— Стоп машина, — сказал капитан «Луизианы» по-французски, когда с пограничного катера пригрозили открыть огонь

До нейтральных вод оставалось не больше мили, и господин де Моле требовал прорываться. Но капитан почувствовал, что пограничники настроены более чем решительно.

— У нас есть сведения, что на этом судне осуществляется вывоз документов и материалов, составляющих государственную тайну, а также лиц, подозреваемых в незаконной деятельности в ущерб Российской Федерации, — заявил подполковник пограничных войск, поднявшийся на борт «Луизианы».

— Вы не имеете права! — возмутился господин Леруа. — Судно прошло таможенный досмотр. Ничего незаконного на борту нет.

— Вы Жан-Пьер Леруа? — поинтересовался пограничник.

— Да, а в чем дело?

Они разговаривали через переводчицу. Сабрина не успела одеться по-человечески и лишь набросила халат на голое тело, однако суровый подполковник не обращал внимания на эти мелочи.

Господин Леруа сильно нервничал, и подполковник, опытный в подобного рода делах, сразу понял, что дело нечисто. Похоже, аноним, позвонивший в ФСБ, был прав.

Правда, пограничники оказались перед проблемой, где искать. Груз на борту был самый разнообразный, а по словам анонима выходило, что тайник может быть совсем небольшим — много ли места надо, чтобы спрятать контейнер с радиоактивными веществами в свинцовой оболочке, а также бумаги, дискеты или компакт-диски.

Пограничники полезли в трюм со счетчиками Гейгера. Вскоре прибыл еще один катер — с контрразведчиками и более совершенной техникой. Но и они ничего не нашли, и «Луизиану» пришлось бы, пожалуй, отпускать с извинениями — но тут подвалил еще один катер. На нем прибыли Варяг со свитой, Максимов с Мышкиным, и Серафим, которого Варяг чуть ли не силой отбил у гаишников.

— У меня есть сведения, что здесь прячут людей, которых хотят насильно вывезти из России, — объявил Максимов.

Его участие в досмотре было не вполне законным, но пограничникам и контрразведчикам очень не хотелось отпускать судно со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Варяг, который лично звонил в порт, представляясь майором Кравцовым, а потом в ФСБ, никак не представляясь, теперь тоже предпочел выступать анонимно. Никто, кстати, не поинтересовался, кто он такой, и что здесь делает.

— Сколько человек спрятано? — спросил Сергиенко у новоприбывших.

— Не меньше трех, — ответил Варяг.

— По моим сведениям, больше пяти, — уточнил Максимов, который догадался связаться с коллегами в «Бригантине» и добился, чтобы ему дали возможность побеседовать с Введенским.

Во время этой беседы выяснилось, кстати, что руоповцы, присутствовавшие при разговоре Введенского с Томилиным в бункере, передали информацию о девушках, увезенных на корабль, своему начальству. Однако эта информация была слишком неконкретной, ее стали уточнять, и ничего не вышло, поскольку Томилин, узнав, что самолета ему не видать, как своих ушей, замкнулся в гордом молчании, и остальные платоновцы тоже не спешили раскрывать свои тайны.

Так что если бы не оперативные действия Серафима, то «Луизиана» спокойно ушла бы в нейтральные воды.

Между тем, она не ушла, и с прибытием оперов районного угрозыска и Варяга с Серафимом обыск разгорелся с новой силой. И закончился довольно быстро.

— Пять человек можно спрятать только в этих трех бандурах, — вынесли совместный вердикт контрразведчики, пограничники, милиционеры, бандиты и Серафим, стоя в трюме между большими контейнерами с опилками и стружкой.

— Только в которой из них? — прозвучал риторический вопрос.

— Все три разберем, — сказал кто-то из контрразведчиков. — Много ли делов. Вернем корабль в порт, разгрузим да посмотрим.

Пограничник с капитанскими погонами обошел каждый из контейнеров, постукивая по стенкам какой-то железякой.

— Собаку надо, — сказал он, ничего не добившись. — Или разгружать.

Господину Леруа тотчас же объяснили, что если контейнеры придется разгружать, и в них действительно окажутся спрятаны люди, то деньги за разгрузку ему придется выплатить из своего кармана, не говоря уже об ответственности за попытку нелегального вывоза людей из страны. И тогда он сдался.

Шепнув пару слов Сабрине, француз отошел в сторону и безучастно смотрел, как девушка открывается потайную дверцу, разгребает опилки, закрывающие проход к внутреннему ящику, и говорит по-русски с легким акцентом:

— Они там.

Серафим забрался туда первым, стремительно прошмыгнув мимо прочих заинтересованных лиц. В темноте без фонарика он споткнулся и врезался в горячее нагое женское тело.

— Настя? Это ты? Ты здесь? — тревожно спросил он.

Настя не могла ничего ответить — ее рот был заклеен. А упал он не на нее, а на Сандру, сидящую ближе всех к выходу.

Впрочем, в контейнер уже лезли остальные, и лучи фонариков забегали по железным стенам, выхватывая из темноты обнаженные женские тела.

Серафим наконец нашел Настю и стал покрывать ее лицо поцелуями. Девушка не понимала, что происходит, пока ее не расковали и не вывели на палубу.

Серафим сорвал с себя рубашку и пытался надеть ее на Настю, но она сказала:

— Не надо. Я привыкла.

Потом приблизилась к юноше вплотную и спросила:

— Ты освободил меня, да?

— Да! — ответил Серафим.

— И я больше не рабыня?

— Нет. Конечно, нет.

— А нам говорили, что все женщины — это рабыни. Должен только найтись настоящий хозяин для них.

— Перестань. Это все ерунда…

— Наверное. Но теперь ты мой хозяин, — сказала Настя, обнимая Серафима и прижимаясь к нему всем телом.

И они стали целоваться, не обращая внимания на кутерьму, которая творилась вокруг.

Пограничники и контрразведчики требовали объяснить, почему вместо радиоактивных материалов и документов, содержащих государственную тайну, в тайнике оказались голые девицы. Опера угрозыска пытались арестовать господина Леруа и всю команду судна за похищение людей и незаконное лишение свободы, но наткнулись на упорное нежелание девушек давать показания. Дочь Варяга Марина так и сказала, когда ее попытались допросить, вырвав из объятий отца:

— Я отказываюсь отвечать на вопросы. Можете хоть прямо сейчас посадить меня за это в тюрьму.

Разумеется, это было бы уже слишком, и Марину никуда сажать не стали, а отпустили с отцом домой.

Тем не менее, попытка незаконного вывоза людей за границу была налицо, и «Луизиану» заставили повернуть обратно в порт.

А Серафим и Настя всю дорогу от морской границы до порта самозабвенно целовались, совершенно не стесняясь чужих глаз.