Когда лейтенант Цыганенко шел по своему обыкновению домой через парк, некто, выскочивший из-за дерева, шарахнул его по голове каменюкой. Предполагалось, что это будет выглядеть, как обычное уличное ограбление. Но «грабитель» неудачно выбрал место. В этой части парка даже по ночам было чересчур оживленное движение. Не прошло и минуты с того момента, как Цыганенко упал — а в дальнем конце аллеи уже послышался стук каблучков. Оттуда к месту происшествия шла девушка. Будь «грабитель» матерым убийцей, он, наверное, убрал бы заодно и эту случайную свидетельницу, а потом довел дело до конца. Но Макс Игрунов матерым убийцей не был. Ему вообще не приходилось по настоящему убивать. Ведь Алексей Черкизов умер лишь через шесть часов после того, как ударился головой во время драки. По этой причине трудно с уверенностью сказать, смог бы Макс хладнокровно и методично обшарить труп лейтенанта, не появись на горизонте случайная прохожая. Но это и неважно. Она ведь все-таки появилась, и Макс впал в жуткую панику. Он помчался через парк напролом, ему чудилось, будто за ним гонятся, а визг девушки, наткнувшейся на тело лейтенанта, казался Максу то ли трелью свистка, то ли милицейской сиреной, то ли гласом небесным, за которым неизбежно должна последовать кара. Девушка в это время тоже бежала, только не между деревьями, а вдоль по аллее. В голове ее крутилась фраза из песни известной, но, к сожалению, распавшейся рок-группы: «Прогулка в парке без дога может встать тебе слишком дорого».Попутно она клялась себе, что никогда больше не пойдет поздно вечером одна через парк. Милицию она вызвала только прибежав домой — минут через двадцать. За это время о лежащего лейтенанта споткнулось еще несколько человек, и кто-то из них догадался позвонить в «скорую». Подъезжающая милиция столкнулась отъезжающей «скорой». Тела на дороге уже не было. Макс Игрунов схалтурил. то ли булыжник был недостаточно тяжел, то ли удар недостаточно силен — только Цыганенко остался жив. Правда, сотрудникам райотдела милиции сразу сообщили, что состояние пострадавшего тяжелое, он без сознания, и придет ли в сознание в дальнейшем — неизвестно. Надо заметить, что милиция по первости склонялась именно к той версии, которую запланировал Паша Качуркин. Лейтенанта шарахнули в темной аллее парка булыжником по голове, других следов борьбы нет — естественно возникает мысль об ограблении. Правда, в кармане брюк лежат деньги. Сорок восемь рублей новыми. И документы тоже целы. А в документах написано, что их обладатель — не просто лейтенант Российской Армии, а целый адъютант командира мотострелковой дивизии. И дело сразу начинает пахнуть вещами, которыми обычно занимается ФСБ. Ведь адъютант генерала Игрунова мог иметь при себе секретные документы, и тогда получается, что по черепу его стукнул не наркоман, сшибающий денег на дозу, а шпион, который эти документы и унес. Правда, порядочный шпион в такой ситуации наверняка забрал бы заодно и деньги вместе с личными документами. просто для маскировки. Но может быть, его спугнула девушка, некстати застучавшая каблучками по асфальту. А может, все проще. Например, лейтенант Цыганенко имел при себе оружие, и грабитель охотился именно за ним. За оружием. За табельным пистолетом системы Макарова. Естественно, опера из райотдела немедленно принялись звонить в дивизию и спрашивать, не имел ли лейтенант Цыганенко привычки таскать с собой секретные бумаги и не носил ли он при себе круглосуточно табельное оружие. Оказалось, однако, что нет. Не имел и не носил. Пистолет преспокойно лежал в сейфе, и никаких секретных документов у лейтенанта Цыганенко с собой не было. К большому сожалению для районных оперов. Если бы грабитель украл пистолет, то дело можно было бы, хоть и не без труда, спихнуть городскому управлению внутренних дел или даже в РУОП. Если бы речь шла о документах, содержащих государственную тайну, то дело уже без всяких усилий со стороны милиции забрала бы ФСБ. Теперь же это дело повисало мертвым грузом на Южном райотделе милиции, и выглядело оно абсолютно глухим. О причине этого происшествия догадывался только генерал Игрунов. И ему все яснее становилось, что с сыном надо что-то делать. потому что убийца, вошедший во вкус, особо опасен. Если первое убийство, судя по тому, что удалось раскопать лейтенанту Цыганенко, было случайным, то второе — явно преднамеренное. Генерал понимал, что прежде всего с сыном надо поговорить, припереть его к стенке фактами, вынудить к признанию и выслушать оправдания, чтобы решить: можно ли удержать Максима от дальнейшего сползания в пропасть без принятия экстренных мер, или же надо срочно искать эти меры — такие, которые не испортят генералу репутацию и карьеру и, что немаловажно, не поссорят его с женой. Но генерал все время откладывал этот разговор. Он просто не знал, что сказать.