Пока спасательный корабль «Орион» двигался курсом норд-норд-вест в сторону побитого бурей плота «Хейердал», пилот его штатного вертолета продолжал выполнять главную свою задачу — поиски капитана Палмера, живого или мертвого, но обязательно вместе с чемоданом, внутри которого должны находиться сверхсекретные документы.

Мысли летчика, однако, все время возвращались к отважной путешественнице, которая провела несколько минут в его кабине, не выказав за это время ни малейших признаков стеснения по поводу своей наготы. В мозгу пилота с постоянством навязчивой идеи всплывала мысль: «Вот бы на такой жениться». Будучи жителем Гавайских островов, он давно привык к полинезийской экзотике, однако еврейско-полинезийскую метиску увидел впервые. А если учесть, что мама Яши Альтмана, то есть бабушка Аоры была настоящей русской красавицей украинского происхождения, то можно представить, какое влияние этот коктейль оказал на внешние данные Аоры. Прямо скажем — влияние было очень даже положительным, особенно если вспомнить мнение генетиков о том, что скрещивание улучшает породу.

Таким образом, доклад пилота, из коего следовало, что ничего похожего на капитана Палмера он в волнах не обнаружил, нисколько не означал, что в этих волнах действительно ничего не было. В глазах пилота стояла Аора, и на этом фоне он вполне мог не заметить бренных останков несчастного офицера, съеденного акулой.

Так или иначе, вертолет вернулся ни с чем. Вернулся как раз в тот момент, когда на борт поднимали путешественниц с «Хейердала» и спасенных ими офицеров ВВС США.

Когда он приземлился, Аора еще не успела одеться. Могла бы, конечно, и успеть, если бы корабельный фотограф-любитель не упросил ее немного попозировать в костюме Евы.

— А почему бы не попозировать хорошему человеку, — ответила на его просьбу Аора и в последующие полчаса снялась со всеми членами экипажа «Ориона» по отдельности и группами, а также вместе с подругами по путешествию и в гордом одиночестве.

Хелен Ларсен тоже была не против сфотографироваться обнаженной, однако сначала хотела связаться с отцом и сообщить, что с нею все в порядке. В радиорубку она пришла в рубашке Долговязого Ленни, он единственный на «Орионе» был выше Хелен на целую голову, и его рубашка оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть все интимные места норвежки.

Пока Хелен делилась с отцом новостями, впечатлениями и планами на будущее, в число которых, к ужасу отца, входило кругосветное путешествие на гребной галере, укомплектованной женским экипажем, Аора общалась с вертолетчиком, которому после длительного полета полагался отдых. Джон Рафферти, видя это, сказал ей: «Моя ревность не знает границ», но девушка словно бы даже не услышала итало-индейца, так что пришлось отстать. Кое-кто из членов экипажа «Ориона» тоже попытался было ревновать, но Аора урезонила их цитатой из Экклезиаста: «Всему свое время и место под небесами», после чего мирно удалилась в каюту вертолетчика. Чем они там занимались, достоверно неизвестно, но догадаться можно, потому что полинезийка, отправляясь в гости к новому другу, так и не удосужилась одеться, а новый друг, галантно пропуская ее в дверь, просто кипел от возбуждения. Кроме того, механик вертолета — сосед пилота по каюте — не смог попасть к себе, потому что дверь была заперта изнутри, а на стук никто не открыл. Пилот проорал из-за двери: «Кто там?» — а услышав ответ, спросил недовольно: «А ты не мог бы подождать пару часов?» — на что механик, устыдившись своей бестактности, ответил: «Мог бы» — и вернулся на палубу, где объявил во всеуслышание:

— Они трахаются.

Надо полагать, именно за этой информацией он и ходил в свою каюту.

И почти в этот же самый момент раздался зычный голос капитана Хендерсона с мостика:

— Радуйтесь, ребята! Капитан Палмер вместе с чемоданом канул в воду. Никто его не может найти, так что, скорее всего, его съели акулы. Короче, слушай мою команду! Всем молиться за упокой души раба божьего Палмера в течение пяти минут.

Молодого штурмана «Ориона» передернуло от мысли об акулах и от пренебрежительного отношения шкипера к господу богу. Остальные отнеслись к словам командира более спокойно, лишь Долговязый Ленни спросил:

— А какому богу молиться: католическому или протестантскому?

— Гавайскому! — воскликнул кто-то.

— А Мортимер с островитянкой молиться не могут, — тут же наябедничал механик вертолета. — Они мирским делом заняты.

Штурман обвел команду суровым взглядом и ушел внутрь надстройки. Набожный Харви Линдсей и несколько матросов из команды «Ориона» сердито хмурились. Остальные ржали. Ни о какой молитве, будь то за упокой или за здравие, речь больше не шла.

— Возвращаемся на базу! — скомандовал шкипер Хендерсон.