— Тьма пришла и уйдет, а свет пребудет вовеки. Солнце, угасшее в зимнюю ночь, возродится в преддверии весны…

Глубокий, сильный голос первосвященника Гелиоса далеко разносился в морозном воздухе над полем и лесом, перекрывая шум огня, воздымающегося к небу.

А небо в эту ночь было ясное-ясное, и зимние созвездия сияли на нем во всей своей красе.

Дети Солнца развели огромный костер на широком заснеженном поле, и теперь возле этого костра разворачивалось действо мессы Торжествующего Рассвета.

Жрицы Солнца в легких летних одеждах одна за другой подходили к огню и зажигали от него свои факелы. С этими факелами они медленно танцевали вокруг костра, и все новые участницы включались в этот танец. Теперь уже не только жрицы, но и рядовые дочери Солнца сбрасывали обувь и вливались в медленный хоровод под пение рассветных гимнов.

А танец становился все быстрее. Стоящий внутри круга первосвященник, казалось, тоже включился в него. Его мантия развевалась так, что непосвященные пугались, как бы костер не зажег ее. Но сам Гелиос не обращал на это внимание. Он пел гимн: «Гори огонь, сын Солнца и Земли!», а остальные пели вместе с ним, все быстрее, громче и эмоциональнее. Настал момент, когда мелодия растворилась в жгучем ритме танца, и первосвященник, размахивая своими мантией и посохом, уже не пел, а кричал в возбужденную толпу:

— Гори, огонь! Растворяй тьму! Гони ночь прочь! Гори огонь! Согревай землю! Гори огонь! Готовь путь Солнцу! Солнцу, которое родится! Родится утром нового дня!

Эти слова были сигналом, повинуясь которому Дети Солнца постепенно замедляли танец и впервые за праздничную ночь запели «Утро нового дня». Теперь снова танцевали только жрицы, и в своем кружении то приближаясь к огню, то удаляясь от него, они сбрасывали одежды и оставались нагими.

Солнце в верованиях сектантов, называющих себя его детьми — это мужское начало, оплодотворяющая сила, которая позволяет земле цвести и плодоносить. И девушки, танцующие у огня, уподобляют себя нагой земле, лишенной зелени, цветов и плодов. Но новое Солнце родится в эту ночь, и после этого начнет удлиняться день, а затем придет весна. Солнце оплодотворит землю и растопит снега, и снова зазеленеет она и зацветет, и принесет новые плоды.

И вот уже не только жрицы, но и остальные дочери Солнца стали повторять движения нового танца, сбрасывая на ходу куртки и свитера, а затем и остальную одежду. К первому удару переносного колокола — неизвестно откуда взявшейся корабельной рынды — все дочери Солнца были уже наги, и только девушки, не посвященные в таинства секты и пришедшие из любопытства, зябко ежились в своих пальто и шубах в стороне от костра. Да и то не все — некоторые поддались всеобщему экстазу и тоже бросились к костру сбрасывая по пути одежду. Среди них оказалась и Пеночка Луговая, которая не только приняла участие в плясках у костра, но и бегала с другими девушками за дровами к ближайшему лесу — чуть ли не за полкилометра. Вообще-то подкормка огня относилась к числу мужских обязанностей, но девушки, разгоряченные неистовым танцем, вдруг сорвались с места и понеслись к лесу, утопая в глубоком снегу.

А в лесу Пеночка нашла сосну с голым стволом, прислонилась к ней спиной и завела руки назад. Но вдруг ей стало так холодно и страшно, что она не смогла сдержать слез и стремглав помчалась обратно к костру.

Все это было еще до полуночи, а к тому времени, когда ударили в колокол, танец у огня снова стал затихать. С двенадцатым ударом он остановился совсем. Нагие женщины и мужчины в ритуальных одеяниях опустились на колени у костра и запели медленные гимны «Приди, рассвет» и «Мы ждем тебя, весна».

Это была кульминация мессы Торжествующего Рассвета. Допев гимны, присутствующие несколько минут внимали первосвященнику, который читал «Круговращение лет» — один из основополагающих текстов и религии Детей Солнца.

Потом было еще много всего. Первосвященник со свитой проводил обряд посвящения новых членов в таинство секты, а под конец совершил обручение какого-то юноши скромного вида сразу с двумя сестрами-близнецами. В этом не было ничего странного — Дети Солнца наряду со свободной любовью практиковали также многоженство и другие формы полигамии, вплоть до «цепочек», описанных Хайнлайном, который вообще очень популярен среди солнцепоклонников.

Но это уже были частные обряды, присутствие при которых всех участников мессы вовсе необязательно. Пока первосвященник с собратьями по священнодействию пели молитвы и совершали таинства, по другую сторону костра нагие и одетые Дети Солнца преспокойно играли в снежки. Ночная часть мессы закончилась, и теперь на поле царило настроение, характерное для большого пикника. Укрепив дух в танцах и песнопениях, присутствующие теперь подкрепляли тело пищей и согревались, разводя по всему полю новые костры.

Только ближе к утру в эти костры перестали подкладывать дрова, и все они угасли сами собой как раз к тому моменту, когда над отдаленным лесом к востоку от места мессы взошло солнце.

Это новорожденное зимнее солнце почти не давало света, но участники мессы не успели замерзнуть. Завершив праздничную службу песнью Торжествующего Рассвета, все надели теплую одежду, натянули лыжи и по накатанной вечером лыжне наперегонки покатили к дороге. Там некоторых ждали машины мотоциклы и велосипеды под охраной пары человек и нескольких собак во главе с Ляпотапотамом. Но в мессе участвовали порядка тысячи человек, и личным транспортом были обеспечены лишь немногие. В большинстве своем участники и гости мессы Торжествующего Рассвета на лыжах или пешком направились кто до ближайшей автобусной остановки (которых за городом не так уж много), кто к железнодорожной платформе, откуда можно уехать домой на электричке.

Милиции, которой до полуночи очень хотелось накрыть всю эту компанию за совершением развратных языческих обрядов, доказывающих — по мнению Короленко и Кондратьева — причастность секты Детей Солнца к преступлениям Санта-Клауса, вскоре после полуночи стало не до того. Поэтому месса прошла спокойно и без вмешательств извне. Во всяком случае первосвященник Гелиос и казначей секты Калганов остались очень довольны. Калганова больше всего порадовали итоги сбора пожертвований, а Гелиоса — само действие, особенно впечатляющее в сравнении с прошлогодней мессой Торжествующего Рассвета, в которой участвовали всего шестнадцать человек. Однако по возвращении на калгановскую виллу обоих лидеров секты задержали по подозрению в укрывательстве преступника. У них выпытывали имена и адреса других активных членов секты, однако отец Гелиос замкнулся в гордом молчании, а Калганов заявил, что не будет разговаривать с милицией и следователем прокуратуры, пока из Москвы не приедет его адвокат.

Они оба могли себе это позволить. У Калганова были деньги и влияние в обществе, а отец Гелиос знал, что Марик никогда не оставит его в беде.

Но все это было только утром. А до утра в городе Белокаменске произошло еще много событий.