Дважды генерал Бунтабай с детства был воспитан в убеждении, что героической обороной славы не добьешься. Обороняются только трусы, а стихия настоящего полководца — это наступление.
Только в атаке можно совершить подвиг, о котором будут помнить веками.
Поэтому явившись в ранге командующего на новый фронт, Бунтабай на первом же совещании объявил:
— Нечего топтаться на месте и ждать, пока миламаны перехватят инициативу.
На самом деле миламаны уже перехватили инициативу, но дважды генерал был выше таких мелочей.
Не обращая внимания на разумные доводы своих новых подчиненных, он отдал приказ о немедленном контрнаступлении, так что уже на второй день пребывания Бунтабая в высокой должности вверенные ему войска угодили в котел, заботливо приготовленный для них адмиралом Май Не Муном.
Хотя адмиралу до крайности не нравилась вся эта затея, он решил воспользоваться случаем, чтобы доказать большим шишкам наверху, что миламанской армии не нужен никакой ген бесстрашия, поскольку она может бить моторо-мотогалов с обычными солдатами и офицерами.
— Храбрость определяется не генами, а любовью к родине и готовностью достойно служить отечеству на поле брани, — любил говаривать адмирал, поэтический дар которого отличался заметным своеобразием.
Но что бы Май Не Мун ни говорил, а дело свое он знал туго, и мотогалы сразу же почувствовали это на себе.
Разгром был полнейший. От Роксаленского фронта остались одни ошметки, а это означало, что вокруг скопления Ми Ла Ман нет больше сплошного кольца окружения.
Уцелевшие мотогальские корабли отступили к Роксалену, где по прежнему стоял на страже со своими звездолетами вице-генерал Забайкал.
В последнем бою на орбите Роксалена обе стороны понесли потери, но силы в результате так и остались равными. Миламаны по-прежнему не могли посадить на планету эвакуатор, но и мотогалы, в свою очередь, тоже не могли захватить в плен носителя гена бесстрашия и его группу сопровождения.
В отличие от большинства мотогалов, побратим полковника Забазара не забыл о словах своего анды, сказанных им в момент величайшего позора.
Забазар сказал, что с Роксалена надо снять миламанов и людей, среди которых находится носитель гена бесстрашия, и теперь вице-генерал Забайкал изо всех сил старался это сделать — но у него ничего не выходило. Равенство сил создавало патовую ситуацию, причем после маленького Армагеддона ни одной из сторон не удавалось даже войти в атмосферу планеты.
Но теперь положение для мотогалов переменилось к лучшему. Корабли, отступившие к Роксалену, создали на его орбите многократный численный перевес. «Лилия Зари» не могла выстоять одна против такой армады, а корабли сопровождения были повреждены, так что ей пришлось импульсным рывком уходить в сверхсвет, передав Ри Ка Рунгу приказ затаиться и переждать.
Главные силы миламанов были уже на подходе. Их сдерживали на пути к Роксалену штрафники-камикадзе и остатки союзнических войск, но почти все смертники уже погибли, а среди союзников, наоборот, даже офицеры-мотогалы не хотели умирать ради спасения шкуры этого идиота Бунтабая.
Таким образом, в запасе у Забайкала было всего несколько часов, а может и меньше. Конечно, за это время можно многое успеть, но треклятый Бунтабай вмешался и тут. Он приказал Забайкалу встать со своими кораблями в оборонительные порядки, чтобы прикрывать отход основных сил.
Забайкал попытался втолковать Бунтабаю, что у мотогалов на Роксалене есть дела поважнее, и в конце концов дважды генерал понял, что захват носителя гена бесстрашия — это шанс и для него: шанс, который позволит сгладить позор поражения.
Но на эти разговоры было потрачено драгоценное время, и когда мотогальские катера в сопровождении бронекавалеристов пошли, наконец, вниз, к планете, из-за роксаленского солнца уже показались миламанские боевые звездолеты.
Впереди всех в окружении крейсеров и канонерок спешила к Роксалену «Лилия Зари». И пока другие миламанские звездолеты отвлекали на себя мотогалов, «Лилия» стремительно опустилась к кромке атмосферы и выпустила рой истребителей, в середину которого, как акула в косяк селедки, затесался эвакуатор.