Утро выдалось ярким и морозным, солнце било сквозь изукрашенное узорами стекло, но не согревало. Вика выбралась из груды одеял и подсела к Антону, который, сидя на корточках, подбрасывал свеженаколотые поленья в камин.

— Ну, что? Никто не появлялся?

Он отрицательно мотнул круглой стриженой головой.

— Нет. Какие будут предложения?

— Кто здесь мужчина? Решай. Мне домой надо — вот всё, что я знаю. Хватило уже вашей экзотики. Машке, сучке, глазёнки выцарапаю.

— Ну, что ж. Собирайся. Бензина у нас, правда, только до заправки. Да, прихвати там на кухне чего-нибудь. — О том, что произошло ночью, между ними не было сказано ни слова.

Вика, морща носик, влезла в оставленные кем-то джинсы, модные два сезона назад, покидала в пакет всё, что подвернулось под руку в холодильнике, и сбежала с крыльца к пыхавшему белым дымком милицейскому «Форду». Ну что ж, хорошенького понемножку, — она вздохнула про себя тихонько, вспомнив жаркие объятия у камина в ледяном доме. Пора возвращаться в цивилизацию. Есть, в конце концов, светские обязанности… Машке надо зенки выцарапать по любому.

По дороге до трассы им не встретилось ни одной живой души — словно все вымерзли. Ближайшая бензозаправка была в трёх километрах на запад — но хвост из машин преградил им дорогу намного раньше. Пробка занимала два ряда и не продвигалась ни на шаг. Навстречу, в сторону города, изредка прошмыгивали легковушки. Побеседовав с водителями ближайших машин, Красков выяснил, что ни бензина, ни соляры на АЗС нет, и неизвестно, подвезут ли. В городе, по словам водителей, творился беспредел — центральное отопление работало на минимуме, электроэнергию подавали с перебоями, связь, включая сотовую, отсутствовала. Так что даже узнать толком, что происходит, было неоткуда. Народ в панике запирал квартиры и бежал кто куда. Кому было где отсидеться — на даче или у родственников в деревне — в основном разъехались ещё вчера. В пробке скопились в основном те, кто решился прорываться на запад — где, по идее, должна же сохраняться какая-то власть и цивилизация… Машины были под завязку набиты трусливо копошащимися семьями и барахлом. Там и сям слышались визгливые вспышки ругани и детский плач. Пробка стояла мёртво, и за сорок минут не продвинулась ни на метр.

— Послушайте, вы же милиционер, — обратился к Краскову нервный мужчина доцентской наружности в шляпе пирожком из зелёной «ауди». Остановите встречную машину, пусть хотя бы расскажут, что там творится? У меня, например, астма, я не могу здесь целый день, понимаете…

Антон, вняв его совету, загородил дорогу первому же встречному джипу. Едва успел отскочить — джип промчался на таран, не сбавляя скорости. Следующая попытка была удачнее — удалось тормознуть «жигуль-копейку» с щуплым колхозником. Известия оказались невесёлыми. У бензозаправки произошла кровавая драка, персонал в суматохе скрылся. А в тридцати километрах дальше по трассе военные подогнали тяжёлую технику и, кажется, сооружают блокпост.

— Здесь ловить нечего, — сообщил Красков Вике, усаживаясь за руль.

— Ну, поехали в город.

— До города не хватит, — он указал на индикатор бензобака, предательски дрожавший у нуля. — Предлагаю вернуться на дачу. Пошарим там по округе — здесь всё равно лучше не будет.

Возвращение было безрадостным. Вика молча дулась в воротник шубы. Свернув с трассы, проехали метров двести — и тут мотор заглох.

— Дальше — пешком, — вздохнул Красков, выбираясь на снег. До дачи оставалось около двух километров сквозь слепящее белое безмолвие. Шли молча. Когда подходили к пустому КПП, Вика уже порядком выбилась из сил и, запуская руку в пакет с едой, принялась машинально отправлять себе в рот какие-то сладости.

— Погоди! — неожиданно сжал её руку Антон. — Что это там? — он указал на какое-то тёмное пятно прямо по курсу. Издали было непонятно — то ли это группа людей, то ли некая странная техника, но это явно двигалось им навстречу.

— В укрытие! — скомандовал Красков, увлекая Вику в будку охранника. Она попыталась возражать, но он прикрыл ей рот ладонью и расстегнул кобуру.

Вскоре объект приблизился настолько, что Вика смогла его разглядеть в деталях. Это были двое мужчин довольно дикого вида, у переднего в руках — охотничья двустволка. В поводу они вели трёх лошадей. Вика, с одиннадцати лет занимавшаяся выездкой на элитном ипподроме, с первого взгляда оценила их стати. Белая кобыла явно английских кровей и гнедой крупный жеребец донской породы. На них были дорогие сёдла. Третий представитель семейства копытных явно уступал своим родовитым товарищам — это был сивый мерин с обвислым животом, тяжело нагруженный какими-то тюками. Вскоре процессия поравнялась с КПП.

— Здорово, мужики! — Антон вышел из-за укрытия, показав пустые ладони. Два ствола 12-го калибра тут же упёрлись ему в грудь.

— И тебе не хворать, мент, — красная от мороза щетинистая харя из-под спортивного колпачка с помпоном чем-то неуловимо напоминала свиную голову в мясной витрине. Второй лошадник, цыганского вида, демонстративно перехватил в руку заткнутый за ремень топор.

— Какие у вас кони классные, — доброжелательно заметил Красков.

— Губернаторские! — самодовольно хрюкнул свиноподобный. — Сколько мне картохи потравили! А теперь всё, отбегались.

— Куда ж вы их теперь?

— А на мясо! Кормить их, что ли, задарма? Пускай они меня покормят. Твари!

— Ладно, хорош базлать, — оборвал его цыган. — Ты, мент, вот чего. Пистолетик достал двумя пальцами, и кинул на дорогу, мне к ногам. Рыпнешься — дуплет картечи в живот. Мы здесь ментов не любим.

Вика — так получилось — вообще по жизни не очень любила людей. Но к лошадям она привыкла относиться с нежностью, лошади с детства были её отдушиной. И сейчас, услышав от случайных мародёров, что они собираются сделать с конями, она приняла решение действовать сама — на свой страх и риск. Обойдя будку КПП, она незаметно вышла в тыл занятых разговорами живодёров и, погладив морду белой кобылы, сунула ей в тёплые губы кусочек сладкого. Кобыла доверчиво положила ей морду на плечо. Тогда, отбросив сомнения, Вика сунула ногу в стремя и пружиной взвилась в седло. Антон, увидав её манёвр, принялся нарочито медленно вытаскивать двумя пальцами пистолет из кобуры. Вика дала шпоры и вздёрнула узду. Белая кобыла, рванувшись на дыбы, ударила цыгана в спину копытами с такой силой, что тот торпедой влетел в своего напарника, опрокинув его в снег. Грохнул выстрел, шарахнулись испуганные кони. Антон, держа копошащихся в снегу мародёров на мушке, подобрал двустволку и перекинул её за плечо, а топор отшвырнул подальше, в снежную целину. Вика, гарцуя, зовуще улыбалась ему с седла.

— Ну что, младший лейтенант? Верхом ездить умеешь?

— Доводилось, — Красков, хотя и не так ловко, как она, живо уселся на гнедого. На Кавказе случалось несколько раз преследовать боевиков верхом.

— Ну тогда — вперёд! — скомандовала Вика, пьянея от привычного поскрипывания седла — и от только что одержанной лёгкой победы. Пустив коней рысью, они поскакали на разведку в город. Гружёный тюками мерин неспешно потрусил в сторону дач. Неудачливые живодёры, ругаясь, тщетно пытались выбраться из снега на бетонку. У выезда на трассу на дороге мелькнула мужская фигура в дублёнке, тут же юркнувшая за куст.

Гоча с удивлением узнал во встречной наезднице Вику Солнцеву — но с ней был вооружённый мент, так что он предпочёл до поры не обнаруживать себя, рассудив, что объект всё равно вернётся из замерзающего города на такую удобную базу, как губернаторская дача. Дверь оказалась не заперта, и он, озираясь, проник в переднюю. Роскошь обстановки ослепила непритязательные рецепторы кавказского вора. Тут определённо была тема на предмет пошуршать. Похоже, в новых временах обозначались свои приятные нюансы. Начать он решил, по обыкновению, с кухни — и через минуту уже уписывал какие-то запредельные паштеты вперемешку с фруктами, запивая всё это из горла выдержанным коньяком. Расслабившись, Махач положил ноги на стол и закурил найденную в пепельнице сигару «Habana club».

— Приятного аппетита! — раздался неожиданно вкрадчивый низкий женский голос из-за спины, и Гоча поперхнулся дымом.

— Советую не дёргаться и руки положить на затылок.

Махач, не видя женщину, по тембру голоса понял, что всё, шутки кончились. Он выполнил приказание, и запястья его, а следом и лодыжки, оказались туго зафиксированы одноразовыми пластиковыми наручниками.

— Ну вот, теперь мы можем и побеседовать, — Агнесса уселась напротив него и, вскинув правую ножку в сетчатом чулке на столешницу, плеснула себе полстакана коньяку. Гоча тупо уставился на две косые молнии «SS», выполнявшие роль протекторов на подошве сапога своей нежданной визави, — Кстати, у вас сигара потухла, мин херц, — и она с изуверской гримасой тонких губ поднесла к его окурку зажигалку, слегка подпалив ему, по ходу не без умысла, волосы в носу.