Вика с Антоном на броне окончательно окоченели, а странный танк всё ломил и ломил сквозь тайгу по каким-то просекам.

— На север забирает! — определился по солнышку Красков. — Нам туда не надо.

Они ехали уже третьи сутки, на привалах экипаж отмалчивался, и было непонятно, куда их везут, и в каком качестве. Пленные — не пленные? Попутчики? Заложники? Бежать-то всё равно некуда — во все стороны лес стеной. Наконец машина фыркнула и замерла возле каких-то заснеженных развалин.

— Пойди, глянь, что там! — дед Буржуй махнул рукавицей в сторону руин. Антон коряво сполз с брони, почти не ощущая затёкшее тело, и побрёл, взрывая берцами целину, искать вход.

— Чисто!

Барак оказался брошенной лесопилкой — здесь и решено было ночевать. Дети занялись привычным делом — Анюта суетилась у костра, а черномазый бесёнок полез ковыряться в моторе. Воспользовавшись этим, Вика крепко взяла деда под локоток.

— Простите, не знаю, как к вам обращаться…

— Буржуем люди кличут, — буркнул старик. Вика хмыкнула — кого-кого, а буржуев она за жизнь навидалась — сама, можно сказать, та ещё буржуйка.

— Мосье Буржуа! Не согласитесь ли вы объяснить, наконец — на хера мы вам сдались?

— А я знаю? — отозвался загадочный дед. — Тут как масть выпадет.

— Если можно — поподробнее, — Вика заметила, что пародирует бывшую себя в роли телеведущей.

— Подробнее — мне твой мент, в натуре, вроде как на хер бы не нужен. Мне с ним, по понятиям, на одном поле срать западло. А с другой стороны — тоже боевая единица.

— Ну, а я? Зачем меня у бандюков отбивали?

— А поиметь тебя хотел.

Вика, сощурясь, окинула презрительным взглядом его плюгавую фигурку.

— Да теперь, по ходу, вижу — не судьба.

— Ну то-то же. А вы, я погляжу, шалунишка, Буржуа?

— Тьфу ты! — старый вор в сердцах сплюнул в снег. — Да на бабки я тебя хотел поиметь. На связи твои кремлёвские. Всосала? А теперь всё, хана.

— Что — хана?

— Всё. Накрылись твои миллиёны медным тазом. А связи твои в мавзолее под стеклом преют. Так что на хера я с тобой вожусь — и сам не пойму. Таскать — геморрой, а бросить жалко.

— Типа, как чемодан без ручки? — на глазах у Вики выступили слёзы горячей обиды. Такое ей о себе слышать было в новинку. — А что, деньги маменькины что ли все крякнули? Все-все? Не, ну, у меня же ещё в Лондоне квартира есть. И вилла на Ривьере…

— А кто тебя держит? — пожал плечами старик. — Бери своего мента в охапку и шлёпай с ним на Ривьеру. Во-он по той кривой ёлке ориентир — а дальше всё прямо, и Ривьера.

Сердце Вики сжал тоскливый спазм страха. В лесу быстро темнело. Где-то далеко за пригорком раздался оживлённый диалог автоматных очередей, следом зарокотал пулемёт. Костёр в бараке показался ей единственным островком жизни, затерянным среди парсеков холодной и враждебной вселенной.

— Не бросайте меня…  — пролепетала Вика дрожащими губами, — Пожалуйста!

— Прошу к столу — вскипело! — раздался от костра звонкий голосок Аньки.

— Идём уже! — Буржуй хлопнул Вику рукавицей пониже спины. — И больше не ныть. Сама напросилась.

— Дед, а спирт-то тю-тю, — раздался от бронированной туши вездехода крик негритёнка. — Резервный бак пробит.

— Херово! — дед сунул палец в пулевое отверстие и облизал. — До места не дотянем.

— Гляди, тут опилок зато море.

— Загружай опилками, — вздохнул дед, — Пассажиров возьми в помощь.

Следующие полтора часа Вика и Антон были заняты тем, что перетаскивали из кучи и загружали в урчащий реактор смёрзшиеся серые комья опилок. Ванька, заварив бак, улыбнулся им фортепьянным оскалом зубов.

— Повезло вам, однако!

— Чего повезло-то? — Антон разогнулся от кучи, утирая со лба пот.

— Повезло, что здесь лесопилка, а не свиноферма.

— А что, ваш танк и на дерьме поедет?

— Да хоть на чём! — захохотал весёлый арапчонок. — Ворону сунь — на вороне поедет. Даже на мусоре поедет… Если с него звёздочки спороть!

— Тс-с! — Агнесса приложила палец к губам, неожиданно появляясь из темноты перед часовым. — Не дёргайся.

Часовой — губастый крестьянский паренёк, присев от страха, попытался сорвать с плеча автомат — но ремень за что-то зацепился, и он, выкатив белые глаза, уставился на инфернальное порождение ночи, не в силах даже кричать.

— Бармалей где?

— Н-не знаю. В Африке?

— Я с тобой не в «Знатоков» играю. Лаврентий!

Могучий грузин, выйдя из-за поленницы, молча разоружил раскисшего пацана и вопросительно глянул на злодейку. Она чуть заметно повела головой — рано.

— Ставлю вопрос по-другому. Где слепой, которого к вам вчера привезли на снегоходе?

— А-а, Сидяй? Да он у дядьки Бизнюка в избе, — затараторил часовой, — они там самогонку хлещут, а Сидяй им всё песни поёт — жалостно так.

— Сколько всего снегоходов в деревне?

— Дак на ходу-то один, Бизнюковский. На нём и привезли слепенького. Вон, окна светятся.

— Лаврентий! — кивнула она, чувствуя, как промежность наливается сладким жаром.

Левая лапа Гегечкории ухватила парня сзади за подбородок, а правая, сбив шапку, легла на стриженый лоб. Последовал отработанный рывок — и мертвец, по собачьи пискнув горлом, рухнул на наст. Зрачки Агнессы расширились — она застонала и кончила.

— Ну, чего встали, вперёд!

Троица злоумышленников цепью двинулась по тропинке и затаилась под освещённым окном избы полевого командира Бизнюка. Оттуда раздавался шум гулянки.

— с надрывом выводил мощный хрипловатый баритон слепого безногого Бармалея. Дед Кашпо аккомпанировал ему на баяне.

— Вах, порву! — закипятился Гегечкория, заглядывая в окно. — Мой баян украли, шакалы бессовестные!

— Пусть поют, — Агнессе стало на секунду жаль Бармалея-Сидяя — ещё позавчера казавшегося таким крутым и вальяжным. — Дело сделаем, я тебе оргàн куплю. Вместе с кафедральным собором. Гоча! Что с замком?

— Говно вопрос, — процедил Махач, извлекая из лацкана дублёнки воровскую «расчёску». — Айн… Цвай… Драй — готово!

Лаврентий, разыскав в углу канистру, наполнил бензобак. Они бесшумно выкатили снегоход на улицу, Агнесса уселась за руль.

— Бежать будете по очереди. Махач, держи стропу.

— Конечно, как бежать — так Махач…

Бизнюку сквозь шум гулянки почудился треск мотора, и он, пошатываясь, вышел на крыльцо. Тут же вся спесь слетела с него вместе с хмелем — гараж был вскрыт.

— Стоять! — завопил он, выпуская из «Макара» обойму в удаляющееся к лесу тёмное пятно.

— Вай! Стойте, да? — сквозь шум мотора раздался сзади плаксивый крик Гочи, — Меня убили.

Гегечкория, спрыгнув, прицелился и дал очередь по освещённому проёму. Бизнюк, матерясь, шмыгнул в хату. Агнесса осмотрела рану. Оказалось — лёгкая царапина на ягодице. Абрек прижёг её коньяком из фляжки, и Махач занял своё заслуженное место на снегоходе — за рулём можно ехать и стоя. Так они двигались всю ночь — Агнесса с Гегечкорией бежали по очереди. К утру оба готовы были рухнуть и грызть снег. Пришлось сделать привал.

— Так мы далеко не уедем, — констатировал абрек. — Нужна нормальная тачка.

— Эй, ара! — крикнул Махач, приставив ладони ко рту, — Где у вас тут ближайший автосалон?

— Тише ты! — зашипела на него Агнесса. Из-за леса, нарастая, приближался шум двигателя.

— Трактор, что ли? — проворчал абрек, залегая в кустах и снимая «калаш» с предохранителя. Все рассредоточились. Вскоре по соседней просеке мимо них пронёсся, мелькая за деревьями, странный драндулет — танк не танк, скорее какой-то навороченный броневик. Агнесса узнала характерные очертания буржуйского вездехода.

— А вот и тачка! Бог — не бог, а кто-то нас услышал!

К бараку лесопилки они добрались по гусеничному следу уже затемно. От костра тянуло каким-то аппетитным варевом, и Агнесса переглотила слюну. Экипаж вездехода, отужинав, укладывался спать — один Красков с пистолетом в руке, не мигая, смотрел в огонь.

«Знакомые всё лица!» — Агнесса нащупала на поясе метательный нож.