Неопознанные трупы «трибунальщиков» со старой турбазы нельзя было показать по телевизору, чтобы кто-то мог их опознать. Поливая их свинцом, Арик Чудновский превратил головы и лица обоих покойников в невообразимое месиво. Еще бы — ведь он лупил по головам уже умерших трибунальщиков практически в упор. Татуировок у убитых не оказалось, да и вообще с особыми приметами было туго. Так что они оставались неопознанными и невостребованными еще много дней.

— А потом в милицию пришел мужчина лет пятидесяти, который представился Иваном Трифоновым и сказал.

— Сын у меня пропал. То есть не совсем пропал — он письмо прислал, но с тех пор ни слуху ни духу, а письмо какое-то странное. Когда сотрудники отдела по розыску пропавших выяснили, что сыну этому двадцать четыре года, а в письме довольно убедительно объясняются причины его отъезда — любовь к иногородней девушке и стремление вырваться из-под родительской опеки — над взволнованным отцом про себя посмеялись, а ему сказали, что такими делами они не занимаются.

— Вот если бы он без вести пропал… А раз письмо прислал, значит, все в порядке. Иван Трифонов ушел несолоно хлебавши, а ребята из отдела по розыску пропавших через пару дней упомянули об этом курьезном случае в разговоре с Александром Ростовцевым из угрозыска. И тот внезапно заинтересовался. То ли сработала интуиция, то ли Ростовцев нашел рациональное зерно в ироническом пересказе слов Ивана Трифонова о том, что его сын по характеру своему не способен на такие поступки, как побег из дома ради какой-то девицы — но только Ростовцев решил с этим товарищем поговорить. И поговорил. И убедился, что Иван Сергеевич Трифонов — человек солидный, к глупым фантазиям и паникерству не склонный и слов на ветер не бросающий.

— Он бы первым делом привел свою девушку ко мне. Или хотя бы позвонил, а не подбросил письмо без обратного адреса, — сказал он. — Письмо ведь не по почте пришло, его в ящик подбросили. Да и почерк мне не нравится. И тогда Ростовцев спросил об особых приметах. Рост, телосложение и цвет волос — все это очень напоминало один из трупов, найденных на старой турбазе. А родинки, расположенные треугольником на пояснице, снимали всякие сомнения.

Убитый «трибунальщик» с документами на имя С.П. Иванова был на самом деле Владимиром Трифоновым. Процедура опознания требовала личного освидетельствования останков, но нам незачем описывать эту душераздирающую сцену. Хороший парень и любящий сын Володя Трифонов оказался ликвидатором из «гвардии Трибунала», погибшим во время кровавой боевой операции. На всякий случай его отцу показали компьютерный портрет, сделанный по фотографии на имя Кузнецова, но Иван Сергеевич его не узнал. Но это и немудрено — ведь фотография принадлежала вовсе не убитому. Совпадал только грим. Зато теперь у милиции появились новые факты. И тем же вечером Ростовцев поговорил с начальником угрозыска, а затем они вышли на генерала Шубина, и тот договорился с телевидением о передаче специального сообщения.

— Городское управление внутренних дел с целью установления личности двух убитых разыскивает родственников и знакомых тех лиц, которые исчезли из дома без объяснения причин или с неубедительными объяснениями. Выяснено, что родственники могли получить письмо, якобы от убитых, либо услышать объяснения по телефону при условиях, когда точное определение личности по голосу затруднено. А на следующее утро, еще до первого звонка по поводу телевизионного объявления, в ГУВД пришло письмо от Пятого Правого. Оно не было подписано, но содержало имена, телефоны и даже адреса Пятого Главного и Пятого Левого, а также телефоны координатора и диспетчера экстренной связи. В письме также сообщалось, что «Трибунал» убивает тех своих членов, кто отклонился от генеральной линии группировки, и вот недавно таким образом был убит Пятый Правый. Но он успел обо всем рассказать автору письма, и тот решил сообщить обо всем в милицию.

— Черт возьми! — воскликнул, прочитав письмо, Ростовцев. — Нам их сдали.