтобы их читали все, кто любит читать, Ромпетаконес, отправляясь с сестренкой в школу, теперь всегда оставлял на коврике у дивана несколько книг на тот случай, если куклы Асулиты или его оловянные и бумажные солдатики захотят вдруг почитать. Так он и Асулита в конце концов оказались владельцами редкой коллекции кукол и солдатиков, которые, несмотря на то что иные из них были очень легкомысленными и смешливыми, все могли считаться довольно образованными и умели побеседовать и о книге "Сто сказок" и еще о тысяче разных историй для детей, написанных писателями всего мира. И вот ведь что любопытно: очень многие из этих историй кончаются такими словами: "пролетел скворец- сказке конец".

Что за чудеса в природе:

вырос город в огороде!

Так вот, друзья мои, перед нами мальчик Ромпетаконес, его сестра Асулита, их папа и их мама, и все они вместе идут по свету куда глаза глядят.

Впереди шагает папа и катит тачку, за ним на осле, по имени Кальмар, едет Асулита. Дальше, погоняя осла, не кнутом, конечно, а криком "арреа!", идет Ромпетаконес, мальчик, который носит круглую шляпу, украшенную вместо павлиньих перьев вилкой. Позади него шествует мама, а в самом конце бежит очень милая собака, ее зовут Скрипка.

Куда они направляются? Искать лучшей жизни. Для семьи наступили трудные времена, и родители решили найти где-нибудь в необитаемом, глухом месте такой кусочек земли, на котором можно посеять немножко зерен и собрать урожай, чтобы прожить на это вчетвером... вернее, вшестером.

Сначала они шли по широким шоссейным дорогам, потом по узким проселочным, а дальше по едва заметным тропинкам, и, наконец, стали взбираться на крутые, скалистые горы, где уже нельзя было ехать на осле, потому что в таких горах и без осла, того и гляди, в пропасть свалишься.

Они взбирались все выше и выше, пока не очутились на самой высокой вершине горного хребта. Отец поглядел вниз и увидел, что за хребтом лежит зеленая долина, а по ней струится широкая река, и нет там ни одного города, ни одной деревни, ни одного поселка, нет даже ни одного дома. И не видно нигде ни мужчины, ни женщины, ни одного мальчика, ни одной девочки, ни лошадей, ни ослов, ни собак, ни кошек.

- Давайте спустимся к этой реке, - сказал папа. - Домов и людей не видно, но, может быть, земля тут плодородная.

Как он сказал, так и сделали. Спустились очень осторожно по скалам в долину, вышли на берег реки, а там достали из тачки и из мешка, которым был нагружен осел, брезент для палатки, топор и разные инструменты, чтобы нарубить веток и смастерить плуг; достали глиняные горшки для приготовления еды и кое-какие запасы продуктов на первые две недели жизни.

- Нельзя терять времени! Все за работу! - воскликнул бодро отец.

Взялись за дело. Ромпетаконес с отцом нарубили веток, мать занялась обедом, а девочка собирала хворост для костра и носила из реки воду; осел ел траву и отдыхал, собака же лежала то на солнышке, то в тени и всех сторожила.

Жил кто-нибудь в этой долине? Да, там жили птицы, которые наполняли воздух веселым пением. Они все кружились около нескольких больших деревьев, то скрывались в их густой листве, то снова появлялись из нее и улетали. Это, наконец, пробудило любопытство Ромпетаконеса; он взобрался на одно дерево и обнаружил, что ветки его усеяны плодами, похожими на яблоки. Плоды были меньше яблок, но вкусные и очень сочные. Теперь семья могла каждый день в придачу к постному супу есть сладкое блюдо.

Как они и мечтали, земля в долине оказалась очень плодородной. Пахали ее ослик Кальмар и отец, запрягшись рядышком в плуг, как пара волов. За плугом шел Ромпетаконес, а для того чтобы отец и Кальмар могли передохнуть, он время от времени вместе со Скрипкой подменял их, и тогда за плугом шагал отец.

Они посеяли пшеницу и ячмень, турецкий горох и маис, а сверх того завели еще небольшой огород, где посадили картошку и разные овощи. В часы, когда надо было поливать землю, все четверо шли с глиняными горшками к реке, кто с большим, кто с маленьким, а две самые огромные посудины нагружали на осла.

Но так как Ромпетаконес и Асулита были еще детьми, то им нужно было иногда и поиграть, особенно Асулите, младшей из двоих. Брат придумывал для нее разные игры. Он попросил маму сшить им из тряпок куклу. Голова у куклы была деревянная и довольно красивая, смастерил ее сам Ромпетаконес. Для того чтобы познакомить куклу - ее назвали Люлю - с городской жизнью, Ромпетаконес принес из реки круглых камешков, замесил глину и построил для Люлю прекрасный дом, в котором были четыре комнаты с окнами. Крышу он соорудил из палочек и соломы.

Но одним домом дело не обошлось. Мама заметила, с каким увлечением дети играют, и охотно шила им все новых и новых кукол.

- Мамочка, а теперь сделай мне учительницу! Ну, пожалуйста! просила Асулита.

- Хорошо, доченька.

- А потом учеников... и доктора... и продавца...

Ромпетаконес был вынужден построить школу, а потом магазин, где продавались главным образом маленькие, похожие на яблоки фрукты. Постепенно мальчик выстроил целый город, почти совсем как настоящий, только для жителей ростом не выше карандаша- такой рост был у Люлю и других кукол. Город состоял из трех улиц и одной площади, а место для него Ромпетаконес выбрал в довольно большой котловине неподалеку от огорода. Котловина была такая глубокая и широкая, что Асулита чувствовала себя в ней совсем как в комнате.

Ромпетаконес и Асулита были очень довольны жизнью, довольны были и их родители, потому что все посеянное и посаженное дало хороший урожай, и сеньор отец, разузнав, где находится самый близкий город, теперь каждую неделю нагружал Кальмара и отправлялся туда продавать сочные плоды и овощи, хотя на путь в оба конца уходило два дня.

Как-то раз, когда вся семья сидела за едой, отец сказал дочке:

- Асулита, я знаю, ты будешь этим огорчена, но ничего не поделаешь, нам надо расширить огород, чтобы продавать побольше овощей и поправить наши дела, поэтому придется засыпать землей котловину и посеять там перец.

- Засыпать мой город?

- Да, моя красавица. Но ты не расстраивайся, у нас уже понемногу заводятся деньги, и в один прекрасный день я вернусь к тебе из города с ослом, нагруженным игрушками.

Асулита поняла, что отец решил правильно, хотя ей все-таки было очень грустно. Целых три дня отец, мать, девочка и мальчик таскали землю в котловину и скоро завалили весь город; кукол они, разумеется, спасли.

Прошло некоторое время - девочке купили обещанные игрушки, землю засеяли перцем... и стали ждать.

Да, вот что очень важно: маис, горох, пшеница, картошка и разные овощи - все на плодородной земле долины вырастало такое хорошее, просто загляденье!

- Не земля, а золото! - приговаривал отец. - Ну и повезло же нам! Одно плохо: очень уж мы от всего далеко, да и дом тут построить не из чего.

- Не переживай! - утешала его жена. - Поработаем здесь несколько лет, вернемся в город, там и будет тебе дом.

- Зачем дом? - решился вставить свое слово Ромпетаконес. - Нам и без дома здесь замечательно живется. Всем, даже Кальмару и Скрипке.

Это была правда, жилось им в долине очень хорошо.

И вот однажды вечером, когда они поливали перец, посеянный на той котловине с кукольным городком, отец вдруг споткнулся обо что-то и увидел, что из земли торчит камень.

- Странно, - удивился он. - Откуда здесь взялся этот камень? Ведь мы засыпали котловину прекрасной рыхлой землей. В ней ни одного камешка не было.

Они начали копать в этом месте заступами и обнаружили, что камень уходит вглубь, а под ним лежат еще камни. Но тут совсем стемнело, и отец решил заняться этим делом при солнечном свете.

Наутро все четверо прибежали в огород и увидели, что камень разросся в высоту и ширину и на нем появились какие-то украшения, которых вчера не было.

- Осторожней, осторожней! - сказала мама отцу. - Тут что-то загадочное. Лучше оставь этот камень в покое, поглядим, что из него получится.

- Ой, папочка, не подходи к нему близко! - заныла Асулита.

Чтобы жена и дочь не волновались, отец их послушался.

На следующий день рядом с первым камнем из земли появился второй, а первый теперь напоминал собой угол какого-то здания, которое еще не достроено или только начинает показываться из земли, как показываются из воды затопленные наводнением дома, когда вода постепенно спадает.

Прошел еще день, и всем стало ясно, что у них на глазах появляются на свет два дома, а в сторонке, там, где картошка, прорастает и третий. В воскресенье они обнаружили, что им придется на несколько метров передвинуть палатку, так как под ней пробивается еще один дом.

Через месяц на берегу реки среди богатых, плодородных земель вырос уже целый город. Город был невелик, всего из шести домов, но зато дома были большие, как в настоящих городах. Была там и школа, дом для доктора, магазины, красивая площадь и три улицы.

Жить в городе никто не жил, однако хозяйство его было в полном порядке: двери и окна прекрасно открывались, и закрывались и даже имелся водопровод.

Папа, мама и дети не могли прийти в себя от удивления.

- Что за чудо? - спрашивали они друг друга.

Но тут Ромпетаконес приложил ко лбу палец, чтобы хорошенько подумать: сначала один палец, потом- второй, потом - третий, и наконец воскликнул:

- Никакого чуда нет! Это новый город вырос из того маленького городка, который я построил для кукол Асулиты Мы засыпали котловину хорошей землей и часто ее поливали. Вот вам и результат.

- Действительно, так оно, должно быть, и вышло, - согласился с ним отец.

После этого родители отправили объявление в газеты, на радио и на телевидение. Отовсюду к ним съехались люди, поселились в новом городе и засеяли вокруг все земли. Приехал доктор, а за ним и учительница. В магазинах появились разные товары. Вскоре были построены еще здания, и постепенно образовался прекрасный, большой город, который назвали: город Ромпетаконес-на-Реке. Семья Асулиты и Ромпетаконеса по заслугам заняла в нем один из лучших домов. И тут, пожалуй, самое время сказать: пролетел скворец... сказкам про Ромпетаконеса и Асулиту конец. Жаль, конечно, расставаться с Ромпетаконесом и его сестренкой, да ничего не поделаешь, дальше пойдут уже другие сказки.

Что в зеркале отразилось,

когда оно рассердилось

Так вот, друзья мои, в одном городе жил некий адвокат, по имени дон Пустозвон Лопес Ляпис, со своей супругой доньей Панфилой Фи де Лопес Ляпис и двумя девочками-близнецами - Оливитой и Оропендолой. Вместе с ними в квартире жили: служанка, которую звали Мети-даПодметай, и маленькая, но исключительно породистая собачка, отзывавшаяся на кличку Черный Принц. Всего пять человек и один пес, или же, как говорится, шесть постоянных жильцов.

На самом-то деле их было не шесть, а двенадцать, потому что у каждого, в том числе и у собаки, имелся двойник - собственное отражение в большом зеркале, стоявшем в гостиной.

Адвокат, господин с круглой розовой лысиной и маленькими черными усиками, добивался, чтобы его назначили главным городским инспектором по пиву и лимонаду. Он рассчитывал, что тогда ему удастся свести счеты с продавцом этих напитков, который взял за привычку устраиваться чуть свет со своими бутылками прямо под окнами дона Пустозвона и во весь голос расхваливать свой товар. После того как адвокату отказали в назначении на желанный пост, он сделался очень нервным. Вслед за ним разнервничалась и вся его семья, считавшая, что дона Пустозвона Лопеса Ляписа постигла крупная неудача.

А теперь я расскажу вам, как нелегко пришлось в этой нервной обстановке большому зеркалу из гостиной.

Неприятности начались со служанки Мети-да-Подметай. Женщина эта имела обыкновение подметать пол или очень быстро, или очень медленно, в зависимости от того, какую музыку передавали по радио. Однажды в гостиную залетел огромный шмель - поглядеть, нет ли там случайно синего цветка, который куда-то исчез из сада. Мети-да-Подметай бросилась выгонять непрошеного гостя. Насекомое, растерявшись, попыталось улететь в зеркало, и в этот самый момент служанка изо всех сил хлопнула по шмелю щеткой. От такого удара не только у шмеля голова пошла кругом, но и у зеркала. Оно, бедное, целую минуту дрожало от испуга и возмущения. И комната тоже дрожала, ведь она отражалась в зеркале.

Во второй раз зеркало пострадало по вине самого адвоката - дона Пустозвона Лопеса Ляписа. До этого господина дошел слух, что в город приехали из столицы члены парламента. Он решил пожаловаться им, что его не назначили главным инспектором по пиву и лимонаду, оделся для этой встречи понаряднее и стал примерять перед зеркалом свой цилиндр и разучивать изящные поклоны, да так увлекся, что, снимая цилиндр с головы, ударил им по зеркалу... Зеркало снова задрожало.

О Черном Принце уж и говорить не приходится: стоило ему заметить, что дверь в гостиную открыта, как он тотчас же врывался туда и с поразительным бесстрашием начинал лаять на свое отражение, чем всякий раз ужасно пугал бедное зеркало.

Что касается доньи Панфилы Фи де Лопес Ляпис, то как-то после обеда эта дама собралась идти в гости. Она надела самую модную из своих шляп, вылила на себя целый флакон духов и пошла поглядеться в зеркало. Вдоволь налюбовавшись собой, она захотела еще и понюхать своего двойника и так поспешно наклонилась вперед, что стукнулась носом об нос своего отражения- чуть искры у обоих из глаз не посыпались. Ну да это еще не беда, беда в том, что донья Панфила рассердилась на зеркало, словно оно во всем виновато, и ударила его зонтиком, который держала в руке.

А с девочками-близнецами Оливитой и Оропендолой приключилась совсем страшная история. Им было уже по семнадцать лет, и они очень волновались, так как скоро должны были принять участие в парных состязаниях по теннису.

Само собой разумеется, сестры только тем и занимались, что перебрасывали друг другу в коридоре теннисный мячик. Как-то раз Оливита нарочно оставила дверь из коридора в гостиную открытой, чтобы подшутить над сестрой-близнецом. А шутка заключалась вот в чем: увидев свое отражение в зеркале, Оропендола подумает, что это Оливита ждет мяча в другом конце коридора, и подаст мяч прямо в зеркало. Именно так все и случилось, но только удар оказался слишком сильным. Трах!.. - и зеркало разлетелось на тысячу кусков.

Родители очень бранили девочек, ведь из-за их тренировок все и вышло, но если говорить правду, то каждый член семьи доставил зеркалу немало огорчений: и отец, и мать, и служанка, и собака. Самые красивые прощальные слова произнесли над погибшим зеркалом, конечно, донья Панфила Фи де Лопес Ляпис и служанка Мети-да-Подметай. Первая сказала, обращаясь к дочери:

- Ты разбила зеркало, которое было живым портретом твоей матери.

А служанка воскликнула:

- Ах, зеркало, зеркало, прощай навсегда! Мне было так приятно мести пол в компании с моим отражением!..

Не прошло и недели, а дон Пустозвон Лопес Ляпис уже купил новое зеркало, такое же большое, как первое. Зеркало распаковали, и к вечеру оно уже стояло в гостиной, на том же самом месте, которое при жизни занимал его предшественник.

А поутру взошло, как обычно, солнце и уронило на пол гостиной квадратик своего света. Квадратик этот потихонечку да полегонечку передвигался с места на место. И тут произошло важнейшее событие, вот какое. После того как замели осколки разбитого зеркала, в щелке между половицами остался крошечный кусочек стекла, похожий на малюсенький бриллиантик, и когда солнечный квадрат, двигавшийся медленнее черепахи, дополз до него, стеклышко подхватило этот луч, посланный ему королем всех светил, и незаметно навело его на новое зеркало, совсем как мальчишки наводят солнечный зайчик. Но этот зайчик был не простой, а особенный: с его помощью осколок разбитого зеркала передал новому зеркалу телеграмму. В ней сообщалось: "Берегись девочек, родителей, служанки, собаки- я погибло из-за их толчков и ударов".

Печальная весть проникла прямо в сердце нового зеркала и пробудила в нем чувство товарищества. Новое зеркало поклялось отплатить за того, кто так долго терпел муки в этой нервной семье.

Оно не замедлило выполнить свою клятву. На следующий день Оропендола и Оливита собрались наконец идти на соревнования по теннису, и когда Оливита, надев спортивный костюм, подошла к зеркалу полюбоваться на себя, зеркало устроило так, что вместо своего отражения Оливита увидела отражение Оропендолы и отправилась на теннисный корт, не зная, кто же она на самом деле - Оропендола или Оливита. Тот же фокус проделало новое зеркало и с Оропендолой. В результате сестры проиграли в парном состязании, потому что ни одна из них не знала, кто играет с нею в паре - Оливита или Оропендола. Они только и делали, что разбирались, кто из них кто, не успевали следить за мячами и в конце концов совсем запутались и потерпели полное поражение.

Прошел еще день. В доме адвоката ждали визита одной очень важной дамы, и по этому случаю донья Панфила с самого утра начала примерять наряды и бегать к зеркалу. Но как донья Панфила ни становилась перед зеркалом, себя она в нем почему-то найти не могла. Зеркало нарочно ее не отражало. Наконец донья Панфила поверила, что ее и в самом деле нет в комнате, и, когда важная дама вошла в гостиную, заявила:

- Сеньора, доньи Панфилы Фи де Лопес Ляпис нет дома.

- Нет дома? - удивилась гостья, видя, кто перед ней стоит.

- Совершенно верно, сеньора, ее нет дома. Я искала ее повсюду и нигде не нашла.

- Ни слова больше! Между нами все кончено! - вскричала дама и, чрезвычайно рассерженная, навсегда покинула дом адвоката.

Так разбитое зеркало было отомщено вторично.

Служанка Мети-да-Подметай тоже поплатилась за свои грехи. Она имела обыкновение, подметая пол, между двумя взмахами щетки любоваться на себя в зеркало, и вот хитрое зеркало взяло да и перевернуло щетку в руках у ее отражения вниз палкой. Мети-да-Подметай решила, что она держит щетку неправильно, и тут же ее перевернула. Тогда палка оказалась внизу, а щетина - наверху, и служанке пришлось мести пол палкой. Это у нее заняло очень много времени, да и пол к тому же остался грязным, из-за чего донья Панфила, после истории с важной гостьей пребывавшая в скверном настроении, целую неделю ругала бестолковую Мети-да-Подметай.

В один очень жаркий день адвокат дон Пустозвон Лопес Ляпис собрался идти в суд защищать дело своего клиента. Нарядившись в парадный костюм, он подошел к зеркалу - бросить на себя последний взгляд, но зеркало отразило нашего адвоката так, будто на нем только пиджак и рубашка, а брюк нет и в помине. Дон Пустозвон поспешил надеть брюки - еще одни, поверх первых. Тогда зеркало три раза подряд не отразило его шляпу, и в конце концов адвокат вышел из дому в двух парах брюк и в трех разных шляпах, надетых одна на другую. Его появление в зале суда, конечно, вызвало общий смех. И это еще не все в таком странном наряде дону Пустозвону было очень жарко, и, когда он произносил защитительную речь, с него пот градом катился. Все решили, что адвоката бросило в жар от смущения, потому что он плохо подготовил свою речь, и клиент потребовал, чтобы защиту поручили другому.

Новое зеркало рассчиталось уже со всей семьей. Оставалась только собака, но тут дело было легче легкого. Когда Черный Принц - вы ведь помните, что именно так звали этого пса? - вбежал, как у него было заведено, в гостиную, чтобы облаять собаку в зеркале, зеркало - о ужас! - отразило его в виде льва, и Черный Принц так перепугался, что носа больше в эту комнату не показывал.

После всего случившегося семейство Лопес Ляпис стало немного побаиваться зеркала. Дону Пустозвону один раз даже приснилось, что он стреляет в это зеркало из пистолета. Конечно, такое могло произойти с адвокатом только во сне, потому что пистолетов он в доме не держал и его девизом был следующий стишок:

Мне оружье не по чину,

У меня его и нет.

Я не трус, не забияка

Для чего мне пистолет?

Как бы то ни было, все Лопесы Ляписы подозревали, что с зеркалом что-то неблагополучно - какое-то оно недоброжелательное и доверять ему нельзя. Поэтому, когда девочкам надо было привести себя в порядок, они становились друг против друга и каждая указывала сестре, что у той неладно. Адвокат же повязывал себе галстук, стоя перед доньей Панфилой, которая говорила ему, плохо или хорошо у него это выходит. А сама донья Панфила, если у нее начинал вдруг болеть живот, вместо того чтобы поглядеть на свои язык в зеркало, показывала язык мужу.

Отомстив каждому из Лопесов Ляписов за своего бедного товарища, зеркало постепенно успокоилось и стало отражать всех правильно такими, какими они были на самом деле: хорошими, плохими или средними. А теперь... пролетел скворец - сказке конец.

Мчался галопом пес,

шляпу в зубах он нес

Так вот, друзья мои, бездомный пес, которого подобрал как-то на улице молодой летчик Хуан Тарелочка, мог бы служить образцом порядочной, доброй и приятной собаки. Хозяин отдавал ему свое печенье, сахар, любовь и хлеб с маслом - все это в обмен на разные нежности и ласки, которыми осыпал его Ластик, потому что, да будет вам известно, пса этого звали дон Ластик Верное Сердце из Племени Бродячих Псов.

- Что ты все глядишь на свою собаку? О чем задумался? - спросил однажды Хуана Тарелочку его приятель, а летчик и в самом деле уже несколько минут не отрываясь смотрел на своего пса.

- Я думаю: какой он у меня веселый и благодарный, какой хороший. Когда с ним разговариваешь, он смотрит тебе в глаза совсем как человек. В нем так много доброты, что порой мне кажется, и я рядом с ним становлюсь добрее.

Летчик говорил правду: любовь и преданность собаки очень его трогали. Но, кроме пса, у него был еще один друг - маленький, одноместный самолет, к нему Хуан Тарелочка тоже питал самые нежные чувства, поэтому и пес привязался к железной птице и всегда укладывался спать рядом, чтобы охранять ее.

Само собой понятно, что время от времени Хуан Тарелочка, как всякий хороший хозяин, чтобы развлечь своего пса, приносил ему резиновый мячик. Хуан забрасывал мяч далеко-далеко, а Ластик мчался со всех ног на розыски. Однако когда тридцать минут, отведенные для игр, приходили к концу, собака непременно возвращалась на свое место. Обежит вокруг самолета, проверит, все ли в порядке, и потом - опять на боковую!

А теперь я расскажу вам интересный случай из жизни дона Ластика Верное Сердце из Племени Бродячих Псов.

Дело в том, что у Хуана Тарелочки была невеста- очень хорошенькая аптекарша. Жила она в другом городе, до которого было сто километров, и Хуан Тарелочка часто летал туда на своем самолете - повидаться с девушкой.

Когда до их свадьбы осталось две недели, летчик купил себе красивый голубой фрак, потому что в той местности женихи всегда приходили на свадьбу во фраках. А еще он купил высокий цилиндр самого модного в ту пору ярко-зеленого цвета, и Ластик стал замечать, что его хозяин то и дело нахлобучивает на голову эту смешную "кастрюльку" и глядит в зеркало - к лицу ли она ему.

Так все и шло, пока наконец не настал день свадьбы. И тогда возник вопрос: как Хуану везти цилиндр- на голове или в коробке? Летчик сказал невесте по телефону:

- Чтобы ты видела, как я мечтал об этом дне, я надену цилиндр уже перед вылетом и не сниму до самого конца пути, если только какоенибудь облако его с меня не собьет.

Нарядившись в свадебный костюм, Хуан Тарелочка подготовил свою машину к стокилометровому воздушному перелету. Едва рассвело, он вырулил самолет на взлетную полосу. Пес Ластик, еще не успевший как следует проснуться, уселся в сторонке на траве.

Пилот раскрутил пропеллер, чтобы разогреть мотор, и так как от ветра, поднятого лопастями пропеллера, великолепный цилиндр съехал набок, летчик снял его и положил на землю - на минутку, пока не кончит все дела с самолетом.

Потом он тщательно проверил, готов ли самолет к полету, и наконец сел на свое место за штурвал и включил мотор. Самолет побежал по полю, и скоро Хуан Тарелочка уже летел на высоте тысяча метров, не меньше, к месту своей свадьбы.

На беду, он так торопился к своей хорошенькой невесте, что не только забыл попрощаться с доном Ластиком Верное Сердце из Племени Бродячих Псов, но позабыл также и свой цилиндр, который остался лежать на земле.

Утро было солнечное, и Хуан Тарелочка, радостный и счастливый, летел по ясному небу, мечтая поскорей увидеть колокольни города, в котором будет отпразднована его свадьба. Ну кто на месте Хуана вспомнил бы в такую минуту о цилиндре, пусть даже самом что ни на есть великолепном, высоком и зеленом?

Но, к счастью, у летчика был его верный пес. Ластик сразу заметил, что случилось, и залаял - может быть, хозяин там, наверху, его услышит. Он лаял все громче и громче:

"Гав, гав! Гав, гав!! Гав, гав!!!"

Однако хозяин его не слышал: уж очень высоко он поднялся, да и шум в самолете стоял ужасный - от мотора и от радио, которое Хуан Тарелочка держал включенным, чтобы невеста по музыке сразу отличила его самолет среди других, летящих по небу.

И все же бедняга Ластик не сдался. Решив, что такая высокая, такая блестящая, такая зеленая шляпа, которую к тому же хозяин столько раз примерял на его глазах, должно быть, играет важнейшую роль в предстоящей свадебной церемонии, он схватил цилиндр в зубы и пустился бежать. Ах, какими огромными скачками мчался Ластик и как ему мешала эта зеленая "кастрюлька" в зубах!

Преданному псу трудно было на бегу глядеть вверх - не потерял ли он самолет, - сразу начинала болеть шея, поэтому он бежал за тенью самолета, а когда удавалось, то и прямо по ней: он знал, что самолеты и их тени всегда в конце концов встречаются на месте посадки.

Между тем время шло, солнце поднималось все выше и выше и пригревало все сильнее. Крестьяне в полях вытирали пот со лба, а собаки бродили с высунутыми языками. Мотор самолета все больше нагревался, и Хуан Тарелочка летел быстрее и быстрее.

Из-за того, что солнце жгло так немилосердно, а самолет несся со скоростью молнии, бедный Ластик начал уже терять надежду поспеть с цилиндром жениха к свадьбе. Но тут тень - да, да, тень самолета, тронутая самоотверженным поведением пса, пожалела его и стала двигаться медленнее, гораздо медленнее, чем самолет, который вскоре совсем исчез из виду в той стороне, где лежал город невесты Хуана Тарелочки.

А когда пес, не выпуская из зубов своей ноши, повалился без сил на землю, тень самолета также остановилась, точно в том же самом месте, и укрыла дона Ластика своей прохладой от страшной жары, которая стояла над огромным полем.

Внизу уже показались желанные колокольни города, и Хуан Тарелочка собрался идти на посадку, как вдруг, бросив взгляд на землю, заметил, что у самолета нет тени. Ее не было видно ни позади, ни впереди нигде.

Летчика это заинтересовало, удивило и даже обеспокоило. Такого с ним не случалось никогда! И, несмотря на то что до свадебной церемонии времени уже оставалось немного, он решил поискать пропажу. Самолет наклонился на одно крыло, как это делают ласточки, и повернул обратно. Пролетев несколько километров, Хуан Тарелочка неожиданно увидел глубоко внизу преспокойно лежащих на земле троих: пса Ластика, зеленый цилиндр и пропавшую тень самолета в форме гигантской буквы "Т".

Ну и обрадовался же летчик при виде этой троицы! Он приземлился и поскорее нахлобучил цилиндр на голову, а Ластика, после того как кончился обмен приветствиями и поцелуями, посадил к себе в кабину, чтобы взять с собой на свадьбу.

Их появление было встречено шумным ликованием самой красивой в мире невесты, ее родственников, подружек и остальных приглашенных на свадьбу гостей, среди которых было немало веселой детворы. Все глядели вверх на самолет, кричали и махали платками. Он медленно снижался, а из него неслась музыка и торчали зеленый цилиндр и собачья голова.

Когда самолет приземлился, один из родственников невесты весьма любезно предложил:

- Пусть этот пес будет вместо меня свидетелем на свадьбе.

Вот как случилось, что в акте о бракосочетании были записаны, среди прочего, следующие слова:

"Второй свидетель: дон Ластик Верное Сердце из Племени Бродячих Псов, профессия - собака; за неграмотностью свидетеля документ скрепляется отпечатком когтей".

А это значит, что Ластика заставили обмакнуть лапу в чернила и прижать потом к бумаге. Подпись вышла чересчур большая, но зато сразу было видно, что это подпись собаки.

Свадебный пирог оказался очень вкусным, и дону Ластику тоже перепал порядочный кусок. Вообще праздник прошел замечательно.

После свадьбы Хуан Тарелочка привез молодую жену к себе домой и тут же распорядился переделать свой самолет так, чтобы в нем было место для троих. Для кого? А как вы думаете? Догадались? Ну, тогда... пролетел скворец - сказке конец.

Часы спешили и отставали:

они хозяевам помогали

Так вот, друзья мои, на этот раз я расскажу вам об одном симпатичном старом сеньоре и таком же симпатичном мальчике. Старого сеньора звали дон Хуан Перес Перец, и был он генералом. Мальчик же был всего-навсего школьник, и звали его Хуанито Перес Перец. Нетрудно понять, что речь идет о дедушке и внуке.

Наверное, в их семье случилось какое-то несчастье, потому что от нее остались только Хуанито и дон Хуан. Во всяком случае, я твердо знаю, что с трехлетнего возраста мальчик все время жил со своим дедушкой и они успели крепко полюбить друг друга. Дону Хуану было уже довольно много лет, что нетрудно было угадать по его длинной седой бороде. И тем не менее это не мешало внуку, когда он был совсем малышом, залезать каждое утро к дедушке в постель - они ведь спали всегда в одной комнате - и плести косички из седых прядей почтенной бороды.

Само собой разумеется, что мальчик рос, а дедушка... дедушка старился, но, несмотря на это, в их комнате все время исправно стучали три сердца, а именно: дедушкино, внука и будильника. Будильник находился в дедушкином доме уже много лет, и его там любили совсем так же, как любят верных слуг, которые стали почти членами семьи, потому что долго делили с ней все ее радости и горести. Дедушка и внук сильно привязались к будильнику и даже придумали ему имя: они назвали его дон Тик-так.

Как я уже сказал, и это очень важно, дон Тик-Так жил у дона Хуана давно, еще с той поры, когда дон Хуан был молодым, поэтому будильник тоже полюбил своих хозяев, и, бывало, если дедушка задремлет в кресле или мальчик сядет учить уроки на завтра, старые часы стараются тикать чуть слышно, чтобы не мешать.

Больше того: зимой, когда рано утром за окном еще совсем темно, будильник мучился ужасными сомнениями- с одной стороны, он понимал, что обязан разбудить школьника, чтобы тот не пропустил уроков и не отстал от класса, но с другой стороны... дону Тик-Так страшно хотелось прикинуться, будто он "забыл", и не позвонить. Иной раз он так и делал, когда чувствовал, что мраморная доска тумбочки, на которой он стоит, очень холодная, и угадывал, что улицы покрыты белым снегом и скользким льдом.

Добряк заботился также и о дедушке. Будильнику было известно, что старым людям полезно ложиться спать пораньше, поэтому к вечеру он обычно начинал спешить и спешил до тех пор, пока генерал не поверит, что час уже поздний, и не уляжется в постель.

Не могу не рассказать вам также об одном выдающемся событии из жизни дона Тик-Так. Слушайте, как все произошло.

Однажды летом генерал не затворил на ночь окно в комнате. Какой-то бродяга заметил это, влез с улицы в дом, тихонечко открыл шкаф и уже начал увязывать в узел парадный мундир генерала, плащ Хуанито и серебряную пепельницу, как тут его вдруг увидел будильник и зазвонил что есть мочи. Вор перепугался, выпрыгнул в окно и помчался со всех ног, словно за ним гнались. С собой он так ничего и не унес.

Хуанито и дон Хуан проснулись от шума и поняли, что приключилось. Однако им и в голову не пришло, что будильник поднял звон нарочно, они думали - дон Тик-Так зазвонил случайно, хотя и очень кстати.

А в другой раз было так: к ним в гости пришел толстый сеньор с огромными усищами и с дорогой сигарой во рту. Он был известен как человек, который может съесть за один присест целую жареную индейку, а также как человек, который не выносит, когда дети веселятся и радуются. И фамилия у него была подходящая- дон Нубаррон Черная Туча. Этот господин принес с собой к дону Хуану палку с острым железным наконечником и, по свойственной ему дурной привычке, стал тыкать палкой в ковер - того и гляди, дырку проткнет. Да к тому же он уселся прямо на газету, которую до его прихода читал генерал. Но и этого невеже было мало - он еще завел разговор о Хуанито и только об одном Хуанито весь вечер и говорил.

- Мой генерал, вы не должны разрешать вашему внуку играть так много. Я каждый день вижу, как он гоняет мяч с испорченными мальчишками на Площади Фонариков, а по вечерам крутит волчок в сквере Маленькой Розы. Между тем этому ребенку давно уже пора оставить забавы и взяться за учебу. Ему надо сидеть за книгами десять часов ежедневно, не меньше, ведь вы уже совсем старенький и если, не ровен час, вы нас покинете, что будет с Хуанито? Он станет бездельником, а то и вором. Так-то, сеньор.

Услышав эти злобные речи, дон Тик-так ускорил свой ход и так заспешил, что, когда было всего восемь часов вечера, стрелки на его циферблате показывали уже половину десятого. Неприятный гость, взглянув на будильник, вынужден был поспешно распрощаться и уйти.

Уйти-то он ушел, да только с той поры дедушка загрустил. Он стал бояться: а вдруг действительно из-за того, что ему так много лет, он уйдет из этого мира, и мальчик, лишившись его забот, вырастет лоботрясом, из тех, что с утра до ночи слоняются по улицам. От этих мыслей старик часто просыпался среди ночи. Тогда он вставал с кровати и целовал Хуанито в лоб, целовал осторожно-осторожно, чтобы не разбудить мальчика. Очень любил дедушка своего внука.

Умный дон Тик-Так, который столько лет прожил у дедушки, все подмечал. Он знал, что с каждым его "тик-так" генерал становится старее тоже на одно "тик-так", а поэтому старался тикать все медленнее, чтобы в дорогом ему доме время шло вперед потихонечкупотихонечку, а значит, и дедушка старел бы потихонечку-потихонечку и мог бы еще долго заботиться о внуке и давать ему полезные советы. Генерал заметил, что дни проходят не так уж быстро, как он опасался, и настроение его сразу улучшилось, он опять повеселел.

Но однажды ночью, когда все, кроме дона Тик-Так, крепко спали, будильник, поразмыслив в тишине, сказал себе:

"Ну хорошо, пока я иду медленно, дедушка не старится, это верно, но ведь и мальчик не взрослеет; его детство может затянуться, и он так и не превратится в уважаемого и достойного мужчину, каким его мечтает увидеть дед. Придется мне, пожалуй, затикать быстро-быстро, чтобы мальчик стал взрослым, прежде чем жизнь генерала подойдет к концу".

Так он и сделал, но, само собой понятно, как только время в этом доме потекло быстрее, чем в остальных домах, стало видно, что и дедушка стареет все быстрее и быстрее. Школьник наш действительно, благодаря дону Тик-Так, рос не по дням, а по часам, зато генерал опять запечалился и скоро совсем упал духом. Пришлось будильнику снова замедлить свой ход.

И вот, в одну из ночей, когда он раздумывал и размышлял на своей тумбочке, у него появилась великолепная идея. Утром он не зазвонил.

Не зазвонил он и на второе утро, и на третье.

- Дедушка, - сказал наконец Хуанито, - звонок дона Тик-Так не звонит больше, а мне ведь надо чуть свет вставать в школу.

- Ну что ж, купим новый будильник, - ответил дон Хуан, - только обещай мне, что старый ты не выбросишь.

- Чтоб я выбросил старый будильник?! Да я его люблю почти как тебя! А потом, хоть звонок у него и не звонит, но сами-то часы идут по-прежнему хорошо.

Кончилось тем, что в дом принесли новый, модный будильник, которому дали имя Тики-Таки. Он был исполнен молодых сил, блестел как новое серебро и на дона Тик-Так поглядывал свысока, считая его дряхлой развалиной. Но когда они остались одни, старый будильник с довольно торжественным видом произнес такую речь:

- Я притворился, что испорчен, для того, чтобы заставить их купить тебя. Ты совсем новый, крепкий. А я всего лишь жалкое старье, но зато я знаю, как мы с тобой можем сделать одно доброе дело. В этом доме живут двое: старик, который боится умереть раньше, чем его внук станет взрослым, и мальчик - он славный паренек, но в этой жизни пока еще такой же новый, как ты. Если мы решим помочь им, надо поступить так: я буду показывать время дедушке и идти потихоньку, чтобы добрый дон Хуан старился как можно медленнее. А ты - ты новый и крепкий, это в твоих силах, - ты должен будешь показывать время Хуанито, и тебе придется быть проворным, идти быстрее других часов, чтобы мальчик как можно скорее вырос и научился быть самостоятельным... И тогда его дедушка наконец-то перестанет грустить.

- Ваше предложение мне очень нравится, - ответил Тики-Таки, - и я сделаю все, как вы сказали.

Вот почему, когда Хуанито уже успел получить звание капитана, старый генерал все еще продолжал благополучно жить на белом свете.

А в тот день, когда дедушка, совсем состарившись, заснул вечным сном, дон Тик-Так принялся звонить изо всех сил, словно хотел разбудить своего хозяина. От этого страшного усилия пружина в часах лопнула и его "тик-так" смолкло. Тоже навеки.

Но Хуанито до сих пор хранит этот будильник у себя в комнате и к циферблату его приклеил фотографию дона Хуана, которого так любили и внук и старые часы... Что ж... пролетел скворец - сказке конец.

С верхушки горы крутой

был съеден весь шар земной

Так вот, друзья мои, не без опаски приступаю я к этой истории, полной самых удивительных небылиц. Такие истории обычно рассказывают, когда хотят немножко посмеяться. Речь пойдет о том, что случилось однажды с доном Батоном, человеком добрым, очень толстым, симпатичным, но, к сожалению, ужасным обжорой - в его живот помещалось больше, чем в огромный чемодан, который собирают для дальнего путешествия.

Любопытно, что этот господин питал пристрастие к птицам и золотым рыбкам. Каждое утро он отправлялся в городской парк, захватив с собой четное число хлебных крошек, и бросал половину их воробьям, а другую половину - рыбкам.

Не было случая, чтоб он хоть крошку съел сам, что правда, то правда. Но зато однажды дон Батон уплел в три присеста все стулья из столовой у себя дома, разумеется отварив их предварительно с луком и кореньями. Именно с тех пор в городе Дилим-бом, где он жил, его и стали звать "грозой мебели". О такой еде, как, например, курица под белым соусом, жаркое из свинины или там рыба в томате, дон Батон и слушать не хотел.

- О, нет, нет! - восклицал он, если ему предлагали золотистый, хорошо прожаренный антрекот. - Мне, знаете, больше по вкусу кровати, столы, зонтики и даже словари, они иной раз бывают такие пухленькие, такие упитанные.

Дон Батон и в самом деле приходил в восторг, увидев толстую ножку от стола или автомобильную шину, - эти шины он мог жевать с утра до ночи, как жевательную резинку.

В один прекрасный день он отправился к мэру города Дилим-бом, чтобы попросить у него разрешения съесть старые уличные фонари, и так как мэр не мог принять его немедленно, дон Батон от нечего делать съел чей-то зонтик, висевший на вешалке в приемной.

В другой раз дон Батон, гуляя по городскому парку, набрел на дерево, сплошь усыпанное яблоками.

- Посмотрим, - сказал он себе, - хватит ли у меня силы воли съесть только одно яблоко, одно-единственное, а все остальные оставить на завтра.

Дон Батон взобрался на яблоню и съел одно яблоко, но потом, конечно, не смог удержаться и съел второе, третье, четвертое... двадцатое... а покончив с плодами, принялся уплетать за обе щеки листья и ветки.

Дожевав последние листочки, он приступил к стволу и начал грызть его с самой верхушки, да с таким усердием, что когда немного погодя мимо прошли два садовника, они увидели на месте яблони торчащие из земли толстые ноги и, ухватившись за эти ноги, вытянули дона Батона, который уже доедал корни бедного дерева.

Был с доном Батоном еще и такой случай. Посреди ночи его соседи, жившие этажом ниже, проснулись вдруг от страшного удара в потолок. Они побежали наверх поглядеть, не стряслось ли с кем несчастья, и узнали, что дон Батон, лежа в кровати, стал потихоньку ее поедать; начал он с изголовья и, само собой разумеется, как только добрался до другого конца, так... бух! - и свалился на пол: ведь кровати под ним уже не было, а весил дон Батон очень много, вот дом и задрожал.

Да, наш толстяк любил покушать! Иной раз он нарочно отправлял в свой живот какое-нибудь зеркало - целиком, не пережевывая, чтобы еда, которую он поглощал, отражалась в зеркале и казалось бы, что ее в два раза больше, чем на самом деле. Дону Батону это доставляло огромное удовольствие.

Помню, как-то подали ему дома на обед большое блюдо с вермишелью. Дон Батон обожал вермишель, поэтому он наполнил доверху свою тарелку и все съел, потом опять наполнил ее и опять все съел, и снова наполнил и снова все съел... наконец на блюде не осталось ни одной вермишелинки. Тогда дон Батон рассердился на свою жену, зачем она приготовила так мало вермишели, открыл окно, подцепил ручкой зонтика электрические провода, которые проходили поблизости, и стал их запихивать себе в рот. Он справедливо рассудил, что провода больше других вещей похожи на вермишель, вот и начал их заглатывать. Глотал да глотал, пока не съел всю электрическую и телефонную сеть города Дилим-бом. Ужасный он был обжора, этот дон Батон.

Раз довелось ему попасть на день рождения одной маленькой девочки. За столом ее родители только тем и занимались, что угощали дона Батона конфетами и пирожными, чтобы у него пропал аппетит и он не съел бы ненароком их дочку. Ну уж этого дон Батон, конечно, не сделал бы - он очень любил детей, воробьев и золотых рыбок. Правда, когда хозяева собрались вынести мебель из столовой, освободить место для танцев, дон Батон тут же съел все стулья и кресла, после чего уже можно было спокойно начинать бал.

В день рождения самого дона Батона жена его приготовила великолепный обед из цыплят, индеек и рыбы и пригласила всех родственников. Но дон Батон, узнав, что будет на обед, воскликнул:

- Нет, только не это! Свой день рождения я отпраздную по-особому.

Так он и поступил. В то время как гости садились за стол, уставленный вкуснейшей едой, дон Батон надел горные ботинки с шипами, вязаную шапочку и распрощался со всеми.

- Я отправляюсь есть гору Клоунский колпак, - заявил он.

Гора, о которой говорил толстяк, была очень высокая, с острой, точно клоунский колпак, верхушкой, поэтому ее так и назвали.

Сказано - сделано. Дон Батон взобрался по скалам на самую вершину горы, повязал вокруг шеи салфетку, будто суп собрался есть, встал на четвереньки и... принялся за обед.

Ясно, что с таким аппетитом, как у дона Батона, через полчаса от горы почти ничего не осталось и дон Батон уже подгребал к себе окружающие холмы. То был действительно самый замечательный обед из всех, какие когда-либо кто-нибудь съедал в честь дня своего рождения.

Само собой разумеется, что чем больше дон Батон ел, тем больше он становился, пока не превратился в настоящего великана. Аппетит его рос вместе с ним. А как же иначе? Чем больше человек, тем больше ему нужно еды. Необычайный праздничный обед имел и другие последствия: Земля, от которой непрерывно откусывали кусок за куском, чтобы наполнить пропасть, называемую желудком дона Батона, становилась все меньше и меньше. Но дон Батон уже не мог остановиться. Он продолжал есть, заглатывая леса, реки, железнодорожные составы и города.

Дрожащим от страха людям он советовал перебираться к нему на спину, на плечи и на огромное брюхо - оно стало к тому времени уже необъятным, как настоящая планета. И вот все люди, кошки, слоны, бабочки и другая живность расселились на доне Батоне, а в его огромном кармане, куда он специально налил воды, устроились киты, раки и сардины.

В результате, когда поутру взошло солнце, жители Земли, которые еще вчера спокойно улеглись спать и среди ночи были разбужены нежданным бедствием, увидели, что они живут уже не на планете, а на большом, круглом, как сама Земля, господине. Голова служила ему Северным полюсом, а пятки - Южным. Он летел, описывая круги вокруг Солнца, как это делал прежде земной шар. Но, на свою беду, дон Батон просто умирал от голода. Сойти с орбиты, чтобы подкрепиться звездами, он не мог. Правда, несколько раз ему удавалось отхватить кусочек от Луны. Хорошо еще, что он до нее не всегда мог дотянуться и поэтому не съел ее всю, хотя переселенцы, устроившиеся на его спине и животе, очень этого побаивались.

Так как жизнь на новой, странной планете была слишком уж необычной, один врач-хирург, славившийся умением делать операции быстро и без боли, очень ловко разрезал дону Батону живот - от Северного полюса до Южного. И тогда из брюха дона Батона преспокойненько выкатилась та планета, которую называют Землей, и на нее снова перебрались все мужчины, женщины, дети, бабочки, собаки и кошки, слоны, киты и сардины. А от дона Батона осталась одна пустая кожура. Доктор тут же сунул ее в таз с горячей водой. Молодец, догадался. И с доном Батоном случилось то же самое, что случается с материей, когда ее опускают в кипяток, - он сел, сел до прежних размеров и сделался прежним почтенным жителем города Дилим-бом. Правда, на животе у него навсегда сохранился длинный шрам, напоминающий по виду застежку "молнию".

Пожалуй, еще ни разу мне не удавалось сочинить такую небывалую небылицу, но как бы там ни было... пролетел скворец - сказке конец.

На колесо похоже

и катится, когда может

Так вот, друзья мои, все это случилось в доме девочки Лулулу, когда она праздновала свой день рождения.

Шесть подружек пришли поздравить ее, и каждая принесла с собой подарок. Самое забавное, что имена всех этих подружек начинались с буквы "А": Анхелита, Амелия, Алиса, Аврора, Анита и Адела. А подарки были вот какие: кукла, которая говорила "папа" и "мама", колясочка для куклы, трехколесный велосипед для самой Лулулу, две ракетки с мячиками, большой мяч, с которым играют в воде, и обруч.

Девочки долго забавлялись со всем этим в саду и даже ухитрились научить куклу - она была очень способная - говорить, кроме "папа" и "мама", еще и "Лулулу", но потом им стало уже не до игры, потому что мама новорожденной выглянула из окошка, как арлекин из балаганчика, и позвала:

- Бегите все сюда! Будем пить чай.

В то время как Адела, Анита, Аврора, Алиса, Амелия, Анхелита, и Лулулу, до ушей вымазавшись кремом и вареньем, пили чай, забытые в саду игрушки собрались в кружок и кукла предложила:

- По-моему, пока девочек нет, каждый должен рассказать про свою жизнь.

Так они и сделали. Сначала кукла рассказала, как, несмотря на то что она всего лишь кукла, ей удалось научить сынишку хозяина в магазине игрушек говорить "папа" и "мама".

Потом пришел черед обруча, и обруч - такая круглая-круглая штука, которую гоняют по дорожкам сада палочкой, - начал свою историю:

- Жизнь у меня совершенно необыкновенная. Вам ни за что не угадать, где я родился. Ну так вот, родился я в книге сказок. Был я маленький-маленький и кругленький-кругленький, ведь в ту пору я был всего лишь точкой в сказке про Мальчика с пальчик. И стоял как раз после его имени: "Мальчик с пальчик".

- Неужели ты был такой маленький? - удивились игрушки.

- Именно такой маленький-маленький и кругленький-кругленький, подтвердил обруч. - Но потом я подрос и стал строчным "о" в сказке "Белоснежка и семь гномов": я был вторым "о" в слове "гномов". И в той и в другой сказке мне жилось очень хорошо. Только я все рос да рос и наконец превратился в большое, прописное "О", такое большое, что для книжки я уже перестал годиться и пришлось поискать себе место на географических картах - я сделался "О" в слове "Океан". Долгое время жил я там, окруженный со всех сторон водой, пожалуй, даже дольше, чем следовало бы, потому что однажды почувствовал, что основательно промок.

- И как же ты тогда поступил? - спросил трехколесный велосипед.

- Да мне пришло в голову сделаться обручальным кольцом. Вы ведь знаете, обручальное кольцо вещь скромная, хоть оно и из золота, но размером почти такое же, как прописное "О", ну, может, чуточку побольше. Я приглядел подходящую невесту. Она была такая хорошенькая и молоденькая, что я с удовольствием пристроился жить у нее на пальце. Муж моей милой хозяйки был военным и вскоре после свадьбы отправился на войну. И мы на прощание помахали ему с балкона.

Затем обруч рассказал, как военный целый год не возвращался домой, как жена его грустила о нем и все худела да худела, а между тем золотое кольцо все росло, и когда однажды вечером муж неожиданно приехал и жена стала радостно махать ему рукой с балкона, кольцо слетело с пальца, упало на мостовую, и сколько его ни искали, найти уже не смогли.

- А нашел меня, - продолжал обруч, - мальчик с тележкой, который продавал фрукты, и так как они стоили десять сентаво, то я сделался нолем на картонке с ценой. Но, откровенно говоря, это меня ужасно раздражало. Подумайте сами: вы были буквой в сказках, обручальным кольцом и вдруг превращаетесь просто в ноль, всего лишь в обыкновенный ноль!.. Нет, нет и нет! Я не мог с этим примириться. И однажды, когда мы проезжали мимо магазина игрушек, я отцепился от картонки и как покачусь - я ведь круглый - прямо в магазин! с Это, наверное, колесико от игрушечного автомобиля!"- воскликнул один из продавцов, подобрал меня с полу и стал примерять к разным машинам, у которых не хватало колес. Наконец я и в самом деле подошел к одному автомобилю. Катиться!.. Я всегда мечтал об этом!..

- О, ты, наверное, был очень счастлив! - сказал трехколесный велосипед. - Для колеса нет ничего веселее, чем катиться: я это по моим трем знаю, они всегда просто подпрыгивают от радости, когда мы трогаемся с места.

- Еще бы! - ответил обруч. - Когда меня вместе с моим "авто" катили по стеклу прилавка перед каким-нибудь мальчиком - может быть, купит? - я испытывал огромное удовольствие. Катиться! Катиться по гладкому стеклу! Ах, что это за наслаждение! И все время играть с детьми. Чудесно!

- Почему же ты не остался колесом на всю жизнь?

- Мне этого очень хотелось, так иной раз мужчинам хотелось бы всю жизнь оставаться мальчиками, но, вы же знаете, я все время расту. Такой уж я растущий круг. Вот и на этот раз я вырос, и автомобиль начал прихрамывать. Его еще пытались иногда выставить на прилавок, чтобы продать как диковинку, но все отказывались покупать такую игрушку и были совершенно правы. Кто же станет дарить ребенку хромую машину с колесами разной величины?

Разумеется, все игрушки, слушавшие историю обруча, с этим согласились - ведь они были совершенно новенькие и целые, и никому из них не понравилось бы стать хромым: ни кукле, ни трехколесному велосипеду, ни даже большому мячу, с которым играют в воде.

Потом обруч рассказал, что хозяин магазина рассердился, оторвал колесо от автомобиля и швырнул в кучу поломанных игрушек - на всякий случай, авось пригодится для какой-нибудь другой машины. Но когда колеса хватились, оно уже настолько выросло, что сделалось размером с обруч, и его так и выставили на витрину как обруч и продали тому, кто покупал подарок для девочки Лулулу.

- Да, у тебя очень интересная жизнь, - сказала кукла, - но больше всего мне хочется знать, чем же ты станешь потом. Или ты собираешься навсегда остаться обручем?

- Ну вот еще! Я круглый и не могу долго на одном месте задерживаться. Сейчас я чувствую себя очень счастливым, уверяю вас: девочка будет бегать со мной по дорожкам сада или по тропинкам парка среди цветов, как это славно! Но дальше... О, я хочу превратиться в велосипедное колесо. Хочу сделаться автомобильным рулем! Или стать колесом телеги, чтобы катиться по лугам и полям и приносить пользу людям.

Тут большой мяч, которым играют в воде, заметил:

- По-моему, если бы мне вдруг случилось вырасти, я мог бы стать спутником Земли, вроде Луны. А из тебя, ты такой круглый, наверняка получилось бы отличное кольцо для Сатурна, ведь вокруг планеты Сатурн их несколько штук, это всем известно.

- Ни за что! - воскликнул обруч. - Почем я знаю, может, на этом Сатурне нет ни одного ребенка, может, все его жители рождаются прямо с бородами, длинными-предлинными, как у древних мудрецов. Нет, я хотел бы оказаться в таком месте, где полно мальчиков и девочек, и среди них дожить до своей круглой старости.

- И кем же ты надумал сделаться? - заинтересовались игрушки.

- А ну, отгадайте! - улыбнулся обруч. Трехколесный велосипед сказал:

- Круглым воздушным змеем.

- Нет, не угадал.

- Кругом, на котором вертится карусель! - крикнула кукла.

- Тоже нет, но это уже поближе. Наконец все сдались, и обруч закончил свой рассказ:

- Так вот, я думаю, недурно бы стать барьером вокруг арены цирка. Такого цирка, где собачки делают разные сальто, а клоуны отпускают друг другу смешные затрещины, где на арену выбегают самые маленькие в мире пони и ловко вспрыгивают на тумбы, где музыканты висят под куполом вниз головой и играют на необыкновенных инструментах, где фокусник вытаскивает из своего цилиндра сначала канарейку, потом кролика, потом собаку, осла, быка и, наконец, слона и где есть клоун, который шлепается на опилки и с головы у него падает шляпа, а из нее выскакивает кошка. Там, в этом цирке, я бы слушал, как вокруг меня смеются-заливаются мальчики и девочки со всего города - дети каменщиков и врачей, архитекторов и учительниц, прачек и рыбаков, слушал бы, как они дружно хохочут, и был бы самым счастливым кругом на всем белом свете.

Вот что рассказал обруч, который подарили маленькой Лулулу. И так как девочки уже поели и бегут в сад, то... пролетел скворец - сказке КОНЕЦ.