I

Открыв глаза, Брянцев осмотрелся, не подымая головы с подушки. Увидел немного: окружающая обстановка подсказывала, что он скорее всего в больничной палате. По крайней мере, приборы у его изголовья больше всего походили на медицинские. Да и по состоянию здоровья ему явно не помешало бы полечиться.

Сначала мысли разбредались в разные стороны, но потом ему удалось собрать их в одну кучу. "Итак, он — Брянцев Юрий Андреевич, преподаватель литературы в Приборостроительном колледже, добропорядочный семьянин, отец двоих детей, находится в больнице.

Вопрос: как он сюда попал?"

И наш герой попытался что-нибудь вспомнить. Но память подсказывала что-то не то. То он отчетливо, до очень мелких деталей, вдруг вспоминал собственную учебу в университете, то лица детей и жены, то задумчивые физиономии студентов на экзамене, а то образы коллег по преподавательскому труду. Все это перемежалось какими-то случайными воспоминаниями. В общем, с памятью было не все в порядке.

Почувствовав усталость, Юрий Андреевич закрыл глаза, и тут, словно наяву, он увидел еще одно лицо: красивая, высокая, темноволосая, нет, светловолосая женщина! Она? Она! Что-то связанное с ней! Но что? Как же ее зовут? Что-то с сочетанием "ал". Алла? Нет! Валя, Галя? Нет, что-то не так, похоже, но не так. В то же время вместе с ее образом вдруг всплыло: Джованьоли. А причем тут, собствено говоря, этот почти забытый итальянский писатель?

Юрий у него и читал единственно что "Спартака", да и то в юности.

Ну точно Спартак! У него же возлюбленная была, ее звали… Валерия! И эту красавицу тоже зовут Валерией. Надо же, вспомнил! Да еще таким странным способом — короче говоря, достал правое ухо левой рукой.

Умственные усилия окончательно утомили Брянцева. Он сначала полежал, стараясь ни о чем не думать, и вскоре заснул. Он не видел, как в палату вошла медсестра и сделала ему один за другим три укола. И если после первого тело его еще встрепенулось, то на последующие уколы оно не откликнулось ни одним движением.

На следующий день Юрий Андреевич очнулся посвежевшим и значительно окрепшим. Он пошевелил руками и ногами — вроде, все на месте. Опять те же приборы у изголовья, тот же потолок — больница, однако! И тут Брянцев вспомнил все окончательно.

После того, как он вышел из здания колледжа, его сбила машина. Вернее не сбила, а толкнула. Он попытался пройти между двумя припаркованными автомобилями и один из них ни с того ни с сего вдруг сдал назад и сбил его с ног. Удивленный этим Брянцев не успел даже подняться и отряхнуться, как к нему быстро подошли двое.

Он хотел было спросить у них, что собственно происходит, но осекся. Один из них был невысокий крепыш с черной бородкой и в темных очках. Сразу вспомнилось предупреждение Валерии, и даже возникла легкая злость на нее — навела-таки на неприятности. А уж то, что ничего хорошего его не ждет, можно было понять по выражению лица здоровяка, сопровождавшего бородача.

Невысокий склонился к Брянцеву и глянул на него поверх темных очков. Глаза у него были карие!

— Ну, здравствуй, дружок! — произнес он с ехидной ласковостью. — Вот мы и встретились. Только не надо смотреть на меня букой. Сейчас я отведу тебя туда, где ты еще никогда не был.

И он протянул к лицу Юрия руку в нитяной перчатке. Резкий неприятный запах ударил в нос. Закружилась голова. Все! Что было дальше Брянцев не знал. Запах — это было последнее, что он запомнил.

Еще раз оглядевшись Юрий Андреевич задался вопросом, где же он все-таки находится. Встал с кровати — голова уже не кружилась, подошел к двери. Подергал — закрыто. Тогда он направился к окну и раздвинул шторы. За двойными рамами и фигурной решеткой он увидел: залитые солнцем подворья частных домишек и, чуть подальше, пару строившихся многоэтажек. Судя по нераспустившейся еще листве, грязи и жалким остаткам снега на воле продолжалась весна.

Значит, он проболел, если можно так сказать, не очень долго. Но сколько?!

Ответы на некоторые из этих вопросов он узнал довольно быстро. За спиной его открылась дверь и на пороге появилась медсестра. Ничего ему не говоря, она положила на стул синий спортивный костюм с иностранной надписью на куртке и сразу же вышла. Стоявший у окна в одних трусах Брянцев понял, что это для него. Оделся — все оказалось по размеру. Он не успел еще соскучиться после визита медработницы, как снова открылась дверь и в палату вошли четверо мужчин в белых халатах.

Никого из них Юрий не знал. Хотя, нет, он узнал одного — это был тот самый коренастый бородач, который давал ему нюхать ядовитую гадость. Наш герой насторожился.

— Ну как он вам? — спросил кареглазый злодей.

— Класс! — ответил ему самый молодой и высокий. — Точная копия. Если бы я не знал, что вы привезли его из Казахстана, то подумал бы, что это — Брянцев.

Они говорили о горемычном литератора так, словно он не имел ушей или был неодушевленным предметом.

— В больничных документах он проходит как Григорий Новиковбомж, родом из Казахстана. Но ощущает он себя Брянцевым, и охотно откликается на имя Юрий Андреевич. С помощью новейшей техники мы с Рувимом Исаевичем закачали ему мемограмму "нашего дорого друга", и теперь он считает себя именно Брянцевым. Кроме того, господа, после немалых моих трудов у него и отпечатки пальцев идентичны брянцевским — я проверял. Дорого обошлось, но лично убедился. Так что не забудьте, сеньоры, включить это в счет, сообшил бородач.

"Бред какой-то!" — подумал Юрий Андреевич, — "Какой Казахстан, какая мемограмма? Отпечатки пальцев какие-то! Что он плетет?"

Но в слух ничего не возразил.

— Вы хотите сказать, что он пройдет даже дактилоскопическую экспертизу? — поинтересовался стоявший чуть обособленно третий гость, высокий блондин среднего возраста и благородной наружности.

— Да, — подтвердил бородатый.

— И, соответственно, сможет попасть в…?

Куда он сможет попасть, Юрий Андреевич не понял.

— Да. Только от этого мало толку. Наш экземпляр ни хрена там не сможет сделать.

— Почему? — продолжал задавать вопросы третий.

— Потому что он — не финансист, — сообщил бородатый коротышка.

— Ну этому мы его научим, — заверил его блондин. — А что же он умеет?

— Он когда-то был шахтером в Караганде, но экономическая и националистическая политика наших соседей оставила его без работы и жилья. Последний год он бомжевал и совсем недавно появился в нашем городе.

— Вот это поворот, — произнес молодой, глядя во все глаза на Юрия Андреевича.

— Что делать. Поэтому-то я и пригласил вас, господа, что бы вы довели его до ума. С вашей стороны, Рувим Исаевич, он как?

Полный пожилой лысыватый мужчина в очках, более других похожий на врача, молчавший до этой минуты, улыбнулся и хриплым голосом сказал:

— Как видите, в норме. Мемограмму мы по вашей методике ему закачали, сделали и состарили шрам от апендикса, и даже зубы починили. У него не хватало двух коренных. Операцию на хрусталике сделали, так что в очках он больше не нуждается.

Услышав про себя такое, Брянцев провел языком по зубам и неожиданно для себя убедился, что в тех местах, где до этого у него были дырки от вырванных зубов, действительно что-то стоит.

Да и видел он отчетливо, хотя очков не надевал. Похоже, что не все, о чем говорили эти незнакомцы, было неправдой.

— Вот видите, господа, что можно сделать с человеком всего за четыре дня, — хвастливо заявил бородач.

Затем он добавил:

— Так что, господа, дело за вами. Вам, Эдуард, надо сделать его образ: прическу там, загар, осанку, если можно.

Молодой согласно кивнул головой.

— А вам, Николай Иванович, нужно будет ввести его в курс экономических дел, чтобы он дебет от кредита отличал. На все про все у вас неделя, судари мои. Потом покажем вашему шефу.

"За зубы конечно спасибо, но, может, сначала вы у меня спросите, господа хорошие, хочу ли я участвовать в ваших делах?" — подумал Юрий.

И у него спросили.

— Как вы себя чувствуйте, Юрий Андреевич? Вы отчетливо помните события вашей жизни?

Вопрос задал Рувим Исаевич.

Брянцев пожал плечами.

— Ну что вы последнее помните? — попытался намекнуть доктор.

— Как вот этот гражданин пытался отравить меня какой-то вонючей гадостью, — довольно сердито заявил Юрий, который очень хотел понять, что же все-таки происходит.

— Вы преувеличиваете, — усмехнулся бородатый, — это было только снотворное. Отравиться им довольно сложно, если только принять во внутрь, в большом количестве. К тому же я сделал это исключительно для того, чтобы ваше путешествие к нам прошло без проблем.

— Что значит "к вам"? Вы меня похитили?

— Можете и так считать, — согласился крепыш. — Сейчас я предлагаю вам успокоиться, позавтракать, набраться сил, а потом мы с вами побеседуем.

Тут, как по мановению волшебной палочки, в дверях нарисовалась давешняя медсестра, катившая перед собой столик на колесиках. На столике стояли какие-то тарелки, и от них шел такой запах, что Юрий Андреевич сразу понял, что он изрядно проголодался.

Посетители удалились, и в течение получаса литератор оставался один на один с тарелками.

Покончив с едой, Брянцев почувствовал, что ему не мешало бы удовлетворить еще одну свою естественную потребность, а поскольку в палате из всех удобств наличествовал лишь умывальник, то он подошел к двери и энегрично толкнул ее, надеясь привлечь к себе внимание охраны. Дверь, как ни странно, поддалась. Литератор сделал два шага и оказался… в длинном больничном коридоре.

Справа располагались палаты под номерами, слева на одной двери была надпись "Старшая медсестра", на другой — "Процедурная". Юрий оглянулся: на его двери тоже была надпись: "Палата участников ВОВ". Никаких следов охраны он не обнаружил, если не считать за таковую двух старушек в домашних халатах, сидевших на маленьком диванчике и мирно беседующих. Вдали замаячила было какая-то девица в медицинской форме, но она зашла в одну из палат и не обратила на нашего героя никакого внимания.

Юрий нерешительно пошел по коридору. Бабульки посмотрели на него не без любопытства, а когда он их миновал, то они посудачили на его счет. Одна из них — простоволосая — заявила:

— Вишь, блатной пошел. Один в палате — буржуй. За деньги все можно.

— А может он — участник? — подумала вслух вторая, с косынкой на голове.

— Такой-то молодой?

— Ну етот, интерционалист. У них — тоже льготы.

— А бог его знат. Третьего дня на каталке привезли, а уже ходит.

Юрий миновал медцинский пост и тут его окликнули:

— Мужчина, помогите шкаф, пожалуйста, передвинуть.

Просила его о помощи высокая темноволосая женщина в белом халате.

"Сестра-хозяйка" — прочел Брянцев на двери кабинета, откуда его окликнули.

Молча он вошел в тесную комнатенку.

— Хочу вот мебель переставить. Вы поможете?

Юрий согласно кивнул головой.

Минут десять под руководством сестры-хозяйки он сначала разгружал старый двухстворчатый шкаф, затем сдвигал его с места на место, а потом снова загружал его стопками халатов, постельного белья и какими-то бумагами.

Отдышавшись, Брянцев подошел к окну. В отличие от его палаты, окно этой комнаты выходило на южную сторону. Яркое солнце на мгновение ослепило Юрия, когда же глаза его привыкли к свету и он смог разглядеть открывшуюся перед ним панораму, то он оторопел.

Внизу он увидел кварталы частных домов. За ними виднелась трамвайная линия, а далее, за трамвайными путями, с левой стороны, на частные домовладения наступали бетонные громады многоэтажек. Это же проспект Победы!

Все это виделось так, как если бы он находился где-то в начале Северо — Запада.

Ну да, точно, эти бетонные панельные здания — общежития завода тракторных трансмиссий. А еще дальше, сплошной серой стеной стоят дома улицы Братьев Кашириных. Справа же, на горизонте, виднелась зеленая шапка леса. Это — городской бор. А на фоне зелени ясно выделялись корпуса Политехнического университета, островерхая башня мелькомбината и кирпичные четырнадцатиэтажки по Университетской набережной. Возле одной из них он и живет! Значит его никуда не увезли! Он дома! Бог ты мой, так что же он здесь делает, если до его квартиры отсюда минут двадцать ходьбы? Надо бежать от этих сволочей! Пусть они сами решают свои проблемы, без его помощи.

И он стал соображать: сейчас, наверное, все еще вторая половина апреля, погода на улице солнечная, так что не холодно. Да и в этом синем костюмчике он запросто сойдет за любителя бега, вот только обувь. Брянцев посмотрел на жалкие больничные тапочки, в которых он вышел из палаты. Может, у медички попросить?

— А вы мне, случайно, не поможете? — начал Юрий. — Хочу на минутку на улицу выскочить, в ларек за сигаретами, — сообразил пояснить он, — а в тапочках как-то несподручно. У вас в запасах нет каких-нибудь калош?

— Да вот после больных осталось несколько пар, забывают, постоянно, — согласилась оказать услугу сестра-хозяйка. — Кто вспоминает, приходит, а побогаче, так и не возвращаются за ними.

И она вывалила из мешка не меньше дюжины пар ботинок, тапок и, что наиболее понравилось Брянцеву, разношенных, но не очень рваных кроссовок. Одна из этих пар пришлась ему более — менее впору.

— Вот спасибо, я минут через пять их верну? — впервые в жизни осознанно соврал педагог.

Но медработник сняла грех с его души, крикнув вслед:

— Да за этими год уж не идут, оставьте их пока себе, а выписываться будете, занесете.

"Да я уже, похоже, выписался!" — подумал Юрий Андреевич.

Выйдя на волю, он первым делом огляделся, но и там не обнаружил никаких препятствий для бегства. Забор, ограничивающий территорию больницы был невысок, местами дыряв, да и ворота никем не охранялись. За забором же, на другой стороне улицы, на первом этаже стандартной пятиэтажки находился магазин с привычной надписью "Продукты", и через двери его входили и выходили люди, с виду совершенно обычные. Рядом строили высотку: противно визжал башенный кран, а строители смачно и по-домашнему матерились. У литератора от увиденной картины окончательно закрепилось острое желание отправиться сейчас же домой. Пусть этот бородатый злодей сам с собой и со своими подельниками разговаривает.

Сорентировавшись, Брянцев обогнул здание, и поспешно зашагал к трамвайной линии.

 

II

Минут через двадцать Юрий Андреевич стоял перед дверью своей квартиры. Ключей у него по понятным причинам не было, и он нажал кнопку звонка.

В квартире было тихо. Юрий позвонил еще несколько раз и, убедившись, что дома никого нет, отошел к лестничным перилам, опершись на которые он задумался над дальнейшим планом действий.

В этот момент изнутри послышался легкий шорох — приоткрылся глазок — и кто-то внимательно стал через него изучать Брянцева. Литератор удивленно и непонимающе взглянул на дверь и даже сделал шаг в ее сторону. Тут заскрипели замки и дверь распахнулась, но не широко — на длину цепочки. В щели показался худенький и маленький мужичок, одетый в старомодные широкие брюки и старенькую застиранную тельняшку без рукавов.

Как ни странно, но абсолютно незнакомый гражданин признал нашего героя, поскольку обратился к нему по имени.

— Юрик? Ты что ли? Вот кого уж не ждал, так это тебя. Надо же, такие люди и без охраны!

Услышав свое имя, Брянцев согласно кивнул и сделал еще шаг вперед.

— Ты один? — спросил мужичок.

Литератор недоуменно оглянулся и, пожав плечами, ответил:

— Вроде, да.

Дверь прикрылась, звякнула цепочка, после чего незнакомец широко распахнул, сообщая:

— Входи, короче, а то я в засаде. Сегодня должны придти "гости", я их жду.

Почему плюгавый полураздетый гражданин устроил засаду на каких-то гостей в его, брянцевской, квартире Юрию было непонятно.

Он вошел и не успел ничего сказать, как мужичок быстро по-хозяйски закрыл дверь и шепотом сообщил:

— С минуты на минуту должны появиться, суки. Пойдем в комнату, поговорим.

Осторожно ступая, он прошагал в комнату. Брянцев проследовал за ним и только тут до него дошло то, что он неосознанно заподозрил еще в прихожей: в квартире была не его мебель! Расположение комнат было как у него — та же стандартная трехкомнатная 97-й серии, а вот обстановка в ней была совсем незнакомая. Чувство страха и неуверенности вдруг обуяло Юрия. Он почувствал всю глупость своего положения — как же это он так ошибся, что вломился к совершенно незнакомым людям. Этаж что ли не его?

— Ну как ты себя чувствуешь в своей бывшей берлоге? — шепотом поинтересовался мужичок, после того как они прошли в залу и сели: хозяин на диван, гость на стул.

"Почему моей и почему бывшей?" — подумал литератор и, не зная что сказать, просто пожал плечами.

— Конечо, у тебя сейчас такие хоромы, что для тебя эта жилплощадь вспоминается как недоразумение прошлого, а для меня четыре года назад это стало спасением. Если бы ты не уступил ее тогда нам, где бы я сейчас с Сашком горе мыкал.

"Почему уступил, почему четыре года назад? Я что четыре года в больнице пролежал? Тот бородатый кретин говорил, всего про четыре дня. И где, интересно, Валентина с детьми?" — судорожно размышлял Брянцев, продолжая глупо улыбаться неведомо откуда взявшемуся новоявленному хозяину его квартиры.

— А ты чей-то в таком задрипанном костюмчике? Я тебя вчера, Юрик, по телеку смотрел. Какой ты нарядный в белом смокинге был.

И бабенки с тобой были, что надо! Высший класс! Высоковаты, но хороши.

"А может он не здоров и меня не за того принимает?" — догадался, наконец, Брянцев. — "Как он меня мог по телевизору увидеть, если я вчера в больнице был."

Но и возможное психическое расстройство незнакомца все равно ничего не объясняло, ни его присутствия в брянцевской квартире, ни смены обстановки в ней.

Тут в дверь энергично зазвонили.

— О, пришли, козлы! — шепотом сообшил мужичок и встал с дивана.

Юрий Андреевич тоже встал. Хозяин испытывающе взглянул на него и прошептал:

— На вот, газовый. Если что, прямо в рожу им пуляй.

И он протянул литератору пистолет. Тот взял его, но, честно говоря, не представлял, что ему с ним надо делать.

Открывать хозяин не спешил. Брянцев стоял слева от двери, мужичок встал справа, со стороны запоров. Он приложил палец к губам, давая понять гостю, чтоб тот молчал.

За дверью поначалу было тихо. Вдруг тишину нарушил скрип, кто-то пытался открыть замок. В этот момент в руке хозяина Юрий увидел блестящую железку — что-то вроде длинной монтировки.

Через некоторое время замки стали поддаваться. Вот открылся последний и дверь резко распахнулась. В проеме Юрий Андреевич увидел двух мужчин: здоровяка в светлом плаще и сухопарого в черном. Все дальнейшее произошло очень быстро. Ни слова не говоря, маленький хозяин снизу вверх ударил бугая железкой между ног. Тот согнулся, а монтировка уже опустилась на шляпу сухопарого. Третий удар снова пришелся по амбалу, по его подставленному затылку.

Брянцев, продолжавший держать ненужный уже пистолет, оторопело переводил взгляд с мелкого хозяина квартиры на поверженных им непрошенных посетителей. На ум приходил Давид, победивший Голиафа, причем, не одного, а сразу двух.

— Ну и что ты теперь с этим дерьмом делать собираешься?послышалось с лестничной площадки.

По ступенькам на этаж поднимался еще один здоровенный парень, а за его спиной маячил… бородатый очкарик. Тот самый похититель.

"Нашли-таки, черт! Но как?" — подумал Юрий Андреевич и стал судорожно соображать: не воспользоваться ли ему газовым оружием.

Но оказалось, что вновь пришедшие являются друзьями хозяина, так, по крайней мере, можно было понять его оживление по поводу их появления. Мужичок с ними радостно поздоровался и сразу же вступил с высоким парнем в доверительную беседу, называя его Сашком и обсуждая все перепитии того, как он подкарауливал налетчиков.

Выскользнув из за спины Сашка, бородатый широко улыбнулся и сказал:

— Привет, дядя Фима!

А потом обратился к Брянцеву:

— Здравствуйте, Юрий Андреевич, еще раз, ну что же вы от меня бегаете? Я вас в больнице ищу, ищу, а вы, оказывается, уже выздоровели.

Потом, перестав улыбаться, он абсолютно серьезным тоном добавил:

— Александр, ты тут с дядей Фимой разберись с гражданамибандитами, а мы с Юрием Андреевичем поговорим о своих делах.

Прошу! — и он показал Брянцеву на дверь в комнату. — Там на балконе нам никто не помешает.

— Зовите меня просто: МА, — представился коварный похититель, выходя вслед за литератором на лоджию. — Это не имя и не фамилия, это абревиатура и профессиональная кличка. По образованию я математик и в данный момент занимаюсь проблемами телепортации.

Он сообщил об этом так обыденно, как если б сказал, что работает кондуктором на общественном транспорте или слесарем — сантехником в жэке. Но поскольку Брянцев был по образованию гуманитарием, да, вдобавок, абсолютно не интересующимся научно-фантастической литературой, то профессия собеседника не произвела на него никакого впечатления. Для Юрия и телекинез, и телепатия, и телепортация были понятиями весьма условными и абстрактными. К тому же мысли его были направлены на другое.

— Так что, теперь уже и математики воруют людей? — спросил Брянцев. — Вы зря надеетесь на выкуп, у меня денег нет.

Похититель рассмеялся в ответ. И, словно угадав мысли Брянцева о новом побеге, сообщил:

— Юрий Андреевич, я хочу предостеречь вас от повторной попытки сбежать от меня. Побег ваш невозможен. И не потому, что я такой большой специалист по поиску беглецов и не потому, что вас усиленно охраняет кто-то, невидимый вами, а потому, что бежать вам, собственно говоря, некуда.

И, уловив внимание в выражении лица Юрия, он продолжил свою речь:

— Дело в том, Юрий Андреевич, что вы, хотя и находитесь, вроде как, в родном городе, но это — не ваш город. Это наш город, наш мир.

И после небольшой паузы.

— Видите ли, дело в том, что вы находитесь в мире, параллельном вашему.

— Это как? Это там, где Валерия?

Бородач, услышав имя красавицы, усмехнулся и сказал:

— А, так вы в курсе? Отлично! Да, именно там.

— И как я сюда попал?

— Благодаря мне. Я перевел вас сюда.

Судя по тому, как это было произнесено, телепортер гордился своим поступком.

— Кстати, я потому и нашел вас быстро, потому что знал, где вы живете в своем мире. Я подумал, ну куда вы можете податьсятолько домой. Но дело в том, что в нашем мире вы в этой квартире не живете уже несколько лет. Вы продали эту квартиру дяде Фиме.

Он — беженец из одной южной республики. Поэтому вы здесь и не встретили ни жены, ни детей. Представляю, что вы испытали, увидев его вместо супруги.

— Значит, вы меня выкрали? Но зачем? Что у вас здесь не хватает преподавателей не только музыки, но и литературы?

— Лично мне вы не нужны, но есть люди в вас заинтересованные. Они обещали хорошо заплатить за вас, и я вас доставил.

Где-то через неделю — другую, после того, как вы сделаете то, что им надо, они вас отпустят, и я доставлю вас назад. По крайней мере, такая у меня с ними договоренность. Не думайте обо мне плохо, я отнюдь не бандит и не занимаюсь похищением людей. Я, скорее, ученый и испытатель, попавший в затруднительное финансовое положение. Мне, прежде всего, это было интересно как специалисту. Вопервых, впервые удалось переместить за один раз столько народутрех взрослых мужчин. И только во-вторых, благодаря этой операции, я надеюсь получить, наконец, деньги на продолжение исследований.

— Значит, вы за мой счет пытаетесь удовлетворить собственное исследовательское любопытство.

— А что делать. Если бы вы знали, как плохо сейчас в нашей стране финансируется наука. А за границу мне мешает уехать мой квасной патриотизм и плохое знание языков. Если б я был химик, то, наверное, разливал бы сейчас по бутылям суррогатный алкоголь или поддельный парфюм, но я математик и пытаюсь заработать на том, в чем разбираюсь.

— Что, и у вас в науке плохо c финансами? Какой кошмар, а я-то думал, что это — только наша беда.

— Да, к сожалению. Наши миры хотя и разные, но, в то же время, подозрительно похожи. Когда я узнал об этом, то стал сомневаться в теории Горина. Я так и сказал ему: "Глеб, тут что-то не так. Как ты мне объяснишь не столько параллельность, сколько одинаковость наших миров?"

В очередной раз услышав довольно редко встречающееся ныне имя, Брянцев спросил:

— Я уже не в первый раз слышу про какого-то Глеба. И Валерия упоминала это имя. Это один и тот же человек или разные?

— Скорее всего, один. Потому что, кроме меня, только Глеб Горин знает, как можно попасть в параллельные пространства.

Кстати, Юрий Андреевич, я убедительно прошу вас никому не упоминать о том, кто вы и откуда. Даже ваши заказчики не знают про вас всего. Они думают, что вы — эмигрант из соседней республики. Мне пришлось сочинить им такую легенду. Я им навешал немало лапши на уши, прежде чем они мне поверили. Пришлось даже срочно выдумать для них историю про приборы дактилограф и мемограф. И, если вы вздумаете рассказывать им или еще кому-либо про параллельные миры, то не удивляйтесь, когда они подумают, что вы сошли с ума. Для них это такая же фантастика, как и для жителей вашей Земли.

— Сколько я был без сознания? — переменил тему Брянцев.

— Четыре дня.

— И за четыре дня мне успели вставить зубы и исправить близорукость?

— Да. Медицина у нас на высоте. Платная в основном. Для тех, у кого денег нет, это недоступно.

— Где мои жена и дети?

— Ваши? Остались в вашем мире, а в нашем… У вас их нет. В нашем мире вы, по счастью, бездетный холостяк.

— Вы меня окончательно запутали, в каком вашем мире? Что происходит, собственно говоря?

— Да, придется начинать сначала, — вздохнул криминальный математик. — Что вы знаете про параллельные миры?

— Ничего, — искренне признался Брянцев.

— Что же, не так мало. Но про множество обитаемых миров вы хотя бы слышали?

— Да, но обычно эту версию высказывают на уроках астрономии, — поделился своими познаниями Юрий.

— Правильно. Сначала я тоже увлекался этой идеей, но со временем пришел к выводу, что астрономия — самая ненаучная наука. Ничего более противоречивого, чем гипотезы, выдвигаемые современными астрономами трудно придумать. Я не утверждаю, что они занимаются лженаучными исследованиями. Того, что солнечное затмение произойдет в указанное ими время или то, что, порой, в некоторой точке небосвода можно увидеть одну из планет или комету, случайно посетившую нашу солнечную систему, у них не отнимешь. И в тоже время они на одной странице могут нарисовать, как выглядела Большая Медведица в прошлом, как видна сейчас, и как она будет видеться наблюдателям в будущем. Но мне кажется обидным, что проверить их расчеты нет никакой возможности, поскольку оперируют они при этом временными интервалами в десятки тысяч лет, то есть сроками, не сравнимыми даже с возрастом нашей цивилизации. Или возьмите те же их измерения. Они сначала вычисляют, что расстояние до какой-нибудь звезды измеряется тысячами световых лет, а потом по ее спектральному анализу пытаются определить ее размер, плотность, температуру. Но ведь по их собственной теории звезды движутся, следовательно, за тысячи лет, пока ее свет долетит до нас, звезда улетела далеко-далеко, и они изучают не параметры этой самой звезды, а те фотоны электромагнитного излучения, которые она когда-то испускала. Представляете? На мой взгляд, это то же самое, что изучать проезжавший вчера автомобиль по сиянию его фар. Я, конечно, утрирую, но мне кажется, что это довольно точное сравнение.

— Так что, мы с разных звездных систем? — поинтересовался нетерпеливо Брянцев.

Бородатый МА расхохотался.

— Нет, вы преувеличиваете мои способности. Космические перевозки не по моей части.

Так вот, Юрий Андреевич, я продолжаю. Разочаровавшись в астрономии, я успел-таки в ней наследить. Увидев в одной познавательной книжке, как выглядит путь Луны вокруг Земли, если наблюдать их совместное движение с Солнца, я задумался, а как же должна видеться наша вращающаяся планетная система наблюдателю, следящему за ней с центра нашей Галактики. Не стану долбить вас формулами, но, в общем, я написал работу на эту тему и послал ее в один астрономический научный журнал. Статью не опубликовали. Но зато за мной скоро пришли. Из одного секретного НИИ, которое, надо сказать, курировали некоторые компетентные органы. Оказывается, я сам того не подозревая, додумался о том, как можно вычислить кривизну пространства. В том НИИ я встретился и подружился с Глебом Гориным. Он работал там в эксперементальной лаборатории.

Кстати, Юрий Андреевич, вы когда-нибудь работали в НИИ? Нет?

Тогда я вам поясню, что делом там заняты процентов десять сотрудников, остальное большинство — это: блатные, кандидаты в пенсионеры, карьеристы, занятые своими интригами, сексоты, месткомовские активисты, лентяи, неудачники, добросовестные исполнители указаний начальства. Так вот, Глеб был из тех десяти процентов, кто занимался настоящим делом. Он придумал множество полезных вещей…

— Я знаю, Валерия мне демонстрировала линзы для чтения мыслей, — поспешил похвастаться Брянцев.

— А, ну так он довел их до ума. А мне так и не сказал. Эта подруга до добра его не доведет. Знает ее без году неделя, а все ей показывает, — задумчиво заметил МА.

— Тематика института была посвящена телепортации. — продолжил он. — Убедившись, что с помощью ракет далеко в Космос не проникнешь, наши ученые решили найти обходные пути в исследовании Вселенной. Ну вы, наверное, читали в научно-фантастической литературе про нуль-кабины, когда герой заходит в такую где-нибудь на Луне и через мгновение выходит из подобной на Марсе. Вот и наши ученые по заданию государства пытались придумать нечто подобное.

Мы же с Глебом в меру способностей пытались им в этом помочь: я считал, Глеб — конструировал. Но в тоже время, используя предоставленные нам возможности, мы вели с ним и свою отдельную тему, в которую не посвящали никого. И вот не так давно мы добились определенного результата: совершенно случайно нам удалось проникнуть в параллельные миры. Кричать об этом на весь мир мы не стали, нам не очень нравятся люди, которые нас окружают. Дух стяжательства, овладевший ими, сделал их рабами золотого тельца…

— А разве вы сам не пытаетесь сделать на мне деньги? — ехидно поинтересовался Юрий.

МА усмехнулся.

— Если бы некоторые наши политики не разрушили нашу великую страну, а заодно и нашу науку, вы сейчас бы продолжали преподавать своим школярам вашу литературу.

— Как и у вас разрушили? И как давно?

— В том-то все и дело. Я отвечу на ваш вопрос, но позвольте мне быть последовательным. Когда мы нащупали нашу дырку в параллельные пространства, мы совершили несколько путешествий и пару раз попали в различные передряги. Сначала мы никак не могли понять логики этих самых миров. Как вы знаете, все они существуют на одной нашей планете и вся их множественность заключается в том, что привычные нам трехмерные пространства расположены на сложной кривой четвертого измерения. Я рассчитал эту кривую, а Глеб изготовил прибор. Вот этот самый. Он позволяет создавать специальное поле, с помощью которого можно проникать в чужие миры.

И он на вытянутой ладони продемонстрировал Юрию Андреевичу небольшой предмет, чем-то смахивающий на вечный календарь. Подобные продавались во времена счастливого брянцевского детства. Немного покрутив такой в руках, можно было без труда узнать, какой день недели выпадал на 15 мая 60-го года, или на какое число придется первое воскресенье ноября в 1999-м году. И на этом приборе точно также между двумя черными пластинками с прорезями довольно свободно крутился начищенный до зеркального блеска металический диск с множеством точек.

— Можно взглянуть? — спросил Юрий.

— Зачем он вам, все равно вы не сможете им воспользоваться, ответил ему математик, быстро сунув прибор в карман. — А если у вас что-то и получится, то я останусь без нужной мне вещи.

Итак, я продолжаю. Первую теорию предложил Глеб. Он считает, что все миры развиваются независимо друг от друга. На эту мысль Горина навели два его путешествия, когда один раз он, не сходя с места, сначала попал на горный массив, а во второй попытке чуть не утонул в бушующем море. Так вот и вы, если неосторожно воспользуетесь моим прибором, запросто можете упасть с высоты шестого этажа. Кто даст вам гарантию, что в том мире, куда вы попадете, на этом месте есть балкон. Эту горинскую гипотезу я называю теорией каната. Любой самый толстый канат при желании можно распустить на составляющие его нити. Все они параллельны и одинаково изогнуты, но каждая — самостоятельна, как и наши миры.

— Значит, мы с вами — с разных нитей? — спросил Юрий.

— Да. Или из разных пробирок. Знаете, существует мнение, что жизнь на Земле — это просто эксперимент, который некий высший разум проводит на нашей планете. Так вот, химики и биологи, желая добиться быстрого результата, порой ставят серию экспериментов, наливая во множество пробирок один и тот же раствор, но с добавкой разных ингридиентов. Не исключено, что нечто подобное производят с нашими параллельными мирами.

— Но вы же говорите, что у меня здесь есть прототип, да еще и с идентичными отпечатками пальцев. Какова же должна быть вероятность того, что в разных пробирках выросло два одинаковых организма? Это же невозможно! — воскликнул Брянцев.

— Вы правильно мыслите, — подтвердил бородач. — Тоже самое подумал и я, когда с шестой попытки попал к вам. Ваш мир настолько схож с нашим, что я чуть было не почувствовал себя дома. И с тех пор я стал склоняться к тому, что или не верна теория Глеба, или над нами проводят несколько экспериментов. И в данном случае наши миры разделяют не естестенно-географические различия, как в тех двух опытах Горина, а скорее исторические. Я читал ваши газеты и учебники истории, просидел немало времени в ваших библиотеках и понял, что некоторые различия в судьбах наших стран начались после войны, которая у вас и у нас называется Второй мировой. Очень многое сходится, действуют одни и те же политики, поют и снимаются одни и те же артисты, судьбы людей часто повторяются, но некоторые события все же происходят по-разному. Одним словом, все то, что закономерно в наших мирах, то повторяется, а то, что произошло случайно, может и не повториться. Ваши родители или жили рядом, или учились вместе?

— Да, они родом из одного поселка, — признался Юрий.

— Тогда, может, это и объясняет то, что вы есть и тут и там.

Вероятность встречи ваших родителей была достаточно велика. А вот мои встретились случайно в аэропорту, когда из-за непогоды отложили несколько рейсов. Но в вашем мире погода в тот день была хорошая, поэтому моего дубля у вас нет.

— Если я вас правильно понял, то некоторых людей, из родившихся после 45-го года, в вашем мире можно и не найти? У вас нет многих наших книг, не сняты некоторые фильмы?

— Да. Послевоенная наша культура несколько отличается от вашей.

Помолчав, МА добавил:

— Поневоле поверишь в бога. Словно кто-то высший и всемогущий, желая утолить свое любопытство, или же с целью эксперимента, в две пробирки, где находился один и тот же препарат добавил разные ингредиенты. После этого каждая из них зажила самостоятельной жизнью. Словно одна веточка дала жизнь двум побегам, и чем дальше, тем меньше будет у этих ростков общего.

— Значит и у вас была Перестройка? — полюбопытствовал Брянцев.

— Увы. И даже раньше вашего на два года. Этап с таким персонажем, как ваш Черненко, мы успешно пропустили.

— И как ваша жизнь?

— Некоторым нравится, — уклончиво ответил математик. — Теперь вам все понятно, почему я не делюсь своим открытием ни с кем, и почему я вынужден был позаимствовать вас из вашего мира?

— Ну про науку более-менее понятно — у вас, как я понял, ее тоже не финансируют. Почему вы не хотите делиться своими открытиями с человечеством, в какой-то мере тоже ясно — оно, согласно вашим словам, недостойно того, чтобы ими воспользоваться. Но почему именно меня вы вывезли, вот это я до сих пор не уяснил.

— На вас есть спрос. Видите ли, ваш местный двойник добился определенных жизненных успехов, и есть люди, которые хотят воспользоваться вашим с ним сходством в личных целях.

— Так просто? — изумился Юрий.

— Да, а что? — спросил математик, почувствовав в словах собеседника подвох.

— А почему меня никто не спросит, хочу ли я участвовать в подобных мероприятиях. Почему вы решили, что я буду делать кому-то гадости? Вы так хорошо меня знаете?

— Нет. Я просто думаю, что вы хотите поскорее вернуться домой, — жестко сообщил МА, и на лице его появилась такакя же ехидная улыбка, как и в момент похищения.

Юрий Андреевич уже собрался с духом, чтобы заявить решительный протест, но в этот момент на балконе появился здоровенный Сашок. Он явно был чем-то встревожен.

— Шеф, этих кретинов мы допросили. Они просто хотели потрясти дядюшку. Атамановка, черт возьми. Сто раз говорил ему: "Смени квартиру, хватит жить в этом притоне". А он: "Здесь речка близко, зимой на рыбалку два шага ступить." Далась ему эта речка. Два раза в квартиру уже залазили. Ну поймал он этих, что теперь? Будет ждать, когда другие, накурившиеся, придут. Да они за гроши на дозу прикончат и не задумаются.

— Что делать думаете? — спросил МА.

— Я помог ему их связать, а дядя полицию вызвал.

— Тогда нам пора, — решил главарь и добавил для Брянцева:

— Юрий Андреевич, нам нужно покинуть гостеприимный дом дяди Фимы и направиться в другое, более удобное убежище. Сейчас сюда понаедут полицейские, начнут задавать вопросы, а у вас даже вид-карты нет. Очень трудно будет с ними объясняться.

Брянцев, исповедовавший принцип: в чужой монастырь со своим уставом не лезь, решил не спорить и вышел из квартиры вслед за Сашком и математиком. Маленький Фима в ожидании полицейских сидел в прихожей на стуле и тянул из стакана чай, поглядывая на лежащих на полу связанных бандитов.

 

III

Лифт был занят. Пошли вниз пешком.

— Однако, как ему повезло, — сказал Сашок, кивая в сторону Брянцева. — Прошел через всю Атамановку и ничего. Ну мы ладно, меня тут все знают, а ему запросто могли голову оторвать.

— Это за что? — недоверчиво поинтересовался Брянцев.

— За то, что вы в приличном спортивном костюме, за то, что не местный, за то, что один и рожа интеллигентная, — пояснил атлет. — Мало ли веских причин.

А МА добавил:

— Этот район считается у нас бандитским. В вашем мире главная улица здесь называется в честь братьев Кашириных, так вроде?

Брянцев согласно кивнул головой.

— А у нас, — продолжил математик, — это — проспект Атамана Дутова. После Великой, как теперь у нас говорят, Демократической революции у нас переименовали все улицы, связанные с именами революционеров. Блюхера — это теперь улица Колчака, Энгельса — Витте, проспект Ленина — Николая Второго и тд. Поэтому-то в честь главного проспекта и называют теперь здешний район Атамановкой. Приличные люди здесь теперь не живут. После приватизации и капитализации состоятельные люди стали выезжать из подобных многоэтажных районов и селиться в привилегированных коттеджных кварталах.

Кстати, и вы в те славные времена продали свою квартиру и в данный момент живете теперь в первом Западном поселке, строении 6.

— Это где такое место? — спросил Юрий.

— Если мне не изменяет память, то, по-вашему, это на окраине городского бора, Каменный карьер, что ли.

— Да, хорошее место… — произнес Сашок. — И стена там надежная.

— Какая стена? — недоумевал Брянцев.

— А такая. Вы там с товарищами — сожителями отгородили часть бора и живете, словно при коммунизме, — пояснил МА.

Спускавшийся первым, он толкнул дверь и вышел из темного и вонючего подъезда. Брянцев, шедший следом, оказавшись на улице, зажмурился от весеннего яркого солнца. Когда же глаза его привыкли, то он увидел, как к подъезду быстро подъехала синяя бронированная машина. На дверце у нее было красной краской написано "Муниципальная полиция".

— Смотри-ка, как быстро по вызову приехали, — успел сказать МА. Но тут же осекся.

Из разом распахнувшихся дверей выскочили несколько парней в черной форме с буквами "МП" на кокарде. Двое прицелились из автоматов прямо в Брянцева и его спутников, а третий проорал:

— Всем стоять! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!

Юрий Андреевич сразу понял, что с ними не шутят, и послушно поднял руки. Скосив глаза в сторону кричавшего, он увидел рядом с ним потасканную, несимпатичную женщину неопределенного возраста. Еще левее этой женщины стоял какой-то парень в кожаной куртке и снимал все происходящее на видеокамеру.

— Который из них? — спросил кричавший у женщины.

— Этот, здоровый пес. Это он маво Гришеньку в машину пихал. ответила она пропитым и прокуренным голосом.

Расхрабрившись от присутствия полицейских, женщина подскочила к Сашку и попробовала ухватить его за грудки. Тот отмахнулся от нее и прокричал:

— Уберите эту синявку, господа полицейские, она же, наверняка, заразная!

— Я тебе дам, заразная, — визжала женщина, — Куда Гриньку маво дел! Лежал мужик, отдыхал, чем тебе помешал!

— Какого Гриньку?! Господа полицейские, в чем дело?

— Так, этого в машину. — скомандовал старший.

Полицейский, целившийся до этого из автомата, подскочил к здоровяку и, надев ему наручники, подтолкнул его к машине.

— И этот с ним был — провизжала немытая гражданка, показывая на математика. — Он в кабине сидел, когда Гришку маво, увозили.

— Не трогали мы твоего Гришку, в больнице он. В больницу мы его увезли, — сердито произнес МА, протягивая руки к полицейскому.

— В какой? Была я в больнице, нет его там.

— Разберемся, господа. Если вы не виноваты, мы вас отпустим, — миролюбиво сообщил старший.

Похоже, визгливая пьянчужка и ему самому надоела.

— Этот с ними был? — спросил он у женщины, показывая на Брянцева.

У Юрия Андреевича все похолодело внутри: что стоит этой синявке сказать: "был", и тогда ему, и дома не имевшему проблем с органами правопорядка, наденут наручники и отправят в тюрьму в параллельном, чуждом мире. Похоже, этот МА со своим напарником поставил похищение людей на поток. Может, признаться, что и он похищенный? Только чем ему могут помочь эти парни в черном комуфляже?

— Я этих людей увидел сегодня первый раз в жизни, — заявил Брянцев взволнованно.

— Да этот пижон просто с нами одновременно из подъезда вышел, — подтвердил МА.

Он тоже не был заинтересован в аресте литератора.

— Он с пятого этажа выходил, с пятьдесят седьмой квартиры.

Мы на лестнице с ним столкнулись, — высунулся из автомобиля Сашок и, похоже, переиграл.

Старший сразу заподозрил, что Брянцева выгораживают.

— Был или нет? — снова спросил он у гражданки. — Посмотри внимательно.

Та приблизилась, и Юрий ощутил, что от нее изрядно воняло перегаром и еще чем-то противным. Его замутило.

— Етова не помню, господин полицейский. Може, был, може, нет.

Выпимши была. Не помню. Я что говорю, когда пацаны Гришку били его не было, а когда я его на скамейку положила, отдыхать, этот кабан подошел и понес его в машину. А ентот в машине был, а етого не помню. Може, и был, — жещина пожала плечами, — а може, и нет.

— Документы есть? — спросил старший.

— Он же в спортивном костюме, подышать вышел, — попробовал заступиться за него МА, которого уже подвели к машине.

И в этот момент к подъезду подъехала еще одна полицейская машина. Из нее выскочили трое и подбежали к коллегам. Брянцев, все еще стоявший с задранными вверх руками, только и услышал из их диалога.

— Нет, эти по поводу пропажи человека… А что и налет на квартиру был? Бог ты мой, что значит Атомановка. Может эти?

— Да нет, те, говорят, связанные, но их тоже двое!

— Ладно, сходите проверьте, я с вами этого типа пошлю и своего, Васю. Надо проверить, правда ли он с пятого этажа. Если его там не признают, спустите его сюда.

— Хорошо, вниз головой, — мрачно пошутил один из вновь прибывших и не очень дружелюбно подтолкнул литератора к дверям подъезда. — Как фамилия?

— Брянцев, — сознался Брянцев.

— И. о?

— Кто и. о. — не понял Юрий.

— Имя, отчество, чудак — пояснил веселый полицейский, вызывая лифт.

— Юрий Андреевич.

— Жми, Вася, пятый. Если этого Юрия не признают, то отвезете его вместе с теми жуликами.

Перегруженный лифт медленно полз вверх. Пять человек для него было многовато. Кроме троих полицейских и Брянцева в нем как-то уместился и увязавшийся за ними тип с видеокамерой. Он повозился в своем углу и вдруг наш герой от него услышал:

— Юрий Андреич, посмотрите на меня.

Литератор, покрывшийся холодным потом и думавший о том, будут ли его бить, когда обман с квартирой откроется, взглянул и увидел перед собой объектив видеокамеры.

— Я — Лямкин, криминальный репортер, с телеканала "41". Скажите, всего два вопроса: как вы оказались в центре Атамановки, что привело вас сюда? И второй, если вас сейчас загребут за похищение человека, состоится ли праздник, посвященный юбилею вашей фирмы?

— Так ты его знаешь? — спросил полисмен Вася.

— Да видел по телеку. К нему ведь так просто не подступишься — охрана душу вынет. Это же президент фирмы "Русский капиталъ".

— Да ну ты че, — не поверил один из полицейских. — В таких ремках, без охраны и на Атамановке?

— Вот и я о том же, — засомневался репортер, — но похож и голос тот же.

— Щас все выясним, — решил Вася.

И вывел Юрия на площадку пятого этажа.

Всем остальным тоже было интересно, и они тоже покинули кабину лифта.

— Так какая? — спросил полицейский.

Брянцев огляделся и, увидев 57-й номер, не особенно задумываясь, показал на дверь, надеясь, что там никого не окажется, и он сможет придумать еще какую-нибудь историю.

Вася поставил литератора к стенке и позвонил. Когда за дверью завозились, он громко объявил:

— Откройте, полиция!

Дверь приоткрылась на ширину цепочки. Кто за ней был, литератору, стоявшему сбоку не было видно.

— Несколько вопросов, мадам. Знакомы ли вы с Брянцевым Юрием Андреевичем?

— Да, — ответил тихий женский голос. — Я знаю его.

— Скажите, когда вы его последний раз видели?

— Несколько месяцев назад. В феврале, точнее. В начале. Мы с ним случайно встретились на улице. Поговорили и все.

Оператор энергично записывал все происходящее.

— И последнее, мадам, не могли бы вы его опознать. Выйдите, пожалуйста.

Дверь закрылась, вновь открылась, и на пороге появилась женщина средних лет, довольно симпатичная, одетая в домашний халат.

Очень встревоженно она спросила:

— А что с ним? Почему его надо опознавать? С ним что-то случилось?

— Да нет, мадам, мы задержали человека без документов, он утверждает, что он — Брянцев и что он был у вас.

— Я не заходил в квартиру. Я не решился, просто постоял на площадке и потом пошел вниз, — решил подстраховаться наш герой.

В эту минуту взгляды Юрия и женщины встретились, и Брянцев сразу же узнал ее. Это была Вера Снегирева — его первая школьная любовь.

Почти двадцать лет он ее не видел. Двадцать лет назад, на выпускном вечере он так и не осмелился ей признаться в своих чувствах, и с тех пор их пути разошлись. Юра поступил в университет на филологический, а Верочка в институт культуры на библиотечный.

Потом он слышал, что она вышла замуж за военного и уехала из города. И вот, спустя столько лет, они встретились.

Вера тоже узнала Юрия и выражение тревоги на ее лице сменилась улыбкой тихой радости.

— Юра, Юрочка, почему же ты не зашел? Постоял и ушел?

— Вы подтверждаете, что это и есть Брянцев Юрий Андреевич?опять встрял полицейский.

— Да. А ты заходи, Юра! — распахнула дверь Вера.

— Ну я пошел, — обрадованно заявил литератор.

Похоже, все для него могло обойтись.

— Идите, — растерянно разрешил Вася.

И тут же стал оправдываться и извиняться:

— Господин Брянцев, вы же знаете, что носить с собой вид-карту — обязанность всех граждан республики. Извините за беспокойство, но вы нарушили закон.

— Я больше не буду, — радостно пообещал Юрий, закрывая за собой дверь.

— Господин Брянцев, — выкрикнул ему вслед репортер, — скажите что-нибудь для зрителей 41-го канала.

— Всем большой привет.

Дверь закрылась.

— Краток, как всегда, — заключил журналист.

— Не любит он вашего брата, не дает интервью, — посочувствовал ему Вася. — Но, ей богу не пойму, почему он без охраны.

— Не везде, ни на всякую встречу возьмешь за собой хвост, предположил весельчак-полицейский.

— Думаешь? — спросил Лямкин.

И глаза его зажглись хищным светом.

 

IV

— Так неожиданно, Юра, что ты пришел, — улыбнувшись сказала Вера.

Сказала и улыбнулась как-то робко, нерешительно, как будто не веря в негаданную встречу. Брянцев тоже улыбнулся, хотел что-то произнести в ответ, но осекся. Что он мог сказать, что мог спросить? С одной стороны, он был рад, что спасся от пристального внимания правоохранительных органов, что спасительницей оказалась знакомая и милая женщина, но с другой стороны, дважды упустивший его МА почти убедил его, что он находится не дома, и что для всех здешних жителей он является пришельцем, парамириком, так сказать. Подтверждение этому он находил и в дяде Фиме, занимающем его квартиру, и в необычной форме полицейских, и во внезапно откуда-то взявшейся Верочке, да еще и живущей с ним в одном подъезде. Конечно, все это могло оказаться розыгрышем, но кому и с какой целью могло понадобиться так подстраивать все. Кто бы из его знакомых взялся так шикарно и дорого шутить: освобождать его квартиру, нанимать столько актеров на роли полицейских, бандитов, врачей в больнице. А кто бы смог отыскать и вызвать сюда Веру? И что, все это затеяно только ради того, чтобы посмотреть на растерянное и недоумевающее лицо заурядного преподавателя литературы? "Не верю!" — как говорил Станиславский. Может, он случайно попал на съемки фильма? Не очень-то похоже. Во-первых, не видно ни режиссера кричащего: "Мотор!", ни оператора с кинокамерой, а во-вторых, все идет без дублей. Может, ему это снится?

Но он досконально помнил всю дорогу от больницы до дома, он отчетливо видит всю обстановку Вериной квартиры. Да, если на то пошло, он же умывался сегодня, в конце концов! И ел! Значит, остается поверить, что коварный МА был прав — он, Юрий Брянцев, находится в параллельном мире. И поэтому всякое неосторожное слово может его невольно выдать. Следовательно, Вере надо сказать что-то нейтральное. И Юра произнес:

— В горле пересохло. У тебя не найдется немного воды?

— Конечно, конечно! — снова обрадовалась Вера и засуетилась, Ты проходи в комнату, я сейчас принесу. Может, тебе чайку или кофе?

— Что ты, столько забот. Я могу попить и просто холодненькую из под крана, — ответил Брянцев, проходя всед за бывшей одноклассницей на кухню.

— У меня там маленький беспорядок, — честно призналась Вера.

— А-а, не переживай, у меня по большей части тоже. Вроде Валентина и убирается по пять раз на дню, а, как не зайдешь, все что-то разбросано, — проговорился Юрий.

— Валентина? Это кто? — вкрадчиво и явно заинтересованно спросила хозяйка.

И тут Брянцев понял свою ошибку.

"Вляпался! Бог ты мой, как я забыл, ведь этот МА говорил, что мой здешний прототип — бездетный холостяк. Интересно, а почему? Да и какие у него взаимоотношения с женщинами, не мешало бы знать. Неужели он еще и голубой? Придется сочинять на ходу."

— Да женщина одна, она у меня в доме убирается.

"Слышала бы меня жена, она бы высказала за "одну женщину"!"

— А мне казалось, что твою домработницу как-то по-другому зовут.

"Черт ее знает, как ее зовут! Надо бы тему сменить, но как?

Может, что-то спросить? Про мужа, например, или детей. Интересно, как давно она в город вернулась. А вдруг она здесь тоже не замужем, во влипну-то.

Молча улыбнувшись подруге юности в ответ, Брянцев отметил про себя, что выглядит Вера совсем неплохо. Повзрослела, конечно, за двадцать-то лет. Предательские морщинки вот кое-где появились, но в целом, судя по всему, Верочка следила за собой: на руках маникюр, волосы ухоженные, да и фигура, хотя и потеряла былую девичью гибкость, но скорее была стройной, чем располневшей.

"Кто же она теперь? Тоже библиотекарша? А может, еще и в отношениях каких-нибудь со мной, любовница, например? Да нет, вроде. Целоваться не бросилась, других интимных действий не предпринимала и слов каких-нибудь этаких не говорила. Скорее, нет. Да и вряд ли я, будучи богачем, поселил бы свою возлюбленную в бандитской Атамановке. Последний раз мы с ней, по ее объяснению полицейским, встречались в феврале. Знать бы, о чем мы говорили тогда и что я должен знать про нее.

Да-а-а, проще общаться с тем, с кем не знаком. Надувай важно щеки да цеди непонятные слова. Все и будут считать тебя важной шишкой — главой фирмы "Русский капиталъ". Дьявольски трудно выдавать себя за другого. А почему, собственно, я должен выдавать себя за него? Я сам по себе! Я сам — Брянцев! Надо жить за себя.

Сказать ей правду? Не всю, конечно. Про параллельные миры не стоит, сам мало что понял, а вот про остальное…"

Но Вера его опередила и первой задала свой вопрос:

— Ты спортом что ли в парке занимался?

— Вроде того, бегом. Пытался убежать от непрятностей, — ответил литератор, принимая чашку чая, — да не очень успешно.

— Конкуренты донимают?

Ничего не зная про конкурентов местного Брянцева, наш Юрий Андреевич как-то неопределенно пожал плечами, что при желании можно было принять за знак согласия.

Отхлебнув из чашки, он сосредоточенно пытался придумать причину, которой можно было бы объяснить свой явно неожиданный визит. Решил начать издалека. Нормальные герои, как известно, всегда идут в обход.

— Ты знаешь дядю Фиму?

— Да, он этажом выше живет. Я его зову иногда, когда что-нибудь сломается. А сегодня он от меня полицию вызывал, его кто-то ограбить пытался. Такой у нас здесь район, — Снегирева зябко повела плечами. — У него телефона нет. А еще он мне помог переехать сюда, когда я вернулась из Средней Азии.

"Ага, значит, она жила в Средней Азии и не так давно переехала сюда, — соображал Юрий. — Если дядю Фиму приглашает для мелких ремонтных работ, то, надо думать, живет без мужчины".

— Я, если честно, к нему вообще-то сегодня заходил, у меня там встреча была назначена, — попытался извернуться Брянцев, одновременно не желая завраться, — а тут какие-то нелепые бандиты.

Встреча сорвалась, еще и вид-карту сегодня, как на грех, не захватил. Полицейские чуть не зацапали. Александр, племянник дяди Фимы выручил, сказал, что я к тебе приходил. Иначе бы меня замели. Он что, знает, что мы с тобой знакомы?

"Похоже, сплел что-то правдоподобное, да и вопросом удачно закончил."

— Ну вот, — грустно улыбаясь, произнесла Вера, — а я чуть губешки не раскатала. Подумала было, что ты по старой памяти пришел навестить меня в день рождения. Я ведь, тогда, при встрече в феврале, как тебе телефон свой дала, так чуть ли не месяц у аппарата сидела, думала, позвонишь. А потом, увидала тебя по телевизору, на какой-то презентации и сразу поняла, что если мужчину окружают такие длинноногие и юные девушки, то вряд ли он вспомнит про старую, во всех смыслах, знакомую, с которой у него что-то было так давно, что даже мне самой не верится.

"Бог ты мой, что же такого могло быть давным давно? В моем мире не было у нас с ней ничего такого, чтобы после этого месяц можно было ждать моего звонка."

— А Сашок знает, что в юности мы дружили, я сама как-то ему об этом рассказала. Про то, что ты был моим первым мужчиной, я, естественно, не распространяюсь. Я даже ему фотокарточку показывала. Ну ту, где мы с тобой вместе на выпускном. Помнишь? Нас Воробей снимал.

Одноклассника Леньку Воробьева, по кличке Воробей, Юрий, конечно, помнил. Действительно, Ленька везде ходил с подаренным отцом "Зенитом" и запечатлевал все, на чем его взгляд останавливался. И на выпускном он снимал ребят, но чтобы он, Брянцев, позировал ему на пару с Верочкой, такого Юрий Андреевич припомнить никак не мог.

Вообще-то, в то время он и сам мечтал сфотографироваться на пару со Снегиревой. Именно вдвоем. Но он никогда не мог осмелиться предложить это Верочке. А тут еще заодно выясняется, что опять же он лишил ее девственности. Вот это дела! Местный Брянцев был достаточно прытким гражданином.

— А у меня такой почему-то нет, — сообщил Юрий Андреевич и отнюдь не соврал. — Ты мне ее покажешь?

Снегирева согласно мотнула головой.

— Сейчас.

Через несколько минут она вернулась на кухню с толстым альбомом в руках. Кроме того, Вера успела переодеться. Вместо повседневного домашнего халата она облачилась в платье, которое можно было считать праздничным.

— Вот, смотри. Какие мы тогда были зеленые.

Юрий посмотрел на раскрытую страницу альбома и действительно увидел себя и Верочку в обнимку на фоне кустов акации у школьной ограды. Его левая рука смело обвивала девичью талию, а кудрявая, по тогдашней моде, головка девушки нежно и доверчиво располагалась на его плече. На другой странице была их общеклассная фотография. Брянцев смотрел на нее и думал, что где-то дома и у него есть подобная. Затем он инстинктивно перевернул лист альбома и только потом догадался спросить:

— Можно взглянуть?

— Смотри, конечно, — ответила Верочка.

И вдруг, словно вспомнив, она сказала:

— А знаешь, работу я нашла. Помнишь, я тебе тогда говорила, что ищу? Так что ты можешь не беспокоиться.

Брянцев вопросительно посмотрел на однокашницу.

— На абразивном заводе, — пояснила Вера. — В газете увидела, что им требуется библиотекарь, и примчалась туда раньше всех. А у меня ведь еще и образование. Зарплата, правда, небольшая, но зато ее иногда выплачивают. Я уже за март получила.

Вера никогда раньше не была болтушкой, по крайней мере в том мире, откуда прибыл наш герой. А тут она вдруг в лицах и подробно стала рассказывать Брянцеву, как она устраивалась на работу и как осваивалась на новом месте. И Юра понял, что, скорее всего, у его бывшей подруги просто появилась редкая возможность выговориться. Он вдруг осознал, как она одинока, эта еще не старая, но почему-то не имеющая или растерявшая друзей, женщина и как редко ей выпадает возможность поделиться наболевшим с кем-либо. А тут представился такой случай: зашел в гости старый друг — человек, которому можно доверять. Вот ее и прорвало. А еще литератор догадался, что тогда, в феврале, Верочка рассказывала местному Брянцеву, о том, что ищет работу, а он, то ли забыв, то ли еще почему-то, ей в этом не оказал никакой помощи. Естественно, что наш Юрий Андреевич не воспылал от этого большой симпатией к здешнему Юрию Андреевичу. Наоборот, он даже подумал, что не мешало бы того, другого, побить за такое отношение к былой возлюбленной.

— А это твоя мама? — спросил Брянцев, показывая на фотоснимок пожилой женщины, чем-то похожей на Верочку.

— Да, она, — призналась подруга и почему-то осеклась.

Юрий на это внимание не обратил и продолжал листать альбом.

"Это, похоже, институтские друзья, семейные, праздник какой-то, а вот и свадебные. Ага, значит, она и здесь выходила замуж за офицера. А интересно, почему нет детей?.. Тут она с мужем в Германии, а вот здесь уже чувствуются среднеазиатские мотивыофицеры в широкополых шляпах. Женщины какие-то, наверное, коллеги по работе. Что-то муж пропал. Развелись, или еще что? А детей все нет," — анализировал фотографии Брянцев. — "Спросить что ли?"

Но внутренний голос, подсказывал, что этого делать не стоит.

— Ну теперь, перед тобой промелькнула вся моя жизнь, грустно улыбаясь, сказала Вера. — Еще чаю налить.

— Спасибо, а у тебя, правда, день рождения сегодня?

Снегирева кивнула головой.

— Жалко, что я без подарка и в такой одежде, а то был бы твоим гостем.

И Юрий ободряюще улыбнулся.

— А ты и так мой гость! — заявила Вера. — Единственный, но дорогой гость. Давай будем праздновать! Я накрою стол, и мы с тобой посидим.

— Хорошо, — согласился Юрий Андреевич.

— Ты проходи в комнату, включай телевизор, а я сейчас быстренько соберу на стол.

Когда старенький Верин телевизор нагрелся, Юрий с огорчением убедился, что и в параллельном мире показывают такую же лабуду, как и в его собственном. На одном канале демонстрировали мыльный сериал с полным набором южноамериканских надуманных страстей. На другом, не очень опрятный ведущий приставал с вопросами к какому-то парню: "Скажите, Олег, ваша гетеросексуальная ориентация не мешает вам в творчестве?" Публика, сидевшая в студии, затихла в ожидании ответа. Видимо, шло ток-шоу с популярным артистом. На третьем учили готовить утку с яблоками. На четвером и пятом рекламировали товары. А на последнем, шестом, три длинноногих девицы в миниюбках исполняли песню на английском языке.

Английского Брянцев не знал, про что пели девушки не понимал, и поэтому остановился именно на этом канале. По крайней мере их завывания не вызывали раздражения, как некоторые песенные опусы на родном языке. Тем более, что и звук Юрий Андреевич убавил почти до предела.

Минуты через две Верочка принесла скатерть и постелила ее на стол. Взглянув на телевизор, она попросила:

— Юра, добавь звук, сейчас будут местные новости.

Действительно, длинноногие красавицы с экрана исчезли и на нем появилась заставка следующей передачи. Куда-то ехала машина с мигалкой, какие-то крутые парни в кожаных куртках заламывали руки и укладывали на грязный асфальт других парней, тоже одетых в кожаные куртки, но, по-видимому, менее крутых. Несколько полицейских в черной униформе бежали к патрульной машине, обученная собака обнюхивала какие-то вещи, а в самом конце заставки стоящий лицом к зрителям молодой человек поднимал гранатомет и, прицелившись, нажимал на курок. Дальше экран как-будто взрывался и на черном его фоне появлялись кровавые буквы: "Криминальные новости нашего города."

— Ты интересуешься криминалом? — удивленно спросил Брянцев.

— Нет, но приходится следить за событиями. В последнее время в городе напряженная обстановка. То левые бомбу заложат, то новый маньяк объявится.

В подтверждение ее слов появившейся на экране молодой человек радостным тоном сообщил: "Здравствуйте, дорогие мои, пока еще здравствующие, горожане! Я хочу вам сообщить, что сегодня утром начались те события, которые я напророчил еще на прошлой неделе. В нашем уральском Чикаго, похоже, началась настоящая гангстерская война. Почти одновременно в разных концах города произошли маленькие сражения, которые можно считать разведывательными боями. В Южном районе, в знаменитой Колупаевке, произошло покушение на лидера финансовой группировки "Южный Урал" Филимона Крутоярова."

На экране вместо улыбающегося, довольного собой репортера появилась фотография одуловатого мужчины с оловянными глазками и небольшими залысинами.

— Сергей Филимонович?! — удивленно выдохнул Юрий Андреевич, опознав на экране заведующего мастерской родного колледжа.

Вера встревоженно посмотрела на Брянцева.

"Филимон Филимонович, к сведению заинтересованных лиц, остался жив. Пострадали двое его охранников," — продолжал репортер.

На экране можно было увидеть белую иномарку с выбитыми пулями стеклами и двух лежащих в ее салоне мужчин.

"По свидетельству очевидцев, — показали пожилого мужчину и двух женщин, которые что-то рассказывали полицейским, — стреляли в летевшую на большой скорости машину из вот этих кустов. — Показали кусты акации. — Стреляли метко: все пули попали в кузов иномарки. Двое охранников, Крутоярова, как я уже говорил, были убиты, водитель и сам босс были ранены легко и от госпитализации отказались. Их мы вам показать не можем, поскольку сразу после налета, предприниматель вызвал другой автомобиль и отбыл в неизвестном направлении.

Другое сражение произошло час спустя, — продолжал неунывающий репортер. — На дороге, ведущей в 1-й Западный поселок, на повороте с трассы в городской бор, был обстрелян автомобиль другого известного бизнесмена нашего города Юрия Брянцева — владельца известнейшей фирмы "Русский капиталъ". Пока что считается, что убить финансиста нападавшим не удалось. Благодаря скоростной машине Брянцев сумел вырваться из огненного кольца — его обстреливали, как минимум, из трех точек, — и проехать еще метров двести.

После чего он вынужден был остановиться. К моменту приезда полиции, скорой помощи и нашей сьемочной группы, в машине уже никого не было. А поскольку, как известно, услугами личной охраны Брянцев не пользуется принципиально, то его судьба нам пока неизвестна. Существует две версии: либо Юрий Андреевич удалился по — английски, либо он был захвачен нападавшими. Одним словом, следственные органы начинают его поиски.

Михаил Слонимский, специально для "Криминальных новостей" 41-го канала."

На экране появилась студия и гражданин средних лет в очках, сидящий за столом.

"Как известно, Крутояров и Брянцев никогда не были друзьями, а в последнее время неоднократно вступали в конкурентную борьбу, — сообщил он с видом знатока. — Последнюю их стычку из-за акций металлургического комбината, как вы знаете, выиграл Брянцев. Поэтому лично у меня вызывает сомнение, что победивший владелец "Русского капитала" стал бы добивать поверженного соперника с помощью снайпера. Да и раньше глубоко уважаемый нашим коллективом Юрий Андреевич никогда не решал свои проблемы столь радикальным способом. Нахальством — да, хитростью — да, но с помощью автоматов — нет. Такого за ним раньше не водилось. Так что сообщение независимого репортера Миши Слонимского о том, что у нас в городе разгорелась криминальная война, оставим на его совести.

Страна у нас, как известно, свободная, и высказывать свое мнение может каждый.

Что же касается второго покушения — на господина Брянцева, то точными сведениями, что это ответный ход уважаемого Филимона Филимоновича, мы тоже не располагаем. Вполне возможно, что оба преступления совершил кто-то третий. Как говорится, третья сила."

Комментатор еще немножко порассуждал на эту тему, а затем перешел к другим событиям.

Верочка удивленно и озабоченно смотрела на Юрия.

— Юрочка, что же ты мне не сказал, что тебя пытались убить.

"Бог ты мой, только этого еще не хватало, — думал Брянцев. Что же делать? А ведь тот парень с видеокамерой тоже был с 41-го канала!"

— Мне не хотелось тебя расстраивать и подставлять. Боюсь, что мне надо будет уходить. Теперь они знают, где меня искать, ответил литератор.

— Кто?

— И полиция, и журналисты. А значит, узнают и те, кто стрелял.

В подтверждение его слов, комментатор заговорщиским тоном сообщил: "А вот и свежая информация об утренних происшествиях. Господину Крутоярову, раненному в руку, сделана операция и извлечена пуля. А с господином Брянцевым через час после нападения совершенно случайно встретился стажер нашей редакции Семен Лямкин.

Сейчас мы покажем его первый репортаж."

На экране замельтешили кадры. Снимали из полицейской машины.

Параллельно голос Лямкина сообщал, что они едут на вызов в один из домов на Атамановке. Там потерпевшей, — показали немытую синявку, — был опознан гражданин, участвовавший в похищении ее сожителя. Далее показали троих мужчин, стоявших с поднятыми руками.

Среди них Юрий Андреевич без труда узнал себя. Кадр остановился на нем и Лямкин сообщил: "На полицейскую операцию знаменитый предприниматель нарвался совершенно случайно. В качестве соучастника похищения он не фигурирует — потерпевшая его в этом не обвиняет."

Показали сцену опознания литератора синявкой.

"Видимо, после нападения Юрий Брянцев пытался здесь укрыться у своей знакомой или хотел о чем-то ее предупредить."

Мелькнуло испуганное лицо Верочки.

"Как видите, финансист жив и здоров, только несколько напряжен, что не удивительно…"

Юрий выключил телевизор.

— Теперь мне точно пора.

— Куда ты пойдешь?

— Не знаю еще, — пожал плечами Брянцев.

Он, действительно, не представлял, куда ему податься в этом чужом и, как оказалось, очень опасном мире.

 

V

В полицейском участке Северо-Западного округа коварного МА и его молодого сподвижника посадили в "зверинец". Так называвались четыре, обрешеченные стальными прутьями, клетки возле дежурной части. Туда заключали всех, кого привозили патрули. Потом с задержанными разбирались дознаватели, и уже они решали, кого сажать в камеры временного заключения, а кого можно и освободить.

Кроме Сашка и МА в их десятиместной клетке под номером три сидели еще только два человека: молодой худощавый парень с бегающими глазками — его обвиняли в квартирной краже, а также заросший, грязный, вонючий бомж со следами непроходящих синяков и вечного похмелья на лице. Противного бомжа Сашок сразу загнал в дальний угол и запретил даже дышать в их сторону. Четвертая камера предназначалась для женщин и в сегодняшнее утро была пока пуста, а в первой и второй, ближе к застекленной будке дежурного по участку сидело еще с десяток нарушителей закона, в том числе и те два незадачливых грабителя, которые так неудачно попытались посетить квартиру дяди Фимы. Они уже пришли в себя и недовольно поглядывали по сторонам.

МА просидел в клетке уже час, но соскучиться не успел.

Во-первых, он впервые в таком виде столкнулся с законом, а вовторых, мимо по коридору ходили полицейские в форме и без формы, проводили преступников в наручниках, приходили посетители, так что было весело и интересно. Кроме того, он уже успел сообщить дознавателю, что никого он не похищал, а наоборот, как полагается порядочному, законопослушному гражданину демократической России, он пришел на помощь ближнему своему и отвез избитого молодыми хулиганами Григория Новикова в больницу. Об этом должна быть запись в 8-й клинике, куда он его доставил. А что его знакомый Саша Белый при погрузке несчастного в машину оттолкнул какую-то грязную гражданку, оказавшуюся сожительницей пострадавшего Новикова, так это по недоразумению. Она прикладывала к ранам потерпевшего грязную тряпку, грозя занести туда инфекцию, а также пыталась вливать ему в рот дешевое синтетическое вино и не давала отвезти его к врачам. Дознаватель ухмылялся, слушая железную версию математика и обещал ее проверить, предлагая, однако, провести некоторое время, нужное для этой самой проверки, в клетке.

Сашок к задержанию отнесся индеферентно. В молодости он раза три уже попадал в подобные заведения за драки и поэтому в этот раз чувствовал себя абсолютно спокойно. Ожидая решение своей судьбы, он дремал, опершись спиной на внутреннюю стенку.

Вдруг в кишащем правонарушителями зверинце стало тихо. Так тихо, что Белый открыл глаза и удивленно посмотрел на кабинку дежурного.

— Начальник, да добавь ты звук, интересно же! — крикнул, не выдержав, кто-то из сидельцев.

Дежурный ухмыльнулся, но поднял руку с пультом дистанционного управления и сделал звук погромче. На 41-м канале показывали "Криминальные новости".

— Ты смотри, чуть Крутого Филимона не завалили, — удивленно прокомментировал один из задержанных.

— Сейчас в городе начнется… — многозначительно пообещал другой.

— А то так в нем порядок и дисциплина, — язвительно откликнулся третий.

— Да тише вы! — гаркнул Сашок, до которого голос диктора долетал едва-едва.

Все примолкли.

— Смотри-ка и этого в белом смокинге тоже…

— Наверняка Филимон постарался…

— Этого еще не хватало, — тихо произнес МА, услышав про нападение на Брянцева. — Зараза!

Потом, пока шли сообщения о других происшествиях, до него стала доходить логическая связь событий и, недоверчиво посмотрев на своего напарника, он спросил.

— Ты куда уходил, когда он сбежал?

— Да надо мне было по делам. Откуда я знал, что Людка забудет дверь закрыть. Сейчас даже лучше, что он смылся. Полиция явится — а больной был, да сплыл.

— Достукаешься ты со своим правдолюбием. Ой достукаешься.

Такую комбинацию разрушил. Где теперь его искать?

— Я его к Верке отправил, она нас и наведет.

— О! Смотри, смотри вон тех хмырей показывают. О, как лапки задирают! — радостно загоготали в соседней клетке.

МА посмотрел на экран и увидел там себя с напарником в момент ареста. Затем промелькнула Вера и Брянцев, передавший привет всем телезрителям программы.

— Во! Смотри, это же Бизон с Бобом, в натуре! Ха-ха!

— Ха-ха-ха!

— Это же вас мусора пакуют. Кайф!

Арестанты хохотали над кадрами, где показывали арест бандитов, напавших на квартиру дяди Фимы.

— Ну, прям-таки Голливуд, в натуре. Куда не плюнь, везде в киногероя попадешь.

— Артисты!

— Эй, Боб, дай автограф!

— И интервью.

— Это что за веселье! — проорал полицейский с множеством звезд на погонах, внезапно нарисовавшийся в коридоре. — Дежурный, успокойте этот сброд!

Через полчаса, убедившись, что в 8-ю клинику МА действительно привозил Григория Новикова, о чем свидетельствовала его роспись в дежурной книге и вид-карта Новикова в больничной регистратуре, дознаватель вызвал участников похищения к себе по одному и после некоторой проволочки выписал им пропуска на выход.

— Похоже, милостивый государь, — сказал он математику, уходящему последним, — что эта наша встреча не последняя. Не нравится мне эта история. Уж больно у вас все гладенько получилось, как будто вы заранее готовились. Да еще этот идиот из больницы сбежал. Ваше счастье, что сейчас нам не до вас.

— Ну, если вы, господин следователь, будете каждый мой благородный поступок сопровождать арестом, то скорее всего, вы правы и наши последующие встречи неизбежны. Я из тех, кто всегда готов оказать помощь ближнему, — с ироничным пафосом заверил МА полицейского.

Уже на улице его дожидался Сашок.

— Ну что, сейчас нужно поесть и снова пойдем искать этого "Неуловимого Джо", — сообщил математик своему напарнику.

Чуть позже в клетку, где еще сидели пострадавшие от дяди Фимы Бизон и Боб, привели новенького. Он огляделся и почти сразу подвалил к Бизону.

— Слушай, ты, кореш, — прошипел он, — меня по твою душу прислал…

И он на ухо сообщил имя.

— Так вот, он хочет знать адрес, где вы прокололись.

— А ему-то это зачем? — удивился амбал.

— Хочет одного фраера найти. Его в том же доме видели.

Бизон сказал адрес.

Вертлявый новичок сразу после этого отошел к решетке и помахал дежурному.

— Господин дежурный, ну очень на толчок надо.

К удивлению всех дежурный согласно кивнул головой и крикнул помощнику:

— Губайдуллин, отведи его в туалет.

— А мне можно? — заныл еще кто-то.

— Перебьешься, в карман соседа сходи, — ответил ему Губайдуллин.

Больше вертлявого в камере не видели. К следаку сразу увели, пояснили знающие люди.

 

VI

"Следующая остановка — Дубровка. Осторожно, двери закрываются!" — донеслось из динамика.

Нам сейчас выходить, — сообщила Брянцеву Вера. — На платформе "Сады" этот электропоезд не останавливается. Отсюда чуть дальше до участка, но не намного.

— Довольно далеко от города сад у твоего братца, — высказал свое мнение Юрий. — Сорок минут ехали только от вокзала.

— Ну что же делать, не могут все, подобно тебе, захватить часть городского парка. А простым людям участки давали не ближе тридцати километров от городской черты. А потом еще цены на проезд подняли, так что половина людей свои участки побросало. Продать их здесь невозможно: бедные сюда ездить не могут, а богатым здесь земля не нужна.

Хорошо Степка успел домишко еще по старым временам поставить. На первый этаж у него еще сил хватило, а мансарда так и осталась недостроена. Ну жить там можно. Там и печка есть, так что не замерзнешь ночью.

Через несколько минут электричка остановилась. Юрий спрыгнул на платформу первым и протянул руку Верочке.

— Эх-х, — глубоко вхдохнула Снегирева и пожаловалась, — тысячу лет мне никто не помогал выходить из транспорта. Уже даже забыла, как это делается.

Но надо заметить, что оперлась на его руку она все же весьма умело, а когда оказалась возле него на платформе, то постаралась не выпустить его пальцы из своей ладошки.

Юрий Андреевич тоже не стал вырываться, хотя нести все время в одной руке довольно тяжелую Верину сумку ему было не просто.

Он осознавал: кто платит, тот и заказывает музыку, а платила пока что Верочка. И в прямом и переносном смысле. Ведь у нашего незадачливого парамирика не было в этом мире ничего: ни друзей, ни места, где можно было бы укрыться, ни элементарных денег. Верочка по началу было удивилась, как это у Юры Брянцева нет с собой даже маленькой толики тех капиталов, которыми он распоряжался, но потом сообразила, что, видимо, все осталось в расстрелянной машине: все его кредитные карточки и чековые книжки. Поэтому, побросав в хозяйственную сумку пакеты с быстрорастворимой едой и консервные банки, Снегирева объявила бывшему возлюбленному, что укроет его на даче брата, благо у нее есть от нее ключи. Сам братец на даче не показывается. Он ее забросил после развода с супругой и после того, как самого его сократили на заводе. Вера же взяла его участок как бы в аренду, рассчитываясь с братцем частью выращенного урожая.

Юра оспаривать решение бывшей одноклассницы не стал и согласился отправиться с ней на дачу в неведомую ему Дубровку.

Сад "Энтузиаст" располагался на бывшем колхозном поле, окруженном со всех сторон березовыми колками.

"Надо быть воистину энтузиастом, чтобы осваивать здесь участок," — подумал Брянцев, с чавканьем вырывая ногу из засасывающей дорожной грязи.

От тающего в лесу под весенним солнцем снега дорогу сильно развезло, и поэтому пробирались они до участка с полчаса. Хотя в сухую погоду, на этот путь у Верочки, по ее словам, уходило не больше пятнадцати минут.

— Вот мы и пришли, — сказала Снегирева, отматывая проволочку, на которую вместо замка закрывалась калитка.

Юрий огляделся. От калитки по периметру сада в два ряда была натянута тонкая проволока. Она не столько препятствовала проникновению посторонних на участок, сколько, видимо, просто указывала его границы. В глубине, на высоком бетонном фундаменте стоял деревянный дом с мансардой. Судя по тому, что балкон на втором этаже не был оборудован перилами, а в оконных и дверных проемах не было стекол, мансардой для жилья пользоваться было нельзя.

Справа и слева, на соседних участках, дома вообще были недостроены: возвышались только коробки стен. Задняя же часть сада упиралась в березовый лес. Посреди участка находилась огромная лужа.

— Однако, у тебя прямо на даче есть свое персональное озеро, — пошутил по этому поводу Юрий.

— Да уж, надо бы землю завозить — так дорого, не по силам, пояснила, грустно улыбаясь, Вера. — А в прошлом году забор украли.

— Как это?

— Ну Сережка, брат, еще три года назад завез рабицу, поставил столбы, натянул. А в прошлом году я приехала — столбы стоят, а сетки нет. Кто-то упер. То ли деревенские, то ли свои садоводы.

Охраняют здесь плохо.

— Дела… — протянул Брянцев.

В домике было холодно и сыро. Еле-еле нашли спички и затопили печку. Вера сняла плащ, достала продукты и принялась готовить.

Юрия же, объяснив дорогу, послала к колонке за питьевой водой.

По дороге туда и обратно наш герой решал для себя одну проблему: как ему вести себя с Верой. Проблема возникла как-то сама собой. Чувство некоторой интимности в отношениях появилось еще в электричке, где Снегирева сидела с ним рядом в волнительной близости, касаясь его порой то плечом, то бедром, то как-то по особому заглядывала ему в глаза. И до сада они шли почти все время под ручку. Да и отправляя его за водой, Верочка сама застегнула на нем рабочую куртку брата, найденную здесь же в шкафу, потом притянула его к себе за лацканы и сказала шепотом: "Приходи скорей, милый", после чего поцеловала в щеку. Кроме того, в самом домике, как убедился Юрий, была одна жилая комната, где всей мебели было: стол, шкаф и три колченогих табуретки. Спальное место имелось только одно — старенький раскладной диван. Так что ночевать придется именно на этом диване. А ведь Вера назад в город возвращаться отнюдь не собирается. Она еще по дороге успела ему сообщить, что завтра свободна — на работу ей не надо. А значит, спать им предстоит вместе, не похоже, что Снегирева собирается стелить ему отдельно.

Да-а-а, однако. Что же ему делать, ведь он женат? Правда, Валентина его живет не здесь, а в другом мире, но мысль об этом как-то не умещалась в его голове и внутренне Юрий считал себя как бы в командировке в другом городе, где он случайно встретился со старой знакомой. Ну и что из того, что Верочка ему нравилась в юности и, в общем-то, нравится теперь. Разве это может оправдать измену? Ведь если бы дело происходило на его Земле, то он давно бы рассказал Снегиревой про то, что женат, что у него двое детей.

И постарался бы ненавязчиво намекнуть о невозможности близости. А здесь, он даже признаться в этом не может. Подруга сразу подумает, что после вооруженного нападения у него просто поехала крыша и не все в порядке с головой. Да и, судя по тому, что он узнал про местного Брянцева, можно было смело предположить, что уж он-то точно не стал бы комплексовать по такому мелкому поводу как то, спать ему с Верой или не спать.

Что же делать? И он неожиданно для себя обратился к всевышнему: "Боже, ну почему я в тебя не верю? И хотел бы верить, да не могу. Но даже не будучи верующим, я готов встать пред тобой на колени и просить тебя: подскажи как мне быть, как поступить? Отчисти мою душу и проясни мое сознание, объясни, что мне можно, а чего нельзя. Где же я, Боже?.."

И чуть не сразу после такого пафосного обращения к Богу, у него возникла атеистическая крамольная мысль: а что, если в каждом из параллельных миров свой паралелльный небесный вседержитель. Он-то, получается, обращается к здешнему Богу, но кто для него Юра Брянцев? Случайный и возможно нежелательный эмигрант из чужого мира. А как же обратиться к своему Господу? Возможно ли это? И если тот его и слышит, может ли его Бог ему помочь в чужих владениях?

Окончательно запутавшись в собственных интеллигентских умствованиях и нравственных исканиях истины, Юрий Андреевич наконец донес ведро с водой до садового домика.

Комнатушка уже успела прогреться от жарко натопленной печки, в воздухе бродили приятные запахи от приготовленной Верочкой пищи, а сама она в растегнутой на груди кофточке, со сбившейся на лоб прядью волос, улыбающаяся, удивительно напоминала ему ту милую девушку, в которую он был влюблен почти двадцать лет назад.

Кроме того в комнате был наведен мало-мальский порядок и чувствовался своеобразный уют. Тот самый уют, который могут принести в нашу жизнь только женщины. Любящие женщины. И наш герой внезапно почувствовал, как он слаб. Еще немного и он поддастся соблазну.

Не желая проявлять свою слабость, Юрий сказал:

— Вот вода. Я выйду подышу свежим воздухом.

Он вышел из домика. Минуту постоял, просто глядя перед собой и ни о чем не думая. Потом обратил внимание на огромную лужу посреди участка, и вдруг понял, что если в том вот углу прорыть совсем небольшую канавку до ограды, вода уйдет. Взяв на веранде лопату, Юрий пошел копать землю. Минут через десять он справился, и вода неспешно стала стекать с участка на улицу.

В этот момент Верочка позвала его к столу.

За ужином они болтали о школьных годах и проделках друзей юности, которые, к радости Юрия, если и разнились в их памяти, то не очень существенно. Так что некоторые несовпадения в их общих воспоминаниях вполне можно было списать на незначительность событий или простую забывчивость.

Затем Вера принялась за мытье посуды. А Юрий, разомлев после еды, откинулся на спинку дивана. Он закрыл глаза и подумал, что надо бы сходить за дом. Копаясь на участке он заметил, что лужу на участке подпитывает ручеек, вытекающий из леса, и поэтому решил после ужина посмотреть, нельзя ли его перегородить или направить в обход.

Брянцев с лопатой наперевес пошел за дом.

Он копнул раз, другой, цепляя куски глины и отбрасывая их подальше. Вдруг в той стороне, куда падали комки, он услышал тихое злое шипение. Взглянув туда, Юрий вздрогнул — всего в трех-четырех шагах от него, на бугорке, в лучах заходящего, но еще греющего солнца, он увидел двух змей. Не будучи большим специалистом в области серпентологии, он почему-то сразу решил, что они ядовиты. Одна из змеек подняла голову и смотрела на него тусклыми глазами. Рядом с ними валялись комья земли. Похоже, отбрасывая глину, Юрий случайно попал в гадов, чем их и обидел.

Когда первоначальный испуг прошел, Юрий зацепил еще комок и уже целенаправлено метнул его в змей, затем поднял лопату и штыком ударил по бугру, приговаривая: "А ну пошли!". До змей он не дотянулся — стоял слишком далеко, но, похоже, все же напугал их, поскольку они дружно и быстро поползли к лесу. Серые тела их скользили по земле, ловко огибая лужи и комья глины. Брянцев не очень торопясь преследовал их. Дойдя до границ участка он остановился, опершись на лапату. Змеи доползли до ближайшей березки, и вдруг с удивлением Юрий увидел, как из-за этой березки появились двое парней, низкорослые, сгорбленные, одетые в похожие плащи то ли в белые, то ли в серые. Литератор не успел осознать, как это они там умещались, что он их сразу не заметил, как один из них сказал деревянным, неживым, лишенным тембров, голосом:

— Дяденька, зачем животные мучишь.

— Каких животных? — изумился Брянцев.

— Ты не понимать, что змеи — животное, хорошие. Зачем камнем?

Зачем лопата?

"Змееносцы!!" — почему-то пронеслось в голове Юрия Андреевича. — "Это их змеи. Они их принесли и выпустили. Разводят они их что ли? Говорят как-то странно, словно русского языка не знают, а на вид типичная деревня. А почему, собственно, я их за деревом не видел? Оно ведь не такое уж и толстое. Лежали они на земле там, что ли? А может, они за деревом превратились из змей в людей?

Бред какой-то. Вредно попадать в чужие миры, всякая фантастическая ерунда в голову лезет. Мало мне своих проблем."

Вдруг в мозгу его словно что-то переключилось, и ему показалось, что голова его наполнилась ватой. Он видел двух парней, слышал их, понимал все произносимые ими слова, но не улавливал в их фразах никакого смысла и никак не мог сообразить, а зачем они собственно нужны. Сознание же его при этом почему-то обособилось, и как-бы принялось наблюдать за ним со стороны. И это отделенное сознание с интересом отметило, что он, Брянцев, в отличии от себя прежнего, пугавшегося даже намека на возможный конфликт, сейчас абсолютно не боится этих странных и неприятных парней.

Юрий Андреевич встряхнул головой — сознание вернулось на место. Перехватив поудобней лопату, он бросил выразительный взгляд на замызганый штык лопаты, а затем перевел его на тех двоих. При этом он холодно заметил:

— Ну и держите своих животных при себе. Нечего им делать на этом участке.

Один из парней что-то негромко сказал второму, и они удалились.

Брянцев вернулся в домик, но там вместо Верочки Снегиревой вдруг почему-то оказалась Маринка Казакевич — его любовь институтской поры, работавшая, по последним сведениям, журналистом в какой-то местной газетке.

Тем не менее, Юрий Андреевич совершенно не удивился этому обстоятельству и рассказал ей и о змеях, и о странных парнях, защищавших этих змей. Когда же он сообщил ей, что и говорили они как-то странно, коверкая слова, то Марина, состроив гримасу, ответила, что она знает этих людей, не именно этих двоих, а подобных им. К сожалению, их становится все больше и больше, и такое складывается впечатление, что их кто-то специально плодит или засылает в нашу страну. Кстати это очень хорошо, что он так четко определяет этих, как он назвал их, змееносцев. Значит он сможет их разоблачать. Причем разоблачать нужно не столько ту мелюзгу, с которыми он встретился на участке, сколько тех из них, кто пробился наверх, к власти, и вредит оттуда. Потом Марина сообщила, что она состоит в тайной организации, борющейся с этими змееносцами. Но их очень трудно вычислять. "Ты будешь нам помогать? Ты смог бы их находить, а мы бы их обезвреживали," — спросила Казакевич в заключение.

Юрий согласился, и после этого эпизоды его борьбы со змееносцами просто-таки замелькали перед его глазами. Он находил их сначала на улицах, потом на каких-то вечеринках интеллигентов, на тусовках деятелей искуства, на презентациях бизнесменов, а затем на светских раутах — в среде государственных управленцев. И везде их выдавало незнание родного языка. Что делали с теми, кого он изобличал Юрий не знал, да это его и не интересовало. Он просто боролся с врагами. Все закончилось, когда на одной из встреч Маринка сказала: "Я знаю, что ему угрожает опасность. Но я надеюсь помочь ему."

Эта фраза окончательно пробудила Юрия Андреевича, он открыл глаза и наконец осознал, что весь этот постепенно убыстряющийися бред ему просто-напросто приснился. И все эти змеи, и парни, и тайный нелепый союз "Меча и орала", и Мари…

Нет, Казакевич не снилась. Она действительно сидела за столом и отхлебывала горячий, дымящийся чай из граненого стакана.

Вот это сюрприз!

— Ну, Юрик — солнышко, проснулся. Что хорошего во сне видел?спросила, улыбаясь, Марина.

Брянцев поднялся — оказывается, его кто-то заботливо уложил на диван, подложив под голову подушку и накрыв одеялом, — и сел.

— Как ни странно, тебя, — честно признался он. — Ты во сне рассказывала мне что-то про людей, которые не умеют говорить порусски.

Про тайную организацию он естественнно не упомянул.

— Да? — искренне удивилась Казакевич. — А я действительно рассказывала Вере про некоторых моих, если можно так сказать, коллег, которые двух слов правильно связать не могут, но, тем не менее, работают в эфире.

— А ты, значит, нас подслушивал? — спросила Вера, возившаяся у печи.

— Да нет, я не специально, а сквозь сон. Такой странный сон приснился. Сроду таких фантастических сюжетов не видел, — отвечал Юрий, а сам думал: "Вот уж не знал, что Снегирева и Казакевич знакомы между собой."

От чая он отказался. Зато от предложения институтской подруги вернуться в город на ее машине — нет.

Свои услуги по спасению Юрия от неприятностей Мариночка объяснила тем, что в следующих, дневных, новостях уже промелькнули сведения о Вере: кто она и где живет, и теперь любой мало-мальски сметливый человек легко сможет вычислить место их пребывания. Ведь нашла же их она, Марина, значит и другие запросто найдут. Благо, что она оказалась здесь первой.

Брянцев с такой логикой однокашницы согласился. Немаловажную роль в его решении уехать сыграло и то, что он, как вы помните, опасался остаться с Верой наедине.

 

VII

Садясь в белую "Ниву", Юрий Андреевич внимательно оглядел Марину. Она неплохо сохранилась для ее тридцати шести и во многом еще напоминала ту девушку, в которую он был влюблен в пору своего студенчества. Прическа, правда, была уже другая, да и затемненные очки придавали ей какой-то непривычно строгий и одновременно импозантный вид, но в целом Казакевич производила достаточно сильное впечатление.

Да-а-а, это ведь благодаря именно ей он стал преподавателем литературы. А дело было так.

Закончив школу, Юра Брянцев оказался перед нелегким выбором: куда пойти учиться. До этого за него все решали взрослые: учителя и родители. Они знали, что ему надо делать, чего добиваться, как поступать в том или ином случае. Они всегда охотно поправляли его, если он ошибался, и бесплатно давали наилучшие на их взгляд советы. Но в прошедшую субботу педагоги в торжественной обстановке вручили ему аттестат зрелости и в напутственном слове сообщили, что теперь перед ним открыты все пути-дороги: выбирай, так сказать, на вкус. Одним словом, его сбагрили в большую жизнь и позволили бултыхаться в ней по собственному разумению. Родители тоже впервые в жизни не имели единого мнения по поводу его будущего и никак не могли согласовать между собой, чем же будет заниматься их единственный отпрыск. Нет, в институт поступать надо было однозначно, но в какой? То ли по совету отца, начинавшему счетоводом и дослужившемуся до должности главного бухгалтера СМУ, пойти в экономисты, то ли, как советовала мать, работавшая старшей медсестрой в ведомственной поликлинике, поступать в медицинский. А может, ему прислушаться к своему внутреннему голосу и заняться изучением гуманитарных дисциплин. Ведь ему самому больше всего нравились: история, литература, философия. Эх, если бы у него было смелости побольше, он бы и на столичный вуз замахнулся!

Философский факультет МГУ — звучит?! Или факультет журналистики.

Но родители его, считавшие, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, не советовали ехать в Москву, говоря, что не так уж важно какой у тебя диплом, важно быть грамотным специалистом и порядочным человеком. А приличное образование можно получить и в родном городе.

И вот в понедельник, терзаемый подобными размышлениями, он собрал в дипломат все свои документы, как то: паспорт, фотографии, аттестат о среднем образовании и медицинскую справку формы 286. Затем Юрочка вышел из дому и неспешно поплелся к трамвайной остановке, так и не решив еще для себя, на чем же ему остановить свой выбор. Он решил довериться судьбе.

На этот раз Судьба предстала перед ним в образе темноволосой хорошенькой девчонки в черной миниюбке и темно-синей маечке, стильно обтягивающих ее стройную фигурку. Кроме того, у этой самой Судьбы были зеленые глаза и алые тонкие губки. Вы спросите, а как, собственно, семнадцатилетний Юрик понял, что ждущая вместе с ним на остановке трамвая симпатичная ровесница является предвестницей его судьбы? Да все очень просто, она держала в руках аккуратно свернутый целлофановый пакетик, в котором Юрий ненароком разглядел точно такой же набор документов, какой лежал у него в портфеле. Похоже, что девушка тоже собралась куда-то подавать свои документы.

Встав неподалеку, Юрочка занял такую позицию, чтобы зеленоглазая незнакомка всегда находилась в поле его зрения. Сначала он просто любовался ею, а потом задумался: "А куда, собственно, поступают такие симпатичные девчонки?" Но, робкий от природы, он побоялся просто так подойти к ней, познакомиться и завести на эту тему разговор. А на то, что она cможет его заметить и заинтересуется им, он и вовсе не надеялся. Вряд ли белобрысый худой паренек, с неспортивной фигурой да еще и в очках мог рассчитывать на внимание гордой красавицы.

"Вот бы было здорово учиться вместе с ней," — продолжал мечтать наш романтик. Но как этого добиться, он не знал. И тут у него промелькнула шальная мысль: "А может, она собирается в медицинский институт? Тогда у меня есть шанс последовать по маминым стопам. А если нет?" И тогда наш герой решил потихоньку проследить за очаровательной девушкой.

Юная красавица пропустила один трамвай, другой, и села только в третий. Юра проследовал за ней и в вагоне занял место неподалеку от дверей, чтобы не пропустить момент, когда девчонка будет выходить. Вышла она у Теплотехнического института, но Брянцев точно знал, что этот институт — научно-исследовательский, и, следовательно, научиться там чему-нибудь хорошему и полезному было невозможно. Однако он все же вышел следом и, не торопясь, пошел за девушкой. А когда она, миновав НИИ, свернула налево, он догадался, что идет она, скорей всего, в недавно основанный в их городе университет. Тогда Юрий, дабы его не заподозрили в наглом преследовании, ускорил шаг и на повороте обогнал зеленоглазую незнакомку. В приемную комиссию вуза он явился первым.

Там он встал у стендов для абитуриентов и, нетерпеливо ожидая появления хорошенькой брюнетки, принялся старательно их изучать. Девушки долго не было. Юрий даже успел подумать, что ошибся и девушка сюда не придет, но, все же, расчет его оправдался: онатаки переступила порог приемной комиссии университета. Осмотревшись, прелестница обратилась к представителю филологического факультета.

К чертям и экономику, и медицину! Юра понял, что его истинное призвание — это гуманитарные науки. Пропустив ради конспирации еще одного человека, Брянцев подошел к тому же столику и, протянув свои документы, сообщил сидевшей там женщине, что очень хочет учиться на филологическом отделении.

Пока женщина что-то там оформляла, он успел на одной из ее бумажек ознакомиться с графой на две строчки выше его собственной и узнать таким образом фамилию зеленоглазой судьбы — Казакевич, а также, что зовут ее Марина. Чудесное имя!

На экзаменах они как-то не встречались — попали в разные группы, но поскольку оба успешно сдали экзамены, то столкнулись у дверей деканата при зачислении. Правда, и тут они были распределены по параллельным группам.

Казакевич, увидев нашего героя, улыбнулась и, неожиданно для него, спросила:

— А, так ты и есть легендарный Брянцев?

— Почему легендарный? — тихо, осипшим от охватившего его волнения, голосом спросил удивленный Юра.

От того, что такая девушка обратилась к нему первой, он вообразил себе бог весть что. Но все его иллюзии она разбила в миг, пояснив:

— Ну как же, ты единственный, из поступавших на общих основаниях, кто сдал все четыре экзамена на пятерки. Зубрилка, что ли? — спросила она иронично.

У новоявленного студента от такого вопроса все в душе опустилось. И все? И только это ее интересовало?

— Да нет, повезло просто, — попытался оправдаться Юрик.

— Какой везунчик, надо же, — произнесла Казакевич.

И, отвернувшись к какой-то высокой девице в очках, Марина завела с ней беседу. Умненький Брянцев больше не был ей интересен.

За пять лет учебы было конечно разное. Встречались Юра с Мариной часто: и в колхоз они вместе выезжали, и праздничные мероприятия в университете вроде бы оба посещали, и на общих лекциях сидели в одной аудитории, и даже пару раз на каких-то пирушках за одним столом праздновали, но так и не нашел в себе смелости студент Брянцев, чтобы подойти к девушке и вызвать ее на откровенный разговор. Робел он перед ее раскрепощенностью в разговорах и перед нескрываемым равнодушием к нему лично. Не то, чтобы Марина его открыто не уважала, а просто относилась к нему так же, как к мебели: есть — ну пусть будет, нет — так и не надо. Так что проходил Юра все эти пять лет учебы в качестве ее тайного воздыхателя, эпизодически страдая, когда у Марины начинался новый роман с кем нибудь из студентов, и радуясь, когда гордая красавица давала очередному ухажеру отставку. Успокоился Брянцев на последнем курсе, когда узнал, что Казакевич выходит замуж за кого-то не из университета.

— О чем задумался, финансовый гений? — спросила однокашница.

— О том, как мы с тобой впервый раз встретились. — честно признался Юрий Андреевич. — Помнишь, на трамвайной остановке?

— Это когда ты мне так запудрил голову, что я чуть не пошла подавать документы вместе с тобой в политех, вместо университета? — искренне удивилась Марина. — Слушай, Юрик, у тебя стальные нервы. После того, как тебя чуть не убили, ты еще способен спать, как грудной ребенок, и предаваться пустым, хотя и милым, воспоминаниям? Я конечно знаю, что ты человек волевой и решительный, но ты все же меня поражаешь.

С одной стороны такая похвала со стороны бывшей зазнобы конечно же грела душу. Приятно, когда симпатичная женщина весьма искренне сообщает вам, какой вы молодец. Но относился ли ее комплимент к нашему герою, это еще вопрос. И Юрий это осознавал.

Здешний Брянцев, видимо, отличался изрядным нахальством в обращении с девушками, и нашего литератора совсем бы не удивило, если бы вдруг выяснилось, что у его двойника, в отличии от него самого, с Казакевич было какое-то романтическое приключение.

Ну а то, что сам он абсолютно не переживал по поводу нападения, так это объяснялось лишь тем, что в него-то еще никто по-настоящему не целился. Но надо сказать, что эта фраза Марины окончательно отрезвила нашего героя и вернула его от сладостных воспоминаний на грешную землю. Вернее, в этот проклятый параллельный мир.

"Черт бы побрал этого гнусного МА! Так меня подставить! Что я вообще здесь делаю?" — думал бедный литератор.

Причину его сердитости можно было понять. Мало того, что на него охотились убийцы, так он еще и не знал, как ему вернуться домой. Конечно, можно было успокаивать себя тем, что стреляют пока что по его здешней копии, но он понимал, что если все эти милые женщины так легко принимают его за местного Юрия Андреевича, то вряд ли киллеры, перед тем как нажать курок, станут досконально выяснять: тот ли он Брянцев, который им нужен, или нет. А погибать за кого-либо, пусть даже очень на него похожего, нашему герою совсем не улыбалось.

Ему вспомнилось последнее его занятие в колледже: внимательные и скучающие глаза студенток, их челки, стрижки, румяные щечки, подведеные глазки, и особенно их нелепо-смешные и неверные ответы. В последний день отличилась хорошенькая Настя Парфентьева. Она почему-то была убеждена, что Шекспир писал сонаты. По крайней мере, именно так она назвала его знаменитые сонеты.

"Вильям Шекспир кроме пьес написал множество сонат." Сам-то он чуть не рассмеялся, услышав ее ответ, а вот другие студентки отнеслись к откровениям Настеньки абсолютно индеферентно. Видимо, тоже не видят между этими понятиями разницы. Пришлось поправить девушку и вкратце объяснить ей и остальным значение и смысл этих слов. Она, конечно же, согласилась с ним, что сонаты — это не сонеты, но, скорее всего, закончив учебу, опять забудет и его объяснение, и всю русскую и мировую литературу впридачу. Будет где-нибудь в офисе подсчитывать балансы и сальдо, а то просто выйдет замуж за какого-нибудь богатенького "нового русского" и просидит лучшие годы в золотой клетке.

Машину при въезде с садовой грунтовки на шоссе сильно тряхнуло. Юрий при этом прибольно ударился головой о крышу салона, и это окончательно отвлекло его от воспоминаний.

— Кстати, Марина, а куда ты меня везешь? — догадался, наконец, спросить он.

— Ко мне домой. Там ты будешь в безопасности.

"Ну вот, как говорится, из огня да в полымя. То что не произошло у меня со Снегиревой, теперь возможно случится с Казакевич?" — опасливо подумал Юрий Андреевич.

Но, словно угадав его мысли, подруга добавила:

— С мужем я этот вопрос обсудила, а Тим всех встречает, виляя хвостом.

Услышав про мужа, Брянцев в какой-то мере успокоился.

 

VIII

Бывшая однокурсница проживала в добротной четырехкомнатной квартире на улице Свободы. Это была одна из немногих улиц в городе, которую не переименовали после победы демократии над советской властью в России. Видимо, и новому режиму нравилось слово свобода.

Тим оказался длинноухим спаниэлем, рыжим и весьма дружелюбным. А муж Марины — Борис Львович Зейлин, светловолосый лысеющий субъект с гладеньким выражением лица и с хорошими манерами, — действительно встретил его, как родного. Сначала Брянцев даже испугался, подумав, что они с хозяином дома должно быть знакомы, но тот, по счастью, почти сразу вставил в свою приветственную речь фразу о том, что Мариночка много хорошего рассказывала ему о нем, о Юрии. Он позволит себя так называть?

Наш преподаватель литературы конечно же согласился на такое дружеское обращение, но сам, тем не менее, все же остался в задумчивости: что же, интересно, такого хорошего Казакевич-Зейлина могла рассказать своему мужу о нем, о Брянцеве. Ведь если бы все происходило в его родном мире, то там кроме того, что они когда вместе учились в институте, Марина бы и не вспомнила ничего. Во время учебы они не были особо близки и даже не дружили, хотя Юрий об этом и мечтал. А с тех пор, как им выдали дипломы, они встречались всего раза два, да и то на бегу. "Привет!" — "Привет," — и все дела. Мариночка ведь тогда, наплевав на распределение, сумела отвертеться от школы, куда весь их выпуск пытались запихнуть, и устроилась на областное радио. А Юрий, не обладавший подобными связями, впрягся в учительскую лямку. И если чего добился за прошедшие годы, так только того, что вместо школы он преподавал теперь в техникуме. То бишь, в колледже. Так что там, у себя, он вряд ли был для нее интересен. А здесь все было по-другому.

Тем временем хозяин предложил Брянцеву пройти в гостиную и спросил, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Утомленный за день суетой литератор на секунду задумался и неожиданно согласился: "Не откажусь." "Коньяку, а потом кофе,"-то ли спросил Борис Львович, то ли объявил меню.

В гостиной работал телевизор.

"Мы продолжаем информировать вас о самых серьезных преступлениях, сегодняшнего дня." — вещал ведущий криминального раздела вечернего выпуска новостей 41-го канала. — "Речь идет о двух вооруженных нападениях, совершенных сегодня утром, на известных в нашем городе людей. Как мы уже сообщали в утреннем выпуске, первый пострадавший, руководитель фирмы "Южный Урал", господин Крутояров в относительно добром здравии уже находится у себя дома."

Показали солидный кирпичный особняк, окруженный высоченным забором.

"Рана его оказалась неопасной и чувствует он себя, по словам осведомленных людей, вполне удовлетворительно. Он уже принимал у себя следователя…"

На экране появился гражданин среднего возраста, усредненной внешности и, как показалось Брянцеву, весьма средних умственных способностей.

"Что такой может найти" — подумал он.

"… который, к сожалению не смог сообщить журналистам ничего нового."

Следователь отрицательно мотал головой и лениво отпихивал микрофоны наиболее назойливых репортеров.

"А что они расчитывали от него услышать?" — продолжал размышлять Юрий Андреевич. — "Суток еще не прошло."

"По поводу же другого нападения — на финансового магната Юрия Брянцева — мы располагаем некоторыми эксклюзивными сведениями."

Ведущий программы новостей при этом плотоядно улыбнулся.

"Как вы знаете, с места преступления многоуважаемый предприниматель почему-то скрылся."

"Я сам бы хотел знать, где находится этот Брянцев," — прорычал в микрофон появившийся на экране высокий чернявый мужчина."Когда найдете его, не забудьте ему сказать, что я охотно с ним встречусь, чтобы задать несколько вопросов."

"Понять некоторую несдержанность следователя Цыпко можно, прокомментировал горячность полицейского ведущий передачи. — Когда кроме преступников приходится к тому же искать еще и жертву преступления, поневоле немного разволнуешься."

"Ну и пусть себе волнуется," — мысленно ответил комментатору Юрий Андреевич и поднес к губам бокал с благородным французским вином.

Но выпить он не успел, поскольку ведущий радостно сообщил ему неожиданную новость.

"А вот наши репортеры оказались более удачливыми: они уже вышли на след исчезнувшего финансиста. Как мы сообщали, сразу после нападения его видели в гостях у некой Веры Мельниченко. Как выяснилось, Мельниченко — в девичестве Снегирева — была когда-то одноклассницей и подругой многоуважаемого Юрия Андреевича…"

Продемонстрировали кусок дневной хроники и, неизвестно откуда добытый телевизионщиками, снимок одноклассников Юрия, на котором красным фламастером были обведены он сам и Верочка.

"Ну и дела!!!" — подумал Брянцев.

"Позднее следы финансиста и его знакомой нам удалось обнаружить уже на садовом участке брата Мельниченко в районе станции Дубровка."

"Да, Юрочка был здесь. Отдыхал вот на этом диване, гулял по участку, — рассказывала Вера, — но с полчаса назад за ним пришла машина — белая иномарка, и он уехал, не сообщив мне куда. Вы же знаете, какой он скрытный и сколько у него дел."

Камера беспристрастно показала зеленый продавленный диван в убогом Верином домике, вязкую грязь на ее садовом участке, чахлые деревца, посаженные то тут, то там. И трудно было понять, где же здесь мог отдыхать и гулять человек, способный купить виллу на любом курорте мира. Но, тем не менее, репортер ни на минуту не усомнился в словах одноклассницы Брянцева. Он согласно кивал головой, держа микрофон перед ее лицом. Точно так же не выражали ни тени сомнения в ее заверениях и несколько крупногабаритных мужчин с каменными лицами, промелькнувшие в кадре. Они стояли возле джипа рядом с Вериным участком и внимательно слушали ее рассказ, при этом никто из них отнюдь не походил ни на пытливых журналистов, ни на простых соседей по саду.

"Какие однако интересные события происходят на свете?" — успел подумать Юрий Андреевич.

Затем он долго пытался сообразить, что бы все это могло означать. Что за странную игру ведет Вера и по чьей просьбе? Но тут его размышления прервал телефонный звонок. Условный, как договаривались. Три посылки, потом пауза, еще две посылки и снова пауза. Так мог позвонить только один человек. Брянцев снял трубку.

— В чем дело, Юра? Почему пока я занимаюсь твоими делами, ты таскаешься по каким-то подержанным теткам, да еще отдыхаешь на ее облезлом диване?!

Женский голос был весьма приятен, но обладательница его была изрядно раздражена.

"Вера Игоревна, охотно согласилась дать подробное интервью корреспондентам нашей телекомпании о своих взаимоотношениях с Брянцевым. Так что следите за программами нашего телеканала.

Интервью с ней выйдет, скорее всего, в разделе светская жизнь в передаче "Культурная жизнь нашего города", которую ведет наша несравненная Инна Мечникова, — радостно сообщил ведущий телепрограммы. — "А пока продолжаем наши новости: гнездо наркоманов разорили на улице Каслинской сотрудники городского отдела по борьбе с наркотиками. К сожалению, посетителями его являлись не столько взрослые наркоманы, сколько ученики близлежаших средних учебных заведений: гимназии номер 5 и лицея номер 23."

Показали плюгавого мальчишку с осоловелым взглядом, который невпопад отвечал на вопросы репортера.

Нажав на кнопку пульта дистанционного управления, Брянцев убавил звук.

"Вот уж не ожидал такого от Верочки," — подумал он.

Было неприятно от осознания, что женщина, которую он когда-то боготворил, будет рассказывать что-то интимное о нем. Пусть даже не именно о нем, а о местном Юрии Брянцеве, но все равно у нашего незадачливого парамирика было чувство, что предавать будут именно его и именно его воспоминания и чувства.

Словно угадав его мысли, Марина произнесла:

— А ты смотри, как она воспользовалась моментом.

Было не понятно, то ли она восхищалась предприимчивостью Снегиревой, то ли иронизировала на ее счет.

— Вообще-то, это я подослала к ней репортеров, — призналась Зейлина. — Как только я вычислила, где вы находитесь, и как только я поняла, что буду там первой, я позвонила телевизионщикам. У меня там есть кое-кто, с кем я обмениваюсь информацией. И похоже, что они успели вовремя. Видел тех бугаев, около джипа? Это наверняка те, кто ищет тебя не для того, чтобы просто задать несколько вопросов. А в присутствии репортеров они вряд ли ее обидят.

Телевизионщики ее и до города довезут.

Ничего не ответил на это Юрий Андреевич. Молча уставился он на экран телевизора. Там, на экране, появились раскованно одетые девицы в боевой раскраске. Добавив звук, Брянцев услышал: "Пятнадцать девиц легкого поведения, не имеющих лицензий на занятие проституцией, задержали сегодня на Уфимской улице сотрудники полиции нравстственности Центрального округа…"

"Уфимская? Так, кажется, до революции называлась улица Кирова," — соображал Юрий. И, поскольку пауза в разговоре несколько затягивалась, он, желая ее прервать, спросил:

— А что у вас… у нас — поправился на ходу, понимая, что может проговориться, — проституция легализована?

— Так давно же, — сообщил улыбчивый Борис Львович, входя в комнату с подносом, на котором стояли чашки с кофе. — Платишь деньги и пользуйся. Весьма удобно. Свобода, ведь мы за это боролись семьдесят лет! Угощайтесь, я сварил его по-турецки.

Последняя фраза относилась к кофе.

Юрий Андреевич крайне удивился услышав от такого благовоспитанного на вид и семейного человека одобрительный отзыв о проституции. Причем, в такой форме. Но еще больше его удивило, что Марина, услышав подобное заявление супруга, поощрительно улыбнулась ему.

Взяв протянутую ему чашку, Брянцев без всякой задней мысли сообщил, что лично его такая свобода, когда женщина продает свое тело, не очень-то радует.

На что Борис Львович ласковым тоном стал читать ему своеобразную лекцию о свободной любви, о праве каждого на удовлетворение своих сексуальных потребностей, о том, что гадкие коммуняки подавляли естественные потребности общества, особенно преследуя представителей сексменьшинств. А ведь именно среди геев было так много гениальных людей, талантливейших деятелей культуры и искусства. А они их давили! И что только теперь, в результате сексуальной революции, граждане обрели полноценную свободу и возможность жить полнокровной жизнью.

Где-то на середине его речи в мозгу Юрия Андреевича что-то переключилось и также, как в недавнем сне, он вдруг ощутил, что голова его словно наполнилась ватой. "Змееносец!!" — подумал он."Враг! Чужой" Брянцев словно увидел всю эту сцену со стороны, каким-то отдельным сознанием. Увидел разглагольствующего, самодовольного хозяина, его жену, пьющую маленькими глотками кофе и согласно кивающую головой в такт доводам мужа, себя, пытающегося вежливо улыбаться.

"Надо уходить," — подумал он.

— Я лично считаю, что только сексуально раскрепощенный человек может считаться истинно свободным, — сообщил Зейлин.

Решив, что надобно возразить, Юрий спросил:

— А как же любовь? А как же духовная чистота человека? Вы не боитесь, что отметая сегодня устаревшие на ваш взгляд нормы половой морали, вы завтра ощутите, что и другие аспекты общечеловеческой морали вам тесны. Свобода — это осознанная необходимость.

Тут я согласен со стариной Карлом, хотя и не марксист. Ведь полная свобода в вашей версии когда-нибудь может закончиться элементарным конфликтом с законом.

Марина рассмеялась на эти его слова, рассыпалась словно серебром. Борис Львович тоже усмехнулся.

— Бросьте вы, Юрий Андреевич, — ласково и с укоризной сказал вежливый хозяин. — Неужели вы всерьез разделяете эти солженицынские бредни о "добровольном ограничении собственных потребностей"? Человек — очень жадное существо, ему всегда и всего мало.

Мало денег, жратвы, выпивки, сексуальных партнеров. Так было всегда и будет всегда. Ни коммунисты с их идеями всеобщего равенства, ни церковники с их библейскими заповедями не справились с человеческой натурой, как не справятся с ней и новоявленные последователи Солженицына. Бред — эти его идеи. И если бы на вашем месте сидел нищенствующий интеллигент из этих, бывших "совков", тогда бы я поверил, что вы искренни, заявляя такое. А когда знаешь, что вам принадлежит чуть не половина города и у вас нет причин в чем-либо себе отказывать, да и по слухам, вы не очень-то и отказываетесь от всего хорошего, то подобные идеи в ваших устах можно объяснить лишь желанием покрасоваться или выглядеть оригинальным.

"Опять попал пальцем в небо?" — подумал Брянцев. — "Здешний я из "новых русских", и вряд ли он разделяет мои убеждения."

Но он все же спросил:

— Если вы такой убежденный сторонник всех свобод и свободы сексуальных отношений в частности, то интересно, как бы вы отнеслись к тому, что застали бы меня в постели вместе с Мариной?

Аргумент показался ему убойным.

Борис Львович сладенько улыбнулся и вполне искренне ответил:

— Меня бы не затруднило угостить вас кофе…

"Ну да, я же, вроде, как влиятельный богач," — успел подумать Юрий.

— … А потом, если бы вы не возражали, я бы присоединился к вам, — продолжил хозяин.

До бедного преподавателя литературы сразу не дошло.

— Ты никогда не занимался любовью втроем? — поинтересовалась загадачно молчавшая до этого Марина.

Это добило Брянцева, поскольку при желании можно было понять, как приглашение к маленькой оргии. Юрия даже слегка передернуло.

Надо сказать, что Брянцев не был таким уж завзятым моралистом и допускал, что при некоторых условиях, он смог бы, после некоторой внутренней борьбы, изменить своей Валентине. Особенно, если женщина хорошенькая и сама что-то для этого предпримет. Также ему, вообще-то, нравилось глазеть на молоденьких девчонок в коротеньких юбках и на пышнотелых матронн в обтягивающих одеждах с приятным взгляду декольте. А когда ему в руки попадал журнальчик фривольного содержания, он не без любопытства просматривал его, и вечером, когда дети уже спали, мог пересказать содержание наиболее любопытных статей из него супруге. Он, наконец, в своих фантазиях мог даже представить себя в постели с двумя красотками, мало похожими на его жену. Три много, — он старался честно оценивать свои потенциальные возможности, — а вот парочка, как раз то, что надо, чтобы развлечься. Но что бы оказаться в постели с другим голым мужчиной? Бр-р-р. Это уж слишком! Юрия опять передернуло — он абсолютно не понимал геев. И то, что он сегодня днем надсадно размышлял по поводу: можно ли ему переспать с Верочкой или нет, показалось теперь совершенно невинным перед теми возможностями, которые открылись перед ним сейчас.

Он снова подумал, что в этом доме ему делать нечего. Но поскольку подняться и уйти вот так в ночь было как-то невежливо и странно, Брянцев кисло улыбнулся и, не отвечая на вопрос, попытался переменить тему.

— Борис Львович, я что-то запамятовал, чем вы занимаетесь?

— Ну как же, Юрочка, я тебе говорила, когда звонила на прошлой неделе, — удивленно произнесла Марина, — что Боря руководитель фирмы "Артист лимитед". Он организатор гастролей артистов в нашем городе, а по диплому он еще и режиссер массовых представлений и хотел бы в этом качестве поучаствовать в твоем празднике…

В десятилетии фирмы, — пояснила она, видя что Брянцев о чем-то задумался.

"Ну предположим, что неделю назад меня здесь не было, — подумал наш парамирик. — Но зато теперь все стало на свои места: и некоторые странности в поведении хозяина — вечно у этих творческих личностей какая-то не та сексуальная ориентация. Да и понятна стала озабоченность Казакевич моей судьбой.

Да-а, если меня, то есть Брянцева, убьют, останется ее муж без выгодного заказа. Не за просто так, оказывается, меня спасают.

Стоп, стоп! А ведь тот репортеришка, как его? Лямкин! Он ведь тоже спрашивал у меня, что-то подобное. Состоится ли празднование юбилея фирмы? Так, так. Вот и дела здешнего Брянцева меня догонять стали. Этого еще не хватало. Так и запутаться недолго."

— А что у вас есть? — спросил Брянцев, сделав вид, что он что-то вспомнил.

— Все! — энергично заявил Борис Львович.

Сразу куда-то делась его мягкость. Он с жаром стал рассказывать Юрию Андреевичу про свой сценарий представления. Он гарантировал коллективы на любой вкус. Хотите ансамбль народного танца для невымерших еще пенсионеров? — Пожалуйста. Хотите бальные пары или даже классический балет для эстетов? — Извольте! Может, для услады тинэйджеров нужны рэйв-команды? — Тоже нет проблем. У него обширные связи, у него все схвачено. Даже среди военных. Если нужен грандиозный салют или феерверк, как на день Свободной России, так он и это организует. "Артист лимитед" в лице его, Зейлина, может многое. Единственное препятствие, которое может помешать достойно встретить юбилей фирмы "Русский капиталъ" — это маленький бюджет праздника. Чем больше будет денег, тем круче будет зрелище. А каких отличных певцов он может пригласить! Разве эти проходимцы из "Музы интернэшенл" Лернер и Лера смогут организовать Юрию Андреевичу нечто подобное. Откуда? У них и связей-то таких нет. Ну да, у Леры неплохой кардебалет — выдрессировала своих девочек. А Лернер — торгаш! Разве можно совмещать служение высокому искусству с ресторанными счетами. И хотя он организовывал в нашем городе концерты некоторым певцам, но этих якобы артистов невозможно сравнивать с теми звездами, которые посещали город под руководством фирмы Зейлина. Ведь это не "Муза интернэшенл", а именно он приглашал Валерия Леонтьева, Сергея Пенкина, Бориса Моисеева и других истинных суперзвезд российской эстрады. И Пугачева с сыном приезжала по его приглашению.

"С дочерью, — поправил было Юрий, — с Кристиной".

И понял, что снова попал впросак. И Марина и ее муж посмотрели на него удивленно: как это, разве он не знает, что у великой Аллы Борисовны есть только один единственный сын — Кристиан Орбакас, который тоже поет на эстраде? А потом улыбнулись также совместно, подумав, что он или шутит так незатейливо, или, благодаря своим богатствам, слишком занят, чтобы отслеживать перепетии российского шоу-бизнеса. И Борис Львович горячо продолжил нахваливать себя и ругать конкурентов из "Музы".

Брянцев же, эпизодически кивая головой, как бы поддакивая хозяину, сосредоточенно соображал, какую же ассоциацию рождал в его памяти предприимчивый Зейлин. Наконец, сообразил: да он же напоминал ему своей настойчивостью легендарного мастера гробовых дел Безенчука из романа Ильфа и Петрова. Казалось, что муж Марины вот вот скажет: "Муза", туды ее в качель, разве товар дает? А у меня каждый певец — огурчик!" Юрий поневоле усмехнулся.

Но заметив довольно странную улыбку на лице Брянцева, Маринин муж наклонился к нему поближе и, обдав запахом дорогих сигарет, сообщил заговорщеским тоном:

— А, вообще-то, Лернер — еврей.

Похоже, что он напоследок раскрыл свой самый сильный аргумент.

— И Лера тоже? — тут же поинтересовался Юрий Андреевич.

— Точно не знаю, но она приехала из Петербурга, а вы же знаете сколько там жидов. Да и фамилия у нее скользкая какая-то.

Теперь профессиональный лицедей Зейлин походил на секретного агента, сообщающего своему хозяину добытые им сведения.

— А вы? — сурово спросил Брянцев.

— Что я?

— Вы — еврей? — строго пояснил он свой вопрос.

Борис Львович несколько побледнел от неожиданности, но, овладев собой, решительно заявил:

— Что вы, Юрий Андреевич, я уже давно крещеный. Я уже шесть лет в церковь хожу. Православную.

И он истово и широко перекрестился.

Брянцев отпрянул от размахивающего руками режиссера. Он както не очень доверял новоявленным верующим с явно атеистическим прошлым. Откинувшись на спинку кресла, Юрий задумался.

Информация требовала осмысления. Если он правильно понимал Зейлина, то выходило, что здешний его двойник был не только энергичным бабником, но еще и завзятым антисемитом. Он что, финансирует какую-нибудь "Черную сотню" или "Русский легион"? И все об этом знают? Этого еще не хватало! А как иначе можно было объяснить смысл последнего сообщения режиссера. Сам-то Юрий до этого как-то не замечал в себе особых склонностей к русскому национализму вообще и острой нелюбви к евреям в частности. Сам он считал, что подобными идеями увлекаются в основном недалекие, всему и всем завидующие мещане. В Англии, говорят, нет антисемитизма потому, что британцы не считают, что они глупее евреев. Брянцев не был англичанином, но, подобно жителям туманного Альбиона, тоже не знал ни одного еврея, который был бы умнее его. Поэтому он и не комплексовал по этому поводу.

— А как, вы говорите, фамилия этой самой Леры, — спросил Юрий Андреевич, дабы пауза не слишком затягивалась.

— Рюмина, — с готовностью сообщил Зейлин.

— Валерия Рюмина, — уточнила Марина.

Брянцев от неожиданности вздрогнул.

Вот это удача! Конечно же, время от времени он вспоминал про прекрасную колдунью, втянувшую его в эту нелепую историю. Юрий отлично помнил, что у нее тоже есть прибор для перемещения в параллельные миры, и что через нее можно было бы попробовать вернуться домой. Но он пока что никак не мог сообразить, как же ему найти Валерию в миллионном городе. Да и трудно это сделать, когда за тобой гоняются все подряд: и убийцы, жаждущие твоей крови, и полицейские, желающие задать вопросы, на которые ты не знаешь ответа, и требующие какую-то дурацкую вид-карту, без которой, оказывается, нельзя выходить в этой стране на улицу. Кроме того, все поголовно обитатели этого странного мира принимают его за богача и каждый надеется с его помощью разрешить свои финансовые проблемы. А кто из них способен решить его проблему?! Пожалуй, только Рюмина. Пока что, это была единственная надежда. И всего надо-то было: найти Валерию, упасть ей в ноги — пусть возвращает его срочно домой. Пока он жив.

— А, так вы ее знаете? — недовольно заключил Борис Львович, увидав, как изменилось лицо нашего героя при упоминании имени Валерии.

— Немножко, — сознался Брянцев. — А вы не…?

Но он не стал задавать свой вопрос. По всему было видно, что продюссер не подскажет ему, где можно найти Рюмину. Даже если он и знает это.

— Что-то я устал… — сообщил Юрий Андреевич. — День был таким длинным. Пожалуй, я пойду. Спасибо за угощение.

Дальнейший разговор походил на перетягивание каната. Брянцев находил новые аргументы для того, чтобы раскланяться и уйти, а гостепреимные хозяева довольно-таки навязчиво предлагали остаться у них хотя бы до утра, ссылаясь на то, что их район очень хорошо охраняется и находиться в их квартире намного безопасней, чем путешествовать ночью по городским улицам. В конце концов наш герой, опасавшийся, надо признать, энергичного и нетрадиционно ориентированного Бориса Львовича, настоял на своем. Единственно на что он согласился, это то, что Марина его немного проводит.

Юрию, естественно, показалось странным, что провожать его будет не хозяин, а беззащитная женщина, но за последнее время он узнал и увидел столько удивительного для себя, что решил не очень над этим задумываться.