— А, кстати, подруга, где твоя сумка "смерть Аэрофлоту!"? — спросила Никонова.

— О, это была эпопея, — развеселилась Наташа и принялась рассказывать о своих приключениях.

Оставшись одна после ухода Елены с Ларисой Петровной, Парамонова дождалась открытия магазина и была жестоко разочарована. Оказывается, вся эта огромная очередь стояла за простыми, кроличьими мужскими шапками. Обычными ушанками! И стоило толпиться? Убедившись, что ничего больше интересного не будет, Наталья зашла в универмаг. Она давно в нем не бывала, поскольку весь ширпотреб покупала или за "бугром", или у таких же челночниц, как она сама. И дешевле, и быстрее. Ознакомившись с ассортиментом, Парамонова была изумлена тем, что магазин, торгуя таким товаром, еще не разорился, и что находятся чудаки, которые покупают зачем-то эту голубую муть. Но еще больше она была удивлена, когда увидела, какими деньгами расплачивались покупатели в кассах. Это были советские деньги образца 61-го года! Только тут она почуяла какой-то подвох. А когда Наталья ознакомилась с ценниками, на которых кроме рублей были написаны еще и копейки, стало ясно, что это все происходит с ней в каком-то странном сне. Правда, непонятно было, как в этот сон попала Никонова, но об этом думать было некогда, поскольку Парамонова добралась до ювелирного отдела. Уровень цен ее поразил. Обручальные кольца в пределах сотни, вполне приличные сережки без особых выкрутасов стоили полтораста рублей, а в ее 95-м такие же тянули на все четыреста тысяч. Забыв обо всех своих сомнениях, Наташа занялась подсчетами. Через пять минут она уже знала, что ей надо делать. Сон или не сон — это было для нее уже безразлично, дух коммерции, дух наживы обуял ее. Правда, у нее не было советских денег, но зато при ней была ее сумка, набитая наимоднейшим импортным барахлом.

Сначала было трудно. Нельзя же было встать с саквояжем прямо у универмага, наверняка, прогонят или вызовут милицию. Советские порядки Парамонова помнила хорошо. Да и почем спрашивать за свои товары, решить было непросто. Ведь надо было и свои, и покупателей интересы соблюсти. Но, вспомнив опыт матери, работавшей продавщицей в магазине воинской части и не упускавшей возможности торгануть на стороне дефицитом, Наталья выбрала оптимальный план.

Она не стала предлагать свое барахло простым гражданам, рыскающим в поисках хороших товаров, она просто зашла в соседний с универмагом "Салон образцов одежды" и обратилась к продавцам. Двум молоденьким девушкам Наташа наплела какую-то байку про мужа — моряка загранплавания и показала пару вещей. Через несколько минут она оказалась в подсобке магазинчика, и почти весь персонал салона, окружив ее, интересовался ценами на предлагаемые ею вещи. В рассказанную историю продавщицы, может, и не поверили, но шмотки-то — вот они. Кое- что у Парамоновой купили. Аналогичная история произошла с ней и в магазине "Галстуки". А в кафе "Аленушка" Наташин муж, путешествующий по белу свету на теплоходе, дорос уже до должности стармеха. Потом были магазины: "Сорочки", "Сокол" и "Военная книга". Гарнизонный универмаг она пропустила по причине большого коллектива, а овощной — поскольку не хотела, чтобы ее импорт трогали грязными после корнеплодов руками. Перейдя на другую сторону улицы, она облагодетельствовала своими товарами кафе "Цыплята-табака", дирекцию магазина "Рыба", маленький коллектив "Пуговиц" и девочек из салона "Чародейка". Там ее выдуманный муж моряк стал уже первым помощником капитана и зачем-то полярником. Вдобавок, Наталья в парикмахерской заодно сплавила и свою огромную, но опустевшую к этому времени, сумку турецкого производства одной маникюрше, собиравшейся в круиз по Средиземному морю.

После этой эпопеи, занявшей у нее чуть не три часа, Парамонова вернулась в универмаг "Юность". Для начала она приобрела в отделе кожгалантереи маленькую дешевую сумочку, а потом, поднявшись на второй этаж, стала методично набивать ее ювелирными изделиями. За семнадцать изделий она отдала более двух тысяч честно заработанных рублей. Поскольку такая ее предприимчивость могла показаться окружающим несколько странной, ей пришлось обращаться к продавщице и кассиру с легким прибалтийским акцентом, который она научилась имитировать во время шоп-туров в Польшу. То ли нерусский акцент ей помог, то ли еще что-то, но в покупках ее никто не ограничивал. Правда, в магазине все же возникла легкая паника и устойчивый слух о том, что не иначе, как золото подорожает. А иначе зачем одна приезжая, супермодная дамочка в таком количестве скупает золотые изделия. Наверняка будет повышение цен.

Через два дня этот слух уже гулял по всему городу, и как результат, в октябре 1982 года ювелирные магазины области заметно перевыполнили месячный план.

— А зачем тебе столько золота? — удивилась Елена, выслушав рассказ подруги.

— Ну ты и наивняк. По нашим ценам моя сумка тянула на полтора — два "лимона", не больше. Так ты еще учти, чтобы все продать, надо было не меньше пяти дней просидеть на свежем воздухе, сама знаешь, что тряпье и обувь — не пирожки, каждый встречный не покупает. А это золото тянет "лимонов" на восемь- десять. Даже если скинуть немного, то шесть-то я точно за это золотишко получу. Триста процентов прибыли! Вот это да, вот это бизнес! За четыре комплекта нижнего белья- кольцо. А у нас надо штук пятнадцать продать, чтоб такое выручить.

— А ты уверена, что мы в ближайшее время вернемся назад? — спросила Никонова.

— А тебе так понравилось здесь, что ты решила остаться?

— Нет, но…

— Все равно нас когда-то вернут, — уверенно заявила Наташа. Во! Смотри — наш трамвай! Побежали!

— Если нас сюда кто-то забросил, то он нас и вернет, — убежденно заключила Парамонова на бегу.