Вот уже несколько дней Максим Игрунов не приближался к Ларисе, и желание мстить в ней потихоньку остывало. Оно опять вспыхнуло после истории с карточкой «Трибунала» в кармане благополучно выжившего бандита Барабанова по прозвищу Акула — но опять стало остывать. Однако как раз накануне звонка в офис Чудновского это желание вернулось вновь. Дело в том, что лейтенант Цыганенко еще пару раз попался на глаза Максу Игрунову, и тот решил, что пора принимать меры. Лейтенант действовал по приказу генерала Игрунова, который хотел убедиться, что Лариса больше не копает под его сына. Однако Макс об этом не знал и решил, что все гораздо хуже. Он подумал, что отец собирает сведения, с помощью которых он сможет заставить сына себе подчиняться. Хотя бы примитивным шантажом: не будешь меня слушаться — передам материалы в милицию, и пусть тебя сажают. Но откуда отец узнал? Неужели Ларка добралась и до него? Чтобы выяснить это и заодно нагнать страху, Макс подкараулил Ларису вечером, когда она возвращалась из магазина и заговорил, обильно перемежая речь отборным матом.

— Ты что, сука, сказала моему отцу?! Откуда он знает про Лешку? Ты ему насвистела, ты меня продала? Думаешь, тебе это поможет?! Хрен! Он тебя в порошок сотрет, он тебя, гниду, раздавит, понятно? Если тебя спросят про это, молчи, дура, чтобы хуже не было. Я ведь пошутил, а ты, дурочка, поверила. А если кому-нибудь про это заикнешься, я тебя убью. И мне ничего за это не будет. Кому ты нужна, дура сраная?. На самом деле Макс не был так уж уверен, что ему за убийство ничего не будет.

Вернее, он предполагал, что от официального преследования отец его защитит хотя бы ради собственного благополучия — но боялся, что отец применит к нему санкции в порядке внутрисемейных разборок. И санкции эти могли быть весьма неприятными. Не такими, конечно, как десять лет на зоне — но вот суворовское, а затем военное училище папа-генерал вполне мог своему непутевому сыну обеспечить. И никуда бы Макс не делся — пошел бы в казарму как миленький, стоит только папе пригрозить передачей компрометирующих материалов в прокуратуру с перспективой скорого и справедливого суда. Конечно, и на это генерал Игрунов, возможно, не пошел бы. Ведь даже если сын его станет офицером — это будет еще тот офицер, и ЧП с его участием пойдут одно за другим, как пить дать. А каждое такое ЧП будет бросать тень на отца-генерала. Но ведь генерал Игрунов может укатать сына не только в суворовское училище. Он вполне способен пресечь в корне все попытки Макса закосить армию и вдобавок устроить ему два года в такой части, где тюрьма ему раем покажется. А Макс так хотел обойти армию стороной, показав тем самым любимому папе большой и красивый кукиш. И зародилась в недоразвитой или, скорее, развитой не в ту сторону башке генеральского сына мысль столь же извращенная, сколь и логичная. Надо просто убить и Ларку, и летеху-адъютанта. Тогда в лучшем случае папочкина затея завянет на корню, а в худшем папочке просто нечем станет шантажировать сына. Потому что если папа сдаст Макса ментам, ему будет грозить смертная казнь с заменой ввиду всеобщей гуманизации на пожизненное заключение. А на это генерал Игрунов никогда не пойдет. Но делать такие дела в одиночку Макс не умел и боялся. А потому вызвонил друга своего Пашку Качуркина, который тоже участвовал в избиении Алексея Черкизова, после которого тот, не приходя в сознание, скончался. Вообще-то никто не собирался его убивать. Просто Макс, Пашка и другие ребята из «путяги» были пьяны, а проходивший мимо Леша повел себя с ними неучтиво. Вот его и решили поучить. А он ни с того ни с сего стукнулся обо что-то твердое головой и откинул копыта. Или его все-таки кто-то стукнул по голове? Пашка утверждал, что это сделал Макс, а Макс не помнил, но не видел ничего плохого, если так и было на самом деле. Он забеспокоился, только когда возникла реальная опасность, что все откроется. И клял теперь себя за то, что распустил язык перед Лариской. Но ведь тогда он был пьян, а что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И вот теперь приходилось рассказывать о возникших проблемах Пашке. А тот на правах старшего товарища сразу стал орать.

— Ты мудак! Ты какого хрена трезвонишь об этом кому попало?! Тебе сказано — наплевать и забыть. Не было ничего. Мы его не били, он ушел живой, а меня там вообще не было. Я вообще с бабой спал в это время, если хочешь знать. И баба подтвердит. Так что ты меня в свои проблемы не впутывай.

— Ага! Ты думаешь, я за вас всех один буду срок тянуть? А вот хрен вам! Если меня возьмут, всех заложу… И так далее и тому подобное, мата больше, чем осмысленных слов, а в финале — компромиссное решение.

— Ларку убивать нельзя, — сказал Качуркин. — Тогда сразу на нас выйдут. Из-за тебя, козла!.. — в сердцах добавил он. — Надо грохнуть одного летеху. Говоришь, он адъютант твоего бати?

— Ага.

— Ну вот. Значит, батя твой не хочет дело раздувать. Если летеху грохнуть, он ничего ментам не скажет. Батя, я имею в виду. Так что никто на нас не подумает.

— Отец подумает.

— И что? Он тебя ментам сдаст?

— Нет. Не должен.

— Ну и все. А летеха может сдать. Запросто. Ты ему не друг и не родственник. На самом деле, вникнув в ситуацию, Пашка сообразил, что неприятности грозят в первую очередь ему, а не Максу. Если адъютант генерала Игрунова продолжает что-то вынюхивать — значит, он скорее всего ищет кандидата на роль козла отпущения. Чтобы Макса отмазать, а на другого пальцем показать: вот убийца! Недаром он выспрашивал у девчонок в «путяге», с кем дружит Макс. Так что Пашка быстро изменил свою точку зрения на положение дел и под конец разговора проявил даже бОльшую заинтересованность в убийстве, чем сам Макс. И в итоге уже не Макс Пашку, а Пашка Макса убеждал в том, что убить лейтенанта Цыганенко надо обязательно и как можно скорее, иначе всем им полный звездец и дальняя дорога в казенный дом. На том и порешили. Макс вспомнил, то домашний телефон адъютанта записан от руки в телефонном справочнике, который лежит дома — записан прямо на форзаце. А по номеру можно легко выяснить адрес. И тогда можно запросто подкараулить лейтенанта у его дома или даже ворваться в квартиру и под видом ограбления перебить всех, кто там окажется. Какая разница, сколько будет трупов. Если больше одного — то это вторая часть «убойной» статьи, наказание на полную катушку. А два трупа или дюжина — определяющей роли не играет. Да и вообще об этом лучше не думать. Каждый преступник, идя на дело, верит, что ему удастся избежать наказания. Иначе на свете не было бы преступлений.