Первыми в городе по утрам просыпаются собаки. Среди них, как и среди людей, есть «жаворонки» и «совы». Беда только в том, что «жаворонки»-псы пробуждаются обычно раньше, чем «жаворонки»-люди. И, за редким исключением, немедленно начинают требовать внимания к себе.

Семилетний ротвейлер по кличке Роджер был типичным «жаворонком». Проснувшись по сигналам точного времени в шесть утра, он задумчиво почесал задней лапой за ухом, неторопливо обследовал квартиру на предмет посторонних запахов и таковых не обнаружил, затем слегка перекусил остатками вчерашнего ужина (своего — не хозяйского) и только после этого отправился будить хозяина.

Несмотря на отсрочку, хозяин все-таки остался недоволен, хотя мог бы за семь лет и привыкнуть к манерам питомца. Однако Роджеру было на это наплевать — он хотел на улицу и убеждать его хоть немного подождать было бессмысленно.

Равнодушно выслушав недовольное бурчание бесцеремонно вырванного из мира снов кандидата медицинских наук Бориса Петровича Соломатина, пес молча сходил в прихожую и приволок к кровати хозяйские кроссовки. Борис Петрович тяжело вздохнул и стал одеваться.

Хозяин и пес вышли из дома и направились по обычному маршруту — к парку Челюскинцев, где Борис Петрович отпустил Роджера побегать.

Вместо беспорядочной беготни ротвейлер устроил охоту на птиц. Голуби, откровенно издеваясь, подпускали его поближе, а потом хором взлетали, оставляя Роджера в недоумении. Его еще со щенячьего возраста изумлял тот факт, что некоторые представители окружающего мира умеют летать, тогда как он этого делать не может, несмотря на все свои золотые медали.

Однако война с голубями Роджеру быстро надоела, и он стал искать что-нибудь поинтереснее.

И надо сказать, довольно быстро нашел — нечто не только интересное, но и непонятное. А именно — человека, лежащего совершенно неподвижно и пахнущего как-то странно.

Жизнь не баловала Роджера нестандартными ситуациями, так что за все семь лет он ни разу не сталкивался с мертвецами. Однако дух смерти каким-то образом чуют все собаки, и Роджер залаял на труп с каким-то неблагозвучным подвыванием, которое сразу насторожило хозяина.

Борис Петрович быстрым шагом подошел поближе и остановился как вкопанный.

Здесь надо заметить, что, несмотря на разговоры о разгуле преступности и устрашающую статистику, жертвы убийства отнюдь не являются обычной достопримечательностью российских городов. Борис Петрович прожил в Питере сорок восемь лет, но труп с огнестрельным ранением за все это время не встречался ему на улице ни разу. И вообще нигде не встречался — в том числе и на рабочем месте. По специальности Соломатин был окулистом и трудился уже много лет в платной поликлинике неподалеку от Исаакиевского собора. А это — не то место, куда в первую очередь везут людей, раненых из огнестрельного оружия.

Однако система медицинского образования построена таким образом, что даже тех студентов, которые потом станут окулистами или, к примеру, невропатологами, с самого начала приучают не бояться мертвецов и крови.

Соломатин склонился над телом, проверил на всякий случай пульс, убедился, что его нет, и зачем-то сообщил псу жегловским тоном:

— Пулевое ранение в голову.