РОССИЯ И РЕСПУБЛИКИ ЗАКАВКАЗЬЯ

В геополитике принято рассматривать Большой Кавказ (то есть Северный Кавказ и Закавказье) как единый регион. Действительно, события, происходящие на его юге, часто вызывают соответствующую реакцию на севере, и наоборот. Так, попытка грузин «навести порядок» в адыгоязычной Абхазии немедленно вызвала движение в поддержку своих братьев-абхазов в адыгоязычных республиках Северного Кавказа. А авантюра Грузии, устроившей в августе 2008 года бойню в Южной Осетии, вызвала возмущение не только в Северной Осетии, но и во всей нашей стране. России пришлось провести военную операцию по принуждению агрессора к миру. В итоге обе республики – Абхазия и Южная Осетия – обрели, наконец, независимость. Россия признала их суверенными государствами и установила с ними дипломатические, военные и иные дружественные отношения.

В историческом плане Большой Кавказ – это территория вечной борьбы за доминирование. За господство над Кавказом боролись Парфия и Рим, Византия и Сасанидский Иран, Византия и арабы, Турция и Персия. С начала XIX века здесь развернулась борьба за доминирование между Россией с одной стороны, Англией и Францией – с другой. Англия стремилась превратить Кавказ в барьер на пути возможного продвижения России в Иран, Турцию и Индию. Франция эпизодически использовала эту территорию против Англии и России для решения собственных колониально-имперских задач. В России не без оснований видели угрозу своим интересам в регионе со стороны Англии и Франции, что подтвердилось во время Крымской войны.

Принято считать, что в этой войне Россия потерпела поражение. В действительности здесь правильнее было бы говорить о нашей утраченной победе. Воинские контингенты Англии, Франции, Сардинии и Турции мало чего добились. Захват войсками стран Запада небольшого пятачка в Крыму – это ведь не победа над Россией (тем более – после блистательных побед русских флотоводцев, уничтоживших турецкий флот, и успешного продвижения наших соединений в Закавказье). Зато в России поднялась волна патриотизма, которая могла бы превратиться во вторую Отечественную войну. Лишь внезапная смерть Николая I и воцарение ориентировавшегося на Запад Александра II привели к тому, что Россия признала свое поражение и подписала мирный договор на унизительных для себя условиях.

Но в итоге этой войны Запад признал Кавказ сферой влияния России, и с этого времени российская власть оказывала покровительство английскому, французскому, затем германскому, бельгийскому и голландскому капиталам, осваивавшим кавказское экономическое пространство (особым вниманием иностранцев пользовались Бакинские нефтепромыслы).

После Второй мировой войны Кавказ с его нефтяными ресурсами, имеющий исключительно важное стратегическое значение, оказался в центре внимания США. Запад явно стремится превратить этот регион в свою сферу влияния, вытеснив оттуда Россию.

«Теперь, – пишет Владимир Дегоев в статье «Чтоб не пропасть поодиночке», – на повестке дня тема расширения ЕС на Восток, в том числе и за счет Кавказа. И вот тут начнутся проблемы, с которыми Европе еще не приходилось сталкиваться.

До сих пор ЕС прирастал государствами и народами, принадлежащими к европейскому культурно-историческому и географическому пространству… Что же касается Кавказа, то он никогда не являлся органичной частью западной цивилизации, в силу чего интегрировать этот регион в ЕС даже на ассоциированных началах будет чрезвычайно сложно».

Казалось бы, суждение очевидное. Но, как и случае с Казахстаном, здесь не все так просто, а в целом, пожалуй, проявляется все то же высокомерие «цивилизованного» наблюдателя.

Если присмотреться повнимательнее, то можно увидеть немало национально-психологических черт, роднящих кавказцев с европейцами. Прежде всего – культ частной собственности и личной чести. Все это делает кавказца как бы «диким европейцем». И недаром кавказский абрек так восхищал русских офицеров и писателей, прошедших выучку европейским романтизмом. В каждом кавказце, как и в европейце, с рождения было заложено обостренное чувство личного достоинства, которое они так безуспешно пытались привить русскому простонародью (при этом русский человек тоже, разумеется, обладал не меньшим чувством достоинства, но не оформленным в кодекс чести и потому не так заметным).

Этот момент обязательно надо учитывать, чтобы лучше понять и разлившуюся среди русских масс ненависть к кавказцам, и, скажем, курс независимой Грузии.

Правда, понятие европейца у нас больше ассоциируется с англосаксами или скандинавами, поэтому объявление кавказцев «образцовыми европейцами» (а в старину европеоидов даже часто называли «кавказской расой») может вызвать недоумение: уж не очень-то кавказский человек похож на британского джентльмена! Но будем помнить, что в Европе живут не одни англичане, а, скажем, особо бросающегося в глаза отличия грузин от греков, сицилийцев или корсиканцев увидеть трудно.

Поэтому и стремление Запада (в лице Евросоюза) утвердиться на Кавказе не так уж безосновательно. Что создает, конечно, большие проблемы для России, многие в руководстве которой лелеют надежды на то, что этому региону самой судьбой написано на роду быть эксклюзивной зоной влияния северного соседа.

Но вернемся к Кавказу.

Хотя Большой Кавказ действительно представляет собой единый регион и населяющим его народам присущи некоторые общие черты, все же у Северного и Южного Кавказа есть свои особенности. Поэтому в данной главе будут освещены отдельные моменты, общие для всего Кавказа, а также специфические черты каждого из государств Закавказья. А характеристика положения на Северном Кавказе будет дана позднее, при исследовании ситуации в критических регионах России.

КАВКАЗСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ

После прогремевшего на всю Россию конфликта в Кондопоге стала особенно явной несовместимость менталитетов русских и «лиц кавказской национальности» (неприязнь к кавказцам затмила нелюбовь к «мировому еврейству»). Ее осознание шло постепенно на протяжении двух столетий, что хорошо показано в статье Артура Цуциева «Русские и кавказцы: по ту сторону дружбы народов».

Многим русским офицерам – участникам Кавказской войны XIX века, как было сказано выше, воинственные горцы-абреки казались своего рода рыцарями чести, которые совершали грабительские набеги на русские села не столько ради добычи, сколько для того, чтобы реализовать себя как воинов, проявить свою удаль, обрести славу и уважение соплеменников.

Примечательно, что гребенские (терские) казаки-староверы явили миру парадоксальный сплав русской души с горским «законом достоинства», с этосом джигита-волка, разбойника Чести.

По свидетельству Льва Толстого, еще в его время казацкие роды считались родством с чеченскими, «и любовь к свободе, праздности, грабежу и войне составляет главные черты их характера… Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защитить его станицу, но который закурил табаком его хату. Он уважает врага горца, но презирает чужого для него и угнетателя солдата. Собственно, русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презренное существо, которого образчик он видел в заходящих торгашах и переселенцах малороссиянах, которых казаки презрительно называют шаповалами. Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же. Молодец казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже со своим братом говорит по-татарски. Несмотря на то, этот христианский народец, закинутый в уголок земли, окруженный полудикими магометанскими племенами и солдатами, считает себя на высокой степени развития и признает человеком только одного казака; на все же остальное смотрит с презрением. Казак большую часть времени проводит на кордонах, в походах, на охоте или рыбной ловле. Он почти никогда не бывает дома. Пребывание его в станице есть исключение из правила, и тогда он гуляет». Горец, приехавший на казачий кордон, чтобы увезти тело застреленного казаком брата, «несмотря на то, что был в оборваннейшей черкеске и папахе, был спокоен и величав, как царь… Он так ненавидел и презирал [русских], что ему даже любопытного ничего тут не было».

Пришедшие вслед за армией в завоеванный край чиновники имели возможность повнимательнее вглядеться в быт кавказцев. Они видели здесь преимущественно алчных и вероломных дикарей, которых надлежало цивилизовать.

А русский обыватель, оказавшийся на Кавказе и не чувствовавший за собой мощь Империи, воспринимал кавказцев как угрозу своему существованию.

В советское время кавказцы должны были служить доказательством благотворного воздействия дружбы народов СССР. И лишь с распадом СССР вновь всплыл весь комплекс проблем, связанных с взаимоотношениями русских и кавказцев.

Восприятие русских кавказцами также со временем менялось. Надежда на Белого царя как на гаранта мира и порядка по мере русской колонизации Кавказа сменялась недовольством по поводу ущемления прав туземцев.

Распашка русскими равнинных земель лишала местное население пастбищ, что вело к сокращению поголовья скота, потому что перегон скота на зимние пастбища на равнину был и остается элементом скотоводческого цикла на Кавказе.

Ядро горской культуры можно выразить одной фразой: «То, что недопустимо в отношении своих, допустимо в отношении русских». Это часто выливается в тихий моральный террор.

Кавказец среди своих должен вести себя как кавказец, а мир русских воспринимается им как во многом свободный от условностей, то есть как нечто ущербное, и это позволяет кавказцу смотреть на русских с презрением. В русском пьянстве он не видит проявления удали, русский мат («…твою мать») воспринимает буквально, то есть как величайшее оскорбление».

С другой стороны, русским, не владеющим местными языками, многие стороны социальной реальности оказываются недоступными – они «для избранных», своих, местных.

Кавказская элита – горожане, и русские – нищие бюджетники – воспринимаются ею как ни на что не способные. Кавказец – воин, ему присуща агрессивность, прикрываемая сдержанностью, и русское миролюбие воспринимается им как слабость. Имперское спокойствие русских, их уверенность в защите государства непонятны кавказцу, нацеленному на обеспечение своего благополучия личными усилиями. Русским, в свою очередь, кавказский образ жизни кажется чем-то средневековым. Ну, а «величие, – то “естественное” величие, которому, кажется, не требуется никаких подтверждений… – остается по-прежнему русским». И если кавказец получает признание в России (а тем более – за ее пределами), то он воспринимается как selfmade man, человек, создавший себя сам, где ни кумовство, ни деньги роли не играют. (Любопытно, что многие грузины, даже не питая любви к сталинскому СССР, самого Сталина высоко ценят именно в таком ключе: скромный джигит, сумевший в Москве сделать очень и очень неплохую карьеру.)

Цуциев видит перспективу «взросления пока еще юного русского фашизма: этот фашизм является патологическим результатом общенационального русского унижения, в том числе и того, что переживают русские в кавказском периферийном поясе. Эффектом возможной фашизации России для кавказцев станет невозможность русского горизонта как поля «освобождения от предписанной этичности»… Такое смыкание создает живой спрос в кавказском мире на поиск иного пространства Свободы и рождает иллюзии, с ним связанные.

Разбегание кавказских устремлений по ту сторону России имеет несколько основных адресов: Запад (к которому прямо и без всяких сомнений стремится Грузия); снова Запад, но в турецком исполнении (Азербайджан); мифический арабский Восток (чье шариатское одеяние примеряла было одно время Чечня)… Перед другими кавказскими обществами может возникнуть дилемма – в каком качестве «двигаться по ту сторону России»: вместе со своими территориями или персонально-отходническим порядком – тем порядком, каким сейчас начинает рассыпаться по «дальнему зарубежью» амбициозная кавказская молодежь.

И здесь, в сущности, нет большой разницы, куда ехать – везде прежней Страны для них больше нет».

О том, насколько оправдались ожидания амбициозных кавказцев, уехавших покорять «дальнее зарубежье», у нас будет возможность скоро поговорить.

Михаил Полторанин, ныне просто журналист, а при Ельцине вице-премьер РФ, детство провел в Восточном Казахстане, куда при Сталине были депортированы вайнахи (чеченцы и ингуши), и мог наблюдать их быт на протяжении довольно многих лет. Свои впечатления от них он сформулировал в книге «Власть в тротиловом эквиваленте» (М., 2011. С. 204–207) следующим образом:

«Как растут на планете реликтовые деревья, так сохранились на ней и реликтовые этносы. Живут с языческих времен по родовому традиционному праву. У одних племен до сих пор считается нормой потчевать желанного гостя печенью свежеукокошенных пленников, у других – бросать со скал жертвенных молодок – красавиц. Но это, слава Богу, где-то там далеко, за морями да за джунглями.

И вайнахи придерживаются древних обычаев предков, строго соблюдая неписаные законы – адаты. У каждого клана, то есть тейпа свой адат… И только к государству и инородцам (иноверцам, гяурам) у всех адатов одинаковый подход. Истинному чеченцу не пристало уважать чьи-либо интересы, кроме лично своих и интересов своего племени. Он должен презирать государство и всех инородцев, обворовывать их, грабить, заниматься разбоем. А если кто-то начнет мешать, того разрешается отправлять на тот свет. Адаты учат: «Государство – это ничто, клан – все», «Воровство – доблесть», «Все иноверцы – враги» и т. д.

Вайнахам полагается с раннего возраста приучать своих детей к налетам и разбоям. Даже образованные вайнахи, которые пообтерлись в столичных вузах, так натаскивают своих подростков «на всякий случай» и для соблюдения традиций. «Иначе соседние кланы начнут относиться к их роду как к сборищу отступников от горских обычаев».

И далее:

«В теснинах Кавказа, где все на виду друг у друга… важнее даже не быть правоверным чеченцем, а в глазах сородичей и соседей – казаться им. Вайнахи – это нация показных, внешних эффектов, для них ритуал намного важнее существа самого дела. А Чечня – Ярмарка Тщеславия. В ней любят демонстрировать друг перед другом, у кого выше забор, кто больше пленил рабов в набегах на Ставрополье, у кого богаче добыча на грабеже поездов. «Ты не можешь украсть даже барана!» – эти слова бросают в лицо вайнаху, чтобы унизить его».

Когда читаешь подобное, невольно думаешь, что российские олигархи, демонстрирующие друг другу, у кого из них круче иномарка, роскошнее вилла и длиннее яхта, недалеко ушли от представителей «реликтовых этносов».

ЗАКАВКАЗСКИЕ РЕСПУБЛИКИ

Грузия

Грузия первой из стран Закавказья вошла в состав России. Эта страна, куда христианство пришло вскоре после провозглашения его государственной религией в Византии, к началу XIX века представляла собой совокупность царств и княжеств: Картли, Кахети, Имерети, Самцхе-Саатабаго, Мегрелия, Гурия и Абхазия. Эти мелкие государства постоянно подвергались нашествиям со стороны Ирана и Турции, что могло привести к полному уничтожению грузинского народа. Перед лицом такой опасности царь Картли и Кахетии Ираклий II обратился за помощью к православной России.

Россия пришла на помощь. В 1783 году в крепости Георгиевск был заключен трактат, по которому был установлен протекторат России над Восточной Грузией. Российское правительство, принимая Грузию под свое покровительство, гарантировала ее автономию и защиту в случае войны. В 1801 году Восточная, а в 1803–1864 годы – и Западная Грузия вошли в состав России, образовав Тифлисскую и Кутаисскую губернии.

Со школьных лет помним мы строки из поэмы Лермонтова «Мцыри»:

Эта помощь Грузии дорого обошлась России. Пути сообщения России с Грузией постоянно подвергались нападениям со стороны горцев Северного Кавказа, живших преимущественно грабежом. И, чтобы обезопасить движение по этим магистралям, России пришлось вести почти полувековую (1817–1864 годы) изнурительную Кавказскую войну, унесшую тысячи и тысячи жизней наших солдат, но закончившуюся присоединением Северного Кавказа к России.

Можно сказать, что и в советское время Грузия цвела – стоит лишь сравнить, например, уровень жизни рязанского и грузинского крестьянина.

По словам Цуциева, к середине 1960-х годов грузин в представлении русских – это прежде всего ловелас с Черноморского побережья, курортный ухажер, милый, мечтательный, привлекательный рыцарь и чудак в одном лице. («Счастливая Леночка – она вышла замуж за грузина!»). Или, как писал Анатолий Макаров: «В массовом представлении грузин воспринимался воплощением всех мыслимых художественных талантов – артист, живописец, поэт, тамада, плейбой… Короче говоря, человек-праздник». И у грузин «складывался некий… комплекс превосходства, победительности, самоуверенности и легкого презрения ко всем, кто под их обаяние самозабвенно попадал». Их элите казалось, что она может занять такое же положение плейбоя и во всем цивилизованном мире, если Грузия станет самостоятельной.

Это вроде бы так, но тут много было видимости. Потому что за давностью лет мы забыли об одном достаточно драматическом событии в российско-грузинских отношениях.

Можно сказать, что Россия благополучно выполнила свою миссию защитницы единоверного грузинского народа. Правда, кто-то может сказать: уже попросились к нам, так терпите наши объятия до скончания света! Но в Грузии так не считали.

И когда в 1917 году Российская империя развалилась, быстро образовалась независимая социал-демократическая (меньшевистская) Грузия, взявшая курс на европейские стандарты.

Казалось бы, история благополучно развела две страны и два народа. Но не тут-то было.

Советские правители большие надежды возлагали на революции на Переднем Востоке: в Турции и Иране. Но путь к ним лежал через горло Кавказа, а в этом горле, как самая настоящая кость, торчала буржуазная Грузия.

Подобное было и в других закавказских республиках, но там большевики быстренько устроили перевороты и путем таких управляемых революций установили Советскую власть, мгновенно превратив эти государства из враждебных в самые что ни на есть дружеские. Но с Грузией, как они не старались, этот номер не прошел. (Отметим этот момент, показывающий, что советские порядки уже тогда были в целом достаточно чужды грузинам.)

И вот тогда, поколебавшись, в Кремле принимают ужасное и трагическое по последствиям решение: наплевать на столь заботливо провозглашавшееся право наций на самоопределение и… просто оккупировать республику. Ради Мировой Революции, которая все спишет.

Сказано – сделано. В 1921 г. Красная Армия вошла в Грузию, меньшевистское правительство пало.

Что можно сказать по этому случаю? С Грузией случилось то же, что потом с Прибалтикой. Только на два десятилетия раньше.

Зная это, можно многое понять в происходящем ныне в Грузии. Правда, помимо того, что грузины насильно оказались с составе СССР на двадцать лет раньше, было и еще одно отличие: США так и не признали аннексию СССР прибалтийских республик, тогда как Грузия была дальше от Европы, от Запада, и «грузинский вопрос» не привлекал к себе такого острого внимания в мире. Вот почему прибалты могли практически открыто выражать свою ненависть к «русским оккупантам»: и историческая память о независимости была свежа, и сама независимость длилась целых двадцать лет, а главное – они постоянно чувствовали поддержку западных друзей и потому пребывали в уверенности, что их не оставят. Ничего этого (кроме активного неприятия советских порядков) не было у грузин; они чувствовали себя брошенными один на один с огромным имперским колоссом, и о независимости можно было только тихо мечтать. А к русским от безысходности приходилось демонстрировать дружелюбие.

Но после развала СССР Грузия (наверное, сама неожиданно для себя) стала независимой. И вот тут-то мы можем почувствовать всю глубину ненависти к нам и к советским порядкам. Только в Грузии и Прибалтике, наверное, в обществе полностью отсутствуют пророссийские силы, а о какой-то «интеграции» с нашей страной и заикаться немыслимо.

Однако с приближением к концу эры СССР отношения и русских к грузинам начало меняться. Это отразилось в вышедшем в свет в начале «перестройки» рассказе Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии» (1986 год).

Астафьев клеймит грузинского типа, которого и грузином-то не поворачивается язык назвать. «Как обломанный, занозистый сучок на дереве человеческом, торчит он по всем российским базарам, вплоть до Мурманска и Норильска, с пренебрежением обдирая доверчивый северный народ… Жадный, безграмотный, из тех, кого в России уничижительно зовут «копеечная душа», везде он распоясан, везде с растопыренными карманами, от немытых рук залоснившимися, везде он швыряет деньги…»

Издерганный жизнью и уже, пожалуй, не вполне психически здоровый писатель надавал грузинам множество оскорбительных и часто немотивированных характеристик, что вызвало, конечно, справедливое возмущение грузинской общественности. Но, заметим, что Астафьев первым выдал в подцензурную печать то, что подспудно говорилось иными русскими на разных углах.

После распада СССР в Грузии у власти оказались «демократы», прошла приватизация, вылившаяся, как и везде, в разграбление общенародного достояния. Заводы скупались для того, чтобы оборудование продать на «лом» в Турцию. И все же на митингах по всей Грузии раздавались клятвы: «Траву будем есть – но под иго России не возвратимся!»

Страна распадалась. Объявили о своей независимости Абхазия и Южная Осетия, особую позицию заняла Аджария. Режим ярого националиста Гамсахурдиа обанкротился. Его противники также не могли справиться с разрухой. Тогда для наведения порядка в Грузии туда вернулся ее бывший «хозяин» Эдуард Шеварднадзе. Он в 1972–1985 годы был первым секретарем ЦК КП Грузии, а затем был вызван в Москву, стал членом Политбюро ЦК КПСС и министром иностранных дел СССР, одним из самых зловещих деятелей «перестройки», и уже тогда зарекомендовал себя как верный прислужник США.

В ноябре 1995 года Шеварднадзе стал президентом республики. Когда этот лакей США отработал свое, американцы организовали в Грузии «революцию роз», и президентом стал Михаил Саакашвили. И все эти годы менялись лидеры, а грузинское руководство обличало проклятую империю, которая под именем России или СССР двести с лишним лет терзала бедную Грузию. В Тбилиси был торжественно открыт музей советской, читай российской, оккупации.

Россия «сдала» Аджарию Грузии, лишь предоставив аджарскому лидеру Абашидзе убежище в Москве. По этому поводу Владимир Дегоев пишет:

«Одна часть наблюдателей склонна считать позицию, занятую Кремлем в аджарском кризисе, «прорывом» в кавказской политике России, ибо цивилизованному Западу предъявлен похвальный образец служения делу мира и стабильности. Другая часть так и не возьмет в толк – какими же это заслугами снискало тбилисское руководство благорасположение Москвы? Не своими ли систематическими усилиями по насаждению русофобской истерии в Грузии? Или своим внешнеполитическим курсом, прозападная и пронатовская сервильность которого порой вводит в конфуз даже неконфузливых американцев? Или, быть может, своим усердием в строительстве антироссийских блоков по всему периметру российских границ? Вопросов много. Пока ясно (а точнее – совсем не ясно) одно: успешная инсценировка «розовой» революции в Аджарии не состоялась бы без поддержки Москвы. Больше того – для младогрузинских реформаторов все могло бы закончиться катастрофой».

Тут можно дать такое объяснение. До недавних пор в Кремле существовало мощное прогрузинское лобби. Причем оно состояло не столько из грузин, сколько из ревнителей общечеловеческих ценностей. Их усилиями была сформирована концепция о том, что-де Грузия – самое демократическое государство в регионе, поэтому оно и должно рассматриваться как региональный гегемон. В частности, когда Шеварднадзе во время грузино-абхазской войны попал в ловушку в Сухуми, российские войска… вывезли этого подлинного врага народа в безопасное место. Такая вот была разработана «гениальная» комбинация: мы сначала грузинского президента как следует попугаем, а потом вызволим – вот и будет у России на Кавказе послушный сателлит. Не так уж невероятно, что и смерть шеварнадзевского соперника Гамсахурдии была подстроена российскими спецслужбами, поскольку в Кремле уже сделали ставку на нового лидера Грузии (он же давно известный старый). Под эту сурдинку произошла и сдача Аджарии, под этим соусом бесконечно затягивалось признание Россией Абхазии с Осетией. Как все понимают, ни малейшей пользы от таких уступок враждебному государству для интересов России – интересов настоящих, а не выдаваемых за такие российским истеблишментом – не было.

А экономика Грузии катилась в пропасть. В Тбилиси почти нет работы. Жируют «новые грузины», а остальное население впадает в нищету, в городах переходит на печное отопление, но и дрова становятся недоступными.

За годы независимости население Грузии уменьшилось на миллион человек, но не за счет высокой смертности, как в России, а из-за того, что многие уехали: торговцы и духанщики – в Россию, интеллигенция – в Европу. Сейчас в стране остались 4,5 миллиона жителей.

Интерес американцев к Грузии понятен: Через Тбилиси проходит нефтепровод Баку – Джейхан, о котором речь пойдет ниже. Он гарантирует США доступ к нефти Прикаспия. А главное – в лице Грузии Запад имеет шансы получить верного проводника своих интересов и, что называется, непотопляемый авианосец. Ради этого американцам пришлось даже взять на свое содержание грузинскую власть: президент и члены правительства Грузии получают зарплату из средств бюджета США.

Сегодня Грузия проводит самую ярую антироссийскую политику, стремясь поскорее вступить в НАТО. Она – активный член антироссийского блока ГУАМ. Грузия оставила открытой (через ущелье Панкиси) дверь для поставки чеченским боевикам оружия и наемников из арабских стран. Предпринятые грузинской стороной провокации против российских военных, остававшихся на наших военных базах в республике, вызвали жесткие ответные меры со стороны России, оценивавшиеся и у нас самих неоднозначно. Военные базы в Грузии нам пришлось ликвидировать. И, вопреки тому, что сообщали российские СМИ, антироссийские акции Саакашвили получили поддержку подавляющего большинства населения Грузии.

И вот дело кончилось молниеносной войной, надо полагать окончательно и бесповоротно разведшей две страны по разные стороны линии противостояния. Один западный социолог выдвинул концепцию «золотых ворот»: дескать, страны, в которых есть Макдоналдсы, друг с другом не воюют. Если всерьез к ней отнестись, то факт недавней войны должен привести к тому, что… Макдоналдсам в России настает конец.

Парадокс здесь в том, что элиты России и Грузии тяготели друг к другу, а в народе у нас симпатий к грузинам не наблюдалось. Грузия – православная страна, но в нашем народе грузин воспринимали не как единоверцев, а как «лиц кавказской национальности» – в одном ряду с чеченцами и азербайджанцами.

Национальной идеей-фикс для Грузии становится проблема: как вернуть в ее состав потерянные республики – Абхазию и Южную Осетию. Увы, здесь перспектив у нее нет никаких. И в первую очередь – из-за крайне националистического мироощущения самих грузин. Время господства Грузии над Абхазией, к примеру, осталось в памяти абхазов как эпоха форменного этноцида, когда местные кадры последовательно выдавливались из всех руководящих структур – недаром вступление в союз с Россией становится в бывших грузинских автономиях общенациональным требованием. А сама Грузия рассорилась со всеми своими соседями. И если к России или Турции у нее могут быть исторические претензии, то вот напряженность в отношениях с Арменией или Азербайджаном вызвана как раз притеснением меньшинств на грузинской территории.

Итак, Грузия – самое антироссийски настроенное государство в Закавказье. Пожалуй, Россия даже не в состоянии помешать ее вступлению в НАТО. Даже пытаться играть на каких-то внутренних противоречиях не получится. Поэтому единственное оружие для России в отношении Грузии – это твердо осознавать, что грузины – это не просто жители враждебного государства, а враждебный этнос (что подтверждается хотя бы чередой грузинских лидеров, с точки зрения российских интересов, оказывавшихся один хуже другого), в отношении которого не следует питать никаких иллюзий.

Не исключено, что Запад попытается вновь ввергнуть Грузию в военный конфликт с Россией, причем в самых неблагоприятных для нас условиях. Представим на минуту, что Рокский туннель, через который проходит единственная автомобильная дорога, связывающая Россию с Южной Осетией, по тем или иным причинам вышел из строя. Небольшой российский воинский контингент, расположенный в Южной Осетии, останется без возможности получать подкрепления из России и превратится в мишень для грузинской артиллерии и авиации, а также станет объектом танковых атак. Россия могла бы попытаться начать наступление со стороны Абхазии, но подступы к абхазским портам могут быть блокированы военно-морским флотом США, которые ведь не признали независимость этой республики, а Грузию считают своим союзником. Так что Грузия – не просто государство, недружественное России, но и возможный очаг военных конфликтов на наших границах.

Азербайджан

Азербайджан, в отличие от Грузии, вошел в состав России не целиком, а только северная его часть. Три азербайджанских князя отложились от Ирана и присягнули царю Николаю I, без чего русские вряд ли закрепились бы на Кавказе. На основе этих княжеств были образованы Бакинская и Елизаветпольская губернии. Во время войны против Шамиля азербайджанцы обеспечивали тыл русской армии.

И в годы Гражданской войны в России Азербайджан служил форпостом большевиков в Закавказье. Они закрепились сначала в Азербайджане (начиная с Бакинской коммуны) и уже оттуда вступили в дашнакскую Армению и меньшевистскую Грузию. При Советской власти Азербайджан был единственной закавказской республикой, где среди властителей дум не было национал-диссидентов, мечтавших о независимости (а и в Грузии, и в Армении таких сепаратистов было немало).

Хотя Азербайджан – это самое большое и по территории и по численности населения (8 миллионов человек) государство Закавказья, собственно азербайджанцев в нем проживает около 6 миллионов, а в Иране их более 10 (по другим данным, чуть ли не 30) миллионов. (В отличие от других мусульманских республик бывшего СССР, где преобладают сунниты, азербайджанцы, как и иранцы, – шииты.) По официальным данным, в России проживает свыше 300 тысяч азербайджанцев, тогда как в действительности их только в Москве, видимо, гораздо больше.

Положение в Азербайджане осложнялось конфликтом вокруг Нагорного Карабаха. Эта территория, населенная преимущественно армянами, входила в Азербайджан на правах автономной области. В 1988 году произошло вооруженное выступление населения Нагорного Карабаха за воссоединение с Арменией (видимо, втайне согласованное с тогдашним Кремлем). В результате двухлетних боевых действий повстанцы (которым, как утверждала азербайджанская сторона, помогала Москва) не только освободили территорию своей области и проложили коридор, связывающий ее с Арменией, но и заняли часть территории собственно Азербайджана. Затем было заключено соглашение о прекращении огня, но конфликт далек от разрешения. Азербайджан никогда не примирится с потерей части своей территории, жители Армении и Карабаха не допускают и мысли, что могут лишиться плодов своей победы.

Впрочем, есть на Кавказе оптимисты, считающие, что со временем Азербайджан вернет оккупированные земли без единого выстрела, как это делает Китай. Для этого ему нужно «только лишь» стать мощной державой с высокоразвитой экономикой, и тогда Карабах сам упадет к его ногам.

По свидетельству изгнанника из Азербайджана, ныне проживающего в России, кровавая резня – массовые убийства армян в азербайджанском Сумгаите в 1987 году (в которой отчетливо просматривается почерк спецслужб), ввод войск генерала Лебедя в Баку и «зачистка» ими столицы республики стали, пожалуй, самыми мощными ударами по единству народов СССР, это был Рубикон, после которого рухнуло все. Только после этих событий в Азербайджане укрепились позиции Народного фронта, а Коротич, Сахаров, «Огонек» – все тогдашние демократы – спустили на азербайджанцев собак с цепи. Весь народ объявили убийцами. А ведь азербайджанцы были самым стабильно-советским народом на Кавказе и не хотели выходить из СССР, они, в отличие от своих соседей, двумя руками держались за Союз. В Азербайджане и сейчас, говорят, 90 процентов населения высказались бы за Союз. Но в Москве это тогда никого не интересовало.

После распада СССР президентом Азербайджана стал бывший первый секретарь Компартии республики Аяз Муталибов, но уже в 1992 году к власти пришли «демократы», во всем равнявшиеся на Запад (пусть и в турецком варианте). Стремясь заслужить одобрение Запада, тогдашний президент Азербайджана, председатель Народного фронта Абульфаз Эльчибей (Алиев) взял курс на разрыв связей с Россией, потребовал вывода российских войск с территории республики (и заключения договора о совместном использовании радиолокационной станции), ратовал за введение в Азербайджане собственной валюты. Он критиковал Россию и за отсутствие демократии, и за всеобъемлющую коррупцию, и даже за постоянные унижения перед Западом:

«Россия уже больше года умоляет МВФ предоставить кредит в четыре с лишним миллиарда долларов, а какие-то разбойники, которые имеют миллиарды, сидят в Москве и разбазаривают Россию… По запасам энергоресурсов Россия может кормить всю Европу. А где же деньги России? Ни у государства, ни у населения денег нет. Все деньги России – в карманах международных мафиозных структур».

Разгулу «демократии» в Азербайджане должен был положить конец Гейдар Алиев, который в 1969–1982 годы был первым секретарем ЦК Компартии республики. Ставленник Андропова, член Политбюро ЦК КПСС, Алиев с 1982 по 1987 годы был первым заместителем председателя Совета Министров СССР. После своей отставки он не стал претендовать на власть в Баку, а уехал в Нахичевань, отделенную от остального Азербайджана узкой полоской армянской территории, и его там в 1991 году избрали председателем Верховного маджлиса этой автономной республики. С таким знатоком всех пружин высокой политики никакому «демократу» тягаться было невозможно, и уже в июне 1983 года он стал председателем Верховного Совета Азербайджана, а в октябре – президентом, каковым и оставался до своей смерти (его незадачливый однофамилец, наоборот, переехал из президентского дворца в Нахичевань, где и проживает по настоящее время). Гейдар Алиев оказался пока единственным лидером страны СНГ, который сумел надежно передать власть – своему сыну Ильхаму.

Еще Эльчибей взял курс на сотрудничество с США, а также с Турцией и другими странами НАТО, мотивируя это необходимостью защиты от угрозы нападения на Азербайджан со стороны Армении, России и Ирана. Гейдар Алиев продолжил этот курс, но старался сохранить и сравнительно хорошие отношения с Россией. Важнейшую роль в определении этого курса сыграл вопрос о судьбе азербайджанской нефти.

В районе Баку нефть добывали еще во времена царской России. После провозглашения независимости Азербайджана появился слух, будто на азербайджанском участке каспийского шельфа открыты колоссальные запасы нефти. Но у Азербайджана не было ни денег, ни технологий, необходимых для освоения этих нефтяных месторождений. Он стал искать партнеров за рубежом. И ряд западных (прежде всего американских) нефтяных компаний (при незначительном участии российской компании ЛУКОЙЛ) образовали Каспийский нефтяной консорциум, который приступил к добыче нефти.

Но чтобы нефть могла поступать на мировой рынок, она должна получить выход к открытому (а не изолированному, как Каспий) морю. Нефть к морскому побережью необходимо перекачивать по нефтепроводу. Легче всего было решить эту задачу, используя существующий нефтепровод Баку – Новороссийск, проходивший через Чечню. Чтобы исключить этот вариант, невыгодный для Запада, правящие круги НАТО воспользовались конфликтом в Чечне, который не без их содействия искусственно обострялся. Запад выдвинул иной проект – перекачки нефти в обход России по нефтепроводу от Баку до турецкого порта Джейхан. Труба должна была пройти по территории либо Грузии, либо Армении, либо Ирана. Два последних варианта были нежелательны для США: Иран уже тогда рассматривался американцами как враждебная страна, Армения считалась союзницей России. Грузия же охотно предоставила свою территорию для прокладки трубы – хотя бы только для того, чтобы досадить России. В итоге был построен нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан. Но в непосредственной близости от его азербайджанского участка тлеет карабахский конфликт, перспективы урегулирования которого остаются туманными.

Слухи о колоссальных запасах нефти в Азербайджане оказались ложными. Постройка нефтепровода была обусловлена скорее политическими, чем экономическими соображениями. Экономически она становилась оправданной лишь в том случае, если по нему будет перекачиваться также и нефть Казахстана. США вынудили Назарбаева согласиться на переориентацию потоков казахстанской нефти – она пошла не на Новороссийск, как прежде, а на Джейхан.

Гейдар Алиев принял Азербайджан в состоянии полной разрухи. Эльчибей и восемь лет спустя со злорадством говорил, что в Азербайджане 95 процентов населения голодает, абсолютное большинство народа живет за чертой бедности. «Экономики Азербайджана как таковой больше нет, есть только торговля, процветает коррупция. Воры, разбойники находятся у власти и разбазаривают Азербайджан».

Ему вторит известный деятель исламского движения Гейдар Джемаль:

«Азербайджан возглавляется осколками советского номенклатурного истеблишмента, – суть которого – продажность и коррупция» (в чем мыслитель видит большую вину горских евреев), что соответствует его конформистскому нутру и жажде обслуживать свои шкурные интересы. В Азербайджане к власти поднимались маргиналы с менталитетом чайханщиков, это относится как к правящей клике, так и к оппозиции. Идеология есть только у простых верующих азербайджанцев, которые отброшены вниз и лишены голоса».

В этих упреках много правды, но нельзя отрицать, что Гейдар Алиев спас страну от распада и саморазрушения в самый последний момент. И он сумел использовать богатства недр республики на благо не только «новых азербайджанцев», местных олигархов. Те, кто бывал в Азербайджане (например, журналист Александр Будберг), отмечают, что люди стали там жить лучше. Азербайджан занимал первое место в мире по темпам роста ВВП —18 процентов в год. Сверхвысокие мировые цены на нефть принесли в страну много денег. И эти деньги потихоньку «протекают» сверху в низы. Становится больше рабочих мест, растут доходы у всех слоев населения (разумеется, не в одинаковой степени) В Баку настоящий строительный бум. И хотя квартиру по цене 5 тысяч долларов за квадратный метр могут позволить себе единицы, работать на строительстве могут уже тысячи. Госбюджет может позволить себе многочисленные программы по строительству жилья для беженцев с оккупированной территории (их много – около миллиона, и до сих пор сотни тысяч из них живут в палаточных лагерях и спят на голой земле). Это решает вопрос не только поддержки самых обездоленных, но и создания для них рынка труда. Свободные деньги позволяют не только развивать нефтедобычу и строительство, но и достаточно быстро переоборудовать заводы или просто покупать новое производство. Сельское хозяйство тоже идет потихоньку вверх, так как земельная реформа и полная приватизация земли были проведены давно и уже дают результаты. Короче говоря, «голодная революция», как в Грузии, стране не грозит.

Впрочем, как сказать. В первые дни 2007 года (когда Ильхама Алиева не было в республике) население испытало настоящий шок. Правительство, руководствуясь стремлением подвести жизнь в Азербайджане под «мировые стандарты», приняло решение о столь резком повышении тарифов на коммунальные услуги, что это могло бы вызвать социальный взрыв. С возвращением президента социальную напряженность удалось сгладить, однако, как видим, грань между стабильностью и взрывом остается весьма условной.

В целом Азербайджан должен сохранить свою ориентацию на США, хотя и вряд ли вступит в острый конфликт с Россией (если его к тому не вынудит обстановка с разрешением карабахской проблемы).

Армения

Армения, как и Азербайджан, вошла в состав Российской империи лишь своей частью (восточной), образовав Эриванскую губернию. Западная Армения, в том числе священные для армян места – гора Арарат, остались в Турции. Во время русско-турецкой войны, в 1878 году, русские войска взяли штурмом город Карс, а во время Первой мировой войны русские войска под командованием генерала Николая Юденича овладели городом Эрзурум, и эти города Западной Армении до 1918 года находились в составе России.

Армения, зажатая между не очень дружественной Грузией и совсем недружественными мусульманскими странами Азербайджаном и Турцией, традиционно ориентировалась на Россию, в которой видела гарантии своей безопасности. При этом стоит отметить, что сами армяне – народ, известный своей предприимчивостью, привыкший жить в рыночной экономике, как рыба в воде, и ему вроде бы должны быть близки западные идеалы. Однако исторический опыт вполне четко говорит армянам: чтобы идеалы хорошей (и безопасной) жизни осуществились, нужно покровительство России. Причем такая позиция – это не результат конъюнктурного расчета, а уже сформировавшаяся традиция этноса. Поэтому Армения при возможности всегда будет проводить пророссийский курс и будет главным союзником России в регионе. И смена краткосрочного антироссийского курса после первых лет независимости на традиционный пророссийский – тому подтверждение. (Отметим, что Армянская ССР оказалась единственной союзной республикой, которая не вышла явочным порядком из «империи зла», а оформила свою независимость в согласии с требованиями Конституции СССР, как бы показав тем самым, что ее отделение не связано со взглядом на СССР как на антиисторического монстра.)

Она и сегодня поддерживает дружеские отношения с Россией, входит в ОДКБ, на ее территории сохраняются российские военные базы. Отношение к русскому населению и русскому языку там самое благожелательное. Но дело осложняется тем, что у нас нет с ней общей границы; неплохо было бы, кстати, позаботиться о расширении транспортного коридора с Ираном, откуда дальше сообщение с Россией могло бы идти по Каспийскому морю. К счастью, граничащий с ней на юге Иран все больше и больше становится союзником России, из-за чего у армяно-иранских отношений все более и более благоприятные перспективы. Уже достаточно четко проглядывается ось Москва – Ереван – Тегеран, противостоящая прозападным блокам и осям на Кавказе и Переднем Востоке.

Таким образом, в отношениях с Арменией вырисовывается достаточно оригинальный союз, основанный в общем-то исключительно на двусторонних отношениях. Армения как союзница России, как уже было сказано, готова войти в разные пророссийские союзы, но будет делать это, пожалуй, только лишь ради сохранения своих хороших отношений с северным патроном. Поэтому именно в отношении Армении следовало бы в первую очередь поставить вопрос о Союзном Государстве двух стран – даже в большей степени, чем в отношении Белоруссии.

Впрочем, в последнее время и в Армении активизируются антироссийские силы, вероятно, вследствие того, что либералы в российском руководстве палец о палец не ударили для того, чтобы укрепить наши связи с дружественной закавкзской республикой.

***

А вообще Закавказье, как и Средняя Азия, чуждо России в цивилизационном отношении, его завоевание в прошлом, по большому счету, было ошибкой, хотя по обстановке того времени и было, вероятно, оправданным. Связана эта чуждость, как уже было сказано, с психотипом кавказца, резко отличающегося от психотипа стандартного россиянина (обратим внимание – не просто от русского, а именно большинства народов РФ); исключение представляют разве что армяне, которым обычно удается быстро ассимилироваться в русской среде и не выделяться чертами «кавказского человека». Именно из-за этого и вырисовывается разделение в регионе – Армения, твердо ориентирующаяся на Россию, и остальные (включая тот же Азербайджан с его формальной дружественностью к нам).

«Кавказская проблема» хорошо подспудно чувствуется – хотя бы простым населением, все больше ненавидящим выходцев из региона. Крайне показательными в этом отношении оказались события в Калмыкии, где в противостоянии чеченцам объединились и русские, и калмыки, и представители оказавшихся там прочих некавказских народов, что похоронило примитивные объяснения антикавказских настроений «ксенофобией», «нетерпимостью» и пр. (Получилось, как в циничном советском анекдоте. Армянское радио спрашивают: что такое дружба народов? Армянское радио отвечает: это когда армяне соединяются с русскими, а еще с татарами и литовцами и все вместе идут бить грузин! Конкретное распределение национальностей, разумеется, не имеет значения.) Не потому ли калмыцкие события постарались побыстрее забыть, выпячивая на первый план столкновения в Кондопоге, где не было такой явной подоплеки?

Кавказ называют по-разному, например, южным подбрюшьем России и др. Но никто не решается дать ему еще одно определение: капкан для России. И действительно, если посмотреть на карту, то при определенной фантазии Россию можно увидеть большим зверем, на передней, кавказской лапе волочащим огромный груз. А поскольку суть кавказского вопроса уходит в такие фундаментальные вещи, как психотип народов с их системами ценностей, то отношения России с ним видятся достаточно пессимистическими.

Но оптимисты не унывают. Вот Николай Силаев в статье «Кавказский вызов» полагает: «В нынешних условиях Северный Кавказ должен стать не просто «аванпостом», но еще и «визитной карточкой» России… Россия пока не сумела реализовать эффективную программу развития Северного Кавказа, которая могла бы служить образцом для Кавказа Южного». Именно таким оптимизмом заражено руководство России, неустанно бросающее сотни миллиардов рублей на «обустройства» Северного Кавказа, создание там горнолыжных курортов мирового уровня и пр.

Неужели у нас мало своих задач, чтобы делать еще что-то как образец для других?

Да и (в силу сказанного) пустое это дело: что привлекательно для нас, то по большей части отталкивает кавказцев. А строить в России какую-то модель, привлекательную для этносов-антагонистов – занятие, сомнительное уже с точки зрения русского народа.

Поэтому самым смелым и радикальным, но максимально отражающим суть проблемы решением было бы – поставить вопрос об отделении Кавказа от России. Увы, конечно, стандартной реакцией на это будет обвинение в чем-то очень антигосударственном. Происходит такое от господствующего примитивного взгляда: если государство приобретает какую-то территорию, то становится сильнее, а если теряет – то слабее. Но это не так. Наличие в составе страны глубоко и принципиально проблемных регионов делает ее как раз не сильнее, а слабее. И, конечно, присутствует еще момент оглупления оппонентов в духе черно-белого мышления: раз предложено отделиться от Кавказа, значит, хотят уйти оттуда, все вывести, отвернуться и – дескать, занимайтесь сами вашими делами, а мы знать ничего не знаем… На самом деле, разумеется, любой серьезный политик, если и будет прорабатывать вопрос об отделении, то, конечно, так, чтобы можно было уйти, не уходя; чтобы регион остался, если выражаться без обиняков, российским протекторатом, но ни местное население на каждом шагу не испытывало выравнивания под чуждые им общероссийские стандарты, ни население, скажем опять откровенно, метрополии не испытывало дискомфорта от людей принципиально иного менталитета, которые «понаехали тут».

Но не со стороны Закавказья России следует опасаться наибольших угроз. Все-таки непосредственно Россия граничит со странами НАТО на Западном направлении, к рассмотрению которого мы и перейдем.

УКРАИНА – ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ НЕДРУГ РОССИИ

Для России нормальные отношения с Украиной важнее, чем с Германией, Японией и даже США. Однако и наладить их чрезвычайно сложно. Причина – в непонимании с российской стороны как подлинной (а не выдуманной) истории, так и новых реалий нашей эпохи. В России (как и за рубежом, включая знаменитого Сэмюела Хантингтона) проглядели рождение новой самобытной украинской нации.

Русские и украинцы – разные народы

В России русские «патриоты» жаждут союза трех братских славянских государств – самой России, Белоруссии и Украины. Они отказывают Украине в праве считаться независимым государством, а украинцам – самостоятельной нацией, объявляя их лишь одной из ветвей (наряду с белорусами и великороссами) триединого русского народа. Это – одно из глубочайших заблуждений не только патриотической общественности, но и значительной части правящих кругов России, которое уже привело к многочисленным провалам российской политики, а может натворить еще много бед.

Трудно не привести здесь один поучительный пример из истории.

Рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер был примерно столь же уверен, что немцы и англичане – по сути «две ветви одного великого германского племени» и что великое дело господства нордической расы невозможно при сохранении разделения двух великих народов-колонизаторов. Находясь в плену этой умозрительной теории, он долго и настойчиво делал миролюбивые жесты в адрес «братьев англичан». Самый известный пример – Гитлер позволяет вдрызг разгромленной во Франции британской армии эвакуировать личный состав на острова. Да и воздушная война за Британию первоначально велась с целью не разгромить, а принудить упрямых англосаксов к принятию его предложений.

В истории оборона Британских островов осталась как пример стойкости их народов, оставшихся на некоторое время один на один со всей Европой в их почти безнадежной борьбе. Отдавая дань их мужеству, однако, предположим, что дело было не так однозначно. По крайней мере, дело Гесса, совершившего загадочный, поразивший всех перелет в Великобританию, недаром хранится до сих пор за семью печатями. Есть подозрение, что англичане негласно как бы приняли предложения Гитлера – но только для того, чтобы при первой возможности его, что называется, кинуть. Недаром до конца своих дней, даже когда Красная Армия подходила к Берлину, фюрер продолжал считать главными врагами рейха именно англичан. И так называемое «окончательное решение еврейского вопроса», проводившееся с 1942 года, можно считать формой косвенной мести английской элите, якобы находившейся под влиянием еврейских банкиров.

Но как бы там ни было, мы видим, к каким катастрофическим последствиям может привести фанатичное следование вроде бы логичным, но умозрительным концепциям. А ведь в среде современных российских геополитиков достаточно распространено мнение (во многом идущее от Бжезинского, тоже разделяющего устаревшие взгляды), будто Россия без Украины не сможет стать по-настоящему великой державой! И вот «патриоты» стараются: любой ценой, кнутом или пряником, но вернуть Украину в лоно России. К чему может привести такой нерассуждающий фанатизм – страшно и представить.

Мы давно уже наблюдаем, как, несмотря на обоюдное желание русских и белорусов, не удается осуществить союз двух наших государств. Ну, а объединение с Украиной принципиально невозможно, потому что большинство украинцев (а отнюдь не только «западенцев») сознательно или бессознательно относится к России с неприязнью, и на это есть глубокие исторически обусловленные причины.

Русские и украинцы – два совершенно разных народа. Современные украинцы назойливо возводят свою государственность к Киевской Руси, этому феодальному образованию во главе с «матерью городов русских». И пусть они малость увлекаются, пусть прямой преемственности между Киевщиной Рюриковичей и казацкой Украйной нет, но все равно разрыв между древним Киевом и современным меньше, чем между Киевом князей и Москвой.

Зародыш Московского государства, этой колыбели великорусской нации, возник тогда, когда князь Андрей Боголюбский начал строить на северо-восточной «украйне» Руси «государство нового типа» (прообраз будущей России). Это было общество максимально равных возможностей (насколько то было реально тогда), держащееся не на противопоставлении родовитости простонародью, а наоборот – на обязанности всех сословий максимально сотрудничать на благо новой исторической общности, которых впоследствии назовут московитами.

Мы совершенно не осознаем, каким революционером-радикалом был Андрей Боголюбский, который, завоевав титул великого князя киевского, не остался «на киевском столе», а перенес столицу своей империи в только что начавший отстраиваться Владимир Клязьменский в Суздальской земле. Историки нисколько нам не помогают в осознании великого исторического значения этого выдающегося государственного деятеля и данного его поступка. Согласно традиционной историографии, князь Андрей перенес столицу… ну и перенес; мало ли где столицы переносятся – вон в Казахстане новая столица, и ничего. И только оставшийся с тех времен в Русской Церкви странный, совершенно, скажем прямо, антипатриотический праздник Покрова, посвященный… победе греков над русскими, показывает, насколько князь ненавидел все традиционное киевское – больше, наверное, чем Петр Алексеевич – московское.

Андрей не просто перенес столицу на Северо-Восток (как Петр – на Балтику). На Суздальщине царил дух нигилистического отношения к предыдущей киевской жизни как к чему-то бесцельному и варварскому, о чем надо забыть, как о страшном сне – примерно как большевики относились к царизму. И вот в такой-то атмосфере началось складывание великорусской нации, которая буквально выросла на отрицании киевских вольностей. Поэтому насчет преемственности в строгом смысле Украины и Киевской Руси можно спорить, но вот в сравнении с великороссами украинцы могут действительно считать себя потомками Ярослава Мудрого.

Меньше чем через столетие Ордынское нашествие смело Киев с лица земли. Александр Невский заключил союз с ханом, тогда как Даниил Галицкий – с Римом. Северо-Восточная Русь стала частью улуса Джучи, а Южная вошла в состав Польско-Литовского королевства. Так пути Руси Киевской и Руси Владимирской надолго разошлись.

Получился парадокс, каких немало в истории, – северовосточная украина Русской земли стала восприниматься как Русь (Россия), а Старая Русь осталась хранительницей своей древней славы, живя ожиданием чудесного воскрешения и опускаясь постепенно до положения Украины – окраины неизвестно чего, но все же окраины. Так что по-настоящему-то Украина должна бы называться Русью, а ее население – русскими или русинами, тогда как теперешняя Россия – Московией, а население – московитами (как римляне – от Рима) или даже москалями (как «ласково» именуют нас украинцы).

Сердцевиной будущей украинской нации стало казачество. Казак – это человек, добывающий свое пропитание оружием. (О том, как казак относился к людям других этносов, говорилось при рассмотрении проблем Северного Кавказа.) Запорожская Сечь, эта единственная в своем роде казацкая республика, находясь между Россией, Польшей, Крымским ханством и Турцией, воевала то с одним, то с другим своим соседом и жила тем, что добывала во время набегов на соседей (регулярной хозяйственной деятельности она не вела). Гоголь, восхищавшийся казачеством, все же вынужден был описать крайнюю жестокость, даже зверства казаков, которые не просто убивали свои жертвы, а и вырезали младенцев из чрева матерей.

До XVII века украинцы жили мечтой о независимости и восстановлении Великой Руси (то есть Киевщины), не обращая особого внимания на своего северного соседа, как не имеющего отношения к проблеме «вильной Украины». Москва же крепла и возвышалась, присоединяя земли в Сибири, много большие, чем Украина, а в южных степях слепые кобзари пели бесконечные думы о казацкой славе.

Не упускали казаки возможности пограбить северного соседа, когда для этого представлялась возможность. Особенно буйствовали они на российской земле во время Смуты начала XVII века. Весьма популярный в XIX веке писатель Михаил Загоскин в своем романе «Юрий Милославский» так рисовал «доброго», положительного казака:

«Кирша был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного врага, не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то есть не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до головы и оставив в одной рубашке, отпускал их на все четыре стоны. Правда, это случалось иногда зимою, в трескучие морозы; но зато и летом он поступал с ними с тем же самым милосердием и терпеливо сносил насмешки товарищей, которые называли его отцом Киршею и говорили, что он не запорожский казак, а баба. Вечно мстить за нанесенную обиду и никогда не забывать сделанного ему добра – вот правило, которому Кирша не изменял во всю жизнь свою».

На фоне такого доброго казака легко представить себе нравы его менее добрых товарищей.

Возрождение Украины началось в XVII веке. Московское государство было к тому времени разорено польско-литовско-шведской интервенцией, а Киев стал вновь, как и при Ярославе Мудром, очагом восточноевропейской образованности, с церковной Академией, где преподавание было поставлено на хорошем европейском уровне. Студентов там учили не только богословию и греческому и латинскому языкам, но и стихосложению. Но гнет польских панов и опустошительные набеги крымских татар становились невыносимыми, и казачьи вожди не раз обращались к России с просьбой о присоединении к ней. Наконец, Земские соборы 1651 и 1653 годов дают добро на этот шаг, и Россия вступает в 14-летнюю войну с Польшей – в ущерб своим интересам. Сознавая невозможность сохранить независимость Украины в тех исторических условиях, гетман Богдан Хмельницкий выбрал как наименьшее из зол союз с Россией. По его инициативе Переяславская рада приняла решение о воссоединении Украины (это была тогда сравнительно узкая полоска земли на левом берегу Днепра) с Россией. Польша бросила все силы против России, и это позволило казакам очистить от панов всю Украину.

А дальше произошло то, что не раз случалось с народами, «облагодетельствованными» Россией. Новые гетманы призывают к «самостийности» и, вступив в союз то с крымским ханом, то с поляками, наносят русским войскам тяжелые поражения. Победа «самостийности» оборачивается новым подчинением Польше, которая признала привилегии казацкой старшины, чтобы вернуть под панский гнет рядовых казаков и крестьянство. А крымские татары уже безнаказанно грабили украинские города и села, уводя каждый раз тысячи пленников-рабов. (Украинские историки называют это время «руиной».)

И тогда украинские города просят русского царя принять их страну под свою высокую руку и править ею «по всей его государевой воле». А в России как раз в это время складывается новый курс – на расширение государства преимущественно на юг, через славянские и греческие земли к Царьграду («тишайший» царь Алексей Михайлович был одержим идеей стать государем всех православных стран, ради чего пошел и на церковную реформу, породившую раскол).

Антиукраинская политика царизма

Прошло полстолетия, и гетман Мазепа, понимая, что оборот «на всей государевой воле», употребленный в универсале о присоединении к России, оказался вовсе не риторической фигурой, сделал отчаянную попытку освободиться от «братского союза», воспользовавшись Северной войной. В чем, как известно, потерпел неудачу.

А потом… Потом Екатерина II… просто уничтожила Запорожскую Сечь, а ее последнего кошевого атамана заточила в Соловецком монастыре! Остатки казаков Сечи были переселены на Кубань. Но это было уже совсем другое казачество – оседлое, земледельческое и служилое сословие. Того казачества, о котором сложены лучшие украинские песни, которое вообще составило основу украинской культуры и самобытности, не стало. А оставшиеся казаки наравне с крестьянами стали закабаляться на польский манер, то есть с особой жестокостью; при этом казацкой верхушке по принципу «разделяй и властвуй» было присвоен статус неких «полудворян». (Вообще-то на месте украинских националистов этот бы эпизод сделать символом геноцида украинского народа, а вовсе не пресловутый «голодомор».)

Примерно с этого времени вечная освободительная борьба украинцев приобретает явные черты антирусской. Можно вспомнить хотя бы Котляревского, сочинившего казалось бы невинный пародийный бурлеск – переложение классической «Энеиды» на «малороссийский» манер. Но более-менее внимательный взгляд легко определит, кто скрывается под именем «греков», разрушителей великой вольной Трои, из которой сумел бежать Эней с горсткой сподвижников. (Потом этот Эней, как известно из преданий, станет родоначальником римлян, которые сполна возьмут у греков реванш! Имеющий уши да слышит.) Даже великий Гоголь, так и не решивший, какая у него душа – «хохлацкая или русская», – внес в нее (вольно или невольно) свою лепту (сейчас уже забыты бесчисленные протесты против «клеветы на Россию» как на страну «мертвых душ»). Он противопоставил жалкому состоянию русских (с непонятным ему идеалом подвижника) малопонятный для нашего читателя идеал «казацкого лыцарства» с бесконечной гульбой и пальбой (у нас редко кто, уже взрослым, перечитывал полного «Тараса Бульбу»).

Но окончательно украинское национальное самосознание оформилось в личности Тараса Шевченко (как и русское того времени – в лице его старшего современника Пушкина), который прошел через российскую выучку и солдатчину, но так и не принял в себя ничего москальского, доказав, что украинец может овладеть высотами мировой культуры и остаться украинцем. В этом – секрет его вечной популярности у соотечественников. Как отмечали критики, для Шевченко столица России Петербург – это этический полюс абсолютного зла, город-упырь, болотный Ад, противопоставляемый «городу на холмах» – Киеву-Иерусалиму. Гностически-манихейское отношение Шевченко к Российской империи как к носительнице метафизического зла в значительной степени будет определять ценностные ориентиры послешевченковского украинского национализма.

Не стану останавливаться на принудительной русификации Украины при Александре III, который вообще принципиально отрицал существование украинского народа и украинского языка, как и на других проявлениях угнетения украинцев в предреволюционной России.

Не раз в дореволюционной России возникал проект переноса столицы империи в Киев – «мать городов русских». Но он не был осуществлен. И с прекращением Российской империи Украина поспешила заявить о своей независимости.

Украина в советский период

Но по Брестскому миру Украина подлежала немецкой оккупации. (При этом Украинская Рада подписала договор с немцами, раньше, чем Москва.) Впрочем, она продолжалась недолго. Образовалась Украинская Республика во главе с известным национальным деятелем Грушевским, которая, впрочем, тоже просуществовала недолго: на Украине установилась Советская власть.

Ради «пролетаризации» еще преимущественно сельской Украины большевики «прирезали» к ней промышленно развитые Харьков и Донбасс, а также Новороссию с портами Одесса и Николаев. В 1939 году к ней была присоединена Западная Украина. А Хрущев еще подарил Украине от имени России Крым (не имевший к ней ни малейшего отношения). Так образовалась нынешняя столь крупная по размерам держава – Украина.

В советское время Украина считалась второй (после РСФСР) по значимости среди формально равноправных республик Союза, и позиции украинцев в общесоюзной правящей элите были прочными (Косиор, Постышев, Чубарь, позднее Хрущев и его ставленники, «днепропетровский клан» при Брежневе).

Но втайне украинская элита, включая партийных руководителей, считала себя, подобно прибалтам, территорией, аннексированной Россией. Выяснилось, что Украина не забыла и не собирается забывать голода 30-х годов, который унес миллионы жизней. Он стал поводом для еще одной ее претензии к России – и до какой-то степени справедливо, поскольку голод этот стал следствием курса на коллективизацию. Она, с одной стороны, лежала в марксистском русле уничтожения собственности, с другой стороны, была ответом на требование времени опираться на крупные сельскохозяйственный «латифундии». Но главное – курс на коллективизацию вырабатывался на основе положения дел в российской деревне, где шла ожесточенная классовая борьба трудового крестьянства с новообразовавшимся кулачеством, и основная масса русских крестьян настойчиво требовала от Центра, как это ни горько слышать современным пропагандистам, расправы с кулаками, полного уничтожения кулачества как класса. Такая политика была принята Москвой и была, как водится, распространена на всю подведомственную территорию, включая Украину, где в силу иного отношения к собственности вопрос о кулаках так остро не стоял. Вот и получилось, что если для России коллективизация прежде всего запомнилась раскулачиванием, то на Украине она обернулась «голодомором» – массовой гибелью крестьян от голода.

И, когда Горбачев и Ельцин довели дело до развала СССР, украинские руководители, в первую очередь Леонид Кравчук, выступили инициаторами выхода Украины из Союза. Иначе, – говорил он, – украинский народ сойдет с исторической сцены.

Украина «незалежная»

Так Украина вторично обрела независимость, которую у нас, правда, постарались вскоре истолковать как обязанность всегда идти одним путем с братским русским народом. Но развитие остановить нельзя. Украинская нация созрела, она возродилась для того, чтобы восстановить значение Киева как одного из центров европейской культуры, а это неизбежно означает некоторое умаление роли Москвы. Украина, как и Киевская Русь, – государство европейское, ее стремление войти в семью западных «цивилизованных» стран достаточно естественное. Россия – страна принципиально неевропейская, точнее – антиевропейская (сознательно не будем здесь употреблять термин «азиатская», прочно связанный с массой ненужных ассоциаций), и отталкивание Украины от России геополитически обусловлено. В то же время в рамках СНГ Украина выступает конкурентом и противовесом России. Украинские националисты рассматривают Украину как форпост западной цивилизации перед океаном восточных азиатских «варваров». В антироссийском блоке ГУАМ буква У означает как раз Украину.

А о том, хотят ли украинцы объединиться с единокровными братьями (если бы их не смущали проклятые националисты), говорит такой анекдот.

Украинский мальчик услышал по радио о запуске космонавтов и кричит:

– Дидо, дидо, москали в космос полэтилы!

– Вси? – со смесью сомнения и надежды переспрашивает дед.

Это анекдот. Но созданный не на пустом месте.

Впрочем, и потуги современных украинских авторов создать мифы о Древней Украине, простиравшейся от Тихого океана до Средиземного моря, об украинцах как предках древних египтян, о том, что не только Адам и Ева – украинцы, но и Дева Мария была украинкой и, следовательно, сам Иисус Христос тоже был украинцем – разве это не анекдот, ставший явью? Хотя, разумеется, все становящиеся нации проходят через полосу «национального самосознания не по разуму».

Правда, положение на Украине ныне сложное не только из-за хозяйственной разрухи (кажется, еще большей, чем в России), но и потому, что в ряде ее регионов большинство населения составляют русские или обрусевшие украинцы (особенно это касается Крыма), и это затрудняет насильственную «украинизацию», а тем более развязывание вооруженного конфликта между нашими странами. Но можно представить, например, как изменятся наши взаимоотношения, если нефтяные месторождения России иссякнут, и она из экспортера нефти превратится в ее импортера (это может случиться довольно скоро), а на украинском черноморском шельфе будут открыты громадные залежи «черного золота» (соответствующие работы западными компаниями уже ведутся).

В целом Украина сейчас представляет собой объединение четырех трудно совместимых частей. Западная Украина задыхается от ненависти ко всему русскому. Центральная Украина говорит в основном по-русски, хотя и вскормлена на антироссийских настроениях. Восточная и Южная Украина населена русскими, относящимися к России дружелюбно. Большинство населения Крыма – русские, но там набирает силу растущая и агрессивная татарская община. Насколько прочен этот «союз лебедя, рака и щуки»? Многие пророчат Украине распад.

Но все же украинская нация состоялась, украинцы – самостоятельный народ, наконец-то создавший собственное государство, независимость которого будет отстаивать любой ценой. Наше разделение – всерьез и надолго.

Украина – угроза для России?

Украина не просто выступает против России в разных международных организациях, она явно показывает намерение взять исторический реванш за все, чем ее «обидела» Россия. В общем, «хохлы и москали – заклятые друзья». В Киеве подчеркивают: русские и украинцы – только соседи, но ни в коем случае не родственники и тем более не братья.

При этом Киев не прочь стать новым центром поствизантийской цивилизации. И вот здесь стоит вспомнить об упомянутом вскользь геополитике С. Хантингтоне, составившем список «цивилизаций», куда попала и Россия в раздел «славяно-православная».

Разумеется, Россия как принципиально тотально-государственное, имперское образование уже давно ничего общего ни со славянским, ни с православным мирами не имеет. А славянофильские мечтания об объединении славяно-православного мира под эгидой России были в большой степени реализованы Сталиным, но приятных воспоминаний в славянском мире это почему-то не оставило. А вот Украина могла бы при определенных условиях стать центром «славяно-православного мира», противостоящего как романско-католической, так и англо-германской Европе.

«Могла бы», потому что, к сожалению, Европа последовательно становится сверхгосударством вместо простого конгломерата стран, и пространство для маневра у отдельных составляющих будущей Пан-Европы будет все меньше и меньше. И Украина, став членом ЕС, будет вынуждена подчиниться господствующему там курсу, отнюдь не славянскому и не православному. Но все-таки надо помнить, что потенциал для политического объединения со славянскими странами у Украины существует, что это линия эта как бы заложена в самой истории украинского народа и что целью Украины, даже отдалившейся от России, вовсе не является послушное следование в русле европейской политики в союзе, скажем, с другим исконным врагом украинцев – Польшей. Можно предположить, что в подконтрольной англо-германцам и французам Большой Европе Украина опять станет центром диссидентства и негласного сопротивления общеевропейской политике, каким она была в составе СССР. И Россия на этом, конечно, может периодически играть. Но не более того.

И вот Украина получила приглашение вступить в НАТО уже в ближайшее время (но этот миг, кажется, все время отодвигается). Сам Виктор Ющенко, бывший тогда президентом Украины, утверждал: «Без членства в НАТО Украина не сможет самостоятельно защитить свою независимость от посягательств России». Если население регионов, населенных преимущественно русскими, выступит против этого акта, а правительство Украины попытается силой подавить это сопротивление, останется ли Россия безразличной к судьбе гонимых там русских? Далее, по уставу блока НАТО в него не могут входить страны, на территории которых находятся иностранные военные базы. Значит, Украина потребует вывода российского Черноморского флота из Севастополя еще до 2017 года. Что предпримет Россия, если Украина попытается выдворить (обязательно при поддержке Запада, который пригрозит нам всевозможными санкциями) незваных российских гостей из Севастополя? Как встанет тогда вопрос о принадлежности Крыма?

С приходом к власти на Украине Виктора Януковича, который в обмен на продление срока пребывания российского флота в Севастополе выторговал льготные цены на российский газ, отношения между нашими двумя странами несколько потеплели. Но надолго ли хватит сил у Януковича противостоять напору антироссийских сил? И надолго ли сам Янукович как президент Украины?

Тем кругам на Западе, которые ищут повод для развязывания войны против России, Украина предоставляет великолепный шанс.

МОЛДАВИЯ: КУРС НА ЗАДВОРКИ ЕВРОПЫ

О Молдавии (Молдове), казалось бы, православной стране, население которой до недавних пор пользовалось в письме кириллицей, можно сказать очень коротко, но ничего хорошего о ней не скажешь. Видно, что в молдаванах взял верх общерумынский национализм, и объединение с «братским румынским народом» стало там твердым национальным курсом. А это автоматически означает переход страны на антироссийские позиции, что уже выразилось в участии ее в антироссийском блоке ГУАМ, где последняя буква обозначает как раз Молдову. И это происходит независимо от того, кто находится у власти – коммунисты или националисты. Надо также иметь в виду, что многие тысячи молдаван подались на заработки не только в Россию, но и в Западную Европу, а такой вояж гораздо легче совершать, имея румынский паспорт. Румыны же свое гражданство дают молдаванам весьма охотно.

Ситуация осложняется и запутывается тем, что добрую половину территории страны составляет русскоязычное Приднестровье, против населения которого была развязана в начале 90-х годов зверская и кровавая война. Естественно, это стало дополнительной причиной, из-за которой приднестровцы категорически не желают слышать даже об ином объединении с Молдовой, кроме конфедеративного, и тем более – о вхождении в Румынию.

Россия пытается использовать Приднестровья как гирю на ногах Молдовы, мешающую ей совершить окончательный шаг за пределы российской зоны влияния. В регионе до сих пор расквартирована российская армия под видом охраны оставшихся с советских времен огромных складов с боеприпасами. Но долго такое положение продолжаться не может. Молдавия, видимо, найдет все-таки способ осуществить свою мечту идиотов – слиться с Румынией, а Приднестровье, как не имеющее границы с Россией, в лучшем случае войдет в состав Украины.

БЫТЬ ЛИ СОЮЗУ РОССИИ И БЕЛОРУССИИ?

Двум наиболее близким народам бывшего СССР – русским и белорусам – оказалось достаточно нескольких лет раздельного существования, чтобы прийти к выводу, что жить вместе все-таки лучше. И как радовались патриоты, когда президенты Александр Лукашенко и Борис Ельцин подписали Договор об образовании Союза двух наших государств!

Тогда новый Союз России и Белоруссии, открытый для присоединения и других государств, виделся во многих отношениях более совершенной формой объединения, чем бывший СССР. Независимость объединяющихся республик сохранится, «центр» не сможет навязывать им свою волю: его полномочия строго определены, общесоюзный бюджет создается из отчислений только на конкретные взаимосогласованные проекты, так что не возникнет и мысли, что кто-то кого-то «кормит» или, наоборот, «объедает». В пока еще аморфном СНГ возникает более четкая структура: Содружество России и Белоруссии – это высший уровень объединения; их союз с Казахстаном и Киргизией – второй уровень, с менее тесными связями; наконец, остальные страны (исключая, возможно, особые отношения России с Арменией) – третий уровень, с минимумом взаимных обязательств. Выходит, думалось нам тогда, жизнь берет свое, для наших народов наступает время творчества и нового взлета.

Увы, все оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. В России, как известно из СМИ, «построили капитализм» с опорой на частную собственность. Поэтому в какую сторону белорусско-российского экономического сотрудничества ни кинь, наткнешься на олигархов и прочих современных мироедов, у которых на уме – дорваться до ресурсов и активов соседней страны в целях собственного обогащения. А в Белоруссии царит некий «остаточный социализм» с опорой на госсектор. Естественно, белорусам перспектива такой «белорусско-олигархической дружбы» не по душе, и Лукашенко такую «дружбу» старательно тормозит. А другой Россия, увы, до недавних пор «проолигаршенная» до самого нутра, предложить не могла. Вот и остался громкий союз до сих пор на бумаге.

В общем, в России углублялись «рыночные реформы» (то есть плановый распад хозяйственной системы), а в Белоруссии сохранилось многое из советских порядков. Там не было массовой приватизации предприятий, заводы и фабрики работают и выпускают продукцию, в том числе и идущую на экспорт. Колхозы и совхозы сохранились, земля обрабатывается, брошенных и заросших кустарником полей и разрушенных ферм нет. Заработная плата и пенсии, как и темпы экономического роста, выше, чем в России (хотя Белоруссия не располагает большими богатствами недр и не экспортирует нефть и газ). Влиятельным кругам в России все это не по душе. Как белорусы готовы войти в союз с Россией – но не «рыночной», а нормальной, хозяйственно централизованной, так и российские деятели тоже готовы к союзу с Белоруссией но – без Лукашенко и той плановой системы, которую он закрепил в стране. Не удивительно, что объединительный воз и поныне на исходной позиции.

Но есть и еще один момент, препятствующий объединению.

Можно предположить, что в переговорах об объединении двух наших стран повторилась в миниатюре ситуация, сложившаяся при образовании СССР. Тогда, как известно, боролись два подхода.

Ленин настаивал на добровольном союзе равноправных республик, вставших на путь строительства социализма, с правом их выхода из Союза. Это вытекало из его концепции мировой революции: дескать, новые страны, где победит пролетариат, могут смело присоединяться к Союзу социалистических республик Европы и Азии.

Сталин предлагал национальным республикам присоединиться к России, войдя в ее состав в качестве автономий, без права выхода из Союза. После долгих споров Сталин уступил больному вождю, и многие полагают, что именно тогда под фундамент СССР была заложена бомба, которая рано или поздно должна его взорвать.

Лукашенко предлагает создать «мини-СССР» – союз не 15, а двух республик, к которому впоследствии могут присоединиться и другие страны СНГ и даже некоторые страны «дальнего зарубежья» (одно время, в критический для нее момент, такое желание вроде бы высказывала Югославия). Путин же говорил, что нового СССР ни в каком виде не будет, и предлагает войти Белоруссии (целиком или отдельными областями) в состав России. Мотивируется такое предложение, которое Лукашенко счел оскорбительным для своей страны, в частности, тем, что экономика Белоруссии составляет всего три процента от экономики России. Медведев то ругается с Лукашенко, то обнимает его как лучшего друга, но и при нем дело не сдвигается с мертвой точки, если не считать вступление Белоруссии в Таможенный союз с Россией и Казахстаном.

Но действительные причины разногласий – более глубокие. И не только потому, что в наших странах господствуют различные, если не сказать – антагонистические, социальные модели, и воедино механически сомкнуть эти два государства сегодня не удастся.

Кстати сказать, почему-то никто не заикается об объединении двух государств по известному, хотя и труднопонимаемому принципу «одна страна – две системы». Когда речь идет даже о Гонконге и Макао, уже разъедающих экономическую систему КНР – не говоря уже о предполагаемом воссоединении с Тайванем, со всех сторон слышны дифирамбы в адрес китайского «архитектора реформ», сей принцип изобретшего. Когда же речь заходит об аналогичном объединении, грозящем еще больше замедлить триумфальное восхождение России вверх по рыночной лестнице, ведущей вниз, о вышеупомянутой мудрой формуле почему-то не вспоминают. Да и при воссоединении Германии аналогичная формула была лишь провозглашена для отвода глаз, после чего ГДР поспешили сдать западному соседу с потрохами и без всяких сказочек о «двух системах».

Так вот, падение социализма в России явилось, разумеется, не столько экономическим переворотом, сколько попыткой переворота идеологического, мировоззренческого. И, в частности, дискредитации советского подхода к национальному вопросу через принцип дружбы народов и максимально возможного равенства наций (который только и позволял десятилетиями сплачивать разношерстную империю): дескать, дружбу народов придумали большевики, тогда как все цивилизованные народы решают свои национальные вопросы силой. В стране стал торжествовать белогвардейский культ «единой и неделимой», означавший фактическое сползание Российской Федерации к состоянию пресловутой «тюрьмы народов». (Недаром через год после переворота 93-го года, открывшего дорогу к власти самым непримиримым антисоветским силам, началась гнусная колониальная экспедиция в Чечню ельцинской военщины, завершившаяся, к счастью, позорным провалом.)

Эта линия в чести в современных российских властных кругах. Стало популярным пропагандировать Белое Движение с его известным лозунгом «за единую и неделимую». Возможно, находился под ее влиянием и Путин. Возможно, он объединение с белорусами старался рассматривать как раз с точки зрения «единой и неделимой». (Один из наблюдателей предположил, что такой невероятный с точки зрения национальных интересов шаг, как объединение РПЦ с давно оголтело антирусской Зарубежной Церковью, был одобрен Путиным именно потому, что он, подобно Сталину, подпал под манию «собирания» земель и вообще всего русского, хотя, как мы знаем на примере Плюшкина, не всякое собирательство идет на пользу.) Возможно, он в своем споре с Лукашенко исходил из мысли: позволь только одним заикнуться о конфедерации – сразу все прочие татарстаны за ними последуют. И все сначала – опять к 91-му году. Нет, автономия и только автономия! (В истории СССР уже был довольно неприглядный эпизод, когда во время войны Москва согласилась принять под свою высокую руку – в рамках дружбы и взаимоуважения равноправных народов, разумеется, – независимое государство Тувинскую Народную Республику в качестве… автономной области! И лишь позже, при Хрущеве, в Кремле, видимо, поняли неприличность такого «опускания» еще вчера суверенного народа, и статус был поднят хотя бы до АССР.)

Но Лукашенко говорит, что Белоруссия никогда не войдет в состав России: это красивая, самодостаточная страна. Иначе его не поймет народ, даже могут возникнуть подпольные террористические организации «героев национально-освободительной войны». Вот так.

Но и Лукашенко проблемный товарищ. В нем явно проглядывает увлеченность панславистскими идеями (включая, возможно, модное учение о цивилизациях Хантингтона). Не в обиду белорусам пусть будет сказано, но по сравнению с Россией их страна, как и многие другие небольшие страны, все-таки более периферийная и оттого несколько провинциальная. И увлечение белорусского президента идеями славянского единства чем-то напоминает увлеченность провинциального самоучки последней прочитанной книгой (не в обиду, конечно, и провинциалам, среди которых есть и вполне продвинутые люди).

Ладно, что в республике с помпой ежегодно проводится международное шоу под вполне предсказуемым названием «Славянский базар». Гораздо хуже позиция белорусского президента по Украине. То, что у русских националистов на уме или хотя бы на языке – имеем в виду чудовищное положение «Россия без Украины – не Россия», – для Лукашенко руководство к действию. Он буквально одержим идеей вопреки всему непременно сохранить «союз трех славянских народов», даже если это будет в ущерб интересам России. Последняя же объективно (пусть и страшно медленно) разворачивает вектор своей политики туда, куда по возможности стягиваются великие державы будущего – в Тихоокеанский регион, успешно вместе с Китаем создала Шанхайскую организацию сотрудничества, перспективы которой могут стать самыми неожиданными. Чувствуется, что для Лукашенко это все глубоко чуждо, он участвует в подобных мероприятиях лишь по необходимости, предпочитая осваивать в республике производство… шоколадного сала – видимо, чтобы хоть как-то подсластить непонятливых украинских собратьев. И это тоже создает зону непонимания между лидерами двух стран.

Естественно, на Западе развернута злобная кампания против Белоруссии и ее президента – «последнего диктатора в Европе». И российский «Газпром» (надо думать, не без ведома руководства страны) норовит повысить цены на газ для Белоруссии до европейского уровня, то есть в три раза, если не больше. Принимаются и другие меры экономического давления на Белоруссию. Такого повышения цен на энергоносители экономика Белоруссии не выдержит. Вряд ли маленькая республика устоит перед таким напором.

В России большинство населения недоумевает по поводу такой политики в отношении братской Белоруссии. Лукашенко, поставленный в безвыходное положение, ищет возможности получения энергоресурсов вне России, обращаясь даже к Ирану и Венесуэле. Более того, он пытается осуществить некий поворот в сторону Запада, и тот, ради отрыва Белоруссии от России, готов пойти ему навстречу, забыв все обвинения в адрес «диктатора». О том, какие тайные причины такого поворота событий и каким окажется выход из этого запутанного положения, пока можно только догадываться. Но после того, как Лукашенко в декабре 2010 года в четвертый раз был избран президентом Белоруссии, да к тому же приказал арестовать деятелей прозападной оппозиции, устроившей в Минске погром ряда государственных учреждений, Запад, кажется, окончательно отвернулся от «последнего диктатора». Российские либералы тут же по-новому расшифровали аббревиатуру «ГУЛАГ»: «Государство, управляемое Лукашенко Александром Григорьевичем». И вот в то время, пока Запад и Москва никак не могут найти общий язык с Лукашенко, Китай завоевывает все более прочные позиции в экономике Белоруссии.

В феврале 2009 года в Москве было, наконец, подписано соглашение о создании единой системы противовоздушной обороны России и Белоруссии. Россия поставит Белоруссии новейшие зенитно-ракетные комплексы. Предпринимаются и другие шаги, направленные на укрепление связей между нашими государствами.

СТРАНЫ БАЛТИИ – ЗАПОВЕДНИК ВЕКОВОЙ НЕНАВИСТИ

Особо стоят бывшие прибалтийские союзные республики, которые обрели независимость в 1919 году и пользовались ею только до 1940 года, когда туда вошли части Красной Армии. Во время пребывания этих земель в составе царской России они представляли собой множество бедных деревень и хуторов вокруг немногих портовых и промышленных городов, построенных еще в Средние века в основном еще немцами. В деревнях дома были крыты соломой, полы были земляные. А за годы независимости уровень жизни значительно повысился, быт тоже стал более благоустроенным, почти европейским. Откуда же пришли такие деньги в эти страны?

Ларчик открывался просто. Запад объявил СССР блокаду. Получать необходимое оборудование для индустриализации Советская Россия могла в основном через сопредельные страны, путем так называемого реэкспорта, в частности, из Прибалтики. То есть, скажем, Латвия покупала нужные России станки по мировым ценам, а продавала нам по тройной цене. И нам приходилось переплачивать, потому что иные пути получения нужных товаров были для нас закрыты. (Что-то подобное повторилось уже в последнем десятилетии XX века, когда прибалтийские республики стали получать доход за реэкспорт, но уже в обратном направлении. Через эти республики еще только зарождавшиеся российские олигархи вывозили за границу товары, скупая их внутри СССР по низким внутренним ценам и продавая на Запад по мировым)

Страны Прибалтики – мелкобуржуазные, идеалы их народов – мещанские, да и сами они (прежде всего латыши и эстонцы) прошли хорошую дрессировку за те столетия, когда их земли принадлежали германским орденам, и в сильной степени позаимствовали немецкие черты – прежде всего бюргерское упоение отлаженным порядком и размеренностью жизни. Их мечта – вписаться в «настоящую Европу». Это стало возможным после поражения революций в их странах, когда в России еще бушевала Гражданская война.

Увы, в 1940 г. в Кремле решили, что лучше будет, если три прибалтийские республики станут советскими. Начинать новую войну против них после провала наскока на Финляндию советское руководство не хотело, а политики этих стран, опять же помня жестокую войну СССР с их северным соседом, в свою очередь, особенно перечить Москве тоже не желали. В результате Советский Союз реализовал план ползучей аннексии: сначала навязывание мирного договора с размещением советских войск, а потом то, что в Германии было названо «аншлюс»: «просьбы» парламентов включить их страны в великую семью советских народов, а проще – один за другим цепочка государственных переворотов.

Вообще-то стоит подумать, насколько дальновидным был этот шаг. Мало того, что от аннексии территорий, население которых тебе не симпатизирует, держава не столько окрепнет, сколько ослабнет; даже в виду стремительно приближающейся войны не лучше ли было бы сделать эти республики подконтрольным буфером между СССР и Германией? Тем более, что при нападении последней Красная Армия на недавно присоединенных территориях была все равно молниеносно разгромлена, причем, не без активного содействия местного населения.

Но решение было принято. И опять же в виду надвигающейся войны было решено поосновательнее зачистить новые республики от буржуазных элементов. А выше мы указывали на то, что буржуазность давно была в крови прибалтов. Это означало, что для нормальной зачистки надо было выселить в Сибирь добрую половину местного населения – в таком духе доблестные советские органы и поступили; ну не половину, но значительную часть коренного населения, а интеллигенцию в особенности, отправили в эшелонах на Восток.

Эти старания оказались достаточно тщетными: в первые же часы германского нападения в Прибалтике началось по сути антисоветское восстание – как гражданских, так и военнослужащих, включенных в Красную Армию. А дальше, несмотря на все зачистки, по первому призыву новых германских властей эстонцы сформировали дивизию СС, а латыши – аж целый корпус!

И, конечно, воспоминание о попытках привить прибалтам советское сознание путем депортаций (они были и после войны) и массового переселения на их место русских кадров – в целях, разумеется, укрепления дружбы народов, а попросту – разбавления неблагонадежного местного населения – осталась в исторической памяти так же, как у украинцев голодомор, добавив, разумеется солидную порцию ненависти к соседям с востока. Тут можно поиронизировать насчет попыток советских властей отмыть прибалтийских черных кобелей (вводило в заблуждение и активное участие, прежде всего латышей, в борьбе за Советскую власть, которая в 20-х годах была, конечно, совершенно не такой, какой стала с 30-х). Но что поделать – тогдашнее советское мышление совершенно не учитывало цивилизационного фактора и того, на чем оно базируется – системы национальных ценностей.

Промышленными странами эти республики стали в советский период, кадры инженеров и квалифицированных рабочих направлялись туда в основном из России (во многом с целью попрочнее привязать их к советской колеснице). И хотя доля русского населения в этих краях всегда была высокой, за годы послевоенных пятилеток она существенно увеличилась, достигнув от четверти до почти половины общей численности. Но симпатии прибалтов всегда были на стороне Запада, а наличие большого количества русских переселенцев эти симпатии еще больше усиливали.

И это при том, что русские в Прибалтике подверглись достаточно сильному местному влиянию. Когда в странах Балтии проходило голосование по вопросу о предоставлении им независимости, большинство русских голосовало «за». Им казалось, что они сохранят все те блага, какими они пользовались в советское время, а вдобавок еще получат и возможность свободно ездить в Европу. Действительность, как известно, оказалась несколько иной.

Став независимыми, эти страны повели самую ярую антироссийскую политику. Тут сказались и несовместимость менталитетов прибалтов и русских, и стремление туземцев отомстить «русским колонизаторам» за все прежние действительные и мнимые обиды. Правда, в России картину положения русских в Прибалтике представляют искаженно.

Например, говорят о том, что в Латвии русским не предоставляют латвийского гражданства. Но это не так. Русские, родившиеся в Латвии до 1940 года, получают латвийское гражданство без проблем. Значит, трудности создаются не вообще для русских, а для советских русских, что естественно для страны с мещанским укладом жизни. Русских там награждают особо презрительными кличками (в Эстонии их, например, называют «тиблы», что означает «быдло»).

Вступив в ЕС и в НАТО, страны Балтии, стремясь доказать свою «европейскость», стали самым надежным звеном того пояса, «санитарного кордона», который отделяет благополучную Европу от «разлагающейся» России. Отсюда всегда можно ожидать каких-либо козней против нас. И у каждой из этих стран есть свое особое задание.

Особенно показательна позиция Латвии, где и после отъезда значительной части русского населения в Россию более трети населения составляют русские, подвергающиеся там всяческой дискриминации.

Казалось бы, страны ЕЭС должны были одернуть латвийскую власть, допускающую подобное нарушение прав человека, но они этого не делают. Видимо, миссия, возложенная ими на Латвию, заключается в том, чтобы обкатать национальную политику, основанную на нетерпимости к русским, которых в Европе рассматривают как низшую расу. К тому же у Латвии и Эстонии есть к России и территориальные претензии, и иски о компенсациях за ущерб, причиненный «советской оккупацией». Правда, теперь, оказавшись в ЕС и НАТО, они, кажется, уже начинают ощущать, что сменили легкий, в последние годы Советской власти почти символический контроль со стороны Москвы на жесткое регулирование всех сторон жизни бюрократией ЕС. Но… не по хорошему мил, а по милу хорош, как гласит русская пословица.

Но в оценке перспектив жизни в Европе ошиблись не только русские. Неожиданно горькой стороной повернулась Европа и к прибалтам. Сельскохозяйственная продукция этих стран оказалась в ЕС никому не нужной, а российских рынков эти страны лишились. О промышленности и говорить нечего – она фактически перестала существовать. То, что еще осталось дееспособного, перешло в собственность западных компаний. Запад стал даже поставлять в эти страны президентов. Прибалтика превратилась в поставщика гастарбайтеров для «старой» Европы. Мировой экономический кризис больно ударил по прибалтийским республикам, жизненный уровень населения, еще недавно относительно высокий, катастрофически упал. В 2009 году там во многих местах начались антиправительственные демонстрации, сопровождавшиеся потасовками между протестующими и силами правопорядка. И теперь там многие начинают сожалеть об опрометчивых решениях о вступлении в ЕС. В Интернете даже началась кампания в поддержку петиции к Швеции с просьбой оккупировать эти незадачливые независимые республики.

***

СССР был государством невиданного ранее типа, и населявшие его многочисленные народы начали образовывать новую историческую общность людей – советский народ. И он реально существовал, да и до сих пор, как бы в виде призрака, существует, если иметь в виду разрозненных и разбросанных по разным «независимым республикам» СНГ сторонников восстановления советского строя. Он лишь оказался разделенным народом, к тому же лишенным права самому определять свою судьбу.

Но каждая встреча глав стран СНГ развеивает надежды тех, кто еще мечтал о скором восстановлении СССР (если не прежнего, то хоть «обновленного»). Ни одна из стран СНГ отказываться от своей независимости не собирается. Более того, их политические курсы все больше расходятся. Так что новому СССР, увы, при нынешней ситуации в России не бывать. И раскол стран СНГ проходит по той самой линии, которую предвидели еще евразийцы.

Однако интеграция наших стран идет, подчас даже преодолевая нежелание их руководителей. Четыре из них заключили договор об углублении интеграции, а две – даже намерены создать Союзное государство.

Важным шагом на этом пути стали саммиты в Москве ОДКБ и ЕврАзЭС в феврале 2009 года. Решение о создании Коллективных сил оперативного реагирования, по своей боеспособности не уступающих соответствующим структурам НАТО, было воспринято в мире как очень серьезная мера. На Западе заговорили даже о том, что в рамках ОДКБ возникает военный блок «АнтиНАТО». Создание Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии, общего банка и наднациональных органов, решающих отдельные важные вопросы, – это тоже важные шаги на пути интеграции.

Дружба – хорошее чувство, но в современном мире предпочитают дружить с сильными, богатыми и привлекательными. И еще – более-менее близкими и потому понятными. Так что если Россия окажется на высоте своих задач, то в начале XXI века СНГ будет представлять собой пусть не «новый СССР», но все-таки как некий «Постсоветский Союз» (или кратко «Постсоюз»).

РУССКАЯ КУЛЬТУРА – ОКНО В МИР

Великий певец современности Дмитрий Хворостовский в последние годы нечасто бывает на Родине. Его плотный график выступлений на лучших оперных сценах мира заполнен на несколько лет вперед. Иногда артист выступает и в концертах. Особой любовью зрителей и слушателей пользуются в его исполнении песни о Великой Отечественной войне. И всякий раз настоящую бурю аплодисментов вызывает песня «Журавли» на стихи Расула Гамзатова.

Стихи были написаны на аварском языке. Аварцы – народ, вполне достойный уважения, со славными традициями, но численность его невелика – около полумиллиона человек. И, как и во всяком другом народе, вероятно, не все они – любители поэзии. Так и остались бы стихи Гамзатова известными лишь немногим аварцам, тем более, что в них говорилось о джигитах, не вернувшихся из боя.

Но в СССР внимательно следили за духовной и культурной жизнью всех народов страны (как, впрочем, и зарубежья), и талантливые произведения, где бы они ни появлялись, переводились на русский язык. (Существовали, конечно, ограничения на идеологической почве, но сейчас речь не о них.)

Русская школа перевода художественной литературы, получившая в советский период достойное продолжение, славится на весь мир тем, что переводчик выступает не просто как пересказчик, «толмач», но почти как соавтор переводимого произведения. На ниве переводов выступали и выдающиеся русские поэты – Пушкин, Лермонтов, Заболоцкий, Маршак, Пастернак. Крупнейшие авторитеты признавали переводы с других языков, выполненные русскими поэтами, конгениальными, могущими соперничать по красоте и глубине содержания с оригиналами.

Наш переводчик убедил (не без труда) Гамзатова заменить слово «джигиты» на «солдаты». Ведь подвиги и судьба джигитов интересны в основном кавказцам, тогда как солдаты гибли, гибнут и, надо думать, будут гибнуть на полях сражений по всей планете, их участь волнует каждого человека, где бы он ни жил. Тогда стихотворение приобретает общечеловеческое звучание.

Стихи, зазвучавшие на русском языке, произвели ошеломляющее впечатление. Они вдохновили талантливого композитора Яна Френкеля, и появилась песня, ставшая поистине всенародно любимой. А когда песню в исполнении Хворостовского слышат за рубежом, она вызывает слезы умиления не только у русскоязычной диаспоры, но и у слушателей и зрителей разных национальностей. Некоторые иностранцы ищут подстрочник или, достав русский текст, сами тянутся к словарю. Так стихи аварца Гамзатова облетели весь мир, стали вкладом в мировую культуру. Вот как сказалось на судьбе этих стихов то, что они были переведены на русский.

Приводить другие такие примеры нет возможности – их тысячи. Великолепные стихи башкира Мустая Карима, калмыка Давида Кугультинова, якута Алексея Кулаковского и многих других поэтов разных народов России вошли в мировую литературу потому, что сначала стали достоянием русских любителей поэзии. Даже гениальные творения, составляющие славу тех или иных народов бывшего СССР, такие, как «Витязь в тигровой шкуре» грузина Шота Руставели или поэмы латыша Яниса Райниса, вряд ли вышли бы за пределы соответственно Грузии и Латвии, не будь их перевода на русский. Вряд ли тот же Руставели привлек бы особенное внимание англичан или немцев, а русские поэты словно вступили в соревнование, кто из них переведет гениальную поэму точнее и красивее. Уж не говоря о современных (в смысле – XX – начала XXI века) поэтах этих стран, которые, пусть и великолепные, как, например, Тициан Табидзе, вряд ли вышли бы на мировой уровень без посредничества русского языка.

Но ведь такая же картина складывалась и в других областях творчества. Казалось бы, живопись, музыка, изделия народных промыслов понятны всем, а потому могут покорять мир и без перевода. Однако в действительности все не так просто.

Государства Западной Европы (не говоря уж о Японии) в большей степени мононациональны. В США живут люди сотен национальностей, но там они – как песчинки, в лучшем случае как островки, этнические общины в океане англоязычной культуры. Невозможно себе представить, например, ирландский или татарский штат в составе США. И только в России существуют национально-территориальные образования, народы которых свободно развивают свою культуру и в этом пользуются (во всяком случае, пользовались в советский период) полной материальной и моральной поддержкой со стороны государства. И потому деятели культуры во всех ее областях творят не просто как индивидуумы, занимающиеся самовыражением, а работают в своей национальной среде и выступают как выразители духа, дум и чаяний своих народов. И лучшие произведения искусства с разных концов страны собираются в Москве на художественных выставках, музыкальных и кинофестивалях и т. д. При этом издаются каталоги выставок, программы фестивалей с вводными статьями, в которых раскрываются особенности национального мировоззрения и вытекающие из этого специфические черты искусства. И только после этого творения мастеров разных народов становятся по-настоящему доступными всему человечеству.

А нередко и сами мастера культуры других народов России стремились писать на русском языке. Например, дагестанский писатель Эффенди Капиева, лак по происхождению. (Чего стоит один его грустный афоризм: «Двух вещей так и не смог я понять в жизни: почему людям не хватает земли, и почему люди не совершенны».) А Фазиль Искандер, хотя и пишет по-русски, но с лиризмом и юмором развертывает панораму жизни и судьбы своего абхазского народа, и это особенно актуально в наши дни, когда Абхазия переживает непростой этап своей истории.

Мы, русские, может быть, даже подчас бывали чрезмерно внимательны к культурам других народов России, в ущерб своей. У нас в Москве нет музея Гоголя, а в Красной Поляне есть музей классика эстонской литературы, который провел там несколько недель на лечении. Но это уже вопрос народного характера.

Надеюсь, мои слова не поймут так, будто русские облагодетельствовали те народы, творения сынов и дочерей которых переводили на свой язык и демонстрировали в своей столице. Русская культура сама обогащалась, впитывая лучшие достижения братских народов. Их литературы, творения мастеров разных видов искусства расширяли наш горизонт, рисуя облик разных краев страны, особенности образа жизни и исторического пути народов, образы великих предков. В детстве одной из самых моих любимых книг был исторический роман Антоновской «Великий Моурави» – о великом сыне грузинского народа Георгии Саакадзе, боровшемся за объединение Родины и пожертвовавшем ради блага своего народа жизнью двух своих сыновей, да, в конечном счете, и собственной жизнью.

Более того, творения других народов пополняли русский язык новыми образами, афоризмами, чеканными выражениями. Многие строки того же Руставели стали у нас крылатыми фразами («Всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны», «Что ты спрятал – то пропало, что ты отдал – то твое» и пр.).

В советское время очень много делали для сближения разных народов страны регулярно проводившиеся декады их культур. Когда проходили концерты и встречи на Декаде таджикского искусства в Москве, были великолепно изданы сборники произведений корифеев таджикской и персидской поэзии. Вот, например, томик газелей Саади, о котором до того большинство наших соотечественников только и знало строку из «Евгения Онегина»: «Как Сади некогда сказал». Такие же томики Хафиза, Омара Хайяма и др. – это была уникальная серия. Сейчас ни власти, ни «капитанам бизнеса» нет дела до культуры народов страны, а ведь возобновить подобные мероприятия было бы очень полезно, да и денег на них надо не так уж много.

Но дело тут вовсе не в деньгах – на всякие паскудства в искусстве средства находятся, и немалые. Дело в том, что либералы во власти, направляющие культурные процессы, всякие «швыдкие» дельцы и шоумены, преднамеренно дискредитируют русскую культуру, как и культуры других народов России. Они не ограничиваются выдвижением на первый план в литературе и искусстве поделок нынешних «мастеров», создающих непристойные романы и спектакли, бесконечные сериалы про убийц и насильников, а то и «осовременивают» классику. В их трактовке благородные герои в лучших русских спектаклях выходят на сцену одетыми в какие-то безобразные лохмотья и вообще ведут себя непотребно. Жертвой такого «новаторства» стала даже опера Чайковского «Евгений Онегин» в Большом театре (!), что вынудило знаменитую певицу Галину Вишневскую бросить в лицо этому жулью: «Бездари и паразиты! Холуи и ничтожества!» Вишневская в знак протеста против издевательства над нашим великим наследием отказалась отмечать свой 80-летний юбилей в когда-то славном на весь мир, а ныне опозоренном Большом театре, где она много лет блистала.

Но где власть отыскала этот сброд, глумящийся над нашей культурой и мнящий себя «новаторами» и «творцами»? А его и отыскивать не надо было, стоило лишь свистнуть, и холуи прибежали сами. И не просто холуи, но и сексуально озабоченные извращенцы всех видов. Редко кто решается говорить о засилье «голубых» и вообще ущербных «деятелей» в искусстве, равно как и в покрывающей их власти. На днях в газете промелькнула заметка, в которой говорилось о том, что молодого эстрадного артиста, недавно ставшего «звездой», поставили перед выбором: либо он станет «голубым», либо лишится возможности зарабатывать миллионы. Выбор не нов, и немало по-настоящему одаренных артистов сломалось, став «как все».

А умышленное опошление культуры народов – вещь далеко не безобидная, оно оскорбляет народное чувство и может послужить причиной межнациональных конфликтов. Значит, засилье выродков, безнаказанно уродующих культуру, превращается в угрозу национальной безопасности.

Можно было бы многое еще сказать на данную тему, но общий вывод ясен. Мы, русские люди, кровно заинтересованы в развитии культур всех братских народов России, потому что это обогащает нашу собственную, русскую культуру. И, думается, каждый истинный патриот любого другого народа России, не захваченный бредовыми идеями местечкового национализма, должен быть заинтересован в развитии русской культуры, которая открывает окно в мир, во Вселенную, и его родной культуре. То, что наша сила – в единстве, справедливо не только в политике и на полях сражений, но и в духовной жизни, во всех сферах бытия наших народов. И нам надо крепить это единство всеми способами.

Но речь может идти, если говорить не только о народах России, но и о народах других стран СНГ, лишь о единстве цивилизационно близких народов и стран. Как мы видели, такими странами прежде всего могут быть Россия, Казахстан, Киргизия и, возможно, Белоруссия при благожелательно нейтральной позиции Армении.

Ведь правительства других стран СНГ нередко проводят просто враждебную политику в отношении России, русской культуры и русского языка. Например, на Украине, ради скорейшего достижения культурной «незалежности», делается все для того, чтобы уничтожить у своих граждан саму память о русском языке. Даже произведения украинских писателей, созданные на русском языке, переводятся на украинский. Даже великий Гоголь оказывается иностранным писателем, труды которого нуждаются в услугах толмачей.

Тут вообще-то при желании украинское руководство можно понять. Русский язык в Советской Украине объективно вытеснял украинский на обочину – особенно в силу их достаточной близости. Поэтому, желая восстановить его позиции, националистам приходится ставить его в тепличные условия и принимать драконовские меры против русского языка. Но одновременно они тем самым показывают, что до русского им дела нет, а значит, и свою враждебность России.

В других республиках поступают еще проще – делают вид, будто и не было никогда ни России, ни ее культуры, из школьных программ изымают все, что касается России. И выпускники этих школ, даже если они в совершенстве научатся говорить по-английски, все равно будут восприниматься на Западе, где культурный человек не может не знать творений Пушкина, Достоевского, Толстого, Чехова, просто как дикари.

Уверен, что все это ненадолго. Вот пример.

Ниязов запретил преподавание русского языка в школах. И что же? Не успели еще высохнуть свежие цветы, возложенные при его похоронах на могилу, как преемник диктатора, давший клятву следовать путем великого учителя, вынужден был обещать туркменам свободное пользование Интернетом и восстановление десятилетнего обучения в школах, а за этим непременно придет и изучение русского языка и русской литературы. Ведь по-английски все туркмены заговорят еще не скоро, и англоязычный Интернет долго останется для них «китайской грамотой», тогда как по-русски старшее поколение говорит пока поголовно, да и молодежь вынуждена будет его осваивать.

Сейчас часто можно прочитать сетования по поводу сокращения сферы употребления русского языка в мире, пророчества насчет ее скорого исчезновения. Думаю, пророки ошибаются.

Если Россия восстановит свою технологическую, экономическую и военную мощь, а также преодолеет переживаемую ныне полосу дикости в культурной жизни, то скоро «и негры преклонных годов» снова потянутся к русскому языку. И деятели русской культуры должны сознавать, что, создавая произведения, пронизанные идеями любви, добра и света, они не только выполняют свой долг «инженеров человеческих душ», но и создают условия для культурной интеграции еще недавно действительно братских народов Великой Страны.

Теперь, рассмотрев современное положение на наших внешних границах и перспективы взаимодействия с соседними государствами-республиками бывшего СССР, мы можем перейти к важнейшим вопросам внутренней политики и разных сторон жизни России.