И опять встает вопрос: как эта марксистская камарилья смогла поднять на дыбы огромную страну и безнаказанно загнать ее в такую глубокую пропасть, загубив миллионы жизней?! Наверное, и мы не найдем исчерпывающего ответа на этот вопрос. Но некоторые аспекты проблемы не подлежат сомнению. Это прежде всего экономическая неразбериха в аграрной стране в переходном периоде от феодализма к капитализму, колоссальное невежество масс, отсталость бюрократии и бесталанность, беспечность отмирающего самодержавия, обнищание народа и бедствия, связанные с несправедливой войной. Но не меньшее значение имел и социальный зуд в рядах российской интеллигенции, вихрь свободомыслия и появление множества образованных людей, присваивавших себе функции миссионеров и призывавших непременно «к борьбе за народное счастье». Достоевский окрестил их «бесами», но к ним более подходит другое определение – «бесноватые», то есть «одержимые бесами». Эти незрелые умом «бесноватые», которых не смущали никакие препятствия и людские жертвы, и разожгли революционный пожар ради «победы демократии». Борис Докторов в эссе «Джордж Гэллап: Репортер Америки» (в сборнике «Восстание масс», 2005) написал: «Демократию родило отнюдь не ХХ столетие. Но век перемен поставил ее возможности, казавшиеся до Первой мировой войны совершенно безграничными, под страшный удар. Вхождение в политику широких малообразованных масс позволило авторитарным лидерам, таким как Муссолини, Гитлер, Ленин, Сталин и т.д., манипулировать сознанием людей и разрушать демократию самыми что ни на есть демократическими методами».

Один из авторов третьей Программы КПСС Александр Михайлович Алексеев, доктор экономических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР, бывший помощник заведующего секретариатом Совнаркома СССР и член коллегии Государственного научно-экономического совета СССР, в беседе с сотрудником журнала «Огонек» в 1989 году поделился своими воспоминаниями и сообщил следующее.

«В реальности построения основ коммунизма к 1980-му году мало кто сомневался. И для этого были самые серьезные основания. В нашем распоряжении находились статистические данные, казавшиеся вполне убедительными, которые красноречиво говорили о том, что при наших темпах роста мы в кратчайший срок догоним США по производству продукции на душу населения и создадим прочную материально-техническую базу коммунизма. Имея под рукой статистические данные и зная основные тенденции развития СССР и США, мы прибегли к экстраполированию, то есть повернули прошлое в будущее и определили перспективы на пять-пятнадцать лет вперед. Лично для меня прозрение наступило только через три года после XXII съезда. Я понял, что статистические данные, которыми мы пользовались, ничего общего не имеют с действительным положением дел. И тогда я твердо пришел к выводу, что Программа партии не будет реализована. В Советском Союзе наконец нашлись экономисты, которые объявили, что Хрущев в экономическом плане профан, и задача «догнать и перегнать» нереальна. То, что нужны кардинальные перемены, я понял более 50 лет назад. Еще тогда я осознал, что Сталин строит не социалистическое общество. Когда я пришел на работу в Кремль в 1932 году, я с ужасом понял, что нами сплошь и рядом руководят безграмотные люди. Три-четыре класса образования. Никто из них даже не владел методологией анализа. То есть работали на справках. В Кремле я как-то подсчитал, что диктатура пролетариата держится всего на нескольких глаголах: «обязать» – главный глагол. Если речь идет о принципе, – то «установить» («установить, что отныне и в дальнейшем…»). Если касалось колхозов, – то «рекомендовать», а еще «поручить». Мы бы достигли хороших результатов, если бы создали такой хозяйственный механизм, при котором каждый человек был бы заинтересован в своей работе. А так после творческого подъема наступило отрезвление, и люди поняли всю иллюзорность громогласно объявленных обещаний. Жизнь по установкам, по указаниям и директивам – не способна двинуть общество вперед».

А вот резюме известного в нашей стране писателя, участника Великой Отечественной войны Василя Быкова.

«Фронтовикам хорошо памятны послевоенные 40-е годы, когда они возвращались в разоренные города и голодные села. Никто в то время не рассчитывал на какой-либо достаток, не претендовал на привилегии – надо было впрягаться в адский труд и налаживать разоренное. И тем не менее уже тогда стало ясно, что народ-победитель заслуживал большего – по крайней мере элементарного к себе уважения за беспримерную в истории победу. Вместо того Сталин безжалостно вверг его в пучину прежних репрессий. Очень скоро возобновились (впрочем, никогда не прекращались) «посадки» демобилизованных фронтовиков по малейшему подозрению в инакомыслии, за пресловутую «антисоветскую пропаганду и агитацию». За трезвое слово о западном (буржуазном) образе жизни, на который мы успели взглянуть в последние месяцы войны и удивиться, обнаружив, что жили там далеко не так, как нам твердили много лет до войны. Жили достойнее нас, богаче и свободнее. Конечно, можно было молчать об этом, но не думать, не размышлять было невозможно. Те из нас, которые после войны продолжали свою жизнь за рубежом и в странах так называемой “народной демократии”, не могли не видеть, как прибывшие в нашем обозе политиканы ломают налаженный вековой образ жизни этих стран и во что это обходится освобожденным народам. “Свобода”, которую принесли освободители, во всех отношениях была страшнее довоенного, буржуазного “закабаления”. В итоге все кончилось тем, чем и не могло не окончиться, – разочарованием в идеях социализма, крушением традиционного славянского братства, поголовным распространением русофобии, означавшей, по существу, всеобщую советофобию. Уже тогда стало ясно, что в прошлой кровавой войне, отстояв Родину от фашизма, мы упрочили и сталинскую тиранию. Благодаря нашей пролитой крови тирания обрела второе дыхание, ее власть распространилась на пол-Европы, по существу, надолго затормозив естественный ход исторического развития. Как и всегда, наш вождь и учитель был глух к страданию народа – его имперское сознание было занято проблемами расширения и упрочения безраздельной власти. Покончив в канун войны с Троцким, он тем не менее не отрешился от его идей, включая и идею мировой перманентной революции».

Как мы теперь можем убедиться, масса умных людей давно подвела итог гибельному эксперименту большевиков с Россией. И совершенно очевидно, что крах коммунистической идеологии и распад Советского Союза – плод не только происков империалистов и тлетворного влияния Запада, а закономерный исход чужеродного обществу очередного мыльного пузыря истории. Правда, цена этого «мыльного хлопка» непомерно велика. Теперь философские умы непременно озаботятся вопросом, а что же ждет Россию дальше? Приведем некоторые уже имеющиеся соображения на этот счет.

Чрезвычайно интересно суждение одного из первых российских демократов Александра Ивановича Герцена, высказанное им в «Письмах в будущее». В середине XIX века Герцен писал: «Основной тон его (т.е. будущего) мы можем понять теперь. Он будет принадлежать социальным идеям. Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Глухое брожение, волнующее народы, происходит от голода. Будь пролетарий побогаче, он и не подумал бы о коммунизме.

Возьмите табун диких лошадей, – совершенная свобода и равное участие в правах, полнейший коммунизм, зато развитие невозможно. <…> Человек серьезно делает что-нибудь только тогда, когда делает для себя. Демократия – это по преимуществу настоящее: это борьба, отрицание иерархии, общественной неправды, развившейся в прошедшем, очистительный огонь, который сожжет отжившие формы и, разумеется, потухнет, когда сжигаемое кончится. Демократия не может ничего создать, это не ее дело, она будет нелепостью после смерти последнего врага. Демократы только знают (говоря словами Кромвеля), чего они не хотят, чего они хотят, они не знают. В демократии страшная мощь разрушения, но, как примется создавать, она теряется в ученических опытах, в политических этюдах. Конечно, разрушение создает, оно очищает место, и это уже создание, оно отстраивает целый ряд лжи, и это уже истина. Но действительного творчества в демократии нет, – и потому-то она не будущее. Будущее вне политики, будущее носится над хаосом всех политических и социальных стремлений и возьмет от них нитки в свою новую ткань, из которой выйдут саван прошедшему и пеленки новорожденному».

Коммунистическая Партия Российской Федерации (КПРФ) объявила себя преемницей КПСС и продолжает руководствоваться марксистсколенинским учением. Стратегическая цель партии – построение в России обновленного социализма, социализма XXI века. В Программе КПРФ, опубликованной в 2008 году, говорится в частности следующее: «Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации. Капиталистический способ производства означает безудержную эксплуатацию человека и ресурсов природы без учета губительных последствий для жизни будущих поколений и их среды обитания. Научно-технический прогресс ведет к коренному качественному и структурному обновлению рабочего класса города и деревни. Инженернотехнические и научные работники, труженики сферы обслуживания в большинстве своем сегодня также являются наемными работниками. В результате этого складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. В нем коммунисты видят свою главную социальную опору. Только социализм позволит преодолеть эксплуатацию человека человеком. Происшедшая в СССР и в ряде других стран реставрация капитализма означает временное отступление социализма.

Без деятельности В.И. Ленина и возглавляемой им большевистской партии не был бы осуществлен прорыв человечества к принципиально иному общественному строю. Великая Октябрьская социалистическая революция была для России единственным реальным шансом национального самосохранения в обстановке военного, политического и экономического краха. Была установлена власть трудящегося большинства. Дальнейшее развитие событий показало правильность курса партии на построение социализма в одной, отдельно взятой стране. В кратчайшие сроки были проведены индустриализация, коллективизация сельского хозяйства и культурная революция. Все это позволило вывести общество на качественно новый уровень. Борьба за ленинский курс, за подлинный социализм не прекращалась никогда. Однако это стремление было обманным путем использовано предателями социализма. Не были приняты должные меры по пресечению “теневой экономики”. Ослабление роли государства, отступление от планового начала привели к дезорганизации народного хозяйства и потребительского рынка. Искусственно созданный “дефицит” товаров вызвал протесты населения. Средства массовой информации были сознательно переданы в руки носителей буржуазных взглядов. Разрушительный курс нынешней власти, ее губительная политика становятся все очевиднее для миллионов людей. В Россию вернулось антагонистическое противоречие между наемным трудом и капиталом. Страна охвачена системным кризисом.

КПРФ убеждена: спасение Отечества — только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма. Речь идет не о том, чтобы вернуться назад, а о том, чтобы двигаться вперед, к обновленному социализму, очищенному от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающему реалиям сегодняшнего дня. КПРФ видит свою задачу в том, чтобы соединить социально-классовое и национальноосвободительное движения в единый народный фронт. На первом этапе решается задача установления демократической власти трудящихся, широких народно-патриотических сил во главе с КПРФ. Национализация создаст прочную экономическую основу дальнейших преобразований. КПРФ будет активно возрождать и развивать непосредственное народовластие: местные Советы народных депутатов, советы трудовых коллективов и т.п. КПРФ рассматривает социализм как свободное от эксплуатации человека человеком общество, базирующееся на общественной собственности и распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда. По мере развития социализма закладываются и вызревают необходимые предпосылки для становления коммунизма – исторического будущего человечества». И т.д.

После ознакомления с материалом, представленным выше, уже не удивляешься бесстыдству создателей этого документа – Программы КПРФ. Ложь и обман – главное оружие в коммунистической пропаганде и агитации. Текст Программы очень напоминает по содержанию басню И.А. Крылова «Волк на псарне»: «…Забудем прошлое, уставим общий лад! А я не только впредь не трону здешних стад, но сам за них с другими грызться рад и волчьей клятвой утверждаю…». С беспощадной логикой на это очередное мракобесие в виде Программы отвечает публицист С. Соловейчик: «Коммунисты за социализм, и этим все сказано. Можно, конечно, играть словами как угодно, можно говорить, что социализм – вековая мечта человечества о справедливости, что идея социализма будет жить вечно, и т.д. Главный признак социализма – уничтожение частной собственности ради уничтожения эксплуатации человека человеком. Остальные же достоинства, прелести и ужасы социализма сами собой вытекают из этого факта настолько непреложно, что их бессмысленно критиковать по отдельности. В самом деле, если у предприятия нет хозяина – собственника, способного пойти на риск разорения, то им должны руководить сверху. Даже если его хозяин – рабочий коллектив. Иначе полная разруха. Всеохватная плановая система неизбежна. Государственная собственность и план – сиамские близнецы. Но если есть плановая система, неминуемо принуждение: продавай столько-то такому-то по такой-то цене. Иначе никакого плана не получится. Единые для всех и сверху устанавливаемые расценки, тарифы, надбавки совершенно обязательны, иначе люди будут не по воле государства и не по плану перебегать с места на место. Еще лучше для плана запретить переход с места на место и отнять у крестьян паспорта.

Но если есть план, если есть принуждение по отношению к ценам, прибылям, производству, то необходимо и внеэкономическое принуждение людей, – иначе все рухнет. А принуждение в экономической сфере невозможно, если нет принуждения в культурной сфере, если нет цензуры, охоты за диссидентами, руководства печатью, одной на всех идеологии. Один план – одна идеология, иначе не бывает. Плюрализм – враг социализма. Но для принуждения людей во всех сферах жизни необходим террор – иначе никого не заставить делать то, что ему невыгодно. Такой террор проводился в 30 – 40-е годы партией и соответствующими органами, позже он был слегка ослаблен. Его заменил партийный террор: все мало-мальски важные посты в стране были заняты членами партии, которые как смерти боялись исключения из партии. Словом, отменив частную собственность, социализм с железной необходимостью превращается в завершенную систему насилия, обычно называемую тоталитаризмом.

Говорят, будто мы построили не тот социализм? Тот. Будто бы у партии были ошибки? Нет, в построении социализма никаких ошибок не было. Героическими усилиями партии и народа в нашей стране был построен полный, законченный, реальный социализм с самым человеческим лицом, какое только может быть у социализма. Других лиц у него нет. Кто делает социалистический выбор, тот не должен обещать ничего другого. Попытки совместить социализм с гуманностью или демократией – отвратительная демагогия. Стоило вынуть лишь одно звено из социалистической цепи, – дать простор гласности, как вся система рухнула, и наступил небывалый кризис. Гласность и социализм несовместимы. Однако почему же лишь половина людей в стране – за демократию, а остальные – против? Да потому, что тоталитарный строй для тех, кто сжился с ним, не так уж и плох. Не говоря уже о тех, кто кормится им. О, какую демагогию разводят: “Уверенность в завтрашнем дне, отсутствие эксплуатации, отсутствие безработицы, социальное равенство, социальная защищенность!” В какие только фразы не обряжают систему всеохватного насилия!

А главного-то не говорят. Никто не говорит о том, что, отменив эксплуатацию человека человеком (и заменив ее невиданной государственной эксплуатацией), социализм вызвал к жизни еще более страшную эксплуатацию бесхозом. Примерно две трети того, что трудящийся человек заработал или мог бы заработать за тот же трудовой день, идет на воздух, в никуда, сгорает в невидимых крематориях труда. Эти средства никем не присвоены, тем не менее они отняты у рабочего. Правящая наша партия семьдесят с лишним лет борется с бесхозяйственностью, но зубами держится за бесхоз, за систему, порожденную бесхозяйственностью. Хозяйство, при котором ежедневно и ежечасно гибнет огромное количество произведенных товаров и которое терпит невероятные убытки от произведенной прибыли, – такое хозяйство безнравственно, и это самое малое, что можно о нем сказать, потому что оно дает самый высокий процент нищеты, болезней, детской смертности, самый низкий уровень доходов в мире. Нет ничего ужаснее, чем эксплуатация бесхозом! Убиение людей сменилось убиением труда. А труд – сердцевина материальной и духовной жизни человека. Эксплуатация бесхозом во много раз тяжелее эксплуатации капиталистом».

Современных философов больше всего беспокоит, что же будет дальше: ведь, по Гегелю, развитие остановиться не может? Что же будет за социализмом, если коммунизм невозможен? Нам представляется, что в гегелевской диалектике более важен другой закон: все в мире относительно. Нет никаких абсолютных теорий, включая марксизм. Поживем – увидим. Сейчас пишут о том, что современная эпоха – это переход от капитализмасоциализма в мировом масштабе к высокотехнологичному постиндустриальному обществу. Главным критерием «постиндустриального общества социальной справедливости» является «материальное и моральное воздаяние каждому работнику в зависимости от объема, сложности, качества и реальных условий производимого им продукта». Капитал должен принадлежать тому, кто его создает своим трудом. Капитал должен быть заработан. Предполагается, что общество социальной справедливости должно соответствовать следующим характеристикам: 1) многоукладная экономика при ведущей роли госсектора; 2) необходимость рынка как регулятора экономических отношений при наличии контроля со стороны государства; 3) всеобщая трудовая основа трудоспособного населения и распределение прибыли по результатам труда; 4) демократические формы управления во всех сферах общественной жизни; 5) высокий уровень духовной жизни, являющейся первичной по отношению к деятельности человека; 6) определяющая роль науки и морали в системе общественного сознания; 7) социальная и гражданская защита населения. В этом обществе каждый будет иметь свою долю общественного богатства, заработанную своим трудом, а не создаваемую на основе мошеннических пирамид, коррупции или обкрадывания государства и общества (М. Росенко. Контуры нового общества. Неомарксизм как альтернатива неолиберализму, 2014).

Мы считаем, что нужно вернуться к тому положению марксизма, которое констатирует, что социализм зарождается в недрах предшествующей формации. Как отметил В. Короленко в письме Луначарскому: «Истинная победа социальной революции, если бы ей суждено было совершиться, состояла бы не в разрушении капиталистического производственного аппарата, а в овладении им и в его работе на новых началах».

На эту же тему рассуждал академик Олег Тимофеевич Богомолов в 1989 году (Комс. Правда), оценивая обстановку, сложившуюся в мире социализма: «Общим является кризис, который переживает общественная система сталинистского или неосталинистского типа, навязанная этим странам или некритически заимствованная ими. Эта система обнаружила свою полную бесперспективность, неспособность решать насущные задачи развития общества. В ряде стран этот кризис приобрел острый и открытый характер. Это проявляется в том, что социалистические страны отстают от общего развития человечества, оказываются на обочине истории. Отстают в производительности труда, в качестве продукции, в техническом прогрессе, в области международных обменов, специализации, кооперации. Очевидно замедление и падение темпов роста экономики и жизненного уровня. Рост социальных конфликтов, напряженность, забастовки, рост преступности, разочарование в тех ценностях, которые декларировались до сих пор, неверие в преимущества социализма, обострение национальных конфликтов. Если вы пытаетесь осчастливить народ, не заручившись при этом общенациональной поддержкой, из этого ничего не выйдет.

Современный капитализм изменился, и довольно радикально. Общественная форма собственности сегодня развивается довольно бурно и на Западе. Это прежде всего кооперативы, существующие в ряде стран Запада, в Израиле, в Японии. Они представляют собой коллективную собственность и играют большую роль в экономике этих стран. Акционерные компании – это тоже уже не частный капитал в старом понимании, когда фирма принадлежала одному владельцу и он безраздельно господствовал. Акционерный капитал – это уже коллективный капитал. То есть и при капитализме идет процесс возникновения общественной собственности, возникает и соответствующая надстройка, иное управление: собрания акционеров, советы управляющих, которые принимают демократические коллективные решения. Все чаще возникает то, что вообще может быть названо социалистической собственностью, – когда рабочие того или иного предприятия выкупают его у владельца (или у государства, как в Англии) и становятся его хозяевами, собственниками, управляют им и сообща делят доходы. Ни одна западная фирма или корпорация не может жить без доведенного до совершенства учета рынка, конъюнктуры, спроса, планирования своей доли на этом рынке и т.д. А ведь наши крупные заводы вообще не в состоянии планировать в таком смысле. В западных странах и на общегосударственном уровне разрабатывается стратегия, определяются многие цели и приоритеты, а затем все это целенаправленно проводится в жизнь через политику предоставления банковских кредитов и законодательство. Социальными гарантиями сейчас пользуется большинство западных стран, и гарантии эти выглядят гораздо более внушительно, чем у нас. Социальные расходы США составляют около 1 триллиона долларов в год. Только на систему образования тратится 230 – 240 миллиардов долларов ежегодно, на две основные программы медицинской помощи выделено почти 115 миллиардов.

Низкий уровень зарплаты у нас – это тоже результат сталинского общественного устройства, когда, вследствие соответствующей политики, соотношение между прибавочным и необходимым трудом в нашей стране оказалось самым неблагоприятным для трудящихся. Совершив революцию, мы не ослабили степень эксплуатации, а во много раз усилили ее по сравнению с западными странами. Это доказывается соотношением в нашем общественном продукте отраслей тяжелой промышленности и тех, что производят товары народного потребления. Это главный и фундаментальный недостаток нашей экономики, основной тормоз общественного прогресса, потому что недоплачивать людям в таком гигантском масштабе означает лишать труд стимула и закрывать все пути к повышению качества и продуктивности этого труда».