– А вот зайца кому? Свежепойманного! – надрывался какой-то парень в тельняшке и с татуировками на руках.

Он держал за уши живого кролика, но врал, что он свежепойманный. Просто парень скооперировался с биологами, которым негде было держать расплодившихся зайцеобразных.

– За два батла отдам, дешевле колбасы. В нем весу три кило, и это не только ценный мех.

Слово «батл» казалось гостям Зазеркалья странным часа два, не больше. Потом они привыкали, что «батл» на местном жаргоне – это то же самое, что бакс.

К тому же обязательно находился авторитетный доброхот из местных, который снисходительно объяснял новичкам:

– Смотри, все просто. Один батл – это три бочки. А одна бочка – это тридцать три таньга и еще один таньга на чай.

А когда кто-нибудь спрашивал: «Зачем такие сложности?» – тот же доброхот неизменно отвечал:

– А потому что у нас независимость.

Независимость придумал записной политик Женя Берестов. До него никто об этом просто не задумывался. То, что законы России в Зазеркалье не действуют, подразумевалось само собой, но никто не испытывал потребности кричать об этом на каждом перекрестке.

Однако Берестов не мог жить без политики и создал Фронт Борьбы за Независимость Зазеркалья.

– А чего за нее бороться? – говорили Берестову здравомыслящие люди. – Она и так вроде бы есть.

Но Женя не сдавался и сколотил-таки фронт человек из десяти. А так как с независимостью все было в порядке, фронт стал бороться за построение справедливого государства, и на этой почве берестовцы ополчились против короля Яна.

– Этого так называемого короля никто не выбирал, и у него нет никакого права управлять государством, – сообщал Берестов всем, кто имел желание и терпение его слушать.

Король Ян не воспринимал Берестова всерьез, но пришел к выводу, что если государством совсем не управлять, то могут возникнуть серьезные проблемы.

И назначил коммерсанта Калмыкова министром иностранных дел и внешней торговли, генерала Неизвестного министром обороны и сталкинга, а майора Горовенко-Известного – министром внутренних дел.

Берестов продолжал бунтовать, требуя избрать президента и парламент, причем в президенты он метил сам, на словах решительно это отрицая.

Но тут произошло событие, которое заставило Фронт Борьбы за Независимость вспомнить о своей первоначальной задаче. В Зазеркалье вошли войска.

И здесь Берестов опростоволосился, потому что опоздал с демонстрацией протеста. Министр обороны Неизвестный явился к месту происшествия раньше и первым дал отповедь генералу Потапову.

А когда Берестов все-таки устроил демонстрацию, момент был совсем неподходящий. На опешивших солдат уже накатились торговцы и золотоискатели.

Золотоискатели пытались всучить воинам золото, а торговцы предлагали экзотические фрукты и овощи, тропическую одежду и прочую ерунду. А услышав, что у солдат нет денег, они немедленно позвали ребят из ломбарда, и от их речей воины обалдели окончательно.

Ломбард в Зазеркалье зародился, как камера хранения и пункт скупки ненужных вещей. Гости Зазеркалья, которые опасались за сохранность своей одежды, могли спокойно сдать ее в камеру хранения и идти гулять в тропическом наряде. А поскольку тропические наряды надо было где-то брать, ребята заодно открыли торговлю шмотками и пункт проката тропических костюмов под залог.

А еще через несколько дней, когда товарно-денежные отношения в Зазеркалье еще более оживились, владельцы этого заведения стали давать под залог деньги и золото, а также скупать золото у населения. В результате получилась камера хранения, магазин, пункт скупки и ссудная касса в одном флаконе, но называлось это гордым словом «Ломбард».

Для привлечения клиентов владельцы ломбарда придумали дополнительный трюк. Засовывая одежду, принятую на хранение, в полиэтиленовые пакеты, они засыпали ее снежком и перекладывали местными травами, утверждая, что это придает тряпкам целебные свойства. И многие верили, потому что в телерепортажах и газетах информацию о целебных свойствах снежка и атмосферы Зазеркалья подтверждали вполне заслуживающие доверия ученые и врачи.

А с приходом войск началось что-то и вовсе несусветное. Хозяева ломбарда предлагали воинам заложить автоматы и форму, а когда те отвечали, что за это их посадят и ключ выбросят, звучал резонный ответ:

– Так ведь и дезертировать недолго.

И группа поддержки тотчас же начинала расписывать прелести дезертирства. Особенно старались девушки, которые демонстрировали эти прелести наглядно, поодиночке и группами вешаясь солдатам на шею и утягивая их в кусты.

Суть дела была ясна. Королевству требовалось оружие и боеприпасы, и чем покупать их на черном рынке по несусветной цене, гораздо проще взять автоматы в залог чуть не на порядок дешевле. А поскольку возвращать даже эти деньги солдатам будет не из чего, автоматы так и так достанутся армии Зазеркалья.

Удивительно было другое. Некоторые солдаты, вконец запаренные группой поддержки, действительно закладывали свои автоматы и тут же дезертировали, не сходя с места.

Офицеры сбивались с ног, но бардак в считанные часы достиг масштабов стихийного бедствия. Оружие отдавали не все – да на всех в ломбарде не хватило бы денег и золота, но зато все вплоть до младших офицеров начисто забывали о воинском долге, когда обнаженные нимфы тянули их в заросли.

Сирены и Одиссей или крейсер «Свердлов» по версии Веллера.

Новоприбывшие девушки смотрели на это кино несколько ошалело, но их тоже не оставили без внимания, применив знакомый человеку с первобытных времен метод загонной охоты.

Машу Казакевич, скромную и юную библиотекаршу в старых джинсах, умело отсекли от остальных, окружили со всех сторон и стали наперебой предлагать юбки, пареу и шляпы, попутно просвещая ее в вопросах тропической моды.

– Посмотри на медузу! Она красивая?

– Очень, – неуверенно отвечала Маша.

– Вот и женщина должна быть такой же красивой.

И дальше следовало объяснение, зачем нужны шляпа и юбка. Шляпа символизирует «зонтик» медузы, а юбка – ее «бахрому».

Маша не догадалась спросить, что символизируют нагие груди, но на это тоже был ответ. Они символизировали красоту как таковую. А еще груди должны быть нагими, чтобы тело могло дышать благотворным воздухом Зазеркалья и впитывать солнечные лучи.

И действительно – все девушки в этой тропической одежде казались красивыми, загорелыми, очень здоровыми и до умопомрачения соблазнительными – даже дурнушки, на которых в городе никто бы не посмотрел.

Но философское обоснование моды – это был только первый этап. На втором этапе к делу подключались мужчины из ломбарда и торговых рядов.

Они наперебой предлагали Маше шляпы, юбки, отрезы ткани для пареу, а также фрукты, напитки и чудотворные бальзамы местного приготовления. Она отнекивалась – нет денег. А ей кричали:

– Сдай свои шмотки в ломбард.

И парень в кепке, надетой задом наперед, перекрывал своим зычным голосом общий гвалт:

– Ко мне, сюда. За кроссовки четыре золотых даю! За остальное – еще один. Юбку хочешь? Два батла. А вот это пареу за один отдам. Бери, не пожалеешь!

Пресловутые батлы запутали Машу окончательно. Она никак не могла перевести их в рубли и понять, сколько же ей предлагают. А справа и слева соблазнительно нашептывали:

– Не бойся. Найдешь золото – все вернешь и еще останется.

– А здесь правда есть золото?

– Полно. Его даже искать не надо. Под ногами валяется.

Маша посмотрела себе под ноги, но там ничего не валялось.

Зато хозяин ломбарда выставил на стол пиалу, доверху наполненную золотыми самородками.

Это зрелище добило Машу окончательно, и она стала стягивать с ног кроссовки.

За кроссовками последовали брюки, вместо которых Маша повязала вокруг бедер длинное пареу, сделанное из старой шелковой занавески. Шляпу она решила не покупать – слишком дорого. А футболку решила не отдавать, потому что под нею ничего не было, а устраивать стриптиз перед посторонними скромная Маша стеснялась.

Однако футболка, которая нормально сочеталась со штанами и кроссовками, совершенно не вписывалась в каноны тропической моды. И ревностных поклонниц этой моды такое кощунство ужасно коробило. Так что они от Маши не отстали и принялись убеждать ее, что неестественное сочетание замечательного пареу с убогой футболкой ей совсем не идет.

Маша никогда не была модницей и вечно носила то, что ей не идет, не испытывая по этому поводу никаких комплексов. А тут ей вдруг стало неловко. Все вокруг такие красивые, а она – как серая ворона среди белых лебедей.

Но кругом было так много мужчин. Сам генерал Потапов пришел посмотреть, что тут делается, и местные забавники предлагали ему заложить в ломбарде парадную генеральскую форму.

Загвоздка состояла в том, что у Потапова не было парадной формы. То есть была – но полковничья. В генералы его произвели так стремительно, что он успел только привинтить генеральские звезды на полевой камуфляж – совсем как Неизвестный Солдат.

Генерал пытался отшучиваться.

– Мне и так хорошо платят, – говорил он. – А если вы надеетесь таким способом ослабить боеготовность моих солдат, то ничего у вас не выйдет.

Это он врал или добросовестно заблуждался. Нагие груди и всепоглощающая любвеобильность зазеркальских женщин уже подорвала боеготовность вверенных Потапову подразделений до такой степени, что ниже уже некуда.

Но главной мечтой и старожилов, и некоторых новичков женского пола было ослабить боеготовность самого генерала. Наверное, именно об этом подумала женщина лет тридцати – тоже из самой свежей партии, когда подошла к Маше Казакевич и сказала:

– Мы непременно должны ослабить их боеготовность прямо сейчас. Давай попробуем вместе.

И она стала быстро расстегивать блузку, под которой оказался белый простенький лифчик.

– Помоги расстегнуть, – попросила она Машу, и Маша помогла, ощущая угрызения совести.

В самом деле – все девушки вокруг изо всех сил старались подорвать боеспособность солдат противника, а она одна, как дура, оставалась в футболке, уродующей весь пейзаж.

На самом деле все было не так, и не она одна уродовала пейзаж избытком одежды, и пейзажу, по большому счету, было на это плевать. Но это уже не имело никакого значения.

Окончательный подрыв боеспособности вражеских войск зависел только от Маши, и она сбросила футболку так резко и поспешно, словно та жгла ее тело.

Еще несколько новоприбывших девушек смотрели на нее, не отрываясь, словно она была здесь главной, и только от ее решения зависели действия всех остальных.

А так как Маша неизвестно почему сочла нужным бросить свою футболку в сторону генерала, остальные не просто последовали ее примеру, а пошли еще дальше.

Они стали снимать с себя одежду и швырять ее Потапову в лицо.

Генерал потянулся к кобуре, но вовремя сообразил, что это смешно – отстреливаться от полуголых безоружных девчонок. Даже если он просто припугнет их пистолетом – над ним все равно станут смеяться. Героическая схватка – пистолет Макарова против потных лифчиков.

Оставалось только с достоинством удалиться. Но и этого тоже ничего не вышло. Над генералом все равно смеялись так, что испуганные птицы стаей взлетели над лесом, и биологи удивились, как их, оказывается, много.

Даже подчиненные генерала не удержались от смеха, и это было первым признаком начинающихся неприятностей.