В доме смотрителя народных училищ царила паника — со дня на день ждали возвращения главы семейства. Маленького Володю нужно было готовить в гимназию — и вдруг кудрявый бутуз как сквозь землю провалился… Дело было чревато скандалом, не дай Бог дойдёт до начальства. Илья Николаевич и так был на нехорошем счету…
— Что делать? — рыдала мать.
Сын Александр, поджав змеиные губы, подал ей с полки томик Чернышевского. Главная книга русского либерализма без слов полетела в камин… Выход неожиданно подсказала посвящённая в интимные тайны дома Ульяновых гувернантка Кашкадамова.
— А что, если нам потревожить дедушку Сруля?
— Ах, душечка моя! — воспрянула Мария Александровна. — Поезжайте к нему, заклинаю — пусть скорей вернёт нам того, второго… Глядишь, всё и обойдётся…
Дело заключалось в следующем: шесть лет назад супруга смотрителя разрешилась от бремени двойней. Илья Николаевич пропадал в очередной командировке. В доме же гостил на ту пору по случаю светлого праздника Пейсах дед Марии, Сруль Мошкович Бланк, винный откупщик из Житомира. Был он скуп и неуживчив, и слыл в еврейской среде за человека большой святости, знатока Каббалы.
Дед долго разглядывал двойняшек, что-то бормоча себе под нос и сверяясь с засаленным талмудом. Все думали, что он испрашивает благословения своего сумрачного Бога — но тут старик попросил оставить его с Марией наедине и огорошил её неожиданным предложением:
— Два таких чудесных младенца и сразу — не слишком ли жирно вам будет? Отдай одного мне — и Господь благословит твой дом богатством…
Старик знал, на что давить — смотрительского жалованья едва хватало на самое необходимое… После ожесточённых торгов роженица согласилась уступить того, что поплоше — с лысым теменем и злобными косыми глазками… Сошлись на пяти тысячах, и в тот же день старый Сруль отбыл домой весьма довольный, увозя в бельевой корзине старшего из двух близнецов. В дороге каббалист резал кур и поил приёмыша из тряпки свежей кровью. Младенец захлёбывался от жадности и мерзко орал… Еврей смиренно разводил руками из брички: дескать апрель, кошачьи свадьбы — таки чего вы хотели…
* * *
На ангельский характер Володечки в семье не могли надышаться — а про того, второго даже не вспоминали, покуда не припёрло…
Как это ни странно, Сруль выслушал Кашкадамову с суетливой вежливостью, даже не напомнив о деньгах:
— Да забирайте, давно же пора вернуть молодого человека в семью… Какое здесь у нас воспитание? Пейте чай, мамзель, намазывайте масло — а я его сейчас позову…
— Диббук! Поди сюда. Поедешь с этой женщиной.
— Какое странное имя… — удивилась гувернантка, с отвращением оглядывая вертлявого косоглазого ублюдка с гладко выбритым огромным черепом — ничего общего с ангелоподобным близнецом. Рот его был перепачкан чем-то красным…
— Что это ты ел, душечка? Ягодки? — просюсюкала она, подавая ему руку в перчатке для поцелуя. В ответ пальцы пронзила острая боль — маленький гадёныш её укусил! Дед, бывший настороже, кинулся на воспитанника с бранью и налепил ему на лоб бумажку с какими-то зловещими каракулями. Диббук замолк, словно впав в летаргию…
Однако на прощание, когда корзинка с синими печеньями-звёздами была уже упакована и фурман щёлкнул кнутом, Диббук сощурился на Сруля Мошковича из пролётки и картаво выкрикнул, заложив пальцы за проймы жилета:
— Долой винные откупа! Да здгавствует экспгопгиация! — клочок с защитным кодом закружил и унёс в пыли ветер…
Вернувшийся из командировки отец с трудом узнал своего кудрявого ангелочка… Пришлось наврать, что Володя перенёс тяжёлую нервную горячку. Илья Николаевич поцокал языком, а наутро уже определил сына в гимназию — и отбыл в очередную инспекционную поездку… Обман сошёл с рук на удивление легко.
* * *
— Что он там выкобенивается? — нервно спросил Левин, выглядывая из-за кустов. — Час почти ждём.
Дерендяй, сидя на пне, плёл лапоть. Вокруг него суетилось разное мелкое лесное зверьё со своими заботами.
— Ладно, пойду — прощупаю обстановку… — Катя шлепком сбила ладонь любимого, пытавшегося перекрестить её на дорожку — жест был явно не в тему…
— Мир тебе, Дерендяй Ярилыч!.. — выйдя на поляну, девушка поклонилась дядьке поясно. — Я тут в болоте виман оставляла — у тебя нет соображений, куда он мог деться?
— Я вам что — Господь-бог за всеми следить? — буркнул, не поднимая лица от бересты, ведун. — У Авдотьи-ежихи младшого запинал насмерть один пассажир — пришлось отправлять вместе с чемоданом на дно, к деду-болотнику. Кто знал, что этому марамою тайное Слово ведомо? И так показатели по ежам ниже, чем в целом по региону…
— Аллё-гараж! — Катя защёлкала пальцами перед толстым носом глобального эколога. — Какие там в пень ежи? Мы с мужем только что нейтрализовали мировое зло. Упырь сдан по месту, имеется расписка от попов… И где в итоге мой Коло-бог? Просран?
Дерендяй ковырнул лапоть кочедыком и сощурился на свою работу.
— А кто вас просил младенца красть? Насмотрелись голливудской лажи — супергерои, едрить-мудрить…
— Хотите сказать, мы же и виноваты? — сникла Катя.
— Никто не виноват, каждый старается как лучше… — смягчился Дерендяй. — Вот только возвращаться вам с милёнком по ходу некуда — такая вот выходит лоховская мастырка…
— Что ещё за мастырка? — возмутился Левин, выходя из укрытия и обнимая Катерину за плечи. — 2012-й год не принимает? Конец света, типа очередной Лохокост?
— Ну, конец — штука относительная… — усмехнулся Дерендяй. — Как бы вам объяснить подоступнее… Когда Солнышко встаёт, лампочку ведь гасят?
— Ну?
— Лапти гну. Тут для этой лампочки и Конец света…
— Что — всё так запущено? — до Левина начало понемногу доходить. — Будущего нет, нашей иудо-христианской цивилизации в двенадцатом году кирдык?
— А вы чего хотели? — развёл руками скоморох. — Ночь Сварога закончилась… Две тысячи лет гадили под себя — а теперь желаете проснуться в белом венчике из роз? Насрал — убери за собой, так-то, милые…
— И что нам теперь делать? — понуро спросила Катя.
— Айда в избу, — поднялся с пенька Дерендяй. — Поведаю вам одну сказочку, а дальше сами думайте… Про Диббука уже слыхали?
— Нет. Кто такой?
— Кто да что, нам не докладывают… Но каждый раз, когда Диббук приходит на Землю, пробуждается в людях великая зависть и злоба… Последний раз он воплотился шесть лет назад в городе Симбирске.
— Ульянов? — перебил Левин. — Так мы ж его обезвредили!
— Ошибочка вышла, — Дерендяй покачал головой. — Демон воплощается всегда в старшем из близнецов. А вы выкрали меньшого… Но это дело прошлое, без вас разрулим как-нибудь… Хуже то, что в 2012-м году Диббук должен родиться снова. И на этот раз учинит такое, что баста карапузики… Вот тут и сказочке конец…
— Откуда вам это известно?
— Сорока на хвосте принесла, — невесело усмехнулся дядька.
— А подробности она не сообщила? Дата и место рождения, фамилия родителей?
— Тебе к чему? — Дерендяй подозрительно сощурился. Левин в ответ молча извлёк из-за ремня плазменный меч, другой рукой сжав под столом пальцы Катерины. Она прижалась к нему:
— Я с тобой.
Дерендяй вновь взялся за свой лапоть. Лицо его оставалось непроницаемо.
— Ну, что мне с вами делать? — проворчал он, доплетая ряд. — Посёлок Нема, будущую мамашу звать Чарушиха. Потомственная ведьма, по-простому — яга. Отец — Шаньгу, реликтовый гоминоид, за Диббука порвёт любого. К тому же там зреет ещё одна заваруха, так что мой вам совет — не совались бы вы со своей любовью в этот гадюшник. Сгинете ни за грош… Цивилизация ваша — тьфу, век бы её не видел… Бубен у меня на полатях цел — отправлю вас в какое-нибудь тихое времечко, детишек себе нарожаете…
— И что — мы можем выбрать для себя любое время? — Катя подняла вопросительный взгляд на Левина, зрачки её дрожали.
— Нам можно подумать? — тихо спросил тот, теребя рукоять меча.
— Думайте, — кивнул Дерендяй. — Время вам до первых петухов, потом лазейка закроется.
Взявшись за руки, любовники молча вышли за околицу.