Одна из самых модных тем в СМИ наших дней – необходимость смены элит. Прокремлевское молодежное движение «Наши» выработало очень верный девиз – сменить «поколение пораженцев!». Телевизионный журналист Михаил Леонтьев призывал: «Старую элиту [которая существовала последние 20 лет] – на помойку!». Но что это за старая элита, чем она не устраивает страну, какой должна быть элита новая и, главное, откуда она вдруг возьмется, – разброс мнений об этом весьма широк. Попробуем разобраться в этом запутанном вопросе.
ВСЕГДА ЛИ ЭЛИТА – ЭТО ЛУЧШИЕ ЛЮДИ?
Человеческое общество так устроено, что реально управляет в нем всегда некое меньшинство, которое именуется элитой. Слово это, в переводе с французского, означает «лучшее, отборное». Поэтому в строгом смысле слова элитой общества нужно было бы называть тех, кого почитают за идеальных людей.
Всем нам хочется, чтобы элита представляла собой собрание лучших людей. Еще Сократ в Древней Греции учил: «управлять могут только те люди, которые думают о благе всего полиса, а не о своем личном благе». В наши дни легендарный «творец сингапурского чуда», превративший эту крохотную бывшую колонию в одно из самых развитых и благополучных государств мира, Ли Куан Ю говорит: «Великие лидеры жертвуют собой ради своей страны и никогда не пользуются своим положением ради собственной выгоды». Но не всегда так бывает в действительности.
Так же нам хочется, чтобы наша страна занимала достойное место, была лучшей в ряду других. Еще в древности (в V веке до н. э.) говорили: «Для полного счастья необходимо иметь славное Отечество». А славное Отечество невозможно без достойных руководителей страны, и когда это условие не соблюдается, тогда и возникает то чувство неудовлетворенности, которое в «Горе от ума» выразил Александр Андреевич Чацкий: «Где? укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?»
Но на практике под элитой понимают политическую элиту – узкий круг лиц, принимающих важные для страны решения, хотя к элите относят и тех, на кого обыватель смотрит, разинув рот, – всяких «звезд».
Совокупность этих элит в советское время именовалась партийно-хозяйственным активом. Вот этот партхозактив и правил в СССР (как и в любой другой стране, только там под другим названием – вроде «500 семейств»).
Мыслители Запада (Х. Ортега-и-Гассет, Р. Михельс, К. Манхейм, Дж. Бернхейм, Й. Шумпетер) создали различные теории элит – политической, технологической, административной, военной, научной, культурной, уравновешивающих друг друга и якобы предотвращающих установление тоталитаризма. Наиболее известна теория итальянского экономиста и социолога Вильфредо Парето (1848–1923), согласно которой элита проходит те же стадии, что и человеческий организм. Она зарождается, проходит период детства, юности, зрелости и старости и, в конце концов, исчерпав свои созидательные способности, умирает. Но умирает не сама, не своей смертью, а свергается новой претендующей на власть прослойкой общества – контрэлитой. Почему?
По теории Парето, при образовании государства у власти оказываются наиболее энергичные и предприимчивые (или, как принято сейчас говорить, «пассионарные») личности. (Кстати, тот же Парето установил так называемый принцип 80/20, гласивший: 80 процентов работы выполняется 20 процентами сотрудников; 80 процентов богатства оказывается в распоряжении 20 процентов членов общества и т. д.). Но проходит время, «пассионарии» уходят из жизни, им наследуют их дети, чаще всего воспитанные в роскоши и безделье, а потому ленивые и безынициативные. Политика страны становится вялой, государство загнивает. А в «низах», среди обездоленных, есть «пассионарии», образующие контрэлиту. Они обличают выродившуюся элиту и призывают народ свергнуть «прогнивший режим».
Происходит такое ухудшение элитной породы, видимо, вот почему. Первая генерация элиты занимается решением актуальных вопросов, требующих сиюминутных решений, нестандартных подходов. Второе поколение закрепляет достижения первого, сводя интуитивно выработанные теми принципы в систему. А третье поколение получает уже готовую систему, т. е. механизм работает, а они, хозяева общества, находятся в положении Емели на печи. Заботы у них возникают лишь от случая к случаю, а власть и возможности остаются. Нетрудно догадаться, что основная масса этих горе-наследников успешно практикуется в красивом и праздном времяпрепровождении, отдаляясь от формально возложенного на них дела и безнадежно дисквалифицируясь.
Социально активная часть народа поднимается на революцию. Если она завершилась успехом, ее вожди и активисты образуют новую элиту. Народ в целом загоняется обратно в стойло (довольствуясь тем, что часть новой элиты вышла из него и сумела решить какие-то назревшие проблемы), и так обеспечивается прогресс общества.
Новая элита вновь начинает заниматься делом, а не проеданием общественного богатства. Но их достижения тоже надо закрепить отлаженным социальным механизмом, который, запустившись, делает фактически ненужными их наследников. Энергичные люди видят, что перемены назрели, а элита пребывает в праздности и тунеядстве. И все повторяется заново. Поэтому исторический процесс и оказывается циклическим, за периодами устойчивой власти следуют периоды социальных взрывов. (В общем, что-то похожее на двигатель внутреннего сгорания.)
Процесс такой «ротации элит» Парето именовал революцией. Однако в действительности далеко не всякую смену элит можно назвать революцией. Бывает, что она означает контрреволюцию, если к власти приходят те, кто тянет страну не вперед, по пути прогресса, а назад, в прошлое. Такое мы наблюдали у себя дома после разрушения СССР.
Это – схема, в действительности ход исторического процесса более сложен. В разных странах он проходит различно, как по-разному понимается и то, кого считать элитой.
В Англии, например, элита – это джентльмены. (Там даже на общественных туалетах есть вывески: «Вход мужчинам и женщинам – бесплатно, джентльменам и леди – за один пенни».) Джентльмен, подобно самураю, не имеет права бояться, страх за свою жизнь является для него позором, и при первом же проявлении страха его вычеркивают из элиты. Джентльмен не меняет честь на жизнь! И уж тем более – на деньги. Это – главный признак английской элиты. Джентльмен волен заниматься любым делом, но когда речь идет о судьбе Англии, то он обязан быть в строю и спокойно встретить смерть, если это потребуется. Особенность Англии – еще и в том, что аристократия там сумела привить идеал джентльмена всему народу.
А каковы особенности процесса смены элит в истории России?
Вот какой гимн новым «элитариям» ельцинской эпохи, выходцам из среды предпринимателей, пропел бывший премьер-министр РФ Сергей Кириенко. По его словам, на общественную арену выходят те новые предприниматели, которые демонстрируют энергию развития и готовность к риску, без чего прогресс общества невозможен. «Предпринимательство – это Творчество, Созидание Будущего, Того, Чего Еще Нет. Это – самая динамичная и современная часть общества, главный общественный класс, люди дальновидные и вообще самые лучшие. Горбачев, Ельцин, Гайдар, Чубайс 10 лет разрушали старую систему, но итогом разрушения стало созидание. Пока шла эта революция, новое поколение не выходило на общественную арену. А теперь оно само может стать идеей для всей страны, ибо воплощает русскую народную мечту о свободном творчестве. Это – государственники, не стремящиеся во власть, но и не оппозиция, они – посредники между настоящим и будущим, либералы не по воззрениям, а по образу жизни, и как прагматики, исповедуют западные ценности, но отстаивают не западные интересы, а российские. Их девиз: «Мы хотим гордиться своей страной, это наша страна, и мы никому ее не отдадим». При диком кадровом дефиците в стране людей во власть надо брать только из этого нового «служивого сословия». Президенту больше не на кого опереться, его главный враг – сопротивление, саботаж и паника старых элит».
Увы, облик самого Сергея Владиленовича как представителя этого нового класса – гегемона, не раз рисовавшийся в печати, далек от идеала. Его (как и названных им других «элитариев») биография – это сплошная цепь весьма неблаговидных поступков. Один только дефолт 1998 года, устроенный этим «Киндер-сюрпризом», обошелся стране в 10 миллиардов долларов – именно настолько вырос внешний долг России за пять месяцев его премьерства, и эти громадные деньги пошли не на развитие экономики, – они достались в основном спекулянтам на российских ценных бумагах. Идеал этого «нового предпринимателя» – рантье, живущий стрижкой купонов.
Их даже капиталистами и предпринимателями нельзя назвать (те все-таки, по определению, стараются преумножить капитал, развивать производство), им больше подходит определение Щедрина – «пенкосниматели нараспашку». Если они – современные патриоты России, то кто же тогда шелупонь, шантрапа и прохиндеи? А поскольку главное оружие нынешних новых российских либералов – это демагогия, их сообщество и следует именовать либерально-демагогической партией.
Ну, а вообще-то возможно патриотически настроенное предпринимательство? Увы, покойный академик Николай Моисеев с горечью отмечал: мировой финансовый капитал создал «насос» (политолог Сергей Кургинян называет его «пылесосом»), перекачивающий природные ресурсы, деньги и умы России на Запад. А давно назрела задача: превратить этот «пылесос» в «компрессор», который качал бы ресурсы Запада в Россию.
В отличие от Запада, где элиты хлопочут о том, чтобы государство не забрало себе слишком много власти, у нас «сливкам общества» приходится мириться с тем, что интересы государства – это стержень всей политики. Далее, в России на Земские Соборы посылали «лучших людей», отбирая их как по роду, так и по заслугам, причем им за это ничего не платили, и они должны были все время работы Собора (а это бывали месяцы и даже годы) проживать в столице за свой счет.
Если с этой точки зрения подойти к оценке как той элиты, какая сформировалась в постсоветской России, так и той, за которую ратует Кириенко, то тут надо однозначно сказать: это хапуги, ни разу не показавшие примера бескорыстного служения стране и народу. И если их называть «сливками общества», то только прокисшими, причем еще до прихода во власть.
ВОСПИТАНИЕ ЭЛИТЫ, или ЧТО ДЕЛАТЬ С ПРОКИСШИМИ «СЛИВКАМИ ОБЩЕСТВА»
Но вот в 2000 году президентом России стал Владимир Путин, а после 8 лет его правления этот пост занял Дмитрий Медведев. Насколько изменилась элита российского общества в ходе уже проведенных преобразований и что она будет представлять собой завтра?
Бывший пресс-секретарь Ельцина Павел Вощанов утверждает, что та элита, которая сложилась в России ко времени вступления Путина в должность президента, всем своим видом демонстрируя свою верноподданность, на деле ни за что не смирится с потерей своих привилегий. Она будет всячески саботировать его меры, и потому он неизбежно должен будет смести ее и заменить новой, созданной для проведения его политики. В пользу такого предположения говорят и теория, и историческая практика.
Следует сказать и еще об одной особенности «ротации элит». Она часто проходит в обстановке кровавой борьбы. Позднейшие поколения подчас удивляются: для чего нужно было расстреливать дворян, интеллигентов, офицеров, репрессировать их малолетних детей? А между тем очевидно, что остатки прежней элиты сохраняли чувство своего превосходства над «хамами», как деликатно именовали «благородные» свою прислугу, или «чумазыми», которых презирал чеховский «печенег». А «хамы» и «чумазые» платили им такой же ненавистью.
Элита постсоветской России складывалась из наиболее оборотистых представителей прежней номенклатуры, «демократических» деятелей и предпринимателей, по большей части имевших опыт работы в «теневой экономике», и, естественно, с изрядной примесью криминалитета. Она с самого начала показала свой эгоистический и антинациональный характер и все 20 лет своего правления была занята борьбой всех против всех за овладение собственностью и передел ее, за сферы влияния. Так что любой новый руководитель страны, если он всерьез думает об интересах государства, вынужден будет от нее избавляться. Встанет этот вопрос и перед Дмитрием Медведевым.
НЫНЕШНЯЯ ЭЛИТА РОССИИ – ЭТО В ОСНОВНОМ ПРЕСТУПНИКИ
Наиболее четко эту мысль выразил профессор Михаил Делягин: Элита России ведет себя так, будто она выиграла «холодную войну», потому что она действительно ее выиграла. Она «добилась личного благосостояния не просто на костях народа, а за счет разрушения страны. Бизнес-элита поднялась за счет присвоения того, что было создано при Советской власти, политическая элита – за счет продажи геополитических завоеваний СССР нашим стратегическим конкурентам…
Нынешняя элита абсолютно безразлична к России… К развитию, модернизации общества и повышению его конкурентоспособности она органически не способна. Такая элита неминуемо «пойдет под снос». Вопрос лишь в том, когда и какой ценой». Делягин признает, что Путин заменил часть элиты, но кадрами не лучше прежних. А Медведев, собрав вокруг себя либералов вроде Игоря Юргенса, еще более укрепил позиции старой элиты.
Элита и не хочет уменьшения разрыва в доходах с остальным народом. Богатый чувствует свою избранность, пока вокруг него бедные, а если все будут примерно равно обеспеченными, то чем же он будет отличаться от «быдла»? Поэтому нереально предположение журналиста Дмитрия Калюжного: «если бы депутаты Госдумы лечились в районных поликлиниках, учили своих детей в обычных школах, жили бы в рядовых, а не в специально для них построенных домах… Если бы ездили они не в спецавтомобилях со спецпропусками и мигалками, а в метро, да подышали бы тамошними миазмами, да подхватили бы чесотку, посидев там, где только что спал бомж, они быстро поняли бы народные интересы и работающего, и бездомного, и пенсионера». По словам политолога Александра Тарасова, «интеллигенция 90-х годов превратилась в преимущественно паразитический слой… псевдоинтеллигенты не хотят никого просвещать и освобождать, они экономически не заинтересованы в чужом просвещении и освобождении: каждый просвещенный и освобожденный, с их точки зрения, – экономический конкурент».
«Элитарии» – воры и предатели? Попробуйте иначе ответить на вопрос Тараса Онищенко: «Какой стране служит человек, переместивший капиталы в западные банки? Той, которую он обворовал, или той, которой он доверил деньги и свое будущее? Естественно, второй. А кому конкретно он служит в западных странах? Прежде всего тем, от кого зависит режим благоприятствования его сомнительным капиталам и сохранение тайны его финансовых операций. То есть в первую очередь западным спецслужбам». Это антигосударственники, их можно обозначить как партию воров и государственной измены.
Вот и выходит, что главным препятствием на пути создания единой нации в России оказывается правящая российская элита, прежде всего – ее идеология. Не случайно эта элита долгое время убеждала нас в том, что идеология России не только не нужна, но и вредна. Даже в Конституцию РФ включили статью 13, в которой говорится:
«1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.
2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
На самом деле либералы, пришедшие к власти, препятствовали лишь сохранению и развитию советской социалистической идеологии. Сами же они были идеологизированы в крайней степени, являлись почти сплошь «западниками» (если пользоваться терминологией XIX века), и преобладали в их среде три течения: американофилы, панъевропейцы и (громко заявившие о себе лишь в последнее время) евроатлантисты.
Ну, с американофилами все ясно. Ельцин и его подельники по Беловежью, совершив предательство и уничтожив СССР, прежде всего доложили об этом президенту США Джорджу Бушу-старшему. И в дальнейшем вся деятельность российской власти проходила (и не могла не проходить) под контролем американских советников. Председатель комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгений Федоров прямо говорил: «Ельцин – это целиком западный проект». Не удивительно, что даже проекты постановлений правительства РФ составлялись в Вашингтоне и посылались в Москву на подпись. Министр иностранных дел РФ Козырев почти откровенно мыслил наш МИД филиалом государственного департамента США. Проамериканские либералы часто «бежали впереди паровоза» и шли на такие уступки США, каких американцы и не требовали. Угодничество ельцинистов перед Западом дошло до того, что в Конституцию РФ была включена статья 15, в которой говорилось:
«4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».
Теперь несколько слов нужно сказать о втором течении в среде российских либералов.
Еще в брежневские времена, на фоне разговоров о «разрядке», Шарль де Голль выдвинул тезис о Европе «от Атлантики до Урала». Принятие его было бы равнозначно расчленению СССР и России. Ведь это означало, что территория СССР от западной границы до Урала входила в «цивилизованную» Европу, а Зауралье – оставалась коснеть в отсталой Азии. Какая же это была бы единая нация, одна часть которой представляла бы «цивилизованных европейцев», а другая – «диких азиатов»? Разве такая концепция не была бы деянием, направленным на «подрыв безопасности государства… разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни» (что запрещено ныне действующей Конституцией РФ)?
Для Горбачева «включение СССР в семью цивилизованных наций» стало ключевой задачей. Впоследствии, уже при Ельцине, российские либералы разного толка выступали со «встречным планом», чтобы перевыполнить задание Запада. Возникали одна концепция радикальнее другой, распространявшие пределы «цивилизованной Европы» до российских берегов Тихого океана: «Европа – от Лиссабона (или от Дублина) до Владивостока». Даже высшие руководители РФ и наиболее активные в СМИ политологи часто повторяют: «Россия – европейская страна». 17 января 2009 года Владимир Путин, находясь в ФРГ, заявил:
«Россия и Европа всегда были частью единого цивилизационного пространства, частью христианского мира с общим мировоззрением, с толерантностью по отношению к другим цивилизациям, с общими моральными критериями, общей нравственностью». Между тем едва ли не каждый русский знает, что именно со стороны Европы много раз исходила для нас смертельная опасность. Да и при завоевании колоний европейцы не показали ни толерантности, ни христианской морали.
Наконец, точку в этом движении поставил Дмитрий Медведев, провозгласивший единство экономического и культурного пространства евроатлантической цивилизации аж «от Ванкувера до Владивостока» (судя по контексту его выступления, в направлении с запада на восток).
Идею президента подхватил и развил либеральный первый заместитель председателя правительства России Игорь Шувалов. Он и Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии представил как промежуточный этап на пути создания единого экономического пространства от Атлантики до Тихого океана. По мнению Шувалова, развитие Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана предполагает заключение соглашения о зоне свободной торговли со странами ЕС и с АТЭС. Данное объединение открыто для Украины и предоставляет ей возможность «на определенном этапе» ускорить создание зоны свободной торговли с Евросоюзом. Хотя, отметил Шувалов, Таможенному союзу предстоит реализовать ряд практических наработок, таких, как создание единой валюты. По мнению российской стороны, единая валюта стран-членов ТС на данном этапе развития отношений является преждевременным и непроработанным шагом, который, однако, может быть осуществлен в перспективе, равно как и взаимное признание банковских лицензий, единое визовое пространство и др., которые, в свою очередь, подводят к проекту союзного государства стран-участниц экономического интеграционного проекта. И во время своего визита в Молдавию Шувалов предлагал этой стране участвовать в проектах Таможенного союза. Этот либерал не спрашивает согласия на включение в евроатлантические структуры не только русских, бурят и тувинцев, но и казахов, белорусов и граждан других стран СНГ.
Разве не ясно, что во всех подобных случаях речь идет об идее, которая может быть определена как покушение на целостность РФ? Какое дело буряту или тувинцу до Европы, и почему их вдруг, не спросив их согласия, записывают в европейцы, причисляют к нациям, прославившимся развязыванием наиболее жестоких войн и уничтожением целых народов вроде американских индейцев?
У нас часто цитируют Пушкина, который писал, что Россия, истекая кровью, защитила Европу от орд Батыя. Да, один раз было такое, хотя в то же самое время Руси приходилось отбивать нападения шведов и немецких «псов-рыцарей». Но потом Россия на протяжении нескольких веков защищала народы Северной Евразии от натиска западноевропейских хищников-колонизаторов. Южной Евразии повезло меньше, Россия на пути к ним западных колонизаторов встать не могла. О том, что такое колониальный гнет англичан, французов, голландцев и других западных поработителей, могли бы рассказать народы Индии, Индокитая, Индонезии и прочих порабощенных европейцами азиатских земель. Когда в XIX веке Китай воспротивился было ввозу в страну наркотиков, угрожавших самому существованию нации, англичане (при поддержке американцев) развязали против него две войны (вторую – с участием Франции), которые так и вошли в историю под позорным названием «опиумных».
История сложилась так, что Россия – не форпост Европы в Азии, какой ее хотели бы видеть либералы, а форпост Азии в Европе. И в этом ничего изменить нельзя, потому что антиевропеизм вошел в менталитет, в плоть и кровь русских, которым приходилось отбивать нашествия с Запада, начиная едва ли не с момента возникновения Русского государства. И до сих пор преобладающий тон общественного мнения Европы – это жажда «окончательного решения русского вопроса». А решение это, по своей сути, по постановке (но пока не по реализации) очень простое: ликвидировать русский народ или, по крайней мере, загнать его за Урал. Поэтому уже тогда, при Горбачеве и Ельцине, российских «западников», выдвигающих концепции панъевропеизма, следовало бы судить, если бы в то время действовала нынешняя Конституция РФ. В уже цитировавшейся ее статье 13, говорится:
«5. Запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на… нарушение целостности Российской Федерации…»
Россия – самостоятельная цивилизация, которой не нужно прикрываться зонтиком панъевропеизма или евроатлантизма. Ученые, публицисты могут позволить себе самые курьезные суждения о России и о русских, но политикам публичные высказывания в духе «западничества» должны быть настрого, законом, запрещены.
Столь же часто можно прочитать или услышать суждения политиков: «Россия – православное государство» и т. д. Почему не «исламское», не «буддистское», не «иудейское», не «неоязыческое», или не «атеистическое»? Ведь это тоже уголовное преступление, поскольку статья 14 Конституции РФ гласит:
«1. Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».
И вдруг кто-то самочинно записывает всех россиян в православные или в иудеи. На каком основании?
Другая беда, какую несет с собой западничество, – это обезьянничание, некритический перенос на русскую (и вообще на российскую) почву всего, что можно перенять на Западе – идеологии, политических концепций, моды и пр. Нынешняя российская Конституция, самые популярные телевизионные проекты, культ личного успеха и обогащения – все это взято с Запада. Представители одареннейшего народа, как только становятся «западниками», тут же теряют весь свой дар и превращаются в бесталанных подражателей. И, поскольку они оказываются у власти, начинают душить все оригинальное, что возникает на нашей Родине.
Откровенное «западничество» российских государственных деятелей в 90-е годы, можно сказать, было почти общепринятым. В 2000-е годы оно встречалось реже. А сегодня «западникам» в России вновь открыта зеленая улица. И все потому, что в 2000-е оно, это «западничество» во всех трех его видах, не было опровергнуто, а лишь несколько затушевано. Но оно делает создание единой российской нации невозможным.
Что же делать с такой элитой? Профессор Сергей Кара-Мурза сетует: Все были замараны, и на всех есть компромат. И он советует верховной власти честно сказать народу примерно следующее: «Да, мы все замараны, против каждого из нас есть компромат. Вместе с тем только мы имеем сейчас возможность начать процесс очищения, и, когда нас будут судить за прошлые грехи, учтите, что вызов паразитам, высасывающим соки из страны, первыми бросили именно мы». И людям, начавшим борьбу, в итоге простили бы многие их прегрешения и ошибки.
В последние годы некоторые наши «элитарии» были за границей арестованы, России пришлось вызволять их из тюрьмы. Как пишет журналист Владимир Винников, «выяснилось, что с ними будут разговаривать тоном, отличным от приказа и окрика, только до тех пор, пока за их спиной стоит суверенная Россия… никакого безоблачного «сырьевого настоящего» у них уже нет». Но, кажется, и это никого из «элитариев» не образумило. Да, остается только смести их.
ЧЕЛОВЕК – ЦАРЬ ИЛИ РАБ, или ЕЩЕ ОДИН ПОВОД ДЛЯ ОПТИМИЗМА
Ни власть, ни лидеры политических партий, претендующих на руководство страной в это непростое для нее время, даже не пытались ответить на вопрос: «Что день грядущий нам готовит?». А ведь эпоха, в которой мы, как нам представляется, живем, кончилась. И если продолжать жить ее представлениями, которые господствуют в умах современной политической элиты, то наша страна только лет через пятьдесят достигнет доперестроечного уровня, иначе говоря, обречена на роль колонии. Понятно, почему со всех сторон мы только и слышим об угрозе распада России, перехода ее осколков под контроль НАТО и другие подобные страшилки. В действительности наше будущее отнюдь не такое страшное, а при некоторых условиях может оказаться и завидным.
Стоит напомнить несколько мыслей не модного сейчас Карла Маркса. Практически на всей планете существуют классовое общество и эксплуатация человека человеком; история движется в силу назревания и разрешения противоречий между производительными силами и производственными отношениями; класс, прогрессивный на одном историческом этапе, становится реакционным на другом. Вот и поразмыслим, что же произошло с обществом, с производительными силами и производственными отношениями и, наконец, с классами в течение ушедшего в небытие XX века?
Многие помнят: в СССР ведущей силой общества считался рабочий класс. О гегемонии пролетариата трубили идеологи, на эту идею работало искусство. И в фильмах, например, о рабочих, берущих власть в ходе Октябрьской революции и отстаивающих ее в гражданской войне, все было достаточно убедительно (вспомним хотя бы трилогию о Максиме). А вот уже с начала 50-х годов кино о пролетарских доблестях (вроде хроники жизни рабочей династии Журбиных) становится тягуче-скучным: искусство в плену идеологии способно лишь на неестественные творения.
Но почему этот перелом произошел именно в начале 50-х? Потому что именно тогда началась современная научно-техническая революция, и хотя по-прежнему было важно, сколько та или иная страна выплавляет чугуна и стали, ее место в мире все более стало зависеть от развития науки и наукоемких технологий. А значит, уже не рабочий класс становился гегемоном, а научно-техническая интеллигенция. Рабочий класс, как и вообще индустриальная эпоха, оказались как бы ступенями ракеты: отработали свое при ее запуске – и все, их историческая миссия на этом закончилась, и обижаться тут не на кого. Труд сталевара, шофера и уборщицы по-прежнему необходим, всякий нужный обществу труд почетен, но есть занятия, так сказать, рядовые, а есть престижные, устремленные в будущее, и с этим ничего не поделаешь, так устроена и так распорядилась жизнь. Ведь и в ту пору, когда воспевали труд рабочего, никто не ставил фильмов о работниках Госплана, а без этих плановиков и выплавленная сталь, и собранные автомобили могли оказаться не нужными потребителям. Да уважающий себя труженик и не горит желанием непременно оказаться в центре общественного внимания.
В принципе изменение роли рабочего класса предвидел и сам Маркс, он писал, что наука все более становится непосредственной производительной силой. Но он остался в пределах индустриальной эры, а его «ученики» так и не осознали, что мир вступил в эру постиндустриальную. Осмыслить этот новый этап должен был XX съезд КПСС, но реакционные силы сумели повернуть его в русло разоблачения культа личности Сталина. И СССР вступил в новый этап соревнования двух систем идейно разоруженным, так что его поражение (как принято считать) в «холодной войне» оказалось предрешенным.
Трудно сказать, изменилось ли бы положение, если бы тогда теория общественного развития оказалась у нас на высоте. Ведь СССР только что совершил беспримерный рывок, проведя индустриализацию, затем одержал историческую победу в Великой Отечественной войне, что потребовало невиданных материальных и человеческих жертв, – и тут же, с ходу включаться в процесс «постиндустриализации», опять с неимоверным напряжением сил? Но уж во всяком случае того идейного маразма, который захлестывает нас сегодня, мы при наличии правильной теории смогли бы избежать.
И все же, если индустриальная эпоха миновала, то каков же характер наступающей новой цивилизации? Если кратко, то можно сказать так: это – информационная цивилизация, она не просто городская (какой была цивилизация индустриальная), а цивилизация супергородов-мегаполисов «передовых» стран, к тому же «стремящаяся к виртуальности». Попробуем разобраться, что это значит.
Впервые термин «информационное общество» был применен к США, когда в составе их валового национального продукта стоимость предоставленных за год услуг превысила стоимость произведенных товаров. Но по-настоящему в информационное общество США превратились тогда, когда и в сфере услуг основной вклад стали вносить не парикмахеры или починщики обуви, а адвокаты и финансисты. Ясно, что такое общество может существовать лишь тогда, когда необходимые ему товары производят другие. Производство, особенно экологически грязное, выносится в слаборазвитые страны. Нефть для США поставляют арабские страны и Россия, каучук – Индонезия, металлы – страны Латинской Америки и та же Россия… Значит, информационное общество – это, кроме всего прочего, неоколониализм. Горбатятся работники в слаборазвитых странах, получающие за свой труд гроши, а в мегаполисах США размещаются офисы транснациональных корпораций, управляющих финансовыми потоками в своих интересах и пользующихся всеми плодами труда других. Вот во что выливается «владение информацией». Но за этими видимыми чертами информационного общества скрывается нечто более глубокое.
Современный мегаполис – это море жилых домов-высоток, миллионы жителей, миллионы ячеек-квартир, куда подведены свет, газ, вода; это миллионы автомобилей, рабочие места, магазины… И весь этот механизм жизнеобеспечения должен работать так же надежно, как кровеносная система организма. Нетрудно представить, что будет с москвичами, если вдруг в магазины перестанут подвозить продовольствие. Так что тут уже надо говорить не о механизме снабжения, а о рукотворной оболочке цивилизации, окутывающей человечество.
Наш великий летчик Валерий Чкалов после перелета через Северный полюс в Америку, на вопрос одного корреспондента, богат ли он, ответил замечательной фразой: «У меня 180 миллионов». «Чего – рублей или долларов?» «Людей (180 миллионов – это тогдашнее население СССР. – Авт.). Они работают на меня, а я – на них». Вообще-то вся цивилизация незримо держится на этом принципе. Человек получает блага от цивилизации, если он встроен в нее.
В конце XX столетия произошла великая революция: виртуальность получила права реальности. Это можно проиллюстрировать таким примером. Человечество всегда стремилось зафиксировать себя, свои деяния: в глиняных табличках, свитках, пергаментных тетрадках… Но фиксация жизни безнадежно отставала от самой жизни, была ее крайне грубым отражением. Представьте себе: идет битва, «смешались в кучу кони, люди…» – такое напряжение сил, кипение страстей!.. А от всего этого богатства остается запись летописца: «В лето… поби Ярослав Изяслава». И все, нет ни ржанья коней, ни стона раненых.
Все изменилось, когда появились видеокамеры и цифровая запись изображения. Ткни пальцем в кнопку – и автоматика зафиксирует тебя почти в натуральном виде. Компьютер, подсоединеный к Интернету, может забросить твое видео во Всемирную Сеть, где оно будет путешествовать, как космический мусор в пространстве, пока не «сгорит в атмосфере».
Один оригинал с помощью видеокамеры вел прямой репортаж для пользователей Интернета о процессе собственного умирания. Возможно, в Сети осталось много копий этого сюжета. Согласитесь, это уже не обрывочная запись летописца. И все это культурное пространство, которое раньше было лишь избыточным довеском к истории, теперь обрело статус тени человечества. Тень эта растет и скоро грозит стать выше самого человека. Современное производство невозможно без все ускоряющегося обмена данными через раскинувшиеся электронные сети.
Но культурная тень человечества не просто разрослась. Если прежде культурные пласты были лишь пассивным слепком с живого человечества, то современная электронная культура уже начинает быть активной: впервые «второе я» человечества начинает потихоньку осознавать себя.
Тень человечества получилась мыслящей.
Бунт машин? Захват ими власти? Главное все-таки в том, что человек как бы сам идет навстречу своей отставке: он уже не только не может обойтись без техники, но и потерял квалификацию: во многих отраслях он уже просто не сможет вручную управлять теми процессами, которыми управляет компьютер. Пока что человек считает, что принятие решений осталось в его компетенции. Но процессы стали так быстротечны, что волей-неволей приходится и здесь дело перекладывать на плечи техники. Похоже, что фантасты, размышлявшие о возможности «бунта машин», просто (в силу своей оторванности от жизни) не посмотрели в корень: в процесс производства…
Так что, победят машины людей или нет? Наш великий поэт Гавриил Державин выразил существо человека гениальной формулой: «Я – раб, я – царь, я – червь, я – Бог». Какая часть этой формулы оправдается в новом тысячелетии? Человек – царь, он даже может с помощью созданной им техники уничтожить все живое на Земле. Но он же – и раб этой техники, без которой уже не может организовать ни свой труд, ни свой быт. Человечество создало себе виртуального двойника, воспроизвело себя в мире электронных коммуникаций. И с этим двойником оно вынуждено теперь работать на пару.
Таковы новые взаимоотношения человека с техникой. А как в этой новой виртуально-реальной ситуации будут складываться отношения между людьми, классами, народами?
Говорят: Россия (а мир – тем более) исчерпала лимит на революции. Нет, «призрак коммунизма» вновь встает из могилы. Если первая половина XX столетия прошла под лозунгом «Больше социализма!» (через социализм в той или иной степени прошли почти все страны), то вторая (и первое десятилетие нового века) стала эпохой либерализма, наступления принципа свободного предпринимательства. Однако и эта полоса истории заканчивается.
Коллективистское сознание похоронил персональный компьютер. Индивидуалистическое сознание похоронят мощные сетевые серверы.
Казалось бы, в индустриальном обществе производственные отношения стабилизировались, конфликты между трудом и капиталом сглажены. И вот это хрупкое равновесие оказалось нарушенным в новооткрытой информационной сфере. А ведь нынешняя степень обобществления информационного производства находится где-то на уровне средневековой мануфактуры. Появление крупных компьютерных производств с развитой специализацией труда фактически будет означать пролетаризацию мелких собственников, превращение класса мелких производителей в пролетариев умственного труда. В прошлом веке известный русский критик Дмитрий Писарев дал замечательно точное определение этому новому классу: «мыслящий пролетариат». Или, выражаясь по-научному, – когнитариат (от латинского cognitio – знание).
Наступающая эпоха – это стадия реванша коллективистских принципов. А значит, для либеральной идеи и впрямь наступил Конец Истории.
Если промышленное разделение труда в мире давно установилось, то информационное разделение труда еще не сложилось. Мы живем в уникальное время: Всемирная Сеть представляет собой настоящий виртуальный Клондайк, где каждый может свободно рыть себе богатство. Теоретически в мировом информационном пространстве пока что все равны. Но на деле все иначе, и виртуальный информационный империализм отнюдь не виртуален в жизни. Он выключает из истории целые мировые регионы, превращая их в колонии.
Поэтому когнитариат сейчас вновь потерял отечество, а не только теряет средства производства. Труженики Всемирной Сети противостоят складывающимся корпорациям ее владельцев как единое целое – электронная связь сделала границы и расстояния прозрачными для общения. Интернационал Когнитариев не выдумка, это уже существующая реальность, и это – преддверие Мировой Когнитарской Революции.
В эпоху перенаселенности Земли и экологического кризиса даже само существование цивилизации на стихийно-либеральной основе, при сохранении частной собственности на средства производства и прежде всего на знания, невозможно. Только вырвав управление мировым хозяйством из рук кучки собственников и переведя его на плановую основу в интересах большинства трудящихся, можно решить главные глобальные проблемы человечества. Направленные новым Гераклом потоки вод очистят современные Авгиевы конюшни. Каждый шаг человечества к пропасти повышает значение опыта советского планирования, ибо время не ждет. Так что тем, кто поспешил похоронить нашу страну, можно сказать: век России – еще впереди! Россия больше всех выиграет от когнитарской революции потому, что, во-первых, та станет продолжением Великого Октября, а во-вторых, наши народы обладают замечательным творческим потенциалом. Поэтому жизнь в России обязательно станет прекрасной, и каждый из нас может стать кузнецом своего счастья.
А недавно появился еще один повод для размышлений о влиянии нового технологического уклада на характер будущей элиты России.
ГДЕ ВЗЯТЬ НАЦИОНАЛЬНУЮ ЭЛИТУ?
Дискуссия о новой элите России прошла и на страницах «Литературной газеты». Культуролог Игорь Яковенко сетовал: «Исконно хозяевами страны были Рюриковичи. Затем – Романовы. Последний из них так и записал в опросном листе: «Хозяин земли русской». За ним хозяином стала советская партийно-государственная элита. Теперь страна принадлежит нынешней элите. Народу никогда ничего не принадлежало».
А что представлял собой этот народ? «Начиная с XVIII века в России сосуществуют два сектора общества: модернизированный и традиционный . Это – два космоса, две культуры, между которыми пропасть…
Человек модернизированный адекватен современному миру. Он понимает, как устроено государство, как устроена современная экономика, понимает природу политических процессов… он способен включиться в эти сущности и использовать их для реализации своих интересов.
Человек традиционный в принципе не способен ко всему этому… Для такого человека патерналистская власть естественная и единственно возможная …
Наше общество состоит из трех больших групп. Модернизированный сектор разделяется на людей эгоистическо-асоциальной ориентации и социально ориентированных … Первые… решают собственные проблемы и своего будущего с Россией не связывают.
Вторые созидают нацию и государство…
Третью группу составляют частично или минимально модернизированные. Эти дезориентированы, пассивны, разобщены, не способны к борьбе за свои интересы…
А в это время «конкретные пацаны пилят бабки» . Времени у них не так много. Через 10–15 лет ситуация взорвется. Социально ориентированные силы… попытаются создать (и создадут) в России гражданское общество.
А это означает конец спокойной распиловки.
Поэтому та часть элиты, которая включена в процесс распиловки, громит свих противников и натравливает на них традиционалистскую часть общества. И это у них прекрасно получается.
При всем презрении к чиновнику-коррупционеру народ видит в чиновнике своего . А как же иначе? Чиновник требует от народа оставаться в привычном подъяремном состоянии и обещает: я тебя не обижу. А социально ориентированные силы, воплощающие позитивную историческую перспективу, требуют от него гражданской инициативности. То есть – быть готовым совершать поступки, преодолевать себя, двигаться.
От того, кто победит в этом противостоянии, зависит будущее России. Если «конкретные пацаны» одержат стратегическую победу, они распилят все, что поддается вывозу, и свалят за пять минут до того, как ситуация грохнет. Тогда-то и наступит реальность, из которой начало 90-х покажется цветочками. Причем советского наследия, которое можно было проедать годами, и нефтедолларовой финансовой подушки уже не будет».
В спор с И. Яковенко вступил историк и ведущий программы «Кто мы?» на телеканале «Культура» Феликс Разумовский. По его мнению, «комиссары рублевско-успенского призыва», идеологом которых выступает И. Яковенко, развернули в России строительство очередного Котлована , с той только разницей, что теперь это не коммунистическая, а капиталистическая стройка… Новым передовым классом объявлены люди «модернизированные». Все материальные ресурсы России – в их полном распоряжении… Остальным, как говорится, просьба не беспокоиться.
Остальные – это так называемые традиционные. Им нет места на этом празднике жизни… все традиционные люди – обречены… эти «традиционные» бесполезно коптят небо и только путаются под ногами у «модернизированных».
Ф. Разумовский признает необходимость реформ, «но только не ценой России, а во благо России… Всем нашим горе-реформаторам всегда мешала историческая Россия и ее традиционный мир. Что только они не предпринимали, чтобы как-то избыть Россию… «быть готовым… преодолеть себя» это их любимый клич. Яковенко тут не первый и не последний. На самом деле с этой самоубийственной задачей мы почти что справились. XX столетие было тут особенно плодотворным… Национальная культура подверглась чудовищным извращениям и подменам. Именно это загнало нас в исторический тупик…
Кризис идентичности или кризис беспочвенности – вот диагноз нашей болезни…
Нет и не может быть абстрактной «модернизации», «модернизации вообще». В противном случае она оборачивается денационализацией … подобная «модернизация» изначально бесчеловечная … Реформы не должны быть проклятием России. Если они… вызывают деградацию русского мира и превращают большую часть населения страны в изгоев мифического нового прекрасного мира, подобные реформы должны быть отвергнуты на стадии проекта. Самопознание, изучение России, понимание русского мира является первым и важнейшим условием любой модернизации… Тем не менее национального проекта модернизации страны у нас нет до сих пор », а респектабельные партийцы из «Единой России» «не владеют национальной проблематикой, ибо реальная историческая Россия им решительно неведома. Для «национализации будущего» потребна национальная элита …
Последняя русская модернизация многократно усугубила дефицит личности, которая буквально растворилась в безликой массе, соблазненной и помешанной на капиталистическом изобилии. В этой ситуации отстаивать общенациональные интересы просто некому. Масса в отличие от народа не способна к самодеятельности и историческому творчеству. Масса не может выделить лучших, она выносит на поверхность циничных и ловких, то есть «модернизированных».
Словом, ловко отделал Ф. Разумовский И. Яковенко! Только вот полемики-то у них не получилось, а вышел обычный обмен мнениями «пикейных жилетов», безнадежных архаистов.
Для И. Яковенко – «Россия вчистую проиграла весь XX век », для Ф. Разумовского – в XX веке «русский мир был разрушен практически до основания». А ведь и для далеких потомков XX век будет началом эры покорения человечеством космоса. Забудут они имена руководителей государств и даже великих писателей, а имя Юрия Гагарина навеки вошло в мировую историю. Но ведь Гагарин не сам по себе – взял и полетел в космос. Его послала туда Страна Советов, ставшая почти на полстолетия лидером мирового развития, на тот момент величайшая, передовая держава на планете. Выходит, это была эпоха величайшего взлета России и русского человека. И нужно быть абсолютно слепым и глухим, чтобы этого не заметить. «Кипит народ минувших дней», – сказал бы по поводу этого спора архаистов «наше все». А Дмитрий Писарев добавил бы: «стороны были достойны друг друга и одинаково смешны для беспристрастного наблюдателя».
Оба они пекутся о благе России, которой нет. Великая Россия – СССР развалена совместными усилиями либералов-«модернизаторов» и патриотов-почвенников в союзе с внешними врагами страны. Все 90-е годы Россия оставалась колонией Запада. Ф. Разумовский, правда, оговаривается: то время «едва не обернулось для нее потерей суверенитета», но в том-то и дело, что слова «едва не» здесь совершенно излишни. Правительство Ельцина было самой настоящей колониальной администрацией. Оценку тогдашним чиновникам (и руководителям страны) недавно дал Владимир Путин: нужно было бы сажать в тюрьму тех, например, кто проталкивал колониальные соглашения о разделе продукции, по которым наша страна фактически бесплатно и навечно отдавала свои природные ресурсы иностранцам (а решения об этом принимались на самом высоком уровне).
Ни И. Яковенко, ни Ф. Разумовский не поняли характера нашей эпохи. Это не то время, когда можно «модернизировать» страну. Если страна остается колонией, бессмысленно говорить об ее модернизации или о «создании в современной России эффективной экономики». Не дадут колонизаторы осуществить никаких созидательных программ. Не для того они разрушали СССР, чтобы на его месте возникла могущественная Россия. Да и вообще модернизацию страны нельзя проводить так, будто перед нами чистый лист бумаги, на котором мы можем чертить, что нам заблагорассудится. Иными словами, наши дни – это не время мирного созидания по обдуманному плану, а эпоха национально-освободительной борьбы, когда нужно спасать страну от неминуемой гибели. И еще неизвестно, чем эта борьба обернется. (Наши полемисты, думается, даже не поймут такой постановки вопроса: «Что спасать? От кого?».) А такая работа не делается в белых перчатках. Тут придется вычищать много грязи, и, вероятно, еще раз оправдаются слова поэта: «дело прочно, когда под ним струится кровь». (Как свидетельствует история, чаще всего новая элита победителей отправляла побежденную экс-элиту на плаху.)
Ф. Разумовский утверждает, что для России непригодны ни либеральные, ни деспотические проекты модернизации. К деспотическим он относит и опричнину Ивана Грозного, и советский период. А какие же еще проекты модернизации существуют в природе? Оказывается, это реформы, нацеленные на «воспитание общества ответственных граждан». И в качестве самого масштабного и успешного национального проекта приводятся реформы Екатерины II.
Видимо, надо было долго думать, чтобы привести такой пример. Любой здравомыслящий человек скажет, что как раз реформы Екатерины создали в России класс совершенно безответственных граждан. Она подтвердила и ввела в действие указ Петра III «О вольности дворянской», по которому дворяне освобождались от обязательной службы, но сохраняли за собой землю и крепостных (которые им за службу и давались). На эту вопиющую несправедливость народ ответил такой войной («пугачевщиной»), которая потрясла самые устои государства. И крепостное право именно в ту пору достигло пика своей несправедливости и жестокости. Раньше крестьянин был прикреплен к земле, но лично свободен, но постепенно его закрепощали и лично, и дело дошло до торговли людьми, причем членов одной семьи могли распродать поодиночке, разным хозяевам, и они уже никогда не увидят друг друга! Вот когда крепостное право стало самым настоящим крепостным рабством. Хороши условия для воспитания национальной элиты! Впрочем, понятно, почему нашим интеллектуалам так по душе «екатерининское время»: ведь именно в среде освобожденного от службы дворянства и зародилась российская интеллигенция. Она ездила по странам Европы, слушала лекции в заграничных университетах, знакомилась с западными политиками и деятелями культуры (в подавляющем большинстве своем русофобами), вступала в масонские ложи и пропитывалась духом ненависти к Российскому государству.
Беда современной России, по Ф. Разумовскому, в том, что мы не знаем исторической России. Не знали ее коммунисты, не знали либералы-«модернизаторы». Знание это, оказывается, хранили первая русская эмиграция и отдельные островки в советском обществе вроде Пушкинского Дома. Только уж больно короткая получается у них историческая Россия. Ведь он исключает из нее не только 74-летний советский период, но и эпоху Московского государства, особенно Ивана Грозного с его опричниной. И получается историческая Россия в точно очерченных границах времени: 1613–1917 годы, время правления известной прозападной династии (более того – фактически начальной точкой отсчета считают Петра I)! Маловато для целой русской цивилизации. И насчет Гайдаров и прочих «модернизаторов» тут допускается ошибка. Они творили свои черные дела не от незнания истории, а выполняя заказ своих зарубежных хозяев. А уж хозяева-то постарались Россию узнать, – сотни исследовательских центров ее изучали, чтобы выявить ее уязвимые места.
В действительности периодизация истории России проста: сначала это эпоха Московского государства, когда русский народ, которому приходилось отстаивать свою независимость в непрестанных войнах, нашел себя в православном самодержавии – тоталитарном строе «осажденной крепости», принужденной жить, как говорил Д. И. Менделеев, «бытом военного времени». «Православное самодержавие» – это мировоззрение русского народа, выраженное в религиозных терминах. По выражению известного русского религиозного мыслителя, «выше этих высот и шире этих широт национально-религиозное и религиозно-национальное сознание по существу никогда не подымалось».
Второй период – это правление сначала Годунова, потом Романовых, всеми силами стремившихся ввести Россию в шеренгу «цивилизованных европейских наций» и наконец – Ангальт-Цербстских (под тем же лейблом Романовых). Вот когда «русский мир был почти полностью разрушен», русский народ доведен до скотского состояния (наверное, Ф. Разумовский помнит хотя бы «Мужиков» Чехова), а вся политика была нацелена на то, чтобы не допустить к культуре «чумазого».
Наконец, третий период – советская эпоха, которая явилась отрицанием романовского курса на европеизацию и возобновлением на новой основе исконно русского тоталитарного строя. Это была вершина развития русской цивилизации. Нашим «властителям дум» эта эпоха ненавистна потому, что тогда власть пыталась заставить интеллигенцию, это последнее сословие собственников (на знания), «свободных художников», служить народу. (Ни Пушкина, ни Льва Толстого интеллигентами не назовешь.)
Нынешнее состояние России – это попытка либералов-«модернизаторов» вернуть из прошлого второй период, а такие поползновения архаистов обречены на неудачу. А властителям, которые были приведены в Кремль интеллигенцией (вспомним ее 500-тысячные митинги в поддержку Ельцина), она оказалась совсем не нужна. И слава Богу! В XX веке дважды интеллигенция была у власти в России: Временное правительство за несколько месяцев развалило Россию, и потребовались Октябрь и Гражданская война, чтобы снова собрать страну. «Самое образованное в мире» правительство Ленина быстро добилось того же результата, и потребовался Сталин, чтобы покончить с этим хаосом.
Нынешний «дикий капитализм» (который вовсе и не капитализм, а узаконенное воровство и буржуазный стиль жизни) – громадный шаг назад от советского строя. Так что его певец И. Яковенко – миннезингер вчерашнего дня, а Ф. Разумовский, живущий по сей день в «век Екатерины», – трубадур монархии, дня позавчерашнего. Эти «два века ссорить» не стоит, пусть они спорят между собой до хрипоты, к заботам наших дней это не имеет никакого отношения.
Но ведь СССР действительно рухнул, как и утверждают И. Яковенко и Ф. Разумовский? Факт краха СССР нельзя отрицать, но выводы из него делаются некорректные. Ведь цивилизации, как и люди, умирают по разным причинам. Скажем, одни уходят из жизни, потому что исчерпали свой жизненный ресурс, другие оказались жертвами убийц. Русско-советская цивилизация показала наивысшую в истории эффективность, когда за десять лет (1929–1939) разоренная и неграмотная страна превратилась во вторую индустриальную державу мира и авангард мировой культуры, а затем одержала победу над самой страшной военной машиной гитлеровской Германии (фактически – объединенной Европы). В дальнейшем она обещала создание таких высочайших технологий, которые обесценили бы, сделали бы старьем технику Запада. Чтобы остановить это движение СССР вперед, против него и сплотились все темные силы мира. Советская цивилизация всего лишь переживала кризис, но именно в это время интеллигенция, лидеры которой шли на поводу у внешних врагов, нанесла подлый удар по своей стране и народу. Значит, советская цивилизация не окончилась крахом, а была остановлена в своем развитии предателями и убийцами. Вот почему Юрий Поляков имел полное право написать: «Напрасно радуетесь, сэр. Мы восстановим СССР!» (имеется в виду, наверное, не столько союз народов, сколько советский строй). Какой бы ни была будущая русская цивилизация, она не может не быть продолжением и развитием своего предыдущего высшего этапа – советской цивилизации.
Но, – возражают антисоветчики, – ведь эти достижения оплачены слишком дорогой ценой, миллионами человеческих жизней! Да, жертв было много, особенно потому что нация брела к светлому будущему впотьмах. И было бы хорошо, если бы кто-то предложил рецепт восстановления позиций страны, ее возрождения с малым числом жертв. Если есть такие рецепты – поделитесь; есть, однако, подозрение, что все эти причитания лишь для того, чтобы ничего не делать для нашего освобождения. А если бы народ «постоял за ценой» и страна была бы оккупирована врагами, не пришлось ли бы заплатить цену несравненно большую – уничтожение всего народа?
Ф. Разумовский прав в том, что либералы-«модернизаторы» не могут образовать необходимую России национальную элиту, они для этого «элементарно профнепригодны». Но и почвенники-антисоветчики также не смогут стать элитой России именно потому, что не понимают и не принимают советского периода.
Сама идея о выращивании национальной элиты в лицеях и пансионатах порочна. Национальная элита России сложится не в процессе чтений и размышлений, а в ходе жестокой национально-освободительной борьбы, которая только еще начинается. И составят ее люди дела, но не прагматики, люди мысли, но не разговоров на темы культуры. Смешно даже подумать, что ее идеологами, наставниками руководителей государства могли бы стать, как полагал Ф. Разумовский, академики Дмитрий Лихачев и Александр Панченко (для полноты компании здесь не хватает только Васисуалия Лоханкина).
Еще одна особенность России – она при своих неисчислимых богатствах и необыкновенной одаренности народа время от времени сильно отставала от стран Запада в технологическом отношении. И когда такое отставание становилось критическим, опасным для самого существования государства, являлся волевой руководитель, вызывал к жизни новую элиту, которая брала народ за шкирку и тянула его к намеченной цели («светлому будущему»). Вот где причина «деспотических режимов», а не там, где их видит Ф. Разумовский, не в зверских наклонностях вождей. Кажется, Бертран Рассел даже задавался вопросом: а можно ли иначе управлять героями Достоевского? Русские люди, конечно, не герои Достоевского, но они и совсем не такие, какими их представляют себе либеральные и почвенные архаисты.
Закончу эту главу несколькими цитатами из книги ныне опального экс-мэра Москвы Юрия Лужкова «Россия 2050 в системе глобального капитализма».
«Без видения и понимания стратегической перспективы развития современного мира рассчитывать на успех в глобальной конкуренции не приходится. А такого видения России 1990-х и даже начала 2000-х годов остро не хватало. Мы смотрели в настоящее и прошлое, надеясь найти там магические рецепты «догоняющего развития». А смотреть надо в будущее – и России, и мира…
Наши сегодняшние взаимосвязанные действия в области внешней и внутренней политики должны быть, во-первых, максимально подчинены цели достижения Россией необходимого и оптимального для нее положения в «завтрашнем дне» развития человечества. А во-вторых, – по возможности ориентированы на управление тенденциями мирового развития, то есть изменение прогнозируемых сегодня характеристик «мира будущего» в нужном нам направлении…
Россия в силу своих исторических, геополитических и социокультурных особенностей объективно не может быть интегрирована в слабеющую «глобальную коалицию», называемую Запад…
Россия – ведущая держава евроазиатского пространства , обладающая значительной возможностью влияния на мировую систему…
Выход России на оптимальный сценарий развития до 2050 года определяющим образом зависит от способности переосмыслить в глобальном контексте новые требования, предъявляемые временем к государству и обществу. Перейти от стратегии стабилизации страны к решению задач качественного модернизационного развития ».
Юрий Михайлович не сказал, что этот новый курс невозможен без установления контроля государства над частной собственностью. Зря он рассматривает Россию 2050 года в системе глобального капитализма: к тому времени эта система уйдет в небытие. Не говорит он прямо и о необходимости смены правящей элиты (его официальное положение этого не позволяло). Но в свете той критики, какой он подверг ее в своей книге, этот вывод напрашивается сам собой.
Итак, смена элиты – условие сохранения и развития России. Другое условие – это наличие мощных Вооруженных сил, способных дать отпор любым попыткам внешних недругов поживиться за счет России. Попробуем разобраться и в этой непростой теме, ставшей в последние годы предметом острых дискуссий.