ЭЛИТА ОСОБОГО РОДА

В свое время книга писателя Вадима Кожевникова «Щит и меч», повествовавшая о героических подвигах советских разведчиков в тылу гитлеровской Германии в годы Великой Отечественной войны, снятый по ней фильм, как и картина Бориса Барнета «Подвиг разведчика», зародили у подростка Владимира Путина мечту – стать разведчиком. Более того, они определили, что Путина, по его собственным словам, «без всякого преувеличения можно было считать успешным продуктом патриотического воспитания советского человека».

В советское время «щит и меч» служили эмблемой военных юристов. Но в действительности щитом и мечом надо считать Вооруженные силы государства, которые призваны обеспечить его надежную оборону, а в случае нападения врага – дать ему сокрушительный отпор и, если понадобиться, добить его в его собственной берлоге.

Известно, что русский человек – не любитель «золотой серединочки». Он считает: «работать – так работать, гулять – так гулять!» Он государственник, и потому покорно переносит трудности во имя державы. Но если противоречия в обществе (когда какая-то прослойка перестает участвовать в общем деле) назревают и своевременно не гасятся умной политикой власти, русские в своем стремлении к воле могут даже впасть в анархию. Во всяком случае, они тогда решают спорные вопросы не парламентскими упражнениями в красноречии. Об этом говорят, например, и опыт новгородского веча, и мгновенное свержение монархии, державшейся в стране 300 лет, и последовавшая затем ожесточенная Гражданская война между «белыми» и «красными».

В любом уважающем себя государстве армия (в широком смысле) – это главная опора общественного строя, служба в ней почетна, и ее командный состав – это часть элиты страны. Причем особая часть, как бы элита элит, потому что призвана служить государству, не щадя не только сил, но и самой жизни, быть готовой в любой момент вступить в смертельный бой.

Но армия не существует вне общества. Каково общество – такова и его армия. Но, кажется, есть два закона, определяющие ее состояние.

Первый закон: критерии успеха и карьерного роста различны в военное и в мирное время.

Во время войны способности военнослужащего, особенно офицера или генерала, определяются тем, насколько успешно он бил врага. Поэтому быстро продвигаются по службе те, кто удачно проявил себя в бою, т. е. лица с психологией более разрушительной, нежели охранительной. В мирное время боевые действия не ведутся, и состояние армии зависит от того, насколько хорошо она снабжается, насколько старательно сохраняются запасы, ремонтируется техника, т. е. будущая боеспособность зависит от людей другого типа, у которых, наоборот, охранительные черты преобладают над разрушительными. Вот почему возвращение героя с войны на службу мирных дней часто оборачивается драмой, а вступление в бой командира мирного времени – порой и вовсе трагедией.

Второй закон: когда государство на подъеме, народ одушевлен высокой идеей, в армию идут лучшие из лучших. А когда государство теряет смысл своего существования, народ утрачивает пассионарность, решающим мерилом всего и вся становятся деньги. Тогда и в армии вольготно чувствуют себя торгаши всех мастей, приватизирующие военное имущество и торгующие отсрочками от военной службы, а солдат превращают в новых крепостных, употребляемых на строительстве офицерских и генеральских дач.

НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ, или ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ НЕ ОТКАЖЕМСЯ

Нам сейчас уже трудно представить обстановку высочайшего подъема, который переживала передовая часть народа в 30-е годы, убежденная в том, что строит самое справедливое на свете общество, светлое будущее страны, уверенная, что в мире нет таких крепостей, которые невозможно взять. Это был высший взлет русского характера, хотя время было трудное.

Тогда престиж армии в обществе был необыкновенно высок. Наиболее способные юноши стремились поступить в военные училища, и даже девушки овладевали профессией трактористки, чтобы, как они говорили на съезде колхозников-ударников, при необходимости пересесть на танки. Когда после боев у озера Хасан на улицах столицы появлялись красноармейцы и командиры с орденом или медалью на груди, их провожали восхищенными взглядами. И подростки, и взрослые занимались в кружках, чтобы получить значки «Ворошиловский стрелок», «Готов к труду и обороне».

Тогда еще не было ни солдат, ни матросов, а были красноармейцы и краснофлотцы. А вместо офицеров – красные командиры. Слово «солдат» происходит от названия итальянской монеты «сольди», которой военачальники расплачивались с воинами-наемниками. Давно уже во всех странах Европы была введена всеобщая воинская повинность, а название «солдат» так и осталось, что подразумевало взгляд на него как на «пушечное мясо». Боец РККА был не солдат, а красноармеец, то есть воин, воодушевленный красной идеей и сознательно идущий под знаменем цвета крови, пролитой благороднейшими представителями человечества ради счастья всех людей труда.

Сейчас многие публицисты, присвоившие себе звание «патриот», обвиняют большевиков в том, что те взяли курс на мировую революцию, для которой Россия якобы должна была послужить лишь запалом. Но именно установка на мировую революцию как на построение всемирного братства трудящихся придала национально-освободительной борьбе народов России против прозападно-компрадорского царского режима ту мессианскую устремленность, без которой она вряд ли смогла бы завершиться такой блистательной победой. Красная Армия была не просто армией, но и школой во всех смыслах – школой мужества, школой политической жизни. В крестьянской стране деревенский парень, призванный в РККА, овладевал не только оружием, но и грамотностью, основами политических знаний. Он верил в то, что «от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней!»

В 30-е годы намечается переход от армии революции к армии Державы, восстанавливаются прежние воинские звания (лейтенанта, капитана, майора, полковника, затем генерала и адмирала) и устанавливается особое – Маршала Советского Союза.

Потом была война, закончившаяся Великой Победой. Стали привычными и офицерские, и генеральские звания, и погоны. А позднее на иных мундирах появились даже аксельбанты, что было уже явной нелепостью и почти карикатурой (в армиях XIX века их носили адъютанты, которым это помогало записывать приказы командующего при езде на лошади – ну типа шнурков для привязывания авторучек у окошек Сбербанка). Бывшая Красная Армия, ставшая Советской Армией, все больше перенимала атрибутику армии царской России, хотя по-прежнему считалось, что она – наследница Красной Гвардии.

Но вот с некоторых пор сначала среди диссидентов, потом во все более широком кругу интеллигентов стало распространяться почитание «убиенного большевиками российского новомученика государя императора Николая Александровича», белогвардейских генералов и адмиралов. С началом перестройки культ белой гвардии, дворянства, вообще институтов и деятелей царской России возродился открыто, «патриотические» журналы и газеты – «Наш современник», «Москва», «Слово», «Литературная Россия» – помещали портреты царя и белых генералов, статьи с восхвалением Колчака и Деникина, Краснова и Корнилова. Редакции не смущало даже то, что они на одну доску как героев ставили и Николая II, и генерала Алексеева, принудившего царя к отречению и санкционировавшего его арест, – главное, чтобы возвести на пьедестал тех, кто был против большевиков. Эмигранты-белогвардейцы и их потомки поучают своих оставшихся в России соотечественников, как им жить и с кем дружить (как-то раз в «Независимой газете» потомки Врангеля осуждали «патриотов» за союз с коммунистами). Идеологи воссозданного союза дворян (например, С. Волков) открыто пишут, что только «белая кость», «благородное сословие» способны быть носителями культуры, а «быдло», сколько бы его ни учили, так и останется воплощением хамства. Все это преподносилось как необходимость примирения «красных» и «белых» ради русского национального возрождения. В армии отражением этого процесса, охватившего общество, стало насаждение культа русского офицера («Ведь вы же офицер!» – и из этого следовала верность дореволюционной кастовой атрибутике чуть ли не до нравов купринского «Поединка»). И при этом как-то совсем стал забываться еще недавний девиз: «Мы – родом из Октября!» Впрочем, в этом не было ничего удивительного: перестройка, особенно после событий августа 91-го, все более открыто представлялась как возвращение от Октября к Февралю.

Вот как отнестись к тому, что на праздничных концертах, посвященных Дню защитников Отечества, при исполнении песни Газманова «Господа офицеры» (а ее в программы таких мероприятий включали обязательно) зал, заполненный военными, вставал, а потом награждал исполнителя долгими аплодисментами. Неужели, думалось, среди тысяч зрителей не найдется ни один, кто выразил бы свой протест против такого паскудства? Ведь они знают, что в российской армии пока еще принято обращение не «господа», а «товарищи». (Да и сам сочинитель и исполнитель получил воинское звание, если не ошибаюсь, капитана первого ранга, равнозначное полковнику, и к нему обращаются, как к «товарищу».) Чего тут больше – стадного чувства или льстящего самолюбию ощущения себя «господами»?

Но жизнь показала, что «демократы-февралисты» способны лишь к разрушению и совершенно лишены дара созидания. Их время, без сомнения, прошло, ибо в деле (в какой-то мере бывшем необходимым) разрушения старого достигнут предел, перейти который – значило бы уничтожить собственную страну. Понимание этого становится уже почти всеобщим, в этом – главная примета наших дней. Без сомнения, если страна хочет спастись от гибели, в самое ближайшее время в ее политике и в структурах власти должен произойти поворот в сторону державности, патриотизма, порядка. Он неизбежно проявится и в Вооруженных Силах, процесс распада и разложения в которых также дошел до предела.

В те лихие 90-е годы в правящих верхах (и, естественно, в армии) задавали тон люди с идеологией «шестидесятников», ненавистники нашей Родины. И не случайно обновление элиты началось с военных, точнее, со спецслужб. В 2000 году пришли к власти Путин и члены его команды, о которых в одной статье в «Независимой газете» говорилось: им всем по 50 лет плюс-минус 5. Они сложились как личности в 70-е годы, в краткую эпоху последнего взлета Советской империи. Они успели ощутить величие своей страны, собственную причастность к ее историческим победам и достижениям. Поэтому им естественно быть государственниками.

В свете этого давался и ответ на вопрос: «Что происходит с Россией?» Уходят в прошлое натворившие бед шестидесятники – на их место приходят семидесятники, у которых есть свои минусы, о которых еще придется говорить. Но с оголтелым диссидентством правящих верхов у нас покончено и, думается, навсегда. И никакие «девяностники», о которых печется тот же Кириенко, перспектив у нас не имеют. А значит, появляются основания надеяться на лучшее.

Думается, сегодня было бы полезно заимствовать (конечно, с поправками на изменившиеся условия) лучшие стороны опыта Красной Армии конца 30-х годов. Ведь пред-и послевоенные контрреформы, превратившие Красную Армию в какого-то клона армии царской, были вызваны борьбой с утопическими представлениями о революционной армии: без дисциплины, без иерархии и т. д.; в общем, как бы у нас теперь не солдаты и не офицеры, у нас теперь – братва.

Но, насаждая в Красной Армии дисциплину и уважение к командному составу, как-то забыли простую вещь: наиболее боеспособна армия, где есть элементы братства, а не только предписанной Уставом дисциплины. Забылась даже такая очевидная истина: армия остается армией до тех пор, пока в ней служат граждане, а не просто роботы, готовые исполнить любой приказ (например, взять под козырек и приветствовать вступающие в страну оккупационные войска НАТО).

То есть, как всегда, исправляя перекосы, перегнули палку и вместе с водой выплеснули и ребенка. Вот почему подлинное военное строительство начнется тогда, когда будет поставлена задача не воссоздать старую армию (пусть и советскую) в ее могуществе, а построить гармоничные вооруженные силы, где нашлось бы место и предписанной уставами дисциплине, и гражданской сознательности.

Даже такая мелочь, как военная форма, может многое сказать о векторе военного строительства. Вспомним, как красноречиво она менялась – от диковинных чудо-богатырей из коммунистической сказки в начале 20-х годов до «военнослужащих» 70-х, у которых просто «профессия такая – Родину защищать».

В этом ряду особый интерес вызывает форма 30-х годов. С одной стороны, она зачаровывает своим аскетизмом; это форма бойцов страны, локтями и зубами прорывающейся в клуб субъектов истории – не аналогичная ли задача стоит перед страной и сейчас? С другой стороны, она очень демократична, почти одинакова для всех – от рядового красноармейца до председателя Реввоенсовета, что тоже показывало единство всех сознательных граждан все зависимости от занимаемых должностей в борьбе за светлое будущее. (Примерно такой принцип, хотя и по другим основаниям, положен в основу формы военнослужащих в Израиле.) И, наконец, она достаточно соответствовала требованиям времени в плане маскировки; послевоенная форма с ее неистребимым душком помпезности уже таким достоинством не обладала.

А что мы имеем сейчас? Давно уже военные умы находятся в плену известных баек: в армию идут либо за деньгами, либо за красивой формой. Денег в войсках лишних не наблюдается (хотя у многих генералов бешеных бабок хватает), так давайте хотя бы сделаем красивую форму! И вот начинается формотворчество: золотое шитье, аксельбанты, кокарды… Вплоть до киверов в Президентском полку!

А ведь силовые структуры будущей России нужны будут для одной главной цели: насколько возможно, сокрушить Мировой Капитал (в лице ТНК и подпевающих им стран), отростком которого является и либеральная антивласть в России с ее «реформами», и освободить и себя, и закабаленные народы. Люди, идущие на такую борьбу, вообще-то должны испытывать отвращение к помпезным бляхам и плюхам, даже если те разработаны лучшими кутюрье. Они должны будут ценить в форме не то, что их, борцов за новое Единое Трудовое Братство, отделяет друг от друга, а то, что их объединяет. Таким бойцам гораздо больше подойдет какая-нибудь перепоясанная ремнями кожанка и простая фуражка с ярко горящей звездой!

Вот и получается, что, наблюдая за таким, казалось бы, второстепенным явлением, как проекты военной формы, можно сделать выводы и о том, куда движется и сама военная реформа.

НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ, или «ПОЧЕМ НЫНЧЕ В ГЕРМАНИИ БАРАНИНА?»

Воспоминание о первых днях и месяцах Великой Отечественной войны навсегда останется одним из самых тяжелых даже для наших отдаленных потомков. РККА погибала. Но на смену ей приходила постепенно выраставшая Советская Армия – армия совсем иного рода, армия-державница. Пожалуй, острее других эту перемену почувствовали жители районов, сначала оккупированных врагом, а затем освобожденных: они проводили одну нашу армию, а встретили другую – в мундирах с погонами, почти повторявших дореволюционную военную форму. Победоносно завершив великую войну, СССР превратился в одну из двух сверхдержав планеты, а Советская Армия стала оплотом лагеря социализма, противостоящего империалистическому блоку НАТО.

Но СССР распался, и Советская Армия перестала существовать. Нынешняя Российская Армия – не революционная РККА и не сверхдержавная Советская Армия, а что же она такое? На этот вопрос ныне, наверное, не сможет ответить никто, в том числе и ее Верховный Главнокомандующий. И, тем не менее, не один год в России якобы шла военная реформа, тогда как на самом деле лишь сокращалась численность наших Вооруженных Сил и сводилась почти к нулю их боеготовность. Почему?

Говорят, что для проведения настоящей военной реформы в стране нет денег. Но это неправда. Еще никогда в стране не было так много денег, как в 2008–2011 годы, при бешеных мировых ценах на нефть, еще никогда не велось столь широкое строительство целых элитных городков из генеральских дач, еще никогда не наживались такие гигантские состояния на распродаже военного имущества и военных секретов. И если бы сегодня власть смогла выделить на проведение военной реформы в десять раз больше средств, при сохранении сложившейся ситуации они так же ушли бы как вода в песок, сказочно обогатив немногих, но нисколько не улучшив положение в Вооруженных Силах.

Чтобы понять несостоятельность того, что именуется военной реформой, представим себе на минуту, что в СССР, государстве, в корне отличающемся от царской России, осталась бы без изменения старая армия с ее шагистикой, бесчеловечным отношением офицерства и генералитета к солдатам, засильем немцев в командном составе, особенно в высшем, и пр. Ясно, что такая картина совершенно немыслима. А вот российская власть при Ельцине умудрялась для страны, где поменялся политический и экономический строй, оставить армию, отвечавшую целям совсем другого государства, и как-то ее плавно реформировать. Мечта «демократов» о компактной армии осуществилась неожиданным образом. Образовалась теплая компания генералов и адмиралов, которые чуть не поголовно воровали, пока была возможность обогащения. Конечно, не все генералы и адмиралы напрямую участвовали в этом грабеже страны. Но ведь и не протестовали против него, молчали, опасаясь (не без основания) за свою карьеру. А в это же время бесквартирные офицеры приторговывали оружием, чтобы обрести для себя и своих семей хотя бы временную крышу над головой и не умереть с голоду. Дело доходило до того, что солдаты, измученные «дедовщиной», выходили на улицы городов просить милостыню на пропитание, и им было совсем не до боевой подготовки, для которой к тому же не хватало ни техники, ни горючего. Можно ли такую армию реформировать и сделать боеспособной?

Нельзя. Как же можно искоренить воровство и коррупцию в армии, если те же пороки процветали «на гражданке», в том числе и в следственных органах, и в высших эшелонах власти? Чем же генерал был хуже министра или «олигарха», считавшего допустимым запускать руку в государственную казну или бравшего взятки? Откуда у министра, получавшего тогда 6 тысяч рублей в месяц и не имевшего права заниматься коммерческой деятельностью, появлялись банковские счета на миллионы долларов и дачи стоимостью по полмиллиона «зеленых» и более? И ни у кого из «гарантов» порядка в обществе вопросов на этот счет почему-то не возникало.

При Ельцине олигархи и коррумпированные чиновники приватизировали и само государство, и – в неявной форме – его Вооруженные силы. В то время, как Российская армия сокращалась численно и теряла боеспособность, олигархи обзаводились собственными воинскими формированиями – так называемыми частными охранными предприятиями. По некоторым подсчетам, эти формирования в сумме насчитывали около миллиона человек, то есть по численности почти сравнялись с Вооруженными силами. За призывниками в армию, уклоняющимися от призыва, приходилось охотиться почти так же, как в XVIII веке охотились за «добровольцами», спаивая мужчин и заставляя их подписать контракт на военную службу (так был зачислен на службу Михаил Ломоносов в бытность его на обучении в Германии, и лишь удачный побег спас русского гения для науки; так же «добровольно» вступил в армию Фанфан Тюльпан в одноименном фильме). «Наша армия остается Рабоче-Крестьянской», – говорил Сергей Иванов в бытность его министром обороны. Да, чаще всего шли в армию дети рабочих и крестьян, у которых не было возможностей откупиться от «выполнения священного долга». И попав на службу, они испытывают нужду во всем. А на службу к олигархам добровольцы, привлекаемые высокими окладами, валят валом, так что приходится отбирать охранников на основе жесткого конкурса. И идет к ним не какая-то зеленая молодежь, которую еще надо учить, а часто – и сначала подкормить, чтобы ликвидировать катастрофический недостаток веса («дефицит массы», как выражаются врачи), а отставные офицеры армии или спецслужб, в отношении квалификации стоящие на голову выше армейского пополнения.

А главное – нельзя реформировать такую армию потому, что современный российский воин не может оставаться бездумным винтиком.

Почему на смену сознательному бойцу РККА после окончания Великой Отечественной войны пришел советский солдат-«винтик» и оставался таковым на протяжении последних десятилетий? Революционная Красная Армия трудящихся постепенно (чуть позже – с 1939 по 1946 г.) начала превращаться в некую абстрактную «Советскую Армию» – с офицерами и генералами, погонами, аксельбантами, «офицерской честью», а в конце концов – с расовой дискриминацией и «дедовщиной», то есть старорежимным избиванием нижних чинов.

Народ терпел такую армию – до тех пор, пока понимал, что она необходима в обстановке «холодной войны». Но его терпение не могло быть бесконечным.

Надо признать: и Советский Союз распался не только потому, что его умышленно развалили «агенты влияния» Запада, но и потому, что большинство советских людей давно выросло и уже не желало дальше мириться с опекой «партии и правительства», а было полно желания взять свою судьбу в собственные руки. Вот и российский воин ныне должен снова стать сознательным бойцом, а возможно ли это было при том состоянии государства, каким оно оказалось в правление Ельцина? Что представляло собой это государство, каковы были его цели и интересы, кого тогда считали возможными противниками и союзниками? Если в Великой Отечественной солдаты шли в бой под лозунгом «За нашу Советскую Родину!», то пошли ли бы они под огонь врага за благополучие олигархов? Раз нет идеи государства, нет ценностей, за которые не жаль отдать жизнь, то реформа армии невозможна. Можно лишь заменить эту армию армией наемников или сбродом, согласным воевать, если понадобится, но за деньги (которых у страны на эти цели нет), да и то скорее с собственным протестующим народом, чем с внешним врагом.

Известный итальянский журналист Джульетто Кьеза отметил один из важнейших недостатков современной общественной жизни и политики России:

«С одной стороны… у России есть огромные возможности влиять на международную жизнь. С другой стороны… Россия пока продолжает действовать по-старому – защищая только себя. Как, кстати, она и воспринимается до сих пор в общественном мнении на Западе. Никогда за последние годы я не слышал масштабных идей от России об устройстве мира. Я приведу пример – американская империя была создана потому, что американцы смогли послать миру месседж: все, что в их интересах – отвечает интересам всего мира. Они очень хорошо работали над идеей страны, которая говорит за всех.

Так что если Россия продолжит давать сигналы о своей силе, при этом ведя речь о защите только себя самой – это мало кому будет интересно. Это не будет интересно той же Европе и в этом же – самый слабый момент политики вашей страны. Хотите претендовать на мировое господство в хорошем смысле слова, хотите иметь влияние в той переходной ситуации, в которой весь мир оказался сегодня – меняйтесь. Нужно выходить с месседжами об объединении, об ограничении потребления ресурсов – чтобы их хватало всем. На этом можно строить большую мировую политику».

Все это означает, что реформа армии невозможна без революции в стране, т. е. без смены строя и курса (любым путем – путем быстрого свержения режима или его эволюции). И заключаться эта революция будет в осмыслении исторического призвания нашей страны, выработке ее национальной идеи и преобразовании общественных отношений таким образом, чтобы на месте нынешней непонятной ни миру, ни самой себе России появилась, если так можно выразиться, Российская постсоветская постсоциалистическая республика. Это не исключает некоторых нетривиальных шагов, например, передачи (временно, до решения жилищной проблемы для офицеров) неизвестно на какие средства возведенных особняков для размещения в каждом из них нескольких офицерских семей. А переход на кадрово-территориальную систему организации армии (об этом – ниже) сделает невозможными проявления «дедовщины». Тогда наши воины снова будут с гордостью распевать походные песни, будучи убежденными в том, что «от тайги до британских морей Русская армия всех сильней!»

О самом большом соблазне для значительной части российской правящей элиты 90-х годов, до конца не преодоленном еще до сих пор, писал недавно генерал-полковник Леонид Ивашов. По его словам, эти «элитарии», превратившие власть в коммерческую организацию, вписанную во внутриолигархическую модель, были убеждены в том, что им удастся вписаться и в мировую олигархо-экономическую систему. Эта идея «по природе своей преступна, потому что не было в истории примеров, чтобы огромная самобытная цивилизация с уникальной историей ползла на коленях в другую цивилизацию, которая противна ей по сути и является ее антиподом». Эта часть правящей элиты современной России представляет собой «пятую колонну» Запада и непременно должна быть разгромлена в самое ближайшее время (о чем пойдет речь в следующей главе).

В весьма остроумной исторической фантасмагории советского перебежчика Виктора Суворова «Ледокол» (которую почему-то все восприняли как серьезное исследование) рассказывается такая байка. Перед советской разведкой накануне войны, разумеется, была поставлена задача: узнать, собирается ли Германия напасть на СССР. И разведка ответила: не собирается. Доказательства? Цены на баранину не изменились! Причем тут баранина? А это означает, что вермахт не шьет овчинных полушубков для будущей войны в России.

События последних лет на мировой арене, думается, показали пустоту мечтаний «демократов» о безмятежном существовании России, у которой якобы нет противников. Есть противники, в том числе и непримиримые, просто одержимые мечтой «окончательно решить русский вопрос», то есть отбросить Россию за Урал, да еще и обрубить ее с востока. Надежды на плавное вхождение России в формирующуюся единую Европу не оправдались, мы остаемся чуждым для нее элементом. А значит, нам нужны вполне современные Вооруженные Силы, способные гарантировать безопасность России. А зная, что НАТО посматривает на Восток, нашей власти стоило бы внимательно отслеживать то, что происходит в стане наших возможных противников, и, образно говоря, «изучать динамику цен на баранину в Германии».

«ВАРЯГ» ИЛИ «БУРАН», или В ЧЕМ СИЛА БУДУЩЕЙ РОССИИ

Власть России сначала переименовала праздник 7 ноября, потом скромно зачислила его в разряд исторических дат, упразднив его красный цвет в календаре. А ведь день 7 ноября для каждого мыслящего человека, как бы он ни относился к Октябрьской революции, все же – событие всемирно-исторического значения. А без общенационального праздника, по сути, нет и единого государства. И не потому ли несколько лет назад с такой помпой была начата подготовка к торжествам по случаю 300-летия русского флота?

Отчасти это, может быть, связано с «имиджем» Петра I, созданным историками и романистами (в особенности Алексеем Толстым): великий реформатор в их изображении превратился ни больше, ни меньше как в «создателя России». Он и Российскую империю создал, и «Табель о рангах», и армию, а вот теперь, оказывается, и флот. Все это, мягко говоря, не совсем так. Российские цари (а так называли уже Ивана III и даже Дмитрия Донского!) были равновеликими византийским императорам-базилевсам, табель о рангах – от боярского сына до ближнего боярина – существовала и в Московском государстве, а регулярную армию с капитанами и майорами (и даже гусарами!) завел еще царь Михаил Федорович (да и генеральские звания были у нас еще до Петра). Просто многое называлось по-другому, но кто виноват, что мы, по словам Пушкина, «ленивы и нелюбопытны» и не можем увидеть сущность явления за иным названием? И потому празднование того дня, когда Петр приказал завести флот, неизбежно несет на себе оттенок самоунижения: получается, что «и здесь мы козлы» – без Петра I даже захудалого кораблика не могли построить!

Остается лишь поражаться невежеству ученых академиков и славных адмиралов, насоветовавших руководству страны учредить этот праздник. Ведь русские люди еще в XVII веке, до Петра, начали заселять побережье Северного Ледовитого океана. Они построили там города (Мангазея, например, известна с 1601 года, за 70 лет до рождения Петра), а ведь для этого нужны были не какие-то утлые челны, а настоящие корабли, способные плавать между льдами, в море, где часты штормы. Голландский мореплаватель В. Баренц, совершивший в конце XVI века (!) три экспедиции в поисках Северного пути в Индию (во время последней он умер и похоронен на Новой Земле), всюду находил стоянки и поселения русских землепроходцев, у которых получал съестные припасы и сведения о землях, лежащих далеко к востоку. Холмогорец Федот Попов с казаком Иваном Дежневым еще в 1648 году открыли пролив, отделяющий Азию от Америки, много позднее заново открытый В. Берингом и названный его именем. После всего этого просто стыдно называть ботик Петра I «дедушкой русского флота».

Не исключено, что «праздник года» был выбран тогда и по модным соображениям «согласия и примирения». Прозападным либералам Петр дорог как монарх, прорубивший «окно в Европу» и даровавший россиянам известное трехцветное полотнище, националисты же почитают в нем государственника, одержавшего Полтавскую победу. И все же идея праздника была надуманной, потому он и не получился, на что есть глубокие, геополитические причины.

В 20-е годы в СССР шли острые дебаты о направлениях военного строительства. В частности, среди военных существовала довольно влиятельная группировка «континенталистов», которые доказывали своим оппонентам из «морского» лобби, что мощный военно-морской флот нашим Вооруженным силам как бы вообще не нужен: СССР – держава сухопутная, и военной опорой ему должна быть именно армия, а не флот. Прежде чем ратовать за флот, нужно разобраться в стратегических и геополитических потребностях страны. О чем говорит нам история?

После нескольких побед выпестованного Петром I флота над шведами он на несколько десятилетий приходит а упадок – и не по причине, как принято считать, скудоумия преемников «отца Отечества», а потому, что в замыслах основателя Российской империи помимо ценного было и много просто монаршей блажи человека, очарованного маленькой Голландией и вознамерившегося из своей России сделать Голландию большую. Звездный час отечественного флота наступил при Екатерине II, проводившей изощренную и коварную политику вестернизации России, а внешнюю политику нацелившей на прорубание второго «окна в Европу» – через Константинополь. Вот где победа нашего флота над турецким стала легендой! Достаточно вспомнить славные победы адмирала Ф. Ушакова в морских сражениях у Керчи, Тендры и Калиакрии. И в следующем столетии нам сопутствовал успех: в 1827 году русские разгромили турецкий флот в Наваринском сражении, когда отличился будущий адмирал и командующий Черноморским флотом М. Лазарев, в 1853 году П. Нахимов разгромил турецкий флот у Синопа. Правда, впоследствии историк В. Ключевский язвительно скажет об этой эпопее так: «Ура! В Средиземном море нашелся флот слабее нашего!», и отчасти он был прав: больше впечатляющих побед на счету отечественного флота не было.

Во время войны с Наполеоном русские моряки больших успехов не имели. Неувядаемой славой покрыли они себя в Крымскую войну: имена адмиралов Нахимова, Корнилова, Истомина и матроса Кошки прочно вошли в нашу военную историю. Но… сражались они в основном на суше, ибо с началом военных действий Россия затопила свой Черноморский флот (остававшийся еще парусным, тогда как войска противника приплыли на паровых судах) и стала героически оборонять Севастополь. Мы никогда (к счастью) не сталкивались на море с настоящей морской державой – Англией (хотя в 70-е годы XIX века такая возможность не исключалась). Зато через полвека после Крымской кампании мы столкнулись с другой, по-настоящему морской, державой, после чего в наш лексикон прочно вошло слово «Цусима» и была сложена песня про крейсер «Варяг», который победы не одержал, но не сдался и был затоплен своей командой. Настоящей героической страницей в этой войне стала оборона Порт-Артура, но это опять сражения на суше, а не на море.

В Первой мировой войне российский флот активного участия не принимал, что способствовало распространению революционных настроений среди праздных матросов. И после февраля 1917 года появился новый социальный тип – революционный матрос, краса и гордость революции, гроза контрреволюции, но все же не прославивший себя в морских сражениях. Более того, большевистское правительство после Брестского мира постаралось затопить Черноморский флот.

У нас принято подчеркивать, что основные сражения Второй мировой войны велись на советско-германском фронте. Но забывали уточнить: сухопутные. Даже наибольший накал войны в воздухе, по-видимому, приходился на наших союзников – что же говорить о войне на море! Зажатый на Балтике и теснимый на Черном море Красный Флот мог осуществлять только тактические операции; один Северный (и в меньшей мере Тихоокеанский) выполнял стратегические задачи по проводке морских конвоев, но и его вклад в победу уступал вкладу союзников. Много героизма проявили подводники, в памяти народа остались подвиги морских пехотинцев, самоотверженно защищавших прибрежные территории. Но ведь и это не морские сражения!

Это не надо понимать так, что вроде как флот нам не нужен, а тем более – как попытку опорочить моряков. Но мы должны трезво учитывать свои возможности и наш менталитет, чтобы не потратить усилия впустую. Да, современный флот – это атрибут великой державы. Но из Второй мировой войны единственная держава – США – вышла с большим флотом, чем тот, с которым она в нее вступила. Даже Великобритания не смогла восполнить понесенные потери строительством новых кораблей. Вот США и показали себя настоящей морской державой, а всем прочим участникам войны на море можно сказать: зачем ввязываться в морские сражения, не имея достаточного судостроительного потенциала? (А вот другой пример: один уральский завод выпустил пушек больше, чем вся нацистская Германия, что подтверждает боевую квалификацию русских людей на суше.) Ударная сила наших сухопутных войск – воздушно-десантные войска, а американской армии – морская пехота. Наша же морская пехота – настолько диковинный для нас род войск, что еще недавно даже не было училища, где готовили бы для нее офицеров, – их брали из курсантов-десантников. Надо полагать, что и в американской армии «воздушная пехота» вряд ли так популярна, как морская. Основу стратегических ядерных сил США составляют атомные ракетоносцы, наших – шахтные баллистические ракеты (неслучайно США настойчиво добивались ратификации Россией Договора СНВ-2, что давало бы им громадные преимущества в военной области). Короче, куда ни кинь – всюду выпячивается сугубо сухопутный «клин» наших Вооруженных сил. Сталин, увлекавшийся флотом, еще перед войной наметил грандиозную программу военно-морского строительства, но и у него не получилось стать «владыкой морей». Стоит ли нам во что бы то ни стало к этому стремиться?

Посмотрим на карту. Балтийский и Черноморский флоты, по сути, потеряли свое значение. На Балтике остались порты Кронштадт и Калининград; но даже если бы у нас были базы в Таллине или Риге, все равно война на Балтике – это не война в Мировом океане. Наращивать же флот в замкнутом Черном море, которое практически все простреливается из береговых орудий и ракетных установок, с базой в Севастополе, которую у нас вот-вот оттяпает Украина, идея, вообще смахивающая на вредительскую. (Когда слышишь сетования, что вот-вот на Черном море появится флот НАТО, хочется сказать: хорошо бы он весь туда вошел – тогда при необходимости его можно будет уничтожить одним ударом.) Принятое у нас решение о создании «Северного стратегического пояса» означает, что теперь именно Северный флот станет основой наших Военно-морских сил, и это правильно, там – настоящий океан. Перспективен и Тихоокеанский флот – при условии, что основной его базой станет не Владивосток, а, скажем, Петропавловск-Камчатский, а это – грандиозная работа, которую можно выполнить лишь в русле новой волны освоения русскими Дальнего Востока.

Итак, нам нужен Военно-морской флот – и авианосцы, и атомные подводные лодки, но развиваться флот должен не в порядке каких-то отдающих гигантоманией кампаний, не в подражание другим великим морским державам, а в соответствии с потребностями нашей обороны – и без «больших скачков».

Но у проблемы нашего флота есть и еще более глубокий смысл. Кто-то из американцев так определил этапы мировой цивилизации: римляне покорили мир, потому что построили дороги; англичане – потому что построили морской флот; американцы – потому что создали мощную авиацию; русские – потому что покорили космос. Космос! Вот слово, которое выражает прорыв русского народа в борьбе за достойное место в мире! Проложив дорогу в космос и закрепившись там, мы сразу оказались настоящей сверхдержавой. Наше будущее – это прежде всего войска воздушно-космической обороны. И привлекать все внимание нации к проблемам морского флота, сколь бы велика ни была его важность, – по меньшей мере недальновидно.

Напомню, что «год 300-летия российского флота» – это еще и год 35-летия первого полета человека в космос. А ведь у нас его практически не отметили! Почему? Не потому ли, что морской флот в наибольшей степени несет на себе «старые добрые традиции» императорской армии (даже замена флага началась с флота)? А космическая индустрия – это чистое достижение Страны Советов (столь многим влиятельным силам так ненавистной), куда ни царя, ни «носителей русской традиционной культуры» не пришьешь ни с какого боку. Для нашего народа трагедия «Бурана», «зарезанного» уникального космического корабля, а затем и затопление орбитальной станции «Мир», – морально гораздо более болезненные удары, чем нелады с Военно-морским флотом.

Ведь к 1985 году СССР подошел как самая могущественная в военном отношении держава на планете, и именно благодаря Космическим войскам, своему ракетно-ядерному оружию. США оставались самой мощной военно-морской державой, и по числу ядерных боеголовок могли соревноваться с СССР. Но это касается количественной стороны дела. А вот с качеством у американцев дело обстояло неважно, им до нас было очень далеко.

Михаил Полторанин, бывший вице-премьер и министр информации в первом правительстве Ельцина, – человек весьма информированный и компетентный в этих вопросах, потому что именно ему было поручено проинвентаризировать архивы совершенно секретной документации, доставшейся РФ от СССР. Вряд ли кто другой видел столько этих секретнейших документов. Вот что он пишет в своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте» (М., 2011) о советском ракетно-ядерном оружии.

В результате закулисных переговоров советских (при Горбачеве) и американских «верхов» СССР заставили отказаться от самого грозного его оружия – шедевра наших конструкторов Боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК). Эти железнодорожные поезда, составленные как бы из рефрижераторов, курсировали по разным дорогам страны и могли преодолевать в сутки до тысячи километров. С американских спутников-шпионов БЖРК было трудно отличить от обычных составов. Но в момент «X» крыши рефрижераторов распахивались и с пусковых установок могли стартовать твердотопливные ракеты СС-24 «Скальпель» (по натовской классификации). В каждом поезде было по три установки, а общее число «Скальпелей» – 60. Одна ракета СС-24 несла десять ядерных разделяющихся боеголовок мощности по 500 килотонн, плюс помехи для системы ПРО и, преодолев все препятствия на расстоянии одиннадцать тысяч километров, попадала в цель с точностью до 200 метров.

Труднопоражаемых БЖРК, принятых на вооружение в 87-м, американцы боялись, как черт ладана. Знали, что ответная залповая атака «Скальпелей», помимо других городов, могла уничтожить Вашингтон, командные пункты США и главный пункт управления запусками ракет в подземных бункерах горы Шайенн. Сами янки пытались создать подобие наших БЖРК с ракеты «Пискипер», но дело у них не пошло. Они чувствовали себя ущербными: кулаки-то постоянно чесались, и так хотелось утвердить свою гегемонию на планете, а кишка тонка – могли нарваться на неприятности с летальным исходом.

Горбачев согласился также ограничить число (и полигон передвижения) грунтовых мобильных пусковых установок (ГМПУ) с межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР). (Американцы создать это чудо техники тоже не смогли.)

А оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока» (СС-23), не имевший аналогов в мире, Шеварднадзе, по указанию Горбачева, несмотря на возражения военных и разработчиков, включил в список подлежащих уничтожению советских ракет малой и средней дальности, хотя он по своим характеристикам не подпадал под условия договора. Это был такой же безвозмездный подарок горбачевской клики американцам, как и передача США громадной акватории и части российского берегового шельфа Охотского моря.

То, что не успел сделать в части уничтожения ракетно-ядерного потенциала России Горбачев, доделал Ельцин. Приступы медвежьей болезни вызывали у американцев упоминания о суперракетах РС-20 (SS-18 «Сатана»).

Академики Михаил Янгель и Владимир Уткин со своим КБ «Южное» сконструировали несколько модификаций РС-20 с десятью разделяющимися ядерными боеголовками индивидуального наведения, каждая мощностью 750 килотонн. Удар одной такой ракеты был равен по силе тысяче двумстам бомбам, сброшенным американцами на Хиросиму.

Сотня РС-20 выводила на орбиту тысячу боеголовок, направленных на все стратегические объекты атакующей страны, и рассеивала по пути для околпачивания ПРО сто тонн муляжей и других ложных целей, полностью дезорганизующих противника. Даже наличие рейгановской СОИ не спасло бы США от превращения их в пустыню.

Эти двухсотдесятитонные ракеты должны быть и сами неуязвимы на земле. Здесь тоже обошли американцев на повороте. Конструкторы Евгений Рудяк и Владимир Степанов создали для РС-20 защищенные от ядерного удара шахты сорокаметровой глубины с пусковыми установками холодного «минометного» старта.

Отстреливались стосорокатонные крышки, ракеты вылетали от «пинка» снизу, как пробки из бутылки с шампанским, и их маршевые двигатели запускались уже в полете. Используя инерцию «пинка», МБР, не зависая, устремлялись молнией в космос. У противников не было времени, чтобы засечь со спутников разогрев агрегатов и поразить суперракеты на старте.

У нас на боевом дежурстве стояло около 300 РС-20, 320 РС-18 и кое-что еще – всего примерно 1400 ракет наземного базирования.

Ельцин подписал «Договор СНВ-2» в начале 93-го года. Он обязался к концу своего второго президентского срока (а точнее – к 2003 году) полностью ликвидировать наши тяжелые межконтинентальные баллистические ракеты с разделяющимися ядерными боеголовками (МБР с подобными боезарядами на американских подлодках оставались).

Министр обороны России Павел Грачев докладывал министру обороны Ричарду Чейни, как он будет ликвидировать тяжелые ракеты, а также их производство и заливать глубокие шахты бетоном, заменяя ненавистную янки «Сатану» небольшим числом открытых для обстрела моноблочных пукалок – «Тополей», не способных прорваться к берегам США. Ведь «Тополя» с их настильной траекторией полета – легкая добыча для зенитных управляемых ракет с американских крейсеров и эсминцев, оснащенных радиолокационной системой «Иджис». К тому же одна «Сатана» по суммарному ядерному заряду и возможности преодоления ПРО приравнивается к 100–120 «Тополям-М».

В ответном письме Чейни похлопал Грачева за старания по плечу…

И еще об одной нашей потере нельзя не сказать. На закате СССР великий советский ученый и конструктор академик Глеб Лозино-Лозинский, отец «Бурана», создал также и космический самолет-челнок «Спираль» – оружие, какого не было нигде в мире и которое гарантировало бы нашей стране полную безопасность от возможной агрессии извне. Но Горбачев уже договорился с Рейганом о ликвидации упоминавшихся выше наших самых мощных видов вооружений – ракетных комплексов «Сатана», «Ока» и др. Была уничтожена и «Спираль», превращен в аттракцион и «Буран». А в «Спирали» было использовано столько новейших технологий, что Лозино-Лозинский уверял: ничего подобного за рубежом не создадут в течение многих десятилетий.

Но во времена Ельцина двери всех наших самых секретных заводов и институтов были для американских консультантов (по большей части разведчиков) широко открыты, и, видимо, документация о «Спирали» стала им доступной. Даже возможно, что была продана ее хранителями. И вот 22 апреля 2010 года (надеюсь, не в ознаменование 140-летия со дня рождения Ленина?) США запустили в космос космический челнок-самолет X-37B, весьма похожий на наш бывший «Буран». Теперь США уже объявили, что имеют возможность безнаказанно наносить удары из космоса по любой точке планеты неядерным оружием (которое не подпадает под ограничения, установленные договором СНВ-3). Легко представить, насколько у США возросли возможности шантажировать весь мир! Бывший командующий военно-воздушными силами России генерал Дейнекин заявил, что России необходимо срочно создавать космическую оборону, адекватное противооружие. Но нынешняя Россия, сама уничтожившая свою науку и конструкторские коллективы мирового уровня, ничего этому новому американскому сверхоружию противопоставить не сможет.

В американском журнале «Wired Magazine» появилась статья «Почему у русских не будет орбитальных самолетов», в которой говорится:

«Через два месяца после того, как таинственный и беспилотный американский космолет завершил свой исторический 225-дневный полет, русские объявили, что они тоже работают над дешевым и быстрым космическим аппаратом многоразового использования. «Кое-что в данном направлении нами разрабатывается, но вот будут ли использоваться эти разработки, покажет лишь время», – заявил командующий российскими космическими войсками Олег Остапенко. В развернувшемся в связи с этим бурном обсуждении в прессе специалисты пришли к выводу: технических причин, которые не позволяли бы России вслед за Америкой создать беспилотный орбитальный самолет, не существует. Однако нехватка политической воли, поддерживающей инфраструктуры и денег делают появление у русских подобия «X-37B» крайне маловероятным».

А ведь в СССР была еще ракетно-космическая система «Мертвая рука», которая гарантировала смертоносный ответный удар даже при условии уничтожения противником Центра управления Ракетными войсками стратегического назначения. Реагируя на попадание в Центр вражеской бомбы или ракеты, ракетные комплексы, спрятанные в толще скал Уральского хребта, автоматически выпускали смертоносное оружие по заранее определенным целям. Эта система была абсолютно неуязвима. Возможные противники это знали, и мысль о нанесении ядерного удара по СССР уже более не забредала в головы генштабистов США и НАТО. Эта система тоже была уничтожена. В течение ряда лет еще часовые охраняли входы в эти сверхсекретные объекты, а ныне лишь остатки ржавой колючей проволоки напоминают о существовании когда-то на Урале такого орудия возмездия.

Но это все в прошлом, и напоминаю я об этом только для того, чтобы мы не забывали о наших прежних великих достижениях не только в области мирного освоения космоса, но и в целях обороны. А это все были технологии двойного назначения, которые в принципе должны были со временем перейти из оборонно-промышленного комплекса в гражданские отрасли экономики. Имея такой задел, Россия, при наличии политической воли, может относительно быстро восстановить свое лидерство в этой сфере. Именно в развитии космических коммуникаций – залог нашего будущего. День запуска в СССР первого в истории искусственного спутника Земли – это настоящий праздник, не то, что воспоминание о давно покрывшемся исторической пылью указе о «морских судах».

Но буквально в последнее время обстановка как в космических войсках, так и на Военно-морском флоте коренным образом изменилась.

Во-первых, появились сообщения о том, что сохранившиеся ракеты «Сатана» будут состоять на вооружении в России до 2026 года. Во время пусков в 2009 году ракета успешно поражала условные цели на Камчатке. Далее, на смену самым мощным в мире баллистическим ракетам Р-36М2 «Воевода», известным на Западе под страшным именем «Сатана», придут суперракеты пятого поколения. Лет через пятнадцать, возможно. Сенсационное заявление сделал Артур Усенков – гендиректор корпорации «Рособщемаш».

«В 2009-м было получено задание разработать новую тяжелую жидкостную МБР шахтного базирования на замену «Воеводе», – сказал он. – «Во времена СССР от получения ТТЗ на создание ракеты до ее постановки на боевое дежурство проходило 8 лет. Сейчас на решение такой задачи нужно 10–15 лет, однако при условии форсирования работ и должного финансирования, а также при создании современной электронной базы ракета может оказаться в шахте тоже через 8 лет».

По утверждению А. Усенкова, новая ракета будет оснащена десятью РГЧ – раздельными головными частями, и до середины XXI века для нее не будет непреодолимых систем ПРО, на каких бы принципах они ни строились. Таким образом, Россия может создать ракеты «Воевода» нового типа, не уступающие прежним нашим самым крупным достижениям в этой области.

Во-вторых, стало ясно, что на неисчерпаемые кладовые природных ресурсов Севера и морского шельфа России зарятся претенденты на мировое господство и некоторые их подручные. Они превращают НАТО в орудие передела мира, чтобы поправить свое положение за наш счет.

Вот почему в июле 2007 года было объявлено о принятой обширной программе усиления морской мощи нашей страны. За 20 лет Россия должна возродить океанский флот, который должен получить 6 полноценных ударных групп. Каждая из них будет включать в себя авианосец, силы сопровождения и вспомогательные суда. Три такие группы будут базироваться на Северном флоте и три – на Тихоокеанском. Это позволит постоянно держать на боевом дежурстве 2 авианесущих корабля, еще 2 будут находиться в боевой готовности и 2 – проходить ремонт или модернизацию. Российский флот превзойдет по численности авианесущих кораблей ВМФ СССР, располагавших в конце 80-х годов четырьмя тяжелыми авианесущими крейсерами: «Киев», «Минск», «Новороссийск» и «Баку». (В современной России пока есть только один авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов».)

Пока будут строиться боевые корабли для сопровождения авианосца, для борьбы с авиацией и подводными лодками. Нужна палубная авиация, те самые самолеты, которые будут взлетать и садиться на авианесущие крейсера. А для тренировки их экипажей нужно построить тренажер на территории России. Ведь одно дело взлетать с земли, другое – с палубы. (Единственный тренировочный комплекс для палубной авиации остался на территории Украины.) На Камчатке будет построена база для размещения ракетоносцев нового поколения – новейшие «Юрий Долгорукий» и следующие за ним два корабля княжеской серии заменят в составе Тихоокеанского флота ракетоносцы проекта «Кальмар», постройки 70—80-х годов. Кроме того, военно-морской флот России до 2017 года получит 8 ракетоносцев нового проекта. Новые корветы получает и Балтийский флот.

Спрашивается, зачем развивать российский флот? Мы ведь не воюем пока против тех стран, которые являются «владычицами морскими». Террористы не обладают крейсерами, и в случае обострения ситуации, например, на Ближнем Востоке наш флот не сумеет туда быстро доплыть.

Речь идет о защите нашего шельфа, богатого углеводородами. Это богатство необходимо охранять, если какие-нибудь враги захотят на него покуситься. Даже в Великой Отечественной войне Гитлер стремился захватить нефтедобывающие районы СССР, чтобы, с одной стороны, перекрыть нам доступ к горючему для танков и самолетов, а, с другой, – иметь топливную базу для своей техники. Если бы немцы дошли до нашей нефти и взяли Баку, война могла бы затянуться надолго, а то даже и кончится по-другому. Вероятно, в нашем Генштабе сейчас считают угрозу нефтяным и газовым закромам России настолько реальной, что под строительство кораблей и баз выделяются такие большие средства.

Важно то, что новые корабли, в том числе и авианосцы, предполагается построить по оригинальным проектам, на отечественных верфях и целиком из отечественных материалов. Этих материалов потребуется очень много – вот и заказ отечественной металлургии, электронике и пр. Строить корабли будут не только на верфях в Европейской части страны, но и на Дальнем Востоке, а это тысячи рабочих мест, потребность в кадрах высочайшей квалификации, словом, вклад в освоение далекого, но нашенского Востока.

Словом, жизнь решила все споры. Нам нужно развивать и космические технологии, и Военно-морской флот.

ПРИЧИНЫ И ХОД ВОЕННОЙ РЕФОРМЫ

В свете сказанного выше ответ на вопрос «Зачем нужна военная реформа» должен быть ясен. Реформа нужна, по крайней мере, по трем главным причинам:

Во-первых, изменился, по сравнению с СССР, характер нашего государства и его общественно-политический строй, а значит, должны быть приведены в соответствие с этими обстоятельствами и Вооруженные силы страны.

Во-вторых, за последние 15–20 лет произошла целая научно-техническая революция в мире вообще и в военном деле в частности, и это требует не только оснащения наших Вооруженных сил новейшим оружием, но и пересмотра их задач, перестройки всей структуры армии и флота.

В-третьих, Россия оправляется, хотя и медленно, от разрухи, пережитой при Ельцине, и берет курс на защиту своих национальных интересов. Запад, привыкший рассматривать нашу страну только как свой сырьевой придаток, прежде всего как поставщика энергоресурсов, не может смириться с потерей такого изобильного источника своего благосостояния. Он усиливает давление на Россию по всем направлениям – экономическому, финансовому, политическому и пр. Не исключено, что он попытается навязать нам свою волю и военной силой. Наши Вооруженные силы сейчас, по большому счету, еще не готовы к такому испытанию, они не вполне боеспособны. А небоеспособная армия – это паразит: поглощая те же ресурсы, каких требует настоящая защитница Отечества, она именно этой функции защиты и не выполняет. Это ненормальное положение нужно срочно ликвидировать.

О том, в каких направлениях надо вести военную реформу, существует огромная открытая литература (не считая, естественно, секретной) и колоссальный разброс мнений. Только в Интернете на эту тему насчитывается несколько тысяч сайтов объемом около миллиона страниц. При этом большинство авторов различают «военную реформу», под которой понимается перестройка всей военной организации государства, и «реформирование Вооруженных сил», которое включает разработку военной доктрины, состав и переоснащение армии и флота и пр.

Но реформа едва сдвинулась с места, и на практике идет с большим трудом. И далеко не все специалисты уверены, что состояние Вооруженных сил меняется к лучшему. То, что реформа идет медленно, объясняется не тупоумием ее разработчиков и не сопротивлением генералов (хотя и эти факторы имеют место), а тем, что важнейшие вопросы развития Российского государства не решены. Чтобы пояснить, что здесь имеется в виду, выскажу свое мнение о первых шагах в этом направлении. Речь должна идти о формировании в России однопартийной системы и о законодательном оформлении смены государственного курса, которая положит конец всем последствиям разрушительных преобразований, проведенных при Ельцине. В последующих главах данной работы эти задачи будут подробно расписаны.

А пока в СМИ вовсю идет критика реформы. Вот несколько заголовков статей на эту тему, взятых из Интернета:

«Военная реформа окончательно развалит российскую армию»; «Тень армии»; «Путин закончил военную реформу в России»; «Раскол нищей армии» и т. п. Русские националисты (статья «Военная реформа по-путински») видят в замыслах президента угрозу вытеснения славянской составляющей контингента Вооруженных сил выходцами с Кавказа и из Центральной Азии и рассматривают это как угрозу существованию русского народа и как акт предательства. Иные исследователи полагают, что угрозы России со стороны Запада не существует, и опасаются, как бы наши меры по укреплению обороны страны не были восприняты там как вызов с нашей стороны. Многие авторы не видят в военной реформе ничего, кроме стремления «удешевить» Вооруженные силы, и предупреждают о печальных последствиях такого подхода.

Особенно усилилась критика после обнародования плана, который предусматривает перестройку структуры Вооруженных сил, значительное сокращение численности офицерского корпуса, ликвидацию института прапорщиков и мичманов и другие серьезные меры. Трудоустройство такого большого количества увольняемых военнослужащих в условиях кризиса может стать серьезной проблемой. Правда, уже в феврале 2011 года планам по сокращению офицерского корпуса был дан обратный ход (в связи с усилением воздушно-космической обороны и другими мерами потребуется отменить увольнение 70 тысяч офицеров). Видимо, и другие направления перестройки Вооруженных сил потребуют существенной корректировки.

КРАТКИЙ ВЫВОД

В Кронштадте на постаменте памятника выдающемуся русскому флотоводцу адмиралу С. О. Макарову высечена короткая, но красноречивая надпись: «Помни войну!» Но войну у нас сегодня «помнят» немногие. История же, как ей положено, идет своим путем.

Время распродажи Родины закончилось. У нас нет лишней земли, и можно снова, как перед Великой Отечественной, петь: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!»

Итак, военная реформа пойдет успешно лишь в том случае, если и руководство страны, и народ поймут, что угроза войны сегодня не меньшая, чем в 1941 году. Главное звено предстоящей военной реформы, о котором никто не решается сказать вслух, и заключается в ее «человеческом измерении». Надо твердо сказать: мы не рабы, не винтики и не быдло. Если народ не захочет воевать сознательно, то он воевать и не будет.

Реформу надо начинать не с требований увеличения финансирования. Потому, как сказал классик: «Самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове».

До недавнего времени отсутствовали и другие предпосылки для реформы: не был известен потенциальный противник, а значит, не могло быть и правильной военной доктрины. Жизнь внесла ясность: НАТО расширяется на Восток, ракеты надо снова нацелить соответственно и прочее. Но остается преодолеть сопротивление тех сил, для которых «армия винтиков» – это возможность жить за чужой счет и зарабатывать капитал, паразитировать на общественном неустройстве, прикрывая свои шкурные дела криками о военной реформе и недостаточном финансировании оборонного ведомства. И как бы ни была сильна у нас армейская генеральская мафия, ее укоротят. Что такая публика, привыкшая к своему исключительному положению, когда вся страна несла им все потребное по первому требованию, может предложить достойного в области военного строительства?! Тем более, что в результате успешной «приватизации» многие уже привыкли жить по схеме «списать-продать-поделить». К руководству в военной сфере придут новые, патриотически настроенные и современно мыслящие люди, и мы скоро будем иметь Вооруженные силы, вполне стоящие на уровне современности.

Увы, «человечество идет в будущее, со взором, обращенным в прошлое». А для решения вставших перед ним новых, судьбоносных задач главное – это человеческий материал высшего качества.

Некоторые дополнительные соображения по вопросам военного строительства приведены в приложении.