Дядя Наташа сдал генералу Каролину под одним условием: Потопаев разрешил ему беспрепятственно встречаться с ней и представлять её интересы по имущественным делам. Собственно говоря, предъявить ей генералу было нечего, и он содержал её во внутренней тюрьме ФСБ, следуя доброй, ещё с железного Феликса, чекистской традиции захвата заложников. После разгрома Ленинского РОВД стало ясно, что партизаны своих не бросают, и можно теперь ловить их на Каролину, как на живца. Олег Столбов, содержавшийся бандитами в подвале Прохоровского казино, совершил один звонок, но зафиксировать удалось только номер — слишком короткой была связь. Ну, ничего, теперь прохорята сами будут пытаться выходить на партизан — осталось только крепче держать их за хвост. А вот что мутит в городе Наташа — это генералу было интересно, хотя пока, вроде, и не касалось его впрямую. Вмешиваться во властную грызню указаний из Москвы пока не поступало. Павел Карлович сдал на сигнализацию кабинет и вышел наружу, вдохнув полные лёгкие вечернего июньского воздуха. Любимая «Ауди» пискнула для порядка сигналкой и завелась — как Аллочка, с пол-оборота. Секретарша бухнулась тугой попой на заднее сиденье.

Впереди два выходных — служба службой, а любовь, извиняюсь, по расписанию. Он вырулил со служебной стоянки, и через несколько минут машина запрыгала по колдоёбинам федеральной трассы — на дачу, туда, где купание, и грибы, и курочка-гриль… И много ещё чего. Вот только свет фар большого грузовика сзади — раздражал. И не оторвёшься — на этом разбитом участке, даже съехав на ровную обочину, больше, чем на 30 км в час не разгонишься. Каждый год ремонтируют — и с каждым летом дорога всё хуже.

— Тьфу, дебилы, ворьё! — ругнулся под нос генерал. Аллочка, ласкаясь, поцеловала его в плечико, в незримо наличествующий виртуальный погон.

Засада дала свои плоды. Домкрата спасла в этот раз случайность — он не успел ворваться в райотдел. Потопаев, опередив его, увёз Каролину под охраной в здание областного ФСБ — во внутреннюю тюрьму. Домкрат сперва залёг в новостройке напротив и с полчаса держал выход на прыгающей мушке отобранного у мента АКСУ. От этого ожидания мысли его слегка успокоились и он, не теряя из виду выхода из здания, принялся тормозить проезжающие по улице Ленина большегрузы. Первым остановился военный «Урал» с тентом. «То, что нужно», — решил партизан, взбираясь в кабину по крутым ступенькам.

Прости, брат. Так вышло. У меня женщина в беде, — услышал напоследок водитель-сверхсрочник, уплывая в глубокий нокаут от удара громадным кулаком в висок. Домкрат, скрутив ему руки ремнём, водрузился на водительском кресле, и принялся ждать. Он выкурил весь свой «Беломор», потом всё «Золотое руно» водителя. Время словно остановилось…

К счастью, всё в этом мире имеет свой конец — в том числе ожидание. В двадцать один тридцать из краснокирпичного особняка, придерживая дверь перед длинноногой шатенкой в форме, вышел генерал Потопаев. Фотография его была в досье отряда.

Домкрат, втопив педаль газа, устремился следом за генеральской «Ауди» по растресканному асфальту федеральной трассы. Небо заволокло облаками и не по-летнему быстро стемнело. Красные огоньки «Ауди» в полосе дальнего света фар быстро приближались.

Это только в дебрях народного сознания олигархи плохие. На самом деле они всякие. Просто люди, и ничего с собой на тот свет не заберут. Как и мы с вами. Были молоды, влюблялись, и даже свиристело им на опушке то, что они по наивности своей принимали за соловья. И нагишом купались, и мечтали под луной. Отличие лишь в том, что некоторые их мечты сбылись, не при детях будь сказано. Вот… Не завидуйте, не надо.

Борис Бодунов был примерный семьянин, и на супруге своей Полине женился не оттого, что она представляла известный клан Говзманов, а по любви. Если точнее — по залёту. Как все. Поленька была некрасива и отдалась ему после студенческой вечеринки в телефонной будке — назло папе. Борис разыграл джентльмена. Папа Говзман посерчал и оттаял. Потом выяснилось, что Боря не по годам деловит. Плюс время — не воровал тогда лишь ленивый. Вот так и срослось — семья начала иметь место быть. Дальше — больше. Если при дедушке Ельцине хапали все, то следующее правление сумело грамотно выстроить шкалу приоритетов. Воровать стали больше в разы — но только те, кто допущен. Клан Говзманов-Бодуновых сделал отчаянный рывок по головам конкурентов — и выбился в областные акулы. Акцент был сделан на развитие региональной торговой сети — и через пару лет буквально все гастрономы города сменили вывеску на «Полюс». Не без активной помощи губернатора Шукляева, само собой. Теперь, когда светлой памяти Николай Иваныч выпал в осадок, Бодунова слегка потрясывало. От Кузякина, кроме пакостей за спиной, ждать нечего — это он давно понял. Надо отчаянно бороться — но с кем? Власти как таковой в области не было. Мухрявый, представлявший московский финансовый клан, мёртв. С ним уже не договоришься. Чтобы не лишиться своих позиций — нужно, чтобы новая губернаторская команда продолжала изоляционистский курс, делая область непривлекательной для инвестиций извне. А то стоит хлынуть всяким там — в год сомнут. А ещё, не дай бог, начнут копать — тут уже и Колымой дыхнёт в спину. Нужен срочно свой человек во власть. Но кто?

Этой озабоченностью Борис Николаевич и поделился осторожно со всепроникающим дядей Наташей. Тот покивал сокрушённо головой — мол, уж вас-то с Кузякиным точно народ никуда не изберёт, даже сортиры чистить не доверит…

Однако есть у меня на примете один достойный человек — хоть к нам в Серый дом, хоть от нас в Москву, в Думу. Только вы сразу не плюйтесь, а то можно и проплевать всё на свете…

И кто же?

А наш народный герой. Газеты-то почитываете? — дядя Наташа ткнул в нос Бодунову пачку вырезок. Тот пролистал и брезгливо сощурился сквозь очки:

«Православный богатырь Прохор»… Шутите? Это же беглый уголовник!

А вы на досуге подумайте! Народ за него, батюшки. Пресса… Если мы с вами его сейчас поддержим — поверьте, он в долгу не останется. И устроим так, что мышь в область не пронырнёт со своими инвестициями!

Ладно, я подумаю. Подумаю…

А на душе после этого разговора легче как-то не стало. Стало наоборот. Ох, и мутный же тип этот Комаринский! Но дома, в обьятиях своей верной Полины, Борис Николаевич расслабился и раскрыл ей свои сомнения.

А что тут думать, Боря? Комаринский плохого не присоветует. Прохор этот по уши в дерьме — и если будет шепериться, туда же обратно и попадёт. Что нам его бояться-то? У тебя ум, связи, деньги — а у него ничего, кроме корявой распальцовки… Действуй, Боря!

Это в эпоху исторического материализма скрывавшиеся от милиции преступники наклеивали себе фальшивые усы и бороды, искали прибежища на воровских малинах у марух, порой ранили неопытного инспектора МУРа в спину ножом из-за угла. Наше время все эти углы срезало. Если ты авторитетный бизнесмен и случайно оказался в розыске — твоему комфорту, в принципе, ничего не угрожает — понятно, до той поры, пока с самого верху не раздалась команда: «Фас!» Достаточно соблюдать элементарные условности — не появляться на пафосных мероприятиях, не скандалить в общественно значимых местах — и все эти неписанные правила «православный богатырь» Прохор знал и блюл. Так что выйти на него референту Бодунова труда не составило.

Встреча в верхах состоялась на нейтральной территории — в особнячке дяди Наташи. Результатом Прохор остался весьма доволен, и, вернувшись, вызвал Полит-задэ.

Дожили, Абдулла! Идём в большую политику. Будешь ещё у меня в Госдуме заседать!

Я не хочу в Госдуму, Прохор, — серьёзно ответил киллер.

Что так?

Грязно там. Я хочу жить в красивом и чистом месте, где-нибудь на Кипре. Чтобы меня никто не трогал, и я пил кофе на террасе своего дома у моря.

Будет тебе и кофе, и какава с чаем, дорогой! — Прохор был как-то судорожно взвинчен. — Только для этого надо ещё поработать. Что там наши партизаны?

Ментовку вечером разгромили.

Ай, молодцы! — беззвучно поаплодировал Прохор. — Слушай, пора на них выходить. Они мне сейчас очень пригодятся.

Что с ними делать хочешь?

Дружить, Абдулла, дружить я их буду. Эти люди уже сделали за нас половину работы. Пора знакомиться. Какой там у них номер? — Прохор потянулся к аппарату.