Введение

Проходивший в Москве с 17 по 31 октября 1961 года ХХII съезд Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) принял третью по счёту программу партии – Программу построения коммунистического общества. В ней было записано: «Принимая первую Программу на II съезде в 1903 году, большевистская партия звала рабочий класс, всех трудящихся России на борьбу за свержение царского самодержавия, а затем – буржуазного строя и установление диктатуры пролетариата. В феврале 1917 года был сметен царский режим. В октябре 1917 года пролетарская революция уничтожила ненавистный народу капиталистический строй. Впервые в истории родилась страна социализма. Началось созидание нового мира. Первая Программа партии была выполнена.

Принимая вторую Программу на VIII съезде в 1919 году, партия выдвинула задачу построения социалистического общества. Идя неизведанными путями, преодолевая трудности и лишения, советский народ под руководством Коммунистической партии претворил в жизнь план строительства социализма, разработанный Лениным. Социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно. Вторая Программа партии также выполнена.

Ныне КПСС принимает свою третью Программу – программу построения коммунистического общества. Новая Программа творчески обобщает практику строительства социализма, учитывает опыт революционного движения во всём мире и, выражая коллективную мысль партии, определяет главные задачи и основные этапы коммунистического строительства».

Среди теоретических постулатов третьей Программы можно отметить следующие.

«При капитализме основные и решающие средства производства принадлежат небольшому по численности классу капиталистов и землевладельцев, между тем как огромное большинство населения состоит из пролетариев и полупролетариев, лишённых средств производства и вынужденных ввиду этого продавать свою рабочую силу и своим трудом создавать доходы и богатства господствующих классов общества. Основное противоречие капитализма – противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

Капитализм вступил в свою последнюю стадию – стадию монополистического капитализма – империализма. Целью Коммунистической партии является социальная революция – замена капиталистических производственных отношений коммунистическими. Главная движущая сила революционного преобразования мира – рабочий класс, самый последовательный революционный класс. Необходимым условием победы социалистической революции и построения социализма являются диктатура пролетариата и руководство марксистско-ленинской партии. Мировая капиталистическая система в целом созрела для социальной революции пролетариата. Неравномерность экономического и политического развития капиталистических стран при империализме ведёт к разновременности революций в различных странах. В.И. Ленин в новых исторических условиях развил теорию социалистической революции, разработал учение о возможности победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой капиталистической стране. Социализм, неизбежность которого была научно предсказана Марксом и Энгельсом, социализм, план построения которого начертал Ленин, стал в Советском Союзе реальной действительностью. Индустриализация страны, кооперирование сельского хозяйства, культурная революция – таковы основные звенья ленинского плана построения социалистического общества. Ликвидирована былая противоположность между городом и деревней, между умственным и физическим трудом. На базе общности коренных интересов рабочих, крестьян, интеллигенции сложилось нерушимое единство советского народа. Вся жизнь социалистического общества строится на основе широкой демократии. Социалистический демократизм включает как политические свободы – свободу слова, печати, митингов и собраний, право избирать и быть избранным, так и социальные права – право на труд, на отдых, на бесплатное образование и медицинское обслуживание, на материальное обеспечение в старости и в случае болезни или потери трудоспособности; равноправие граждан всех рас и национальностей; равные права женщин с мужчинами во всех областях государственной, хозяйственной и культурной жизни. Высшее проявление свободы личности – освобождение человека от эксплуатации.

Опыт СССР доказал, что свою историческую миссию творца нового общества рабочий класс может выполнить лишь в прочном союзе с непролетарскими трудящимися массами, в первую очередь с крестьянством. Опыт СССР доказал, что только победа социалистической революции создаёт все возможности и условия для уничтожения всякого национального гнёта, для добровольного объединения свободных и равноправных наций и народностей в едином государстве. Опыт СССР полностью подтвердил марксистсколенинское учение о решающей роли Коммунистической партии в создании и развитии социалистического общества.

Сложилась мировая система социализма. Возникла новая форма политической организации общества – народная демократия, одна из форм диктатуры пролетариата («Демос» – народ, «кратос» – власть; народная демократия – тавтология. Вообще-то, по Ленину, демократия, как и диктатура пролетариата, – суть разные типы государства. — Прим. Ю.А.). В странах народной демократии господствуют социалистические производственные отношения, ликвидированы социально-экономические возможности реставрации капитализма.

В братской семье социалистических государств с исчезновением классовых антагонизмов исчезают и антагонизмы между нациями.

Диктатура пролетариата – это диктатура подавляющего большинства над меньшинством; она направлена против эксплуататоров, против угнетения народов и наций, на уничтожение всякой эксплуатации человека человеком (Значит, все-таки существует эксплуатация разных видов, а не только связанная с частной собственностью. — Прим. Ю.А.). Диктатура пролетариата выражает интересы не только рабочего класса, но и всего трудового народа; главное её содержание – не насилие, а созидание, строительство нового, социалистического общества, защита его завоеваний от врагов социализма.

Капитализм – это путь народных страданий. Социализм – это путь народов к свободе и счастью. Он обеспечивает быстрый подъём экономики и культуры. Не за века, а при жизни одного поколения он превращает отсталую страну в индустриальную. По самой своей природе плановая социалистическая экономика есть экономика подъема и процветания. Уничтожение эксплуатации человека человеком кладет конец социальному неравенству. Полностью исчезает безработица. Социализм обеспечивает землей всех крестьян, оказывает им помощь в развитии хозяйства, объединяет на основе добровольности их трудовые усилия в кооперативах, предоставляет в их распоряжение передовую сельскохозяйственную технику и агрономическую науку. Труд крестьян становится производительнее, а земля может дать больше плодов. Социализм обеспечивает высокий материальный и культурный уровень жизни рабочего класса и всех трудящихся. Социализм вырывает из темноты и невежества народные массы и приобщает их к современной культуре. Перед интеллигенцией раскрываются широкие горизонты для творчества на благо народа.

Решение задач строительства коммунизма осуществляется последовательными этапами. В ближайшее десятилетие (1961 – 1970 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма (МТБК), превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма – США; значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся, всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня.

В итоге второго десятилетия (1971 – 1980 годы) будет создана МТБК, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям, произойдет постепенный переход к единой общенародной собственности. Таким образом в СССР будет в основном построено коммунистическое общество. Полностью построение коммунистического общества завершится в последующий период.

Главная экономическая задача партии и советского народа состоит в том, чтобы в течение двух десятилетий создать МТБК. Это означает: полную электрификацию страны и совершенствование на этой основе техники, технологии и организации общественного производства во всех отраслях народного хозяйства; комплексную механизацию производственных процессов, всё более полную их автоматизацию; широкое применение химии в народном хозяйстве; всемерное развитие новых, экономически эффективных отраслей производства, новых видов энергии и материалов; всестороннее и рациональное использование природных, материальных и трудовых ресурсов; органическое соединение науки с производством и быстрые темпы научно-технического прогресса; высокий культурно-технический уровень трудящихся; значительное превосходство над наиболее развитыми капиталистическими странами по производительности труда, что составляет важнейшее условие победы коммунистического строя.

Плановая социалистическая система хозяйства сочетает ускорение технического прогресса с полной занятостью всего трудоспособного населения. Автоматизация и комплексная механизация служат материальной основой для постепенного перерастания социалистического труда в труд коммунистический. Технический прогресс значительно повысит требования к культуре производства, к специальной и общеобразовательной подготовке всех трудящихся. Развитие новой техники будет использовано для коренного улучшения и облегчения условий труда советского человека, сокращения рабочего дня, благоустройства быта, ликвидации тяжелого физического труда, а затем и всякого неквалифицированного труда.

Сельское хозяйство будет приближаться к уровню промышленности по технической вооруженности и организации производства; сельскохозяйственный труд превратится в разновидность промышленного труда; зависимость сельского хозяйства от природной стихии значительно уменьшится, а затем и сведется к минимуму.

Колхозная форма полностью отвечает уровню и потребностям развития современных производительных сил в деревне, позволяет эффективно применять новую технику и достижения науки, рационально использовать трудовые ресурсы. Колхоз как общественная форма хозяйства по характеру организации, демократическим основам, которые будут всё больше развиваться, обеспечивает управление производством самими колхозными массами, развертывание их творческой инициативы, воспитание колхозников в духе коммунизма. На определенном этапе общественное хозяйство колхозов достигнет такого уровня развития, когда станет возможным за счет его ресурсов полностью удовлетворять потребности колхозников. На этой основе личное подсобное хозяйство изживет себя экономически.

Коммунистическое строительство предполагает всемерное развитие демократических основ управления при укреплении и совершенствовании централизованного государственного руководства народным хозяйством.

В связи с ликвидацией эксплуататорских классов отмерла функция подавления их сопротивления. Всестороннее развитие получили главные функции социалистического государства – хозяйственно-организаторская и культурновоспитательная. Социалистическое государство вступило в новый период своего развития. Начался процесс перерастания государства во всенародную организацию тружеников социалистического общества. Пролетарская демократия все больше превращалась во всенародную социалистическую демократию.

Обеспечив полную и окончательную победу социализма – первой фазы коммунизма – и приход общества к развернутому строительству коммунизма, диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР. Государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, превратилось на новом, современном этапе в общенародное государство. Поскольку рабочий класс – самая передовая, организованная сила советского общества, он осуществляет свою руководящую роль и в период развернутого коммунистического строительства.

Партия ставит задачей воспитание всего населения в духе научного коммунизма. Период развернутого строительства коммунизма характеризуется дальнейшим возрастанием роли и значения Коммунистической партии, как руководящей и направляющей силы советского общества».

В 1981 году состоялся XXVI съезд КПСС. В отчетном докладе Центрального Комитета КПСС съезду генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев заявил, что предыдущий XXV съезд КПСС верно определил основные тенденции и направления общественного развития; ленинская генеральная линия партии уверенно проводится в жизнь; задачи, выдвинутые на предыдущем съезде, в целом успешно решены. Однако о том, что к исходу отпущенного третьей Программой КПСС срока (к 1980 году) удастся завершить создание МТБК, не было сказано ни слова. Было лишь упомянуто о том, что экономическая политика, которую выдвигает партия на одиннадцатую пятилетку и 80-е годы, отражает коренные, жизненные интересы советского народа и обеспечивает неуклонное продвижение нашего общества по пути роста благосостояния трудящихся и создания МТБК.

В докладе также говорилось, что теоретический арсенал партии пополнился рядом важных обобщений и выводов. Из того, что сделано в области теории, следует прежде всего назвать разработку концепции развитого социализма. В партийных документах и научных исследованиях последних лет раскрываются различные стороны зрелого социализма. Большой опыт социалистического и коммунистического созидания в СССР свидетельствует, что наше движение к коммунизму совершается через этап развитого социалистического общества. Центральному Комитету было поручено подготовить новую редакцию Программы КПСС.

Вопросу принятия новой редакции Программы КПСС основное внимание было уделено на XXVII съезде КПСС, проходившем с 25 февраля по 6 марта 1986 года. В политическом докладе съезду генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв указывал: «За четверть века после принятия третьей Программы КПСС Советский Союз добился внушительных успехов. Семикратно увеличились основные производственные фонды народного хозяйства. Построены тысячи предприятий, созданы новые отрасли. Национальный доход вырос в 4 раза, промышленное производство – в 5 раз, сельскохозяйственное – в 1,7 раза. Реальные доходы на душу населения увеличились в 2,6 раза, общественные фонды потребления – в 5 с лишним раз. Построено 54 миллиона квартир, что позволило улучшить жилищные условия большинству семей. Осуществлен переход к всеобщему среднему образованию. Вчетверо возросло число лиц, окончивших вузы. Вместе с тем в 70-е годы в народном хозяйстве стали нарастать трудности, заметно снизились темпы экономического роста. В результате оказались невыполненными задачи по развитию экономики, поставленные Программой КПСС, и даже более низкие задания 9-й и 10-й пятилеток. Не полностью удалось осуществить и намеченную на эти годы социальную программу. Допущено отставание материальной базы науки и образования, здравоохранения и культурно-бытового обслуживания населения… Образовался разрыв между общественными потребностями и достигнутым уровнем производства, между платежеспособным спросом и его материальным покрытием.

Практика показала несостоятельность представлений, согласно которым в социалистических условиях соответствие производственных отношений характеру производительных сил обеспечивается как бы автоматически. В жизни всё сложнее. Да, социалистические производственные отношения открывают простор развитию производительных сил. Но для этого они должны постоянно совершенствоваться».

XXVII съезд КПСС принял «Новую редакцию» Программы КПСС. То есть по существу программа осталась третьей Программой КПСС, программой построения коммунистического общества, но с некоторыми уточнениями. В частности, в новой редакции Программы говорилось: «Основоположники научного коммунизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс теоретически доказали неизбежность крушения капитализма и обосновали всемирно-историческую миссию пролетариата как творца нового, коммунистического общества. Марксизм-ленинизм – единое революционное учение. Созданная великим Лениным партия стала живым воплощением соединения научного социализма с рабочим движением, неразрывного единства теории и практики. На каждом историческом этапе КПСС решала задачи, научно обоснованные в ее программах.

Приняв первую Программу на II съезде в 1903 году, большевистская партия повела рабочий класс, крестьянство, всех трудящихся России на борьбу за свержение царского самодержавия, а затем – капиталистического строя. В октябре 1917 года рабочий класс взял политическую власть в свои руки. Впервые в истории возникло государство рабочих и крестьян.

Приняв вторую Программу на VIII съезде в 1919 году, партия выдвинула задачу построения социализма. Советский народ под руководством Коммунистической партии претворил в жизнь разработанный В.И. Лениным план социалистического строительства. Социализм в нашей стране стал реальностью.

Приняв третью Программу на XXII съезде в 1961 году, партия развернула работу на всех направлениях коммунистического строительства. Страна вступила в этап развитого социализма. Время, прошедшее после принятия третьей Программы, подтвердило правильность ее основных теоретических и политических установок. Вместе с тем накопленный опыт, научное осмысление изменений во внутренней жизни страны и на мировой арене дают возможность точнее и конкретнее определить перспективы развития советского общества, пути и средства достижения конечной цели – коммунизма, задачи международной политики в новых исторических условиях. Третья Программа КПСС в ее настоящей редакции – это программа планомерного и всестороннего совершенствования социализма, дальнейшего продвижения советского общества к коммунизму на основе ускорения социально-экономического развития страны. Это программа борьбы за мир и социальный прогресс. Миссию революционного преобразователя старого и создания нового общества история возложила на рабочий класс.

Образование большевистской партии стало поворотным пунктом в истории российского и международного рабочего движения. Партия соединила в один могучий поток пролетарскую борьбу за социализм, крестьянскую борьбу за землю, национально-освободительную борьбу угнетенных народов России, общенародное движение против империалистической войны, за мир и направила его на свержение буржуазного строя. Выдающееся завоевание социализма – разрешение национального вопроса. Победа Октября навсегда покончила с национальным гнетом и неравноправием наций и народностей. Огромную роль сыграло объединение на добровольных началах свободных равноправных народов в едином многонациональном государстве – Союзе Советских Социалистических Республик.

Суровым испытанием нового строя явилась Великая Отечественная война. В короткий срок СССР залечил тяжелые раны войны. Социализм в нашей стране победил полностью и окончательно. Сформировалась новая социальная и интернациональная общность людей – советский народ. Государство диктатуры пролетариата переросло в общенародное социалистическое государство. Крупные успехи в экономике, социальной и политической сферах, науке и культуре вывели нашу страну на новые исторические рубежи, открывшие этап развитого социализма».

В Новой редакции Программы КПСС более развернуто и красочно, чем прежде, изложены положительные черты социализма. «Социализм – это общество, на знамени которого начертано “Всё во имя человека, всё для блага человека”. Это общество, в котором:

– средства производства – в руках народа, навсегда покончено с эксплуатацией человека человеком, социальным угнетением, властью привилегированного меньшинства, нищетой и неграмотностью миллионов людей;

– открыт широчайший простор динамичному и планомерному развитию производительных сил, научно-технический прогресс влечет за собой не безработицу, а неуклонное повышение благосостояния всего народа;

– обеспечено равное право на труд и его вознаграждение в соответствии с принципом “От каждого – по способностям, каждому – по труду”, население пользуется такими социальными благами, как бесплатное медицинское обслуживание, просвещение, жилье с минимальной оплатой;

– утвердился нерушимый союз рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, мужчины и женщины имеют равные права и гарантии их осуществления, молодому поколению открыт надежный путь в завтрашний день, гарантировано социальное обеспечение ветеранам труда;

– устранено национальное неравноправие, утверждены юридическое и фактическое равенство, дружба и братство всех наций и народностей;

– установлена и развивается подлинная демократия – власть, осуществляемая для народа и самим народом, обеспечено широкое и полноправное участие граждан в управлении производственными, общественными и государственными делами;

– идеи свободы, прав человека, достоинства личности наполнены реальным содержанием, обеспечивается единство прав и обязанностей, действуют одни законы и нормы нравственности, одна дисциплина для всех и каждого, складываются всё более благоприятные условия для всестороннего развития личности;

– господствует подлинно гуманистическая марксистско-ленинская идеология, народным массам открыт доступ ко всем источникам знания, создана передовая социалистическая культура, вбирающая в себя всё лучшее из общемировой культуры;

– сложился основанный на социальной справедливости, коллективизме и товарищеской взаимопомощи социалистический образ жизни, дающий человеку труда уверенность в будущем, духовно и нравственно возвышающий его как творца новых общественных отношений, собственной судьбы».

Итак, как третья Программа КПСС, так и ее обновленная редакция, дают развернутое описание светлого настоящего и еще более красочного будущего советского народа с одновременным обязательным утверждением, что исторический опыт доказывает правильность идей марксизмаленинизма, а КПСС на каждом историческом этапе успешно решает задачи, научно обоснованные в ее программах. Однако мы явились свидетелями того, что уже к исходу кратчайшего исторического (пятилетнего) срока после принятия новой редакции «научной» Программы КПСС всем становится ясно, что коммунизма в нашей стране не будет никогда, а в 1991 году распадается могучее объединение «свободных» народов – Советский Союз, выдающееся завоевание социализма.

В учебном пособии «Научный коммунизм», вышедшем из печати в 1988 году, говорилось (с. 49): «Социализм не может возникнуть сразу после социалистической революции. Между капитализмом и социализмом лежит период, названный К. Марксом переходным. На протяжении переходного периода в условиях классовой борьбы осуществляются важные и сложные социально-экономические преобразования. Но окончание переходного периода не означает полного построения социализма. Его результатом в нашей стране и в ряде социалистических стран явилось создание основ социализма. Наша страна вышла на новые исторические рубежи. Встала задача комплексного совершенствования всех сторон социализма (каких? – Прим. Ю.А.). В то же время проявилось забегание вперед, появились ошибочные оценки достигнутых успехов. На этой почве возникла и стала широко пропагандироваться формула о развитом во всех отношениях социализме. Поскольку ранее намечалось построить коммунизм к 80-м годам ХХ столетия, то эта формула подменила прежние научно необоснованные прогнозы будущего. Если говорить об этапе развитого социализма, то наша страна находится лишь в самом его начале».

Таким образом, «научность» ранее принятых партией программ подвергается сомнению. Сомнение вызывает и многое другое в «учении». Давайте попробуем вместе разобраться в этих вопросах.

Термин «коммунизм» происходит от латинского слова «communis» – общий и введен в литературу К. Марксом и Ф. Энгельсом, но возник он еще раньше, в эпоху феодализма. Энгельс писал: «Коммуна – так называли горожане Италии и Франции свою городскую общину после того, как они откупили или отвоевали у своих феодальных господ первые права самоуправления. В 1847 году социалистами себя называли в Европе люди, принадлежавшие к различным утопическим течениям и социальным сектам. Это были люди, стоявшие вне рабочего движения и искавшие поддержки скорее у «образованных» классов. Напротив, та часть рабочих, которая убедилась в недостаточности чисто политических переворотов и требовала коренного переустройства общества, называла себя тогда коммунистической. Это был еще <…> грубоватый коммунизм, но достаточный для того, чтобы создать две системы утопического коммунизма – «икарийский» коммунизм Кабэ во Франции и коммунизм Вейтлинга в Германии. Социализм означал в 1847 году буржуазное движение, коммунизм – рабочее движение» (Предисловие к немецкому изданию «Манифеста коммунистической партии» 1890 г.).

Постепенно в перипетиях борьбы против капитала рабочее движение оформлялось политически. В Германии образовалась рабочая организация под названием «Союз коммунистов», которая вскоре стала международной. Возникла необходимость подготовить рабочих к более основательному пониманию действительных условий освобождения рабочего класса. На конгрессе Союза коммунистов, состоявшемся в ноябре 1847 года в Лондоне, Марксу и Энгельсу было поручено подготовить развернутую теоретическую и практическую программу партии. Эта работа была выполнена к январю 1848 года. «Манифест Коммунистической партии» явился первой научной программой борьбы революционного пролетариата за свое освобождение. В нем изложены история борьбы классов и основы коммунистического учения. И здесь впервые коммунизм характеризуется как общественно-экономическая формация. При этом еще отсутствует деление коммунизма на фазы, а социализм упоминается лишь как идеологически ограниченное течение. «Ближайшая цель коммунистов: формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти; <…> отмена буржуазной частной собственности, <…> т.е. собственности, эксплуатирующей наемный труд, собственности, которая может увеличиваться лишь при условии, что она порождает новый наемный труд, чтобы снова его эксплуатировать» (из «Манифеста»).

Таким образом, термин «коммунизм» означает одновременно несколько понятий: 1) учение об условиях освобождения пролетариата (как это обозначил Энгельс в «Принципах коммунизма»); 2) сам процесс построения коммунистического общества и 3) его конечную фазу – общественноэкономическую формацию.

Понятие социализма тоже неоднозначно. В результате переворота в октябре 1917 года в России впервые в мировой истории были реализованы основные условия пролетарской революции: захват политической власти революционным пролетариатом с установлением его диктатуры и уничтожение частной собственности. Однако Ленин в своих выступлениях и статьях неоднократно подчеркивал новизну, непознанность путей организации и становления социалистического государства. В статье «О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности» (май 1918 г.) он писал: «О целом периоде перехода от капитализма к социализму учителя социализма говорили не зря и подчеркивали не напрасно “долгие муки родов” нового общества, причем это новое общество опять-таки есть абстракция, которая воплотиться в жизнь не может иначе, как через ряд разнообразных, несовершенных конкретных попыток создать то или иное социалистическое государство. <…> Но что же значит слово переход? Не означает ли оно, в применении к экономике, что в данном строе есть элементы и капитализма и социализма? Перечислим эти элементы: 1) патриархальное, т.е. в значительной степени натуральное, крестьянское хозяйство; 2) мелкое товарное производство (сюда относится большинство крестьян из тех, кто продает хлеб); 3) частнохозяйственный капитализм; 4) государственный капитализм; 5) социализм. Спрашивается, какие же элементы преобладают? Ясное дело, что в мелкокрестьянской стране преобладает и не может не преобладать мелкобуржуазная стихия; большинство, и громадное большинство, земледельцев – мелкие товарные производители. Государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей Советской республике. Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм. Социализм немыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов».

«Социализм есть уничтожение классов. Чтобы уничтожить классы, надо, во-первых, свергнуть помещиков и капиталистов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения все, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя. И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы. Чтобы уничтожить классы, надо, во-вторых, уничтожить разницу между рабочим и крестьянином, сделать всех работниками. Чтобы решить вторую, труднейшую, часть задачи, пролетариат <…> должен разделять, разграничивать крестьянина трудящегося от крестьянина собственника, <…> крестьянина труженика от крестьянина спекулянта. В этом разграничении вся суть социализма» (Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата).

Третья Программа КПСС, принятая XXII съездом партии в 1961 году, дает развернутое описание коммунистического общества.

«Коммунизм – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип “от каждого – по способностям, каждому – по потребностям”. Коммунизм – это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа.

При коммунизме не будет классов, исчезнут социально-экономические и культурно-бытовые различия между городом и деревней; по уровню развития производительных сил и характеру труда, формам производственных отношений, бытовым условиям, степени благосостояния населения деревня поднимется до уровня города. С победой коммунизма произойдет органическое соединение умственного и физического труда в производственной деятельности людей. Интеллигенция перестанет быть особым социальным слоем, работники физического труда по своему культурно-техническому уровню поднимутся до уровня людей умственного труда.

При коммунизме все люди будут иметь равное положение в обществе, одинаковое отношение к средствам производства, равные условия труда и распределения и активно участвовать в управлении общественными делами. Утвердятся гармонические отношения между личностью и обществом на основе единства общественных и личных интересов. Запросы людей при всем их громадном разнообразии будут выражать здоровые, разумные потребности всесторонне развитого человека. Потребности людей будут удовлетворяться за счет общественных фондов. Предметы личного потребления будут находиться в полном владении и распоряжении каждого члена общества.

Коммунистическое общество не освобождает членов общества от труда. Оно отнюдь не будет обществом анархии, безделья и праздности. У всех членов общества, благодаря изменению характера труда и росту его технической вооруженности, благодаря высокому уровню сознательности, разовьется внутренняя потребность добровольно и по своим склонностям трудиться для общественного блага. Высокие организованность, четкость и дисциплина обеспечиваются не путем принуждения, а на основе понимания общественного долга, определяются всем укладом коммунистического общества. Все производственные ячейки, все самоуправляющиеся ассоциации будут гармонически объединены в общем планомерно организованном хозяйстве, в едином ритме общественного труда».

Все это очень красиво и здорово. Только прослеживается ряд теоретических нестыковок. Например, Программа констатирует, что «социализм победил полностью и окончательно», что «диктатура пролетариата себя исчерпала и переросла в социалистическое общенародное государство», но классы остались (вопреки Ленину), более того, и при коммунизме предполагается сохранение разделения труда, а значит, и классов: город и деревня, физический и умственный труд. Непонятно также, каким образом в коммунистической фазе при наличии материального изобилия, но при отсутствии личного интереса у людей возникнет непреодолимая тяга к труду, если она не заложена в генетическом аппарате человека. Лукавство все это, рассчитанное на дураков! Или вот Ленин пишет: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма. Философия марксизма есть материализм. Маркс обогатил философию приобретениями немецкой классической философии, особенно системы Гегеля. Главное из этих приобретений – диалектика, то есть учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи. Величайшим завоеванием научной мысли является исторический материализм Маркса» (Три источника и три составных части марксизма). Возникает вопрос: если человеческое знание и, следовательно, учение Маркса относительны, то почему тогда в СССР «научный» коммунизм стал учением единственно и абсолютно правильным?

Постараемся осмыслить это учение в разных плоскостях и в отражении трудов как его создателей, Маркса и Энгельса, так и «гениального» последователя Маркса, основателя большевистской партии и «пролетарского» государства В.И. Ленина, а также продолжателей великого дела – «верных ленинцев» в лице верховного органа партии Политбюро ЦК КПСС. Но прежде несколько пояснений по значению ряда терминов, принятых в политэкономии.

Средства производства – это предметы труда (все то, на что направлен труд человека) и средства труда (все те вещи, при помощи которых человек воздействует на предмет своего труда и видоизменяет его), при их помощи создаются материальные блага.

Производительные силы – это люди, приводящие в движение средства производства и осуществляющие созидание материальных благ.

Производственные отношения – это общественные отношения людей в процессе производства материальных благ.

Никакое производство невозможно без той или иной формы собственности, т.е. без исторически определенной общественной формы присвоения людьми материальных благ, прежде всего – средств производства. Характер производственных отношений зависит прежде всего от того, в чьей собственности находятся средства производства.

 

Почитаем Карла Маркса и Фридриха Энгельса вместе

«Коммунизм есть учение об условиях освобождения пролетариата. Пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путем продажи своего труда, а не живет за счет прибыли с какого-нибудь капитала. <…> Пролетариат, или класс пролетариев, есть трудящийся класс XIX века. <…> Пролетарий освобождает себя тем, что уничтожает конкуренцию, частную собственность и все классовые различия. <…> Пока нельзя производить в таких размерах, чтобы не только хватало на всех, но чтобы еще оставался избыток продуктов для увеличения общественного капитала и дальнейшего развития производительных сил, до тех пор должен всегда оставаться господствующий класс, распоряжающийся производительными силами общества, и другой класс – бедный и угнетенный. <…> Свободная конкуренция – это такое состояние общества, при котором каждый имеет право заниматься любой отраслью промышленной деятельности, причем ничто не может ему в этом помешать, кроме отсутствия нужного для этого капитала. <…>

Возможно ли уничтожить частную собственность сразу? Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства.

<…> Существование классов вызвано разделением труда, а разделение труда в его теперешнем виде совершенно исчезнет при уничтожении частной собственности, так как чтобы поднять промышленное и сельскохозяйственное производство на указанную высоту, недостаточно одних только механических и химических вспомогательных средств. Нужно также соответственно развить и способности людей, приводящих в движение эти средства. Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, — людьми, из которых каждый подчинен одной какой-либо отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счет всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства. Промышленность, которая ведется сообща и планомерно всем обществом, тем более предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Воспитание даст молодым людям возможность быстро осваивать на практике всю систему производства, оно позволит им поочередно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. … Общество, организованное на коммунистических началах, даст возможность своим членам всесторонне применять свои всесторонне развитые способности. Общество, организованное на коммунистических началах, несовместимо с дальнейшим существованием классов, а, с другой стороны, само строительство этого общества дает средства для уничтожения классовых различий.

Противоположность между городом и деревней также исчезнет: одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом, вместо того, чтобы предоставлять это двум различным классам. Это является необходимым условием коммунистической ассоциации уже в силу весьма материальных причин. Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил; развитие производства в такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех; ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счет других; полное уничтожение классов и противоположностей между ними; всестороннее развитие способностей всех членов общества путем устранения прежнего разделения труда, путем производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами, которые производятся всеми же, и, наконец, путем слияния города с деревней – вот главнейшие результаты ликвидации частной собственности» (Ф. Энгельс. Принципы коммунизма).

«Вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду. <…> Возникает класс, который вынужден нести на себе все тяготы общества, не пользуясь его благами, который, будучи вытеснен из общества, неизбежно становится в самое решительное противоречие ко всем другим классам; этот класс составляет большинство всех членов общества (Какая-то теоретическая каша: поскольку общество состоит из классов, как можно вытеснить из общества класс, составляющий большинство населения?! – Прим. Ю.А.), и от него исходит сознание необходимости коренной революции, коммунистическое сознание, которое может, конечно, благодаря пониманию положения этого класса, образоваться и среди других классов; всякая революционная борьба направляется против класса, который господствовал до этого. <…> Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против какого-нибудь другого класса.

Чтобы стать “невыносимой силой”, т.е. такой силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение (от своего собственного продукта. — Прим. Ю.А.) превратило основную массу человечества в совершенно “лишенных собственности” людей, противостоящих в то же время имеющемуся налицо миру богатства и образования, а оба эти условия предполагают огромный рост производительной силы, высокую степень ее развития. С другой стороны, это развитие производительных сил является абсолютно необходимой практической предпосылкой еще и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы снова начаться и борьба за необходимые предметы, и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость. Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения. Пролетариат может существовать <…> только во всемирноисторическом смысле, подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как «всемирно-историческое» существование. <…> Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние.

Коммунистическая революция выступает против существующего до сих пор характера деятельности, устраняет труд и уничтожает господство каких бы то ни было классов вместе с самими классами. <…> Как для массового порождения этого коммунистического сознания, так и для достижения самой цели необходимо массовое изменение людей, которое возможно только в практическом движении, в революции; следовательно, революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений. (I глава «Немецкой идеологии»)).

«На высшей фазе коммунистического общества, после того, как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе со всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: каждый по способностям, каждому по потребностям!» (К. Маркс. «Замечания к программе германской рабочей партии (Критика Готской программы)»).

В приведенных выдержках из основополагающих документов коммунистического учения хочется обратить внимание на следующие моменты. Прежде всего в них подчеркивается, что коммунизм возможен лишь как явление, возникающее во всемирном масштабе по воле господствующих на земном шаре народов, объединенных экономически и идейно. Для того чтобы свершилась эта коммунистическая революция, требуется предварительное массовое изменение людей (это изменение можно понимать так, что в революцию вступают люди с готовыми убеждениями и с психологической готовностью к последующим неоднозначным изменениям своего политического сознания). Правда, в том же произведении обозначено своеобразное условие: «массовое изменение людей возможно <…> только в революции». Логично думать, что массы, осуществляющие революцию да еще во всемирном масштабе, должны для этой революции «созреть», идейно вооружиться. В период же революции, то есть насильственного изменения строя, «созревание» может идти только в отрицательном направлении, что и доказала на практике Великая Октябрьская, которая никакую «старую мерзость» с пролетарских масс не сбросила и готовность резко менять свою жизнь у подавляющего большинства населения не вызвала.

В «Принципах коммунизма» содержатся и другие противоречия. Так, Энгельс указывает, что одним из недостатков капиталистического способа производства является свободная конкуренция, т.е. «такое состояние общества, при котором каждый имеет право заниматься любой отраслью промышленной деятельности, причем ничто не может ему в этом помешать». Но, оказывается, и при коммунизме люди «со всесторонне развитыми способностями, ориентирующиеся во всей системе производства, будут поочередно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей». Как-то не очень понятно, в чем же принципиальная разница между этими «состояниями общества»? Второе. Там же написано: «Необходимым условием коммунистической ассоциации <…> является всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил». Но, как мы знаем, производительные силы – это люди, приводящие в движение средства производства. Выходит, что всеобщая ассоциация членов общества создается в целях еще более планомерной эксплуатации людей, ее составляющих. Ну, форменная тень на плетень! Далее. Энгельс пишет о том, что «пролетариат освобождает себя тем, что уничтожает конкуренцию, частную собственность и все классовые различия». Но тут же указывает, что пока нет избытка продуктов, «должен всегда оставаться господствующий класс, распоряжающийся производительными силами, и другой класс – бедный и угнетенный». Значит, революция не уничтожает классовые различия, а по опыту нашей революции уничтожение конкуренции и частной собственности не освободило народ ни от бедности, ни от угнетения «господствующим классом» – партократией. Более того, в разрез с идеологией КПСС, Энгельс пишет, что частную собственность можно уничтожать только тогда, когда будет создана необходимая масса средств производства, чего у нас не оказалось даже на исходе Советской власти.

Далее мы узнаем, что классы образуются вследствие разделения труда, которое исчезнет при уничтожении частной собственности. Это же разделение труда рождает и противоположность между городом и деревней. Но вот закавыка, – мы убедились в том, что не исчезает разделение труда после уничтожения частной собственности. Чтобы оно исчезло (как пишут основоположники), необходимо выполнить еще одно условие: надо развить способности простых людей до невероятных размеров, что позволит каждому из них «ориентироваться во всей системе производства», т.е. и в механизмах, и в технологических процессах, и в бухгалтерском учете, и в финансовых махинациях, мало того – и в агротехнике, и в земледелии. Эту проблему якобы решит соответствующее воспитание молодых людей, что позволит им «поочередно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей». Другими словами, такой «человек будущего» захотел – встал к станку, надоело – спустился в забой, потребовалось – пошел организовывать сельскохозяйственное производство. Вот, только в таком случае будет организовано «общественное ведение производства» и исчезнет противоположность между городом и деревней. На наш взгляд – утопия чистой воды или откровенная чушь. Таких «разносторонних» людей пока нигде не видели, и такие сверхъестественные способности генетически не закрепляются, тем более в сочетании с неодолимой тягой к общественно полезному труду без каких-либо стимулов и без оглядки на длительность рабочего дня.

«Разделение труда в пределах той или иной нации приводит прежде всего к отделению промышленного и торгового труда от труда земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов. Дальнейшее развитие разделения труда приводит к обособлению торгового труда от промышленного. Одновременно, благодаря разделению труда внутри этих различных отраслей, развиваются, в свою очередь, различные подразделения индивидов, сотрудничающих в той или иной отрасли труда. Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, то есть каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений).

«Вследствие возрастающего применения машин и разделения труда труд пролетариев утратил всякий самостоятельный характер, а вместе с тем и всякую привлекательность для рабочего. Рабочий становится простым придатком машины, от него требуются только самые простые, самые однообразные, легче всего усваиваемые приемы. Издержки на рабочего сводятся поэтому почти исключительно к жизненным средствам, необходимым для его содержания и продолжения его рода. Интересы и условия жизни пролетариата всё более и более уравниваются по мере того, как машины всё более стирают различия между отдельными видами труда и почти всюду низводят заработную плату до одинаково низкого уровня» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии).

«Мы видим, каким образом непрерывно преобразуется, революционизируется способ производства, средства производства, как разделение труда неизбежно влечет за собой еще большее разделение труда, применение машин – еще более широкое применение машин, производство в крупном масштабе – производство в еще более крупном масштабе» (К. Маркс. Наемный труд и капитал).

«Каковы будут последствия окончательного устранения частной собственности? Будут прежде всего устранены все пагубные последствия, связанные с нынешней системой ведения крупной промышленности. Кризисы прекратятся, расширенное производство, которое при существующем строе вызывает перепроизводство и является столь могущественной причиной нищеты, тогда окажется далеко не достаточным и должно будет принять гораздо более широкие размеры. Избыток производства, превышающий ближайшие потребности общества, вместо того, чтобы порождать нищету, будет обеспечивать удовлетворение потребностей всех членов общества, будет вызывать новые потребности и одновременно создавать средства для их удовлетворения. Он явится условием и стимулом для дальнейшего прогресса и будет осуществлять этот прогресс, не приводя при этом, как раньше, к периодическому расстройству всего общественного порядка» (Ф. Энгельс. Принципы коммунизма).

В цитируемых трудах прежде всего привлекает внимание то, какое значение в коммунистическом учении придается разделению труда. Разделение труда является причиной возникновения различных форм собственности, включая частную собственность, и исчезает вместе с уничтожением последней. Разделением труда вызвано образование классов. Оно порабощает человека настолько, что труд пролетариев утрачивает всякий самостоятельный характер и всякую привлекательность для работающего, порождает противоположность между умственным и физическим трудом, а самое главное — противоположность между городом и деревней. Не ту противоположность, о которой нам долбили на политических занятиях и в университетах и о которой пишется в программах КПСС. Речь идет, оказывается, не о социальноэкономических и культурно-бытовых различиях между городом и деревней. Речь идет о стирании граней между земледелием и промышленностью: одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом вместо того, чтобы предоставлять это делать двум разным классам. И именно это является главным условием исчезновения классов. Но это, в свою очередь, требует формирования «нового человека», человека со сверхъестественными способностями. «Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, – людьми, из которых каждый подчинен одной какой-либо отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счет всех других и знает только одну отрасль или часть какойнибудь отрасли всего производства. Промышленность <…> предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системепроизводства» (Ф. Энгельс). То есть коммунизм возможен только при условии, если все общество будет состоять из универсально образованных и профессионально обученных людей (интересно, где взять такой университет?!), каждый из которых будет способен «по потребности общества» (значит, предполагается какой-то организатор производства, да не один, который «видит» потребности и подает команду исполнителям), или по собственному настроению сесть за штурвал самолета, отодвинуть в сторону капитана на мостике корабля, заняться сборкой автомобиля на заводе или перекинуться на конструирование ракеты, расщепление атома, пересесть на комбайн во время уборки урожая, а еще лучше – располосовать больного на операционном столе.

Напрашивается слово «бред», но ведь это – знамя коммунистической партии! Коммунизм возник как учение почти 200 лет тому назад. Однако люди за это время в развитых странах, конечно, умственно несколько «подросли», но в целом остались с прежними способностями. И даже 70 лет чудовищного коммунистического эксперимента в России не дали нужного результата. Да и как можно всерьез говорить о ликвидации разделения труда, когда задолго до Маркса и Энгельса было известно, что «беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник»! В школьном учебнике по истории читаем, что в рабовладельческом Риме в деревообделочной мастерской каждый работник имел свою определенную специальность: одни делали носилки, в которых рабы носили по улицам своих знатных господ, другие – ложа, на которых те возлежали за столом, третьи – маленькие скамеечки, четвертые – колеса для повозок и т.д. Среди кожевенников были: особые дубильщики кожи, специалисты по выработке мехов для вина, седельщики; сапожники, изготовлявшие исключительно солдатские сапоги; сапожники, делавшие особые виды сандалий, и т.д. По собственному опыту мы знаем, как далеко в наши дни продвинулось разделение труда, как ценятся настоящие знатоки своего дела, профессионалы. И уж лучше пусть остаются классы, чем мы лишимся светочей науки, литературы и искусства.

А чего стоит этот тезис основоположников коммунистического учения о «необходимости массового изменения людей», о том, что при коммунизме «труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни»?! Маркс и Энгельс, видимо, не знали и не думали о том, что черты характера человека весьма устойчивы к воздействиям среды обитания, а возникшие изменения не закрепляются в генетическом аппарате; что у 50 % людского населения в настоящее время наблюдаются те или иные психические нарушения (по данным зарубежных исследователей); что существует общебиологический закон паразитизма. Согласно этому закону на всех биологических уровнях кто-то обязательно живет за счет другого, питается его соками. Это все микробное многообразие, простейшие, растения, большая часть животных, все виды хищников, включая человека. На этом законе основаны многие социальные пороки: воровство, грабеж, взяточничество, иждивенчество и тунеядство и даже пресловутая эксплуатация человеком человека – не только в экономике, но и во всем жизненном укладе.

К. Маркс и Ф. Энгельс видят возможность «массового изменения людей» при деятельном участии в революционном движении, в изменении семейных отношений, в целенаправленном воспитании и образовании молодежи. Так, например, Ф. Энгельс в «Принципах коммунизма», отвечая на вопрос о том, какое влияние окажет коммунистический общественный строй на семью, – пишет: «Отношения полов станут исключительно частным делом, которое будет касаться только заинтересованных лиц и в которое обществу нет нужды вмешиваться. Это возможно благодаря устранению частной собственности и общественному воспитанию детей, вследствие чего уничтожаются обе основы современного брака, связанные с частной собственностью, – зависимость жены от мужа и детей от родителей. Общность жен представляет собой явление, целиком принадлежащее буржуазному обществу и в полном объеме существующее в настоящее время в виде проституции. Но проституция основана на частной собственности и исчезнет вместе с ней». А Маркс добавляет: «Жизненные (непременные. — Прим. Ю.А.) условия господства буржуазного класса это: собственность, семья, религия и порядок» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 годы).

В упрощенном варианте это можно понять так. Все, что порождает господство буржуазного класса (собственность, семья, религия и порядок), после пролетарской революции должно быть уничтожено. Половые партнеры (а не муж и жена) живут под одной крышей без обязательств друг перед другом, пока не исчезнет сексуальный интерес. Это то, что получило теперь широкое распространение в виде так называемого «гражданского брака» (юридически – сожительства). Рождающиеся дети (по теории) быстренько переправляются в общественные воспитательные учреждения и в последующем от родителей не зависят. В этих заведениях детки растут, их соответствующим образом воспитывают и учат всему-всему, развивая разносторонние способности, и выпускают в мир настоящих тружеников коммунистического общества с муравьиной психологией.

Между прочим, биологический смысл существования всего живого заключается в производстве потомства, в укреплении вида (это общественный интерес), а смысл жизни конкретного индивида – продолжение рода. Но эта частная, индивидуальная функция, без семьи, без зависимости членов семьи друг от друга осуществиться не может. Значит, коммунисты, отвергая семью, лишают зрелых, состоявшихся, ответственных людей смысла жизни. Смыслом жизни для людей-муравьев при коммунизме остается только основная потребность – абстрактный труд на благо общества. Не нужны ни память отцов, ни семейные традиции, значит, и культура народов постепенно уйдет в песок, что мы и наблюдаем на примере нашего общества. Еще надо иметь в виду то обстоятельство, что межвидовая борьба заложена в генах всего живого мира. А это значит, что мечты о возможности «слияния наций» при коммунизме – чистой воды утопия.

Кстати, интересно, как получится массовое производство всесторонне развитых, умелых людей, если учесть, что в нашей стране расползаются алкоголизм и токсикомании, полно неучитываемых статистикой олигофренов (идиотов, дебилов и имбецилов, т.е. умственно неполноценных людей), более 10 % населения состоит на психиатрическом учете (это вообще потерянные люди, которых общество вынуждено содержать). А что касается связи проституции с частной собственностью, то опыт Советской власти показал, что после ликвидации частной собственности в нашей стране проституция вовсе не исчезла, а только ушла в подполье, да и то неглубокое.

Сам Маркс пишет: «Мы здесь имеем дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. Индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя – это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме» (К. Маркс. Критика Готской программы).

Значит, и при вступлении в коммунизм не исчезает необходимость в людях, которые будут заняты вычислением меры труда в одной форме с приведением ее к равновеликой мере труда в другой форме (как?! значит, и разделение труда остается?!), и в людях, которые будут выписывать «квитанции», а также тех, кто будет заведовать общественными хранилищами (складами) предметов потребления. То есть и при коммунизме сохраняется система распределения материальных благ. А это уже функция государства с лазейкой для паразитов общества. А еще раньше основоположники писали, что «коммунистическая революция <…> устраняет труд». Как же во всем этом разобраться?!

Поскольку коммунистическое общество от начала и до конца есть результат умственных построений авторов «учения», представляет интерес расшифровка понятия «каждому по потребностям». В трудах Маркса и Энгельса нам не встретилось четкого разъяснения этого вопроса. В третьей Программе КПСС (1961 г.) записано следующее: «При коммунизме все люди будут иметь равное положение в обществе, одинаковое отношение к средствам производства, равные условия труда и распределения и активно участвовать в управлении общественными делами. Утвердятся гармонические отношения между личностью и обществом на основе единства общественных и личных интересов. Запросы людей при всем их громадном разнообразии будут выражать здоровые, разумные потребности всесторонне развитого человека».

Еще Маркс пишет: «Сколько-нибудь заметное увеличение заработной платы предполагает быстрый рост производительного капитала. Быстрый рост производительного капитала вызывает столь же быстрое возрастание богатства, роскоши, общественных потребностей и общественных наслаждений. Таким образом, хотя доступные рабочему наслаждения возросли, однако то общественное удовлетворение, которое они доставляют, уменьшилось по сравнению с увеличившимися наслаждениями капиталиста, которые рабочему недоступны, и вообще по сравнению с уровнем развития общества. Наши потребности и наслаждения порождаются обществом; поэтому мы прилагаем к ним общественную мерку, а не измеряем их предметами, служащими для их удовлетворения. Так как наши потребности и наслаждения носят общественный характер, они относительны» (К. Маркс. Наёмный труд и капитал).

Следует согласиться с тем, что продолжающееся развитие производительных сил, неуклонное увеличение ассортимента изделий науки и техники обеспечивают всё возрастающее расширение объема потребностей индивидов и общества. Но при всём этом многообразии круг наслаждений человека любого социального положения, во все времена и при всех режимах остается неизменным. Этот круг: сексуальные удовольствия (включая и настоящую, большую любовь), алкоголь (а также другие наркотики) и развлечения (зрелища, дискотеки, рестораны, хобби, азартные игры, искусство, путешествия и пр.), как правило, в сочетании с праздным образом жизни, т.е. с эксплуатацией чужого труда. В представлении очень многих людей именно этот круг удовольствий формирует понятие «сладкая, или красивая жизнь». Маркс прав, утверждая, что стоимость этих наслаждений непрерывно возрастает, и они становятся всё менее доступными рядовому труженику. Однако притягательность их от этого нисколько не уменьшается. Эти наслаждения остаются и будут оставаться также основным мотивом большинства преступлений. И никакое воспитание и партийно-просветительная работа не в состоянии искоренить эти человеческие потребности. Поэтому наметки как Маркса, так и программ КПСС в этом направлении также выглядят невероятно утопическими.

Теперь обратим внимание на следующие постулаты марксизма.

«Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества» (К. Маркс. К критике политической экономии).

«Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, – а конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества, – не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами» (К. Маркс. Предисловие к первому немецкому изданию первого тома «Капитала»).

«Может ли эта революция произойти в одной какой-нибудь стране? Нет. Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уравняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали двумя решающими классами общества и борьба между ними – главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, то есть, по крайней мере, в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил» (Ф. Энгельс. Принципы коммунизма).

«У земледельческих народов общее домашнее хозяйство так же невозможно, как и общее земледелие. Организация общего домашнего хозяйства предполагает развитие машин, использование сил природы и многих других производительных сил, например, водопровода, газового освещения, парового отопления (Заметьте, как в “трудах” происходит постоянное смешение экономических понятий – производительных сил, т.е. людей-производителей, и средств производства, т.е. средств труда. — Прим. Ю.А.) и т.д., устранение противоположности города и деревни. Без этих условий само общее хозяйство не станет, в свою очередь, новой производительной силой, будет лишено всякого материального базиса, будет основываться на чисто теоретической основе» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений).

«Несомненно, что после победы пролетариата и перехода средств производства в общее владение у западноевропейских народов те страны, которым только что довелось вступить на путь капиталистического производства и в которых уцелели еще родовые порядки или остатки таковых, могут использовать эти остатки общинного владения и соответствующие им народные обычаи как могучее средство для того, чтобы значительно сократить процесс своего развития к социалистическому обществу и избежать большей части тех страданий и той борьбы, через которые приходится прокладывать дорогу нам в Западной Европе. Но неизбежным условием для этого являются пример и активная поддержка пока еще капиталистического Запада. Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе так, что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития.

Маркс отвергает навязанный ему «Отечественными Записками» взгляд, будто он, так же как и русские либералы, считает, что для России нет более неотложного дела, как уничтожить крестьянскую общинную собственность и стремительно перейти к капитализму. Для того, чтобы от этой общины что-нибудь уцелело, необходимы прежде всего ниспровержение царского деспотизма, революция в России. Русская революция даст новый толчок рабочему движению Запада, создаст для него новые лучшие условия борьбы и тем ускорит победу современного промышленного пролетариата, победу, без которой сегодняшняя Россия ни на основе общины, ни на основе капитализма не может достичь социалистического переустройства общества» (Ф. Энгельс. О социальном вопросе в России).

«Там, где крестьянин существует в массовом масштабе как частный земельный собственник, <…> пролетариат должен в качестве правительства принимать меры, в результате которых непосредственно улучшится положение крестьянина и которые, следовательно, привлекут его на сторону революции; меры, которые в зародыше облегчают переход от частной собственности на землю к собственности коллективной, так, чтобы крестьянин сам пришел к этому хозяйственным путем. Господин Бакунин абсолютно ничего не смыслит в социальной революции, знает о ней только политические фразы. Ее экономические условия для него не существуют. Воля, а не экономические условия является основой его социальной революции» (К. Маркс. Из конспекта книги Бакунина «Государственность и анархия»).

«Каково же наше отношение к мелкому крестьянству? И как должны мы с ним поступить в тот день, когда в наши руки попадет государственная власть?

Во-первых, мы предвидим неизбежную гибель мелкого крестьянина, но ни в коем случае не призваны ускорять ее своим вмешательством. А вовторых, точно так же очевидно, что, обладая государственной властью, мы и не подумаем о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян (с вознаграждением или нет, это безразлично), как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели. <…> Мы можем обещать им только, что не будем против их воли, силой вмешиваться в их имущественные отношения. Чем больше число крестьян, которых мы избавили от действительного превращения в пролетариев и которых мы сможем привлечь на свою сторону еще как крестьян, тем скорее и легче совершится общественный переворот» (Ф. Энгельс. Крестьянский вопрос во Франции и Германии).

Подытоживая прочитанное, мы видим, что Маркс и Энгельс в диалектике коммунистического движения обращали внимание на следующие абсолютно необходимые отправные пункты.

1. Пролетариат развивается, формируется и крепнет параллельно развитию, укреплению и обогащению буржуазии в процессе широкого развития промышленного производства.

2. Для того чтобы пролетариат сформировался как класс, требуется высокий уровень развития производительных сил. При этом рабочие поднимаются выше уровня бедности и неграмотности, значительно вырастают в числе и становятся большинством населения страны.

3. Чтобы буржуазия слилась с понятием «ненавистного класса», необходимо, чтобы основная масса общества превратилась в людей, совершенно лишенных собственности, которым противостоит мир недоступного богатства и высокого образования, что обеспечивается только очень высоким уровнем развития производительных сил.

4. В свою очередь такое универсальное развитие производительных сил предполагает очень широкое общение народов между собой и в первую голову – общение многочисленного промышленного пролетариата разных стран. Последнее условие необходимо для обмена опытом рабочего движения и организационного оформления пролетариата.

5. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, а более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования. Никакое общество не может ни перескочить через естественные экономические фазы развития, ни отменить эти фазы декретами.

6. Пролетариат может существовать только во всемирно-историческом смысле. Подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как всемирно-историческое существование. Поэтому коммунистическая революция должна произойти во всех цивилизованных странах одновременно.

7. Организация общего домашнего хозяйства у земледельческих народов требует предварительного развития сельскохозяйственной промышленности, широкой механизации, развития инфраструктуры и прочих средств производства. Без этих условий само общее хозяйство не станет, в свою очередь, новой производительной силой. Те страны, которые недавно вступили на путь капиталистического производства и еще сохранили родовые отношения (например, как Россия. – Прим. Ю.А.), могут использовать эти остатки общинного владения и соответствующие им народные обычаи как средство для того, чтобы значительно сократить процесс своего развития к социалистическому обществу и избежать большей части тех страданий и той борьбы, через которые обычно приходится прокладывать дорогу. Неизбежным условием такой работы в России являются пример и активная поддержка капиталистического Запада. Современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития. Однако без помощи Запада сегодняшняя Россия ни на основе общины, ни на основе капитализма не может достичь социалистического переустройства общества.

8. Ни в коем случае нельзя насильно экспроприировать мелких крестьян, нельзя силой вмешиваться в их имущественные отношения. Надо улучшать положение крестьянина, чтобы он сам, хозяйственным путем пришел от частной собственности к коллективной собственности на землю. Чем большее число крестьян удастся избавить от действительного превращения в пролетариев и привлечь на сторону пролетарской революции еще как крестьян, тем скорее и легче совершится общественный переворот.

 

Отношение ленинизма к марксизму

Представленные выше соображения Маркса и Энгельса создают впечатление о достаточно логичной системе взглядов в социальноэкономической теории, созданной ими. Однако, как пишется в Программе КПСС, принятой XXII съездом партии в 1961 году, «в новых исторических условиях В.И. Ленин развил теорию социалистической революции, разработал учение о возможности победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». Правда, это так называемое «учение» было выражено «великим» Лениным всего несколькими фразами в его дореволюционных работах. В 1915 году он пишет: «Как самостоятельный лозунг, лозунг Соединенные Штаты мира был бы однако едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливается с социализмом; во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране и об отношении такой страны к остальным. Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран» (О лозунге Соединенных Штатов Европы). В другой статье в сентябре 1916 года Ленин подтверждает: «Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот, он их предполагает. Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными» (Военная программа пролетарской революции).

Между прочим, Маркс и Энгельс не отрицали неравномерности развития капитализма в разных странах. Но основным условием социальной революции считали мощное развитие промышленного производства с высоким уровнем производительных сил и превращение совсем не бедного пролетариата в подавляющее большинство населения, что складывалось в ту пору в наиболее развитых (цивилизованных, по Марксу) странах: Франции, Англии, Германии, США, в которых существовали и наиболее тесные общественные связи между пролетарскими массами и в которых прогнозировался социалистический переворот. Именно неравномерность капиталистического развития в разных странах и исключала возможность победы социализма в одной, отдельно взятой стране. Даже спустя 60 – 70 лет после этих выкладок, в эпоху Ленина, в России существовали лишь зачатки крупного промышленного производства, еще только происходило становление пролетариата как класса, а подавляющим большинством населения в стране (85 %) было крестьянство. Отсюда мы видим, что так называемое «гениальное учение» Ленина было открытой ревизией марксизма и аферой, а сам Ленин – крупнейший и подлый ревизионист. В самом деле, еще в 1908 году Ленин писал в пылу борьбы с ревизионизмом: «Совершенно естественно, что мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах широких рабочих партий. Так должно быть и будет всегда вплоть до перипетий пролетарской революции, ибо было бы глубокой ошибкой думать, что необходима “полная” пролетаризация большинства населения для осуществимости такой революции» (Марксизм и ревизионизм). Не правда ли: не в бровь, а в глаз Марксу и Энгельсу?

А чего стоит ленинское отношение к крестьянам и обращение с ними Советской власти с первых дней ее существования?! Вспомним, как писали Маркс и Энгельс: «…Современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития. <…> Маркс отвергает навязанный ему взгляд, будто он <…> считает, что для России нет более неотложного дела, как уничтожить крестьянскую общинную собственность и стремительно перейти к капитализму». «…Пролетариат должен в качестве правительства принимать меры, <…> которые в зародыше облегчат переход от частной собственности на землю к собственности коллективной, так, чтобы крестьянин сам пришел к этому хозяйственным путем». А Ленин 4 апреля 1917 года в директивном докладе «О задачах пролетариата в данной революции» (Апрельские тезисы) в пункте 6 декларировал: «В аграрной программе – перенесение центра тяжести на Сов(еты) батр(ацких) депутатов. Конфискация всех помещичьих земель. Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Сов(етами) батр(ацких) и крест(ьянских) депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян». Эта же директива повторяется в статье «Задачи пролетариата в нашей революции (Проект платформы пролетарской партии)», опубликованной в сентябре 1917 года.

«Крестьянское землевладение в России, как надельное (общинное и подворное), так и частное (арендованная и купчая земля), снизу доверху, вдоль и поперек опутано старыми, полукрепостническими связями и отношениями, делением крестьян на разряды, унаследованные от времен крепостного права, чересполосицей и т.д. и т.п. Необходимость сломать все эти устаревшие и вредные перегородки, необходимость «разгородить» землю, перестроить все отношения землевладения и земледелия заново применительно к новым условиям всероссийского и всемирного хозяйства составляет материальную основу стремлений крестьянства к национализации всех земель в государстве. <…> Национализация земли, будучи буржуазной мерой, означает наибольшую возможную и мыслимую в капиталистическом обществе свободу классовой борьбы и свободу землепользования от всех небуржуазных придатков. Кроме того, национализация земли, как отмена частной собственности на землю, означала бы на практике такой могучий удар частной собственности на все средства производства вообще, что партия пролетариата должна оказать всякое содействие подобному преобразованию» (Пункт 9. Резолюция по аграрному вопросу. Седьмая (апрельская) всероссийская конференция РСДРП(б) 24 – 29 апреля (7 – 12 мая) 1917 г.).

«Хозяйство на отдельных участках, хотя бы “вольный труд на вольной земле” – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность; ее не могут провести чиновники, ее могут провести только Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, потому что это – сам народ, сами народные массы, потому что это – не власть чиновничья, потому что они, зная всю крестьянскую жизнь сверху донизу, могут установить трудовую повинность» (I Всероссийский съезд крестьянских депутатов 4 – 28 мая (17 мая – 10 июня) 1917 г. 2. Речь по аграрному вопросу 22 мая (4 июня) 1917 г.).

Но еще в начале ХХ века (в 1905 г.) Ленин писал: «За пределами демократизма не может быть речи о единстве воли между пролетариатом и крестьянской буржуазией. Классовая борьба между ними неизбежна, но на почве демократической республики эта борьба и будет самой глубокой и самой широкой народной борьбой за социализм. Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства есть безусловно лишь преходящая, временная задача социалистов. <…> Наступит время – кончится борьба с русским самодержавием – минет для России эпоха демократической революции – тогда смешно будет и говорить о “единстве воли” пролетариата и крестьянства, о демократической диктатуре и т.д. Тогда мы подумаем непосредственно о социалистической диктатуре пролетариата и подробнее поговорим о ней.

Не становясь от этого социалистическим, не переставая быть мелкобуржуазным, крестьянство способно стать полным и радикальнейшим сторонником демократической революции. <…> Крестьянство неизбежно станет <…> оплотом революции и республики, ибо только вполне победившая революция может дать крестьянству все в области земельных реформ, все то, чего крестьянство хочет, о чем оно мечтает, что действительно необходимо ему для того, чтобы подняться из тины полукрепостничества, из мрака забитости и холопства, чтобы улучшить свои условия жизни настолько, насколько это допустимо в пределах товарного хозяйства. Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии. Пролетариат должен совершить социалистический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии» (Две тактики социал-демократии в демократической революции).

И мы знаем, что Ленину и большевистской партии удалось блестяще воплотить этот иезуитский план в реальность: вслед за свержением царя немедленно (через 8 месяцев) последовал социалистический переворот, и началось невообразимое разорение деревни. При этом указание Маркса относительно того, что «никакое общество не может ни перескочить через естественные экономические фазы развития, ни отменить эти фазы декретами», было пренебрежительно отвергнуто. Бедное темное российское крестьянство не знало марксизма, не знало о двурушничестве Ленина и его партии, т.е. – о двух тактиках социал-демократии в демократической революции, и пошло на поводу у бессовестных политиков. Это обернулось неисчислимыми жертвами и страданиями основной массы русского народа.

Нет предела лицемерию Советской власти во главе с Лениным! В брошюре «Пролетарская революция и ренегат Каутский», опубликованной в ноябре 1918 года, Ленин пишет: «Проводя закон о социализации земли (6 февраля 1918 года), – закон, “душой” которого являлся лозунг уравнительного землепользования, – большевики с полнейшей точностью и определенностью заявили: эта идея не наша, мы с таким лозунгом не согласны, мы считаем долгом проводить его, ибо таково требование подавляющего большинства крестьян. А идея и требования большинства трудящихся должны быть изжиты ими самими: ни «отменить» таких требований, ни «перескочить» через них нельзя. Мы, большевики, будем помогать крестьянству изжить мелкобуржуазные лозунги, перейти от них как можно скорее и как можно легче к социалистическим».

В докладе о партийной программе на VIII съезде РКП(б) 19 марта 1919 г. Ленин говорил: «…В параграфе 47 говорится: “По отношению к среднему крестьянству политика РКП состоит в постепенном и планомерном вовлечении его в работу социалистического строительства. Партия ставит своей задачей отделять его от кулаков, привлекать его на сторону рабочего класса внимательным отношением к его нуждам, борясь с его отсталостью мерами идейного воздействия, отнюдь не мерами подавления, стремясь во всех случаях, где затронуты его жизненные интересы, к практическим соглашениям с ним, идя на уступки ему в определении способов проведения социалистических преобразований”».

Однако, выступая на том же съезде с Докладом о работе в деревне 23 марта 1919 года, он сказал: «По отношению к помещикам и капиталистам наша задача – полная экспроприация. Но никаких насилий по отношению к среднему крестьянству мы не допускаем. <…> А когда мы переходим к такому слою, как среднее крестьянство, то оказывается, что это – такой класс, который колеблется. <…> С точки зрения экономической ясно, что нам нужно пойти на помощь среднему крестьянству. В этом теоретически нет никакого сомнения. Но при наших нравах, при нашем уровне культурности, при нашем недостатке культурных и технических сил, которые мы могли бы предложить деревне, и при том бессилии, с которым мы часто подходим к деревне, товарищи очень часто проводят принуждение, чем портят всё дело. <…> Нам нужно было спешить во что бы то ни стало. Но если подобным же образом действовать по отношению к среднему крестьянству, – то это будет таким идиотизмом, таким тупоумием и такой гибелью дела, что сознательно так работать могут только провокаторы. <…> Насилие по отношению к среднему крестьянству представляет из себя величайший вред. <…> Коммуны мы поощряем, но они должны быть поставлены так, чтобы завоевать доверие крестьянина».

Мы знаем, что этими ленинскими утопическими, лицемерными предупреждениями Советская власть пренебрегла. В отдельных своих выступлениях Ленин признает ошибочность выбранного пути. Так, в речи на I съезде Советов народного хозяйства 26 мая 1918 года он заявил: «Мы не закрываем глаза на то, что нам одним – социалистической революции в одной стране, если бы она была даже гораздо менее отсталой, чем Россия, если бы мы жили в условиях более легких, чем после четырех лет неслыханной, мучительной, тяжелой и разорительной войны, — в одной стране социалистической революции своими силами всецело не выполнить. Мы не должны забывать, что впервые подошли к такому предварительному пункту истории, когда новая дисциплина, дисциплина трудовая, дисциплина товарищеской связи, дисциплина советская вырабатывается на самом деле миллионами трудящихся и эксплуатируемых. На быстрые успехи в этом мы не претендуем, не рассчитываем. Мы знаем, что это дело займет целую историческую эпоху».

А в речи на Х съезде РКП(б) – («Доклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта 1921 года») – прозвучало следующее: «В России мы имеем меньшинство рабочих в промышленности и громадное большинство мелких земледельцев. Социалистическая революция в такой стране может иметь окончательный успех лишь при двух условиях. Во-первых, при условии поддержки ее своевременно социалистической революцией в одной или нескольких передовых странах. <…> Другое условие, это – соглашение между осуществляющим свою диктатуру или держащим в своих руках государственную власть пролетариатом и большинством крестьянского населения. <…> Мы не должны стараться прятать что-либо, а должны говорить прямиком, что крестьянство формой отношений, которая у нас с ним установилась, недовольно, что оно этой формы отношений не хочет и дальше так существовать не будет. <…> Это – воля громадных масс трудящегося населения. Мы с этим должны считаться. <…> Так, как было до сих пор, – такого положения дольше удерживать нельзя. <…>

Громадная земледельческая страна с плохими путями сообщения, с необъятными пространствами, различным климатом, различными сельскохозяйственными условиями и прочим неизбежно предполагает известную свободу оборота местного земледелия и местной промышленности в местном масштабе. Мы в этом отношении очень много погрешили, идя слишком далеко: мы слишком далеко зашли по пути национализации торговли и промышленности, по пути закрытия местного оборота. Было ли это ошибкой? Несомненно».

«О целом периоде перехода от капитализма к социализму учителя социализма говорили не зря и подчеркивали не напрасно “долгие муки родов” нового общества, причем это новое общество опять-таки есть абстракция, которая воплотиться в жизнь не может иначе, как через ряд разнообразных, несовершенных конкретных попыток создать то или иное социалистическое государство. <…> Либо пытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие частного, негосударственного обмена, т.е. торговли, т.е. капитализма, неизбежное при существовании миллионов мелких производителей. Такая политика была бы глупостью и самоубийством той партии, которая бы испробовала ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику, терпят неминуемо крах. Либо (последняя возможная и единственно разумная политика) не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма. Это экономически возможно, ибо государственный капитализм есть налицо – в той или иной форме, в той или иной степени – всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще» (Ленин. О продовольственном налоге (значение новой политики и ее условия).

«Мы предполагали без достаточного расчета – непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку. Потребовался ряд переходных ступеней: государственный капитализм и социализм, чтобы подготовить – работой долгого ряда лет подготовить – переход к социализму. Не на энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией, на личном интересе, на личной заинтересованности, на хозяйственном расчете потрудитесь построить сначала прочные мостки, ведущие в мелкокрестьянской стране через государственный капитализм к социализму; иначе вы не подойдете к коммунизму, иначе вы не подведете десятки и десятки миллионов людей к коммунизму» (Ленин. К четырехлетней годовщине Октябрьской революции).

«Отдельная страна, притом из самых отсталых капиталистических стран, попытавшаяся сразу и непосредственно реализовать, претворить в жизнь, наладить практически новую связь промышленности с земледелием, не осилила этой задачи “штурмовой атакой” и теперь должна осилить ее рядом медленных, постепенных, осторожных “осадных” действий… Мы отступили к государственному капитализму» (Ленин. О значении золота теперь и после полной победы социализма).

«Очень часто, когда говорят: “рабочие”, думают, что, значит, это фабрично-заводской пролетариат. Вовсе не значит. У нас со времен войны на фабрики и на заводы пошли люди вовсе не пролетарские, а пошли с тем, чтобы спрятаться от войны, а разве у нас сейчас общественные и экономические условия таковы, что на фабрики и заводы идут настоящие пролетарии? Это неверно. Это правильно по Марксу, но Маркс писал не про Россию, а про весь капитализм в целом, начиная с пятнадцатого века. На протяжении шестисот лет это правильно, а для России теперешней неверно. Сплошь да рядом идущие на фабрики – это не пролетарии, а всяческий случайный элемент» (Ленин. 1. Политический отчет Центрального Комитета РКП(б) 27 марта 1922 г. XI съезд РКП(б) 27 марта – 2 апреля 1922 г.).

Новая экономическая политика, которая могла спасти зачатки социализма в России, просуществовала не более двух лет и была прекращена с уходом Ленина из жизни.

В советской литературе можно было встретить утверждение, что, дескать, гражданская война и террор были навязаны шествовавшей с триумфом Советской власти сопротивлением эксплуататоров. На это следует ответить, что и гражданская война, и террор – неизбежные атрибуты пролетарской революции и были предусмотрены «научным коммунизмом». Так, Маркс и Энгельс писали: «Рабочие должны действовать в таком направлении, чтобы непосредственное революционное возбуждение не было опять подавлено тотчас после победы. Напротив, они должны его поддерживать, насколько это только возможно. Они не только не должны выступать против так называемых эксцессов, против случаев народной мести по отношению к ненавистным лицам или официальным зданиям, с которыми связаны только ненавистные воспоминания, они должны не только терпеть эти выступления, но и взять на себя руководство ими» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Обращение Центрального Комитета к Союзу коммунистов – март 1850 г.). И еще Маркс в своем «Капитале», изданном в 1859 году, предвосхитил «окраску» пролетарской революции в России: «Экспроприация непосредственных производителей совершается с самым беспощадным вандализмом и под давлением самых подлых, самых грязных, самых мелочных и самых бешеных страстей».

В августе 1906 года Ленин, анализируя московское восстание в декабре 1905 года, писал: «Москва выдвинула «новую баррикадную тактику». Эта тактика была тактикой партизанской войны. <…> Москва выдвинула ее, но далеко не развила, далеко не развернула в сколько-нибудь широких, действительно массовых размерах. Дружинников было мало, рабочая масса не получила лозунга смелых нападений и не применила его, характер партизанских отрядов был слишком однообразен, их оружие и их приемы недостаточны, их уменье руководить толпой почти не развито. Мы должны наверстать всё это и мы наверстаем. <…> И та партизанская война, тот массовый террор, который идет в России повсюду почти непрерывно после декабря, несомненно помогут научить массы правильной тактике в момент восстания. Социалдемократия должна признать и принять в свою тактику этот массовый террор» (Уроки московского восстания).

«Политические революции неизбежны в ходе социалистической революции, которую нельзя рассматривать как один акт, а следует рассматривать как эпоху бурных политических и экономических потрясений, самой обостренной классовой борьбы, гражданской войны, революций и контрреволюций» (Ленин. О лозунге Соединенных Штатов Европы). «Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы. Все великие революции подтверждают это. Отрицать гражданские войны или забывать о них – значило бы впасть в крайний оппортунизм и отречься от социалистической революции» (Ленин. Военная программа пролетарской революции). «Империалистическая война с объективной неизбежностью должна была чрезвычайно ускорить и невиданно обострить классовую борьбу пролетариата против буржуазии, должна была превратиться в гражданскую войну между враждебными классами» (Ленин. Письма из далёка).

Все это говорилось и писалось до октябрьского переворота, на подступах к социалистической революции. После ее победы тактика Советской власти изменений не претерпела. На III Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 11(24) января 1918 года Ленин говорил: «Вот почему, товарищи, на все упреки и обвинения нас в терроре, диктатуре, гражданской войне, хотя мы далеко еще не дошли до настоящего террора, потому что мы сильнее их, <…> на все обвинения в гражданской войне мы говорим: да, мы открыто провозгласили то, чего ни одно правительство провозгласить не могло. Первое правительство в мире, которое может о гражданской войне говорить открыто, – есть правительство рабочих, крестьянских и солдатских масс. Да, мы начали и ведем войну против эксплуататоров» (Доклад о деятельности Совета народных комиссаров).

«Нетрудно убедиться, что при всяком переходе от капитализма к социализму диктатура необходима по двум главным причинам. Во-первых, нельзя победить и искоренить капитализма без беспощадного подавления сопротивления эксплуататоров. <…> Во-вторых, всякая великая революция, а социалистическая в особенности, даже если бы не было войны внешней, немыслима без войны внутренней, т.е. гражданской войны, означающей еще большую разруху, чем война внешняя. Диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении как эксплуататоров, так и хулиганов. А наша власть – непомерно мягкая, сплошь и рядом больше похожая на кисель, чем на железо» (Ленин. Очередные задачи советской власти),

По свидетельству историка А. Буровского, 7 декабря 1917 года Ф.Э. Дзержинский представил в Совнарком докладную записку с предложением создать Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию для борьбы с саботажем, которую сопроводил словами: «Мы должны принять сейчас все меры террора, отдать ему все силы! Не думайте, что я ищу формы революционной юстиции; юстиция нам сейчас не к лицу. У нас не должно быть долгих разговоров!.. Я предлагаю, я требую одного – организации революционной расправы над деятелями контрреволюции». Ленин пришел в восторг и предложил «поставить вопрос шире» – создать комиссию для борьбы не только с саботажем, но и со всей контрреволюцией, в какой бы форме она ни выступала против Советской власти (А.Н. Буровский. Россия, умытая кровью: самая страшная русская трагедия, 2011).

«Главная движущая сила революционного преобразования мира – рабочий класс, самый последовательный революционный класс» – это знаменитое изречение, взятое из третьей Программы КПСС 1961 г., мы слышали и видели на протяжении долгих десятилетий в самых разнообразных источниках информации и наглядной агитации. Однако после изучения первоисточников марксизма оно уже не воспринимается так однозначно. Почитаем снова классиков вместе.

«Вообще развитие промышленного пролетариата обусловлено развитием промышленной буржуазии. Лишь при ее господстве приобретает он широкое национальное существование, способное поднять его революцию до общенациональной, лишь при ее господстве он создает современные средства производства, служащие в то же время средствами его революционного освобождения» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.). «Каков господин, таков и слуга. Развитие условий, необходимых для существования многочисленного, сильного, сплоченного и сознательного пролетариата, идет рука об руку с развитием условий существования многочисленной, богатой, сплоченной и могущественной буржуазии. Само движение рабочего класса никогда не становится самостоятельным и не приобретает исключительно пролетарского характера, пока все различные фракции буржуазии, и особенно ее наиболее прогрессивная часть – крупные промышленники, не завоевали политической власти и не преобразовали государство сообразно своим потребностям» (Ф. Энгельс. Революция и контрреволюция в Гер-мании).

«После войны 1870 – 1871 гг. Бонапарт исчезает со сцены, <…> но завершением этого периода является Парижская Коммуна. Снова обнаружилось, что в Париже уже невозможна никакая другая революция, кроме пролетарской. После победы господство досталось рабочему классу само собой, без всякого спора. И снова обнаружилось, как невозможно было даже и тогда, через двадцать лет после периода (1848 – 1850 годы. — Прим. Ю.А.), описываемого в предлагаемой брошюре, это господство рабочего класса» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г. Введение Ф. Энгельса к изданию 1895 г.). «Буржуазия ведет непрерывную борьбу: сначала против аристократии, позднее против тех частей самой же буржуазии, интересы которых приходят в противоречие с прогрессом промышленности, и постоянно – против буржуазии всех зарубежных стран. Во всех этих битвах она вынуждена обращаться к пролетариату, призывать его на помощь и вовлекать его таким образом в политическое движение. Она следовательно, сама передает пролетариату элементы своего собственного образования, т.е. оружие против самой себя. Прогресс промышленности сталкивает в ряды пролетариата целые слои господствующего класса или, по крайней мере, ставит под угрозу условия их жизни. Они также приносят пролетариату большое количество элементов образования» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии).

«Социал-демократия есть соединение рабочего движения с социализмом, ее задача – не пассивное служение рабочему движению на каждой его отдельной стадии, а представительство интересов всего движения в целом, указание этому движению его конечной цели, его политических задач, охрана его политической и идейной самостоятельности. Оторванное от социал-демократии, рабочее движение мельчает и необходимо впадает в буржуазность. <…> Задача, которую призвана осуществить русская социал-демократия: внедрить социалистические идеи и политическое самосознание в массу пролетариата и организовать революционную партию, неразрывно связанную со стихийным рабочим движением. Содействовать политическому развитию и политической организации рабочего класса – наша главная и основная задача. Без такой организации пролетариат не способен подняться до сознательной классовой борьбы, без такой организации рабочее движение осуждено на бессилие, и одними только кассами, кружками и обществами взаимопомощи рабочему классу никогда не удастся исполнить лежащую на нем великую историческую задачу: освободить себя и весь русский народ от его политического и экономического рабства» (Ленин. Насущные задачи нашего движения).

«Социал-демократическое сознание могло быть принесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т.е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов. Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Точно так же и в России теоретическое учение социал-демократии возникло совершенно независимо от стихийного роста рабочего движения, возникло как естественный и неизбежный результат развития мысли у революционносоциалистической интеллигенции. <…> Стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм, а тредюнионизм означает как раз идейное порабощение рабочих буржуазией. Поэтому наша задача, задача социал-демократии, состоит в борьбе со стихийностью, состоит в том, чтобы совлечь рабочее движение с этого стихийного стремления тред-юнионизма под крылышко буржуазии и привлечь его под крылышко революционной социалдемократии» (Ленин. Что делать?).

Таким образом, по Марксу-Энгельсу рабочий класс возникает как продукт развития крупного промышленного производства, которое в свою очередь является следствием развития капитализма, бурного технического прогресса. Технический же прогресс – это продукт мысли, творчества образованной части буржуазии – интеллигенции, которая, помимо всего прочего, рождает и развивает философию, идеологию и в том числе социалдемократическое течение, которое политически просвещает и формирует рабочий класс как ядро промышленного пролетариата. И Ленин согласен с тем, что самому малообразованному рабочему классу без усилий, без помощи передовой буржуазной интеллигенции не подняться до уровня революционно-социалистической теории и до осознания своей исторической роли в мировом революционном процессе. Неизбежен вывод: движущей силой развития капитализма с его революционными деяниями на начальном этапе своего пути и техническим прогрессом, фактором, способствующим оформлению рабочего класса в политическую силу и последующему движению к социализму после победы социалистической революции, является та часть общества, которая имеет не только образование, но и готовность совершенствовать свои знания и осмысливать происходящее, то есть интеллигенция. Как в уголовном процессе нож, которым убит человек, рассматривается не как движущая сила, а как орудие убийства, так и в революционном процессе пролетариат не более чем орудие убийства в руках вооруженной революционными идеями интеллигенции. Другими словами – движущей силой и социально-экономического и революционного прогресса является интеллигенция, то есть образованная часть общества, а не рабочий класс.

Чрезвычайно интересно теоретическое осмысление явления под названием «диктатура пролетариата». Ленин посвятил этому вопросу целую брошюру: «Пролетарская революция и ренегат Каутский», написанную в октябре – ноябре 1918 года. Диктатура – краеугольный камень революции, который покоится на известной цитате из статьи К. Маркса «Замечания к программе германской рабочей партии (Критика Готской программы)», написанной в 1875 году: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Далее имеются разъяснения классиков о необходимых условиях для реализации этого политического феномена.

«Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков и пушек, то есть средств чрезвычайно авторитарных. И если победившая партия не хочет потерять плоды своих усилий, она должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие. Если бы Парижская Коммуна не опиралась на авторитет вооруженного народа против буржуазии, то разве она продержалась бы дольше одного дня?» (Ф. Энгельс. Об авторитете).

«Коммуна упразднила рекрутский набор и постоянную армию и объявила единственной вооруженной силой национальную гвардию, состоявшую из всех граждан, способных носить оружие. <…> Когда после капитуляции Парижа (28 января 1871 г. – Прим. Ю.А.) был заключен мир, глава нового правительства, Тьер, должен был убедиться, что, пока парижские рабочие вооружены, господство имущих классов – крупных землевладельцев и капиталистов – находится в постоянной опасности. Первым его делом была попытка разоружить их. <…>

Пролетариат во Франции выступал после победы с собственными требованиями. <…> Рабочие, предъявлявшие это требование, бывали еще вооружены; поэтому для буржуа, находившихся у государственного кормила, первой заповедью было разоружение рабочих. Отсюда – после каждой завоеванной рабочими революции – новая борьба, которая оканчивается поражением рабочих» (К. Маркс. Гражданская война во Франции. Введение Ф. Энгельса 1891 года).

Ленинская трактовка вопроса. «Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами. Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами. Вооруженные рабочие во Франции были зачатком новой армии, организационной ячейкой нового общественного строя. Раздавить эту ячейку, не дать ей вырасти – было первой заповедью буржуазии. Новый общественный класс, поднимаясь к господству, не мог никогда и не может теперь достигнуть этого господства и укрепить его иначе, как совершенно разложив старую армию; иначе, как постепенно вырабатывая, в тяжелой гражданской войне вырабатывая новую армию, новую дисциплину, новую военную организацию нового класса» (Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский).

«Советы рабочих и солдатских депутатов. Каков классовый состав этого другого правительства? Пролетариат и крестьянство (одетое в солдатские мундиры). Каков политический характер этого правительства? Это – революционная диктатура, т.е. власть, опирающаяся прямо на революционный захват, на непосредственный почин народных масс снизу, не на закон, изданный централизованной государственной властью. Эта власть – власть того же типа, какого была Парижская Коммуна 1871 года. Основные признаки этого типа: 1) источник власти – не закон, предварительно обсужденный и проведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой «захват»; <…> 2) замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений, прямым вооружением всего народа; государственный порядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ; 3) чиновничество, бюрократия либо заменяются опять-таки непосредственной властью самого народа, либо по меньшей мере ставятся под особый контроль, превращаются не только в выборных, но и в сменяемых по первому требованию народа, сводятся на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оплатой “местечек” превращаются в рабочих особого “рода оружия”, оплачиваемых не выше обычной платы хорошего рабочего. В этом и только в этом суть Парижской Коммуны, как особого типа государства» (Ленин. О двоевластии).

«Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой “машине”, почти что без “машины”, без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов). <…> Революция состоит в том, что пролетариат разрушает “аппарат управления” и весь государственный аппарат, заменяя его новым, состоящим из вооруженных рабочих» (Ленин. Государство и революция).

«Но не в одном насилии сущность пролетарской диктатуры, и не главным образом в насилии. Главная сущность ее в организованности и дисциплинированности передового отряда трудящихся, его авангарда, его единственного руководителя, пролетариата. Его цель – создать социализм, уничтожить деление общества на классы, сделать всех членов общества трудящимися, отнять почву у всякой эксплуатации человека человеком. Эту цель нельзя осуществить сразу, она требует довольно продолжительного переходного периода от капитализма к социализму, – и потому, что переорганизация производства вещь трудная, и потому, что нужно время для коренных перемен во всех областях жизни, и потому, что громадная сила привычки к мелкобуржуазному и буржуазному хозяйничанью может быть преодолена лишь в долгой упорной борьбе. Поэтому Маркс и говорит о целом периоде диктатуры пролетариата, как периоде перехода от капитализма к социализму. В течение всего этого переходного времени сопротивление перевороту будут оказывать и капиталисты, а равно их многочисленные приспешники из буржуазной интеллигенции, сопротивляющиеся сознательно, и громадная масса слишком забитых мелкобуржуазными привычками и традициями трудящихся, крестьян в том числе, сопротивляющихся сплошь да рядом бессознательно. Колебания в этих слоях неизбежны. Крестьянин, как труженик, тянет к социализму, предпочитая диктатуру рабочих диктатуре буржуазии. Крестьянин, как продавец хлеба, тянет к буржуазии, к свободной торговле, т.е. назад к “привычному”, старому, “исконному” капитализму. Нужна диктатура пролетариата, власть одного класса. <…> Тут фразерством о “демократии” вообще, о “единстве” и о “единстве трудовой демократии”, о “равенстве” всех “людей труда” и т.д. и т.п., – этим фразерством, на которое так склонны омещанившиеся социал-шовинисты и каутскианцы, – фразерством делу не поможешь» (Ленин. Привет венгерским рабочим).

А разве нельзя назвать «фразерством» все рассуждения Ленина о диктатуре (т.е. насилии в сочетании с беззаконием), представленные как в последней статье, так и в других работах («Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Две тактики социал-демократии в демократической революции», «О двоевластии» и др.): все эти жонглерские слова о «демократической», «революционно-демократической диктатуре», о «социалистической диктатуре», о «революционной диктатуре», которые так или иначе означают тотальное беззаконие?

«“Решительная победа революции над царизмом” есть революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. И такая победа будет именно диктатурой, то есть она неизбежно должна будет опираться на военную силу, на вооруженные массы, на восстание, а не на те или иные “легальным”, “мирным путем” созданные учреждения. Это может быть только диктатура, потому что осуществление преобразований, немедленно и непременно нужных для пролетариата и крестьянства, вызовет отчаянное сопротивление и помещиков, и крупных буржуа, и царизма. Без диктатуры сломить это сопротивление, отразить контрреволюционные попытки невозможно. Но это будет, разумеется, не социалистическая, а демократическая диктатура. Она не сможет затронуть (без целого ряда промежуточных ступеней революционного развития) основ капитализма. Она сможет, в лучшем случае, внести коренное перераспределение земельной собственности на пользу крестьянства, провести последовательный и полный демократизм вплоть до республики, <…> положить начало серьезному улучшению положения рабочих и повышению их жизненного уровня, наконец, <…> перенести революционный пожар в Европу. Такая победа нисколько еще не сделает из нашей буржуазной революции революцию социалистическую; демократический переворот не выйдет непосредственно из рамок буржуазных общественно-экономических отношений; но тем не менее значение такой победы будет гигантское для будущего развития и России и всего мира. Насколько вероятна такая победа, – вопрос другой. Тенденции, способные привести к этой победе, неоспоримо есть налицо. Правда, наше, социал-демократическое, влияние на массу пролетариата еще очень и очень недостаточно; революционное воздействие на массу крестьянства совсем ничтожно; разбросанность, неразвитость, темнота пролетариата и особенно крестьянства еще страшно велики. Но революция быстро сплачивает и быстро просвещает» (Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции).

Ленин приводит выдержку из письма К. Маркса к Иосифу Вейдемейеру от 5 марта 1852 года: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». И далее делает вывод: «Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата» (Государство и революция). Все это производит впечатление словоблудия, поскольку противоречия встречаются на каждом шагу. Если пролетариат победоносно совершил пролетарскую революцию и установил свою диктатуру, непонятно, почему он должен остановиться на полпути, т.е. на «демократической диктатуре», и ждать следующего случая для установления «социалистической диктатуры». С другой стороны, если пролетариат пошел до конца, установив свою диктатуру, и осуществил социалистическую революцию (как это было в октябре 1917 года), то есть уничтожил частную собственность, то он этим самым уничтожает классы и себя как класс, поскольку ликвидируется наемный труд. Это – азы марксизма: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство» (Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке). «Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии).

В таком случае исчезают марксовы «переходные периоды», а тут еще Ленин предполагает «громадное обилие и разнообразие политических форм» и все на одной основе – «диктатуре пролетариата». Тут уместно привести высказывания К. Каутского, выписанные самим Лениным: «Экономической основой России является доныне сельское хозяйство, и притом именно мелкое крестьянское производство. Им живет около 4/5, может быть, даже 5/6 населения. <…> Крестьяне составляют, по Советской конституции, большинство населения, имеющего право участвовать в законодательстве и управлении. То, что нам выставляют как диктатуру пролетариата, оказалось бы, если бы это было проведено последовательно и если бы один класс, вообще говоря, мог непосредственно осуществлять диктатуру, что осуществимо лишь для партии, – это оказалось бы диктатурой крестьянства. Если мы говорим о диктатуре как форме правления, то мы не можем говорить о диктатуре класса. Ибо класс, как мы уже заметили, может только господствовать, но не управлять. Управляют же “организации” или “партии”» (Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский).

Критикуя Каутского, Ленин продолжает жонглировать понятиями. Оказывается, диктатура пролетариата не «форма правления», а «тип государства», и именно Советская власть является таким типом государства. Однако на деле, вопреки утверждениям Ленина, Советская власть очень быстро отделила себя от народа, связав его новыми законами и оставив только насилие со своей стороны в области беззакония. Более того, как мы видим из трудов классиков марксизма, основным условием реализации «диктатуры пролетариата» – воплощенного беззакония – является поголовное вооружение народа. Ясное дело, как только удается разоружить народ, его «диктатура» прекращается, что и произошло в итоге как Парижской Коммуны, так и в итоге Октябрьской революции. Как только началась гражданская война, вооруженные народные массы стали препятствием на пути движения Советской власти. Их пришлось разоружить и вновь вернуться к регулярной армии (пусть и под названием Красной) с всеобщей воинской повинностью.

В написанной Лениным резолюции, принятой на объединенном заседании ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета), Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов 22 октября 1918 года, говорилось: «На укрепление Южного фронта, на создание и вооружение несравненно более могучей Красной Армии, чем теперь, необходимо обратить самое усиленное внимание. Каждая рабочая организация, каждый союз крестьянской бедноты, каждое советское учреждение должны снова и снова ставить на первое место порядка дня вопрос об усилении армии, пересматривать еще и еще раз, достаточно ли мы сделали, какие новые меры мы можем и должны предпринять. <…> Армия создается и создалась».

О «диктатуре» рассуждал в своё время и один из основоположников анархизма современник Маркса М.А. Бакунин (1814 – 1876). Бакунин рассматривал свободу личности одновременно как цель и как средство прогресса. Он считал, что государство (аппарат насилия) и тем более диктатура пролетариата, означающая, что одна часть общества подавляет другую, не может быть средством достижения свободы. Полемизируя с Марксом, он писал: «Марксисты утешают нас мыслью, что эта диктатура будет временная, короткая. Но никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечивания себя, поскольку любой функционирующий аппарат стремится к самосохранению, а не к самоуничтожению. Диктатура способна породить в народе лишь рабство, привычку подчиняться приказам центральной власти, что тоже не будет способствовать отмиранию государства. А сам термин “диктатура пролетариата”! Если весь пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? В этом случае в роли изгоя окажется крестьянство». Теоретик анархизма считал наглым, несправедливым и пагубным стремление рабочих навязать свой политический идеал крестьянам, не желающим его. В ответ на довод марксистов о том, что пролетариат должен руководить крестьянством в силу своей организованности и большей образованности, Бакунин говорил, что таким принципом можно узаконить любое угнетение. Ведь и буржуазия более цивилизованна и организованна, чем рабочий класс. Бакунин писал: «Пусть они попробуют навязать коммунизм крестьянам. Они подняли бы и вооружили против себя всю крестьянскую массу и, чтобы подавить крестьянский бунт, они принуждены были бы прибегнуть к громадной вооруженной силе, хорошо дисциплинированной, хорошо организованной. Они дали бы армию реакции и породили бы военных реакционеров, честолюбивых генералов в своей собственной среде. С помощью этой прочной государственной машины они добились бы вскоре и государственного машиниста – диктатора, императора. Далее коммунистическое государство поставит себя на место свободных земледельческих ассоциаций и займется централизованным администрированием труда земледельцев. Это государство поручит своей бюрократии заведовать обработкой земли и выплачивать заработок крестьянам, что приведет к ужаснейшей безурядице, к плачевнейшему расхищению и к гнуснейшему деспотизму».

Говоря о практической невозможности диктатуры пролетариата, Бакунин писал, что «весь рабочий класс одновременно диктатором быть не сможет. Очевидно, невозможно, чтобы несколько сотен, или даже несколько десятков тысяч людей могли действительно осуществлять эту власть. В силу необходимости они вынуждены будут осуществлять ее через своих уполномоченных, т.е. вынуждены будут доверить ее группе людей, ими же выбранных в качестве представителей и правителей. Но это меньшинство будет состоять из бывших работников, которые, лишь только сделаются представителями или правителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственности, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на “управление народом”». По Бакунину, все это в итоге должно привести к перерождению пролетарского государства. Причем такое перерождение будет происходить быстро, поскольку марксисты понимают социалистическую революцию как концентрацию средств производства в руках государства, а это неизбежно потребует централизации и концентрации власти. Попытки осуществить на практике идею диктатуры пролетариата приведут к возрождению социального неравенства и эксплуатации. Собственность социалистического государства на средства производства Бакунин рассматривал в качестве экономического фундамента господства класса «красной бюрократии».

«Авторитарный коммунизм <…> монополизирует таким образом собственность не в пользу буржуазии, а в пользу фикции, в пользу абстракции – государства, существа воображаемого, но для народа эта фикция воплотится в слишком конкретных представителей, государственных людей, чиновников, которые будут по произволу располагать общественным капиталом и сделаются распорядителями общественного состояния <…> Социализм Маркса строится на ложных философских основах – вере в преобразование общества по заранее намеченному плану и в то, что это общество будет единым “планомерно организованным” механизмом» (А. Исаев. «Коммунистическая антиутопия» М. Бакунина. АиФ. – 1990, № 12).

Просто потрясает ясность ума и глубина исторического предвидения нашего далекого предка, патриота России М.А. Бакунина: наша страна пережила все те метаморфозы, о которых предупреждал Бакунин. И все-таки: кто же стоял за «диктатурой», установленной в России? Снова читаем Ленина.

«Безусловная централизация и строжайшая дисциплина пролетариата является одним из основных условий для победы над буржуазией. Чем держится дисциплина революционной партии пролетариата? Чем она проверяется? Чем подкрепляется? Во-первых, сознательностью пролетарского авангарда и его преданностью революции, его выдержкой, самопожертвованием, героизмом. Вовторых, его уменьем связаться, сблизиться, до известной степени, если хотите, слиться с самой широкой массой трудящихся, в первую голову пролетарской, но также и с непролетарской трудящейся массой. В-третьих, правильностью политического руководства, осуществляемого этим авангардом, правильностью его политической стратегии и тактики, при условии, чтобы самые широкие массы собственным опытом убедились в этой правильности. Без этих условий дисциплина в революционной партии, действительно способной быть партией передового класса, имеющего свергнуть буржуазию и преобразовать все общество, неосуществима.

Всем известно, что массы делятся на классы; – что классами руководят обычно и в большинстве случаев, по крайней мере в современных цивилизованных странах, политические партии; – что политические партии в виде общего правила управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями. Соотношение вождей – партии – класса – масс, а вместе с тем отношение диктатуры пролетариата и его партии к профсоюзам представляется у нас теперь конкретно в следующем виде.

Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков <…> Партией, собирающей ежегодные съезды, <…> руководит выбранный на съезде Центральный Комитет из 19 человек, причем текущую работу в Москве приходится вести так называемому “Оргбюро” и “Политбюро”, которые избираются на пленарных заседаниях Центрального Комитета в составе пяти членов ЦК в каждое бюро. <…> Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний ЦК партии. Партия непосредственно опирается в своей работе на профессиональные союзы, которые насчитывают теперь <…> свыше четырех миллионов членов, будучи формально беспартийными. Фактически все руководящие учреждения громадного большинства союзов и в первую голову, конечно, общепрофессионального всероссийского центра или бюро (ВЦСПС – Всероссийский Центральный Совет Профессиональных Союзов) состоят из коммунистов и проводят все директивы партии. Получается, в общем и целом, формально не коммунистический, гибкий и сравнительно широкий, весьма могучий, пролетарский аппарат, посредством которого партия связана тесно с классом и с массой и посредством которого, при руководстве партии, осуществляется диктатура класса.

Затем, разумеется, вся работа партии идет через Советы, которые объединяют трудящиеся массы без различия профессии. Уездные съезды Советов являются таким демократическим учреждением, которого еще не видывали самые лучшие из демократических республик буржуазного мира, и через эти съезды (за которыми партия старается следить как можно внимательнее), а равно и через постоянные командировки сознательных рабочих на всякие должности в деревне, осуществляется руководящая роль пролетариата по отношению к крестьянству, осуществляется диктатура городского пролетариата» (Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме). Здесь полезно привести также ленинское определение классов: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» (Ленин. Великий почин).

Из приведенных цитат следует, что необходимы прежде всего централизация и дисциплина в среде самого пролетариата, который далеко не склонен к дисциплинированности. Эта цель достигается поддержанием строгой дисциплины в коммунистической партии, членами которой наводняют всю систему государственного аппарата, профсоюзы и Советы депутатов трудящихся на местах. Выходит, прав все-таки Карл Каутский: господствует вроде бы класс, а диктатуру осуществляет его политическая партия, руководящие органы которой (как показал опыт) постепенно сформировали вкупе с руководством Советов, ВЦСПС и исполнительных органов новый класс – партократию, или, точнее, плутократию (в переводе – группу наиболее влиятельных и богатых членов общества, которые осуществляют реальную государственную власть, в народе ее еще называют «номенклатурой»), или «красную бюрократию» по М.А. Бакунину. Этим людям не обязательно располагать собственностью на средства производства, они и без нее имеют доступ ко всем буржуазным удовольствиям. К этому общественному образованию полностью подходит и ленинское определение классов.

Итак, 25 октября (7 ноября) 1917 года свершилась «пролетарская социалистическая революция», о которой столько времени говорили большевики. Произошла она «скачком», перепрыгивая через все предусмотренные марксизмом исторические и экономические стадии и переходные периоды. Но нам внушалось, что под знаменем диалектического материализма и под руководством коммунистической партии во главе с великим Лениным это все оправданно и возможно. Поскольку были исполнены основополагающие, сакральные действия – отменена частная собственность на средства производства, национализированы все предприятия, земля и недра, – государство, все политические процессы в нем, а затем и образовавшиеся республики стали называться социалистическими. В 1922 году был создан Союз Советских социалистических республик. Понаблюдаем, как в коммунистической литературе подготавливалось и обосновывалось образование социалистического государства.

«Рабочий класс, придя к господству, не может дальше хозяйничать со старой государственной машиной. Рабочий класс, дабы не потерять снова своего только что завоеванного господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую, доселе употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников, объявляя их всех, без всякого исключения, сменяемыми в любое время.

Первоначально общество путем простого разделения труда создало себе особые органы для защиты своих общих интересов. Но со временем эти органы, и главный из них – государственная власть, служа своим особым интересам, из слуг общества превратились в его повелителей. Это можно видеть, например, не только в наследственной монархии, но и в демократической республике.

Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. <…>

Государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство. Победивший пролетариат <…> вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла до тех пор, пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности» (К. Маркс. Гражданская война во Франции. Введение Ф. Энгельса 1891 года).

Теперь приведем обширную выдержку из работы Ленина «Государство и революция», написанной в августе – сентябре 1917 года.

«По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание “порядка”, который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. Все эсеры и меньшевики в революции 1917 года (Февральской революции 1917 г. — Прим. Ю.А.) <…> скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории “примирения” классов “государством”. Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. <…> Если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и “все более и более отчуждающая себя от общества”, то явно, что освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это “отчуждение” воплощено.

То, что обычно называют социализмом, Маркс назвал “первой” или низшей фазой коммунистического общества <…> На первой своей ступени коммунизм не может еще быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение “узкого горизонта буржуазного права” – при коммунизме в его первой фазе. Буржуазное право по отношению к распределению продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права.

Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы (крайности), которые проистекают из этой борьбы, – с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве.

Мы за демократическую республику как наилучшую для пролетариата форму государства при капитализме, но мы не в праве забывать, что наемное рабство есть удел народа и в самой демократической буржуазной республике. “Рабочий класс – пишет Маркс в «Нищете философии» – поставит, в ходе развития, на место старого буржуазного общества такую ассоциацию, которая исключает классы и их противоположность; не будет уже никакой собственно политической власти, ибо именно политическая власть есть официальное выражение противоположности классов внутри буржуазного общества”. Мелкобуржуазные демократы, эти якобы социалисты, заменявшие классовую борьбу мечтаниями и соглашениями классов, представляли себе и социалистическое преобразование мечтательным образом, не в виде свержения господства эксплуататорского класса, а в виде мирного подчинения меньшинства понявшему свои задачи большинству. Эта мелкобуржуазная утопия, неразрывно связанная с признанием надклассового государства, приводила на практике к предательству интересов трудящихся классов. Все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве. И именно это основное не только совершенно забыто господствующими официальными социал-демократическими партиями, но и прямо извращено.

Чиновничество и постоянная армия, это – “паразит” на теле буржуазного общества, паразит, порожденный внутренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно паразит, “затыкающий” жизненные поры. Через все буржуазные революции, которых видела Европа много множество со времени падения феодализма, идет развитие, усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и военного аппарата. В частности, именно мелкая буржуазия привлекается на сторону крупной и подчиняется ей в значительной степени посредством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и прочим сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их над народом. Особенного внимания заслуживает чрезвычайно глубокое замечание Маркса, что разрушение бюрократически-военной машины является “предварительным условием всякой действительной народной революции”. В Европе 1871 года на континенте ни в одной стране пролетариат не составлял большинства народа. “Народная” революция, втягивающая в движение действительно большинство, могла быть таковою, лишь охватывая и пролетариат и крестьянство. Оба класса и составляли тогда “народ”. Оба класса объединены тем, что “бюрократически-военная государственная машина” гнетет, давит, эксплуатирует их. Разбить эту машину, сломать ее – таков действительный интерес “народа”, большинства его, рабочих и большинства крестьян, таково “предварительное условие” свободного союза беднейших крестьян с пролетариями, а без такого союза непрочна демократия и невозможно социалистическое преобразование.

Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной “заработной плате рабочего”, эти простые и “само собою понятные” демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Революция состоит в том, что пролетариат разрушает “аппарат управления” и весь государственный аппарат, заменяя его новым, состоящим из вооруженных рабочих. <…> При социализме многое из “примитивной” демократии неизбежно оживет, ибо впервые в истории цивилизованных обществ масса населения поднимется до самостоятельного участия не только в голосованиях и выборах, но и в повседневном управлении. При социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял.

Продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества Коммуна заменяет учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в обман, ибо парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов, здесь нет. Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма, и потому капитал, овладев <…> этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти. Мелкобуржуазные демократы <…> разделяют сами и внушают народу ту ложную мысль, будто всеобщее избирательное право в “теперешнем государстве” способно действительно выявить волю большинства трудящихся и закрепить проведение ее в жизнь.

Демократия не тождественна с подчинением меньшинства большинству. Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, то есть организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою. Мы ставим своей конечной целью уничтожение государства, то есть всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще. <…> Стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, ибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и подчинения. Для содержания особой, стоящей над обществом, общественной власти нужны налоги и государственные долги. “Обладая общественной властью и правом взыскания налогов, чиновники, – пишет Энгельс, – становятся, как органы общества, над обществом”. <…> Не только в монархии, но и в демократической республике государство остается государством, то есть сохраняет свою основную отличительную черту: превращать должностных лиц, “слуг общества”, органы его в господ над ним.

Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать еще не может: различия в богатстве останутся и различия несправедливые. Но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и проч. в частную собственность. Разбивая мелкобуржуазную неясную фразу Лассаля о “равенстве” и “справедливости” вообще, Маркс показывает ход развития коммунистического общества, которое вынуждено сначала уничтожить ту “несправедливость”, что средства производства захвачены отдельными лицами, и которое не в состоянии сразу уничтожить и дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении предметов потребления “по работе” (а не по потребностям). Маркс не только точнейшим образом учитывает неизбежное неравенство людей, он учитывает также то, что один еще переход средств производства в общую собственность всего общества (“социализм” в обычном словоупотреблении) не устраняет недостатков распределения и неравенства “буржуазного права”, которое продолжает господствовать, поскольку продукты делятся “по работе”. <…> “Обещать”, что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило, а предвидение великих социалистов, что она наступит, предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного “зря” – вроде как бурсаки у Помяловского – портить склады общественного богатства и требовать невозможного. До тех пор, пока наступит “высшая” фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих.

При таких экономических предпосылках вполне возможно немедленно, с сегодня на завтра, перейти к тому, чтобы, свергнув капиталистов и чиновников, заменить их – в деле контроля за производством и распределением, в деле учета труда и продуктов – вооруженными рабочими, поголовно вооруженным народом. <…> Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного “синдиката”. Все дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну. Учет этого, контроля за этим упрощен капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырех действий арифметики и выдачи соответственных расписок» (Ленин. Государство и революция).

Поражает цинизм этого вождя революции. В его понимании народ – это только рабочие и крестьяне. Капиталисты, которые еще совсем недавно составляли передовой класс, – не народ. Интеллигенты, благодаря которым сформировалось национальное государство, которые обеспечили технический прогресс и развитие промышленности, науки, – не народ, это все – лишние люди. Напомним определение понятия «народ» в социологии. «Народ – в обычном смысле – население государства, страны; в историческом материализме это субъект истории, совокупность тех классов и социальных групп данного общества, которая является его основной производительной и преобразующей силой, главной движущей силой общественного развития. В более узком, конкретно-социологическом смысле народ – совокупность социальных групп, занятых в массовых видах деятельности в системе общественного разделения труда (прежде всего – в материальном производстве)» (Краткий словарь по социологии).

Отсюда видно, что в большевистской революционной идеологии изначально присутствует человеконенавистническая составляющая, поскольку огромные группы людей (бывшие капиталисты, военные, чиновники, интеллигенты, зажиточные крестьяне) становятся бесправными людьми второго сорта, которых можно без угрызения совести травить, давить, эксплуатировать и безнаказанно убивать. Работа «Государство и революция» была написана Лениным без малого 100 лет тому назад, накануне революции социалистической. Читая сейчас всю эту белиберду, поневоле удивляешься пристрастию Ленина к легковесным утопическим суждениям, словоблудию и демагогии. Оказывается, аналогичные мнения высказывались и в пору расцвета его политической и агитационной активности, о чем он сам упоминает в этой же работе: «Когда говорят о безрассудных утопиях, о демагогических обещаниях большевиков, о невозможности “введения” социализма, они имеют в виду именно высшую стадию или фазу коммунизма, “вводить” которую никто не только не обещал, но и не помышлял, ибо “ввести” ее вообще нельзя». Но мы же знаем, что именно КПСС предприняла такую попытку. Из всего этого становится ясным и то, что, затевая великую бучу, поднимая народ на революцию, большевики не знали, что их ждет после победы оной: авось куда-нибудь вывезет. Это означает, что «научный коммунизм» никогда не был наукой.

 

Трудности и несуразности переходного периода

«Марксизм отличается от анархизма тем, что признает необходимость государства и государственной власти в революционный период вообще, в эпоху перехода от капитализма к социализму в частности. Замена полиции народной милицией – есть преобразование, вытекшее из всего хода революции и проводимое теперь в жизнь в большинстве мест России. Мы должны разъяснять массам, что в большинстве буржуазных революций обычного типа такое преобразование оказывалось крайне недолговечным, и буржуазия, даже самая демократическая и республиканская, восстановляла полицию старого, царистского типа, отделенную от народа, находящуюся под командой буржуа, способную всячески угнетать народ. Чтобы не дать восстановить полицию, есть только одно средство: создание всенародной милиции, слияние ее с армией (замена постоянной армии всеобщим вооружением народа). В такой милиции должны участвовать поголовно все граждане и гражданки от 15 до 65 лет.

Мы должны называться коммунистической партией, – как называли себя Маркс и Энгельс. Название “социал-демократия” научно неверно, как показал Маркс. <…> От капитализма человечество может перейти непосредственно только к социализму, т.е. к общему владению средствами производства и распределению продуктов по мере работы каждого. Наша партия смотрит дальше: социализм неизбежно должен постепенно перерасти в коммунизм, на знамени которого стоит: “каждый по способностям, каждому по потребностям”. Научно неправильна и вторая часть названия нашей партии (социал-демократы). Демократия есть одна из форм государства. Между тем мы, марксисты, противники всякого государства.

Жизнь создала, революция создала уже на деле у нас, хотя и в слабой, зачаточной форме, именно новое “государство”, не являющееся государством в собственном смысле слова. Государство в собственном смысле есть командование над массами со стороны отрядов вооруженных людей, отделенных от народа. Наше рождающееся, новое государство есть тоже государство, ибо нам необходимы отряды вооруженных людей, необходим строжайший порядок, необходимо беспощадное подавление насилием всяких попыток контрреволюции и царистской, и гучковски-буржуазной. Но наше рождающееся, новое государство не есть уже государство в собственном смысле слова, ибо в ряде мест России эти отряды вооруженных людей есть сама масса, весь народ, а не кто-либо над ним поставленный, от него отделенный, привилегированный, практически несменяемый. Надо смотреть вперед к рождающейся новой демократии, которая уже перестает быть демократией, ибо демократия есть государство народа, а сам вооруженный народ не может над собой господствовать» (Ленин. Задачи пролетариата в нашей революции).

«А что такое государство? Это организация господствующего класса, – например, в Германии юнкеров и капиталистов. <…> Ну, а попробуйте-ка поставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо помещичьи-капиталистического государства государство революционно-демократическое, т.е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционнодемократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму! Ибо если крупнейшее капиталистическое предприятие становится монополией, значит, оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство (т.е. вооруженная организация населения, рабочих и крестьян, в первую голову, при условии революционного демократизма) <…> направляет все предприятие в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму. Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.

Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не социализм, но это уже не капитализм. Это – громадный шаг к социализму. Погибнуть или на всех парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей. И отношение пролетариата к крестьянству в такой момент подтверждает – соответственно видоизменяя ее – старую большевистскую постановку: вырвать крестьянство из-под влияния буржуазии» (Ленин. Грозящая катастрофа и как с ней бороться).

Теперь, после чтения трудов, мы знаем, что по воле людей «ввести», якобы, социализм нельзя, однако он, вопреки теории, «вводится» сам по себе в процессе революции в результате захвата власти «пролетариатом» и ликвидации частной собственности на средства производства (как «социализм в обычном словоупотреблении», по Ленину). Ленин, будучи прожженным политиком и пылким агитатором, в своих статьях и выступлениях не гнушается преувеличений и откровенной лжи. Так он, например, преувеличенно описывает «демократические свободы» в Советской России или «процветание» истерзанного крестьянства после победы революции. «Советы – непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс, облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески, как только можно. Именно авангард трудящихся и эксплуатируемых, городской пролетариат, получает то преимущество при этом, что он лучше объединен крупными предприятиями; ему всего легче выбирать и следить за выборными. Автоматически советская организация облегчает объединение всех трудящихся и эксплуатируемых вокруг их авангарда, пролетариата. Старый буржуазный аппарат – чиновничество, привилегии богатства, буржуазного образования, связей и проч. (эти фактические привилегии тем разнообразнее, чем развитее буржуазная демократия), – все это при советской организации отпадает. Свобода печати перестает быть лицемерием, ибо типографии и бумага отбираются у буржуазии. То же самое с лучшими зданиями, дворцами, особняками, помещичьими домами. Советская власть многие и многие тысячи этих лучших зданий отняла сразу у эксплуататоров и таким образом сделала в миллион раз более «демократичным» право собраний для масс, – то право собраний, без которого демократия есть обман.

Есть ли хоть одна страна в мире, из числа наиболее демократических буржуазных стран, в которой средний, массовый рабочий, средний, массовый батрак или деревенский полупролетарий вообще (т.е. представитель угнетенной массы, громадного большинства населения) пользовался хоть приблизительно такой свободой иметь для выражения своих идей, для защиты своих интересов крупнейшие типографии и лучшие склады бумаги, такой свободой выдвигать именно людей своего класса на управление государством и на “устраивание” государства, как в Советской России» (Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский).

Интересно, кто, где, когда в социалистической России пользовался такой свободой слова, собраний и тем более печати? И в какие же это времена коммунистическая партия позволяла «трудящимся массам самим устраивать государство и управлять им всячески, как только можно»?!

«Крестьянин голодал в России при помещиках и капиталистах. Крестьянин никогда еще, в течение долгих веков нашей истории, не имел возможности работать на себя: он голодал, отдавая сотни миллионов пудов хлеба капиталистам, в города и за границу. Впервые при диктатуре пролетариата крестьянин работал на себя и питался лучше горожанина. Впервые крестьянин увидал свободу на деле: свободу есть свой хлеб, свободу от голода. Равенство при распределении земли установилось, как известно, максимальное: в громадном большинстве случаев крестьяне делят земли “по едокам”» (Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата).

Как видим, можно с умным видом говорить о «счастливом крестьянине», который «работает на себя и питается лучше горожанина» в то время, когда военный коммунизм и продразверстка после революции привели к гибели миллионов крестьян от голода.

«С фронта и из деревень притекают ежедневно и ежечасно сообщения о поддержке подавляющим большинством солдат в окопах и крестьян в уездах нового правительства и его законов о предложении мира и о немедленной передаче земли крестьянам. Победа революции рабочих и крестьян обеспечена, ибо за нее встало уже большинство народа. Ни один человек не лишается нами имущества без особого государственного закона о национализации банков и синдикатов. Этот закон подготовляется. Ни один трудящийся и работник не потеряет ни копейки; напротив, ему будет оказана помощь. Кроме строжайшего учета и контроля, кроме взимания налогов, установленных раньше, никаких других мер правительство вводить не хочет. Во имя этих справедливых требований громадное большинство народа сплотилось вокруг временного рабочего и крестьянского правительства» (Ленин. К населению).

«Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам. Те и другие, первые и последние – родные братья, дети капитализма, сынки барского и буржуазного общества, общества, в котором кучка грабила народ и издевалась над народом, – общества, в котором нужда и нищета выбрасывала тысячи и тысячи на путь хулиганства, продажности, жульничества, забвения человеческого образа. Это разгильдяйство, небрежность, неряшливость, неаккуратность, нервная торопливость, склонность заменять дело дискуссией, работу – разговорами, склонность за все на свете браться и ничего не доводить до конца есть одно из свойств “образованных людей”, вытекающих вовсе не из их дурной природы, тем менее из злостности, а из всех привычек жизни, из обстановки их труда, из переутомления, из ненормального отделения умственного труда от физического и так далее и тому подобное» (Ленин. Как организовать соревнование). В общем, «в огороде бузина, а в Киеве дядька», а вывод один – дави интеллигенцию!

«В наших Советах еще масса грубого, недоделанного, <…> но что в них важно, – это то, что здесь создан новый тип государства. В Парижской Коммуне это было на несколько недель, в одном городе, без сознания того, что делали. <…> Советская власть есть новый тип государства без бюрократии, без полиции, без постоянной армии, с заменой буржуазной демократии новой демократией, – демократией, которая выдвигает авангард трудящихся масс, делая из них и законодателя, и исполнителя, и военную охрану, и создает аппарат, который может перевоспитать массы. <…> Советская власть есть аппарат для того, чтобы масса начала немедленно учиться управлению государством и организации производства в общенациональном масштабе, <…> нам надо судить самим. Граждане должны участвовать поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся. Это – гигантски трудная задача. Но социализма не может ввести меньшинство – партия. Его могут ввести десятки миллионов, когда они научатся это делать сами. Напрасно приписывают нам то, что мы хотим насильно ввести социализм. Мы будем справедливо делить землю, с точки зрения преимущественно мелкого хозяйства. При этом мы даем предпочтение коммунам и крупным рабочим артелям. Мы поддерживаем монополизацию торговли хлебом» (Ленин. Доклад о пересмотре программы и изменении названия партии 8 марта (вечером). Седьмой съезд РКП(б) 6 – 8 марта 1918 г.).

«Без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта переход к социализму невозможен, ибо социализм требует сознательного и массового движения вперед к высшей производительности труда по сравнению с капитализмом и на базе достигнутого капитализмом. <…> Но лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (то есть за высокую плату), либо по-новому, по-пролетарски (то есть созданием той обстановки всенародного учета и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов). Нам пришлось теперь прибегнуть к старому, буржуазному средству и согласиться на очень высокую оплату “услуг” крупнейших из буржуазных специалистов. Ясно, что такая мера есть компромисс, отступление от принципов Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих сведение жалований к уровню платы среднему рабочему. Развращающее влияние высоких жалований неоспоримо – и на Советскую власть (тем более что при быстроте переворота к этой власти не могло не примкнуть известное количество авантюристов и жуликов, которые вместе с бездарными или бессовестными из разных комиссаров не прочь попасть в “звезды” <…> казнокрадства) и на рабочую массу. Целью нашей является бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся, по отбытии 8-часового “урока” производительной работы: переход к этому особенно труден, но только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма» (Ленин. Очередные задачи Советской власти).

До сих пор непонятно, как Ленин представлял себе «обстановку всенародного учета и контроля снизу», которая «сама собою» привлекает к работе специалистов. Более того, «без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта переход к социализму невозможен». А как же тогда при коммунизме с упразднением разделения труда и ликвидацией института узких специалистов сама собой будет достигнута наивысшая производительность труда?! Абсурд, да и только! А как вам нравится «всеобщая трудовая повинность» и «бесплатное выполнение государственных обязанностей по отбытии 8-часового урока»? В здоровую голову такая идея прийти не может! Эта последняя фраза, кроме того, наталкивает на предположение, что в социалистической республике государственные обязанности – вещь чрезвычайно пустяковая.

На VII съезде РКП(б) в марте 1918 года в Резолюции о войне и мире и в Докладе о пересмотре программы и изменении названия партии Ленин декларирует: «Съезд видит надежнейшую гарантию закрепления социалистической революции, победившей в России, только в превращении ее в международную рабочую революцию. <…> Социалистический пролетариат России будет всеми силами и всеми находящимися в его распоряжении средствами поддерживать братское революционное движение пролетариата всех стран.

Мы только что сделали первые шаги, чтобы капитализм совсем стряхнуть и переход к социализму начать. Сколько еще этапов будет переходных к социализму, мы не знаем и знать не можем (Несколько переходных периодов – очередное важное дополнение марксизма. — Прим. Ю.А.). Это зависит от того, когда начнется в настоящем масштабе европейская социалистическая революция. Советская власть есть новый тип государства без бюрократии, без полиции, без постоянной армии, с заменой буржуазного демократизма новой демократией, – демократией, которая выдвигает авангард трудящихся масс, делая из них и законодателя, и исполнителя, и военную охрану, и создает аппарат, который может перевоспитать массы. Государство есть аппарат для подавления. Надо подавлять эксплуататоров, но их нельзя подавлять полицией, их может подавлять только сама масса, аппарат должен быть связан с массами, должен ее представлять, как Советы».

«Государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей Советской республике. Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм» (Ленин. О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности).

«Все, что мы знали, что нам точно указывали лучшие знатоки капиталистического общества, наиболее крупные умы, предвидевшие развитие его, это то, что преобразование должно исторически неизбежно произойти по такой-то крупной линии, что частная собственность на средства производства осуждена историей, что она лопнет, что эксплуататоры неизбежно будут экспроприированы. Это было установлено с научной точностью (Ну, и где же здесь наука? — Прим. Ю.А.). И мы это знали, когда мы брали в свои руки знамя социализма, когда мы объявляли себя социалистами, когда основывали социалистические партии, когда мы преобразовывали общество. Это мы знали, когда брали власть для того, чтобы приступить к социалистической реорганизации. Но ни форм преобразования, ни темпа быстроты развития конкретной реорганизации мы знать не могли. Только коллективный опыт, только опыт миллионов может дать в этом отношении решающие указания именно потому, что для нашего дела, для дела строительства социализма недостаточно опыта сотен и сотен тысяч тех верхних слоев, которые делали историю до сих пор и в обществе помещичьем и в обществе капиталистическом. Мы не можем так делать именно потому, что мы рассчитываем на совместный опыт, на опыт миллионов трудящихся» (Ленин. Речь на I съезде Советов народного хозяйства 26 мая 1918 года).

Кто, когда в нашей стране по-настоящему интересовался опытом миллионов трудящихся? Очевидно, что именно законы экономического и общественного развития должны были со временем показать, какими путями пойдет переустройство общества, а не безбашенная революция черни. То, что большевики не знали и не понимали путей достижения цели в социалистическом строительстве, говорит только об авантюризме всего движения и не оправдывает невероятную жестокость и тяжесть потерь трудового народа.

«Не может быть равенства между эксплуататорами, которые в течение долгих поколений выделялись и образованием, и условиями богатой жизни, и навыками, – и эксплуатируемыми, масса коих даже в самых передовых и наиболее демократических буржуазных республиках забита, темна, невежественна, запугана, разрозненна. Эксплуататоры на долгое время после переворота сохраняют неизбежно ряд громадных фактических преимуществ: у них остаются деньги (уничтожить деньги сразу нельзя), кое-какое движимое имущество, часто значительное, остаются связи, навыки организации и управления, знание всех “тайн” (обычаев, приемов, средств, возможностей) управления, остается более высокое образование, близость к технически высшему (по-буржуазному живущему и мыслящему) персоналу, остается неизмеримо больший навык в военном деле (это очень важно) и так далее и так далее.

Ренегатство Каутского становится еще более наглядным, когда он от одобрения тактики мелкобуржуазных националистов <…> переходит к критике большевистской тактики. Вот эта критика: “Большевистская революция была построена на предположении, что она послужит исходным пунктом для всеобщей европейской революции; что смелая инициатива России побудит пролетариев всей Европы подняться. При таком предположении было, разумеется, безразлично, какие формы примет русский сепаратный мир, какие тяжести и потери территории принесет он русскому народу, какое истолкование самоопределения наций он даст. Тогда безразлично было также, способна Россия защищаться или нет. Европейская революция, по этому взгляду, составляла наилучшую защиту русской революции, она должна была принести всем народам на прежней российской территории полное и настоящее самоопределение. Революция в Европе, которая принесла бы там социализм и укрепила его, должна была также стать средством для устранения тех помех, которые ставились в России осуществлению социалистического производства экономической отсталостью страны. Все это было очень логично и хорошо обосновано, если только допустить основное предположение: что русская революция неминуемо должна развязать европейскую. <…> До сих пор это предположение не оправдалось”» (Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский).

«Ренегат Каутский» дал потрясающе точную характеристику ленинской тактике. А поскольку в большевистской партии никто не смог преодолеть революционный оптимизм вождя, то в конечном счете «коллективный опыт пролетарской партии» складывался из кровопролитной гражданской войны и неизмеримых бедствий тех масс, которые большевики усиленно вели к счастливой жизни. И очень скоро начинаются отступление и попытки оправдать крушение надежд.

«Мы можем построить коммунизм лишь тогда, когда средствами буржуазной науки и техники сделаем его более доступным массам. Иначе построить коммунистическое общество нельзя. А чтобы построить его таким образом, надо взять аппарат от буржуазии, надо привлечь к работе всех этих специалистов (Зачем же начинали с разрушения и уничтожения? — Прим. Ю.А.). Нам надо сейчас же, не ожидая поддержки от других стран, немедленно и сейчас же поднять производительные силы. Сделать это без буржуазных специалистов нельзя. <…> Служащие в других областях управления – более заскорузлые чиновники – бюрократы. Тут задача труднее. Жить без этого аппарата мы не можем, всякие отрасли управления создают потребность в таком аппарате. <…> Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда все население будет участвовать в управлении (Откровенная утопия! — Прим. Ю.А.). <…> Самые лучшие буржуазные республики, как бы демократичны они ни были, имеют тысячи законодательных помех, которые препятствуют участию трудящихся в управлении. Мы сделали то, что этих помех у нас не осталось, но до сих пор мы не достигли того, чтобы трудящиеся массы могли участвовать в управлении, – кроме закона, есть еще культурный уровень, который никакому закону не подчинишь» (Ленин. VIII съезд РКП(б) 18 – 23 марта 1919 г.).

«Мы далеки от того, чтобы даже закончить переходный период от капитализма к социализму. Мы никогда не обольщали себя надеждой на то, что сможем докончить его без помощи международного пролетариата. Мы никогда не заблуждались на этот счет и знали, как трудна дорога, ведущая от капитализма к социализму, но мы обязаны сказать, что наша республика Советов есть социалистическая, потому что мы на этот путь вступили, и слова эти не будут пустыми словами» (Ленин. Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 10 – 18 (23 – 31) января 1918 г.).

«При нашем существующем строе предприятия кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как предприятия коллективные, но не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству, т.е. рабочему классу (То есть – никому. — Прим. Ю.А.). Перед нами являются две главные задачи, составляющие эпоху. Это – задача переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится и который перенят нами целиком от прежней эпохи. Вторая задача состоит в культурной работе для крестьянства. А эта культурная работа, как экономическая цель, преследует именно кооперирование. <…> Для того, чтобы быть культурными, нужно известное развитие материальных средств производства, нужна известная материальная база» (Ленин. О кооперации).

Как известно, основное образование и культуру крестьянам прививали в колхозах и ГУЛАГе.

«Почему же мы делаем глупости? Это понятно: во-первых, мы – отсталая страна, во-вторых, образование в нашей стране минимальное, в-третьих, мы не получаем помощи. Ни одно цивилизованное государство нам не помогает, напротив, они все работают против нас. В-четвертых, по вине нашего государственного аппарата. Мы переняли старый государственный аппарат, и это было нашим несчастьем. Государственный аппарат очень часто работает против нас» (Ленин. IV конгресс Коммунистического Интернационала 5 ноября – 5 декабря 1922 г.). «Аппарат остался у нас старый, и наша задача теперь заключается в том, чтобы его переделать на новый лад. Мы переделать этого сразу не можем, но нам нужно поставить дело так, чтобы те коммунисты, которые у нас есть, были правильно размещены» (Ленин. Речь на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г.).

«5 мая 1918 года бюрократизм в поле нашего зрения не стоит. Проходит еще год. На VIII съезде РКП, 18 – 23 марта 1919 года, принимается новая программа партии, и в этой программе мы говорим “о частичном возрождении бюрократизма внутри советского строя”. <…> У нас другой экономический корень бюрократизма: раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие оборота между земледелием и промышленностью, отсутствие связи и взаимодействия между ними. <…> Все должно быть пущено в ход для того, чтобы оживить оборот промышленности и земледелия во что бы то ни стало. Кто достигнет в этой области наибольших результатов, хотя бы путем частнохозяйственного капитализма, хотя бы даже без кооперации, без прямого превращения этого капитализма в государственный капитализм, тот больше пользы принесет делу всероссийского социалистического строительства, чем тот, кто будет “думать” о чистоте коммунизма, писать регламенты, правила, инструкции государственному капитализму и кооперации, но практически оборота не двигать» (Ленин. О продовольственном налоге).

В бюрократизме виноват, конечно, не «другой экономический корень», а нелепости социалистических преобразований. Разве можно запустить оборот промышленности и земледелия в приказном порядке? Главное, очнулись только через пять лет после переворота, доведя страну до последней черты. И при всем при этом беспримерная готовность идти на новые жертвы во имя мировой революции!

«Пролетарский интернационализм требует, во-первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во-вторых, требует способности и готовности со стороны нации, осуществляющей победу над буржуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала. По отношению к государствам и нациям более отсталым, с преобладанием феодальных или патриархальных и патриархально-крестьянских отношений, надо в особенности иметь в виду: во-первых, необходимость помощи всех компартий буржуазно-демократическому освободительному движению в этих странах; в первую голову обязанность оказывать самую активную помощь ложится на рабочих той страны, от которой отсталая нация зависит в колониальном или финансовом отношении; во-вторых, необходимость борьбы с духовенством и прочими реакционными и средневековыми элементами, имеющим влияние в отсталых странах; в-третьих, необходимость борьбы с панисламизмом и подобными течениями, пытающимися соединить освободительное движение против европейского и американского империализма с укреплением позиции ханов, помещиков, мулл и т.п.; в-четвертых, необходимость поддерживать специально крестьянское движение в отсталых странах против помещиков, против крупного землевладения, против всяких проявлений или остатков феодализма, и стараться придать крестьянскому движению наиболее революционный характер» (Ленин. Первоначальный набросок тезисов по национальному и колониальному вопросам).

«Тот не социалист, кто не понимает, что ради победы над буржуазией, ради перехода власти к рабочим, ради начала международной пролетарской революции, можно и должно не останавливаться ни перед какими жертвами, в том числе перед жертвой частью территории, перед жертвой тяжелых поражений от империализма» (Ленин. Письмо к американским рабочим).

 

Строительство «окончательного сициализма»

Теперь необходимо коснуться одного из важнейших вопросов – проблемы построения социализма в СССР. Мы помним, что социализм «в обычном словоупотреблении – это власть пролетариата, переход средств производства в собственность всего общества» (Государство и революция, 1917), другими словами – уничтожение частной собственности и распределение продуктов потребления по мере работы каждого. По этой причине после победы революции Россия стала называться социалистической республикой, а в 1922 году был образован Союз Советских Социалистических Республик.

В советских учебниках давались исчерпывающие разъяснения по этому вопросу. «Задача пролетарской революции состоит в том, чтобы, установив власть трудящихся во главе с рабочим классом, построить новую, социалистическую экономику. Завоевание власти рабочим классом является лишь началом пролетарской революции, причем власть используется как рычаг для перестройки старой экономики и организации новой. Поскольку социалистическая экономика не может возникнуть в рамках буржуазного общества, при господстве капитала (Но в то же время марксизм утверждает, что социализм формируется в недрах капитализма, на базе его высокоразвитой экономики! — Прим. Ю.А.), для смены капиталистического строя социалистическим в каждой стране требуется особый переходный период, который начинается с установления пролетарской власти и завершается осуществлением задачи социалистической революции – построением социализма, первой фазы коммунистического общества.

Переходный период охватывает целую историческую эпоху, в течение которой происходит коренная перестройка всех общественных отношений, ликвидируется старый, капиталистический базис и создается новый, социалистический базис, обеспечивается развитие производительных сил, необходимое для победы социализма (Напомним, что производительные силы – это люди. В чем суть развития, если пролетариат уже сформирован? – Прим. Ю.А.). Диктатура пролетариата обеспечивает создание более высокого по сравнению с капитализмом типа общественной организации труда (Ну конечно, – всеобщая трудовая повинность! – Прим. Ю.А.). Она означает все более непосредственное и активное участие широких масс трудящихся в управлении государством, в работе государственных органов, в руководстве всеми областями общественной жизни страны. Союз рабочего класса с крестьянством под руководством рабочего класса, направленный против эксплуататорских классов, есть высший принцип диктатуры пролетариата. Опираясь на положения Маркса и Энгельса, Ленин создал учение о переходном периоде от капитализма к социализму, вооружив рабочий класс, всех трудящихся научным знанием путей построения социализма» (Политическая экономия. Учебник / Третье, перераб. изд., 1958 г.).

Спрашивается, какое же это учение, если Ленин только и пишет о «неведомых путях», о помехах со стороны бюрократии и госаппарата? А что означает «более высокий тип общественной организации труда»? Работать ведь стали хуже. А «более активное участие широких масс в управлении» – это что, больше собраний, больше говорильни? В общем, опять словоблудие.

«Индустриализация страны, кооперирование сельского хозяйства, культурная революция – таковы основные звенья ленинского плана построения социалистического общества. Уже в итоге выполнения первых трех пятилетних планов (1929 —1941 годы) Советский Союз превратился в могучую индустриальную державу, добился экономической независимости от капиталистических стран. В 1929 году была осуществлена сплошная коллективизация в сельском хозяйстве. Внутри страны были уничтожены последние источники реставрации капитализма. Социализм стал реальной действительностью. Советский народ под руководством Коммунистической партии, в соответствии с положениями второй Программы, принятой VIII съездом партии в 1919 году, претворил в жизнь ленинский план строительства социализма. Социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно» (Программа КПСС, принятая XXII съездом КПСС. – 1961 г.).

«Приняв третью Программу на XXII съезде в 1961 году, партия развернула огромную работу на всех направлениях коммунистического строительства. Страна вступила в этап развитого социализма. Третья Программа КПСС в ее настоящей редакции – это программа планомерного и всестороннего совершенствования социализма, дальнейшего продвижения советского общества к коммунизму на основе ускорения социальноэкономического развития страны. Это программа борьбы за мир и социальный прогресс.

Великая Октябрьская социалистическая революция стала переломным событием всемирной истории, положила начало необратимому процессу – смене капитализма новой, коммунистической общественно-экономической формацией. Это означало, <…> что навсегда покончено с вековым господством частной собственности, ликвидирована эксплуатация человека человеком. В СССР было в основном построено социалистическое общество.

Суровым испытанием нового строя явилась Великая Отечественная война. <…> В короткий срок СССР залечил тяжелые раны войны, значительно укрепил свой экономический, научнотехнический и оборонный потенциал. Социализм в нашей стране победил полностью и окончательно. Сформировалась новая социальная и интернациональная общность людей – советский народ. Государство диктатуры пролетариата переросло в общенародное социалистическое государство» (Программа Коммунистической Партии Советского Союза. Новая редакция. Принята XXVII съездом КПСС. 1986 г.).

В учебном пособии «Научный коммунизм» (1988), написанном на основе материалов XXVII съезда КПСС, появилась несколько иная трактовка этапов строительства социализма в нашей стране. В частности, в учебнике на этот счет говорилось следующее. «Социализм не может возникнуть сразу после социалистической революции. Между капитализмом и социализмом лежит период, названный К. Марксом переходным. <…> Но окончание переходного периода не означает полного построения социализма. Его результатом в нашей стране и в ряде социалистических стран явилось создание основ социализма. <…> Упорный труд советских людей вывел нашу страну на новые исторические рубежи. Встала задача комплексного совершенствования всех сторон социализма. В то же время проявилось забегание вперед, появились ошибочные оценки достигнутых успехов. На этой основе возникла и стала широко пропагандироваться формула о развитом во всех отношениях социализме. Поскольку ранее намечалось построить коммунизм к 80-м годам, то эта формула подменила прежние научно не обоснованные прогнозы будущего. <…> Современный этап характеризуется совершенствованием построенного социализма. <…> А если говорить об этапе развитого социализма, то наша страна находится лишь в самом его начале.

Совершенствование социализма предполагает: изменение общественных отношений (т.е. прежде всего отношений собственности, производственных отношений, хозяйственного механизма и механизма управления), изменение социальных отношений (т.е. прежде всего условий воспроизводства рабочей силы, ее образования, культуры, условий труда и жизни), изменение политической системы (т.е. прежде всего осуществление социалистического самоуправления народа, развитие прямой демократии) – все эти изменения нацелены на активизацию человеческого фактора» (Научный коммунизм. Учебное пособие / Е.А. Ануфриев. – М., 1988).

Как видим, написано красиво, вроде бы научно, но непонятно: ни один из умных тезисов не расшифрован. Мы не будем критиковать уже опозоренный Марксом, Энгельсом, Лениным термин «общенародное государство» (государство, по мнению корифеев, не может быть народным), а также термин «народная демократия», который представляет собой тавтологию. Но явно неожиданно то, что в третьей Программе КПСС говорилось, что «социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно», а в Новой редакции Программы пишется, что страна «вступила в этап развитого социализма», который нуждается во «всестороннем совершенствовании», а «прежние прогнозы будущего научно не обоснованы». Давайте еще раз вернемся к истокам и поговорим о сути социализма.

К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» перечислили следующие мероприятия, которые необходимы «для переворота во всем способе производства» и могут рассматриваться как предварительные критерии социализма:

1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.

В ходе социалистической революции – выполнено.

2. Высокий прогрессивный налог.

Не потребовалось.

3. Отмена права наследования.

Не состоялось.

4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.

Исполнено с расширением показаний на всех арестованных по политическим статьям, по большей части ни в чем не повинных.

5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.

Выполнено.

6. Централизация всего транспорта в руках государства.

Выполнено.

7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земли по общему плану.

В собственность государства переведены все промышленные предприятия, земля и недра.

8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.

Сделать труд обязательным для всех не удалось. В конце 80-х годов прошлого столетия только в Ленинграде насчитывалось 300 тысяч неработающих из трудоспособного населения. Зато «промышленные армии» поначалу были созданы: в земледелии – одновременно со сплошной коллективизацией в сельской местности на долгие годы было введено советское крепостное право (лишенные паспортов крестьяне не имели права покидать места своего проживания), а также в промышленности – в нескольких областях республики, но себя они не оправдали и были распущены из-за опасности восстания рабочих. Эти «армии» были заменены армиями рабов в ГУЛАГе.

9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.

В средствах массовой информации писалось и говорилось, что все необходимое в этом направлении делается, но упомянутые различия за 70 лет Советской власти устранить не удалось.

10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством.

В полной мере этот пункт также реализовать не удалось. Фабричный труд детей был отменен (правда, его восстанавливали во время войны). Содержание детей в дошкольных учреждениях стало бесплатным, но не всегда доступным. Главные трудности возникали с ясельным обеспечением.

Ленин в своем труде «Государство и революция», написанном в 1917 году накануне Октябрьского переворота, определяет следующие принципиальные признаки социалистической революции и социалистического послереволюционного устройства, подчеркивая, что отсутствие любого из этих признаков доказывает на деле отсутствие социализма:

1) разрушение буржуазной государственной машины, ликвидация паразитического чиновничьего и репрессивного аппарата;

2) установление диктатуры пролетариата;

3) ликвидация постоянной армии и замена ее вооруженным народом по типу народной милиции;

4) уничтожение парламентаризма;

5) полная выборность и сменяемость в любое время всех должностных лиц;

6) отмена всяких привилегий и выдачи денег на представительство государственным чинам, исполнение общественных обязанностей за заработную плату среднего рабочего;

7) отмирание государства на конечном этапе – главный признак.

Считалось, что победа социалистической революции в октябре 1917 года заключалась в разрушении буржуазной государственной машины и замене ее государством диктатуры пролетариата в виде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, конечно же под руководством Коммунистической рабочей партии большевиков. Буржуазное Временное правительство было расформировано. Однако немедленно, помимо Советов, появились «народные комиссариаты» по всем основным направлениям государственной власти с набором сотрудников под руководством «наркомов» (народных комиссаров), так называемое Советское правительство. Совсем недавно Ленин писал, что «громадное большинство функций старой «государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего» («Государство и революция»). Внезапно выяснилось, что для руководства коллективами, тем более – отраслями производства, сферами хозяйства требуются знания, навыки управления, связи, т.е. – образование, специализация и разделение труда. Понадобились даже люди, чтобы составлять отчеты и писать доклады малограмотным или ленивым руководителям. Уже через полгода после октябрьского переворота в статье «Очередные задачи Советской власти» Ленин пишет: «Без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта переход к социализму невозможен». А в конце 1922 года он констатирует: «Мы переняли старый государственный аппарат, и это было нашим несчастьем». Более того: «нам пришлось согласиться на очень высокую оплату “услуг” крупнейших из буржуазных специалистов». И нечего говорить о том, что зарплата наркомов опускалась до уровня зарплаты рабочего.

Считалось, что диктатура пролетариата осуществляется через Советы народных депутатов, но фактически диктаторские полномочия осуществлял вновь образовавшийся класс плутократов, возглавлявшийся руководством партии, с последующим возникновением единоличного диктатора в лице незабвенного Иосифа Виссарионовича.

Социалистическая революция упразднила полицию и постоянную армию. Но уже в декабре 1917 года создается Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, знаменитая ВЧК, менявшая по ходу дела свои названия, – действовавший до последних дней Советской власти несокрушимый и незабвенный репрессивный аппарат, с которым по полномочиям и зверствам никакая царская полиция сравниться не могла, а затем возникают и Внутренние войска, естественно, для подавления сопротивления эксплуататоров внутри страны (они боролись с «эксплуататорами» на протяжении всех 70 лет Советской власти). А на заседании Совета Народных Комиссаров под председательством Ленина 28 января 1918 года принимается решение о создании постоянной Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Возможно, парламентаризм поначалу и не был нужен, диктатуру осуществляла партия, а молодые Советы управляли делами, как умели и как хотели (по Ленину). Но с образованием СССР, с появлением Конституции парламент в виде палат Верховного Совета в 1922 году занял свое законное место и до сих пор как-то никому не мешает. Ну, а главное, и «диктатуре пролетариата» (т.е. партии) он все это время не очень мешал. Были ли привилегии у депутатов Советов? Конечно, были – в зависимости от уровня Совета. Формировались Советы по разнарядкам, поступавшим из партийных органов (в разнарядках указывался процентный состав выдвигаемых на выборах кандидатов в депутаты – по социальному положению, по возрасту, по образованию, по партийности, по полу), – все было схвачено. А выборы по существу сводились лишь к утверждению представленных партией списков кандидатов в депутаты такого-то Совета, как правило, большинством избирателей – в 99,1 % голосов.

Выборность касалась преимущественно депутатов Советов. На должностных лиц в исполнительных органах она не распространялась. Избирались по уставу также председатели и члены правления колхозов. Однако кандидатуры председателей колхозов предлагались, как правило, извне по рекомендации партийных органов, и голосование проходило чаще формально. «Отзывались» же избранные лица со своих мест исключительно редко и тем более – никогда «по первому требованию». Избрание директоров промышленных предприятий очень скоро обнаружило свою несостоятельность, «коллегиальность» руководства также быстро себя дискредитировала. Да и сам Ленин, поумнев, высказывался против коллегиальности руководства в промышленности: «Быстрейший и возможно более прочный успех в восстановлении крупной промышленности – есть условие, без коего немыслим успех всего дела освобождения труда от ига капитала, немыслима победа социализма. А такой успех в свою очередь требует безусловного сосредоточения всей полноты власти в руках заводоуправлений, составленных по общему правилу на началах единоначалия. Всякое непосредственное вмешательство профсоюзов в управление предприятиями, при этих условиях, должно быть признано безусловно вредным и недопустимым» (О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики).

Привилегии у руководящего состава всех уровней появились сразу после победы революции, а с началом НЭПа привилегии получили небывалый размах, партийные функционеры стали получать денежные дотации «в конвертах». Вскоре возобновилась выдача денег государственным чинам на представительство.

Государство не только не стало отмирать, в послевоенные годы оно только укреплялось «при руководящей роли Коммунистической Партии».

Таким образом, мы видим, что условия, необходимые для формирования социалистического общества после победы социалистической революции, перечисленные в обоих перечнях, были реализованы менее чем наполовину. А самое главное условие – отмирание государства – даже не планировалось. Из этого следует, что социализм в СССР как первая фаза коммунизма никогда не был построен «полностью и окончательно», и в лучшем случае можно согласиться лишь с выводом XXVII съезда КПСС о том, что страна в конце 80-х годов ХХ века находилась только в самом начале этапа развитого социализма и то после ликвидации (относительной) последствий пресловутого «культа личности» (как еще замысловато, по-партийному, обозвали откровенную тиранию!).

Хочется попутно заметить, что в лозунге «диктатуры пролетариата» наши вожди сознательно прибегали к малозаметной махинации, заключавшейся в отождествлении «пролетариата» с «рабочим классом», что позволяло партократии вносить путаницу в понятие о классовой структуре нашего общества и месте в ней «народной интеллигенции», на протяжении всей советской истории уничижительно именовавшейся «социальной прослойкой». Эта уловка автоматически делала людей умственного труда («интеллигентов») людьми второго сорта. На самом же деле «…пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путем продажи своего труда, а не живет за счет прибыли с какого-нибудь капитала» (Ф. Энгельс. Принципы коммунизма). То есть в советское время к пролетариату должны были относиться не только рабочие, но и служащие так называемых «непроизводительных отраслей» (между прочим, самые бедные члены общества), а также люди с высшим образованием, продающие свои способности и умственный труд и не имеющие других средств к существованию и лазеек к закрытой системе распределения материальных благ. После сплошной коллективизации в деревне фактически нищими стали большинство крестьян, которых из-за пресловутой «колхозно-кооперативной собственности» официально определяли в отдельный класс – крестьянство.

Что же касается «государства», то, по нашему мнению, современное человечество без такой политической структуры существовать просто не может, независимо от сути социальноэкономической формации. Доказательства тут такие. Во-первых, как уже говорилось выше, вся биосфера пронизана паразитизмом, который является общебиологической закономерностью. На всех уровнях живого обязательно кто-то живет за счет другого. Это означает, что такие проявления общебиологического паразитизма в человеческом обществе как воровство и грабежи, взяточничество, иждивенчество и тунеядство в принципе неискоренимы, их можно только сдерживать. Для этого нужны очень суровые законы и силы сдерживания. Во-вторых, по существующей мировой статистике 50 % населения имеют те или иные отклонения в психическом состоянии, 10 % населения в нашей стране состоят на психиатрическом учете (это психические больные, запойные алкоголики, наркоманы), около миллиона человек опутаны сетью различных сект, то есть не менее 15 миллионов людей в стране находятся в состоянии готовности к противоправным действиям. Все эти люди представляют опасность для общества с любой классовой и даже бесклассовой структурой. Только государство со своими судами, аппаратом подавления и наказания в состоянии оберегать незащищенный народ и сдерживать агрессивные устремления указанных контингентов. Кроме того, обеспечивать научно-технический прогресс, жизнедеятельность непрерывно растущих городов, здравоохранение населения, транспорт, связь, туризм и крупные спортивные мероприятия в состоянии только такая организация, как государство. А при наличии враждебного зарубежного окружения (для такой державы, как Россия, другого себе и представить невозможно!) нужна еще и постоянная армия. Так что ни при каких политических режимах обойтись без государства нельзя. Все только зависит от того, кто нами управляет.

Другими словами, мнение Маркса о назначении государства, высказанное в аспекте его во многом выдуманной теории «экономического закона движения современного общества», в настоящее время выглядит очень узким и притянутым за уши. Судите сами: «Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы. Когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать» (К. Маркс. Критика Готской программы). Это надо понимать так, что государство нужно пролетариату только как орудие подавления – в борьбе, в революции.

«Первый акт, – пишет Энгельс в “АнтиДюринге”, – с которым государство выступает действительно как представитель всего общества – экспроприация средств производства в пользу всего общества – будет в то же время его последним самостоятельным актом как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения будет становиться в одной области за другой излишним и прекратится само собой. Управление людьми заменится управлением вещами и регулированием производственного процесса. Государство не будет “отменено”, оно “отомрет”» (Ленин. Карл Маркс. Социализм).

В современных условиях при наличии нашего сурового исторического опыта и серьезно продвинутых знаний это теоретизирование Энгельса и Ленина выглядит беспомощной утопией. С другой стороны, теоретическое «бессмертие» государства означает, что в реальности коммунизм вообще невозможен. И хочется еще раз сопоставить фактическое течение жизни в советской стране с рядом теоретических выкладок основоположников «научного коммунизма».

«Капиталист и наемный рабочий противостоят друг другу в акте Д-Р (деньги – рабочая сила; Р-Д со стороны рабочего), классовое отношение между капиталистом и наемным рабочим уже имеется налицо, уже предположено. Рассматриваемый акт – это купля и продажа, где покупателем предполагается капиталист, а продавцом – наемный рабочий; это отношение возникло в силу того, что условия для реализации рабочей силы – жизненные средства и средства производства – отделены от владельца рабочей силы как чужая собственность. Каковы бы ни были общественные формы производства, рабочие и средства производства всегда остаются его факторами, но находятся в состоянии отделения друг от друга. Для того чтобы вообще производить, они должны соединиться. Тот особый характер и способ, каким осуществляется это соединение, отличает различные экономические эпохи общественного строя» (К. Маркс. Капитал. Глава 1. Кругооборот денежного капитала).

«Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд. В более широком смысле к средствам труда относятся все материальные условия, необходимые вообще для того, чтобы процесс мог совершаться. <…> Процесс труда, как процесс потребления рабочей силы капиталистом, обнаруживает две своеобразные особенности. Рабочий работает под контролем капиталиста, которому принадлежит его труд. Капиталист наблюдает за тем, чтобы работа совершалась в надлежащем порядке, чтобы средства производства потреблялись целесообразно, экономно. А во-вторых: продукт есть собственность капиталиста, а не непосредственного производителя, не рабочего» (К. Маркс. Капитал. Том 1, книга 1. Процесс производства капитала. Отдел третий. Производство абсолютной прибавочной стоимости. Глава 5. Процесс труда и процесс увеличения стоимости).

«Рабочий в действительности относится к общественному характеру своего труда, к его комбинации с трудом других ради общей цели, как к некоторой чуждой ему силе; условием осуществления этой комбинации является чуждая рабочему собственность, расточение которой нисколько не затрагивало бы интересов рабочего, если бы его ни принуждали экономить ее» (К. Маркс. Капитал. Том 3, книга 3. Процесс капиталистического производства, взятый в целом. Отдел первый. Превращение прибавочной стоимости в прибыль и нормы прибавочной стоимости в норму прибыли).

«Именно потому, что индивиды преследуют только свой особый интерес, не совпадающий для них с их общим интересом, и что всеобщее вообще является иллюзорной формой общности, – это всеобщее выступает как “чуждый” им, “независимый” от них, т.е. опять-таки особый и своеобразный “всеобщий” интерес» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений).

«Свободны рабочие в двояком смысле: они сами не принадлежат непосредственно к числу средств производства, как рабы, крепостные и т.д., но и средства производства не принадлежат им, как это имеет место у крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, и т.д.; напротив, они свободны от средств производства, <…> лишены их. Этой поляризацией товарного рынка создаются основные условия капиталистического производства. Капиталистическое отношение предполагает, что собственность на условия осуществления труда отделена от рабочих. Таким образом, процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным, как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда, – процессом, который превращает, с одной стороны, общественные средства производства и жизненные средства в капитал, с другой стороны, – непосредственных производителей в наемных рабочих» (К. Маркс. Капитал. Глава 24. Так называемое первоначальное накопление). «Наемный труд – это и есть уже существующая буржуазная организация труда» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.). «Экономическое подчинение трудящегося монополисту средств труда, то есть источников жизни, лежит в основе рабства во всех его формах, всякой социальной обездоленности, умственной приниженности и политической зависимости» (К. Маркс. Общий устав Международного Товарищества Рабочих).

«Труд не есть источник всякого богатства. У буржуа есть очень серьезные основания приписывать труду сверхъестественную творческую силу, так как именно из естественной обусловленности труда вытекает, что человек, не обладающий никакой другой собственностью, кроме своей рабочей силы, во всяком общественном и культурном состоянии вынужден быть рабом других людей, завладевших материальными условиями труда. Только с их разрешения может он работать, стало быть, только с их разрешения жить. Всякое распределение предметов потребления есть всегда лишь следствие распределения самих условий производства. Распределение же последних выражает характер самого способа производства. Например, капиталистический способ производства покоится на том, что вещественные условия производства в форме собственности на капитал и собственности на землю находятся в руках нерабочих, в то время как масса обладает только личным условием производства – рабочей силой. Опираясь на мальтусовскую теорию народонаселения, экономисты уже более 50 лет доказывают, что социализм не может устранить нищеты, обусловленной самой природой, а может лишь сделать ее всеобщей, равномерно распределив ее по всей поверхности общества» (К. Маркс. Замечания к программе германской рабочей партии).

«Пока совокупный общественный труд дает продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следовательно, труд отнимает все или почти все время огромного большинства членов общества, до тех пор это общество неизбежно делится на классы. Рядом с этим огромным большинством, исключительно занятым подневольным трудом, образуется класс, освобожденный от непосредственно производительного труда и ведающий такими общими делами общества, как управление трудом, государственные дела, правосудие, науки, искусства и т.д. Следовательно, в основе деления на классы лежит закон разделения труда» (Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке).

В приведенных выше выдержках из трудов К. Маркса и Ф. Энгельса дается описание процесса труда и производственных отношений, характерных для капиталистического способа производства, но все те же самые элементы производственных отношений прослеживаются и в стране «победившего социализма». Все средства производства, земля и недра стали общественной собственностью, то есть собственностью государства, а фактически они ничьи, но от рабочего они отделены так же, как при капитализме. Средства труда как и продукт труда принадлежат не рабочему, а государству. Сохранился наемный труд – «источник рабства», трудящиеся вынуждены продавать свою рабочую силу, чтобы не умереть с голоду. «Общая цель» для советского рабочего – совершенно чуждая ему сила, как пишет Маркс. «Человек, не обладающий никакой другой собственностью, кроме своей рабочей силы, во всяком общественном и культурном состоянии вынужден быть рабом других людей, завладевших материальными условиями труда». Порождением «социализма» в нашей стране был, кроме того, особый вид «безработицы (буквально – отсутствие рабочего задания) на рабочем месте», явление, незнакомое другому миру. Это ситуация, когда работники (чаще всего умственного труда, в общем, те, которым не приходится отчитываться единицами произведенной продукции) на работе бездельничают, только отбывают время, но зарплату получают сполна. Это очень заметно в некоторых научноисследовательских учреждениях, но встречается и в других местах – в колхозах, в исполнительных органах и пр. Например, сплошь и рядом при аварийных работах на коммунальных сетях видишь одну и ту же картину: один-два человека в канаве, в канализационном колодце работают над неисправностью, а пять человек часами стоят вокруг без дела и наблюдают за работой товарищей.

Для всего пролетаризированного народа России и других республик – много лет нищенского существования. В Советской России получило подтверждение предвидение экономистов – современников Маркса: «социализм не может устранить нищеты, обусловленной самой природой, а может лишь сделать ее всеобщей». Спрашивается, нужно ли было разрушать страну, экономику, жизненный уклад, губить миллионы жизней ради призрачной «общей цели» и якобы «светлого будущего»?! А этот навязший в зубах демагогический тезис: «ликвидирована эксплуатация человека человеком»?! Очень хорошо иллюстрирует обстановку в СССР анекдот 70-х годов прошлого столетия: докладчик с трибуны праздничного собрания читает: «До революции простой народ испытывал только два чувства – голода и холода. Теперь, товарищи, мы с вами испытываем не только голод и холод, но и чувство благодарности!»

Кстати, само по себе утверждение, что вследствие уничтожения частной собственности ликвидируется эксплуатация человека человеком, нам представляется спорным. Если исходить из прямого смысла французского слова «exploitation» – присвоение результатов чужого труда, то, помимо формальной расшифровки термина – «извлечение прибыли за счет использования собственниками средств производства наемного труда», все прекрасно понимают, что результаты чужого труда можно присваивать и другими разнообразными способами: воровством, грабежом, иждивенчеством, тунеядством, спекуляцией, мошенничеством, коррупцией, ростовщичеством; со стороны государства (в том числе и так называемого социалистического) – навязыванием государственных займов (на такой заём заставляли на производствах подписываться даже в период голода во время войны), денежными реформами, кредитами, введением сверхурочной работы и проч.

Таким образом, мы видим, что в нашей стране с социализмом было явно не все в порядке, если не сказать больше: сохранялись все признаки капиталистических производственных отношений. Скорее всего, для оценки сформировавшейся в России после революции общественно-экономической формации следовало воспользоваться ленинской формулировкой и называть эту систему государственным капитализмом.

 

Тактика террора и геноцида – основной инструмент построения социализма

Так что же в итоге революции 1917 года получило советское общество?

Прежде всего террор и гражданскую войну, повсеместную разруху, голод и рабство. Как предполагал и проповедовал Ленин, террор начался одновременно с февральской революцией 1917 года и достиг расцвета в ходе Октябрьской социалистической революции. Вначале грабили и убивали помещиков, в войсках и особенно на флоте убивали сначала неугодных, а потом поголовно всех офицеров. В городах убивали жандармов и полицейских, пьяные вооруженные солдаты и матросы на улицах городов убивали всех, показавшихся им подозрительными или проявивших неповиновение, насиловали женщин, грабили квартиры зажиточных граждан. С декабря 1917 года, как только была организована Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, начались массовые расстрелы ее силами.

24 марта 1918 года было опубликовано постановление ВЧК о создании местных чрезвычайных комиссий – губернских и уездных, и руководство террором централизуется, хотя ревтрибуналы с полномочиями ВЧК не только сохранились, но и дополнительно пополнились сотнями военных трибуналов, действовавших в Красной Армии. К весне 1919 года всю Советскую Россию покрывала сеть «чрезвычаек»: губернских, уездных, городских, волостных, железнодорожных, транспортных, были даже сельские и фабричные, а также разъездные карательные отряды и экспедиции. 8 сентября 1918 года официально были сформированы концентрационные лагеря, как предтеча фашистских лагерей смерти: с колючей проволокой и штатом охраны. Перед этим (в августе) Ленин в одной из директив указывает: «Провести массовый террор, сомнительных запереть в концентрационный лагерь!» Осенью 1918 года эти лагеря были рассчитаны на 35 тысяч человек. Но их пропускная способность была много выше, так как лагеря планировались прежде всего «для уничтожения буржуазии и контрреволюционеров»: заключенные массово погибали от болезней и голода (А. Буровский. Россия, умытая кровью).

18 сентября 1918 года Г. Зиновьев на Петроградской партконференции заявил: «Мы должны повести за собой девяносто из ста миллионов человек, составляющих население Советской республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать». Член коллегии ЧК Мартин Лацис в статье от 1 ноября 1918 года писал: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, образования или профессии. Эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора».

На фронтах гражданской войны террор бушевал с невиданной силой. Казнили не только пленных, очень часто устраивались показательные расстрелы сотен заложников. Известны случаи, когда уговаривали целые подразделения белогвардейцев на сдачу с обещанием сохранить жизнь, и, обезоружив, так и ставили их строем под пулеметы. С окончанием гражданской войны Совнарком под руководством Ленина продолжает проводить жесткую политику по искоренению буржуазных, мелкобуржуазных и колеблющихся элементов среди гражданского населения. Считается, что гражданская война завершилась в 1920 году разгромом войск барона Врангеля в Крыму и окончанием японской интервенции на Дальнем Востоке. Однако продолжались восстания недовольных Советской властью крестьян в разных районах страны. 27 мая 1918 года создаются первые продовольственные отряды, вводится «военный коммунизм». Костяком продотрядов послужили 30 тысяч городских рабочих. Еще раньше, в марте того же года, для борьбы с повстанцами организуются ЧОНы – части особого назначения. Все эти отряды несли в деревню смерть и мучения. В ответ начались мятежи. В Тамбовской, Воронежской, Ярославской губерниях для подавления мятежей использовалась Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Особенно упорными были выступления крестьян в Тамбовской губернии. Для подавления крестьянского восстания в 1921 году была специально сформирована Тамбовская армия во главе с командармом М. Тухачевским. Она насчитывала 45 тысяч бойцов, имела 768 пулеметов, 103 орудия, 5 бронепоездов, 21 бронеавтомобиль, 18 самолетов. Это все к вопросу о добром отношении Советской власти к народу, страдавшему под ярмом царского самодержавия, и к теории о построении социализма. В июле 1921 года эта армия применила против восставших боевые отравляющие вещества в виде хлора марки Е-56. Этому предшествовало соответствующее распоряжение полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом.

В 1920 г. был организован концентрационный лагерь для пленных белогвардейцев на территории старинного монастыря на Соловецких островах, который в 1923 г. был преобразован в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Это был полигон, где отрабатывались вопросы организации охраны заключенных, практика массовых расстрелов и технология захоронения трупов, обсуждалась возможность применения отравляющих газов для массового уничтожения людей; разрабатывались «нормы» питания заключенных и способы использования принудительного труда. Страшные данные о советской машине смерти приводит в своем труде «Россия, умытая кровью» Андрей Буровский (2011).

В первые годы Советской власти заключение в тюрьму, концентрационный лагерь осуществлялось по декрету Совнаркома от 22 июля 1918 г. за подписью Ленина с формулировкой «…лишение свободы на срок не менее 10 лет, соединенное с тягчайшими принудительными работами и конфискацией всего имущества» и означало физическое уничтожение путем непосильного труда в невыносимых условиях. Но к 1927 году «верный ленинец» Иосиф Джугашвили (Сталин) уже примерил тогу вождя нации, вошел во вкус планируемого террора и гениально осознал экономическую выгоду от труда заключенных на стройках коммунизма. Этого требовал в первую очередь ленинскийсталинский план индустриализации всей страны, и по мановению великой руки стала стремительно разрастаться и заработала во всю мощь система Главного Управления Лагерей (ГУЛАГ), – в стране было введено рабство.

Положение крестьянства в советской стране удобнее оценивать со ссылками на труды Ленина. В частности, он еще в конце XIX века (1897 г.) комментировал очерк знатока крестьянского вопроса тех времен Скалдина, опубликованный в журнале «Отечественные записки». Ленин в своей статье приводил выдержки из работ этого автора, давая им высокую оценку. Так, говоря о крестьянской реформе 1861 года, Скалдин пишет: «Где же признаки гражданской свободы, когда крестьянин не может располагать ни своим местопребыванием, ни родом своих занятий? Крестьяне, прикованные к своим наделам и обществам, лишенные возможности употреблять свой труд там, где он оказывается производительнее и для них выгоднее, как бы застыли в той скученной, стадообразной, непроизводительной форме быта, в которой они вышли из рук крепостного права». Комментарий Ленина: «Автор чрезвычайно правильно оценивает вред прикрепления крестьян для всего общественного развития и для самих крестьян. С особенной силой (добавим от себя) вред этот сказывается на самых низших группах крестьянства, на сельском пролетариате. Во всех странах по мере сближения сельских жителей с цивилизованною средою (у нас замечается то же самое явление) власть мира (общины) мало-помалу обращается во власть мироедов и сельских писарей и вместо того, чтобы охранять личность крестьянина, ложится на него тяжелым ярмом» (Ленин. От какого наследства мы отказываемся).

Но ведь это же все про наши колхозы написано и про советское крепостное право – лишение крестьян паспортов и запрещение менять место жительства!

Нет возможности и смысла перечислять здесь чудовищные дела ВЧК, переименованной сначала в ГПУ (Главное Политическое Управление), а потом в НКВД (Народный Комиссариат Внутренних Дел). Сведения об этом содержатся в титаническом труде Александра Исаевича Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Но, поскольку до последнего дня СССР материалы по репрессиям граждан многократно уничтожались, искажались, скрывались от общественности, целесообразно привести некоторые сведения, просочившиеся в печать и дающие представление о масштабах геноцида советского народа.

После нашумевшего ХХ съезда КПСС в 1960 году Президиумом ЦК КПСС была создана комиссия в составе членов Комитета партийного контроля для расследования обстоятельств убийства Кирова и политических судебных процессов 30-х годов, которую возглавляла Ольга Шатуновская. По ее запросу Комитет госбезопасности СССР (КГБ) прислал в комиссию справку с цифрами репрессий. В ней значилось, что с 1 января 1935 г. по 22 июня 1941 г. было арестовано 19 840 000 «врагов народа», из которых 7 миллионов было расстреляно, большинство остальных погибло в лагерях. К великому сожалению, в процессе работы контрольной комиссии эта справка исчезла. Согласно опубликованным материалам Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации, за годы Советской власти по политическим мотивам в СССР были расстреляны или погибли в тюрьмах и лагерях около 25 миллионов человек. Перед такими цифрами фашистские палачи должны стоять по стойке «Смирно!».

Известный историк Рой Медведев, указав, что в советской стране никто не вел точного учета расстрелянных или умерших заключенных, а также лиц, переселенных в отдаленные местности или умерших от голода, привел свои приблизительные расчеты пострадавших при сталинизме. По его данным, с 1927 по 1929 год в тюрьмах, ссылке, политизоляторах оказалось около 1 миллиона человек. Это были недавние члены партии из оппозиций, «буржуазные специалисты», как правило, добросовестно трудившиеся в советских учреждениях, но после Шахтинского дела в Донбассе объявленные вредителями. По всем республикам прошли аресты «националистов» и нэпманов, не желавших отдавать государству честно заработанные прибыли. В сельской местности арестовывали ветеринаров, агротехников, кооператоров, объявленных членами мифической «Трудовой крестьянской партии». В период сплошной коллективизации с 1929 по 1932 гг. страшный удар карательных органов обрушился на всех зажиточных крестьян. Статистика 1926 – 1927 годов относила к «кулакам» 5 % крестьянских дворов. Трудоспособных мужчин отправляли в лагеря, членов семей кулаков, зажиточных середняков и «бедняков-подкулачников» принудительно выселяли в Сибирь, на Урал, в Архангельскую область, на Кольский полуостров и в Коми АССР. Число репрессированных достигало 6 – 7 миллионов человек, к которым надо прибавить 3 – 4 миллиона «подкулачников». Дополнительно око-ло 1 миллиона крестьян было отправлено в ссылку в 1933 году.

Надежда на то, что принудительно созданные колхозы быстро дадут нужный стране хлеб и другие продукты, оказалась иллюзией. Производство зерна сократилось, еще заметнее упало производство продуктов животноводства. Безжалостные выемки хлеба привели к тому, что во всех зерновых районах страны с осени 1932 года начался голод, принявший зимой и весной 1933 года размеры национального бедствия. Предполагается, что от голода в 1932 – 1933 годах умерло порядка 7 с лишним миллионов человек. Не менее 1,5 – 2 миллионов крестьян в эти годы было арестовано «за колоски» на основании новых крайне жестоких законов, в большом числе случаев это были женщины и подростки в возрасте 14 – 17 лет.

В 1935 году началась новая кампания – выселение из Москвы, Ленинграда и других крупных городов «классово чуждых элементов»: в отдаленные районы страны выселялись семьи бывших дворян, купцов, капиталистов, чиновников. Их число составило около 1 миллиона человек. В 1937 – 1938 годах жертвами массовых репрессий стали от 5 до 7 миллионов человек. Из этого числа почти 1 миллион составляли члены партии. При этом арестовали 80 % членов партии с дореволюционным стажем и основную часть партийно-государственного и хозяйственного актива, военачальников, представителей советской интеллигенции. Из числа арестованных не менее одного миллиона были расстреляны, остальные оказались в лагерях.

В 1939 году массовые репрессии прошли в «освобожденных» Западной Украине и Западной Белоруссии, в 1940 – 1941 годах – в Прибалтике, Бессарабии и Северной Буковине. При этом было репрессировано не менее 1 миллиона человек. В начале войны в Сибирь и Казахстан были высланы около 2 миллионов советских немцев, в том числе более 500 000 из автономной республики немцев Поволжья. В 1943 – 1944 гг. проводилось насильственное выселение на восток народов Северного Кавказа и Крыма – чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, балкарцев, крымских татар и др. Общее число выселенных мусульман превышало 3 миллиона человек, из них при переселении умерло не менее 1 миллиона, преимущественно стариков, детей и женщин. В 1939 году на спецпоселении насчитывалось около 1 миллиона бывших кулаков.

В 1940 г. в стране был принят ряд жестоких трудовых законов, на основании которых отправляли в лагерь на 3 – 5 лет за три опоздания на работу или за один прогул. Примерное число таких осужденных составило 2 – 3 миллиона человек. С началом войны число арестов не убавилось, присоединился поток военнослужащих (за критические речи, за отступление, за плен), а потом – побывавших на оккупированной территории, угнанных в Германию, а также антифашистов и прочих участников сопротивления фашистам. Всего безвинно осужденных в этот период набирают 10 – 12 миллионов человек. В послевоенные годы страна пережила еще ряд репрессивных кампаний: ленинградское дело, борьба с космополитами, дело врачей, разгром вейсманистов-морганистов и др. В 1946 – 1953 годах по политическим мотивам было арестовано до 1,5 миллионов человек, прошла волна повторных арестов – требовалось возместить нехватку рабов на участках борьбы за социализм. Общее число погибших при сталинизме, по подсчетам Р. Медведева, составляет порядка 40 миллионов человек.

Эти приблизительные расчеты (без учета убиенных на войне) уместно сопоставить с демагогическими высказываниями вождя пролетариата в 1919 году: «Громадное большинство населения в любой капиталистической стране, в том числе и в России – а трудящегося населения и подавно, – тысячи раз испытало на себе и на своих близких гнет капитала, грабеж с его стороны, всякого рода надругательство. Империалистская война – т.е. убийство десяти миллионов людей (Это общее число погибших во всех воевавших странах. — Прим. Ю.А.) для решения вопроса о том, английскому или германскому капиталу получить первенство в грабеже всего мира, – необычайно обострила, расширила, углубила эти испытания, заставила осознать их» (Ленин. Великий почин). Спрашивается, неужели потеря 40 миллионов сограждан в своей стране ради многолетнего нищенского прозябания в условиях бесправия населения и произвола государственной власти недостаточна для осознания порочности и бесчеловечности системы, к которой привела страну Великая Октябрьская социалистическая революция?!

Описанные злодеяния полностью подходят под определение геноцида. Они давно получили правовую оценку у людей на бытовом уровне, но международного осуждения за преступления против человечности мы так и не дождались. Оказывается, и на международном уровне все делается с позиций крючкотворства. Еще в 1945 году Советским Союзом было подписано соглашение об учреждении Международного военного трибунала для суда над нацистскими преступниками, неотъемлемую часть которого составлял его Устав. Статья 6, пункт «е» II главы этого Устава содержит определение преступлений против человечности. Общие принципы Устава нашли отражение в судебном приговоре Нюрнбергского процесса, а в 1946 году были подтверждены резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН. Именно по этому закону за преступления против человечности судили не только военных преступников Германии, но и японских военных преступников, а в 1980 году были осуждены Пол Пот и его приспешники в Кампучии. В нашей же стране резолюция Генеральной Ассамблеи ООН не была претворена в жизнь – не введена в уголовный кодекс. Отсутствие же в уголовном кодексе конкретных норм, предусматривающих ответственность за геноцид, лишает возможности соответствующим образом квалифицировать действия виновных в совершении тягчайших преступлений. Вот, каким простейшим способом советские государственные преступники и КПСС уходят от возмездия.

Определенный интерес представляют некоторые сводки о качественном составе репрессированных в советское время.

В 30-х годах начался разгром военно-научных кадров, которые разрабатывали военную теорию, обобщали исторический опыт и конструировали новую технику, а также преподавателей из числа бывших военных специалистов. С мая 1937 г. по сентябрь 1938 г. подверглись репрессиям около 40 тысяч командиров Красной Армии и ВоенноМорского Флота (36 761 человек в армии и свыше 3000 на флоте). Из пяти Маршалов Советского Союза как жертвы террора пали М.Н. Тухачевский, А.И. Егоров, В.К. Блюхер. Остались живы К.Е. Ворошилов и С.М. Буденный, близкие подручные Сталина. Погибли оба армейских комиссара 1 ранга – Я.Б. Гамарник и П.А. Смирнов. Из пяти командармов 1 ранга погибли И.Э. Якир, И.П. Уборевич, И.П. Белов, погибли оба флагмана флота 1 ранга В.М. Орлов и М.В. Викторов. Погибли все командармы 2 ранга (П.Е. Дыбенко, М.К. Левандовский, И.Н. Дубовой, А.И. Корк, Н.Д. Каширин, А.И. Седякин, Я.И. Алкснис, И.А. Халепский, И.И. Вацетис, М.Д. Великанов), оба флагмана флота 2 ранга, все 15 армейских комиссаров 2 ранга. Из 67 командиров корпусов были репрессированы 60, из которых расстреляли 57. Погибли 9 из 15 флагманов флота 2 ранга. Из 28 корпусных комиссаров арестовали 25, из которых 23 были расстреляны. Из 199 командиров дивизий репрессировали 136, из них 125 расстреляно. Из 97 дивизионных комиссаров арестовали 79, из них погибли 69. Из 397 комбригов репрессировали 221, из которых 200 погибли. Мировая история не знает случаев, чтобы накануне большой войны с таким размахом уничтожались собственные военные кадры.

В период с 1917 по 1934 гг. в состав Центрального Комитета КПСС избиралось всего 267 человек. До 1939 г. из этого числа умерли 34, не подверглись репрессиям 36 человек, а 197 погибли в советских застенках. В состав Политбюро ЦК в те годы избирались 32 члена ЦК. Из них умерли В.И. Ленин (1924 г.), М.В. Фрунзе (1925 г.), Ф.Э. Дзержинский (1926 г.), В.В. Куйбышев (1935 г.). Убиты С.М. Киров (1934 г.), Л.Д. Троцкий (1940 г.), застрелились М.П. Томский (1936 г.) и Г.К. Орджоникидзе (1937 г.). Восьмерых (И.В. Сталин и его окружение) репрессии миновали. Остальные члены и кандидаты в члены Политбюро подверглись репрессиям и за исключением Г.И. Петровского были расстреляны. В состав Оргбюро и Секретариата ЦК в те годы были избраны всего 58 членов ЦК. Не репрессированными остались 14 человек.

За период Советской власти репрессировано не менее 2 000 писателей и поэтов, не считая сотрудников газет и журналов. По указанию Ленина в 1922 году были высланы из страны 160 выдающихся историков, философов, математиков, литераторов, публицистов. А.И. Солженицын (Архипелаг ГУЛАГ, 2011, с. 245) приводит содержание записки Ленина Дзержинскому 19 мая 1922 года: «Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим. Надо поставить дело так, чтобы этих “военных шпионов” изловить, излавливать постоянно и систематически и высылать за границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро». И в последующем еще не раз изгоняли из страны известных ученых, лишая их званий и научных наград, вычеркивая из списков академиков и профессуры.

В 60-х годах прошлого столетия выяснилось, что делегаты знаменитого XVII съезда партии большинством голосов при тайном голосовании высказались за снятие Сталина с поста генерального секретаря партии: фамилия Сталина была вычеркнута в 292 бюллетенях. Сталин приказал 289 бюллетеней из них сжечь, и в протоколе, предъявленном съезду, значились всего 3 голоса против Сталина. Сталин остался генсеком, но подавляющее большинство делегатов XVII съезда КПСС было уничтожено. Из 63 членов счетной комиссии 60 были расстреляны. Доказана вина Сталина также и в убийстве С.М. Кирова.

В сентябре 1950 года в Ленинграде состоялся процесс выездной сессии Военной Коллегии Верховного суда СССР, оставшийся в истории под названием «Ленинградское дело». В 80-х годах прошлого века реабилитационной комиссией было установлено, что организаторы этого дела по приказу Сталина ставили своей целью не просто политически дискредитировать и уничтожить отдельных партийных и государственных деятелей. Речь шла о подлинном разгроме Ленинградской партийной организации, советских органов города, его комсомола, профсоюзов, Ленинградского военного округа, органов внутренних дел и государственной безопасности. Поэтому за первым процессом последовали многие другие. По фальсифицированным обвинениям (антисоветская деятельность, шпионаж, террор, вредительство, экономические преступления, хищения государственных средств) исключали из партии, арестовывали и судили честных коммунистов, людей, самоотверженно трудившихся в годы героической обороны и блокады Ленинграда. Произвол царил и в отношении членов семей арестованных. Это продолжалось до весны 1953 года, до смерти Сталина. В мае 1954 года Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко назвал первую цифру незаконно репрессированных и погибших ленинградцев – 200 человек. В последующем были реабилитированы еще 146 коммунистов и 56 беспартийных, которые пострадали в связи с «Ленинградским делом», и дополнительно еще 345 членов партии, которые противоправно привлекались к уголовной и партийной ответственности по политическим мотивам (А.И. Кирсанов. «Ленинградское дело» – чем оно было в действительности // Ленинградская Правда, № 114, 18.05.1988 г.).

Заставляет задуматься о многом и тот тяжелейший урон, который нанес Сталин международному коммунистическому и демократическому движению за полтора десятилетия после смерти Ленина. В 1919 году был создан III Коммунистический Интернационал (Коминтерн). 15 января 1924 года на пленуме ЦК ВКП(б) Сталин заявил, что «за последнее время произошла передвижка мелкобуржуазных социал-демократических сил в сторону контрреволюции, в лагерь фашизма. Вывод: не коалиция с социал-демократией, а смертельный бой с ней, как с опорой нынешней фашизированной власти». Вплоть до VII конгресса Коминтерна, состоявшегося в 1935 году, Сталин неуклонно придерживался взгляда, что фашизм и социалдемократия (которую он стал именовать социалфашизмом) равноценны. Сталинские репрессии в 30-е годы обрушились на искавших политическое убежище в СССР зарубежных коммунистов, социал-демократов, представителей других антифашистских сил. Стремясь превратить Коминтерн в орудие своей личной власти, Сталин нанес удар по размещавшимся в Москве аппаратам и активу Коминтерна, а также по подчиненным ему организациям – Коммунистическому Интернационалу молодежи, Профинтерну, Международной рабочей помощи, Международной организации помощи революционерам. Это выглядело как попытка Сталина подорвать перед войной международное коммунистическое движение.

Уже в первой половине 1937 г. были арестованы члены руководства Германской компартии Х. Эберляйн, Г. Реммеле, Х. Нойман, Ф. Шульте, Г. Киппенбергер, руководители Югославской компартии М. Горкич, М. Филиппович, В. Чонич, деятель Венгерской компартии Бела Кун, ряд руководителей Польской компартии – Э. Прухняк, Я. Пашин, Ю. Ленский, М. Кошутская и многие другие. После заключения пакта с Германией в 1939 г. Сталин выдал Гитлеру множество антифашистов (около 4 000), бежавших в СССР после 1933 года. В эти же годы были арестованы швейцарский друг Ленина Фриц Платтен, генеральный секретарь компартии Греции А. Кантас, один из руководителей компартии Ирана А. Султан-заде, индийский коммунист Г.А.К. Лухани. Всего в сталинских застенках погибли 242 видных деятеля коммунистической партии Германии, 90 немецких деятелей искусства. Сталинский режим соревновался с Гитлером в деле уничтожения немецких партийных активистов. По настоянию Сталина Польская компартия была объявлена партией провокаторов и шпионов. Все члены Центрального Комитета компартии Польши были вызваны в Москву, якобы на совещание, схвачены в аэропорту и расстреляны без суда и следствия.

Сталин способствовал выдаче фашистам членов партий разных стран, находившихся на нелегальном положении. В Югославии были названы имена 800 таких жертв, многие сотни революционеров пострадали в Польше. Были репрессированы обосновавшиеся перед войной в СССР венгерские революционеры – основатели партии, руководители Венгерской Советской Республики народные комиссары Ф. Байаки, Д. Боканьи, И. Келен, И. Рабинович, Ш. Сабадош, Л. Гавро, Ф. Карикаш, а также десятки других венгерских коммунистов вместе с их семьями. Среди пострадавших сотни испанцевреспубликанцев, бежавших от режима Франко, десятки болгарских коммунистов, среди них три близких сотрудника В.И. Ленина: Р. Аврамов, Х. Раковский, Б. Стомоняков (все они входили в состав правительства СССР); видный деятель рабочего движения Румынии А. Доброджану-Геря, основатели компартии Финляндии Г. Ровно, А. Шотман, Э. Гюллинг, К. Маннер; более ста итальянских коммунистов, руководители и актив компартий Латвии, Литвы, Эстонии, Западной Украины и Западной Белоруссии (А. Латышев. «Ленинградская Правда», № 144 от 23.06.1988 г.).

Действовавшие в Азербайджане подручные Сталина и Берии планомерно уничтожали наиболее заслуженных деятелей партийной организации Азербайджана и цвет азербайджанской интеллигенции. Из семи членов военно-революционного комитета, возглавлявших установление Советской власти в Азербайджане, были расстреляны пятеро. В числе погибших также два выдающихся азербайджанских поэта – Гусейн Джавид и Михаил Мушвиг. Под руководством единоличного руководителя партийной организации республики и ее правительства Багирова (Берия в 1921 г. был его заместителем в АзЧК) осуществлялось продуманное избиение кадров во всех областях народного хозяйства, науки, культуры, в армии. Только в 1937 и 1938 годах в республике было репрессировано более 50 тысяч человек, многие из которых погибли.

Непрерывно растущая сеть лагерей ГУЛАГа с неизбежным вымиранием части заключенных нуждалась в постоянной подпитке новыми рабами. Карательные органы действовали по разнарядкам, не зная отдыха, не хватало ни судов, ни следователей. Система требовала организационного усовершенствования. По этой причине для сокращения формальностей в 1934 году было создано Особое совещание (ОСО). В опубликованном постановлении ВЦИК «Об образовании общественного НКВД» говорилось:

«5. Судебную коллегию ОГПУ – упразднить.

6. НКВД СССР и его местным органам дела по расследуемым ими преступлениям по окончании следствия направлять в судебные органы по подсудности в установленном порядке (порядок не указывался. — Прим. Ю.А.).

8. При НКВД СССР организовать Особое совещание, которому на основе положения о нем (текст положения не приводился. — Прим. Ю.А.) предоставлять право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет и высылку за пределы СССР.

Калинин, Енукидзе. Москва, Кремль, 10 июля 1934 г.»

Этот «детский срок» – пять лет в Свитлаге (что расшифровывалось как Северо-восточные исправительно-трудовые лагеря, т.е. Колыма) – просуществовал недолго. Машина ОСО набрала мощность, и сроки умножились: 8, 10, 15, 20, 25 лет! Во время войны присоединились расстрелы. А форма протоколов оставалась прежней: «слушали – постановили» и «распишитесь на обороте». И для этой таинственной ОСО не существовало ни доказательств, ни судебного следствия, ни свидетелей, ни допроса обвиняемого, ни статей закона, ни закона. Но действовал Уголовный Кодекс СССР, содержавший знаменитую страшную 58-ю статью, которая состояла из 14 пунктов, да еще имела буквенные «расширения», типа КРА – контрреволюционная агитация, АСА – антисоветская агитация, АСД – антисоветская деятельность, КРД – контрреволюционная деятельность, КРТД – контрреволюционная троцкистская деятельность, ПШ – подозрение в шпионаже, НШ – недоказанный шпионаж, СВПШ – связи, ведущие к подозрению в шпионаже; а после 1945-го года: ВАТ – восхваление американской техники, ВАД – восхваление американской демократии, ПЗ – преклонение перед Западом. В ОСО должны были входить восемь или девять членов, но почему-то все эти «совещания» называли «тройками». Ни один из осужденных не видел подписей под приговором, ему никогда не оставляли на руках приговор для обжалования (обжалование не предусматривалось). Вот, таким оказалось «царство свободы», о котором веками мечтал угнетаемый царями и буржуями русский народ (А.И. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ; Ю.О. Домбровский. Факультет ненужных вещей). Кстати, некоторые из обвинителей говорили, что, мол, расстрельные приговоры – это не произвол, а «социалистическая целесообразность».

Вся страна оказалась опутанной колючей проволокой и покрытой лагерями. Непосильным трудом заключенных вершились рекорды сталинских пятилеток, создавались каналы, строились железные дороги. О многих великих стройках мы стали узнавать только из публикаций в 80-е годы прошлого столетия. Так, руками заключенных Соловецкого лагеря особого назначения в 20-е годы был прорыт канал, соединивший Онежское озеро с Белым морем (Беломорско-Балтийский канал), прокладывался тракт вдоль финской границы к Мурманской железной дороге, по всему Северному краю велись лесозаготовки. В 30-х годах началось почему-то засекреченное строительство Байкало-Амурской магистрали в забайкальских хребтах на севере Читинской области. В системе лагерей БАМЛАГа работало около 100 тысяч заключенных. Сначала проложили временную железную дорогу от Транссиба длиной более 1000 км через горы, по заболоченным долинам речек. Планировалось, что она пройдет мимо Байкала к одной из бухт Татарского пролива. Работы обеспечивал АМУРЛАГ. В горах пробивали штольни и добывали урановую руду. Один из особо секретных лагерей находился высоко в горах на хребте Кодар. Из урановых рудников практически никто не возвращался. Люди мерли как мухи, и об их гибели не сообщали даже родным.

В 1949 году началось строительство железной дороги Салехард – Игарка. 1300 км должны были проложить вдоль Полярного Круга по сплошным болотам и тундре. Сколько там погибло людей – неизвестно. Примерно в это же время началась прокладка секретного туннеля под проливом Невельского, который должен был связать материк с островом Сахалин. От Комсомольскана-Амуре прорубались просеки, делались насыпи для железной дороги, возводились быки для мостов на реках, железная дорога шла на Сахалин. Общая длина туннеля под проливом составляла около 10 км. До начала Великой Отечественной войны была полностью построена первая очередь БАМа (около 200 км) от станции Тында до примыкания к великой Сибирской магистрали – станции Бамовская, и по ней было открыто движение рабочих поездов. В 1941 году строительство БАМа было прекращено, уцелевшие 10 тысяч бамовцев срочно перебросили на строительство железной дороги Саратов – Сталинград, движение поездов по которой было открыто уже в 1942 году. Пути же от станции Тында были разобраны и перевезены под Саратов. В марте 1953 г. основной объем работ по проходке ствола туннеля под проливом был завершен. Но после смерти Сталина все эти стройки были остановлены, труд смертников пропал даром.

Сразу после Великой Отечественной войны по распоряжению Сталина сотни тысяч заключенных были направлены на строительство атомных научных и промышленных объектов и на добычу урановой руды. Именно эти люди по директивам атомных управлений на основе составленных учеными проектов первыми доставлялись в пустыни, степи, тундру, леса и горы, чтобы круглосуточно строить дороги, промышленные и жилые здания, лаборатории, клубы и всю инфраструктуру, необходимую для работы инженеров, ученых и караульной службы НКВД. Для этой цели внутри ГУЛАГа была создана система сверхсекретных лагерей особого назначения – (ЛОН), находившихся в непосредственном подчинении Берии и его заместителя А. Завенягина. Возникли атомные центры (атомграды): Курчатовский институт, Дубна, Обнинск Калужской области, Арзамас-16 в Нижегородской области, Челябинск-40 в Челябинской области (возле Кыштыма), несколько позднее – Томск-7, Красноярск-26, Челябинск-70; «урангорода» Абакан и Краснознаменск. Этих «урангородов» и «атомградов» не было на географических картах и в энциклопедиях. Для строек атомного и уранового проектов требовались рабочие с очень высокой квалификацией. Таких рабочих нашли среди репатриируемых из Германии вывезенных туда во время войны советских граждан, обучившихся разным специальностям при работе в военно-промышленном комплексе у немцев. Число репатриируемых измерялось миллионами. Создали сверхсекретный ЛОН, куда отбирали лучших, но без права переписки. Скорее всего, их и не собирались отпускать на свободу. Исследователи считают, что атомный ГУЛАГ унес намного больше жизней, чем первые американские атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки.

Особенное отвращение и возмущение вызывают бесконечные издевательства и садистская жестокость, проявлявшиеся по отношению к арестованным и заключенным по политическим статьям Уголовного Кодекса работниками ЧК, ГПУ, НКВД и лагерей. Ныне совершенно ясно, что Ленин со своей командой «верных ленинцев» заранее планировал, совершая революцию, уничтожение «всей буржуазной нечисти», инакомыслящих интеллигентов, духовенства и зажиточных крестьян. Понятно и то, что Сталин убирал всех соперников, а также партийцев, которые знали историю страны и партии, подробности его собственной карьеры, людей, которые разбирались в вопросах экономики и политики и были способны критиковать его деятельность на посту генсека. В последующем встала задача пополнения лагерей рабами. Но поражает воображение та звериная жестокость, с которой совершались эти сатанинские действия, жестокость, превосходившая по накалу фашистские злодеяния.

В Соловецком лагере смерти, помимо обычных, плановых массовых расстрелов (в том числе, иногда и в виде забавы для начальников), применялись такие изуверства: зимой оставляли человека голым на морозе, пока он не окоченеет; иногда такого обреченного еще поливали водой из проруби на озере (помните, как фашисты обливали водой на морозе героя войны генерала Карбышева?! – Прим. Ю.А.); летом ставили людей на несколько часов по горло в воду до замерзания (в Белом море и летом температура воды не превышает 10 – 12°С); раздевали догола и ставили несчастных на пенек на съедение комарам и гнусу – до смерти; ломали кости, выкручивали руки; у пленных офицеров на плечах вырезали погоны, а призывавших Господа распинали голыми, то есть мучили и пытали уже осужденных, без необходимости, только ради собственного развлечения. На центральном острове на Секирной горе был оборудован штрафной изолятор, куда помещались чаще смертники. Так одной из забав охраны зимой было скатывать связанных голых зеков с горы вниз по длиннейшей лестнице. Для большинства несчастных это мучение было последним.

С 1925 года в лагере периодически вспыхивала эпидемия сыпного тифа. Медицинская помощь не оказывалась. Больные лежали вповалку на нарах, на полу, в проходах, ставка делалась на «целительные силы организма». Мертвых сваливали голыми в заранее заготовленные рвы, которые в зимнее время закрывали досками от заносов снега. У мертвецов предварительно выбивали зубы с золотыми коронками (всё, как в немецких лагерях смерти! — Прим. Ю.А.). К весне 1930 г., по официальным данным, от тифа погибло 7,5 тыс. человек. Всего с 1920 по 1932 годы на Соловках, по грубым подсчетам, умерло 40 – 50 тысяч человек (Ю.А. Бродский. Соловки. Двадцать лет Особого Назначения). По словам выжившего заключенного одного из лагерей Свитлага, на его глазах из противоэпидемических соображений сожгли палаткулазарет с тифозными больными. Помимо плановых массовых расстрелов, люди тысячами умирали в разных лагерях от переохлаждения, цинги и истощения. Некоторые дороги, по которым в зимнее время изо дня в день гнали заключенных на работу, как пишут очевидцы, на многие километры были покрыты трупами.

Буржуазное Временное правительство после революции в феврале 1917 года отменило смертную казнь вовсе. В июне 1917 г. ее пришлось восстановить в действующей армии и прифронтовой полосе (за воинские преступления, убийства, грабежи, изнасилования). Одним из лозунгов большевиков перед Октябрьским переворотом был: «Долой смертную казнь, восстановленную Керенским!». После победы социалистической революции смертная казнь была восстановлена во всех правах с июня 1918 г. Ревтрибуналами по 20 центральным губерниям России за 16 месяцев (июнь 1918 – октябрь 1919 гг.) было расстреляно более 16 тысяч человек. Но были еще и Реввоентрибуналы, Желдортрибуналы и др. трибуналы. Да и после победы в Гражданской войне неоднократно топили пленных в баржах сотнями без всякого учета, особенно офицеров и заложников, – в Финском заливе, в Белом, Каспийском, Черном морях, в Волге и Байкале.

После прихода к власти М.С. Горбачева в 80-х годах стали раскрываться секретные архивы, запретные территории. Последние очень часто оказывались местами массовых расстрелов граждан с их последующим захоронением. В конце 20-х годов еще была возможность хоронить расстрелянных в Москве на Ваганьковском кладбище. Но «встречные планы» по количеству приговоренных к «высшей мере социальной защиты» оказались гораздо выше «поглощающей» способности этого кладбища. В дело вступил крематорий Донского монастыря (кстати, тогда еще ни Освенцима, ни Бухенвальда не существовало). Но отечественные печи не выдержали нагрузки. Пришлось выкапывать рвы и траншеи в других местах. Под Москвой это были «Коммунарка» и Бутово, под Ленинградом – Левашово. Масштабы репрессий требовали улучшения организации труда. Появилась «альбомная» система арестов. Все жители подведомственной территории перед занесением в гроссбух делились на категории: по национальности, по социальному происхождению, по образованию и профессии и т.п. (как бы рубрики альбома). Приходит, к примеру, разнарядка в территориальный отдел НКВД: «В связи с разоблачением польской шпионской организации арестовать столько-то поляков!». Открывается соответствующая рубрика в «альбоме», и – пожалуйста, по списку! Порочащие показания на арестуемых чаще всего давали работники коммунальных служб: они все от дворника до могильщика состояли на штате в аппарате НКВД. Однако когда количество расстреливаемых перевалило за три сотни в день, машина смерти стала давать сбои. Но Советской власти и это было по плечу: нашелся изобретатель, начальник административно-хозяйственного отдела УНКВД МО, он же начальник оперативной группы по приведению в исполнение приговоров тройки УНКВД МО, Исай Давидович Берг. С его участием были изготовлены машины-душегубки в виде автофургонов для перевозки хлеба, в которых выхлопная труба вводилась внутрь загерметизированного фургона. Приговоренных к расстрелу раздевали догола, связывали им руки и ноги, затыкали рты и заталкивали в фургон. Машина шла прямиком к могильным рвам в Бутово или в район совхоза «Коммунарка» под Москвой. За время пути осужденные умирали, трупы сбрасывали в заготовленный ров. Как видим, и здесь у ленинско-сталинской партии приоритет перед фашистами. Ужасы содержания заключенных в следственных тюрьмах, следственных палатках на Севере, обращения с осужденными на смерть, эпизоды совершенно варварских массовых расстрелов излагает в своем потрясающем, капитальном труде А.И. Солженицын (А.И. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ).

Невероятно гнетущее впечатление оставляет информация о «голодоморе» 20 – 30-х годов. Такого никогда в мировой истории не наблюдалось!

С захватом власти в России большевиками в стране началась небывалая разруха. В первую очередь голод начался в городах. Зимой 1917 – 1918 годов из Петрограда бежало не меньше миллиона человек из трех миллионов прежнего населения. Десятки тысяч умирали от голода и холода в своих нетопленных квартирах. В городе не работала канализация, не хватало дров для отопления. 9 мая 1918 г. Ленин подписывает декрет «О продовольственной диктатуре». Согласно декрету, подлежали экспроприации зажиточные крестьяне, которые «скрывают излишки хлеба». Предписывалось все излишки изъять, оставить столько, чтобы только сами не умерли с голоду. Всех, кто не сдал «излишки», арестовывать с конфискацией имущества и отправлять в лагерь на срок не менее 10 лет. Как писал Ленин: «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба. <…> Военный комиссариат превратить в военнопродовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на три месяца – июнь – август. Ввести расстрел за недисциплину». 27 мая 1918 г. создаются первые «продовольственные отряды». На их формирование отправлены 30 тысяч вооруженных рабочих. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря – обычные атрибуты «рабочекрестьянского союза».

Пишут, что весной 1918 года все элеваторы были заполнены зерном. Однако население стало голодать, – торговля хлебом вообще и завоз его в города из деревни для продажи были запрещены. 21 ноября 1918 г. внутренняя торговля была объявлена государственной монополией, частные торговцы превратились в спекулянтов, которых преследовала ЧК. С городских рынков исчезли не только хлеб, но и молочные продукты и овощи. На городских вокзалах выставлялись «заградительные отряды», которые задерживали прибывших в город «мешочников» (даже из числа самих городских жителей) и отнимали у них продукты (сами понимаете, чекисты в связи с такой работой жили и питались лучше прочих пролетариев). Всеми путями большевики стремились перенести гражданскую войну в деревню. Председатель ВЦИК Яков Свердлов в апреле 1918 г. говорил о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню»: «Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе». 11 января 1919 г. вышел Декрет Совнаркома о продразверстке, по которому каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков», которое устанавливалось произвольно.

Изымая посевные запасы и отнимая у крестьян хлеб насущный, большевики вели сельское хозяйство к упадку, а население – к голоду. Многие поля не засевались, а весной 1921 года случилась засуха. Разразился голод, который официально называли «голодом в Поволжье». Но голодало не одно Поволжье. Голод охватил 37 губерний: в Поволжье, Приуралье, на Кубани, Украине, в Крыму и Ставрополье. Никто не учитывал умиравших от голода, но население пострадавших губерний за 1921 – 1922 годы сократилось на 5 миллионов человек. Большевики постарались извлечь из голода политическую выгоду. В стране образовался общественный комитет помощи голодающим – «Помгол»: населением, церковью жертвовались ценные вещи, деньги, драгоценности. В том же 1921 году члены «Помгола» были арестованы, собранные ценности пошли на оплату долгов за границу. Более того, именно в это время Оргбюро ЦК РКП(б) выделяет дополнительно сотни тысяч золотых рублей «для лечения больных товарищей за границей» (понятно, кто ездил на курорты Германии, Швейцарии…). Принимая одновременно продовольственную помощь от иностранцев (из Европы, из США), Советская власть продавала зерно на экспорт. 1 июня 1921 г. вышло постановление Совета Труда и Обороны, запрещавшее выдавать пропуска на выезд из голодающих губерний. Под флагом помощи голодающим были санкционированы погромы церквей. В феврале 1922 г. в секретном письме членам Политбюро ЦК Ленин писал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».

Страшный голод в 1932 – 1933 годах перенесла Украина. Новая экономическая политика (НЭП), провозглашенная Лениным в 1922 году, оказала благотворное влияние на народное хозяйство и благосостояние крестьянства. Однако «интересы строительства социализма» и «обострение классовой борьбы» с приходом к руководству Сталина требовали ускорения «пролетаризации» деревни: в 1929 г. началась сплошная коллективизация. Как и повсюду, на Украине она проводилась варварски. К 1931 году уже было конфисковано 200 тысяч «кулацких» хозяйств. Более миллиона крестьян выслали в Сибирь и Казахстан. Как мы теперь знаем, это были люди, любившие землю и умевшие на ней работать. Основная часть насильственно высланных семей погибла, в первую очередь старики и дети. Экономически необоснованная, принудительная коллективизация привела к резкому упадку сельскохозяйственного производства, в том числе и хлеба. Несмотря на это, план хлебозаготовок был увеличен. В 1930 г. из Украины вывезли 7,7 млн тонн зерна, лишив крестьян зерна для посева. В 1931 году республика снова должна была поставить 7,7 млн тонн, хотя урожай снизился до 5 млн тонн. В 1932 году все повторилось. Начался голод, потому что хлеб был единственной едой в селах: коллективизация и бескормица привела к массовому падёжу скота. Руководство Компартии Украины неоднократно обращалось к Сталину с просьбой сократить спущенный для республики план по хлебу. Но «отец народов» был безжалостен. Устами эмиссаров Сталина на Украине Молотова и Кагановича было заявлено: «Никаких уступок или сомнений в отношении выполнения задания, поставленного партией и Советским правительством перед Советской Украиной, не будет». Для выбивания остатков хлеба в деревни из городов были направлены 112 тысяч членов партии, – людей, не знавших и не желавших знать проблемы села. В ожидании транспортировки реквизированное зерно складывалось в хранилища или просто сваливалось в кучи около железнодорожных станций под открытым небом, потому что не хватало тары. Зерно стало прорастать, но попытки голодных людей позаимствовать пропадающее добро жестоко пресекались. Закон «Об охране социалистической собственности» от 7 августа 1932 года за хищение или сокрытие зерна и другого продовольствия, принадлежащего государству, предусматривал суровые наказания, вплоть до расстрела, с конфискацией имущества.

Постановлением Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У от 6 декабря 1932 года предписывалось составление «черных списков» деревень, объявлявшихся виновными в саботаже и диверсиях. В таких деревнях вводился полный запрет на все виды торговли, из магазинов вывозились все товары, а новые не ввозились. К 15 декабря 1932 года такой список включал уже целиком 88 районов республики (из 358). Жители этих районов были подвергнуты массовой высылке на Север. Путем различных законодательных мер советские власти усиливали губительное действие голода. Помимо упомянутых выше, были приняты законы от 13 сентября 1932 г. и от 17 марта 1933 г., прикреплявшие крестьян к земле и запрещавшие им оставлять свои колхозы в поисках другой работы без разрешения ко-хозного руководства. Закон от 4 декабря 1932 г. устанавливал особый паспортный режим, который делал невозможным для людей, ставших жертвами голода, переезд на другое место без официального разрешения. Крестьян, стремившихся вырваться за пределы Украины, насильно возвращали назад. Граница Украины с Россией была перекрыта войсками, которые неоднократно расстреливали толпы беглецов.

Во все органы власти – от правлений колхозов, сельсоветов и выше – проникали самые хитрые, самые скользкие люди, часто бездельники и пьяницы, а порой и бандиты разных мастей, которые вовремя додумались повернуть нос по ветру. Они стали верными псами Сталина за то, что тот дал им неограниченную власть. Эти активисты не голодали, все себе домой тащили. А у крестьян забирали не только зерно и мясо, но и все другое, что могло идти в пищу. Забирали и часто уничтожали прямо на глазах у людей, умирающих с голоду. Не оставляли даже огородных семян, чтобы не могли их высадить на следующий год. Невозможно без слез читать письма умиравших от голода людей с криком о помощи в адрес центральных органов власти. Одно слово: пусть на том свете всем воздастся по заслугам! Обобщающее определение звучит в письме из правления артели «Бедняк» деревни Тишковка Гайсинского района Винницкой области: «Из несчастного крестьянина повсюду палачи и убийцы пьют последнюю каплю крестьянской крови, а пишут, что строят социализм!» («33-й. Голод. Народная книга-мемориал». На украинском языке. Киев, 1991. Печ. по: Журнал «Родина». – 1994, № 10).

В 1988 году в Торонто (Канада) по инициативе Всемирного Конгресса Свободных Украинцев была создана Международная Комиссия по расследованию причин голода 1932 – 1933 годов на Украине. В течение двух лет (1988 – 1990) Комиссия занималась расследованием фактов, связанных с проблемой голода, с его причинами и последствиями для Украины и украинского народа, а также рассматривала проблему ответственности властей за эти события. Комиссия пришла к выводу, что факт голода на Украине в 1932 – 1933 годах не подлежит сомнению, равно как и то, что власти как в самой республике, так и в Москве были осведомлены о недостатке продовольствия. Более того, несмотря на критическое положение, советские власти не предпринимали никаких мер, чтобы оказать помощь Украине, вплоть до лета 1933 года. В Советском Союзе на протяжении многих лет сам факт голода на Украине в указанный период замалчивался. Хотя в эти годы от голода погибло только на Украине минимум 4,5 миллиона человек. В эти же страшные годы погибло до 80 % украинской творческой интеллигенции (Сергей Дяченко. Страшный месяц пухкутень // Огонек, 1989).

Голод прошел и по другим регионам страны, причем по самым ее хлебородным центрам: по Дону, Кубани, Поволжью (от Горького – Нижнего Новгорода до Астрахани), Южному Уралу, Северному Казахстану, по Курской, Тамбовской губерниям. Пострадало и Нечерноземье – вологодские и архангельские края. Исследователи указывают, что число погибших составляло около 3 – 4 миллионов человек, хотя эти цифры являются приблизительными. Таким образом, общее число жертв голода в стране за 1932 – 1933 годы определяют минимум в 7,5 миллионов человек.

Масштабы потерь потрясают! Во время Второй мировой войны под сапогом Третьего рейха за несколько лет погибли 6 миллионов евреев. Это злодеяние получило общее название «холокост». Под ударами славной Коммунистической партии и под мудрым руководством вождя всех народов Иосифа Сталина и его шайки за один год погибло порядка восьми миллионов человек от организованного заботливой рукой партии голода. Повидимому, пора и нашему обществу, нашему правительству отметить заслуги вышепоименованных руководителей и назвать вещи своими именами, а именно – трагедию тех лет именовать «общесоюзным холокостом», а твердокаменным коммунистам всех мастей уже в наши дни перестать пользоваться двойными стандартами, когда поносят полпотовский режим в Кампучии, уничтоживший ради «счастья остального народа» (пролетариата) 2 миллиона человек, и восхваляют существовавший в СССР режим и Сталина, не оглядываясь на размеры «щепок», отлетавших «при рубке леса». Несмываемым пятном позора покрыла себя партия Ленина-Сталина, организовав в стране голодомор, проявление настоящего холокоста и геноцида.

К преступлениям Советской власти относится также ликвидация Донского казачества, так называемый «процесс расказачивания». Первые казачьи станицы на Дону были основаны пятьсот лет назад. Это было войско, которое не требовало расходов на свое содержание, военный щит России на юге. Казаки хлебопашествовали, выращивали скот и одновременно несли военную службу, а срок службы составлял 20 лет. Социалистическую революцию казаки встретили без энтузиазма, но до поры до времени организованного сопротивления Советской власти не оказывали. Беда их настигла неожиданно. В январе 1919 года председатель ВЦИК Я. Свердлов подписал секретную директиву Оргбюро ЦК РКП(б), с которой и начались массовые репрессии на Дону: «Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем сельскохозяйственным продуктам. Провести полное разоружение, расстреливать каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи». И это несмотря на то, что тысячи казаков пополняли конные армии Миронова и Буденного!

Расстрелы, конфискация имущества, насильственное искоренение обычаев казаков – подрывали веру в Советскую власть. Начался массовый переход казачества в лагерь контрреволюции. 12 марта 1919 года на Дону вспыхнуло Вешенское восстание, охватившее затем и другие округа Донской области.

Читая исследование А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» и другие сообщения о невиданном в мировой истории терроре, геноциде народа, в особенности народа русского, украинского, понимаешь, что это было воплощением в жизнь прежде всего идеи марксизма-ленинизма о физическом уничтожении крупной и мелкой буржуазии, инакои вообще мыслящей интеллигенции. Сталин особенно поусердствовал в уничтожении крестьянства и в точности выполнил заветы вождя и учителя Ленина: половину населения в стране превратил в пролетариев и безгласных исполнителей «заданного урока», а вторую половину загнал в рабство и крепостничество. Но вместе с тем возникает вопрос: как это ему удалось и почему все это сопровождалось такими жестокостью, садизмом, изуверством, безудержным хамством и издевательствами над людьми.

Сотни тысяч людей в стране зарабатывали на жизнь борьбой с «врагами народа», миллионы зеков надо было выслеживать, арестовывать, допрашивать, сочинять «дела», гонять по этапам, стеречь, расстреливать, издеваться над измученными, поверженными, беспомощными людьми. Мировой опыт говорит, что оболочка морали у человека невероятно тонка, и власть везде и всегда находит нужное количество палачей. Чекистам требовалось для работы много обслуживающего персонала, – тех, кто охраняет «расстрельные» подвалы, выводит обреченных, надевает петли на шеи трупов расстрелянных, тащит их из подвалов, грузит на подводы, вывозит и закапывает. В Петроградской ЧК в 1918 году работало около 600 человек, к середине 1919 г. их число удвоилось. В масштабах всей Советской республики таких подручных ЧК к 1921 году насчитывалось более 123 тысяч человек. А опыт ГУЛАГа подсказывает источник людского мусора – это «социально близкие» ленинцам и сталинцам выходцы из люмпен-пролетариата, т.е. чернь. Вот как Маркс характеризует этих людей: «Люмпен-пролетариат <…> имеется во всех больших городах и резко отличается от промышленного пролетариата. Этот слой, из которого рекрутируются воры и преступники всякого рода, состоит из элементов, живущих отбросами с общественного стола, людей без определенных занятий, бродяг; они различаются в зависимости от культурного уровня нации, к которой принадлежат, но везде они сохраняют характерные черты лаццарони (кличка деклассированных элементов Италии). Крайне неустойчивые в том юношеском возрасте, в котором их вербовало временное правительство, они способны были на величайшее геройство и самопожертвование, но вместе с тем и на самые низкие разбойничьи поступки и на самую грязную продажность» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 гг.). «Люмпенпролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии).

Мы уверены в том, что люмпен-пролетариат образуется не только в городах, но и в деревне. Именно об этих людях упоминали в своих обращениях к руководителям страны доверившиеся Советской власти и погибавшие от голода крестьяне. В соответствии с Декретом ВЦИК от 11 июня 1918 г. в сельской местности были образованы комитеты бедноты – «комбеды», которые в одном из писем были названы «комитетами взбесившихся люмпенов»: «Эти люди от лености бросили свои земли и хозяйства, ничему хорошему не научились, занимались поборничеством, воровством, картежничеством и всецело жили нашими же трудами. И вот таким людям Вы дали доверие и власть. Они только и делают, что грабят, отнимают нажитое тяжелым упорным трудом и бережливостью». Эти люди не засоряли свои головы идеями. Один из основных лозунгов социалистической революции «Грабь награбленное!» они воспринимали на своем уровне более коротко: «Грабь!». Замечательно охарактеризовал таких людей в своей статье «Власть атуйская» один из свидетелей искореженной жизни Игорь Серков. В деревне, где жил его дед до революции, обретался никудышный мужичонка по прозвищу Атуй. Работником этот Атуй был никаким, справные, серьезные мужики его в грош не ставили. Бабы и девки над ним смеялись. А началась коллективизация, и все в его руках оказались, все под ним ходить стали. И настоящие мужики у него милости и пощады просили, а женщины перед ним со слезами на колени валились… А он, этот самый Атуй, из конфискованной бабьей юбки нарезал себе красных лент на банты и, увешанный этими бантами, на чужом коне разъезжал с наганом и решал, кому из всей громадной деревни на родной земле оставаться, а кому, бросив все, плестись с детьми умирать неведомо куда. Сколько их, Атуев, моталось в те годы по стране! Опьяневших от власти над людьми, не ведающих, где добро, а где зло, не знавших никогда, что такое совесть и ее муки, не подозревавших, как сложен и неисчерпаем может быть каждый человек, какой силы могут быть его чувства и мысли. Откуда это было знать Атую, сжигаемому внутренней злобой, полыхающей в пустой душе!

Как страшен и безнадежен может быть человек, уверенный в своей безнаказанности, до какой катастрофической жестокости и бесчувственности способен он дойти! Одуревшие вконец от власти Атуи не только вдоволь поиздевались над многими поколениями нашего народа, они еще разорили и отравили его душу, заразили ее своим примитивногадостным отношением к святыням и порядку жизни, к людям. И сегодня вокруг – Атуй на Атуе. Те самые никудышные, негодные для настоящей честной работы, ни за что ни перед кем не отвечающие, способные все пропить и продать! («Неделя». – 1989).

В лагерях уголовников ставили бригадирами и нарядчиками, а особо доверенных привлекали даже в охрану. В январе 1939 года число стрелков охраны из заключенных составляло 25 тысяч, по официальным данным. Как видим, Парижская Коммуна не сумела полностью использовать потенциал люмпенов, а в социалистической России чернь и уголовники широким потоком шли на службу революции. Они же и стали основой нового класса – партийных функционеров, работников исполнительной власти и советского чиновничества, то есть – революция делалась для люмпенов и в расчете на люмпенов.

История КПСС ставит в заслугу Ленину его «идейный разгром» Г.В. Плеханова, которого Ленин обозвал «социал-реформатором» по той причине, что Плеханов призывал к сотрудничеству пролетариата и буржуазии на первом этапе революции. «Русская история, – писал Плеханов, – еще не смолола той муки, из которой будет испечен пшеничный пирог социализма. И пока она такой муки не смолола, участие буржуазии в государственном управлении необходимо в интересах самих трудящихся». Г.В. Плеханов, первый русский марксист и один из основателей Российской социал-демократической рабочей партии, был против призывов к немедленной социалистической революции и назвал Ленина «мастером по части собирания под свое знамя разнузданной чернорабочей черни». Кроме того, Плеханова клеймили за то, что заодно с меньшевиками он разделял широко распространенное во II Интернационале мнение о том, что предпосылками пролетарской революции обязательно должны быть высокий уровень развития экономики и культуры, прочные демократические традиции, превращение рабочего класса в большинство нации. Странно это отношение Ленина и его команды к высказываниям Плеханова, если учесть, что указанные положения фигурируют в работах К. Маркса и Ф. Энгельса: «Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений», «Принципы коммунизма». Это обстоятельство подтверждает ревизионистскую позицию Ленина по отношению к марксизму.

Другое обстоятельство, объясняющее изуверский характер революции, заключается в том, что коммунистическая идеология освобождала людей, устанавливавших Советскую власть, от всякой моральной ответственности за причиняемое зло. Ленин в речи на III Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи 2 октября 1920 г. говорил: «Классовая борьба продолжается, и наша задача подчинить все интересы этой борьбе. И мы свою нравственность коммунистическую этой задаче подчиняем. Мы говорим: нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, создающего новое общество коммунистов» (Ленин. Задачи союзов молодежи). В скором времени этим приемом воспользуется фашистская идеология Гитлера: во имя великой идеи – мирового господства арийской расы – солдаты рейха освобождались от всех моральных ограничений.

Наконец, третью причину «озверения» душ простолюдинов мы видим в разрушении религиозного корня, питавшего культуру, обычаи россиян и обеспечивавшего нравственные устои народа. Ленин считал религию «одной из самых гнусных вещей, какие только есть на земле», и писал: «Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма, и, следовательно, марксизма». Вероломная, лживая власть, формально провозглашая «права человека» и «свободу совести», на деле грубо попирала право людей на собственную интеллектуальную и духовную жизнь. Патологическая неприязнь Ленина к религии позволяет называть его сатанистом и воплощением Антихриста на земле. Где ему, «величайшему умнику» планеты, понять, что люди чрезвычайно разнятся по темпераменту, конституциональному психологическому состоянию, образованности, жизнестойкости! Что религия – это не просто вера в загробную жизнь и исторические сказки про святых, а это спасительный спасательный круг на волнах бурного житейского моря, в котором, как правило, человек одинок. В храме, в соединении с Богом человек обретает моральную опору, душевное равновесие и вынужден соизмерять собственные поступки с божественными заповедями, поневоле вступает в разговор с собственной совестью. Как совершенно справедливо говорит Его Святейшество Патриарх Кирилл, объединение людей возможно только на почве единства духа; не может каждый из людей иметь «свою собственную» правду, считаться только со своим мнением. Это ведет к раздробленности людей и утрате моральных ценностей. На земле есть только одна, неподвластная временам и людским деяниям, правда – правда Божья. И именно вера в Бога и жизнь по Божьим законам является основой здоровья нации, ее устойчивости к любым потрясениям и «крепости союза людей в мире» (слова апостола Павла). Именно церковь провозгласила основные правила человеческого общежития, за тысячелетия не потерявшие своего значения, – десять заповедей Божьих.

Аналогично Патриарху высказывался и страстотерпец протоиерей Александр Мень: «В той или иной форме религия всегда была спутницей человечества, душой культуры. И не следует думать, что сейчас произошло что-то небывалое, что у нас родился новый тип человека. Ничего не изменилось! Человеческая культура имеет свой естественный ход развития, взлеты и падения, но когда пытались вырвать Бога из умов человеческих – в нацистской ли Германии, у нас ли, в Китае или еще где-то, – на это место сразу приходил идол. Это показывает, что человека, культуру и дух нельзя оторвать от Вечного. Все становится ничтожным, и мы начинаем создавать систему идолопоклонства, она же потом рушится». Психически нормальный человек не в состоянии длительное время оставаться поглощенным одной идеей (как «железный» коммунист). В противном случае такая идея трактуется как сверхценная идея, а человека называют параноиком.

Именно таким параноиком и был Ленин. В частности, ему требовалось во что бы то ни стало добиться разрушения Русской православной церкви – «до основания», поэтому он проявлял к ней особую жестокость и бескомпромиссность. Ленин явился инициатором четырех массовых кампаний, направленных против православия. Первая – с ноября 1917 г. до начала 1919 г.: начало закрытия монастырей, некоторых церквей с реквизицией их имущества, лишение церкви прав юридического лица. Вторая – 1919 – 1920 гг.: вскрытие святых мощей. Третья – с конца 1919 г.: раскол православной церкви, ее разложение изнутри. Четвертая – с начала 1922 г.: разграбление всех богатых церквей и расстрел при этом максимального числа православных священнослужителей. В 1922 году в разгар четвертой кампании Ленин пишет (как всегда «строго секретно») распоряжение: «…изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».

В 1917 – 1922-е годы жертвами большевистского террора пали восемь тысяч православных священнослужителей. Киевский митрополит Владимир был изуродован, а затем расстрелян. Жестоким пыткам был подвергнут Пермский архиепископ Андроник: ему вырезали щеки, выкололи глаза, обрезали нос и уши и до расстрела в таком виде водили по городу. Черниговский архиепископ Василий, приехавший в Пермь для расследования этого убийства, был схвачен и расстрелян. Тобольский епископ Гермоген был привязан к колесу парохода и измочален лопастями.

22 октября 1918 г. были вскрыты святые мощи в Александро-Свирском монастыре Олонецкой губернии с разграблением имущества и расстрелом настоятеля монастыря и ряда других священников. В марте 1919 г. вскрыты мощи святого Алексия, находившиеся в Кремле, в Чудовом монастыре. 11 апреля 1919 г. вскрыли мощи святого Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре. В середине июня 1920 г. под председательством Ленина Совнарком принял решение: «Поручить Наркомюсту разработать вопрос о порядке ликвидации мощей во всероссийском масштабе». Служители культа лишались гражданских прав и привлекались к трудовой повинности. Ведение дел православной церкви было передано из Наркомпроса в ВЧК, которая руководила политикой развала церкви.

Незадолго до последнего инсульта, лишившего его способности мыслить, в декабре 1922 г., Ленин сетовал: «Церковь от государства мы уже отделили, но религию от людей мы еще не отделили». А мы скажем: да ведь это и невозможно! Ленин варварски, по-сатанински боролся с религией, разрушая церкви и уничтожая духовенство. В нашей повседневной жизни многие люди (чаще те, кто считает себя достаточно образованным) убеждены в том, что Бога нет, и говорят об этом открыто. И это их право. Но в то же время они спокойно относятся к верующей части общества. Вместе с тем есть сорт бесноватых людей (к ним относился и Ленин), которые не могут согласиться с тем, что кто-то может думать не так, как они, и сохранять веру в Бога. И они беснуются, стараются непременно, любым способом отнять эту веру у других, считая такую деятельность своим долгом. Это опасные люди. Вера в Бога есть священное право каждого живущего на Земле, потому что она есть первейшая, главная его защита от любых темных сил.

 

Национальный вопрос – мифы и реальность

В третьей Программе КПСС читаем: «Октябрьская революция разбила цепи национального гнета, провозгласила и обеспечила право наций на самоопределение, вплоть до отделения. Разрешение национального вопроса – величайшее завоевание социализма. В социалистическом обществе не только обеспечено политическое равноправие наций, создана советская национальная государственность, но и ликвидировано унаследованное от старого строя их экономическое и культурное неравенство. Многие отсталые народы пришли к социализму, минуя капиталистическую стадию развития. Братская дружба, расцвет экономики и культуры разных народов – важнейший итог ленинской национальной политики».

29 октября 1917 года был подписан «Декрет о репрессированных народах». В декрете указывалось, что в Российской империи, этой «тюрьме народов», царизм угнетал все народы, кроме титульных: русских, поляков, украинцев. Поэтому все «репрессированные народы» должны рассматриваться как невинные и пострадавшие, включая их сословия дворян, купцов, зажиточных людей. И политические ограничения, касавшиеся этих сословий в титульных нациях после социалистической революции, на репрессированные народы не распространяются. В число репрессированных вошли евреи, народы и народности Севера, Дальнего Востока, Средней Азии, Кавказа и прочих регионов, которые присоединила к себе Российская империя за годы своего существования. В первые десятилетия Советской власти потомку дворян, купцов, лиц духовного звания очень трудно было получить образование и продвигаться по службе. В 1922 – 1923 годах стали «вычищать» высшие учебные заведения, выгоняя «по анкетным данным» студентов даже старших курсов. Но евреев и прочих нацменов это не касалось: высшее образование в советских республиках мог получать и сын муллы, и сын раввина, и сын эвенкийского шамана, и чукотский охотник на морского зверя, причем – на льготных условиях. То есть этим декретом создавалось новое привилегированное сословие из национальных меньшинств, евреев в первую очередь. Они же стали самыми активными агентами нового строя (А. Буровский. Россия, умытая кровью). Как видим, с установлением Советской власти социальное неравенство народов было введено декретом, экономическое и культурное неравенство долгие годы сохранялось, вернее, нищета была распространена на всю территорию Советского Союза (в первые годы голод косил всех одинаково, не взирая на национальность), а в последующем «освобожденные» народы узнали, что такое настоящие репрессии народов, о каких в царское время и не подозревали.

Тридцать седьмой год некоторые называют «годом сталинской революции». Именно в этом году Сталину понадобилось заявить на весь мир о победе социализма в СССР. В 1936 году была принята первая Конституция СССР. Не ослабевало внимание «лучшего специалиста по национальному вопросу» к нуждам национальных меньшинств. 31 января 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) утверждает постановление о продлении репрессий в стране. В нем ставится задача завершить «разгром шпионско-диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финнов, греков, иранцев, харбинцев, китайцев и румын, погромить кадры болгар и македонцев».

Непоправимый ущерб советским республикам нанесли аресты по политическим статьям и расстрелы национальных кадров и интеллигенции. Начались принудительные массовые переселения «неблагонадежных» людей из мест постоянного проживания в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию: в 1936 г. вывозили поляков из приграничной с Польшей зоны; в 1940 – 1941 годах молдаван, украинцев и белорусов из присоединенных западных областей Украины, Белоруссии и Бессарабии, интеллигентов, кулаков и буржуазию из аннексированной («освобожденной») Прибалтики; в 1941 – 1942 гг. – немцев из Поволжья (повторно в 1944 г.), крымских татар, греков, немцев и румын из Краснодарского края и Ростовской области; в 1943 – 1944 гг. – чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, кабардинцев с Северного Кавказа, а также калмыков; в 1944 г. – из Крыма крымских татар, греков, болгар, армян; турок-месхетинцев из Грузии в 1944 и 1949 годах; в 1949 году – снова литовцев, латышей, эстонцев из Прибалтики, армян-дашнаков, греков с Черноморского побережья, молдаван из Молдавии; в 1950 – 1952 годах в Казахскую ССР иранцев из Грузии, таджиков из Таджикистана и повторно семьи украинских и белорусских «кулаков» (В. Земсков. Ответ на письмо // Аргументы и факты, 1989).

В 80-х годах прошлого века вспыхивают беспорядки в разных «братских» национальных республиках. Так, внезапно обнаружилось, что в Узбекистане, например, установилась «рашидовщина» – по фамилии первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана. То есть байский, феодальный режим, когда крестьяне в кишлаках работали под контролем надсмотрщиков как крепостные на семью Рашидова и пасли принадлежащие ему несметные стада животных. Этот Рашидов был по совместительству королем местной мафии. И в самой Москве у него все было схвачено. Кстати, мы так и не узнали, чем закончилось его преследование, так как следователи, занимавшиеся его делом, были Москвой отозваны. В этом самом Узбекистане в Ферганской долине начались погромы поселений турок-месхетинцев, вывезенных сюда из Грузии. В усмирении узбекских банд участвовали 12 тысяч военнослужащих внутренних войск МВД, бронетранспортеры и самолеты. От имени «угнетенного узбекского народа» неизвестные лица на машинах и мотоциклах объезжали дома не только месхетинцев, но и русских, татар, представителей других национальностей с угрозами и предложением покинуть пределы долины. Турок-месхетинцев пришлось переселять в другие места.

Месхетия-Джавахетия – это пограничная область Грузии, на которой веками соседствовали этносы турок и грузин. В 1944 г. оттуда были выселены мусульманские народы, на освободившуюся территорию заселили грузин. В историческом плане настоящие турки на указанной территории никогда не проживали. Но она в свое время была захвачена Турцией (Османской империей). Почти три столетия длился процесс омусульманивания местного населения – месхов, которые, как и вся Грузия, исповедовали христианство. Произошла потеря ими родного языка. Часть месхов в результате гонений со стороны исламистов перешла в католическую веру. В итоге народ распался на три части: часть осталась тайными православными, которых относили к грузинам, часть стала католиками, которых стали называть французами, а омусульманившаяся часть называла себя татарами, но не турками. В советское время всех записывали грузинами или азербайджанцами. А в 1944 году всех превратили в турок. Грузины на опустевшую территорию ехать не хотели. Тогда заселение стали производить в принудительном порядке. Главное же – коренному населению возвращаться в родные места было категорически запрещено. И это в то время, когда 40 тысяч месхетинцев воевали на фронтах Великой Отечественной войны, а 26 тысяч из них погибли на фронте! Когда случилась трагедия в Узбекистане, Грузия отказала в приеме прежних граждан, десятки тысяч месхетинцев стали беженцами.

В те же 80-е годы забурлила Молдавия: центральные власти не позволили дать статус государственного языка молдавскому (наравне с русским) и ввести в молдавское письмо латинский шрифт вместо кириллицы. Примечательны слова Председателя Президиума Верховного Совета Молдавской ССР М.И. Снегура: «Территория и язык – два основных признака нации. Поэтому стремление народа сохранить и развивать свой язык не только законно, но оно составляет саму сущность народа, ибо он живет, пока живет его язык». А вот интервью журналу «Огонек» в 1989 году молдавского композитора Евгения Дога: «В 1944 году мы, дети, бегали смотреть на русских солдат, встречали их с радостью. Но я не могу забыть и о другом. Первое дуло автомата, которое я увидел вблизи, принадлежало советскому солдату, оно было приставлено к груди моей мамы, и он повел маму по двору под прицелом и не убрался, пока не вымел все, что представляло хоть малую ценность. Тысячи безвинных людей отправляли в Сибирь, откуда они уже никогда больше не вернулись. И это я видел тоже: их запихивали в вагоны так тесно, как не перевозят и скот, наглухо закрывали и везли за тысячи километров без глотка воды; и более того, когда пересекали Волгу, им давали соленую рыбу, и люди, как звери, загрызали друг друга. <…> Не варварство ли, что, нарушая вековой образ жизни, способ житья, мы нарушаем и все естественные биологические, культурные, языковые, национальные процессы?!..

Да, я поднимал вопрос на съезде: почему Россия, самая большая в нашей Федерации республика, с самого начала не имеет ни своего телевидения, ни радио, ни академии, ни комсомола, ни даже Гимна своего?.. Нас возмущают резервации для инков (Это в Перу. — Прим. Ю.А.), а собственные коренные жители, как мы услышали на съезде Верховного Совета СССР, живут в среднем 35 – 40 лет. Тунгусский метеорит знают все, но кто такие тунгусы?

Трагедия гагаузов в Молдавии приобрела размеры катастрофы в 60-е годы, когда начали закрываться национальные школы – молдавские, греческие, еврейские, украинские, гагаузские – в полном соответствии с тогдашним курсом на создание «единой общности». В итоге люди забыли свой язык! Суть происходящего сегодня в республиках (а процессы, аналогичные нашим, наблюдаются везде) – в стремлении вернуть как раз естественный, нормальный ход вещей, не допустить распада национальных укладов, культур, омертвения языков. <…> Республики, хотя и равны формально в правах на центральные средства массовой информации, фактически оказываются вытесненными из них. Между тем очевидно, что у равноправных членов федерации должны быть одинаковые возможности прямого, непосредственного контакта со всей страной» (И. Коновалова. У времени в плену // Огонек, 1989, № 38).

С аналогичными воспоминаниями выступил в Огоньке и известный калмыцкий поэт Давид Кугультинов. Когда он еще служил в Красной Армии, во время войны, в Политуправлении в Москве зачитали приказ о высылке калмыков. В качестве обвинения (целому народу!) приводился слух о том, что якобы свежесформированная 110-я Калмыцкая кавалерийская дивизия в боях на Дону не выдержала натиска немцев и чуть ли не в полном составе сдалась в плен. На самом деле кавалеристов бросили против танков у деревни Пухляковка, и дивизия вся полегла в неравном бою. Уже было совершенно ясно, что фашист разгромлен, уже создавалась Организация Объединенных Наций, никто не сомневался в победе. А тут – эшелон за эшелоном – в Сибирь! Зачем же надо было убивать младенцев, стариков, абсолютно ни в чем не повинных?! Зачем надо было наказывать героев войны?! Всех солдат калмыков со всех фронтов собрали и отправили в концлагерь в Молотовскую область (Ныне Пермская область. Прим. Ю.А.) на станцию Половинка, где они строили Кунгурскую ГЭС. Половина красноармейцев, фронтовиков там погибла от голода, холода, унижения, глумления над ними за то, что они родились калмыками. «Моя тетка мне рассказывала: рано утром 28 декабря 1943 года им приказали собраться в дорогу. С собой разрешили взять ценные вещи, узелки до 10 кг. Так фашисты сгоняли евреев: дуло в спину – “Пошел!” Погрузили их на машины, повезли в Сальск. Там загнали в товарные вагоны и заперли. И пятнадцать дней везли в Сибирь. Конец декабря, сибирский мороз, множество людей умерло в вагонах. Приехали на станцию под названием Сон. Увезли в тайгу степных людей, которые никогда не видели леса, пилить не умеют. Холодные, голодные, разутые. Издевались над ними. По меньшей мере треть калмыков погибла тогда. Насильственное переселение народов, уничтожение их – величайшее из преступлений Сталина» (Давид Кугультинов. От правды я не отрекался // Огонек, 1989, № 35).

В декабре 1988 г., выступая на Пленуме правления Союза писателей РСФСР, русский писатель Владимир Личутин потребовал «загнать в резервации национальные меньшинства России». Русское освоение приполярных районов началось еще в XVII веке, на заре российской государственности. Как пишет Юрий Рытхэу, в первые годы установления Советской власти энтузиазм первых посланцев партии и новой власти на Крайний Север привлек местных жителей искренностью и подлинным дружелюбием. Были построены первые культбазы и первые школы. Но во времена культа личности, непродуманных социальных и экономических экспериментов, в годы застоя и сплошной алкоголизации народов Севера многие благие намерения и начинания первых лет Советской власти остались лишь на лозунгах, в диссертациях и юбилейных статьях. На самом же деле уже в конце пятидесятых годов началось свертывание издания учебников и другой литературы на родных языках северян. Нефтяники, горняки, гидростроители и другие «покорители» все более оттесняют коренных жителей Севера в неудобья, лишают оленьих пастбищ, охотничьих угодий, уничтожают рыбу, зверя, – все то, что является жизненной основой человека Севера. Науканских эскимосов поначалу переселили в чукотское селение Нунямо, а потом оттуда разбросали по другим населенным пунктам, уничтожив уникальное племя арктического народа.

Колхозы преобразовали в совхозы, посулив людям ежемесячную зарплату. Живые деньги, да еще два раза в месяц, были большим соблазном для пьющих, а в те годы все пили неограниченно. Вскоре новоявленные «совхозники» обнаружили, что очень часто деньги платят за то, что ничего не делаешь. Да кто же от такого откажется?! Развращение и отучение людей от нормального труда и ответственности приняло всеобщий размах. Как ни пытались украсить весьма унылые цифры так называемого «небывалого процветания» кочевников и морских охотников, оленье поголовье неуклонно сокращалось, свертывался морской зверобойный промысел. Физическое состояние коренных северян, еще недавно отличавшихся завидным здоровьем, подточенное непрекращающимся пьянством, легко поддавалось всякого рода инфекциям. Резко выросла заболеваемость туберкулезом. Увеличилось число тубдиспансеров и школ для умственно отсталых детей (от пьющих родителей). Административные центры Чукотского национального округа отличаются более высоким уровнем благоустройства, снабжения, обеспеченности жильем по сравнению с национальными селами. Однако и в них сотни семей коренных жителей Севера даже официальная статистика признает не имеющими никакого жилья. Проблемами Севера занимаются чиновники, имеющие очень слабое о нем представление. Необходимо бороться против бездумной эксплуатации природных богатств Севера, против загрязнения нерестовых рек, прибрежных галечных пляжей, служащих моржовыми лежбищами, против глупых социальных и экономических проектов, бездумного повсеместного строительства шахт, рудников, бурения скважин. Необходимо предупреждать коренных жителей об изменениях традиционного уклада из-за нашествия пришлого населения (Ю. Рытхэу. Белое безмолвие? // Огонек, 1989, № 39).

Все то же самое творится на Дальнем Востоке, в Северном Приморье и Приамурье. Свидетельствует один из первых русских учителей, поселившийся в удэгейском селе, Г.И. Кузьмин: «На мою долю выпало работать учителем в среде народности, проживавшей в долине реки Хор – хорских удэге. В 1935 г. в этой местности образовалось село Гвасюги. В 1936 году все охотничьи артели были объединены в одну артель “Ударный охотник”. Экономика колхоза поднималась. В личном пользовании было 10 дойных коров, обрабатывали 20 га огородов. Овощей, молока, рыбы, мяса хватало. А пушнина была дополнительным подспорьем. В период войны мужчины ушли на фронт, всеми делами занимались женщины. В 60-е годы организовали рядом Лазовский охотничий госпромхоз, который три года добивался объединения с колхозом “Ударный охотник”. Как только колхоз расформировали, скот и огороды были ликвидированы. Только двум колхозникам назначили пенсию по старости. Остальным пенсионерам колхозный стаж отменили, людей оставили без пенсии. Госпромхозу нужна была только пушнина, коренных жителей лишили охоты и рыбалки, то есть их основного источника питания. Для аборигенов Дальнего Востока этническая пища – стержень их здоровья. На месте нет своей воды для питья, ее привозят из соседнего села Малышево. Нет бани, нет работы, нет даже своего сельсовета. Дома удэгейцев старые, не ремонтируются. Электричества может не быть месяцами, нет радио. Среди удэгейцев заболеваемость туберкулезом в три раза выше, чем в среднем по краю, смертность в 50 раз выше краевых показателей. За последние десятилетия лесоведомства практически вырубили массивы Уссурийской тайги. И сейчас прекратила существование иманская группа удэгейцев, осталось их около 100 человек, которые рассредоточились малыми семьями по русским селам». К тому же планирующееся строительство атомной электростанции в Северном Приморье может поставить под угрозу жизнь удэгейцев, нанайцев, эвенков, орочей, негидальцев и представителей других коренных народов Севера и Приамурья (Ю. Ефименко. Последние из удэге? // Огонек, 1989, № 40).

Вскоре после Октябрьской революции в 1917 году Советская власть стала распространяться на Кавказ и в Среднюю Азию, возник советский Туркестанский край. Но уже в январе 1918 г. Советской власти пришлось начать военные действия против Кокандского правительства, которое требовало автономии Туркестана. Совет Народных Комиссаров Туркестанского края распустил Ташкентскую городскую думу, объявил о всеобщей национализации, об отделении церкви от государства и школы от церкви, что в условиях мусульманской республики было особенно болезненно. Вскоре были введены хлебная монополия и продовольственная диктатура, заработали продовольственные отряды. Фергана, являвшаяся регионом исключительно сельскохозяйственного и кустарного производства, была объявлена «Коммуной». Все земельные наделы были национализированы, кустарное производство закрыто, хлопкоочистительные заводы остановились. Громадное число рабочих осталось без куска хлеба. В результате этих «победных» политических действий все население Ферганской долины восстало против советского режима и ушло к басмачам, придав этому вначале чисто «бандитскому» движению политическое содержание. Воплощение прекрасных идей рабочедехканской власти в Туркестане осуществлялось людьми, не дававшими себе труда понять этот регион, его древнюю, веками создававшуюся культуру, с незаурядной архитектурой и мощными традициями. Эти люди мерили регион аршином классовой борьбы. В итоге таких непродуманных, головотяпских мероприятий Советское правительство получило затяжную гражданскую войну в Средней Азии в виде басмачества, продолжавшуюся до 1934 года (Юрий Папоров. Белое солнце пустыни? // Юность,1990, №1). Отголоски этой войны мы видим в основе трагических событий в конце 80-х годов в Узбекистане.

Оголтелый воинствующий материализм и атеизм Ленина вкупе с великодержавным шовинизмом Сталина вбили глубокий клин в межнациональные отношения в Советском Союзе. О каком уважении к нации, о какой дружбе народов можно говорить после такого очередного сталинского злодеяния по отношению к Украине, самой крупной из социалистических республик, заключавшегося в официальном запрете Украинской католической церкви в 1946 году?! Вплоть до развала СССР, в нарушение 52 статьи Конституции СССР, сотни тысяч украинских греко-католиков были загнаны в подполье. В давние времена Украина и Белоруссия неоднократно находились под польским владычеством. Народы этих земель боролись с захватчиками, но римская католическая церковь успела оказать свое влияние на народные массы. В 1596 году в Бресте была заключена церковная уния, объединившая православную церковь Украины и Белоруссии с римско-католической церковью в составе Польши и Литвы. 28 марта 1946 года во Львове без предварительной подготовки внезапно возникла так называемая Центральная инициативная группа по «воссоединению греко-католической церкви с православной церковью». Эту группу возглавлял протопресвитер Гавриил Костельник, а членами стали генеральный викарий существовавшей тогда Дрогобычской области Михаил Мельник и декан Гусятинский Антоний Пельвецкий. Каждый из них представлял только одну из многих епархий западных областей Украины. Нигде не говорится, кем и когда были уполномочены эти священнослужители выступать от имени всей греко-католической церкви, которая действовала на территории всей Украины и всей Белоруссии. Указанная инициативная группа 8 – 10 мая 1946 года самоуправно провела во Львове церковный собор, который отменил установления Брестской унии. Униатская, или греко-католическая, церковь за два дня была ликвидирована, а все ее прихожане как бы все вдруг стали православными. Уже 18 июня 1946 года Уполномоченный Совета по делам Русской православной церкви при Совнаркоме УССР П. Ходченко выслал во Львов циркуляр, по которому инициативной группе предоставлялись права церковно-административного органа, воссоединение церквей одобрялось и предлагалось высылать Уполномоченному по делам списки всех иерархов церквей, которые отказываются подлежать юрисдикции Инициативной группы.

Под началом новых духовных владык оказались и соборы, и церкви, и монастыри. В дальнейшем было признано, что Собор не мог состояться без участия в нем епископов греко-католической церкви (в которой тогда имелись свой митрополит и семь епископов), но которые, как оказалось, с апреля 1945 года содержались в камерах тюрьмы НКВД во Львове. Греко-католики Украины долгие годы хранили верность своей религии и только в конце 80-х годов получили право на открытый протест, выходя на демонстрации и участвуя в пикетах в Киеве и Москве. Трагедию происшедшего хорошо отражают слова одной из участниц пикета в 1989 г.: «Люди добрые! За что, за какие грехи перед Богом и перед людьми у нас забрали нашу веру? Нашу церковь? Наших святых? Сосчитайте, сколько поколений нашего народа исповедовали грекокатолический обряд. И при Польше, и при Австрии, и при Советах. И только мы сорок с лишним лет (с 1946 г. — Прим. Ю.А.) не имеем своего храма, молимся, исповедуемся, венчаемся и отпеваем близких тайно. За что такая кара, люди добрые?» (Г. Рожнов. Это мы, Господи! // Огонек, 1989, № 38). В наши дни эта жуткая церковная распря продолжается уже в обратном порядке в суверенной Украине под управлением владыки Святослава.

А чего стоят оскорбительные партийные указания относительно использования коренного языка в советских республиках?! В Советской Латвии (как и в Молдавии, см. выше) все официальные доклады должны были делаться только на русском языке (даже в сплошь латышской аудитории). В той же Латвии в 70-е годы был запрещен любимый народом полурелигиозныйполуязыческий праздник в день святого Иоанна (по-русски в день Ивана Купалы, по-латышски – день Яниса-Лиго), 24 июня по лютеранскому и католическому календарю.

В последние десятилетия прошлого века по мере затихания репрессий из центра национализм оживился во всех национальных республиках, люди стали очень чувствительными к любому духовному насилию. Не кажется ли вам, что всего этого было более чем достаточно для развала Советского Союза, и виною в его распаде не только головотяпство партийного и советского руководства, но и центробежные тенденции во всех республиках. Помимо этого, надо понимать, что никогда не исчезнет заложенная в наших генах межвидовая борьба: содружество, мирное сосуществование, даже перемешивание этносов возможны, но полное слияние наций, как предрекал марксизм-ленинизм, – никогда.

Определенный интерес представляет мнение академика Андрея Дмитриевича Сахарова, высказанное им в интервью журналу «Огонек» после съезда Верховного Совета СССР в 1989 году: «Мы получили в наследство от сталинизма имперскую систему с имперской идеологией, с имперской политикой “разделяй и властвуй”. Систему угнетения малых республик и малых национальных образований, входящих в состав союзных республик, которые таким образом сами превращались в империи меньшего масштаба. Подобная система угнетала и большие народы, в особенности – русский, который стал одной из главных жертв. На его плечи легла основная тяжесть всего нашего исторического пути, за все пришлось расплачиваться народу. Решение проблем я вижу на пути к конфедерации. Всем республикам – союзным и автономным, автономным областям, национальным округам надо предоставить равные права с сохранением нынешних территориальных границ. Все они должны получить максимальную степень независимости. Их суверенитет должен быть минимально ограничен вопросами совместной обороны и внешней политики, транспорта, связи, может быть еще чего-то. Главный пункт: во всем остальном они полностью независимы и на такой основе вступают в отношения союзного договора» (Г. Цитриняк. Степень свободы // Огонек, 1989, № 31).

 

Кому на Руси жить хорошо

У нас с детства воспитывали особое отношение и уважение к руководителям Коммунистической партии и советского государства, которые, как говорилось, бескорыстно отдают все свои силы делу борьбы рабочего класса за свободу и счастье всех трудящихся. По мере взросления мы убеждались в том, что бескорыстие этих людей не простирается дальше государственного кармана, что живут они без материальных затруднений. А став взрослыми, мы узнали, что партократы и государственные чиновники пользуются такими благами, которые нашим семьям и не снились. Что отсутствие привилегий у образовавшегося после Октябрьской революции класса – это очередная грубая ложь Советской власти.

В 1922 – 1924 годах закладывались основы будущей сталинской модели общества. Этот процесс шел по трем направлениям: 1) расширение партийного и буквально сросшегося с ним советского аппарата; 2) создание прочного механизма подчинения аппарата центру, причем отнюдь не Политбюро ЦК и не Оргбюро, а Секретариату ЦК; 3) увеличение полномочий и привилегий аппаратчиков.

В июле 1922 г. был создан организационноинструкторский отдел ЦК как составная часть Секретариата ЦК. В задачи отдела входили наблюдение и проверка деятельности парторганизаций и их инструктирование. Тогда же началась практика вызова секретарей периферийных организаций для докладов о работе и было принято постановление «Об улучшении быта активных партработников», которое было доступно только узкому кругу партактива. В постановлении устанавливалась иерархия окладов партработников всех уровней. Минимальный оклад партработника (для секретарей партячеек на предприятиях и в сельской местности) – 300 руб., для членов ЦК, ЦКК, секретарей губкомов – 430 руб. в месяц. Примерно такими же были оклады «ответственных работников» в Советах. При этом средняя заработная плата в промышленности составляла 10 рублей в месяц. Помимо указанного, для партработников, имеющих семью более трех человек, предусматривалось увеличение оклада на 50 % и еще на 50 % «за работу во внеслужебное время». Налоги были символическими и начинались с окладов выше 645 рублей. Кроме таких окладов партработники и члены их семей получали дополнительно продовольственный паек, обеспечивались жильем, одеждой, медицинским обслуживанием, а нередко и (по должности) персональным транспортом. Наиболее «ответственные» работники имели право на отпуск (от одного до трех месяцев) за границей. Туда же они часто выезжали для поправки здоровья, обычно в сопровождении членов семьи и даже лечащих врачей. Например, по постановлению Секретариата ЦК от 5 мая 1922 г. на проезд до места отдыха или лечения выделялось 100 рублей золотом, на первый месяц пребывания в санатории – 100 рублей золотом, на устройство и мелкие расходы – еще 100 рублей золотом, а далее – по 100 рублей золотом на каждый последующий месяц пребывания за границей.

Общее число партработников, получивших в 1922 году такие оклады и паек, составило 15 325 человек, а с членами семей – 74 470 человек. К ним надо добавить еще 1 920 членов советского актива. К осени 1922 г. число ответработников всех рангов возросло до 20 тысяч, а число работников партаппарата, имевших подобные льготы, – до 40 тыс. человек (А. Подщеколдин. 1922 год: фабрики – рабочим, привилегии – партаппарату // АиФ, 1990, № 27).

До прихода к власти М.С. Горбачева и провозглашения эпохи гласности в советской печати имущественное положение населения не обсуждалось. Громогласно отмечались эпизоды грошового понижения розничных цен на отдельные товары, но непрерывно напоминалось во всех средствах массовой информации о неуклонном повышении благосостояния народа. В связи с чем в 70-е годы даже появилась такая загадка: «Что вокруг нас непрерывно растет, а мы не замечаем? Ответ – наше благосостояние». В конце 80-х годов стали публиковаться воспоминания о первых годах советской власти. Писатель Семен Липкин вспоминал о посещении в 30-е годы руководства советской Киргизии, которая до 1936 года была не союзной, а автономной советской республикой. В частности он встречался с первым секретарем Киргизского обкома (республиканского) ВКП(б) Белоцким, председателем совнаркома республики Исакеевым и секретарем обкома по сельскому хозяйству Торекулом Айтматовым (отцом знаменитого советского писателя Чингиза Айтматова). Исакеев и Торекул Айтматов в 1937 г. были расстреляны. А писателей в ту пору принимали в пригороде Фрунзе (нынешний Бишкек) на даче совнаркома. Дача представляла собой целый комплекс строений в обширном яблоневом саду в предгорьях Киргизского хребта. Одноэтажное здание предназначалось для проживания важных командированных лиц и для отдыха второстепенных аппаратчиков местной власти. Руководители республики с семьями проживали в отдельных коттеджах. Два пустых коттеджа предназначались для высоких московских гостей. По словам С. Липкина, в 80-е годы на этой же территории уже были воздвигнуты роскошные корпуса, персональные дачи и здания для правительственных приемов.

А. Брот, бывший фронтовой шофер, ставший в 1947 г. личным шофером Василия Сталина (сына диктатора), вспоминал о быте высокопоставленного потомка. Генерал-майор авиации В.И. Сталин сначала жил в доме правительства на берегу Москва-реки, а затем переехал на Гоголевский бульвар в дом № 7, в квартиру, где до него жил начальник личной охраны Сталина генерал Власик. В квартире были помещения: шоферская, адъютантская, приемные залы, кабинет, спальни, бильярдная с кинозалом, столовые, кухня, внизу – гаражи и подвал. Подвал круглый год был набит продуктами: балыки, семга, ветчина, соленья, свежие и моченые арбузы и много чего еще (напомним, что в 1947 году в стране фиксировался голод). Продукты для Василия Сталина шофер получал не в «кремлевке», а в распределителе для членов семей руководства партии и государства: загружал целый грузовик. Продукты проверялись специальной комиссией и опломбировывались. Вторая жена В. Сталина, дочь маршала Тимошенко, жила в основном на шикарной даче. По словам А. Брота, однажды из ГДР был прислан целый грузовик подарков для высшего командования Советской Армии и членов их семей. Там были золотые украшения с бриллиантами и изумрудами, дорогая посуда, десятки дорогих ковров, множество котиковых и каракулевых шуб, мужских костюмов, пальто, меха, много женского белья. Жена Василия Сталина все это добро присвоила, а затем сбывала втихомолку через скупку, по дешевке, чтобы не засветиться (А. Бинев. Шофер и его «хозяин» // АиФ, 1991, № 14).

Но ведь руководство и в голодном 1918 году не бедствовало. А. Буровский пишет, что в Кремле была организована столовая, в которой кормили не хуже, чем в ресторане. Готовые блюда многочисленная прислуга могла доставлять «лучшим из коммунистов» прямо на дом. Если Кедров, Троцкий или любой другой из «важных» большевиков куда-то ехали, для них оборудовали роскошные вагоны, в пути подавали изысканные блюда и вина. Известная Лариса Рейснер, всеобщий товарищ и подруга, прототип комиссара из «Оптимистической трагедии», в 1918 г. проживала в мраморных апартаментах, держала большой штат прислуги и принимала ванны из шампанского. Каков менталитет?! Из грязи в князи!

Зимой 1918 года богатства большевиков оценивались в несколько миллиардов тогдашних золотых рублей. Оказалось, что, помимо партийной и государственной, существовала еще одна, секретная касса, которой распоряжался лично Ленин. Ею заведовал некто Ганецкий, а рассказал о кассе Я.С. Райх, которому в сентябре 1919 г. поручили организовать в Берлине резидентуру Коминтерна, для чего он и воспользовался услугами Ганецкого. Для этой работы за границей ему выдали немецкую и шведскую валюту и целый чемодан с ювелирными изделиями и драгоценными камнями (А. Буровский. Россия, умытая кровью).

Можно подумать, что после смерти Сталина обстановка с привилегиями партийно-советского чиновничества изменилась. Ничуть не бывало! Надо отдать должное, заступивший на пост генсека Н.С. Хрущев пытался ограничить поток благ для элиты общества. Так, ему удалось отменить введенные Сталиным дополнительные неучитываемые нигде ежемесячные денежные выплаты в виде 2 – 3 окладов в конвертах. Удалось осуществить не вполне экономически обоснованную замену хозяйственных министерств совнархозами, лишившую тысячи чиновников насиженных мест в столице. Однако и за годы его правления на берегах Черного моря были воздвигнуты 13 особняков для высшего состава. Только укрепление берега в районе Пицунды (там затем была построена любимая резиденция Хрущева) обошлось в восемь миллионов рублей (2 миллиона долларов). Попытался Хрущев также лишить номенклатуру персональных автомашин, – эту реформу сорвали. А в 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС его просто заменили покладистым Л.И. Брежневым. При этом деятеле чиновничество во всех сферах – партийной, государственной, хозяйственной, торговой, культурной – расцвело пышным цветом. При самом Брежневе постоянно находились 100 человек обслуги. В общей системе распределения окончательно оформилась подсистема привилегированного обеспечения номенклатурных работников: свои жилищное хозяйство и торговля, общественное питание и здравоохранение, своя сфера отдыха и быта, свои родильные дома. Установилась строгая градация в объеме услуг в соответствии со служебным положением ответработника: марки служебных автомобилей, объем ежемесячного продуктового пайка, уровень санатория, престижность и комфортность жилого дома и т.д.; даже в одном учреждении нередко обеды для разных «служебных этажей» были неодинаковы. В детский сад одни дети идут как во дворец (не только столовая и спальни, но и бассейн, игровые комнаты), а другие – в одном помещении едят, спят и играют. Одни получают на обед красную икру и другие деликатесы, фрукты, выезжают на лето за город, а другие обходятся скромным питанием и никуда не выезжают (П. Волин. Тайна, известная всем // Огонек, 1989, № 35). К каждому обкому КПСС было прикреплено подсобное хозяйство в ранге совхоза, которое производило все виды сельскохозяйственной продукции для снабжения «слуг народа» продовольствием по себестоимости (за копейки).

Известно, что генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев и особенно его супруга любили принимать подарки (от просителей и просто от угодников), как правило, в виде ценных вещей и драгоценностей. К 70-летию со дня рождения Брежнева по инициативе и под наблюдением первого секретаря Якутского обкома партии якутский ювелир народный художник РСФСР Терентий Васильевич Аммосов изготовил в 1976 г. из бивня ископаемого мамонта чорон (национальный якутский кубок для кумыса), украсив его серебром и бриллиантами, которые хранились почему-то в обкоме. Впоследствии выяснилось, что передача алмазов от горняков в обком и их хранение там осуществлялись с нарушением закона, что нанесло большой урон государству. Алмазный чорон был преподнесен Брежневу, а потом исчез бесследно. Помимо этого, первый секретарь этого же обкома С.З. Борисов возил в Москву для демонстрации несколько коллекций якутских алмазов – 135 кристаллов общим весом 89,5 карата, которые оставил в Москве. Алмазы исчезли в Центральном Комитете КПСС. Предполагают, что их присвоил Маленков (В. Галенкин. Тайна алмазного чорона // Труд, 8.04.1989).

А вот как выглядело лечебно-профилактическое обеспечение нового класса народных паразитов. Уже в период горбачевской «перестройки», в 80-е годы прошлого столетия, когда только и разговоров было о благе советского простого человека, было образовано Лечебно-оздоровительное управление при Совете Министров СССР (вместо 4-го Главного Управления при Минздраве СССР, которое почему-то кололо всем глаза). Оказалось, что это была всего лишь смена вывески: была создана более обширная, но еще более обособленная, никем не контролируемая элитарная структура, содержавшаяся полностью на государственный счет. В эту систему вошли 11 самых богатых и фешенебельных санаториев, три лучших дома отдыха. Лечебно-оздоровительное управление обслуживало не только аппараты власти, общественных организаций, ведомств (в том числе ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, ВЦСПС), но и родственников, близких и просто хороших знакомых элиты. Стационары и санатории оборудовались сполна дорогостоящей импортной диагностической аппаратурой, мебелью и т.п. Расходы в здравоохранении на душу населения составляли, примерно: в элитарной системе 1 750 руб., в общенародной – 60 – 100 руб. Во вновь созданное Управление, помимо санаториев, передавались подсобные специальные хозяйства, автопарки, строительные и ремонтные организации, парниковые хозяйства и т.д. Что особенно интересно, кроме санаторно-курортных учреждений указанного Управления, продолжали функционировать ведомственные санатории и дома отдыха ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, ВЦСПС, Совета Министров СССР, Верховного Совета СССР, Мосгорисполкома и т.п. (Ю. Цавро. Упразднение или смена вывески? // АиФ, 1990, № 11).

В большинстве современных капиталистических стран действует целая система перераспределительных мероприятий (налоги, социальные пособия, выплаты и льготы), которые ведут к значительному уменьшению конечного неравенства граждан в потреблении. В СССР до последнего дня сохранялись глубокие различия между плутократией и остальным народом в объеме, доступности и качестве товаров и услуг, распределяемых через общую и закрытую сеть. Так, в одной из областей Нечерноземья 0,04 % ее населения, которые были представлены сотрудниками аппарата обкома, облисполкома и их семьями, потребляли от 56 до 100 % деликатесов, поставлявшихся в область. Средний размер государственной пенсии в 1987 году составлял 84 рубля. В то же время в стране насчитывалось 500 тысяч персональных пенсионеров, пенсия которых могла достигать 500 рублей, они же имели право на дополнительный паек и другие льготы. Персональные пенсионеры в подавляющем большинстве – это бывшие высокопоставленные и высокооплачиваемые служащие, уже имевшие богатство в виде квартиры, машины, дачи. Всего в высшем слое отряда пенсионеров в стране в 1987 году насчитывалось порядка 750 тысяч человек, или 1,6 % общей численности пенсионеров. 16 миллионов пенсионеров по старости получали пенсию в размере менее 60 руб. в месяц. В общей сложности в СССР в 80– е годы «богатые» составляли 2,3 % всех семей (из них всего у 0,7 % доходы и имущество имели законные источники), среднеобеспеченные граждане – 11,2 % семей (половина из них достигла достатка на дефиците), а бедные – 86,5 % (А. Зайченко. Имущественное неравенство // АиФ, 1989, № 27).

Партократия как огромный клещ сидела на загривке страны. По Конституции СССР 1936 года в Советском Союзе допускались только два вида собственности (не считая личной) – государственная и колхозно-кооперативная. Последняя непрерывно уменьшалась. Так, в Ленинградской области уже в начале 70-х годов все колхозы были превращены в совхозы, однако без какой-либо компенсации колхозникам за изъятую у колхозов государством собственность. По закону у КПСС вообще не должно было быть никакой собственности, а она была. В 1977 г. в Конституцию СССР была внесена статья 6 о главенствующей роли КПСС в стране, и появилось понятие о собственности общественной организации. Однако нигде не публиковались разъяснения, на каких условиях государственная собственность (здания, издательства, типографии и т.д.) была передана КПСС. В 1989 г. в «Правде» было указано, что за 10 лет партия затратила на развитие издательского дела около 900 миллионов рублей. В то же время отчисления от прибыли издательств партии за один только 1990 год составили более 1 миллиарда рублей. Выходит, что доходы партии на вложенный капитал превышали 1000 %.

Многие десятки лет КПСС пользовалась государственными землями, зданиями, другим имуществом, не внося за это никакой арендной платы. Доходы КПСС, в том числе от производственной и издательской деятельности, налогами не облагались. В производственной сфере все штатные должности политработников оплачивались из фондов заработной платы предприятий. Суммы изъятых партией у народа средств достигают многих миллиардов рублей. Чего стоили только одни расходы на памятники вождям! Стандартный памятник (4,5 – 5 человеческих ростов) стоил тогда, в среднем, 300 – 400 тысяч рублей. В зависимости от сложности работ, величины постамента, затрат на обустройство прилегающей территории и т.д. эта сумма могла существенно возрасти. Например, монумент Ленину, стоящий на Октябрьской площади в Москве, обошелся казне в 7 миллионов рублей (в старых ценах). Бюсты Ленина, Сталина и других деятелей партии стоили 20 – 50 тысяч рублей. Только в России более 1 000 городов, 2 200 поселков городского типа, более 23 тысяч поселковых и сельских Советов, и в каждом должно было присутствовать бессмертное изваяние. Таким образом, на увековечивание образа только одного Ленина государство затратило более миллиарда рублей. Сюда еще следует прибавить затраты на лозунги, портреты, на содержание музеев и мемориалов, на организацию юбилейных торжеств, не говоря о Мавзолее. А республик-то было целых пятнадцать!

Соратники вождей тоже требовали увековечивания своей памяти. Не о всех писали, но все шло по трафарету. Соратник, посещая место своего рождения, непременно приковывал к нему внимание местных, областных руководителей, помимо того, что лично принимал меры для облагораживания родных окрестностей. Так это было и в селе Шаховское Ульяновской области, месте рождения главного идеолога партии Михаила Андреевича Суслова. Поскольку он неоднократно навещал родные места, в когда-то малоизвестном селе начался строительный бум (конечно, за счет остальной территории Ульяновской области): построили просторную библиотеку, гостиницу, дом культуры, школу, котельную, пункт бытового обслуживания, заасфальтировали дорогу. В библиотеке открыли мемориальный музей Суслова. Местный колхоз выплачивал заведующей библиотекой надбавку к зарплате. Содержание всех объектов и при жизни Суслова было убыточным, а после его смерти все окончательно захирело. Несчастный колхоз оказался в огромном долгу перед государством.

По-видимому, объявление М.С. Горбачевым «перестройки» в стране было воспринято партократией как сигнал бедствия, поскольку начался процесс бурного личного обогащения «слуг народа» и разбазаривания народных средств. Так, при освобождении ответработниками ведомственных дач им выделялись земельные участки (естественно, в престижных местах) для строительства домов за личный счет. В ряде случаев разрешалась даже приватизация государственных дач по бросовым ценам. В частности по постановлению Совета Министров Белорусской ССР была разрешена продажа государственных дач в поселке Городище, расположенном рядом с Минском. Дачи продавались прежним их владельцам, представителям высшей партийной и государственной «знати», по остаточной стоимости, с учетом «изношенности». Для нового же поколения руководителей были построены роскошные дачные поселки и даже создано рукотворное озеро.

Тяга к роскоши не давала покоя и верховному руководству Союза. Несмотря на тяжелое экономическое положение в стране, в 1986 г. началось строительство резиденции для отдыха Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева. Специально было выбрано место около бухты Форос в Крыму. Строительство велось силами Министерства Обороны под контролем самого министра, маршала Д.Т. Язова, с основным участием строительного управления Черноморского флота. В ходе стройки были реконструированы военные аэродромы Бельбек и Гудаута и созданы условия для посадки самых современных самолетов. Над созданием резиденции трудились около 4 тысяч человек, лучшие специалисты Вооруженных Сил, с использованием лучших импортных и отечественных стройматериалов, новейших технологий. В результате освоения более 50 млн. рублей за 1 год и 9 месяцев был возведен роскошный особняк, обставленный шикарной мебелью и суперсовременным оборудованием. Ванная площадью 20 кв. м, выложенная узорчатым германским кафелем, бассейн, сауны, спортплощадки, гаражи, пристань, крытый эскалатор для перемещения за 50 м из дома в купальню на море, вертолетная площадка, заново сконструированный парк, вспомогательный корпус на 200 мест для прислуги и охраны. В общем, скромно и со вкусом.

Человек, для которого в жизни нет ничего святого, кроме спекулятивной идеи классовой борьбы, то есть человек с менталитетом люмпена, не мучается угрызениями совести, делая крупные и мелкие пакости. Руководители «победившего в революции народа», уже осознавая себя творцами «нового мира», нового люмпенского паразитического класса, получив после октября 1917 года доступ к закромам России, не колеблясь, запускали руки в накопленные за столетия ценности, чтобы положить их на алтарь борьбы «за счастье обездоленных», то есть себя. Речь идет о бездумном, бессовестном ограблении не только бывших классовых врагов – буржуев, но и хранилищ драгоценностей, произведений искусства, музеев и библиотек с собраниями библиографических раритетов. Как пишет искусствовед С. Валькинштейн, потери были колоссальными и невосполнимыми. Из коллекции Эрмитажа были проданы за границу картины «Христос и самаритянка», «Польский гетман» и «Девушка с метлой» Рембранта, «Аллегория вечности» и «Портрет Изабеллы Брант» Рубенса, «Мадонна Альба» Рафаэля, «Портрет фламандки» Ван Дейка, «Портрет жены художника» Сезанна, «Ночное кафе в Арле» Ван Гога, «Адам и Ева» Лукаса Кранаха и многое другое. При этом шедевры продавались за бесценок, в разы дешевле их рыночной стоимости. Не меньший ущерб был нанесен редким книгам. Уплыли за рубеж «Синайский кодекс» Библии, древнейшая греческая рукопись Нового Завета, средневековый Коран шаха Аббаса. Личная библиотека Николая II, включавшая более 1700 томов, пополнила библиотеку Конгресса США. Во второй половине 20-х годов большевики готовились продать все державные реликвии России: державу, скипетр, набор корон (включая легендарную Корону Российской Империи), коллекцию бриллиантовых подвесок и диадем. К счастью, эта сделка не была доведена до конца. С молотка пошли русские бриллианты, императорские ордена, золотые кубки и пасхальные яйца фирмы Фаберже. Эти яйца продавались по 450 долларов за штуку. Известный «друг Советского Союза» американский миллионер Арманд Хаммер в 20-х годах обменял банкетный сервиз Николая I (1825 г.) у директора одной питерской гостиницы на фаянсовыйстоловый набор. Как указывалось в официальном донесении, из страны с 1928 по 1933 гг. было отправлено за рубеж более 6 000 тонн картин, редких книг и ювелирных изделий. Советской власти деньги были нужны (помимо личных нужд) на индустриализацию страны и на поддержание мировой революции. Все это делалось тайно и стало достоянием гласности только в 90-х годах прошлого столетия. Например, личное распоряжение Ленина в декабре 1918 тяжелейшего года: «Т. Карахан! По-моему, надо дать 500 000 руб. товарищу Роту. Заделать архитщательно, переговорите заранее со Свердловым…». И уплывали по постановлениям Политбюро для товарищей по подрывной работе в буржуазных странах народные бриллианты, жемчуг, золото, платина. В 1923 г. Политбюро ЦК ВКП(б) поручило одному из доверенных лиц провести переговоры с японцами на предмет продажи им за один миллиард долларов острова Сахалин с условием, что девять десятых суммы будут вручены наличными. Однако японцы посчитали цену слишком высокой, и сделка не состоялась. Зато сейчас коммунисты кричат, чтобы никаких соглашений с Японией по Курилам не было! До 1991 года по нелегальным каналам отправлялись миллионы долларов на подпитку зарубежных компартий, чтобы продолжали рассказывать своим народам сказки о славном житье-бытье в Советском Союзе (А. Сурков. Кумранские рукописи // Российская газета, 1990).

 

Ложь как способ существования советской власти

С первых дней Советской власти вся деятельность большевиков и образовавшегося нового класса плутократов была опутана ложью. Врали на каждом шагу. Начиная с мифа о «знаменитом летчике» Валерии Чкалове, который на самом деле был знаменит только пьянством и разгильдяйством, неустойчивостью нервной системы, был демобилизован из РККА со скандалом в 1929 году, однако снова был восстановлен в авиации, потому что стал сотрудником ОГПУ. Его личное дело было засекречено. Но, поскольку в 1938 г. он уже оказался комбригом (генерал-майором НКВД), остается только догадываться, какими путями он добыл себе это звание.

Врали о перипетиях начального периода Великой Отечественной войны – или замалчивали факты. По новым данным, в 1941 г. в немецком плену оказались почти все солдаты 1920 – 1928 годов рождения и кадровые офицеры. Все они были представлены народу как трусы и предатели. Политику государства в отношении военнопленных на долгие годы определил приказ Ставки Верхов-ного Главнокомандования № 27 от 16 августа 1941 г. По этому ужасному приказу семьи командиров и политработников, попавших в плен, подлежали аресту как семьи лиц, нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишались государственного пособия и помощи. Всех командиров, заподозренных в трусости, надлежало карать на месте вплоть до расстрела. Сдача в плен рассматривалась в документе как нарушение присяги и измена Родине, чего не было и нет ни в одной демократической стране. Более того, эту норму уголовного права установила Ставка, на что у нее не было юридических полномочий. Приказ имел еще и ту цель, чтобы свалить на офицеров и красноармейцев вину за катастрофические неудачи и потери. Сталин уже использовал такой прием в самом начале войны, обвинив в военных неудачах руководство Западного фронта во главе с генералом армии Павловым, за чем последовал расстрел невинных военачальников. Между тем многие окруженцы были истинными героями. Бежавшие из плена воины (их число достигало 200 тысяч) составили костяк многих партизанских отрядов. Считают, что правительство СССР было осведомлено о бедственном положении советских военнопленных в созданных для них фашистами лагерях смерти. Но никаких реальных шагов для облегчения участи сыновей Родины оно не сделало и даже не воспользовалось предложением Международного комитета Красного Креста о помощи. Из 3 350 000 военнослужащих, попавших в плен в 1941 году, к 1 февраля 1942 г. оставалось в живых не более 1 миллиона. Возвратившиеся на родину после войны пленные прошли через фильтрационные пункты, тюрьмы, ГУЛАГ. Немалая часть из них оказалась в штрафных батальонах. Ни в одной стране мира к своим солдатам и офицерам, оказавшимся в немецком плену, не относились так, как в СССР.

А чего стоит миф о трудовом подвиге Алексея Стаханова?! Везде писалось, что он один вырубил за смену 106 тонн угля. Но нигде не упоминалось о том, что целая бригада шахтеров обеспечивала его рекорд. Все это нужно было для того, чтобы подхлестнуть производительность труда. Немедленно по всей стране прошло распоряжение: организовать стахановское движение. И началось вселенское очковтирательство. В одном из докладов А. Жданова говорилось о том, что 10 октября 1935 года в Ленинграде было всего 484 стахановца, а через пять дней их насчитывалось уже более 14 тысяч. В эти годы даже была введена специальная форма отчетности «о численности рабочих, вовлеченных в стахановское движение». Сведения надлежало подавать каждые десять дней. Трезвые специалисты (которых немедленно начинали шельмовать) предупреждали, что взвинчивание производительности труда за счет мускульной силы, энтузиазма может дать только кратковременный и обманчивый эффект, что рекордомания влечет за собой травматизм, снижение качества продукции, что фальшью своей она пагубно влияет на нравственность, ибо рядовые рабочие не могли не видеть, как делаются нужные для «большого скачка» рекорды: за счет создания рекордсменам особых условий, выделения лучших станков и прочего технического «спецобслуживания». Стахановцы зарабатывали в месяц от 500 до 1 000 рублей, в то время как средняя заработная плата заводского рабочего составляла 150 – 200 рублей.

Врали советская пресса и пропаганда о голоде партийных и государственных руководителей в период блокады Ленинграда во время войны наравне с умирающим от голода населением города. С наступлением гласности появились сообщения о том, что самолетами доставляли в осажденный Ленинград копченую колбасу, сгущенку, шоколад и многое другое. В городских судах слушались дела о хищениях деликатесных продуктов со складов. В журнале опубликован снимок, изображающий мастера Ленинградской кондитерской фабрики в декабре 1941 года, проверяющего качество выпечки «ромовых баб». В городе действовал черный рынок, где золото, картины и прочие ценности можно было обменять на хлеб, сгущенку. Спрашивается, из каких запасов черпался этот провиант и кому доставались упомянутые ценности? В воспоминаниях А.И. Микояна написано, что Жданов и Сталин приказали завернуть эшелон с хлебом, направленный в Ленинград в начале войны. Адмирал Н.Г. Кузнецов сообщил, что Сталин в августе 1941 г. готовил сдачу Ленинграда немцам и приказал заминировать корабли. В то же время за разговоры о голоде в Ленинграде преследовали, как за антисоветскую агитацию и осуждали по статье 58, пункту 10.

Бессовестно искажались сведения о Кронштадтском мятеже в 1921 году. В Истории ВКП(б) написано: «Во главе мятежа стали белогвардейцы, связанные с эсерами, меньшевиками, и представители иностранных государств. Они выдвинули лозунг: “Советы без коммунистов”. Контрреволюция пыталась использовать недовольство мелкобуржуазных масс для того, чтобы под якобы советским лозунгом свергнуть Советскую власть. Два обстоятельства облегчили возникновение Кронштадтского мятежа: ухудшение состава матросов на военных судах и слабость большевистской организации в Кронштадте. Старые матросы, которые участвовали в Октябрьской революции, почти поголовно ушли на фронт и геройски сражались в рядах Красной Армии. Во флот пришли новые пополнения, не закаленные в революции. Эти пополнения представляли собой еще совершенно сырую крестьянскую массу, отражавшую недовольство крестьянства продразверсткой. Мятежники забрали первоклассную крепость, флот, огромное количество вооружения и снарядов. Мятеж был быстро подавлен советскими войсками».

По утверждению официальной пропаганды, на мятеж первоклассную крепость с гарнизоном и личный состав кораблей (всего 26 887 человек, из которых 1 455 командиры всех рангов) подбили меньшевики и эсеры. Ни слова о том, что этому восстанию предшествовали волнения в Петрограде, а Кронштадт просто поддержал выступления рабочих в городе. Маловероятно наличие молодого пополнения в составе кораблей, поскольку плановый призыв на военную службу еще не был налажен. Скорее всего, на это выступление рабочих и матросов крепости подвигли другие обстоятельства. Известно, что к началу 1921 голод распространился на многие города и деревни. В Петрограде встал транспорт. 3 января 1921 г. Петргубком вводит новые, сокращенные нормы выдачи хлеба, в частности на домохозяйку при наличии не менее трех детей выдавался один фунт (400 г) хлеба. 20 января – очередное сокращение хлебной нормы. В феврале прекращается подача электроэнергии. Ужас перед надвигающейся голодной и холодной смертью вызвал массовые забастовки на заводах и фабриках Петрограда. 24 февраля против рабочих брошены части красных курсантов (как наиболее надежные), введен комендантский час. 25 февраля ВЧК производит массовые аресты в городе. 26 февраля на пленуме Петроградского Совета представитель Кронштадта выступил в защиту бастующих рабочих. 1 марта прошел городской митинг на Якорной площади в Кронштадте с участием коммунистов в присутствии М.И. Калинина и Н.Н. Кузьмина (комиссара Балтийского флота), но под лозунгом «За Советы без коммунистов». Митинг принял резолюцию с требованием к Ленину упразднить институт комиссаров, ввести свободную торговлю и тайные выборы в Советы, созвать беспартийную конференцию для определения новой хозяйственной политики. Перед этим прошли собрания экипажей кораблей с аналогичными требованиями.

Команды кораблей и гарнизон крепости с конца 1920 г. были на голодном пайке, не получали обмундирования, обуви, одеял и постельного белья. Но в наибольшей степени моряков, действительно, волновало положение близких, оставленных дома. А продразверстка продолжалась! Личный состав был доведен до отчаяния. 2 марта состоялось «делегатское собрание», куда моряки и рабочие крепости направили более 300 своих представителей. Собрание приняло решение о восстании и избрало Временный революционный комитет во главе со старшим писарем линкора «Петропавловск» С.М. Петриченко. Делегатское собрание арестовало 327 коммунистов из 1 116 членов партии. Коммунисты особого отдела, ревтрибунала и политотдела числом до 150 человек при полном вооружении, с пулеметами той же ночью беспрепятственно вышли из крепости в направлении Ораниенбаума. Никто из арестованных не пострадал.

Тем временем в Петрограде и на берегах Финского залива шла лихорадочная работа по организации блокады бунтующей крепости. Во многих воинских частях и флотских экипажах происходило брожение. В Петрограде были взяты в заложники члены семей офицеров и матросов, служивших в Кронштадте. Начался массированный обстрел города-крепости из орудий, хотя из Кронштадта ни один снаряд не был выпущен по Петрограду. Наступление, начатое на Кронштадт 8 марта по приказу Троцкого, провалилось. Рано утром 17 марта начался новый штурм крепости, отряды красногвардейцев числом около 70 тысяч ворвались в город. К вечеру восставшие стали сдаваться в плен. Примерно 8 тысяч восставших организованно ушли по льду Финского залива в Финляндию. Из остававшихся более двух тысяч человек были расстреляны, более шести тысяч были отправлены в лагеря на Север.

Вот так и прожили все 70 лет во лжи и в дерьме при руководящей роли мудрой Коммунистической партии! Приписки, махинации, очковтирательство стали нормой не только государственной, но и партийной жизни. Особенно это было заметно в союзных республиках, где секретари партийных комитетов разных уровней жили широко и привольно, наплевав на нужды простого народа. Вот что писали умные люди о марксизме и «реальном социализме», когда появилась возможность выступать в печатных изданиях.

 

Говорит мыслящая интеллигенция

В. Коротич. «В течение десятилетий многие сессии Верховного Совета СССР превращались в потоки патетических клятв, пылких призывов, депутатских объятий с заверениями в несокрушимости, а также победоносности избранных нами путей. Несокрушимое планирование, доведенный до абсурда экономический централизм были хозяйственной репликой нашей до предела зажатой и централизованной политической жизни. Идеология превращалась в один из символов порядка, едва ли не на правах армейского строевого устава».

В. Костиков. «Один из первых советских экономистов, член Президиума ВСНХ (Всероссийского Совета Народного Хозяйства) Ю. Ларин в докладе на съезде политпросветов в ноябре 1920 г. сетовал на то, что в 1919 – 1920 годах средняя выработка одного рабочего за год составляла 45 % того количества всяких предметов, какие являлись результатом его работы до революции. Резко упали заработки рабочих: в 1922 г. они достигали лишь 30 % средней зарплаты рабочего в 1913 г. Появилось принуждение к труду. Если в дореволюционной России, как и во всех других странах, рабочие, часто за мизерную зарплату, тем не менее добровольно “продавали” свой труд на рынке труда, то в условиях военного коммунизма была выдвинута Троцким идея трудовых армий, высказанная в трудах Маркса и Энгельса. Трудовые армии были созданы на Украине, Урале, Северном Кавказе, под Петроградом, в Среднем Поволжье. Это вызвало глубокое недовольство рабочих, прокатилась волна забастовок. Партийные пропагандисты объясняли населению причину забастовок по простой и ставшей скоро привычной схеме: либо происками меньшевиков, эсеров и даже монархистов, либо несознательностью самих рабочих. На XI съезде РКП(б) весной 1922 г. Зиновьев заявил: “Рабочий класс в силу перипетий нашей революции деклассирован”. В результате гражданской войны, бегства от голода в деревню численность кадровых рабочих в России к 1920 году сократилась до 700 тысяч. Введенный НЭП покончил с иллюзиями военного коммунизма и спас российский рабочий класс. Сталинские фальсификаторы истории старательно внедряли в сознание масс, что НЭП нанес ущерб интересам пролетариата, хотя все было наоборот. Положение рабочих с откатом НЭПа и началом ускоренной индустриализации заметно ухудшается. Огромный приток крестьян, бегущих от насильственной коллективизации, резко обостряет жилищный кризис городов. Начинается новый круг жилищных «уплотнений». Разорение деревни, сокращение крестьянской запашки, свертывание мелкооптовой и розничной торговли приводит к деградации продовольственного снабжения.

Рабочие сознательно шли на жертвы и лишения. Цифры первого пятилетнего плана пьянили воображение. Энтузиазм захлестывал страну. Страна же, подогреваемая миражами успехов (тогда еще не осознавали лживость статистики), все дальше углублялась в лес ирреальностей и мифов. Нарисованный “простой советский человек” оказался настоящей находкой для созданной при Сталине административной системы. “Нарисованный человек” не требовал жилья, не возмущался, когда его именем (“по желанию трудящихся”) поднимали цены, запрещали пиво, закрывали рюмочные или выходной день объявляли рабочим. Он по первому требованию своих создателей гневно клеймил “врагов народа”. “Нарисованный человек” и после смерти Сталина продолжал служить идеологам и пропагандистам застоя.

К 1940-му году жилплощадь на одного горожанина составляла 4,5 кв. м. После войны на площади 6 – 10 кв. м ютилась семья из 3 – 5 человек. В Чехословакии, пережившей войну, норма жилплощади составляла 17 кв. м на человека, в США – 48 кв. м. После принятия антирабочего закона в 1940 г. российский пролетарий, мечтавший принести свободу трудящимся всего мира, сделался рабом трудовой книжки, рабом администрации. Рабочий мог уволиться с завода лишь с разрешения начальства, зато он мог попасть под суд за несколько опозданий или за прогул в течение одного дня. Этот варварский закон был отменен лишь в 1956 г. Никто в СССР не слышал о забастовках. Но в июне 1952 г. забастовка рабочих в Новочеркасске закончилась расстрелом мирной демонстрации, похуже, чем на Дворцовой площади в Петрограде в 1905 году. По нормам, действовавшим в СССР, женщина могла за смену поднимать до 7 тонн грузов, тогда как в Англии и Франции – не более 700 кг. Женщины у нас строили и ремонтировали дороги, ворочали шпалы, клали кирпичные стены, чего не увидишь ни в одной цивилизованной стране. В те годы 4 миллиона женщин уходили на работу в ночную смену, а еще столько же работали в условиях, не соответствующих никаким нормам охраны труда. По средней продолжительности жизни СССР занимал 32 место в мире.

Большевики изначально наделяли себя правом на особую мораль. Одной из ее особенностей являлась необыкновенная гибкость, тактическая пластичность. Если это было выгодно, они с поразительной легкостью отказывались от того, что еще вчера считали святым, и, наоборот, начинали поносить то, что восхваляли накануне. Это касается и событий, и явлений, и лиц. Вспомним декрет о земле. Как известно, идея знаменитого Декрета о земле была украдена большевиками у эсеров для того, чтобы прельстить крестьян. Но как только власть укрепилась и обросла штыками, попутчикикрестьяне стали не нужны. Декрет о земле был перечеркнут. Совершенно так же большевики поступили и с Учредительным собранием и со свободой печати. До революции они громче других требовали гласности. Но их отношение к свободной прессе тотчас же изменилось, едва они захватили власть. Уже через два дня после октябрьского переворота Ленин подписывает декрет, запретивший все свободные газеты России. Разгром оппозиции, подавление гласности и инакомыслия, вытеснение на обочину общественной жизни интеллигенции создавали в стране такую обстановку, что “выйти в люди” стало возможным лишь посредством вступления в партию и беспрекословного принятия морали новой власти. В партию хлынула бездна проходимцев. Соображения морали их мало занимали. И сами старые большевики подавали пример, начисто отрицая нравственность как буржуазный предрассудок. Партии для проведения политики тоталитарного насилия, в том числе и над здравым смыслом, требовались кадры определенного свойства: не думающие, не сомневающиеся, готовые выполнить любой приказ, исходя из известного постулата Троцкого – “партия в конечном счете всегда права”.

В период подготовки революции, когда ленинцы широко оперировали общедемократическими лозунгами, их мускулистая риторика увлекла многих интеллигентов и рабочих. Но проверить “правду большевизма” было практически невозможно, ибо правда была монополизирована ЦК ВКП(б). Для рядового человека практически было невозможно составить себе ясное мнение о том, что же собой представляет новая советская власть. Подавляющая часть жителей новой России ничего не знала о том, что уже при жизни Ленина страна стала превращаться в огромный концентрационный лагерь. Сознание того, что большевики не только овладели Россией, но и извратили мораль великого народа, стало приходить позднее, когда вслед за ленинскими великими починами приспели еще более грандиозные почины Иосифа Виссарионовича. Среди людей «большевистского профиля» более всего поражает вопиющая невосприимчивость к историческому опыту, к урокам собственной трагедии. Казалось бы, сегодня, когда уже ясно, по каким кругам ада большевики провели народ, настало время оглянуться и, оглянувшись, ужаснуться содеянному. Но ведь нет же! Не отречемся! – гремят речи на пленумах возрожденного большевистского ЦК КПРФ».

Гавриил Попов. «Весь опыт военного коммунизма и посленэповского антикрестьянского террора показал, что само по себе наличие у крестьянских семей земли еще не создает свободы. Если крестьянин не будет иметь права свободно торговать на свободном рынке по устанавливающимся там в ходе конкуренции ценам, то никакого “свободолюбивого российского крестьянства” не будет. Коррупция заложена в самой системе государственной собственности, когда кто-то получает абсолютное право распоряжаться чем-то очень соблазнительным, но ему не принадлежащим.

Российская демократия еще в XIX веке распознала, что стремление удержать в России другие народы и их земли превращало русский народ в жандарма других народов и в бесправного холопа своих, российских бюрократов. У русского народа, интеллигенцию которого буквально вырезали или выгнали из страны в двадцатые-тридцатые годы, не нашлось сил, чтобы понять, что за призывами Сталина к экономически мощной и независимой державе стоит стремление сохранить себя и аппарат своей партии в качестве вождей русского народа, обеспечить себе посты и привилегии, а народу оставить перспективу тяжелого труда и гибели в войнах.

Весь опыт казарменного социализма научил нас: человек сам должен получать все заработанное им и сам решать в том числе и проблемы своего лечения. А когда часть зарплаты ему не доплачивают, передают ее аппарату и поручают тому “заботиться”, то мы знаем, что аппарат, во-первых, в первую очередь использует общественные фонды для заботы о себе и, во-вторых, будет душить гражданина своей любовью к нему, навязывая ему свои идеи о направлениях медицины, о школах педагогики, о культуре и искусстве. Дошли же на пятом году перестройки “вожди” белорусского аппарата до того, чтобы даже валюту для жертв Чернобыля использовать для своего отдыха за границей.

Аппарат органов управления давно все понял. В итоге перестройки – массовый поход бюрократов на государственное богатство, беззастенчивые попытки перед своим уходом хапнуть его по максимуму. И хапнуть в наиболее гарантированных формах, например, в валюте. В итоге – торговля всем вплоть до танков и стратегического сырья. В итоге – половодье создаваемых с фантастической быстротой совместных предприятий с теплыми местечками для чиновников разных рангов, пока еще сидящих в креслах руководителей перестройки. В итоге – повышение цен на золото, которое в лучшем случае обогатило казну на несколько миллиардов рублей по линии той небольшой части золотого запаса, которая реализуется в торговле, но которое одновременно прибавило десятки миллиардов тем, кто это золото держит в своих кубышках. Надо уточнить концепцию социализма и всю лежащую в его основе идеологию с учетом реальностей ХХ века, начиная с ленинской теории о мелком производстве как постоянно рождающем капитализм, хотя такое производство тысячелетиями никакого капитализма не рождало – ни ежедневно, ни в массовом масштабе».

Академик С. Шаталин. «Крайне низкий уровень использования производственных ресурсов мы пытались компенсировать увеличением производства средств производства. Это было альфой и омегой нашего экономического развития. Громадные капитальные вложения, направленные в сельское хозяйство в 70 – 80-х годах, фактически скрылись в “черных дырах” нашей экономики. Они не дали сколько-нибудь ощутимого результата ни в увеличении сельскохозяйственной продукции, ни в развитии производственной и социальной инфраструктуры села. В течение длительного времени рост денежных доходов населения обгонял рост общего объема товаров и услуг. Произошла монополизация рынка труда. Монопольное положение труда как фактора производства, социальное ограничение на необходимость обеспечения полной занятости, отсутствие стимулов к экономии всех видов производственных ресурсов привело к тому, что оплата труда потеряла какую-либо связь с его реальными результатами. Началась подгонка заработной платы к социально-приемлемому уровню, квалифицированный труд зачастую оплачивали ниже труда малоквалифицированного, платили часто просто за присутствие на работе. Кругом процветала уравниловка. Скрытая безработица приобрела гигантские масштабы».

Е. Травина. «“Единственно верное” марксистское учение должно было воспитать нового человека без вмешательства слепых сил природы. “Воспитательный” процесс шел в школах, госучреждениях, тюрьмах, лагерях и первенцах индустрии. Сложнее было со “слепыми силами природы”. Они не хотели поддаваться воспитанию, несмотря на почти что магические заклинания народного академика Лысенко. От растений и животных требовалось совсем немного: воспитать в себе полезные свойства и передать их потомству. С первым, как и в мире людей, дело еще худобедно шло. Но передавать благоприобретенное потомкам ни картофель, ни крупный рогатый скот не хотели. Желаемое стали выдавать за действительное. Вместо новых сортов появились на свет диссертации о марксистском понимании наследственности, которая наперекор “буржуазным и расистским измышлениям” является не веществом, а свойством. А раз так, то не надо искать никаких генов. Поскольку научные споры были переведены руководством страны в область идеологии, то “вейсманистов-морганистов” выгоняли с работы, давали сроки за шпионаж и пособничество врагам Родины. Истребление ученых задержало развитие генетики в СССР на десятилетия».

Академик ВАСХНИЛ В.А. Тихонов. «Мы очень долго следовали иллюзорной, несбыточной модели, в основе которой лежали чуть-чуть осовремененные и припудренные идеи наивноутопического социализма, каким он представлялся в XIX столетии и даже раньше. Нас убеждали, что выдуманное и есть то общество, в котором мы живем. Наши представления, по сути, были замешаны на глобальном систематическом вранье. Идет все более ощутимое ухудшение материальных условий жизни. Ныне крестьянин на земле практически не действует, лишен этого права. Он не владеет землей, а только пользуется ею. Пользоваться и владеть – вещи разные. Наши колхозы и совхозы имеют акт на бессрочное пользование землей. Но земля им дана только на те цели, которые определяет государство, владеющее землей. А владение включает три момента: распределение, управление, использование. То есть именно государство распоряжается землей, может передать ее от одного другому, приказывает, какой должна быть структура земледелия, какими – объемы производства, по какой цене, куда и какой продукт сдавать или продавать. При этом заработок крестьянина не зависит от того, как используется им земля, а от того, какой уровень оплаты установило ему государство, какую систему оплаты труда ввело. В нищих колхозах-должниках люди зачастую получали больше, чем работящие соседи.

Интеллигенция – не «прослойка», как нам внушают штатные пропагандисты. Ныне само производство, хозяйственная деятельность становятся все боле сложными, требуют серьезных познаний в самых разных областях, то есть само развитие интеллекта есть необходимость. Это реальная социальная сила, которая имеет объективную тенденцию увеличиваться. Она возникает и среди рабочих, и среди крестьян, которые стремятся вести хозяйственную деятельность на уровне современности. Именно интеллигенция обладает идеей, убеждением, словом, и она может оказаться огромной взрывной силой в революционной ситуации. То, что интеллигенция – прослойка, это пошлость, утвердившаяся в то время, когда наши правители боялись интеллигенции, когда господствовала тенденция уравнять всех во всем, и светлые головы тех, кто был выше среднего уровня, под выравнивающей косилкой оказывались где-то в сточной канаве. И в сельской местности методично шло нравственное разложение людей. Мы имеем дело с нравственно развращенным поколением».

Р. Рывкина. «В начале 20-х годов прошлого столетия наше общество представляло собой пестрый социальный мир: пролетарский авангард, мелкие ремесленники и торговцы, буржуазные спецы, крестьяне-единоличники. В этом мире соседствовали и взаимодействовали разные культуры, каждая – со своими идеалами, ценностями, целями, нормами поведения. В их основе были разные способы хозяйствования: капитализм государственный и частный, хозяйство мелкотоварное, кооперативное, социалистическое. Партийные дискуссии тех лет шли вокруг того, как увязать эти формы между собой, как лучше использовать их для дела строительства социализма. Однако с конца 20-х годов четыре из пяти укладов “пошли под нож”. Формировавшаяся административная система вытесняла все формы хозяйствования, усиливая одну – государственную, якобы самую прогрессивную и потому единственно нужную для процветания экономики. Провозглашенная базисом общества, эта форма воплотила в себе идею-фикс административной системы – стремление к однородности общества. С нею на знамени проводилась насильственная коллективизация. Ее именем была ликвидирована кооперация, признаны ненужными надомные работы, всякая индивидуальная трудовая деятельность, изживались черты, отличавшие послевоенные колхозы от совхозов. “Ученые” приветствовали неуклонный рост численности рабочего класса. Это считалось чуть ли не главным показателем прогрессивного развития страны. Оборотная сторона процесса – вытеснение при этом прочих социальных групп – игнорировалась. “Выстругиваемая” социальная структура облекалась в пышные идеологические одежды. Шили их из положений, лозунгов и принципов, которые в разные времена высказывались классиками марксизма-ленинизма и никогда не проходили “проверку практикой”.

Искажая марксизм, Сталин идеологически обосновывал свою политику. Он взял на вооружение лозунг социального равенства, любимый утопистами и коммунистами всех времен и народов. Утопичность самого лозунга он усилил ключевыми словами, повторявшимися политической и научной литературой 30 – 70-х годов: “сближение”, “преодоление (ликвидация) различий”, “выравнивание”, “становление социальной однородности”. Смысл этих штампов никакого отношения к марксизму уже не имеет. Речь идет о прямой однородности “личного состава” разных групп, составляющих население страны. В середине 30-х годов Сталин заявил, что фундамент социализма построен, что возникла и утвердилась новая социальная структура нового общества: два класса – социалистические рабочие и колхозное крестьянство – и одна прослойка – советская интеллигенция. Эта формула создавалась не в поисках истины, ее назначением было впечатляющим образом нового общества замаскировать реальную социальную структуру – структуру административной системы.

У нас сейчас практически нет политической науки. Мы сделали огромный шаг назад по сравнению с дореволюционным состоянием социологии и её состоянием в первое десятилетие после революции. Всю русскую классическую социологию уничтожили. Похоже, что хозяином, владельцем средств производства в нашей стране не является никто. Но решения принимаются, заводы строятся, фонды распределяются. Кем? Теми, кто правит страной в целом – политическими группами власти. Правящий аппарат “обессубъектил” экономику. Но всё-таки с кого-то надо спросить, найти виноватого. И такого врага нашли – бюрократа. И пошла полная беспредельность: в школе – бюрократизм, на производстве – бюрократизм, в культуре, в сфере услуг и т.д. На самом же деле нам очень нужны хорошие бюрократы, чтобы был порядок в бумагах, в связях. Иначе любая инициатива и самостоятельность утонут во всеобщей путанице. А почему у нас так много бюрократов, да еще плохих? Есть закон: чем больше концентрация власти, тем больше обслуживающий ее аппарат. Чрезмерная бюрократизация – оборотная сторона монополизма. Искать одну во всем виноватую группу – сродни шпиономании сталинской эпохи. Сталин делал это сознательно. На самом деле никакой отдельной группы-виновника нет. Есть сложившаяся цепочка групп и отношений между ними. И эти отношения долгие годы были таковы, что “верхи” не слышали “низов”, а “низы” исполняли распоряжения “верхов” формально или просто игнорировали их, реализуя на своих местах групповые интересы».

В. Буров. «Когда в 60 – 80-х годах прошлого века с трибуны съездов советских коммунистов руководитель Монголии Ю. Цеденбал на хорошем русском языке начинал свою речь, зал неизменно взрывался аплодисментами, как бы говоря: “Верной дорогой идете, монгольские товарищи!” Однако время показало, что дорога вела не туда. В течение многих десятилетий Монголия была своеобразным полигоном для испытания модели так называемого некапиталистического пути развития – одного из теоретических постулатов, созданных в период культа личности Сталина. Не без нашей подсказки и при нашем непосредственном участии был взят курс на немедленную индустриализацию и поголовное кооперирование. В результате в стране возникли серьезные проблемы. Строительство в короткий срок значительного количества промышленных предприятий резко увеличило потребность в современном рабочем классе, формирование которого осложнялось вековыми традициями кочевого населения, – некому было работать в технически сложных производствах. Создание социалистических сельскохозяйственных объединений вообще не отвечало социальным, природным особенностям Монголии. Монгольских крестьян насильно загоняли в кооперативы, что привело к спаду сельскохозяйственного производства. Многие из них бежали в города, где резко выросла численность населения. Многие жители Улан-Батора до сих пор живут в юртах и лишены элементарных удобств. Вместе с тем большие средства тратились на престижные объекты: административные здания, музей В.И. Ленина и т.д. Сталин, а затем Хрущев, Брежнев и их советники в течение многих лет прямо вмешивались во внутренние дела суверенного государства. Работники советского НКВД принимали непосредственное участие в репрессиях против монгольских граждан. Причем “выбивали” как всегда в основном цвет нации – людей хоть с каким-нибудь образованием».

А вот выдержки из письма Л.И. Брежневу в 1973 г. доктора физико-математических наук, профессора, члена-корреспондента Армянской Академии Наук Юрия Федоровича Орлова (это письмо послужило поводом для суда и отправки автора в тюрьму с последующей высылкой из страны). «Исторические факты таковы, что новая научная и промышленная революция началась и интенсивно продолжается на Западе и что наша государственная философия долго боролась против всех основных направлений современной мысли: теории относительности, квантовой теории, генетики, кибернетики. Теперь эти провалы предпочитают не вспоминать. Однако научная революция далеко еще не закончилась. Наша идеология рассматривает “научное марксистское мировоззрение” как не подлежащее пересмотру. Попытки объективного анализа в этих областях рассматриваются как посягательство на государство. Наша идеология называет себя “научной”, что опасно для любой идеологии, так как научные истины способны претерпевать коренные изменения. Это вредно и для науки, которую идеология стремится законсервировать. Мы должны признать, что существуют и другие, параллельные, пути развития, обладающие своими достоинствами. Так, например, западный опыт показал, что проблема “абсолютного обнищания масс” эффективно решается и в рамках современного капитализма – методами науки и технологии и с участием дополнительных факторов.

Самой крупной ошибкой марксистской теории общественного развития является то, что в теорию не вошли врожденные духовные потребности и качества человека. По существу марксизм отрицает их наличие в природе человека. Однако это предположение не является доказанным научно. Прежде всего человеческие мораль и совесть существуют и являются одной из возможных и вечных движущих сил истории. Не кажется ли Вам, что практикующийся у нас подход к человеку и его месту в обществе примитивен и не соответствует объективно существующим человеческим качествам и потребностям? Я вынужден заметить, что в нашей стране социализм принимал на практике черты даже не “феодализма без частной собственности”, а – при Сталине – рабовладельчества без частной собственности. В самом деле, чем являлись миллионы лагерников или шарашные ученые, если не государственными рабами? Чем отличается беспаспортный колхозник от общинника – в смысле своих прав? Что такое наша теперешняя система прописок, если не феодальное ограничение свободного передвижения по территории страны?»

Н.А. Бердяев. «Большевистская партия, которую в течение ряда лет создавал Ленин, должна была дать образец грядущей организации всей России, и Россия действительно была организована по этому образцу. Вся Россия, весь русский народ оказались подчиненными не только диктатуре коммунистической партии, ее центральному органу, но и доктрине коммунистического диктатора в своей мысли и своей совести. Ленин отрицал свободу внутри партии, и это отрицание свободы было перенесено на всю Россию. <…> Большевики создали военно-полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство, но под знаменем новой веры – тоталитарного марксизма, охватывавшего не только политику и экономику, но и мысль, сознание, все творчество культуры.

Ленин – антигуманист и антидемократ. Ленинизм есть вождизм нового типа, он выдвигает вождя масс, наделенного диктаторской властью. Этому будут подражать Муссолини и Гитлер. Сталинизм уже очень походит на фашизм. Ленин не верил в человека, не верил в дух и свободу духа, но бесконечно верил в общественную муштровку человека, верил, что принудительная общественная организация может создать какого угодно нового, совершенно социального человека, не нуждающегося более в насилии. Но он не предвидел, что классовое угнетение может принять совершенно новые формы, не похожие на капиталистические. Диктатура пролетариата, усиливая государственную власть, развивает колоссальную бюрократию, охватывающую как паутина всю страну и всё себе подчиняющую. Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные массы. Советская Россия есть страна государственного капитализма. Переходный период может затягиваться до бесконечности. Те, которые в нем властвуют, войдут во вкус властвования и не захотят изменений, которые неизбежны для окончательного осуществления коммунизма. Воля к власти станет самодовлеющей, и за власть станут бороться как за цель, а не как за средство. Революция сделала в России возможной <…> диктатуру идеи, так как диктатуры класса вообще быть не может.

Неслыханная тирания, которую представляет советский строй, подлежит нравственному суду, сколько бы ее не объясняли. Русское коммунистическое государство есть единственный в мире тип тоталитарного государства, основанного на диктатуре миросозерцания, на ортодоксальной доктрине, обязательной для всего народа. Сталин – государственник восточного, азиатского типа. Сталинизм незаметно перерождается в своеобразный русский фашизм. Ему присущи все особенности фашизма: тоталитарное государство, государственный капитализм, национализм, вождизм и, как базис, – милитаризованная молодежь».

А. Киреев. «Оторванность страны от реального масштаба стоимости, который в соответствии с азами марксизма формируется на интернациональной основе, делает большинство данных, приводимых Госкомстатом, не более чем упражнениями с цифрами, почти что ни о чем не говорящими. Советская статистика, как и многие другие науки, давно стала выполнять социальный заказ, который сводится к подтверждению укрепления международных позиций социализма.

Что касается общественной производительности труда, то, как показывают альтернативные оценки, мы до сих пор отстаем от США в 3,4 раза. И если в промышленности наша производительность труда составляет 45,5 % от американского уровня, то в сельском хозяйстве – всего 10,4 %. Что же касается ВВП на душу населения, который является более точным показателем уровня экономического развития страны, то мы находимся лишь на тридцатом месте в мире, пропустив вперед себя практически все основные развитые капиталистические страны, а также такие развивающиеся государства, как Кувейт, Гонконг, Сингапур, Оман, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн, Тринидад и Тобаго. Главное здесь – отставание в темпах научно-технического прогресса, эффективности использования основных фондов, сырья, энергии, других ключевых для производства факторов. Тем не менее, СССР оказывает развивающимся странам, включая социалистические, ежегодную помощь в размере 1,4 % от внутреннего национального продукта (12 миллиардов рублей в 1988 году), тогда как США, имеющие в два с лишним раза больший ВНП, чем наш, ограничиваются 0,2 %. Внешний долг нашей страны составляет 34 миллиарда рублей2.

Р. Симонян. «Недостаточно сказать: “Больше социализма!”, надо разобраться, а что мы понимаем под социализмом. Имея в виду не его лозунги, а его реалии. Общественной собственности как таковой у нас нет. Она стала ничьей, стала ведомственной, но не нашей с вами. С отчуждением работника от собственности возрос разрыв между результатами труда и возможностями присвоения не только прибавочного, но и основного продукта самими трудящимися. К разряду мифов следует отнести и тезис об отсутствии эксплуатации человека человеком. Есть у нас эксплуатация! Хорошо работающих – плохо работающими, честно трудящихся – теми, кто живет на нетрудовые доходы, работающих на производстве – чиновниками административно-бюрократического аппарата, вообще работника – государством. Так что изменение отношений собственности не дало нам автоматических преимуществ в смысле желанного освобождения труда и ожидаемой заинтересованности в его результатах. Разве с экономической или нравственной точки зрения более оправдано, когда созданный трудящимися прибавочный продукт разбазаривается, расхищается, идет на обеспечение бюрократического аппарата или, наконец, используется для осуществления таких малооправданных проектов, как переброска рек?

А что в это время на Западе? Характер производственных отношений серьезно меняется. Равно как и понятие частной собственности. Она остается, но с развитием акционерных форм хозяйствования происходит ее социализация, быстро растет число собственников, собственность становится все более коллективной. Изменяются роль и место собственников в процессе производства, распределения и присвоения общественного продукта, сужаются возможности эксплуатации человека человеком. Конфликт между трудом и капиталом перестает быть антагонистическим. Многое делается для повышения квалификации трудящихся, совершенствования системы их заинтересованности в результатах труда. Практически нет компаний, где бы руководство не стремилось вовлечь рабочих и служащих в дела фирмы».

Тофик Шахвердиев. «Социализм был вначале придуман, вычерчен на бумаге, а уж потом стали сооружать его. Построили. Теперь перестраиваем. Мыла нет, мяса нет, зато есть митинги, гласность и кооперативы. Народ ропщет. Самый простой способ успокоить его – это перекрыть все нежелательные источники информации и растолковать людям, что у нас на самом деле все в порядке. Что наши руководители являют собой ум, честь и совесть нашей эпохи и что мы сами – самые передовые, передовее всех. Надо только добиться, чтобы не было с чем сравнивать, потому что вся наша беда от сравнения, как живут они и как мы. На самом деле капиталистам плевать, как там их народ живет, хорошо или плохо. И если они повышают жизненный уровень в своих странах, так с единственной и подлой целью дискредитировать социализм, чтобы мы смотрели и сравнивали, проявляя недовольство своим прогрессивным строем.

Строили коммунизм, а вышла коммуналка. Верх взяли не самые умные и благородные, а самые нахрапистые: издавали законы, правили суд, казнили-миловали, брали от каждого по способности и распределяли каждому по потребности, как они понимали. И как ни называй общество, хоть социалистическим, хоть капиталистическим, там, где нет справедливости, справедливым строй без конца прикидываться не может. О каком коммунизме может идти речь, если именно нацеленность на коммунизм и остервенелое движение к нему привело к “русскому чуду”, не объяснимому ни войной, ни саранчой, ни засухой, а исключительно бездарностью и упрямством руководства: самая богатая природой и пространством страна на наших глазах становится самой неприспособленной к жизни и человека и зверя.

Сталинизм – это безудержное упрощенчество. Мы жили в мире простейших и, по существу, бандитских установлений: богатые и бедные – поделить поровну! Крестьяне не желают продавать городу хлеб – отнять! Инакомыслие – запретить! Оппозиция – уничтожить! Низкая производительность – работать сверхурочно! За границей живут лучше – нечего ездить за границу!

Унылая бездарность беззакония. В право не верим, в закон не верим, в суд не верим, да и не знаем толком, что это такое. Мы пытались достичь идеалов социальной справедливости своим, радикальным путем, другие народы поступили иначе, и нельзя сказать, что они сильно прогадали. Мы нищие, а они богатые, и они нас боятся. На наших глазах разрастается взаимная ненависть в братской семье народов. Советский человек – человек без собственности, человек, которому государство ежемесячно выдает пособие, может дать, а может не дать. Других средств к существованию у него нет, и самое обидное для него узнать, что кому-то досталось больше. И именно здесь можно отыскать истоки межнациональных конфликтов: сказывается наше общее неблагополучие, неустроенность, необеспеченность. Ругаем административно-командную систему и не представляем, о ком идет речь. Ни у кого не повернется язык сказать, что каждый коммунист бюрократ, но кто возразит, что почти каждый бюрократ – коммунист. А народу вместо многократно обещанного коммунизма подсовывают нечто коммунальное, незрелое и недоразвитое. И убеждают, что это – оно самое, за что боролись.

Сталинизм есть органическая форма существования того строя, который мы соорудили. Сталинистам нравятся наши праздники своей государственностью, когда заранее указано, куда шагать и что кричать. Нравится двигаться строем и держать равнение на трибуну. Они любят наши субботники, которые давно уже не субботники, а Всесоюзные смотры успехов в деле имитации труда. Для сталинистов несвобода – условие существования. Чтобы спасти их как особый вид человека, надо снова развесить лозунги и портреты, чтобы с первого взгляда было ясно, кто у нас рулевой, кого славить и кто с кем един. Иначе могут возникнуть разночтения. Мы – свидетели и участники окончательного краха идей утопического социализма. Никогда больше человечество не вернется к этому заблуждению. Слишком долгим и негативным был урок, и слишком наглядны и превосходны успехи других народов, которые не пошли по нашему пути и всё же достигли такого уровня изобилия и социальной справедливости, что на их фоне мы вынуждены прекратить свое вранье и схватиться за голову».

К тому, что сказано выше, остается добавить, что после 70 лет победоносного строительства социализма в СССР (в 1988 году) ниже «черты бедности» проживали около 19 % населения, то есть порядка 53,7 миллиона человек. Если пользоваться критериями, принятыми в других странах, то за «чертой бедности» находились семьи со среднедушевым доходом ниже 100 рублей (по тем ценам). А это 28,3 % населения. И у самого «порога бедности» стояли еще 17,6 % семей с доходом от 100 до 125 рублей (Н. Римашевская. АиФ, 1990). В наши же дни типичный представитель класса плутократов, апологет марксизма-ленинизма в нашей стране и радетель за реабилитацию КПСС и Сталина, генеральный секретарь ЦК КПРФ Г.А. Зюганов на каждом углу кричит, что в России «происходит обнищание населения, – уже 21 миллион человек живет в бедности».

Так что же получила страна в итоге чудовищного 70-летнего коммунистического эксперимента? Вернемся к цитатам из Маркса и Энгельса.

«Все прежние революции сводились к замене господства одного определенного класса господством другого. Всякий раз это бывала та группа меньшинства, которая при данном состоянии экономического развития была способна и призвана господствовать, и именно поэтому – и только поэтому — при перевороте подвластное большинство либо принимало участие в перевороте в пользу этой группы, либо же спокойно примирялось с переворотом. После первого большого успеха победившее меньшинство, как правило, раскалывалось: одна часть его удовлетворялась достигнутым, другая желала идти дальше, выдвигала новые требования, соответствовавшие, по крайней мере отчасти, подлинным или воображаемым интересам широких народных масс. И в отдельных случаях эти более радикальные требования осуществлялись, но большей частью только на очень короткое время: более умеренная партия снова одерживала верх, и последние завоевания – целиком или отчасти – сводились на нет. <…> Во все сколько-нибудь продолжительные революционные периоды широкие народные массы легко давали себя увлечь пустыми, лживыми приманками рвущихся вперед групп меньшинства. Правда, это революционное настроение масс почти всегда и большей частью очень скоро сменялось утомлением или даже поворотом в противоположную сторону, как только рассеивались иллюзии и наступало разочарование. История показала, что состояние экономического развития европейского континента в то время еще не было настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.).

«Такова уж судьба всех революций, что то единение разных классов, которое до известной степени всегда является необходимой предпосылкой всякой революции, не может долго продолжаться. Едва лишь одержана победа над общим врагом, как победители уже расходятся между собой, образуя различные лагери, и обращают оружие друг против друга. Именно это быстрое и бурное развитие классового антагонизма в старых и сложных социальных организмах делает революцию таким могучим двигателем общественного и политического прогресса» (Ф. Энгельс. Революция и контрреволюция в Германии). Странно, в чем же здесь прогресс?

 

Первый сокол – Ленин, второй сокол – Сталин

(из народной песни)

Как видим, динамика и трансформация социалистической революции в России в значительной мере была предсказана основоположниками учения, и Ленину эти выкладки были знакомы. Однако его одержимость идеей, убежденность в «научности» и правоте марксизма, потрясающая самоуверенность не позволили ему правильно оценить ход событий. Более того, он не смог предвидеть образование нового класса господ – плутократии, который прекрасно существовал и в отсутствие частной собственности. Сам по себе Ленин представлял собой сложную, неоднозначную личность. Он безусловно был способным человеком, обладал прекрасной памятью, владел иностранными языками, с отличием окончил гимназию, но системных знаний, судя по всему, не получил. Поступив на первый курс Императорского Казанского университета (несмотря на то, что был братом только что казненного государственного преступника Александра Ульянова), Владимир Ульянов вскоре был из университета отчислен «по собственному желанию» и за участие в студенческих беспорядках. В характеристике, выданной ему в ректорате, было написано: «Во время кратковременного пребывания в университете <…> обратил на себя внимание своей скрытностью, невнимательностью и даже невежливостью». По административной линии он был сослан в деревню Кокушкино – в имение, принадлежавшее его деду А. Бланку. Там он продолжал образование самостоятельно и затем сдал экзамены за университет экстерном уже в Петербурге. В то время умы студенческой молодежи и части русской интеллигенции были заняты идеями новоявленных ниспровергателей режима Сергея Нечаева и Петра Ткачева.

Вольнослушатель Петербургского университета, учитель приходского училища, фанатик Нечаев вместе с другом Ткачевым зимой 1868 – 1869 годов попытался возглавить студенческое движение. Нечаев истово верил в неизбежность пугачевщины весной 1870 г. В реальной русской жизни не существовало признаков возможности скорого народного восстания, но нечаевцам действительность была неинтересна, в их воображении для пожара все было готово, не хватало поджигателей. В начале 1869 г., спасаясь от ареста, Нечаев бежал за границу. Затем, вернувшись, пытался создать тайную организацию под названием «Народная расправа», которая призывала бороться с режимом с помощью террора. Соединившись с анархистом М.А. Бакуниным, совместно с ним он написал «Катехизис революционера», ходивший в списках по рукам. «Катехизис» разрешал борцам за свободу и справедливость против тирании и насилия отказ от морали и нравственности, оправдывал любую ложь, клевету, шантаж, подлость, шпионаж и всякое злодеяние во имя благой цели. Однако, несмотря на чудовищные энергию и упорство в проталкивании своих идей, увлечь за собою студентов Нечаеву не удалось. Им же впервые было организовано почти ритуальное убийство невинного человека, чтобы его кровью повязать своих сподвижников. Друг Нечаева Петр Ткачев в большей степени был теоретиком движения, но тоже ставил на первое место террор. В его «учении» говорилось, что после победы заговорщиков и торжества социализма громадная масса людей – все население старше 25 лет – будет непригодна к новой жизни по причине нравственных и религиозных пережитков в сознании, и ее будет желательно ликвидировать. А дабы молодое поколение получило возможность продемонстрировать свою приверженность «новому разумному порядку общежития», детям предоставлялось предпочтительное право ликвидировать своих родителей. В том числе благодаря этим идеям в России начался расцвет политического террора. Несомненно, идеями нечаевщины питался народоволец Александр Ульянов, и с ними формировался характер будущего вождя революции Владимира Ульянова.

Считают, что экстернат не дал Ленину системных знаний и глубокого предметного понимания сути вещей, поскольку он во всем стремился к упрощению, легковесно толковал теорию и достаточно примитивно воспринимал жизненные реалии. К такому выводу приходят на том основании, что посредственный юрист Ульянов, будучи помощником присяжного поверенного в Самаре, на избранном профессиональном поприще потерпел поражение: не выиграл ни одного дела, юриспруденцию оставил и больше нигде не служил, вместо адвокатуры он стал «профессиональным революционером» и жил на средства созданной им партии (в том числе и на деньги, добытые бандитским путем, т.е. при экспроприации богатых людей и банков). Ленин обладал прагматическим интеллектом, огромной целеустремленностью, но великим мыслителем он, однако, не был: ни один его эпохальный прогноз не оправдался.

У Ленина никогда не было настоящих друзей, с временными сподвижниками он, как правило, по собственной воле расставался, иногда даже со скандалом. Никто не знал его по-настоящему, даже Крупская. Похоже, что любил он в своей жизни только двух человек: свою мать и Инессу Арманд. Ни милосердие, ни сострадание не имели для него практической целесообразности. Люди, близко соприкасавшиеся с Лениным, отмечали наличие у него черт определенной психической ненормальности: время от времени он приходил в состояние невменяемости. Например, Крупская поведала друзьям о случае, когда Ильич после известия о разгоне Учредительного собрания в 1918 году несколько часов кряду хохотал, не переставая. О подобном же случае хохота упоминал Н. Бухарин, когда Ленину доложили о подавлении выступления левых эсеров. О психических срывах вождя говорил и его лечащий врач А. Богданов. Многие отмечали немотивированную грубость, несдержанность Ленина как в разговорах с оппонентами, так и в полемических статьях. Близко знавший Ленина Н. Валентинов в своей книге «Встречи с Лениным» пишет: «Его разговоры, речи во время прогулок о Бунде, Акимове, Аксельроде, Мартове, борьбе на съезде, где он, по его словам, “бешено хлопал дверями”, были злой, ругательской, не стесняющейся в выражениях полемикой. Он “бешено всех ненавидит”, “хочет им дать в морду”, “налепить бубновый туз”, оскорбить, оплевать, затоптать». Жестокость Ленина как политика порою принимала патологический характер. Сразу после октябрьского переворота, в условиях общей безработицы, он в одном месте предлагает «посадить в тюрьму полдюжины рабочих, отлынивающих от работы», в другом – «расстрелять на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве». 11 августа 1918 г. он направляет пензенским коммунистам телеграмму, в которой требует «дать образец по выколачиванию хлеба у крестьян, найти людей потверже и выполнить план; повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не менее 100 богатых крестьян, отнять у них весь хлеб, назначить заложников, – сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел и трепетал». В тот же период он телеграфирует в Нижний Новгород: «Составить тройку диктаторов, навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления!». Вождь не терпел никаких противоречий и был убежден в своей непогрешимости. Бывший французский посол в России Морис Палеолог заметил, что Ленин часто пользовался присказкой: «Тем хуже для событий, если они не сходятся с нашими прогнозами».

Ленин не знал России. Проживая с 1900 г. в эмиграции, за исключением короткого периода в 1905 году, он не видел и не чувствовал, насколько серьезно и качественно изменилась страна за время столыпинской модернизации. После октябрьского переворота Ульянов будет с упоением и яростью уничтожать русскую судебную систему, укоренившуюся в пореформенный период, законодательство, земские органы самоуправления, банки и кооперативы, промышленность и профсоюзы, институты частной собственности и свободной торговли, свободную печать, армию и ее офицерский корпус, общественные организации, среднюю и высшую школы, церковь, Россию как цивилизацию в целом и ее лучших представителей на индивидуальном уровне. Ненависть станет неотъемлемым спутником всей его политической деятельности на посту председателя Совета Народных Комиссаров (К. Александров. Богоненавистник // СанктПетербургские ведомости, 2010, № 67).

То, что социалистическая революция готовилась и совершалась в том числе и на немецкие деньги, не подлежит сомнению, так как в архивах западных держав обнаружены документы, неопровержимо подтверждающие это обстоятельство. В частности за рубежом опубликован меморандум немецкого предпринимателя Александра Израэля Гельфанда (Парвуса) с «планом свержения самодержавия в России и расчленением ее на несколько государств», который Парвус передал в министерство иностранных дел Германии в марте 1915 года. Один из пунктов плана содержал предложение поддержать социал-демократическое движение в России и его вождей. Немцам план понравился, и вскоре на его реализацию был выделен первый миллион дойчмарок, а Гельфанд стал главным консультантом германского правительства по России. Ленин же, живший в то время в Швейцарии, въехал с женой в новую квартиру, а летом съездил в горы, сопровождаемый в том числе и Инессой Арманд, где снимал номер в отеле. Общая сумма немецких денег, отпущенных на революцию, засвидетельствованная в обнаруженных документах, составляет около 1 миллиарда марок.

Невероятные энергия, самоуверенность и целеустремленность Ленина, его безграничная вера в основные положения марксизма на фоне его патологической жестокости, беспредельной грубости при общении с оппонентами в сочетании с приступами бешенства и неестественного смеха позволяют предположить наличие у него паранойяльной формы психопатии. Но именно эти особенности психического статуса Ленина выделили его из сонма политических «умников», рассуждения которых не шли дальше благих пожеланий и болтовни о «счастье народа». Максим Горький высказался о нем в статье «Несвоевременные мысли» в своей газете «Новая жизнь» (которая была тотчас закрыта после этой публикации) следующим образом: «И Ленин, и Троцкий, и все другие, кто сопровождает их к гибели в трясине действительности, очевидно, убеждены вместе с Нечаевым, что “правом на бесчестие всего легче русского человека за собой увлечь можно”, и вот они хладнокровно бесчестят революцию, бесчестят рабочий класс, заставляя его устраивать кровавые бойни, понукая к погромам, к арестам ни в чем не повинных людей. <…> Сам Ленин, конечно, человек исключительной силы, человек талантливый, он обладает всеми свойствами “вождя”, а также и необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским, безжалостным отношением к жизни народных масс». От себя можно добавить, что Маркс вальяжно теоретизировал и разглагольствовал, умозрительно рисуя коммунистическую картину мира, а параноик Ленин был деятельным исполнителем его сверхценных идей.

Несмотря на наличие противников такого мнения, мы считаем, что и Сталин был патологической личностью. У него тоже прослеживаются черты паранойяльного психопата. Судите сами: паранойяльные психопаты – это люди с узкими и односторонними интересами, недоверчивые и подозрительные, с повышенным самомнением и эгоцентризмом, упорные в защите своих убеждений, угрюмые и злопамятные, часто грубые и бестактные, готовые в каждом человеке видеть недоброжелателя. Это люди действия, напора, бескомпромиссности, без чувства юмора, прямолинейные в суждениях, высокомерные и крайне самоуверенные, склонные к борьбе с мнимыми врагами. Содержание сверхценных идей может касаться переоценки своей личности, непризнание достоинств и заслуг которой приводит к столкновениям с окружающими. Примерно так и характеризовали Сталина современники.

С другой стороны, к Сталину в наибольшей степени подходит определение «гений зла». Можно также сказать, что Сталин бандит по призванию, садист и палач по натуре, «социально близкий» по происхождению и менталитету к люмпенпролетариату. И еще напрашивается вывод, что Сталин был значительно умнее и практичнее своего учителя Ленина: он быстро понял утопичность марксизма, но по достоинству оценил значение ленинских принципов устройства партии, нового государства и идеологии в реализации собственного стремления к власти и даже к мировому господству. Нужды же советского народа его меньше всего заботили. Не могут не вызывать восхищение сообразительность и ловкость этого человека, с которыми он обеспечил себе восхождение на олимп власти. Конечно, в этом ему очень помогла обстановка борьбы за власть в центральных органах партии, обострившаяся после смерти Ленина, а также команда верных сподвижников – Молотов, Каганович, Ворошилов. Борьба за власть разгорелась между Троцким и Зиновьевым с Каменевым. Сталин же пошел по пути осторожного переустройства аппарата центрального органа партии.

После выхода РКРП(б) из подполья руководящими ее органами по Уставу были, как писал сам Ленин в 1920 году, Центральный Комитет из 19 членов, избираемый съездом, а также Оргбюро и Политбюро из 5 членов каждое для ведения текущей работы в Москве. Последние избирались на пленарных заседаниях ЦК. Эти формирования имели секретариат для технической работы: обработки документации, подготовки справочных материалов и докладов для выступления ответственных работников. В 1917 – 1919 годах секретариат ЦК выполнял только технические функции, и со всеми его делами управлялась одна Стасова, к которой в 1918 году присоединился Я.М. Свердлов, номинально исполнявший роль руководителя этого отдела. После смерти Свердлова в марте 1919 г. техническими секретарями становятся Серебряков и Крестинский. В марте 1921 г. в секретариате вводится должность ответственного секретаря, которым назначается Молотов. В апреле 1922 г. на пленуме ЦК избираются уже три секретаря ЦК: генеральным секретарем Сталин, вторым секретарем Молотов и третьим секретарем Михайлов (которого вскоре заменил Куйбышев). С этого времени секретариат ЦК начинает самостоятельную жизнь, а у каждого члена секретариата появляются дополнительные «помощники». Функции секретариата ЦК в Уставе четко не прописаны. В Уставе сказано, что Политбюро создано для решения самых важных политических вопросов, а Оргбюро – для решения вопросов организационных. Подразумевалось, что Секретариат решает менее важные вопросы или подготавливает более важные для рассмотрения на Оргбюро или Политбюро. Одновременно в Уставе было записано, что «всякое решение Секретариата, если оно не опротестовано никем из членов Оргбюро, становится автоматически решением Оргбюро, а всякое решение Оргбюро, не опротестованное никем из членов Политбюро, становится решением Политбюро, то есть решением Центрального Комитета партии».

С 1926 года генеральный секретарь ЦК уже имел возможность командовать всем ЦК через секретариат, но до 1928 г. Сталин старался эту свою власть не обнаруживать, поскольку в Политбюро еще состояли лица, имевшие большой политический вес в стране. А с 1929 года Политбюро уже было в полном подчинении у Сталина. В 30-е годы и Политбюро и Секретариат превратились в простых исполнителей его приказов. Таким образом, у власти в государственных структурах был не тот, кто занимал крупнейший пост в иерархии, а тот, кто стоял ближе к Сталину: его личный секретарь (помощник) «весил» в аппарате больше, чем председатель Совета Министров или любой член Политбюро. Особое внимание Сталин и Молотов уделяли работе Оргбюро, имевшей для них решающее значение: Оргбюро подбирало и распределяло партийных работников, во-первых, для всех ведомств, а во-вторых, всех работников партаппарата – секретарей и главных работников губернских, областных и краевых партийных организаций. Эти-то выдвиженцы и обеспечивали нужное большинство Сталину на съездах. К сожалению, Троцкий, Зиновьев и Каменев, поглощенные вопросами «высшей политики» и междоусобной борьбой, не придавали серьезного значения организационным ухищрениям Сталина. Первый состав Оргбюро был сформирован в марте 1919 года после VIII съезда партии. В него вошли Сталин, Белобородов, Серебряков, Стасова, Крестинский. С назначением Сталина «генеральным секретарем» Оргбюро в его руках становится главным орудием для подбора своих людей на местах и захвата позиций в региональных партийных организациях (Борис Бажанов. Кремль, 20-е годы. Воспоминания бывшего секретаря Сталина // Огонек, 1989, №№ 38 – 41).

В узких кругах, кроме того, знали, что Сталин создал особый архив, в котором накапливал документы, улики, слухи, порочащие всех без исключения видных советских деятелей. Заботился Сталин в том числе и о личном окружении: сосредоточив в своих руках партийные пружины в армии, он немедленно перевел Ворошилова из СевероКавказского военного округа в Москву, обретя на месте верного ему военного руководителя. Так Сталин, пользуясь поддержкой преданных членов плутократии, стал единоличным диктатором.

И как же кстати для Сталина оказалось марксово учение об исторической роли пролетариата, о неизбежности гибели капитализма-империализма и о мировой пролетарской революции! А потрясающее учение Ленина о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой стране! А собственное потрясающее учение об обострении классовой борьбы в переходном периоде от капитализма к коммунизму! И главное – всегда изображать себя верным учеником Ленина, подчеркивать во всем ведущее значение ленинских идей и ленинских заветов, превратить марксизм-ленинизм в религию, сохранять мощи Ленина в мавзолее и наводнить страну изображениями себя и Ленина, попутно загоняя в гроб всех ленинских соратников и много понимающих «интеллигентов»! Воодушевить послушных советских людей и рабов из их числа идеей индустриализации (в сочетании с обязательной милитаризацией) всей страны, превращения ее в великую державу, способную стать ведущей силой в строю могильщиков капитализма! Вперед – к завоеванию мира! И фашизм уже не страшен, – с ним можно разговаривать на равных и даже дружить, очень крепко дружить, держа нож за пазухой и дожидаясь момента, когда можно будет ударить без промаха! Еще чуть-чуть, и все было бы готово для этого удара. Да Гитлер не дал замахнуться и едва не поставил всю страну нашу на колени. Говорите, Сталин обеспечил победу СССР над Германией?! Мы-то уверены, что эту победу обеспечили невероятная стойкость и послушание забитого народа, бескрайние просторы и несметные богатства нашей Родины. Ну, а честь и нажива от такой победы, конечно, достались возглавлявшему смертную борьбу народа новому классу, которому тоже надо было отстоять свои интересы. Народ же, по-прежнему бесправный, забитый и голодающий, после великой победы снова был превращен в быдло.

Надо сказать, что ближайшие сподвижники Сталина – Молотов, Каганович, Ворошилов – никакого образования (кроме нескольких классов начальной школы) не имели и, будучи профессиональными революционерами (по классификации Ленина), учились у революции и в ходе дальнейшей командно-управленческой деятельности. Тот же помощник Сталина Б. Бажанов пишет, что Молотов – человек среднего интеллекта, но чрезвычайно работоспособный и дисциплинированный, хороший организатор; Каганович – очень деятельный, умный, но малограмотный работник, прекрасный организатор; Ворошилов – чрезвычайно посредственная личность. Сталин сошелся с ним летом 1918 г. на военном поприще (оба входили в Военный совет Северо-Кавказского военного округа), под Царицыным. Сталин продвигал Ворошилова по военной линии, но ни на одном посту Ворошилов пользы армии и стране не принес. Всех троих сподвижников объединяла беспредельная преданность Сталину, до самоотречения. По этой же причине они разделяют со Сталиным всю ответственность за преступные деяния.

 

Прозрение – надолго ли

И опять встает вопрос: как эта марксистская камарилья смогла поднять на дыбы огромную страну и безнаказанно загнать ее в такую глубокую пропасть, загубив миллионы жизней?! Наверное, и мы не найдем исчерпывающего ответа на этот вопрос. Но некоторые аспекты проблемы не подлежат сомнению. Это прежде всего экономическая неразбериха в аграрной стране в переходном периоде от феодализма к капитализму, колоссальное невежество масс, отсталость бюрократии и бесталанность, беспечность отмирающего самодержавия, обнищание народа и бедствия, связанные с несправедливой войной. Но не меньшее значение имел и социальный зуд в рядах российской интеллигенции, вихрь свободомыслия и появление множества образованных людей, присваивавших себе функции миссионеров и призывавших непременно «к борьбе за народное счастье». Достоевский окрестил их «бесами», но к ним более подходит другое определение – «бесноватые», то есть «одержимые бесами». Эти незрелые умом «бесноватые», которых не смущали никакие препятствия и людские жертвы, и разожгли революционный пожар ради «победы демократии». Борис Докторов в эссе «Джордж Гэллап: Репортер Америки» (в сборнике «Восстание масс», 2005) написал: «Демократию родило отнюдь не ХХ столетие. Но век перемен поставил ее возможности, казавшиеся до Первой мировой войны совершенно безграничными, под страшный удар. Вхождение в политику широких малообразованных масс позволило авторитарным лидерам, таким как Муссолини, Гитлер, Ленин, Сталин и т.д., манипулировать сознанием людей и разрушать демократию самыми что ни на есть демократическими методами».

Один из авторов третьей Программы КПСС Александр Михайлович Алексеев, доктор экономических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР, бывший помощник заведующего секретариатом Совнаркома СССР и член коллегии Государственного научно-экономического совета СССР, в беседе с сотрудником журнала «Огонек» в 1989 году поделился своими воспоминаниями и сообщил следующее.

«В реальности построения основ коммунизма к 1980-му году мало кто сомневался. И для этого были самые серьезные основания. В нашем распоряжении находились статистические данные, казавшиеся вполне убедительными, которые красноречиво говорили о том, что при наших темпах роста мы в кратчайший срок догоним США по производству продукции на душу населения и создадим прочную материально-техническую базу коммунизма. Имея под рукой статистические данные и зная основные тенденции развития СССР и США, мы прибегли к экстраполированию, то есть повернули прошлое в будущее и определили перспективы на пять-пятнадцать лет вперед. Лично для меня прозрение наступило только через три года после XXII съезда. Я понял, что статистические данные, которыми мы пользовались, ничего общего не имеют с действительным положением дел. И тогда я твердо пришел к выводу, что Программа партии не будет реализована. В Советском Союзе наконец нашлись экономисты, которые объявили, что Хрущев в экономическом плане профан, и задача «догнать и перегнать» нереальна. То, что нужны кардинальные перемены, я понял более 50 лет назад. Еще тогда я осознал, что Сталин строит не социалистическое общество. Когда я пришел на работу в Кремль в 1932 году, я с ужасом понял, что нами сплошь и рядом руководят безграмотные люди. Три-четыре класса образования. Никто из них даже не владел методологией анализа. То есть работали на справках. В Кремле я как-то подсчитал, что диктатура пролетариата держится всего на нескольких глаголах: «обязать» – главный глагол. Если речь идет о принципе, – то «установить» («установить, что отныне и в дальнейшем…»). Если касалось колхозов, – то «рекомендовать», а еще «поручить». Мы бы достигли хороших результатов, если бы создали такой хозяйственный механизм, при котором каждый человек был бы заинтересован в своей работе. А так после творческого подъема наступило отрезвление, и люди поняли всю иллюзорность громогласно объявленных обещаний. Жизнь по установкам, по указаниям и директивам – не способна двинуть общество вперед».

А вот резюме известного в нашей стране писателя, участника Великой Отечественной войны Василя Быкова.

«Фронтовикам хорошо памятны послевоенные 40-е годы, когда они возвращались в разоренные города и голодные села. Никто в то время не рассчитывал на какой-либо достаток, не претендовал на привилегии – надо было впрягаться в адский труд и налаживать разоренное. И тем не менее уже тогда стало ясно, что народ-победитель заслуживал большего – по крайней мере элементарного к себе уважения за беспримерную в истории победу. Вместо того Сталин безжалостно вверг его в пучину прежних репрессий. Очень скоро возобновились (впрочем, никогда не прекращались) «посадки» демобилизованных фронтовиков по малейшему подозрению в инакомыслии, за пресловутую «антисоветскую пропаганду и агитацию». За трезвое слово о западном (буржуазном) образе жизни, на который мы успели взглянуть в последние месяцы войны и удивиться, обнаружив, что жили там далеко не так, как нам твердили много лет до войны. Жили достойнее нас, богаче и свободнее. Конечно, можно было молчать об этом, но не думать, не размышлять было невозможно. Те из нас, которые после войны продолжали свою жизнь за рубежом и в странах так называемой “народной демократии”, не могли не видеть, как прибывшие в нашем обозе политиканы ломают налаженный вековой образ жизни этих стран и во что это обходится освобожденным народам. “Свобода”, которую принесли освободители, во всех отношениях была страшнее довоенного, буржуазного “закабаления”. В итоге все кончилось тем, чем и не могло не окончиться, – разочарованием в идеях социализма, крушением традиционного славянского братства, поголовным распространением русофобии, означавшей, по существу, всеобщую советофобию. Уже тогда стало ясно, что в прошлой кровавой войне, отстояв Родину от фашизма, мы упрочили и сталинскую тиранию. Благодаря нашей пролитой крови тирания обрела второе дыхание, ее власть распространилась на пол-Европы, по существу, надолго затормозив естественный ход исторического развития. Как и всегда, наш вождь и учитель был глух к страданию народа – его имперское сознание было занято проблемами расширения и упрочения безраздельной власти. Покончив в канун войны с Троцким, он тем не менее не отрешился от его идей, включая и идею мировой перманентной революции».

Как мы теперь можем убедиться, масса умных людей давно подвела итог гибельному эксперименту большевиков с Россией. И совершенно очевидно, что крах коммунистической идеологии и распад Советского Союза – плод не только происков империалистов и тлетворного влияния Запада, а закономерный исход чужеродного обществу очередного мыльного пузыря истории. Правда, цена этого «мыльного хлопка» непомерно велика. Теперь философские умы непременно озаботятся вопросом, а что же ждет Россию дальше? Приведем некоторые уже имеющиеся соображения на этот счет.

Чрезвычайно интересно суждение одного из первых российских демократов Александра Ивановича Герцена, высказанное им в «Письмах в будущее». В середине XIX века Герцен писал: «Основной тон его (т.е. будущего) мы можем понять теперь. Он будет принадлежать социальным идеям. Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Глухое брожение, волнующее народы, происходит от голода. Будь пролетарий побогаче, он и не подумал бы о коммунизме.

Возьмите табун диких лошадей, – совершенная свобода и равное участие в правах, полнейший коммунизм, зато развитие невозможно. <…> Человек серьезно делает что-нибудь только тогда, когда делает для себя. Демократия – это по преимуществу настоящее: это борьба, отрицание иерархии, общественной неправды, развившейся в прошедшем, очистительный огонь, который сожжет отжившие формы и, разумеется, потухнет, когда сжигаемое кончится. Демократия не может ничего создать, это не ее дело, она будет нелепостью после смерти последнего врага. Демократы только знают (говоря словами Кромвеля), чего они не хотят, чего они хотят, они не знают. В демократии страшная мощь разрушения, но, как примется создавать, она теряется в ученических опытах, в политических этюдах. Конечно, разрушение создает, оно очищает место, и это уже создание, оно отстраивает целый ряд лжи, и это уже истина. Но действительного творчества в демократии нет, – и потому-то она не будущее. Будущее вне политики, будущее носится над хаосом всех политических и социальных стремлений и возьмет от них нитки в свою новую ткань, из которой выйдут саван прошедшему и пеленки новорожденному».

Коммунистическая Партия Российской Федерации (КПРФ) объявила себя преемницей КПСС и продолжает руководствоваться марксистсколенинским учением. Стратегическая цель партии – построение в России обновленного социализма, социализма XXI века. В Программе КПРФ, опубликованной в 2008 году, говорится в частности следующее: «Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации. Капиталистический способ производства означает безудержную эксплуатацию человека и ресурсов природы без учета губительных последствий для жизни будущих поколений и их среды обитания. Научно-технический прогресс ведет к коренному качественному и структурному обновлению рабочего класса города и деревни. Инженернотехнические и научные работники, труженики сферы обслуживания в большинстве своем сегодня также являются наемными работниками. В результате этого складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. В нем коммунисты видят свою главную социальную опору. Только социализм позволит преодолеть эксплуатацию человека человеком. Происшедшая в СССР и в ряде других стран реставрация капитализма означает временное отступление социализма.

Без деятельности В.И. Ленина и возглавляемой им большевистской партии не был бы осуществлен прорыв человечества к принципиально иному общественному строю. Великая Октябрьская социалистическая революция была для России единственным реальным шансом национального самосохранения в обстановке военного, политического и экономического краха. Была установлена власть трудящегося большинства. Дальнейшее развитие событий показало правильность курса партии на построение социализма в одной, отдельно взятой стране. В кратчайшие сроки были проведены индустриализация, коллективизация сельского хозяйства и культурная революция. Все это позволило вывести общество на качественно новый уровень. Борьба за ленинский курс, за подлинный социализм не прекращалась никогда. Однако это стремление было обманным путем использовано предателями социализма. Не были приняты должные меры по пресечению “теневой экономики”. Ослабление роли государства, отступление от планового начала привели к дезорганизации народного хозяйства и потребительского рынка. Искусственно созданный “дефицит” товаров вызвал протесты населения. Средства массовой информации были сознательно переданы в руки носителей буржуазных взглядов. Разрушительный курс нынешней власти, ее губительная политика становятся все очевиднее для миллионов людей. В Россию вернулось антагонистическое противоречие между наемным трудом и капиталом. Страна охвачена системным кризисом.

КПРФ убеждена: спасение Отечества — только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма. Речь идет не о том, чтобы вернуться назад, а о том, чтобы двигаться вперед, к обновленному социализму, очищенному от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающему реалиям сегодняшнего дня. КПРФ видит свою задачу в том, чтобы соединить социально-классовое и национальноосвободительное движения в единый народный фронт. На первом этапе решается задача установления демократической власти трудящихся, широких народно-патриотических сил во главе с КПРФ. Национализация создаст прочную экономическую основу дальнейших преобразований. КПРФ будет активно возрождать и развивать непосредственное народовластие: местные Советы народных депутатов, советы трудовых коллективов и т.п. КПРФ рассматривает социализм как свободное от эксплуатации человека человеком общество, базирующееся на общественной собственности и распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда. По мере развития социализма закладываются и вызревают необходимые предпосылки для становления коммунизма – исторического будущего человечества». И т.д.

После ознакомления с материалом, представленным выше, уже не удивляешься бесстыдству создателей этого документа – Программы КПРФ. Ложь и обман – главное оружие в коммунистической пропаганде и агитации. Текст Программы очень напоминает по содержанию басню И.А. Крылова «Волк на псарне»: «…Забудем прошлое, уставим общий лад! А я не только впредь не трону здешних стад, но сам за них с другими грызться рад и волчьей клятвой утверждаю…». С беспощадной логикой на это очередное мракобесие в виде Программы отвечает публицист С. Соловейчик: «Коммунисты за социализм, и этим все сказано. Можно, конечно, играть словами как угодно, можно говорить, что социализм – вековая мечта человечества о справедливости, что идея социализма будет жить вечно, и т.д. Главный признак социализма – уничтожение частной собственности ради уничтожения эксплуатации человека человеком. Остальные же достоинства, прелести и ужасы социализма сами собой вытекают из этого факта настолько непреложно, что их бессмысленно критиковать по отдельности. В самом деле, если у предприятия нет хозяина – собственника, способного пойти на риск разорения, то им должны руководить сверху. Даже если его хозяин – рабочий коллектив. Иначе полная разруха. Всеохватная плановая система неизбежна. Государственная собственность и план – сиамские близнецы. Но если есть плановая система, неминуемо принуждение: продавай столько-то такому-то по такой-то цене. Иначе никакого плана не получится. Единые для всех и сверху устанавливаемые расценки, тарифы, надбавки совершенно обязательны, иначе люди будут не по воле государства и не по плану перебегать с места на место. Еще лучше для плана запретить переход с места на место и отнять у крестьян паспорта.

Но если есть план, если есть принуждение по отношению к ценам, прибылям, производству, то необходимо и внеэкономическое принуждение людей, – иначе все рухнет. А принуждение в экономической сфере невозможно, если нет принуждения в культурной сфере, если нет цензуры, охоты за диссидентами, руководства печатью, одной на всех идеологии. Один план – одна идеология, иначе не бывает. Плюрализм – враг социализма. Но для принуждения людей во всех сферах жизни необходим террор – иначе никого не заставить делать то, что ему невыгодно. Такой террор проводился в 30 – 40-е годы партией и соответствующими органами, позже он был слегка ослаблен. Его заменил партийный террор: все мало-мальски важные посты в стране были заняты членами партии, которые как смерти боялись исключения из партии. Словом, отменив частную собственность, социализм с железной необходимостью превращается в завершенную систему насилия, обычно называемую тоталитаризмом.

Говорят, будто мы построили не тот социализм? Тот. Будто бы у партии были ошибки? Нет, в построении социализма никаких ошибок не было. Героическими усилиями партии и народа в нашей стране был построен полный, законченный, реальный социализм с самым человеческим лицом, какое только может быть у социализма. Других лиц у него нет. Кто делает социалистический выбор, тот не должен обещать ничего другого. Попытки совместить социализм с гуманностью или демократией – отвратительная демагогия. Стоило вынуть лишь одно звено из социалистической цепи, – дать простор гласности, как вся система рухнула, и наступил небывалый кризис. Гласность и социализм несовместимы. Однако почему же лишь половина людей в стране – за демократию, а остальные – против? Да потому, что тоталитарный строй для тех, кто сжился с ним, не так уж и плох. Не говоря уже о тех, кто кормится им. О, какую демагогию разводят: “Уверенность в завтрашнем дне, отсутствие эксплуатации, отсутствие безработицы, социальное равенство, социальная защищенность!” В какие только фразы не обряжают систему всеохватного насилия!

А главного-то не говорят. Никто не говорит о том, что, отменив эксплуатацию человека человеком (и заменив ее невиданной государственной эксплуатацией), социализм вызвал к жизни еще более страшную эксплуатацию бесхозом. Примерно две трети того, что трудящийся человек заработал или мог бы заработать за тот же трудовой день, идет на воздух, в никуда, сгорает в невидимых крематориях труда. Эти средства никем не присвоены, тем не менее они отняты у рабочего. Правящая наша партия семьдесят с лишним лет борется с бесхозяйственностью, но зубами держится за бесхоз, за систему, порожденную бесхозяйственностью. Хозяйство, при котором ежедневно и ежечасно гибнет огромное количество произведенных товаров и которое терпит невероятные убытки от произведенной прибыли, – такое хозяйство безнравственно, и это самое малое, что можно о нем сказать, потому что оно дает самый высокий процент нищеты, болезней, детской смертности, самый низкий уровень доходов в мире. Нет ничего ужаснее, чем эксплуатация бесхозом! Убиение людей сменилось убиением труда. А труд – сердцевина материальной и духовной жизни человека. Эксплуатация бесхозом во много раз тяжелее эксплуатации капиталистом».

Современных философов больше всего беспокоит, что же будет дальше: ведь, по Гегелю, развитие остановиться не может? Что же будет за социализмом, если коммунизм невозможен? Нам представляется, что в гегелевской диалектике более важен другой закон: все в мире относительно. Нет никаких абсолютных теорий, включая марксизм. Поживем – увидим. Сейчас пишут о том, что современная эпоха – это переход от капитализмасоциализма в мировом масштабе к высокотехнологичному постиндустриальному обществу. Главным критерием «постиндустриального общества социальной справедливости» является «материальное и моральное воздаяние каждому работнику в зависимости от объема, сложности, качества и реальных условий производимого им продукта». Капитал должен принадлежать тому, кто его создает своим трудом. Капитал должен быть заработан. Предполагается, что общество социальной справедливости должно соответствовать следующим характеристикам: 1) многоукладная экономика при ведущей роли госсектора; 2) необходимость рынка как регулятора экономических отношений при наличии контроля со стороны государства; 3) всеобщая трудовая основа трудоспособного населения и распределение прибыли по результатам труда; 4) демократические формы управления во всех сферах общественной жизни; 5) высокий уровень духовной жизни, являющейся первичной по отношению к деятельности человека; 6) определяющая роль науки и морали в системе общественного сознания; 7) социальная и гражданская защита населения. В этом обществе каждый будет иметь свою долю общественного богатства, заработанную своим трудом, а не создаваемую на основе мошеннических пирамид, коррупции или обкрадывания государства и общества (М. Росенко. Контуры нового общества. Неомарксизм как альтернатива неолиберализму, 2014).

Мы считаем, что нужно вернуться к тому положению марксизма, которое констатирует, что социализм зарождается в недрах предшествующей формации. Как отметил В. Короленко в письме Луначарскому: «Истинная победа социальной революции, если бы ей суждено было совершиться, состояла бы не в разрушении капиталистического производственного аппарата, а в овладении им и в его работе на новых началах».

На эту же тему рассуждал академик Олег Тимофеевич Богомолов в 1989 году (Комс. Правда), оценивая обстановку, сложившуюся в мире социализма: «Общим является кризис, который переживает общественная система сталинистского или неосталинистского типа, навязанная этим странам или некритически заимствованная ими. Эта система обнаружила свою полную бесперспективность, неспособность решать насущные задачи развития общества. В ряде стран этот кризис приобрел острый и открытый характер. Это проявляется в том, что социалистические страны отстают от общего развития человечества, оказываются на обочине истории. Отстают в производительности труда, в качестве продукции, в техническом прогрессе, в области международных обменов, специализации, кооперации. Очевидно замедление и падение темпов роста экономики и жизненного уровня. Рост социальных конфликтов, напряженность, забастовки, рост преступности, разочарование в тех ценностях, которые декларировались до сих пор, неверие в преимущества социализма, обострение национальных конфликтов. Если вы пытаетесь осчастливить народ, не заручившись при этом общенациональной поддержкой, из этого ничего не выйдет.

Современный капитализм изменился, и довольно радикально. Общественная форма собственности сегодня развивается довольно бурно и на Западе. Это прежде всего кооперативы, существующие в ряде стран Запада, в Израиле, в Японии. Они представляют собой коллективную собственность и играют большую роль в экономике этих стран. Акционерные компании – это тоже уже не частный капитал в старом понимании, когда фирма принадлежала одному владельцу и он безраздельно господствовал. Акционерный капитал – это уже коллективный капитал. То есть и при капитализме идет процесс возникновения общественной собственности, возникает и соответствующая надстройка, иное управление: собрания акционеров, советы управляющих, которые принимают демократические коллективные решения. Все чаще возникает то, что вообще может быть названо социалистической собственностью, – когда рабочие того или иного предприятия выкупают его у владельца (или у государства, как в Англии) и становятся его хозяевами, собственниками, управляют им и сообща делят доходы. Ни одна западная фирма или корпорация не может жить без доведенного до совершенства учета рынка, конъюнктуры, спроса, планирования своей доли на этом рынке и т.д. А ведь наши крупные заводы вообще не в состоянии планировать в таком смысле. В западных странах и на общегосударственном уровне разрабатывается стратегия, определяются многие цели и приоритеты, а затем все это целенаправленно проводится в жизнь через политику предоставления банковских кредитов и законодательство. Социальными гарантиями сейчас пользуется большинство западных стран, и гарантии эти выглядят гораздо более внушительно, чем у нас. Социальные расходы США составляют около 1 триллиона долларов в год. Только на систему образования тратится 230 – 240 миллиардов долларов ежегодно, на две основные программы медицинской помощи выделено почти 115 миллиардов.

Низкий уровень зарплаты у нас – это тоже результат сталинского общественного устройства, когда, вследствие соответствующей политики, соотношение между прибавочным и необходимым трудом в нашей стране оказалось самым неблагоприятным для трудящихся. Совершив революцию, мы не ослабили степень эксплуатации, а во много раз усилили ее по сравнению с западными странами. Это доказывается соотношением в нашем общественном продукте отраслей тяжелой промышленности и тех, что производят товары народного потребления. Это главный и фундаментальный недостаток нашей экономики, основной тормоз общественного прогресса, потому что недоплачивать людям в таком гигантском масштабе означает лишать труд стимула и закрывать все пути к повышению качества и продуктивности этого труда».

 

Заключение

Изучение первоисточников марксизмаленинизма позволяет прийти к следующим выводам. Марксизм – не наука. Целый ряд основных положений марксизма – о социальном значении частной собственности и разделения труда, об эксплуатации человека человеком, о диктатуре пролетариата, о построении коммунизма – не выдерживают критики. Претворение в жизнь теории социалистической революции выявило отсутствие научного предвидения ее последствий: на практике все делалось наобум, насильно, «через колено». Ленинизм – вообще полная отсебятина. Марксизм – не утопия, потому что «утопия» в переводе означает – «нереальность, сказка, фантазия, неосуществимая мечта». А, как говорят в народе, – мечтать никогда не вредно. Марксизм – это ложное учение, потому что оно (как в сектах) вводит людей в заблуждение, лишает их здравого смысла, коверкает их жизнь, в конечном счете приводит к катастрофе, что и случилось с Россией. По человеконенавистничеству и причиненному злу марксизм стоит на одной доске с фашизмом и даже превосходит его по уровню мракобесия. Поэтому можно с полным правом говорить, что марксизм и фашизм – две разновидности социальной чумы ХХ века.

Фашизм провозглашал господство в мире и благоденствие одной, высшей расы за счет порабощения всех других рас (ну, это еще как-то можно себе представить, тем более что немцы это демонстрировали на практике). А коммунизм предполагает формирование по существу новой человеческой расы – создание одинаково мыслящих людей-муравьев, людей с интеллектом баранов, но с невероятными профессиональными способностями, врожденным непреходящим чувством счастья в сочетании со скромными потребностями, из которых главная и непреодолимая – потребность бескорыстно трудиться на благо общества, на любом месте, куда тебя пошлет необходимость (интересно, в чьем же это лице? Кто будет определять эту необходимость?). Помимо этого, поскольку в трудах классиков часто встречается термин «ассоциация трудящихся», жить люди будут, скорее всего, очень компактно, в тесном общении друг с другом, по-видимому, в казармах в виде «трудовых армий», о которых тоже шла речь в марксистском учении. Причем дисциплина внутри такой «трудармии» будет поддерживаться самопроизвольно – на базе поголовной сознательности. Надо думать, что от несознательных, психически больных и бестолковых в коммунистическом обществе будут избавляться как в древней Спарте – путем сбрасывания со скалы (а кто же будет вершить такой суд? Ведь государства не будет!).

Вкратце социально-исторический путь России в прошлом веке можно представить следующим образом.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс ушли из жизни, оставив после себя социальное учение и недостаточно активные рабоче-буржуазные социалдемократические организации. И тут пришел гениальный Ленин и подхватил падающее знамя марксизма. Творчески развивая марксизм (исключительно научным путем в тетрадке!), Ленин пришел к выводу, что его надо значительно подправить и углубить. В связи с чем он разрабатывает «теорию» победы социализма в одной, отдельно взятой стране, на роль которой больше всего подходила несчастная Россия, в которой созрела революционная ситуация. Ничего, что рабочий класс в России еще только зародился и насчитывает порядка 400 тысяч человек при многомиллионном крестьянстве. Зато у Ильича есть боеспособная партия, которую он сформировал из представителей просвещенной буржуазной интеллигенции и назвал авангардом рабочего класса и даже больше – авангардом пролетариата. Конечно, осуществлению социалистической революции мешала мелкобуржуазная сущность крестьянства. Самый простой выход из положения – поставить во главе революции беднейшие слои рабочих и крестьян, то есть люмпен-пролетариат, чернь. Вот кому абсолютно нечего терять! А после победы (никто и опомниться не успеет) – немедленная пролетаризация всех крестьян! Сказано – сделано. Одним из первых декретов национализируются все земли и все банки. Крестьян раздевают догола приемами «военного коммунизма» и «продразверстки». Противящиеся и инакомыслящие слои населения уничтожают физически – на то и классовая борьба. Этому служат гражданская война и красный террор – неотъемлемые атрибуты социалистической революции. Когда разруха в стране достигает крайних пределов, на помощь призывается НЭП. Однако на смену Ленину приходит его верный ученик, хитроумный горец Сталин, который прекращает фокусы с новой экономической политикой и железной рукой доводит пролетаризацию крестьянства (да и всей страны) до конца. К этому времени он уже понимает, что насчет коммунизма «бабушка надвое сказала», а под флагом ленинских идей можно бороться за «мировую революцию» и, следовательно, за мировое господство, ведь Советский Союз стоит во главе всего «прогрессивного движения». Естественно, для достижения такой великой цели необходимо претворить в жизнь ленинский план построения социализма: всеобщая коллективизация (зачем нам какая-то отсталая кооперация?!), электрификация всей страны, индустриализация (обязательно в сочетании с милитаризацией) и попутно культурная революция – попросту грамотность для поголовного заучивания положений и цитат марксизма-ленинизма. А как решить быстро такие огромные народнохозяйственные задачи? Да в стране, руководимой боевой, монолитной коммунистической партией, очень просто: под знаменем Ленина-Сталина всех крестьян – под советское крепостное право, а миллионы трудоспособных граждан под любыми предлогами и вывесками (особенно «врагов народа», не понимающих политику люмпенской партии) – в лагеря на положение рабов для бесперебойной малозатратной для государства работы в любых природно-климатических условиях. И даже с учеными решили проблему: раз их и так мало осталось в науке и на производстве, перестать их уничтожать физически, а дать им возможность работать мозгами в концентрационно-лабораторных условиях, в «шарашках». Ни одна башка в загнивающем капитализме до такого додуматься не могла!

А на кого опираться в таком «великом почине»? Конечно же на закаленный в боях «за социализм» и в терроре авангард всех трудящихся – социально близкий вождю люмпен-пролетариат, трансформировавшийся в процессе революции в партократию и советскую бюрократию (которые вместе составляют плутократию). Это люди, стоящие у кормушки, не ведающие угрызений совести и идеологических колебаний, безжалостные к врагам социализма на всех уровнях. Плутократия – это основной костяк нового строя, а для видимости безбрежной демократии этот костяк обрастает миллионами простых коммунистов-исполнителей, которые могут в перспективе (выйдя на соответствующий моральный уровень) «подпитывать» слой управляющих «ответственных работников». Главное – «запудрить» всем мозги «бессмертным учением» так, чтобы до конца дней своих не могли разобраться, и научить всех разговаривать цитатами из нового вероучения – марксизма-ленинизма. И вот тогда, в обстановке достигнутого единомыслия, в стране всеобщего ощущения свободы и счастья (именно такого состояния людей надо добиваться в конечной фазе коммунизма!) можно объявить о том, что социализм в СССР «построен полностью и окончательно».

Основным опознавательным признаком человека-люмпена новой генерации является его готовность строить свое личное счастье на несчастье другого, независимо от того, является ли он представителем основной массы этого рода пролетариев (то есть черни), авангарда ли этого класса – коммунистической партии, или той части плутократии, которая, даже находясь у кормушки, обязательно запускает руку в карман государства или простых доверчивых людей.

Один из главных доводов современных коммунистов в пользу Сталина – создал великую державу. Но, во-первых, великой державой Россия стала задолго до Сталина, а во-вторых, какой уважающий себя народ будет гордиться величием своей Родины, построенным на его собственных крови и костях! Мы стоим накануне исторического юбилея – столетия «Великой Октябрьской социалистической революции». Непременно поднимется волна невероятной демагогии с напоминанием об «утраченных завоеваниях социализма», о сакральной роли коммунистической партии, указующей путь к возврату на прежние идеологические рельсы с движением заглохшего «паровоза» к «обновленному социализму» и неосуществимому коммунизму. В этой связи вполне современно звучат слова известного драматурга Геннадия Соловского, обращенные накануне распада СССР в 1991 году к «будущему диктатору»: «Неужели вы решитесь вновь взять народ за горло и вновь погнать его, как стадо баранов, по дороге Ленина и Сталина назад, в коммунизм?! И вновь под пещерные тамтамы партийных надсмотрщиков, с обязательным жертвоприношением во имя этой чудовищной алхимии, этого проклятья ХХ столетия, называемого марксизмом! Неужели нам необходим еще один виток по кровавой спирали, чтобы осознать то, что уже давно известно всему миру: марксистская философия является величайшим заблуждением в истории человечества и величайшей трагедией для нашего народа? Неужели опыта нашей истории недостаточно, чтобы осознать, что требование Маркса о необходимости беспощадного разрушения старого мира – безумие? Что вся наша изнуряющая борьба с «гидрой капитализма», все эти скачки и ускорения не только довели народ и страну до полного маразма, но и укрепили… капитализм? Что отмена по Марксу морали, нравственности, религии и культуры привела наше общество к тотальной деградации, к искусственному воспроизводству новой человеческой особи – «советского человека», аморальные, разрушительные рефлексы которого становятся угрозой уже не только для нас, но и для всего мира? Неужели сегодня нас можно снова повести на убой во имя бредовых предначертаний пророков ХХ столетия?! Те силы, которые сегодня требуют восстановления прежнего «порядка», завтра во имя этого порядка установят свою власть, а точнее – вернут ее. Эти силы, какими бы знаменами и лозунгами они бы себя ни прикрывали, останутся все теми же силами марксистско-ленинской-сталинской идеологии, фанатично преданными своим принципам. История дает нам последний шанс вернуться в мир людей!»

Мы продолжаем оставаться свидетелями исторического парадокса: воинствующий материалист и атеист Ленин призывал к развенчанию и уничтожению мощей православных святых, а мощи его самого служат объектом любопытства и поклонения граждан со слабой исторической памятью и своеобразным образом мышления и фактически олицетворяют смердящий труп его идеологии. С другой стороны, остается надежда на то, что здравомыслящие силы нашего общества осознают несуразность положения, когда на центральной площади страны сохраняется мавзолей одного из величайших злодеев мира и недругов России и продолжает действовать затратный научно-исследовательский институт по бальзамированию этой «прямой кишки марксизма».