— Какого черта ты делаешь? — удивился русский боевик, назначенный Бунтабаю в секунданты, увидев, как дважды генерал раскладывает на белой тряпочке приспособления для смертельной инъекции.
Боевик прошел Афган, Югославию, Абхазию, Приднестровье и Чечню, но никогда еще не видел такого чудного способа самоубийства.
— Давай лучше выпьем, — предложил он. — Алкоголь — это, конечно, яд, зато умирать будет веселее.
И Бунтабай, который очень боялся смерти и знал, что при инъекции алкоголя внутривенно она обычно бывает мучительной, но быстрой и неизбежной, взял да и согласился.
Но фантазия боевика на этом не остановилась.
— Давай кто кого перепьет, — выдал он новую идею, и Бунтабай, которому было некуда деваться, согласился и на это.
Когда собутыльники хлопнули по четвертой, тело Бунтабая затряслось мелкой дрожью. Боевик в это время наливал по пятой, однако обнаружил, что дважды генерал больше не может пить. Он корчился в судорогах.
— Э! — окликнул его горячий русский парень. — Ты что, меня не уважаешь?!
Бунтабай ничего на это не ответил, и тогда боевик, обидевшись, заехал ему по морде.
Это только ускорило неизбежный конец. Самоубийца еще несколько раз дернулся и затих.
Боевик залпом выпил обе пятые стопки, добавил немного из горла, и дух Всеобщего Побеждателя разыгрался в нем с нездешней силой.
Окончательно обидевшись на всех и вся, он стал крушить мебель в каюте и попытался выбить креслом иллюминатор, ведущий в безвоздушное пространство. Это у него не получилось, но зато он круто оттянулся на моторо-мотогалах, прибежавших посмотреть, кто и зачем разрушает их корабль изнутри.
Потеряв несколько бойцов убитыми и ранеными, мотогалы чуть было не отступили, но тут виновник инцидента не удержал равновесия и рухнул ничком, крепко ударившись головой о переборку.
Наутро землянин тяжело мучился будунами, а мотогалы с оттенком восхищения рассказывали ему страшную историю, до боли напоминающую анекдот про Илью Муромца, который, конечно, хороший человек — но только когда трезвый. А уж если напьется, тогда гаси свет.
Впрочем, генерал Забазар не особенно жалел о потере нескольких мотогальских солдат. Глядя на земного Илью Муромца, он уже практически не сомневался — ему нужны именно такие бойцы.