Мировой финансовый кризис, начавшийся в 2008 году, спутал все карты, хотя было известно, что он неизбежен. Еще классики марксизма, а за ними наиболее вдумчивые советские ученые-обществоведы раскрыли сущность капитализма как строя эгоистов и паразитов, а его финансовую систему представили как узаконенное фальшивомонетничество мирового масштаба. Центром этого «казино-капитализма» и «экономики финансовых пузырей» стали США. Было очевидно, что главный финансовый пузырь – экономика США – лопнет. И вот нынешний кризис показал: предсказания теоретиков социализма полностью подтверждаются.

Однако Америка добровольно не откажется от своей роли мирового захребетника и попытается выйти из кризиса, переложив его тяготы на другие страны, в экономическом отношении с ней тесно связанные. Если же это ей не удастся, то она уйдет на дно, утянув с собой и своих сателлитов. Как бы и Россию, ведомую либералами, не постигла эта печальная участь.

Российская власть уже ставила задачу превратить Москву в один из финансовых центров мира, но у специалистов это стремление вызывало только усмешку. Дело в том, что Россия до сих пор не имеет собственной валюты.

Когда Ельцин признал поражение России в «холодной войне», он принял продиктованные ему условия капитуляции, предусматривающие, в частности, разрушение национальной финансовой системы.

С начала 1990-х годов Россия фактически не имеет собственной валюты, хотя таковой числится российский рубль. Все крупные сделки в стране совершаются в долларах или в евро, цена квадратного метра жилья называется в долларах. Да и все расчеты ВВП и бюджета рассчитываются в долларах и только потом переводятся в рубли (иначе и быть не может, потому что эти показатели планируются, исходя из мировой цены на нефть, которую принято выражать в долларах).

Настоящая валюта России – доллар США, рубль же является туземным денежным знаком, замещающим доллар в обращении внутри страны. РФ приняла колониальную систему, которая называется «валютным управлением» (currency board), а точнее – «внешним управлением». Разве можно назвать надежной валютой рубль, который в 1998 году за день упал по отношению к доллару почти в 4 раза?

Доллары, эта валюта России, печатаются в США, и Россия никак не может повлиять на их эмиссию. И рубли она не может эмитировать по своему разумению и по своей потребности в связи с привязкой величины денежной массы к размерам золотовалютных резервов.

Как формируются эти самые ЗВР? Это, как и вообще механизм российской финансовой системы, подробно исследован многими авторами, например, в работах кандидата физико-математических наук Гиви Кипиани. Напомню содержание его статьи «Экономическая трагедия. Точка невозврата Россией уже пройдена, но чудо еще возможно» («Московский комсомолец», 27.11.2009). В ней как дважды два показано, что все заявления президента и премьера РФ, министров и академиков о модернизации и технологическом прорыве – это совершенно пустая болтовня, ибо мировой финансовый капитал (МФК) навязал через МВФ нашей стране, как побежденной в «холодной войне», такую финансовую систему, которая делает развитие России принципиально невозможным. Наиболее яркое проявление этой системы – заниженный курс рубля по отношению к доллару США (и, соответственно, к другим иностранным валютам, привязанным к доллару).

Суть же дела заключается в следующем. Для нашей страны установлены два курса рубля по отношению к доллару. Первый, естественный, курс определяется по паритету покупательной способности валют (ППС). Если какой-то товар стоит в России 10 рублей, а в США – 1 доллар, то паритетный курс и составляет 10 рублей за 1 доллар. Но Банк России (ЦБ) и Минфин РФ многие годы проводят политику валютного демпинга, то есть искусственного удержания валютного курса в 2–3 раза выше ППС. Они установили, что за доллар надо платить 30 рублей. Это означает, что импортная шоколадка, стоящая 1 доллар, будет в нашей стране продаваться не за 10, а за 30 рублей, то есть втридорога в буквальном смысле этого слова. Иными словами, все импортные и экспортные товары облагаются дополнительным налогом в 200 процентов. Запад грабит Россию на вполне законном основании, по правилам, установленным самой российской властью (точнее, по навязанным ей извне).

Нередко можно услышать, что такая политика направлена на поддержку отечественного производителя. Дескать, импортные товары стоят в России (в рублях) в три раза дороже, чем они стоили бы при паритетном курсе рубля. Значит, отечественным производителям создают тепличные условия, завышенный курс доллара ограждает их от иностранной конкуренции. Недаром, говорят, после дефолта 1998 года, когда курс рубля по отношению к доллару упал сразу почти в 4 раза, отечественное производство сразу воспрянуло: на рынке только и слышалось: «налетай – подешевело!» (в долларах).

Некоторые основания для такого утверждения есть, но в целом оно ошибочно. Во-первых, если взять производство тех же шоколадок, импортное сырье для них – какао-бобы и пр. тоже подорожало вчетверо. Во-вторых, оборудование на наших предприятиях, которые хоть сколько-то готовы бороться за конкурентоспособность на мировом (и даже на внутреннем) рынке – тоже импортное, как и необходимые для него запасные части и пр. В-третьих, отечественный производитель, огражденный от иностранной конкуренции, особенно если он монополист (а наша экономика в высокой степени монополизирована) немедленно поднимает цену почти до уровня импортного товара. В-четвертых, и отечественное сырье, а также энергоносители, сразу же тоже дорожают. Почему?

Допустим, российская нефтедобывающая компания продала за рубеж нефти на миллиард долларов. Но внутри страны ей нужны не доллары, а рубли – чтобы платить зарплату работникам, налоги в казну и пр. Поэтому она продает доллары на бирже. Если бы в стране действовал паритетный курс, она получила бы за свои доллары 10 миллиардов рублей. Но по курсу, установленному ЦБ и Минфином, она получает 30 миллиардов. Это означает, что вся страна платит нефтедобывающей компании 20 миллиардов рублей налога, обеспечивая ей сверхприбыли (это, кстати говоря, как всякая эмиссия незаработанных денег, гарантирует высокую инфляцию). Что-то она из своего дохода заплатит в бюджеты государства, региона и муниципалитета, окупит производственные затраты, но львиная доля этой сверхприбыли достанется владельцам компании. Другим отечественным производителям она продает нефть по внутренним, менее высоким, ценам, но ее основное стремление – это направить как можно большую долю своей продукции на экспорт (запретить это никто частному собственнику не может) и по возможности приблизить внутреннюю цену к мировой. Раз для внутреннего потребления нефти остается недостаточно, цена на нее, по закону спроса и предложения, растет (все мы знаем, как растут у нас цены на бензин). Фактически, как показывает Кипиани, все эти компании-экспортеры сырья и энергоносителей убыточны для страны, но за счет того налога, каким обложило государство в их пользу все население, они получают большие прибыли и считаются «кормильцами страны».

Но и это еще не все. Когда снижается курс рубля по отношению к доллару, количество денег у населения не увеличивается пропорционально. Так, в 1998 году падение курса рубля почти в 4 раза не привело к увеличению зарплат и пенсий вчетверо. Они в целом остались на прежнем уровне. Так что в той части, в какой население потребляло импортные товары, его жизненный уровень соответственно упал. Потому-то в стране тогда резко сократилось потребление мяса, молока и других импортных продуктов.

Далее, если количество денег у населения при удорожании товаров не увеличивается, то сокращается платежеспособный спрос. Производителю товаров нет смысла не только развивать, наращивать производство, – ему приходится его сокращать, а то и вовсе закрывать. Какая уж тут экономика знаний – лишь бы выжить. А количество денег в стране, по навязанной нам колониальной системе, определяется не потребностями экономики, а наличием в казне золотовалютных резервов (тех же долларов). Рассчитать необходимый объем денежной массы просто: если годовой объем производства товаров и услуг в стране составляет, например, 40 триллионов рублей, а каждый рубль оборачивается за год два раза, то нужно иметь 20 триллионов рублей. Но власть рассчитывает этот объем иначе: пусть величина золотовалютных резервов составляет 400 миллиардов долларов. Надо умножить эту величину на установленный ЦБ и Минфином курс доллара (30 рублей). Значит, надо иметь в обращении 12 триллионов рублей. Но ведь это почти вдвое меньше необходимого экономике? Неважно. Много это или мало, хватит для нормального функционирования экономики или нет – это нашу власть не интересует, главное – выполнить условие, навязанное нам МФК (действовать по правилам МВФ). А нехватка денежной массы – это дополнительная удавка для производства.

Чисто финансовые инструменты удушения производства дополняются колониальной налоговой политикой. Особенно наглядно роль удавки для производства: играет налог на добавленную стоимость. Добыли в стране уголь и железную руду – в их цену включается этот самый НДС. Выплавили из них чугун – его цена тоже увеличивается на ставку НДС. Переделали чугун в сталь – снова та же картина. То есть чем сложнее производство, тем большее число раз цена продукции увеличивается на ставку НДС, и тем дороже и менее конкурентоспособной становится продукция. Значит, производить технологически сложную продукцию России невыгодно, и она обрекается на роль поставщика сырья и энергоносителей для более развитых стран и рынка сбыта для промышленных товаров стран Запада. Доля сырья в стоимости среднего российского товара вдвое выше, а доля зарплаты – вдвое ниже, чем на Западе. Этим и обусловлен нищенский жизненный уровень нашего трудового народа. И производителями сырья назначены российские олигархи. Но ведь главную прибыль от продажи готового конечного продукта получает не поставщик сырья, а тот, кто выполняет завершающую стадию производства и поставляет готовый продукт в торговую сеть. России достаются «вершки» от «совместно выращенной репы», а «корешки» забирают те, кто разработал нынешнюю мировую экономическую и финансовую систему, – то есть они достаются МФК. А наши олигархи лишь выполняют заказ, миссию, возложенную на них главным хозяином – гарантировать положение России как поставщика сырья и не допустить технологического ее прорыва. Они могут закупать оборудование за рубежом, более современное, чем стоит на большинстве наших предприятий, но им никогда не продадут оборудование самое современное, а лишь то, что уже физически или морально устарело. Пока они покупают то, что считают самым современным, на Западе в обстановке секретности уже создано новейшее. И так обеспечивается перманентное технологическое отставание России и положение ее как рынка сбыта устаревшей продукции и устаревшего оборудования. Создавать же новейшее оборудование олигархи не могут, ибо этому не были обучены, да и не хотят, поскольку прибыль им и без того гарантирована, а если бы и захотели, действующий финансовый механизм (и МФК) этого не позволит. Разработку же новейшего оборудования на Западе часто ведут российские специалисты, и чтобы это стало возможным, им на Родине создают невыносимые условия, вынуждая эмигрировать или работать внутри страны на американские гранты, передавая за копейки плоды своих разработок тем, кто эти гранты предоставляет.

В целом, как пишет доктор социологических наук Евгений Андрющенко, российская «национальная финансовая система суверенного с виду государства практически превратилась и до сих пор остается насосом по выкачиванию ресурсов из национальной экономики и подпитыванию этими ресурсами экономики другого государства – США» («ЛГ», № 2, 2008). И, несмотря на все меры правительства, начиная с 2006 года, страна все равно стала жить в условиях двузначной инфляции: курс рубля поднимался, параллельно с этим росли рублевые цены. В таких условиях становится явно невыгодным что-либо производить в России; дешевле закупать все за границей. Так российский рубль заболел «голландской болезнью». Болезнью, которая чуть было не закончилась летальным исходом, когда с июля 2008 по январь 2009 рубль девальвировался с 23 до 36 рублей за доллар, парализовав напрочь рынки и «мирную» жизнь граждан.

Статья Кипиани начинается словами: «Российская экономика дезинтегрирована и сокрушена. Это явилось последствием концептуально ошибочных воззрений и некомпетентного управления». Вряд ли, судя по другим его публикациям, автор действительно так думает, вероятно, он употребил такой оборот, чтобы иметь возможность напечататься в популярной газете с большим тиражом. На мой взгляд, всякий, кто прочитает его статью, скажет, что нынешнее положение – как раз последствие продуманной концепции и весьма компетентного управления, только не в интересах России. Стихийно такая финансовая система сложиться не могла. И разбор ее, произведенный Кипиани, выступающим в роли как бы некоего финансового детектива, читается как захватывающая криминальная повесть.

Кипиани не ограничился критическим разбором нынешней ситуации, а разработал и стройную систему мер по ее исправлению, но здесь нет смысла излагать пункты этой программы – статья доступна каждому. Да и проблема много сложнее, тут нужно определить роль России в международном разделении труда, а это определит и характер новой индустриализации страны (это особая тема, и я ее здесь не касаюсь). Но финансовый механизм удушения экономики России Кипиани исследовал как никто глубоко, и эту его работу нужно считать подвигом.

Сейчас задача создания в России международного финансового центра ставится скромнее. Президент говорит: «Задача заключается прежде всего в том, чтобы сделать условия работы на российском финансовом рынке привлекательными для иностранных инвесторов» («МК», 04.06.2010). Ну, это мы уже проходили.

До конца царствования Николая I российский финансовый рынок был отделен от Запада, а потому бушевавшие в Европе кризисы нашу страну почти никак не затрагивали. Западные банкиры, международные монетарные конгрессы не раз пытались прорваться на российский рынок, но безуспешно. Однако после поражения в Крымской войне в России на первый план вышли либералы, которые стали критиковать все установления в своей стране как отжившие, не соответствующие стандартам цивилизованного мира. На престол взошел «царь-освободитель» Александр II, воспитанный в духе экономического либерализма. И Россия вскоре стала полуколонией Запада.

Конечно, приятно, когда «все флаги будут в гости к нам». Но только надо иметь в виду, что современный мир – это «содружество» волков и овец. Овцам лестно полагать, что они тоже равноправные члены мирового сообщества и вместе с другими участвуют в выработке правил игры. На деле волки решают, какой из овец им сегодня закусить.

Сейчас, в кризис, владельцы миллиардов ничем не обеспеченных долларов, освободившихся из лопнувших финансовых пузырей, ринутся на мировой рынок в поисках возможности приобрести за эти бумажки реальные активы. Российские предприятия и месторождения сырья – объекты особенно привлекательные. И нужно быть особенно осмотрительными, открывая наш финансовый рынок иностранцам. Россия уже проходила это на рубеже XIX–X веков, когда включение в мировой финансовый порядок привело к завоеванию ее иностранным капиталом, которому принадлежала наибольшая часть крупных промышленных предприятий и банков в стране.

СССР был слишком опасным соперником Запада, чтобы тот позволил нашей стране сохранить свой производственный потенциал. К тому же бывший СССР, в особенности РФ, представляли собой огромный потенциальный рынок для постоянно задыхающейся от недостаточного рынка сбыта экономики США.

Провозглашение курса на рыночные реформы и образование правительства (формально возглавлявшегося самим Ельциным) Гайдара – Чубайса (откровенных агентов Запада), по существу, было государственным переворотом. Причем не верхушечным, который ограничился бы переходом власти от одного клана правящей элиты к другому, без изменения, экономического и социального курса. Нет, это был переворот, приведший к смене общественно-политического строя.

Правительство Гайдара лишь номинально управляло страной. Фактически основы его политики вырабатывались в Вашингтоне и доводились в России до сведения правительства американскими «консультантами». Руководить консультантами был призван ультралиберал-рыночник Джеффри Сакс, который потом цинично признавался, что больной (экономика РФ) был положен на операционный стол, и лишь тогда выяснилось, что его внутреннее устройство решительно отличается от «нормального». То есть, рыночные реформы стали проводить в экономике, которая была органически неспособна к ним. Нужно было не просто изменить экономику страны, а и сломить ментальность русского народа и перестроить ее на западный лад.

Промышленность РФ (особенно предприятия оборонного комплекса) была фактически уничтожена в ходе приватизации. А для разрушения агропромышленного комплекса были приняты закон о частной собственности на землю и решение о принудительной ликвидации колхозов и совхозов.

В довершение всего, в результате различных финансовых махинаций подавляющее большинство крупных российских предприятий оказалось в собственности иностранцев.

В целом в РФ сложилась самая настоящая колониальная экономика с отдельными вкраплениями современных производств, по большей части созданных на основе импортных технологий и оборудования.

Вот это та исходная база, от которой России придется воссоздавать народное хозяйство, шаг за шагом восстанавливая свой суверенитет.

ДВА ПУТИ ОТ ЭКОНОМИКИ К НАРОДНОМУ ХОЗЯЙСТВУ

Российские либералы стращают себя и народ якобы идущим в нашей стране возвращением к советским порядкам (а ведь совсем недавно они заверяли, что возврата к прошлому, то есть к советскому строю, не может быть). Что ж, «у страха глаза велики» (народ-то таким возвратом не запугать). Пока осознанно к советским порядкам Россия не возвращается, даже напротив, власть заверяет, что в ее структуре сторонников возврата к прошлому нет, и даже время от времени поднимает новые волны антисоветизма. Но и основания для страха у либералов есть. Обострение международной обстановки, а, следовательно, необходимость для России усиливать свою военную мощь (а значит, и вообще укреплять государственность) заставляет власть постепенно расставаться с либеральными догмами и в той или иной форме обращаться к советскому опыту. Рассмотрим, как изменится характер российской экономики при разных вариантах удаления либералов из органов власти.

Народное хозяйство при эволюционном развитии России При постепенном ослаблении позиций либералов в развитии экономики России будут сочетаться два процесса. Старые предприятия будут все больше приходить в упадок и разрушаться, новые создаваться – как государством (правительство объявило о планах строительства 200 оборонных заводов), так и частниками.

Вот пример из очерка Александра Проханова. Предприниматель Юрий Ласточкин, вдохновленный идеей восстановления отечественного авиастроения, купил фактически мертвый завод «Рыбинские моторы» и, в контакте с генеральным директором фирмы «Сухой» Михаилом Погосяном создал чудо-завод XXI века, на котором налажено производство двигателей для пассажирских самолетов «Суперджет» (уже летающих) и истребителей пятого поколения «Су-35». При заводе есть великолепные конструкторские и научно-исследовательские подразделения и учебный центр, где готовят рабочих (точнее, операторов) и специалистов нового типа. Их учат в университетах, посылают на стажировку за границу, прививают им не просто трудовые навыки, а чувство своей уникальности, причастности к высшим проявлениям человеческой деятельности.

Но в той же газете «Завтра» помещена статья «Исповедь технократа», в которой описывается картина развала российской промышленности, в том числе и предприятий оборонного комплекса. Да и руководители Министерства обороны признают, что российская армия полностью выработала ресурс вооружения, доставшийся ей от СССР, а значит, нужно немедленно создавать мощности для производства новейшего оружия.

Чтобы осуществить программу строительства сотен новейших предприятий, потребуется планирование и координация усилий огромного числа заводов и иных организаций, а значит, появятся органы государственного управления с функциями советских Госплана и Госснаба. А чтобы знать, какими ресурсами страна располагает, придется провести инвентаризацию всего, что есть и у государства, и у частников. Значит, частники, хранящие свои коммерческие тайны от конкурентов, обязаны будут раскрыть их перед государственными органами.

Во время финансового кризиса коммерческие банки получили средства от государства и теперь будут теснее привязаны к его институтам. По закону о противодействии коррупции все работающие, в том числе и государственные служащие, и предприниматели, обязаны представлять сведения о своих доходах и имуществе. Доходы и имущество, не задекларированные или записанные на других лиц, будут считаться бесхозными и подлежат конфискации. За предоставление недостоверных данных виновные подлежат ответственности по закону.

Однако при эволюционном развитии страны разница в доходах между «верхами» и «низами» будет не сокращаться, а увеличиваться. Государство будет даже повышать оклады чиновникам, полагая, что хорошо оплачиваемый чиновник не станет брать взятки. Словом, останутся в силе четыре экономических закона, которые я сформулировал в газете «Подмосковье» (читатели назвали их тогда «законами Антонова»):

Первый закон: Богатые, находящиеся у власти, не будут заботиться о росте благосостояния бедных, потому что для них богатство – это признак их избранности и превосходства, а также моральное обоснование привилегированного положения, от которого они никогда добровольно не откажутся.

Следствие из первого закона: Уступки «низам» «верхи» делают только под давлением «снизу», а полностью решить проблему бедности сможет только народная власть.

Второй закон: Частное предприятие всегда стремится к максимальной собственной прибыли и, будучи поставленным перед выбором – своя прибыль или интерес государства, всегда выберет свою прибыль в ущерб государству. Так, владелец «Норильского никеля» Владимир Потанин заключил сделку с американской фирмой, по которой весь добываемый в Норильске кобальт (важнейший стратегический материал) поступает в США. А российский ОПК вынужден покупать кобальт в США, платя за него втридорога. (Что это, как не сознательное разрушение страны?) К тому же «стекольщик заинтересован в том, чтобы больше били стекла» (вспомним фильм Чаплина «Малыш»), то есть рост ВВП будет обеспечиваться за счет разрушения.

Следствие из второго закона: Власть, провозглашающая своей целью укрепление мощи государства и одновременно проводящая политику приватизации ключевых отраслей экономики, рубит сук, на котором сидит, ставит себя в положение охотника, погнавшегося за двумя зайцами сразу, и никогда не добьется декларируемой цели.

Третий закон: В рыночной экономике положение «низов» ухудшается как при подъеме, так и при спаде экономики. (Например, крестьяне при неурожае страдают от нехватки продукции, при обильном урожае – от падения цен на нее).

Следствие из третьего закона: «низам» необходимо бороться за свои права при любом состоянии экономики, и не поддаваться на уговоры – учесть трудности, которые переживает страна, и пр. Трудности должны нести все – и «низы», и «верхи».

Четвертый закон выражается всего одним словом: «Ничего!» Германский канцлер Бисмарк, еще в ту пору, когда был послом Пруссии в Петербурге, пристрастился к охоте на медведей и однажды так увлекся, что заехал в лесную чащу и заблудился. А мужик, который его вез, лишь повторял: «Ничего, барин, выберемся!» Бисмарк тогда по-русски совсем не говорил, но слово (он произносил его «нитшево») запомнил и повторял в трудные минуты. А можно истолковать этот закон и так: «Ничего, Россия и не в таких передрягах бывала, выпутаемся!».

Следствие из четвертого закона: Надо трезво оценивать состояние страны и грозящие ей опасности, но никогда не падать духом и не опускать руки, твердо веруя, что пришло время России, и, если мы будем вести умную политику, ее торжеству в современном мире, ее мировому лидерству ничто не может помешать.

Чем дольше будет господство либералов, тем больше будет выявляться, что институты рыночной экономики не вписываются в механизм эффективного народного хозяйства. Вот пример.

В последние годы в России резко увеличилось число авиакатастроф. Почему? Некогда крупнейшая в мире авиационная компания «Аэрофлот» была раздроблена на 418 предприятий. Некоторые из них имеют всего 1–2 самолета, не обладают ни средствами для закупки самолетов, ни ремонтной базой. Хозяева требуют от летчиков экономить горючее, и тем приходится «идти на грозу», вместо того чтобы выбрать безопасный, но более длинный маршрут и пр. И становится ясно, что авиация не может жить по понятиям либеральной экономики. Ей нужен один хозяин, единый парк самолетов, единая сеть аэропортов, средств обслуживания, технического контроля.

И все же при эволюционном развитии лет через пять страна будет располагать некоторым количеством самых передовых предприятий и несравненно большим числом предприятий среднего и ниже среднего уровня. Эти отсталые предприятия тоже нужны, потому что дадут рабочие места огромному количеству работников, которые уже не в состоянии повысить свою квалификацию до современного уровня. (Не оправдались прогнозы, делавшиеся четверть века назад, будто благодаря стремительному проникновению счетно-решающей техники в производство к началу XXI века будет ликвидировано до 65–70 процентов существующих рабочих мест.)

И тогда у России на основе передовых предприятий появится возможность создавать «новую экономику», основанную на знаниях и на нашем интеллектуальном превосходстве над Западом, о чем я писал в газете «Подмосковье» в нижеследующей статье (приводится в отрывках).

«ДОБРЫЙ СОВЕТ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ

Почти все российские средства массовой информации в мрачных тонах рисуют нынешнее положение России. Согласен – страна наша развалена, разворована, унижена… Но это только одна сторона правды. Другая же сторона, может быть, ныне гораздо более важная, заключается в том, что на развалинах бывшей РСФСР поднимается новая Россия, которая, если мы от стенаний и плача перейдем к осмысленному созиданию, в скором времени станет еще величественнее, могущественнее и краше, чем была прежде… Для этого нам надо перестать жить в мире прошлого, трезво взглянуть в глаза настоящему и, поняв новые реалии, уверенно пойти в будущее, создать в нашей стране то, что в литературе получило название «новой экономики» и по сути… представляет собой осуществление вековечной мечты человечества…

Особенность «новой экономики», складывающейся в наиболее развитых странах, – это первостепенная роль интеллектуальной деятельности и творчества. Увеличение валового национального продукта перестает быть целью общественного производства… общество стремится к созданию национального богатства совсем иного типа… Люди уже ценят не столько обилие товаров или денег, сколько возможность распоряжаться своим досугом, развивать свои дарования, расширять круг развлечений, жить, не заботясь, как говорил Моцарт в маленькой трагедии Пушкина, о «нуждах низкой жизни». Вот «новая экономика» и позволяет каждому гражданину, принадлежащему хотя бы к среднему классу, ощутить себя «человеком комильфо», свободным членом свободного общества…

Сегодня между наиболее развитыми странами развернулось соревнование по созданию суперкомпьютера фантастической мощности и быстродействия, в основе которого лежит уже не просто электроника, а молекулярная электроника (молетроника или нанотехнология), то есть технология, где носителем информации может быть даже один электрон. Миниатюрный (размещаемый на браслете, как ручные часы) и управляемый голосом (или даже… мыслью) суперкомпьютер будущего с памятью неограниченного объема может обеспечить быстродействие в миллиарды раз (!) большее, чем у самой мощной современной ЭВМ. Возникает новый технологический уклад, а он открывает безграничные перспективы совершенствования многих производственных процессов и создания воистину единого мирового финансового рынка.

Точное моделирование генного аппарата человека позволит избавить людей от считающихся неизлечимыми болезней, а отыскание способов «починки» «гена смертности» сделает продолжительность жизни людей (по крайней мере, имеющих достаточные средства) неограниченной…

Страна, располагающая такими суперкомпьютерами, станет абсолютным гегемоном в мире и сможет настолько оторваться от остальных, что станет для них недосягаемой навсегда как в экономическом, так и в военном отношении. Ей станет доступно оружие, по сравнению с которым ракеты с ядерными боеголовками окажутся архаикой (им не дадут даже взлететь). Она будет в состоянии вызывать на территории противника землетрясения и изменения климата, парализовать волю солдат. А следовательно, она может навязать планете такой режим, какой больше всего отвечает ее собственным интересам.

Появление «новой экономики» – это подлинная мировая экономическая революция. Там, где воцарилась «новая экономика», радикально изменяются все общественные отношения. Вчерашние магнаты, владельцы крупнейших нефтяных или сталелитейных компаний, как и банкиры, державшие в своих руках финансы всего мира. – все эти Ротшильды и Рокфеллеры, завтра могут а одночасье оказаться банкротами и сойдут с исторической арены, как сошли с нее благородные рыцари-разрушители на рубеже средневековья и Нового времени, уступив место созидателям-промышленникам…

Задача поворота экономики лицом к человеку стояла и перед СССР. Но наше когда-то передовое общество, застряв на одной из стадии своего развития, вскоре превратилось в отстало. И социализм, не выдержав соревнования с Западом по степени удовлетворения потребностей людей, рухнул. Равнение на показатели добычи угля и выплавки стали, роста ВВП при пренебрежении конкретными потребностями людей привело нашу страну к краху.

Пока глобализация оказалась «насосом», который качает на всю мощь все составные части экономического потенциала России в сторону Запада (да и Востока)… Мы можем и должны превратить его в своего рода «компрессор», который будет качать ресурсы в обратном направлении. Без этого российская экономика через несколько лет даже при минимальном уровне ее открытости рухнет, отечественные компании, оставшись традиционными, утратят всякую конкурентоспособность по сравнению с западными даже на собственном рынке. Но российская власть, как, впрочем, и вся отечественная элита, по-прежнему строит планы развития страны, исходя из темпов роста ВВП. На основе примитивных представлений подсчитывается, при каких темпах прироста ВВП мы через 15 лет достигнем душевого дохода современной Испании или Великобритании.

Россия может удвоить добычу и экспорт нефти (правда, запасы ее истощаются, и мы скоро можем из ее экспортера превратиться в импортера, если будет чем оплачивать импорт), заработать на этом гораздо больше, чем ныне, долларов, вообще удивить мир ростом ВВП, но в итоге стать еще более отсталой страной. Одна и та же величина ВВП имеет разное наполнение для страны, обреченной на роль колонии развитых держав, и для страны, вырывающейся в круг мировых лидеров. Поэтому нам сегодня нужно думать не о приросте ВВП как таковом, а о спасении и преображении страны, о быстром построении у нас «новой экономики»… А российская власть по-прежнему единственный путь и непременное условие подъема нашей разоренной (нами же!) страны усматривает в привлечении иностранных инвестиций… Правящая элита России не извлекла уроков из печального опыта СССР и вновь направляет страну на путь, ведущий к катастрофе.

Российская экономика развалена, а физический и моральный износ ее технической базы настолько велик, что, по сути, она не подлежит восстановлению. Все это многим представляется непреодолимой преградой для восстановления экономического потенциала страны. Однако на деле это лишь означает, что такую экономику нет смысла восстанавливать в прежнем виде, надо на ее месте создавать сразу «новую экономику» на самой совершенной технологической основе… А с нашим творческим потенциалом задача превращения «пылесоса» в «компрессор» вполне разрешима, и притом в кратчайшие сроки.

Либералы часто ставят нам в пример Ирландию, которая за десять лет по величине ВВП на душу населения обогнала Англию, прежде всего за счет высокотехнологичных производств и привлечения иностранного капитала. Однако стоит иностранному капиталу уйти из Ирландии, как страна погрузится в безысходный кризис.

А Индия – в недавнем прошлом отсталая страна, за те же последние десять лет совершила рывок, развивая высокотехнологичное производство, но при этом опиралась не на иностранные инвестиции, а на собственные ресурсы… Зато и успех ее – совсем иного рода, чем у Ирландии. Индия создала собственную электронную промышленность и производит сейчас такие компьютеры, какие, кроме нее, могут изготавливать только США, экспортирует в США программное обеспечение на миллиарды долларов в год. Создав собственное ракетно-ядерное оружие, Индия наглядно показала, что хочет войти в XXI век равным партнером великих держав. И ни отток иностранных инвестиций, ни потрясения на мировом финансовом рынке ей не угрожают.

Так неужели такой прорыв невозможен для великой России?

«Новая экономика» зародилась в США, ее элементы можно наблюдать в других развитых странах Запада, а в России ее ростки почти незаметны. И все же реальные и долгосрочные перспективы развития она имеет только у нас. Ведь на Западе она развивается в русле так называемой финансовой экономики, которая отличается тем, что в ней «деньги делают деньги» в отрыве от реального производства, то есть она представляет собой грандиозный «финансовый пузырь», который может лопнуть в любой момент. А у нас при разумной политике руководства страны есть возможность не рухнуть в пропасть глобального финансового краха, который отбросит США и другие страны Запада на десятилетия назад (а при продолжении «либерального» политического курса Россию в случае мирового кризиса ожидает полная разруха). Наступает конец капиталистической цивилизации (или «казино-капитализма»), в которой деньги, материальный интерес, нажива, принцип жизни «buy and sell» («покупай и продавай», точнее, «покупай, чтобы продать дороже») стали целью жизни.

Да и в экологическом отношении расточительный образ жизни «общества массового потребления» на Западе – эта «цивилизация одноразовых стаканов» – неприемлем. Он несовместим с идеей разумного ограничения потребностей людей. Ведь там любое сокращение объемов производства воспринимается как «спад», причем большой спад – это катастрофа. А в России (хотя мы обезобразили свою землю) со временем утвердится совсем другая, гораздо более разумная духовно-экологическая цивилизация, в основе которой будут лежать принципы безотходного производства, долговечности производимых вещей и их обязательной утилизации без ущерба природной среде.

Вот почему «новая экономика» без разгула потребительства и финансовых спекуляций приживется именно в России, когда в ней утвердятся патриотический настрой авангарда общества и полная свобода творчества, основанные на выстраданном нашим народом понимании смысла жизни и человеческого призвания, а ведущей силой станет когнитариат – класс тех, кто добывает и применяет новые знания или, осуществляя свое «богоподобие», творит, как бы создает свой «мир из ничего». Именно он напишет на своих знаменах поэтический девиз: «Твори, выдумывай, пробуй!». И новая Россия станет центром притяжения для всех, стремящихся реализовать себя в условиях справедливости».

Читатель, надеюсь, сможет убедиться в том, что в той давней статье были поставлены те вопросы, которые ставятся и до сих пор. Только то, что там называлось «новой экономикой», ныне именуется экономикой инновационной.

При эволюционном развитии отношения собственности будут меняться постепенно. Миллионы мелких владельцев держатся за свою собственность на квартиры и садовые участки, на которую государство покушаться не будет. А крупные собственники будут все более впрягаться в осуществление государственных программ, их частная собственность будет все более становиться формальной. (Уже сейчас Путин прилюдно предлагает Роману Абрамовичу принять участие в финансировании строительства спортивных сооружений в России, необходимых у нас для проведения чемпионата мира по футболу 2018 года, значит, Абрамович вовсе не подлинный владелец своих миллиардов долларов.) Россия станет все более становиться похожей на корпоративные государства.

НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО ПРИ РЕВОЛЮЦИОННОМ РАЗВИТИИ РОССИИ

Если упорное сопротивление либералов будет реально тормозить политику модернизации России, а также в случае, если международная обстановка не позволит нам и дальше медлить с назревшими преобразованиями, то устранение либералов произойдет скачком. Но страна достанется новой власти в состоянии полнейшей разрухи. Выяснится, что и ее финансовые резервы испарились, а те, что находились на счетах в банках и в ценных бумагах Запада, заморожены или конфискованы тамошними властями. И для восстановления страны потребуются чрезвычайные меры, особенно если она окажется в обстановке пусть и не полной блокады, но прекращения поставок со стороны Запада. Всю программу этих мер здесь не изложить, но важнейшие ее вехи, думается, будут такими:

Раз денег в стране все равно уже нет, то и жизнь ее придется налаживать на почти безденежной основе, сочетая методы «военного коммунизма» начала 1920-х годов и приемы, которые использовались при восстановлении послевоенных Германии и Японии. Например, подобно тому, как поступил Людвиг Эрхард в Западной Германии, всем гражданам, от олигарха до бомжа (и членам их семей), будет выдано по 1000 рублей на месяц и обеспечено снабжение товарами первой необходимости по крайне скудным нормам и регламентируемым ценам. (Только Эрхард выправлял перегибы существующей системы, не борясь с либерализмом, а в нашем случае либералы – враги, и нужно ликвидировать весь их курс, который был вражеским.) Очень пригодится и система своего рода бартерного обмена товарами через Интернет, разработанная бывшим банкиром и биржевиком-миллионером, а затем фермером-хуторянином Германом Стерлиговым. А в условиях опасности вооруженного нападения придется, видимо, вспомнить и лозунг «пушки вместо масла».

Нельзя рассчитывать, что столь непопулярные меры будут приняты населением с восторгом. Но они будут поняты, если все тяготы и лишения падут на всех, а не только на «низы». Если объявляется чрезвычайное положение, рядовые работники будут мобилизованы и «прикованы к станкам», то так же должны быть прикреплены, переведены на военное положение и руководители всех рангов.

Но недовольных будет много, ведь, как пишут иные журналисты, «на сегодняшний день в России окончательно сложилось так называемое общество потребления. Значительная часть населения страны, измученного десятилетиями дефицитов, наконец-то получила возможность потреблять на уровне развитых государств. Этим достижением она вряд ли легко пожертвует ради борьбы за многополярный мир и прочие абстрактные ценности. Все то же, только в многократно большей степени можно отнести и к российским элитам». Значит, можно ожидать, что многие тысячи россиян захотят уехать за рубеж на заработки или чтобы пережить тяжелую годину (если к тому времени обстановка за рубежом не станет еще более мрачной). В СССР недовольных за границу (за редким исключением) не выпускали и тем самым накапливали чуждый элемент, балласт. Сейчас в этом надобности не будет. Может быть, таможни закроют на время, пока будут арестовывать виновников развала страны и жуликов, нажившихся на хищении народного достояния (будет принято решение: по преступлениям против государства срока давности не существует). Но затем желающих выехать выпустят, предупредив: выезжать придется без капиталов.

России не понадобится опускать «железный занавес» перед Западом – тот сам его опустит, как только почувствует, что наша страна реально восстанавливает свою мощь.

Народное хозяйство ныне придется развивать совсем в иной обстановке, чем в 1930-е годы. Американский банкир Уолтер Ристон характеризует ее так:

«В новой экономике интеллектуальный капитал преобладает над производственным, и он мобилен. Он может передвигаться и делать это, когда рука государства становится слишком тяжела или подавляюща. Деньги всегда перемещаются туда, куда хотят, невзирая на ограничения, и оставаясь там, где к ним хорошо относятся… Однако ничто не является настолько портативным и мобильным, как интеллектуальный капитал. Билл Гейтс, создавший компанию, которая обладает одним из самых высоких уровней капитализации в мире, до сих пор проходит таможни, заявляя, что «ему нечего декларировать» …Информация пересекает, перепрыгивает, перескакивает через государственные границы, как будто их не существует. Сегодня программное обеспечение, написанное в Индии, через спутник попадает на стройплощадку в Чикаго или в бухгалтерскую фирму в Нью-Йорке, или куда-нибудь еще в мире. Программист не нуждается в зеленой карте, во въездной визе или же в физическом присутствии для того, чтобы заработать деньги.

Этот феномен создает новый тип экономической организации и изменяет динамику того, где и как люди зарабатывают деньги. В отдаленной деревне может быть полная занятость, несмотря на то, что ни одно предприятие не нанимает работников в данной местности или даже в данной стране».

Но ведь на строительной площадке рабочие не продают друг другу продукт своего труда. Рыночные отношения, отношения купли-продажи существуют только вне стройки. Но точно так же и строительство народного хозяйства не может вестись на основе рыночных отношений.

Очень действенной мерой станет отмена частной собственности на землю. Прямо эту собственность отбирать не будут. Садовые участки и дачи граждан останутся в их собственности (с правом наследования), как и земля сельскохозяйственных предприятий. Но вместо земельного налога владельцы станут платить арендную плату в том же размере, так что рядовые граждане изменений и не почувствуют. А вот олигархи, вложившие в землю огромные средства ради того, чтобы при ее подорожании перепродать, лишатся своих средств. Земля перестанет быть капиталом. И все капиталы в виде предприятий и пр. потеряют значительную часть своей стоимости из-за того, что земля, на которой они расположены, переходит в собственность государства. Резко подешевеет жилье. Земля, не используемая по назначению, будет конфискована. Покупка и продажа земли исключаются. Стоимость земли может фигурировать в расчетах между государственными предприятиями и организациями, а также при установлении размера арендной платы за землю. Земля может быть предоставлена отдельным деятелям государством за заслуги перед ним или взята в аренду гражданами. Но сфера действий товарно-денежных отношений сразу же существенно сузится.

Губернаторы получат чрезвычайные задания по заготовке продовольствия в регионах, и они будут вынуждены сами устранять рэкетиров и хищников-посредников, мешающих крестьянам производить больше продуктов питания. Устранят и мафиозные нравы в торговых сетях, мешающие поступлению продовольствия от производителей к потребителям.

Будет ликвидировано авторское право и право наследования в их нынешнем виде, поскольку они стали тормозом на пути общественного прогресса, важным средством эксплуатации человека человеком и ярким проявлением противоречия между общественным характером производства и частным характером присвоения.

Частная собственность на знания, преимущества в образованности и уровне того, что в обществе называется культурой, всегда служили средством и моральным оправданием эксплуатации «низов» «верхами». Еще Плутарх цитировал возмущенное письмо Александра Македонского Аристотелю, опубликовавшему некоторые элементы своего учения:

«Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах».

И Ленин не раз писал, что образованные классы, даже если у них отнята власть, сохраняют преимущества знания и культуры. В истории нередки случаи, когда менее культурные завоеватели, покорив более культурный народ, принимают его культуру, и происходит «завоевание завоевателей». Правда, – добавлял Ленин, – культура у свергнутых эксплуататорских классов России слабенькая, но все же она более высокая, чем у взявшего власть пролетариата.

Действительно, давно известно, что «в слове «ученый» заключается только то, что человека много учили, но из этого еще не следует, что он чему-нибудь научился». Но даже если он и научился чему-то в своей области знания, создал какую-нибудь (чаще – выморочную, к которой даже коллеги-специалисты относятся с большой долей скепсиса) теорию. Это еще не значит, что он умнее простолюдина, культурнее его (просто народная культура иная, чем культура «верхов») или глубже его понимает жизнь. Но общество признает «сложные» знания, доступные лишь избранным, и отдает им преимущества в своей иерархической структуре. В почете оказываются, например, создатель квантовой физики, хотя она невозможна по определению (ибо физика занимается непрерывными процессами, а квант – это порция, прерывность). Или творцы теорий «большого взрыва», «расширяющейся Вселенной», пытающиеся ответить на неразрешимый вопрос, очень популярный у нас в 1930-е годы: «Было ли начало и будет ли конец мира?» При этом забывая, что наука, пытающаяся объяснить бесконечное, все-таки строится на конечном множестве наблюдений. (Поэтому заранее можно сказать, что в результате запуска «Большого адронного коллайдера» ученые не узнают ничего существенно нового, хотя на эту игрушку израсходовано больше 10 миллиардов долларов.) К тому же разряду следует отнести теорию «ноосферы» и пр. (Действительной «ноосферой» стал Интернет, постепенно вбирающий в себя все, что было записано буквами, нотами, красками и т. п. Ну, а то, что там наряду с бесценными сокровищами встречается множество мусора, – это тоже характеристика человеческого разума на данном этапе его становления.) Кроме того, подлинные открытия получают признание спустя много лет, чаще – после смерти их авторов.

Дело подчас доходит до того, что автор опубликованной книги предупреждает: цитирование ее полностью или частично допустимо лишь с его письменного разрешения. Спрашивается, зачем же он тогда свою книгу публиковал? Если, например, кто-то не согласен с автором и хочет с ним полемизировать в печати, то, чтобы привести его неверное суждение, он должен испросить у автора разрешение? А он его не даст. И что же? Автор гарантированно защищен от публичной критики?

Справедливое решение должно быть в принципе таким: если автор публикует свое произведение и получает за него гонорар, то оно становится общественным достоянием (но он сохраняет право на неприкосновенность формы и содержания своего творения). Должен быть выработан механизм участия автора в доходах от переиздания его произведения. (Недопустимо, когда автор издал произведение малым тиражом и получил скромный гонорар, а дельцы, осуществившие переиздание, заработали много больше автора.) Но никакие наследники имущественных прав на произведение умершего творца иметь не должны. И авторы не должны беспокоиться насчет обеспечения своих наследников. В новой России никто не останется без средств к существованию. Несовершеннолетние дети будут получать пособия, старики и инвалиды – пенсии, всем трудоспособным будет обеспечена работа. Ну, а на обеспечение жизненного уровня выше, чем у прочих граждан, наследники должны потрудиться сами.

Кстати сказать, это часто будет и в интересах творца. Можно вспомнить, как после смерти одного знаменитого ученого в области железнодорожного транспорта комиссия по изучению его творческого наследия решила опубликовать его труды в двух томах: в первом – ранее публиковавшиеся в разных изданиях, а во втором – его еще не публиковавшиеся рукописи. Узнав об этом, наследники заломили за рукописи такую цену, то комиссия отступилась. Вышел только первый том. С того времени прошло более полувека. Кому сейчас нужны эти рукописи, уже совсем устаревшие?

Сколько нужных людям произведений ушедших из жизни творцов так и не увидят света из-за алчности «наследников»!

В авторском праве в его современном виде больше всего заинтересованы хапуги, а, глядя на них, вынуждены вступать в эту игру и подлинные творцы. Как замечает писатель Михаил Веллер, «к сожалению, эту жизнь серпентария следует рассматривать как нормальный литературный процесс».

Именно Россия должна положить конец этому серпентарию, паразитированию на произведениях ушедших из жизни творцов. И, можно надеяться, это будет сделано.

Кажется, академику П. Л. Капице принадлежит выражение: «Наука – это удовлетворение любопытства ученых за счет государства». Ему тогда возражали: «За то, что ученому предоставлена возможность заниматься наукой, он не только не должен претендовать на высокую зарплату, но должен бы и сам за это платить». Надо как-то разобраться с этим парадоксом.

Если ученому платить мало, он уйдет в другую сферу деятельности (может быть, потому, что не был настоящим подвижником науки?). Не удастся и вернуть тех ученых, что уехали на Запад в поисках лучших условий жизни и труда и работают на укрепление его мощи. Если же платить много, то места в исследовательских институтах займут любители больших денег, и истинным ученым туда не пробиться (примеров такого рода, увы, предостаточно). Хорошо платить за высокий результат? Известно, что к такой работе в качестве соавторов, а то и единственных авторов примазываются чиновники от науки и дельцы разного рода.

Подготовку нужных кадров рабочих и специалистов государству придется взять на себя, потому что частник, ориентирующийся на потребности рынка, чаще всего сиюминутные, не в состоянии предугадать, какие трудовые ресурсы потребуются стране и в текущем году, и на десятилетие вперед. А задача эта очень трудная. Еще покойный Александр Зиновьев писал: «западный человек – это психологически примитивный, но исполнительный робот, а наш – внутренне сложный лентяй». А за годы разрухи три поколения юношества воспитывались в обстановке всеобщего поклонения мамоне и получили ущербное образование. Как из них готовить работников XXI века?

В условиях сверхсложного производства и стремительного роста спроса на высококвалифицированный труд забота о человеке становится рентабельной даже с позиций прожженного собственника. Поэтому каждого частника обяжут обеспечить приличный уровень оплаты работников и разрешить создание на предприятии профсоюза, который будет отстаивать их интересы.

Но главное – это наведения порядка в народном хозяйстве, всесторонний учет и контроль, и вдобавок – ответственность. Вот вам и радикальное средство против коррупции. В части разработки механизмов такого контроля уже были предложения многих авторов.

В статье О. Пчелинцева предлагалось ввести контроль над ссудным капиталом и инвестициями, обеспечить ликвидность для всего народного хозяйства, а не только для узкой группы привилегированных банков, сохранить частную собственность только в сфере малого бизнеса: «мелкая собственность должна быть частной, средняя – коллективной, а крупная – государственной».

Для исправления ошибок, допущенных при приватизации, он предлагал простой критерий:

«повысились ли в результате приватизации эффективность и конкурентоспособность производства? Если нет, значит, проблема эффективного собственника не решена, и предприятие должно вновь перейти – временно или постоянно (если речь идет о естественной монополии или предприятии-получателе ренты) – под контроль государства». При этом «…реальные активы предприятий должны оставаться только коллективной собственностью (то есть не подлежащей дележу собственностью корпорации в целом)».

Особенно хотелось бы отметить предложения, выдвигавшиеся бывшей итальянской, затем советской, а ныне российской гражданкой Клаудией Годиньей. Она приехала в СССР в период «перестройки» с деловым визитом и… влюбилась в нашу страну. Тогда она положила много сил, чтобы показать советским людям обманный смысл «перестройки» и последующих ельцинских реформ:

«…советскому обществу грозит чрезвычайная экономическая трагедия, из которой выбраться можно будет только путем распродажи страны… Вы… обладая таким мощным экономическим потенциалом и сырьевыми ресурсами, сами можете решить практически все проблемы. Надо лишь встряхнуться, избавиться от чувства безысходности. Никто не поможет вам в ущерб себе. У вас на полках лежат такие научные разработки, которые дадут вам не только свои новейшие технологии, но и валюту, а их будут покупать. Между тем ни одна западная фирма не продаст вам самое-самое, а скорее то, что ей уже не нужно.

То же касается сырья, то тут я вообще вас не понимаю. Вы торгуете им по чужим, явно заниженным ценам, хотя вполне могли бы стать тут монополистами и сами диктовать мировые цены. Ясно и то, что огромные западные кредиты обернутся для вас серьезной зависимостью, а могут и привести к распродаже страны. Расплачиваться за сегодняшнюю помощь будут ваши дети и внуки». Она была убеждена в том, что возможна «программа выхода страны из морально-экономического кризиса и перехода к рынку на базе социальной справедливости, максимального сохранения всего лучшего, полного включения интересов рабочих, инженеров, ученых, служащих». Это в капиталистических странах «общую систему производства… надо именно перестраивать, а существующую в Союзе структуру – достраивать… Задействовав экономический рычаг, при настоящем промышленном потенциале и информационной сети страны можно было бы выйти из кризиса очень быстро. В СССР имеется своя специфика. Заключается она в том, что собственность народная, но ей пора дать экономическую оценку».

Годинья не осталась ни в Москве, ни в Ленинграде, а уехала в далекий Улан-Удэ. Почему? Потому что именно там, по ее мнению, на локомотиворемонтном заводе инженером В. Р. Вербулем был найден механизм и реализован такой механизм прогресса страны, в котором обеспечивался и интерес каждого работника. Годинья предлагала распространить действие этого механизма на всю страну. При этом, например, завод надо было бы преобразовать в три комплекса: производственный, обеспечивающий госзаказ, технологический — для научно-технологического перевооружения собственного производства, других заводов отрасли, и коммерческий (материально-техническое обеспечение двух первых частей). Тут главное – сделать хозяином каждого. В итоге создавалась бы двухпоточная система финансирования развития производства из государственных и народных средств.

Но руководство страны пошло по пути распродажи Родины. И даже в этих условиях Годинья не уехала в благополучную Италию, а продолжала борьбу за возрождение разрушенной экономики России.

При революционном варианте народное хозяйство России может быть выведено на мировой уровень года за три.

Соответственно изменится и наука о народном хозяйстве, она будет резко отличаться от знакомой нам политической экономии. Сколько бы политико-экономы ни говорили о народном хозяйстве, у них всегда в центре внимания остается предприятие, фирма, а в новой науке единицей будет все народное хозяйство. Только тогда она станет наукой о том, как вести хозяйство страны, чтобы государство богатело, земля хорошела, а люди были человечнее, жили дольше и достойнее своего высокого призвания.

Социализм несравненно более эффективен, чем капитализм, если учитывать все стороны эффективности, в том числе – снижение зависимости человека и общества от разрушительных природных и социальных стихий. Если же, – как указывал Александр Дугин, – руководствоваться только экономическими критериями, то социализм всегда будет проигрывать либерализму:

«Сведение основных социальных процессов к узкоэкономической логике, причем к логике автономно экономической (в отличие от «нравственной экономики» социализма), не может не привести к тому, что любые институты, основанные не на либеральной логике, рано или поздно станут нерентабельными и неконкурентоспособными…

Экономическая модель должна быть рассмотрена как функция от социологической модели, что предполагает акцент на факторе «экономического развития» (по Й. Шумпетеру), «человеческого измерения», «этической ориентации хозяйства»…

Экономические модели должны включать… не только количественные факторы (как в классических теориях), но и качественные – такие, как стоимость ограниченных планетарных ресурсов, стоимость экологических последствий промышленного производства, вред, наносимый окружающей среде хозяйственной деятельностью».

Тут нужно было бы добавить: человеком рыночным движут две силы – алчность и страх, а это уже обусловливает, что это человек неполноценный, которому высшие цели человеческого бытия принципиально недоступны. Рынок завел человека и человечество в безысходный тупик. Только введение планового начала в современной его форме избавит людей от страха перед завтрашним днем и обеспечит условия для подъема человека как биологического вида и социального типа на новую, высшую ступень.

Пока правила поведения и предпочтения в сознании людей определяют рыночные «ценности», устойчивый социальный мир невозможен ни в одной стране. Один из основателей западной цивилизации – Платон – предупреждал, что «…без тщательного рассмотрения вопросов о существовании добра и зла, бесполезна, не нужна, а может быть, и вредна вся остальная и практическая и теоретическая деятельность людей». Увы, – человечество не желает уразуметь, что стремление к богатству, быть может, есть стремление к наиболее изящной окантовке собственного гроба. О каком социальном мире может идти речь, – спрашивал академик Дмитрий Львов, – если нынешнее российское общество благодаря приватизации расколото на две части – на грабителей и ограбленных? У богатых, составляющих 15 процентов населения, – 57 процентов всех денег и 92 процентов доходов от собственности. А 85 процентов народа едва сводит концы с концами.

Изменится организационная структура промышленности и методы управления ею.

Российская промышленность уже встала на путь создания вертикально интегрированных холдингов, включающих в себя полную технологическую цепочку – от добычи сырья до производства конечной высокотехнологичной продукции, что дает возможность устранить лишних посредников и оптимизировать производственный процесс. Этот путь будет продолжен – вплоть до образования объединений типа сталинских наркоматов. Но для того, чтобы подобные образования не встали на путь ведомственного эгоизма, причинившего столько бед советской экономике, эти монополии должны уравновешиваться территориальными объединениями типа совнархозов (но не хрущевских, а образца 1920-х годов).

Либералы во власти уже признают, что уровень компетенции руководящих кадров в сфере экономики и на государственной службе крайне низок, – и это, несмотря на высокие оклады и разные бонусы, установленные для чиновников. Такая ситуация не случайна. По словам Владимира Жириновского, либералы, придя к власти, умышленно разваливали армию, опасаясь государственного военного переворота, поскольку большинство офицеров стояло за сохранения СССР. Потому-то их и держали в черном теле – на мизерном денежном и прочем довольствии, без жилья и пр. Правоохранительные органы подверглись основательной чистке от неблагонадежных элементов, а признанных лояльными новому режиму офицеров хорошо обеспечили, чтобы сделать из них верных его стражей. В свете этого понятно, почему убрали старый директорский (обладающий огромным опытом) технократический кадровый состав. «Красные директора» были настроены просоветски, многие из них прилагали огромные усилия, чтобы удержать на плаву предприятия в условиях искусственно создаваемой разрухи. Но в конце концов и они в большинстве своем вынуждены были уйти. А те, что остались, сами приватизировали предприятия и превратились в собственников-рыночников, как правило, мало успешных. Ведь привычка работать в конкурентной среде приучает скрывать свое ноу-хау и прочие секреты. Там преуспевают не знающие люди, а ловкие проходимцы. А пришедшие на место директоров и специалистов новоиспеченные «менеджеры» («коекакеры», как называет их сатирик Михаил Задорнов) часто не имели даже элементарного опыта управления производством. О степени подготовки «олигархов» к их новой роли организаторов производства и говорить не приходится. Их прельщало сладкое слово «рантье», о жизни которых они знали только из учебников политэкономии. Но все равно она представлялась чем-то прекрасным, некоей «грезой капиталиста», чем-то устойчивым и ведущим к экономическому благоденствию.

Теперь нужны руководящие кадры нового типа.

Для советского предприятия главным было произвести продукцию (часто – не заботясь о ее реализации, о соответствии требованиям потребителя), для капиталистического – продать (подчас – всучить) произведенный товар. Нам предстоит создать систему, в которой производилось бы то, что надо потребителю, и все произведенное реализовалось. Нужны хозяйственники, способные взглянуть на работу своего предприятия или ведомства с общегосударственной, народнохозяйственной точки зрения.

Тут есть одна тонкость, которую подметил глава издательства «Ad Marginem» Александр Иванов. По его мнению, современный менеджмент – это не классический суровый фордистский менеджмент, исходивший из того, что для достижения успеха необходимы концентрация, мобилизация ресурсов и т. д. Сегодня нами управляет «менеджмент счастья». Современный менеджер больше похож на тренера типа Гуса Хиддинка, чем на инженера, имеющего дело с конвейером. Для него главная цель – не извлечение прибыли через производственный цикл, а ее получение через гармонизацию внутрикорпоративных отношений.

В разные периоды в любой стране работают иные доминанты сил. Одно дело мобилизационная стратегия Сталина и Берии, передовая для своего времени. Так же действовал Рузвельт или, допустим, Шпеер с Гитлером. Другое дело – стратегия постфордистского типа. Например, два дилетанта собираются и придумывают идею, которая приносит им пятьдесят миллиардов долларов. Так образованы компании «Google», IKEA и прочие мастодонты современной экономики. Советский Союз удлинил становящуюся с каждый годом все архаичнее мобилизационную стратегию и упустил момент, когда экономические центры силы стали образовываться не из мобилизации, а из децентрированной энергии подобных образований. Странных людей, компактных социальных групп – программистов, интеллектуалов-одиночек, дизайнеров.

В мобилизационной стратегии, о которой говорит власть, – продолжал Иванов, – «смущает идея конкурентоспособности. Эта идея автоматически значительную часть населения и территории страны делает излишней. То есть, всем спасибо, все свободны, идите помирать».

Конечно, русский человек не может смириться с такой людоедской идеей. В Новой России «лишних людей» или обреченных «на дожитие» не будет. Не может быть в ней и таких чудовищных разрывов в уровне доходов и вообще благосостояния, какие были при либералах. Но не будет и потакания быдляцко-коммунистическому, люмпенскому подходу. Это когда всякие истопники и полотеры страстно желают видеть крупных начальников, от решений которых зависят судьбы отраслей, трясущимися в переполненных электричках, членов Политбюро – чуть ли не бегущими на работу трусцой. (Или вспомним Ельцина, умилившего москвичей тем, что пару раз проехался на троллейбусе «как простой инженер».) А себя, родимых, они, конечно, хотели бы видеть отдыхающими где-нибудь на Канарах после трудовой недели.

Надо понимать, что в любом обществе есть правящая элита («партхозактив») – она и есть хозяин страны. Она устанавливает себе такие оклады и привилегии, какие считает необходимыми. И пока она действует более или менее справедливо (в глазах большинства народа), страна с этим мирится. А что бывает, когда элита «зарывается», «не по чину берет», – хорошо известно из истории. В новой, корпоративной или тоталитарной России будет осуществлена самая широкая демократия, и потому установится самая справедливая оценка труда всех. О том, в чем будет заключаться эта справедливость, речь пойдет в следующей, заключительной главе.

А что касается противоречий регионального развития, то Александр Иванов считает:

«Приемлемой может быть только такая идея национального возрождения, которая, например, совершенно умирающий северный город Белозерск и растущий рядом Череповец сделают частью единого национального проекта. Причем, не путем того, чтобы владельца «Северстали» просто заставили давать деньги Белозерску…» Сходную идею в России уже начали реализовать, планируя объединение Иркутска, Хабаровска, Владивостока с прилегающими малыми и средними городами в единые агломерации.

Важную особенность организации производства отметил автор газеты «Завтра», написавший (под псевдонимом «Тит») статью «Вечные вещи». Вот ее основные моменты:

«России нужно успеть, во что бы то ни стало. Нам непременно надо прыгнуть в новое социальное время. Стать хотя бы на время опять авангардом человечества». Тит видит путь к этой цели в противопоставлении нашего народного хозяйства «доминирующему в развитых странах типу производства и потребления», который «является расточительством, непозволительной роскошью для планеты. Consumer society (общество потребления) предполагает сверхгедонизм, возведенный в принцип, – гонку товаров». Нам же необходима «культура производства и потребления так называемых вечных вещей. В данном случае под вечностью надо понимать не бесконечность времени, но отрезок, соотносимый с длинной человеческой жизни. Так, крестьянская изба, способная простоять 100 лет, являет собой тип вечного жилища, чего не скажешь об обычном панельном доме, рассчитанном на куда меньший срок эксплуатации». В России и книги, и автомобили должны «создаваться под заказ, строго в том количестве, в котором они необходимы. Приобретение такой «долгоиграющей», дорогой и драгоценной вещи станет, безусловно, событием для семьи, для рода. Этот «новый вещизм» немного напоминает кустарные времена, традиционное общество, Средневековье – но, между тем, в этой формуле таится возможное будущее.

Вполне вероятно, что идеология «вечных вещей» и есть одна из опережающих социально-экономических технологий, необходимых России».

Мысль справедливая, только тут нужно учитывать вечное противостояние требований долговечности и моды, желание детей устроить жизнь иначе, чем ее устраивали их отцы, о чем уже говорилось ранее.

Главным экономическим принципом, который позволит соединить интересы государства и работника, станет закон: «То, что сэкономил – твое!» Это означает, что государство, доведя до трудовых коллективов план производства, одновременно и установит объем выделяемых на это ресурсов. Работник, бригада, предприятие, отрасль, сумевшие выполнить план при меньших затратах, могут распоряжаться сэкономленными средствами самостоятельно – при выполнении трех условий: продукция должна быть не ниже установленного качества и поставлена в срок, при этом не должно быть принудительного сокращения численности работников. По сути, это и будет производством «добавочного прибавочного продукта» (как называл его Маркс) за счет знания, изобретательности, находчивости каждого работника. Тогда Русская цивилизация и станет развиваться «на своей собственной основе».

Думается, именно строгое проведение этого принципа в жизнь позволит решить и задачу, которая оставалась неподъемной в течение едва ли не всей истории России, – обеспечения должного уровня сельскохозяйственного производства и комфортных условий труда и быта сельского населения. Чем больше времени проходит, тем меньше остается оптимистов на этот счет. Так, немецкий профессор Карл Шлегель уверен: «возродить русскую деревню не удастся без кризиса больших городов, без массового оттока горожан на село, в результате которого деревня вновь получит те рабочие руки, которые она потеряла в ходе беспримерно жестокой урбанизации. Ни одна хитроумная реформа не сможет добиться того, что сумеет сотворить кризис. У государства, где царит мелкобуржуазная оседлость и люди утратили мобильность, подобные миграционные процессы практически немыслимы».

На мой взгляд, опасность кризиса, который заставит горожан переезжать на жительство в село, грозит скорее Западу, чем России. Там в городах давно уже все непрестижные работы выполняют гастарбайтеры, преимущественно турки и арабы, а коренные европейцы попивают пиво в барах, и из них вряд ли получатся хорошие сельскохозяйственные рабочие. Скорее уж Европа завезет на свои поля китайцев или индийцев. России же эту задачу придется решать самостоятельно. Каким образом?

Вот мнение рядового сельского труженика, правда, из кавказского села:

«Как-то смотрел передачу по телевизору о селе, где есть заводской цех, филиал крупного завода, и позавидовал: вот бы и нам такой. У нас ведь на селе рабочих рук, в том числе мужских, избыток. Но большинство ребят, которых я знаю, если в институт не попали, идут на городскую стройку или завод. А ведь у нас семьи большие, и сыновняя помощь нужна дома, в селе.

И вот о чем я думаю. Пусть у всех сельских жителей будет возможность совмещать сельский труд с индустриальным. Тогда бы и я остался в родном селе».

В русских селах большого избытка рабочих рук нет, и здесь главное – чтобы крестьянин почувствовал себя нужным стране, государственным работником, трудящемся на самом ответственном участке общенародного дела. Он – служащий Родине, и она обязана его обеспечить так же, как обеспечивает армию или медицину.

В связи с перспективами народного хозяйства надо хотя бы кратко сказать и о поставленной нынешней властью задаче борьбы с коррупцией. Нет ли здесь отголоска известной фразы, запущенной в массы Шеварднадзе: «Все прогнило…», которая как бы давала карт-бланш на любую ломку существующих порядков?

Может ли стабильное общество не быть заражено кумовством и протекционизмом? Увы, нет. Ведь любая социальная деятельность обычно основывается на подборе когорты единомышленников. А когда идеи, мысли нет (и, следовательно, нет единомышленников), то часто приходится подбирать просто «своих», людей, которые «не предадут».

Ведь, скажем, отсутствие коррупции в сталинскую эпоху – это миф. Послевоенный СССР представлял собой весьма коррумпированное государство. Особенно сильной была коррупция среди военных – вспомните хотя бы перечень награбленного маршалом Жуковым, генералами Крюковым, Телегиным. А что Сталин? Все это терпел и даже поощрял (ради «державности»), лишь изредка давая по рукам отдельным зарвавшимся генералам, да и то, кто знает, возможно, из каких-то политических соображений. Эта коррупция вызвала такое всеобщее негласное возмущение, что сразу после смерти Генералиссимуса наиболее одиозные проявления «торжества победителей» были осуждены как «нескромные», а жизнь партноменклатуры была «упорядочена» (заметим, не сведена к жизни простого трудящегося).

А что такое брежневская так называемая «коррумпированность»? Да это та же когорта «своих». К сожалению, стабильность – потенциально очень опасное состояние для общества: система налажена, курс задан, а командирам остается охотиться, коллекционировать картины и искать иные пути «приобщения к высотам мировой культуры». Другими словами, пресловутая «коррупционность» – это порой не какой-то свалившийся неизвестно откуда социальный порок, а… признак общественного благополучия. Значит, чтобы не было коррупции, общество не должно впадать в застой, ему следует непрерывно развиваться, быть завтра совершеннее, чем вчера.

Следует ли из этого, что коррупционность – это хорошо? Нет, разумеется. Она нарушает общественные представления о справедливости. Она из подпольной готова перерасти в явную. Плюс она свидетельствует об остановке общественного развития, о социальном застое в прямом смысле слова. Поэтому здоровые силы, пекущиеся об обновлении общества, должны стараться ее преодолеть.

По-настоящему мудрый и государственно мыслящий человек не будет ставить во главу угла «беспощадную борьбу с коррупцией»; он постарается ее обуздать, то есть ввести в рамки. Например, «ортодоксальный» аскет Суслов как раз проводил политику обуздания застойного негатива, тогда как другой аскет, Андропов, призвал к его безоглядному искоренению. Но если требовать, чтобы все сверху до низу не смели принять ни одного подарка (который тут же будет объявлен взяткой), не хлопотали ни за кого из знакомых и т. д., то такая система станет работать в форме итальянской забастовки: «работа строго по правилам», что должно привести к параличу всей жизни. «Пусть рухнет страна, но ни одного коррупционера на ее территории не останется!» – так можно обозначить андроповские установки. (Первая часть задачи, как мы видим, была успешно выполнена. Со второй возникли проблемы.)

При Андропове расстреляли директора елисеевского магазина Соловьева, который всего лишь стоял в центре системы «ты мне – я тебе», то есть ни за что. Посадили в тюрьму Чурбанова, зятя Брежнева, и исключили из партии Медунова, друга Брежнева, хотя лично против них ничего не нашли. Но настоящие теневики-цеховики на время ушли в тень, а потом с триумфом вылезли обратно.

Коррумпированность среднеазиатских республик (как и закавказских) была существенно выше, чем РСФСР. «Таков менталитет-с». Нужно ли было этот менталитет по-андроповски решительно выкорчевывать, ломать сознание этносов через колено? Понравится ли кому-нибудь, что его традиции выкорчевывают? Станет ли от этого многонациональная империя крепче? Вот наше сознание, допустим, активно ломают через колено уже много лет, навязывая нам многопартийность, суды присяжных, «независимую» прессу и все такое прочее в рамках «правового государства». А мы ничего этого не хотим. «Менталитет-с».

Конечно, сегодня, когда коррупция превратилась в угрозу национальной безопасности, коррупционеры – это враги. Это класс собственников административного ресурса. Поэтому сегодня борьба с ними – такая же классовая борьба, как и кампания по ликвидации кулачества на рубеже 1920—30-х годов. Это раскулачивание коррупционеров. Но для него нужно найти соответствующие формы, ибо иначе, как показывает исторический опыт, воры, лишенные возможности воровать, перейдут к вредительству.

ФИНАНСОВАЯ ОСНОВА НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА

В результате либеральных реформ была разрушена финансовая система России. Количество денег в обращении стало определяться не потребностями экономики, а в зависимости от величины золотовалютных резервов страны (точнее, от количества долларов США в казне), то есть по системе currency board, разработанной Западом для бывших колониальных стран. Фактически валютой России стал доллар, а рубли лишь обозначали его туземный эквивалент.

Удушение отечественного производства привело к тому, что и это недостаточное для функционирования экономики количество денег не было обеспечено реальными товарами и услугами. Сложилась уникальная ситуация, когда денег в экономике меньше, чем нужно, но наблюдаются все признаки их избытка, инфляции, особенно рост цен. Но коммерческие банки не могут выдавать кредит под процент, ниже процента инфляции, иначе они сами разорятся. Значит, они не могли кредитовать предприятия на приемлемых для производственников условиях, и тем приходилось занимать деньги на Западе под процент немалый, но все же ниже, чем в российских банках. Иными словами, проводилась финансовая политика, принуждающая предприятия впадать в зависимость от зарубежных банков. В России была построена «виртуальная экономика» – оторванный от реального сектора фондовый и финансовый рынок, ставший основным каналом выкачивания средств из хиреющего производства и породивший всеобъемлющие неплатежи, бартер, дезорганизованное денежное обращение. Структура нашей экономики диктовалась не интересами России и окружающих республик, а интересами мирового рынка. При этом заправилами этого рынка будущее России вообще не планировалось.

В итоге российские предприятия набрали внешних долгов более чем на 500 миллиардов долларов, часто под заклад своих акций. И когда в 2008 году грянул финансовый кризис, западные банки потребовали от российских предприятий вернуть взятые взаймы деньги, что было физически невозможно.

Российская власть оказалась в трудном положении. Оказать помощь частным компаниям из средств государственного бюджета – значило спасти дельцов и спекулянтов за счет сокращения ассигнований на нужды населения. Отказать им в помощи – значит столкнуться с перспективой, когда российские предприятия станут собственностью иностранцев. И тогда могло бы сбыться мрачное пророчество: из-за проигрыша по технологиям Россия будет за них платить ресурсами, трудом и «мозгами». А когда кончатся более или менее дешевые полезные ископаемые, в уплату долгов пойдут земли.

Владимир Путин принял решение: частникам помочь, «но не бесплатно». Фактически речь шла о тихой национализации предприятий и банков.

Но этих мер недостаточно. Только единый Государственный банк может кредитовать предприятия под низкий, часто символический, процент, потому что его задача заключается не в том, чтобы зарабатывать деньги, а в том, чтобы обеспечить денежными средствами планомерное и пропорциональное развитие народного хозяйства. Госбанк не просто кредитует предприятия, но и через финансирование осуществляет контроль за их работой.

Когда мировой финансовый кризис перешел в экономический, он затронул не только российскую промышленность, но и все стороны жизни нашей страны, многие россияне почувствовали это на собственном уровне жизни. Останавливаются или снижают объемы производства предприятия, тысячами увольняются или отправляются в вынужденный отпуск работники. И произошло это главным образом по вине либералов, умышленно привязавших нашу экономику к доллару США.

После устранения либералов от власти России необходимо срочно и полностью отвязаться от тонущего американского доллара. Для этого осуществить меры, о которых говорилось много раз, в частности:

Ввести законодательный запрет на ссудный процент и вытекающее из него ростовщичество, а также на обращение доллара в России. Доллары допустимо использовать только во внешнеэкономических расчетах, внутри страны их покупка и продажа, использование в качестве платежного средства будут запрещены. Запрет будет установлен и на продажу энергоресурсов, сырьевых запасов страны за любые иные денежные средства, кроме российского рубля. Для этого открыть российскую биржу, где торги осуществляются только в отечественной валюте. Это послужит первым шагом на пути превращения рубля в мировую резервную валюту.

Но это только на начальном этапе. В дальнейшем следует и сам рубль поставить на прочную основу, к чему стремились многие русские мыслители и ученые еще до революции.

Так, С. Ф. Шарапов предлагал сделать рубль такой же неизменной единицей измерения стоимости, какими являются единица длины метр и единица веса килограмм. Не стоимость рубля должна определяться золотом, а стоимость золота – рублем. Другие русские экономисты считали, что основой для определения стоимости рубля должна служить четверть (русская мера объема сыпучих тел, равная 210 литрам) ржи. В наши дни чаще предлагается на законодательном уровне принять новую денежную единицу страны, базирующуюся на энергоинварианте, утвердив киловатт-час (или тонну условного топлива) в качестве товара – инварианта, измерителя стоимости всех остальных товаров страны. И обеспечить выпуск государственных средств платежа в виде российского энергетического рубля, обеспеченного энергоресурсами страны и обращающегося на беспроцентной основе.

Несколько лет назад профессор Борис Хореев предлагал ввести для измерения товарных ресурсов «универсальную расчетную единицу» (УРЕ). Это предложение очень похоже на гипотезы 1920-х годов относительно универсальной меры стоимости вне денежной системы. Предполагалось, что эта революционная идея послужит основой для налаживания новой мировой хозяйственной финансовой системы на справедливых эквивалентных отношениях между странами и хозяйствующими объектами. Нам же она позволит уйти от практики применения иностранных валют в качестве эталона. Сегодня страны СНГ, страны бывшего СЭВ искусственно дезинтегрированы, по сути, разрушены их финансовые системы в интересах других стран, в первую очередь США. От экспансии доллара страдают и несут громадные финансовые потери практически все страны Азиатского, Африканского и Южноамериканского континентов. Поэтому во введении чего-то вроде УРЕ объективно заинтересовано большинство стран планеты.

По мнению публициста Юрия Крупнова, «…миром правит не доллар, а джоуль». Вопрос только в том, чей именно джоуль будет править. Если поставить на задачу достижения энергетического лидерства правильные кадры, миром лет через двадцать будет править русский джоуль.

А журналист Владимир Винников высказал парадоксальную идею о возможности и необходимости существования, наряду с деньгами, также и антиденег – «меры не столько увеличения стоимости, сколько уменьшения энтропии». Ну, что ж, если предлагалось ввести категорию антитовара, то и понятие антиденег вполне вписывается в новую систему. По мнению Винникова, тогда возникнет «органическая концепция стоимости, включающая в себя как феномен денег, так и феномен антиденег.

Если обычные деньги на протяжении всей человеческой истории выступали и выступают как феномен своеобразной искусственной жизни, противостоящей жизни человека и поглощающей ее, то антиденьги предстоит не столько как можно больше зарабатывать, сколько как можно правильнее и жизненнее тратить. Они должны быть по природе своей синергичны, а не антэргичны, реально выполнять роль не ограничителя, а стимулятора жизнедеятельности человека. С появлением и государственной институцией антиденег у любой человеческой общности, использующей этот феномен, появится как бы вторая, ныне отсутствующая, рука. Не думаю, что это кому-либо повредит».

В советское время, если кто пытался заглянуть в более отдаленное будущее, то непременно возникал вопрос: сохранятся ли при коммунизме деньги? На этот счет есть такой анекдот.

«Югославские ревизионисты считали, что при коммунизме деньги будут. Мнение китайских догматиков: при коммунизме денег не будет. Мнение наших диалектиков: у одних деньги будут, у других их не будет».

Коммунизм, правда, не построили, но диалектический подход хоть в этом ключевом вопросе оказался на высоте.

Государство не должно существовать только на деньги налогоплательщиков, оно будет само их зарабатывать.

Американский экономист Фрэд Харрисон с цифрами в руках доказал, что российское государство, установив справедливый налог на землю, могло бы за счет этих средств обеспечить быстрое развитие страны и при этом отказаться от взимания налогов с населения.

Академик Дмитрий Львов также предлагал перенести основную налоговую нагрузку с труда на землю и капитал.

Даже при Ельцине Служба безопасности президента, по словам одного из ее руководителей генерала Г. Рогозина, занималась не только охраной и оперативной деятельностью. Ею было апробировано еще тогда то, о чем впоследствии говорили Е. Примаков и Ю. Маслюков, – формирование бюджета за счет государственной экономики.

При этом надо использовать не только материальные, но нематериальные активы. По словам Ю. Чернавского, наше государство, пренебрегая этим ресурсом, теряет громадные деньги. «Бритни Спирс на пике успеха зарабатывала около 40 млн. долларов в месяц. Все, что выпускает российская автомобильная промышленность, может окупить одна удачная песня, один хит в «Биллборде» (американский журнал, публикующий хит-парады самых продаваемых артистов).

ОТ ФИНАНСОВОЙ ЭКОНОМИКИ – К ФИЗИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКЕ

В предыдущей главе говорилось о том, что американский экономист Линдон Ларуш создал теорию «физической экономики». Основы этой теории изложены в его книге «Вы на самом деле хотели бы знать все об экономике?». Вот ее важнейшие положения.

В начале 1980-х годов американское правительство уже начало до такой степени подтасовывать официальные статистические отчеты о состоянии экономики страны, что из квартала в квартал цифры становились все более неправдоподобными, а осмысленный статистический анализ или прогноз на основе данных по добавленной стоимости, представляемых правительством, стал просто невозможен. Возникла необходимость, чтобы весь анализ экономики был сфокусирован в первую очередь на чисто физических, нефинансовых аспектах экономического процесса, а рассмотрение финансовых затрат было бы только приложением к физической экономике. Такой анализ показал, что в США происходит фактически падение производства реальных ценностей, и вся мировая экономическая система саморазрушается. Для истинного ее возрождения необходимо исходить только из принципов физической экономики, полностью подчиняя им финансовую и монетарную практику.

Как уже указывалось, наиболее эффективный показатель роста господства человека над природой и экономии труда – это уменьшение площади обитаемых земель для поддержки существования одного человека. Это – единственное научное основание для расчета стоимости, выражающейся при помощи функции комплексной переменной. И достигать экономии труда возможно только за счет развития науки, которая стала непосредственной производительной силой. Если же идти по пути создания «постиндустриального общества», что фактически выливается в теорию деиндустриализации и технологического регресса, то это лет через 50 приведет человечество опять к охотно-собирательскому образу жизни, и население планеты сократится до 1 миллиарда человек. Следовательно, теории постиндустриального общества, нулевого экономического роста ради сохранения природной среды (как рекомендовал Римский клуб), отказ от управляемого термоядерного синтеза и пр. ведут к геноциду планетарного масштаба, сокращению населения на 5 миллиардов человек.

Бог повелел человеку 1) добывать хлеб свой ежедневным трудом и 2) плодиться и размножаться. Истинная теория экономики должна быть нацелена на труд и на обеспечение жизни увеличивающегося населения Земли. Но ее место заняла паразитическая псевдоэкономическая теория (либеральная или марксистская), исходящая из принципа «купи дешевле и продай дороже» и нацеливающая людей на гедонизм, погоню за развлечениями и наслаждением. Она основана на ложных постулатах вроде трех законов термодинамики, по которым Вселенную ждет «тепловая смерть» из-за роста энтропии, или теории «большого взрыва» и пр. Неудивителен ее конечный вывод, взятый из Библии: «Будем есть, пить и наслаждаться, ибо завтра умрем!». Она также оправдывает различные безнравственные (если не уголовные) траты, «включая все формы ростовщичества» (а именно на нем и держится экономика Запада!).

Но в этой псевдотеории все ошибочно. Давно доказана ошибочность законов термодинамики, а также то, что жизнь характеризуется не ростом, а уменьшением энтропии. Развитие науки и прогресс человечества доказывают, что и Вселенная развивается в том же направлении. Словом, создание «физической экономики» потребовало от Ларуша пересмотра фундаментальных принципов мироздания. Зато созданная им теория позволила представить деятельность национальной экономики как функционирование комплексного агроиндустриального предприятия и вывести систему уравнений, определяющих показатели валового национального продукта и его составляющих, не прибегая к ныне используемой категории «добавленной стоимости».

Итак, Ларуш доказал: критерий эффективности экономики – вовсе не денежный. Если во главу угла ставить не погоню за прибылью, а удовлетворение потребностей общества, то надо оперировать не стоимостными, а натуральными показателями (энергия, производительная сила туда и пр.) оценки состояния и путей развития народного хозяйства.

Ларуш (которому уже больше 85 лет) предсказал нынешний мировой финансовый кризис и крах экономики США. Но он продолжает борьбу против курса либералов, которому противопоставляет линию на неуклонный технологический прогресс.

Особенно важна эта линия для стран, отставших в своем технологическом развитии (как нынешняя Россия): «Развивающаяся нация должна определить области научных исследований, в которых она собирается стать мировым лидером, и рассматривать это как долгосрочную, широкомасштабную национальную программу… Без такого прорыва эти нации никогда не покончат со своей отсталостью».

В борьбе против нынешнего гибельного курса Ларуш отводит важнейшую роль нашей стране. В 1996 году он написал работу «Роль России в мировой истории». Он особо отмечает, что Россия была первой страной в мире, которая приняла учение о физической экономике. Его создатель Готфрид Лейбниц, будучи советником Петра I, разработал программу развития горного дела и промышленности в России. «До тех пор, пока к концу XVIII века (то есть, при Екатерине II) эта политика не претерпела изменений, промышленное производство России превосходило британское». Ларуш смотрит в корень и утверждает, что центр мировой реакции находится не в США, а в Англии: это «хвост, виляющий собакой» – Америкой. Англия была и остается главным врагом России.

Конечно, теория народного хозяйства должна в большей мере использовать натуральные показатели, используя и идеи Ларуша.

НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО НА ПУТИ К НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Переход от экономики к народному хозяйству – это начало новой эпохи для человечества. Вот что по этому поводу говорил доктор физико-математических наук, профессор МГУ Леонид Васильевич Лесков:

«Ядро экономической цивилизации составляет капиталистическая формация. Эта формация переживает кризис. Системный кризис!.. Развитие капитализма прекращается… На этом историческая программа экономической цивилизации исчерпывается. Современный капитализм существует пока по инерции. Исторически неизбежен переход к следующему, качественно новому этапу эволюции мировой цивилизации… Не вызывает сомнения, что космическая деятельность явится в XXI веке одним из магистральных направлений предстоящих преобразований… Кроме развития орбитальной информационной сети Земли, в наступающем веке предстоит создать глобальную систему дистанционного зондирования из космоса, чтобы использовать ее в интересах народного хозяйства и охраны природы.

Важную роль сыграет система вывода в космос радиационных отходов – их захоронение в недрах планеты опасно. Резко возрастет эффективность космонавтики с созданием многоразовых воздушно-космических транспортных систем. Следует ожидать создания принципиально новых высокоэффективных и безопасных энергетических установок, информационных и коммуникационных средств, материаловедческих технологий, транспортных систем, основанных на сенсационных открытиях в области физического, или квантового, вакуума… Космизация человеческой деятельности в XXI веке приобретет активную гуманитарную компоненту, будет способствовать формированию нового миропредставления и утверждению неэгоистической системы базовых общечеловеческих ценностей».

Думается, роль космической деятельности для человечества еще более важна. Человек рано узнает, что люди (и он сам в том числе) смертны. Пока господствовало религиозное мировоззрение, можно было утешаться надеждой на вечную жизнь после смерти. Но с приходом так называемого научного мировоззрения бессмысленность жизни для думающих людей становилась настолько невыносимой, что Лев Толстой, размышляя об этом, по его собственному признанию, был близок к самоубийству. Человек, этот высший продукт эволюции материи, «жаждущий наслаждения комок нервов», родился, вырос и… умер, бесследно исчез. Зачем родился? Что будет потом? Ответ удручающий: «Умрешь – узнаешь, или перестанешь спрашивать». Или, как говорит писатель Валентин Распутин, «родилась козявка, родила козявку – и умерла». Да и сама Земля, и Солнечная система, как полагают ученые, тоже смертны. Есть от чего сойти с ума. С таким сознанием нормальная жизнь невозможна. Поэтому людям жизненно важно иметь какой-то наркотик. Для одних это может быть алкоголь или наркотики как таковые, для других – сексуальные приключения, для третьих – наука или изобретательство и т. п. И последней надеждой для рода людского, видимо, останется надежда на освоение космоса. (Другое дело – насколько она обоснована). И Россия, как передовая космическая держава, будет и в этом отношении лидером человечества.

РОССИЯ СТАВИТ АМЕРИКУ НА МЕСТО

Российские СМИ и экспертное сообщество как-то вяло прокомментировали заявление Дмитрия Медведева на форуме в Санкт-Петербурге о том, что время доминирования в мире одной экономики и одной валюты безвозвратно ушло в прошлое. А это был уже второй вызов, брошенный Россией Америке, считавшей себя властелином мира.

Первым вызовом стал разгром российскими войсками грузинской армии, вторгнувшейся в августе в Южную Осетию. И мир увидел, что США, вооружавшие Грузию, обещавшие ей всестороннюю поддержку, даже содержавшие за счет своего бюджета ее правительство, не смогли ей помочь. США не решились вступить в войну с Россией из-за какой-то Грузии, хотя и продолжают поддерживать этот свой плацдарм на Кавказе.

Теперь Россия объявляет, что и в финансовом отношении не признает за США роли мирового правителя. Эра, когда доллар служил единственной резервной валютой на планете, закончилась. Необходим новый порядок, основанный на использовании валют нескольких сильнейших в экономическом отношении стран. А это для США пострашнее поражения на Кавказе. Ведь их могущество основывалось на трех вещах. Во-первых, США – самая могущественная держава в военном отношении, однако и Россия, обладающая мощным ракетно-ядерным потенциалом, им не по зубам. Во-вторых, вследствие того, что доллар служил мировой резервной валютой, в США притекали капиталы со всех концов планеты, и это позволяло им потреблять ресурсы других стран фактически за бумажки – долларовые банкноты, которые они могли печатать «по потребности». В-третьих, США представляли себя в мире как «сияющий град на вершине холма», служащий для всех остальных стран образцом устройства жизни и призванный всюду насаждать тот порядок, какой им представляется наилучшим.

И вот Россия заявляет, что доллар для нее – не свет в окошке, и она намерена сама стать одним из мировых финансовых центров. Но это означает, что Америке не удастся больше жить паразитом, получать от других ресурсы за фантики, что ей придется зарабатывать на жизнь своим трудом, а она на это уже не способна. Американцам придется резко снизить уровень потребления, что может вызвать там социальный взрыв. И какой же это «сияющий град», какой же образец для остального мира, если страна вот-вот рухнет в бездну финансового кризиса, вызванного, кстати сказать, ее собственным «финансовым эгоизмом»?

Вот что сделала Россия. Она указала США ее место в современном мире. Да, США – великая военная держава с мощной, хот и однобокой, в основной паразитической экономикой. Но не властелин мира, не образец и не учитель для других стран и народов. Такой пощечины Америке не могла дать ни одна страна, кроме России. Это было полной неожиданностью не только для США, но и для всего Запада, который за последние 20 лет привык видеть в России колонию. А значит, страну, которой не положено лезть в мировые дела.

Но США придется смириться со своей новой ролью, гораздо менее значительной, чем до сих пор. А остальным странам Запада – тем более. Sic transit gloria mundi («так проходит мирская слава»). А роль России в мире неизмеримо выросла буквально за какие-то два месяца.

У этой ситуации есть и опасная сторона. Увядающие мировые центры сил чаще всего ищут выход в военных авантюрах. Не исключено, что и США попытаются развязать войну где-нибудь на наших границах и втянуть в нее Россию. Запад, и США в особенности, стали сегодня смертельной угрозой для всего человечества.

КРАТКИЙ ИТОГ

Россия, страна с самым совершенным, справедливым общественным строем и наиболее привлекательным образом жизни, восстановив свое народное хозяйство, сможет сама устанавливать экономические связи с другими странами на взаимовыгодных условиях. Вокруг нее сложится кольцо государств, для которых торговля с ней окажется самым предпочтительным видом экономических связей. В итоге Россия станет одним из самых мощных хозяйственных центров мира наряду с Китаем, Индией, Японией, возможным блоком ведущих стран Латинской Америки. США, если не распадутся на несколько государств, то уж во всяком случае перестанут быть мировым гегемоном. ЕС также утратит свою нынешнюю роль и смирится с участью поставщика высококачественной продукции потребления на нужды России в обмен на высокотехнологические товары, которые сам не сможет производить из-за своей нарастающей деградации. Когда живая российская культура заявит о себе в мире в полный голос, наша страна станет главным хозяйственным центром мира. А перевод российской финансовой системы на «энергетический рубль» (или на иную реальную основу) сделает Россию также и финансовым центром мира.

Только не нужно впадать в соблазн гипертрофированного сознания национальной исключительности, ненужного максимализма. В мире накопилось столько кричащих проблем, что решить хоть некоторые из них – уже будет великим вкладом в общечеловеческую цивилизацию. Нельзя быть первыми во всем: и лучшим в мире спринтером, и лучшим стайером, и гениальнейшим шахматистом, и величайшим ученым. Не следует думать, что, раз мы самые передовые, то обязаны обгонять весь мир на каждом направлении. Может быть, некоторые из этих задач нам подбрасывает враг, чтобы мы взялись за их решение и потратили на поиск в ложном направлении ресурсы, которые нужны были бы для другого дела. Из-за стремления стать самыми-самыми передовыми можно оказаться плетущимися в хвосте. Нужна оптимизация структуры производства, а не всех «догнать и перегнать!» Поэтому, обеспечивая свое первенство в важнейших сферах деятельности, нужно умело использовать преимущества международного разделения труда.

Как было принято говорить в советское время: «Задача ясна, за работу, товарищи!». О том, что для этого предстоит сделать, пойдет речь в заключительной главе.