Как и Крайний Север, Русский Восток, включающий Сибирь и Дальний Восток, – это огромные слабо заселенные пространства и богатейшая кладовая полезных ископаемых и других природных ресурсов (в частности, пресной воды). И эти несметные богатства также нами плохо используются или не используются совсем. Посмотрим, что представляет собой этот край ныне.

ДАЛЕКИЙ КРАЙ, или КТО НЫНЧЕ ПАТРИОТ

Трудно привыкнуть к тому, что у нас стали традиционными акции протеста населения Приморья против нечеловеческих условий жизни в замерзающих зимой городах и поселках, против безработицы, против многомесячных задержек с выплатой заработной платы работникам, против роста тарифов на услуги транспорта и жилищно-коммунального хозяйства. События достигали порой такого накала, что приходилось пускать против протестующих ОМОН (причем московский – местный оказывался ненадежным), и уже не кажется бредом призыв к отделению Приморья от России и образованию независимой Дальневосточной республики.

А ведь Дальний Восток – это жемчужина России, причем такая, что заставляет вспомнить слова Евангелия: «…подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее». И дело здесь не в одних громадных природных богатствах и важном геостратегическом положении края, а еще и в духовных, почти мистических реалиях, почему и можно уверенно утверждать: от положения на Дальнем Востоке зависит, быть или не быть России как великой державе в XXI веке.

О том же говорит в своих путевых очерках «Дальневосточные мотивы» археолог и журналист А. А. Иконников-Галицкий:

«Если Россия, несмотря ни на что, остается державой, если с русским именем в мире считаются, – то это потому, что мы еще обладаем Дальним Востоком… Чего бы стоила позиция России на мировой арене, если б не ее полуразрушенный, полуразворованный, но все-таки атомный Тихоокеанский флот?

Обладание Дальним Востоком обеспечивает доступ к природным ресурсам Забайкалья и сибирского Севера, не говоря о сахалинской нефти. Сказочные богатства Якутии или региона БАМа принадлежат тому, кто твердо стоит на Амуре, Охотском и Японском морях.

Дальний Восток – ворота евразийского транзита. Владея им, Россия занимает исключительное положение: она единственная страна, сухопутными дорогами соединяющая Тихий океан с Атлантикой.

Из сего следует: обладание Дальним Востоком есть необходимое, хотя и недостаточное условие существования России как государства».

Полковник в отставке Евгений Морозов в статье «Как нам сохранить Дальний Восток» пишет еще короче:

«Вот что значит для России Дальний Восток – будущее . Или достойное существование страны и российской (евразийской) цивилизации в веках с Дальним Востоком, или угасание, перерождение и смерть без него» .

Как же мы довели этот край до такого плачевного состояния?

Когда Горбачев провозгласил на всю страну лозунг де Голля «Европа от Атлантики до Урала», наша публика была просто ошарашена его очевидной глупостью: СССР-то двумя третями своей территории числится в Азии, а тут получается, что до Урала советская территория «едина» с Западной Европой, а за ним – уже нет. Как же так? На редкие просачивавшиеся тогда в официальную печать недоуменные вопросы давались уклончивые ответы: дескать, это только первый этап, а потом, возможно, будет провозглашено «единство» и до Владивостока.

На самом деле «киты перестройки» здесь попросту проговорились. Идея отрезать как можно больше азиатских территорий от нашей страны, по-видимому, непрестанно прокручивалась где-то в кругах, закулисно направляющих мировую политику. И неосторожные слова о «единстве до Урала» делают явным тайный замысел отторгнуть от России Урал, Сибирь и Дальний Восток. И в самом деле: не пойди в свое время Ермак на хана Кучума – жили бы мы сейчас как в Швеции (правда, можно спросить: а почему не как в Румынии?). Так что возникающие время от времени слухи о возможной продаже американцам Сибири за несколько триллионов долларов распускаются неспроста – хотя бы лишь в порядке подготовки общественного мнения.

Но для русских людей наши дальневосточные земли никогда не были лишними. Напротив, их всегда тянуло на Восток, и чем сильнее антинародная династия Романовых стремилась ввести Россию «в семью цивилизованных стран Запада», тем настойчивее русские землепроходцы шли на восток, пока не достигли Тихого океана. Правда, Николай II как бы угадал это народное стремление и выдвинул «большую азиатскую программу», которая буквально всполошила Запад. Зато она была встречена в штыки российской либеральной интеллигенцией, усмотревшей в ней всего лишь авантюру в интересах «жадной придворной клики», в том числе ряда царских адъютантов, якобы желавших получить лесные концессии в Маньчжурии. (Китайцы ее тогда только начинали заселять, и наместник предупреждал царя, что если не принять мер, они скоро дойдут до Амура и Приморья. Меры приняты не были, и граница впоследствии прошла по Амуру и Уссури.)

Интересы жадной придворной клики действительно сыграли определенную роль в разработке программы, но в целом она отвечала общегосударственным нуждам.

Программа осуществлялась вяло – царь рассчитывал, что маленькая Япония не решится напасть на могущественную громадную Россию, а через несколько лет русский военно-морской флот окажется самым сильным на Тихом океане, и тогда нам не будут страшны никакие противники. Но тут он просчитался. Япония тоже сознавала, что промедление чревато поражением, и развязала войну в наиболее выгодный для себя момент.

Поражение России в этой войне оказало катастрофическое воздействие на всю нашу дальнейшую историю.

Столыпинский план «великого переселения народов» был осуществлен лишь частично. Многие переселенцы вернулись обратно, в Европейскую Россию, оставшиеся осели в основном в Сибири, а Дальний Восток оставался по-прежнему слабо заселенным.

Зато после Октябрьской революции освоение Дальнего Востока стало действительно государственной и даже общенародной задачей, и воздвигнутый во Владивостоке памятник красноармейцу в буденовке и шинели, со знаменем в руке, символизировал, что мы действительно отстояли Русскую землю «и на Тихом океане свой закончили поход». Возникшие в тайге или тундре города Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань, Магадан и другие, довольно мощный Тихоокеанский флот принадлежат к числу великих наших достижений 30-х годов. Правда, там использовался и труд заключенных (знаменитый «Дальстрой»), но главной ударной силой были энтузиасты-переселенцы.

Тогда раздался призыв к девушкам ехать на Дальний Восток, где много храбрых воинов и строителей великой Советской державы не могут найти достойных подруг жизни. Эпизодом массового отъезда девушек на Дальний Восток заканчивался очень популярный тогда фильм «Девушка с характером».

Тогда же началось и строительство много позже ставшего знаменитым БАМа – Байкало-Амурской магистрали, но уже уложенные на ряде ее участков рельсы в 1942 году пришлось снять и отправить на спешно сооружавшуюся линию к Сталинграду.

Горбачевская «перестройка», гайдаровская «шоковая терапия» и чубайсовская «приватизация» тяжело отразились на всем нашем народном хозяйстве, а экономику Дальнего Востока подрубили под корень. Безумно выросшие тарифы на железнодорожные и воздушные перевозки и электроэнергию сделали невыгодным завоз грузов из западных районов страны и вывоз туда продукции дальневосточных предприятий, которая оказалась неконкурентоспособной и на мировом рынке.

Непосильными для большинства жителей края стали и поездки в другие концы страны. Это был уже первый этап расчленения страны – пока транспортного. Авторам такой программы казалось гораздо более привлекательным завязка окраинных районов на соседние государства – так, видимо, они представляли себе «вхождение России в мировой рынок».

Противники такой линии, без ложной скромности назвавшиеся патриотами, предупреждают, чтобы Россия не входила «в семью цивилизованных стран» эгоистического, коварного и торгашеского Запада. Пусть Центр дает Дальнему Востоку дотации, а уж они-то никому не уступят ни пяди священной Русской земли.

Оба эти подхода – недопустимые крайности: Россия должна входить в мировую цивилизацию, но не позавчерашнего, а завтрашнего дня, и Дальний Восток – как раз тот регион, к которому это относится в первую очередь.

Когда-то Ленин, глядя из Кремля в «коммунистическое далеко», произнес знаменитую фразу про Дальний Восток: дескать, край далекий, но нашенский. К сожалению, этот стереотип прочно засел в умах приморцев и к тому же усиленно поддерживается определенными влиятельными кругами за пределами края и страны. А между тем пора уже осознать: именно Приморье близко (к Гонконгу и Сингапуру, вообще к АТР – Азиатско-Тихоокеанскому региону, центру мировой экономики XXI века), а Москва – далеко (увы, расположение столицы нашего Отечества на его западной окраине объективно стало гирей на ногах России на пути в грядущее).

Похоже, из руководителей региона это понимал только один президент Саха – Якутии Михаил Николаев (о нем уже говорилось в предыдущей главе). Другие же, на словах признавая, что Приморье – это ворота в АТР, на деле проводят политику «тащить и не пущать» или «активно участвовать» в развитии региона, не вовлекаясь в него. Так не получится.

Основать настоящий форпост на Тихом океане – это значит, во-первых, завязать самые широкие связи с державами региона, а во-вторых, внедрить в сознание россиян представление о Приморье как о новом Клондайке, куда надо стремиться всеми правдами и неправдами – как китайцы из внутренних провинций стремятся попасть в прибрежные «особые зоны».

Но из Приморья мы слышим хорошо знакомую песню: «Не отдадим! Запремся! Граница на замке!» И одновременно – традиционные просьбы к Москве: «Помогите, подбросьте на нашу нищету!»

Почему так? Ведь не Пекин помогал Гонконгу, а Гонконг вливал капитал в материковый Китай. Пора бы Дальнему Востоку помогать финансами Центру, а не наоборот. Что, его жители – безрукие? Почему они, сидя на несметных богатствах, вынуждены выпрашивать дотации? Ведь еще до «перестройки» местные власти привлекали рабочую силу из Китая для… выращивания капусты, не говоря уж об использовании северокорейцев и прочих азиатов на лесоразработках. Власти Приморья вместо того, чтобы начать возведение на Тихоокеанском побережье страны нового центра деловой активности, чуть ли не альтернативного занятой политическими схватками Москве, стали воплощением провинциального иждивенчества, выдаваемого за патриотизм. Люди бегут из региона, а тогдашний приморский губернатор Евгений Наздратенко срочно проводил операцию «Иностранец» по выявлению незаконно проживающих в крае китайцев. Вообще-то очень нужную, но ведь подлинной-то ее целью является создание стереотипа у всех граждан страны: «Сидим мы тут тихо, никого не тревожим, а к нам все лезут и лезут!» (тем более что активистами операции выступали казаки, которые никак не могут найти достойного применения своим силам).

Но сегодня патриот не тот, кто с фонарем ищет под кроватью шпионов или высчитывает на калькуляторе, когда Россия будет заселена китайцами, а тот, кто готов идти на риск ради умножения могущества своей страны – и на риск не только личный! Тот, кто, понимая конъюнктуру, используя и местный, и иностранный капитал, добился бы подлинного процветания края, шаг за шагом переигрывая и постепенно вытесняя иностранцев.

Другого пути развития Русского Востока, увы, сейчас, наверное, уже нет. Упущено время. В начале «перестройки» наша партийная верхушка медленно и туповато начала дрейф в нужном направлении; проводились конференции с участием КНДР, МНР, Вьетнама – с явной целью создать просоветский «азиатский блок» в противовес проамериканским «азиатским тиграм». А потом все пошло прахом. И виноваты мы сами. Гайдары, бурбулисы, козыревы и прочие «птенцы гнезда Горбачева», которых привели к власти московские интеллигенты (они собирали на антисоветские митинги по триста – пятьсот тысяч участников) начали по всем азимутам подрывать азиатские интересы России. Постепенно деятели этой клики, которую по-настоящему надо бы судить всенародным Ревтрибуналом, один за другим были вытеснены из политической жизни – и на том спасибо. А результаты?

«Тихоокеанский состав» уже сформирован (на встречи азиатских стран «в верхах» Россию до недавнего времени даже не приглашали). А что оставалось России, кроме как глядеть на уходящий поезд со счастливыми обладателями билетов (включая США и Австралию)? Она оказалась в одной компании со злобными неудачниками вроде стран Западной Европы, оказавшейся на периферии мировой цивилизации и способной лишь на то, чтобы пытаться вставлять палки в колеса объективно обусловленному и неизбежно наступающему современному этапу развития мировой экономики. Вот и приходится нам выходить на большую международную дорогу и зазывать: «Продаются – и дешево! – леса, реки, фабрики, прииски». Ведь очевидно, – если войдем в мировую элиту, мы сможем диктовать свои условия пользования нашими ресурсами, а если нет – то и беспокоиться не о чем…

Было бы несправедливо возлагать ответственность за запустение Дальнего Востока только на местные власти – Центр тоже виноват, и прежде всего в том, что проводит политику «сам не делаю – и другим (в данном случае регионам) не дам». Вообще правительство чем-то занимается, суетится, чтобы заткнуть одну внезапно возникающую в госбюджете дыру за другой, но ему вроде бы некогда подумать о стране и народе. Ну а стране и народу тогда – не до властей.

У Советской власти было много недостатков, но, по крайней мере, одно она умела: осознавать назревшие нужды страны и выдвигать задачи-лозунги, понимаемые народом и, значит, находящие всенародную поддержку. Вспомним хотя бы, с каким подъемом был встречен в народе лозунг Сталина «За овладение техникой!». (Многие тогда носили значок с кратким выражением этого призыва «ЗОТ».) А сейчас? Можно ли увлечь народ лозунгами «Все на борьбу с инфляцией!»? или «Добьемся удвоения числа отечественных долларовых миллиардеров»! А если у правительства свои дела, а у народа – свои, то формально легитимная власть становится не легитимной по существу.

Итак, «Россия – вперед!», «Дальний Восток, даешь стране достойную роль в АТР!», «Возрождаемый Великий Шелковый Путь пройдет через Россию!» (что сделает ее страной-гегемоном).

Дальний Восток должен стать «центральной улицей России», поскольку выходит на главную магистраль мирового развития. Здесь, на Тихоокеанском побережье, должны размещаться центры бизнеса России – головные офисы крупнейших российских компаний и банков, биржи. Тут проявят себя самые предприимчивые люди страны, которые оказались на переднем крае жизни и разбогатели не потому, что вовремя оказались у государственной кормушки, а потому, что проявили смекалку и находчивость, открыли дело, которого требует новый век. Тут будут работать на экономику страны самые большие российские деньги. А значит, туда приедут звезды российского искусства. Тут окажутся крупнейшие писатели, почувствовавшие новые веяния в жизни народа и желающие запечатлеть главные деяния эпохи, создать портрет героя нашего времени, который будет совсем не похож на привычных ныне персонажей книг, за неимением настоящих шедевров выдаваемых за бестселлеры. Словом, Дальний Восток – это центр процветания, кипения жизни, куда устремляется все живое.

Так должно быть завтра. Но, увы, не так обстоит дело сегодня. Пока Сибирь, а особенно Дальний Восток – это пустыня с оазисами (чем восточнее, тем более редкими) цивилизации.

Но почему же на Русском Востоке оказалась такая пугающая пустота? И мыслимо ли допустить, чтобы он, обретенный страданиями и подвигами многих поколений русских первопроходцев, исследователей и воинов, был потерян для России в дни нашего нынешнего лихолетья?

А, кажется, именно это и делалось все время после развала СССР. И если в центре страны в результате бандитской приватизации воцарилась разруха, то для Русского Востока эта кампания обернулась подлинной трагедией, разорением пуще самой опустошительной войны.

РАЗГРАБЛЕНИЕ РУССКОГО ВОСТОКА

Как только было объявлено о начале приватизации, на Русский Восток нагрянули банды как туземных, так и иноземных «предпринимателей» – авантюристов и грабителей. А скоро в эту кампанию по грабежу ресурсов включилось и местное население, брошенное властями на произвол судьбы и увидевшее единственный шанс на спасение в том, чтобы разобрать на продажу (хотя бы в виде металлолома и кирпича) остатки индустриального потенциала края.

Разрушение экономики Русского Востока проводилось по плану, составленному за океаном, но российские пособники западных разрушителей неизменно выступали со встречной инициативой – углубить разруху и усилить, ускорить грабеж. Показательным в этом смысле можно считать процесс ликвидации добычи угля в Сибири и в Приморском крае.

Международный валютный фонд вдруг озаботился неудовлетворительным состоянием российской угольной отрасли и предложил свою помощь кредитами и консультациями. Консультанты признали большинство российских угольных шахт и разрезов нерентабельными. МВФ и Всемирный банк проявили «милосердие» и предложили закрыть эти убыточные шахты, но так, чтобы шахтеры не пострадали от закрытия предприятий (часто градообразующих, то есть без них работы в городе или поселке нет). «Благодетели» выделили 500 миллионов долларов на переобучение работников и на строительство жилья для переселяемых семей горняков.

Но угольные генералы быстро смекнули, как можно использовать эти деньги. Они составили внушительный перечень ликвидируемых шахт. В первую очередь под ликвидацию подводились предприятия с самыми крупными (на много десятилетий) запасами высококачественного угля. Не останавливало этих вредителей и то, что часто на ликвидацию шахт требовалось затратить больше средств, чем на поддержание их в эксплуатационном состоянии.

Так, подведя под закрытие шахту «Центральная» в Прокопьевске (с большими запасами угля), руководители угольной промышленности Кузбасса вкупе с московскими чиновниками озаботились возведением поселка на берегу Азовского моря якобы для переселяемых горняков. Скандал разразился, когда выяснилось, что поселок почему-то состоит исключительно из вилл и коттеджей, явно не рассчитанных на проживание в них тружеников с закрываемых шахт.

Так или иначе, но в целом по стране 500 миллионов долларов «помощи» были истрачены, причем так, что приехавшая комиссия Всемирного банка не могла найти концов. Но происшедшее настолько отвечало замыслу устроителей погрома угольной промышленности в России, что банк не поскупился и выделил еще 500 миллионов долларов, а затем дополнительно 300 миллионов на те же «благородные» цели. Вот каким был результат этой кампании в Приморье.

Там из 19 шахт были закрыты 18. При этом шахты были не только затоплены, но и взорваны, чтобы их нельзя было восстановить, – такого не было даже во время войны, когда нашим войскам пришлось оставить Донбасс. И край, лишенный собственной энергетической базы, теперь каждую зиму замерзает. И все потому, что шахтеры поддались на уловку вредителей, предпочли «синицу в руки», деньги (вообще-то – в расчете на семью – копейки) сейчас обеспеченному будущему на десятилетия. И потому ныне они равнодушно наблюдают за тем, как Чубайс планирует создать «энергетический мост» в Японию – экспортировать электроэнергию по линиям электропередачи, проходящим через замерзающие районы Дальнего Востока.

В других угольных бассейнах России шахты тоже закрывались и взрывались. Это был непосредственный результат кампании. Но, как оказалось, ее организаторы ставили перед собой гораздо более серьезные цели. Снижение добычи угля в России должно было послужить ударом по российской металлургии, для уничтожения которой надо было лишить ее кокса. Гибель металлургии – это конец машиностроению и серьезной промышленности вообще. А если в России сокращается производство – значит, потребление нефти и газа внутри страны сводится к минимуму, и все эти богатства пойдут на экспорт, причем за копейки.

В 1950-х годах бывал я в городе Райчихинске на Амуре. Это был город угольщиков, которые считались привилегированной прослойкой советского рабочего класса. Среди жителей города было несколько Героев Социалистического Труда и вообще немало уважаемых людей – орденоносцев, депутатов и делегатов. Добываемый здесь бурый уголь грузили на баржи и развозили по приречным городам и поселкам. В городе работали мебельная фабрика и стекольный завод, а также, естественно, все учреждения, каким полагалось быть в райцентре.

Теперь в городе закрылись все производственные предприятия, за исключением угольного разреза, но и тот «усох», на нем из десяти тысяч работавших прежде сегодня трудится менее двух тысяч человек. А трудоспособного населения в Райчихинске больше 15 000 (при численности населения 40 000 жителей). Большая часть трудоспособных кочует по вахтам, зарабатывая на жизнь за сотни километров от дома и неделями не видя семьи. Ясно, что ни о каком уважении к таким работникам, ни о каких для них привилегиях не может быть и речи. Они вынесут любое ужесточение режима труда и отдыха, любое унижение, лишь бы не лишиться и этой неблагодарной работы. Городскую «коммуналку» банкротили почти ежегодно, разрушено газовое хозяйство. Жители готовят еду на электроплитках. Трубы «буржуек» в окнах многоэтажных домов стали привычными. А раньше такое можно было увидеть только в Великую Отечественную. Что это, как не возврат в Средневековье?

О Райчихинске я заговорил лишь потому, что своими глазами видел, как он выглядел прежде. А вообще городов и поселков, попавших под планы «оптимизации» угледобычи, по стране многие десятки.

Россия до «перестройки» была уже довольно мощной тихоокеанской державой. На Дальнем Востоке были развиты авиастроение (заводы в Комсомольске-на-Амуре и Арсеньеве), судостроение, обеспечивавшее потребности Тихоокеанского флота, рыболовство и переработка рыбы, добыча угля, нефти и газа на Сахалине и другие виды промышленности. Все это было ликвидировано практически под корень. Дело дошло до того, что в 2007 году, когда в России была создана Объединенная судостроительная корпорация, для возобновления работы дальневосточных верфей приходилось буквально поштучно выискивать квалифицированных рабочих (уже пенсионного возраста), сумевших выжить, занимаясь изготовлением железных оград для вилл «новых русских» и другими столь же почтенными видами труда. Впрочем, и торговый флот Дальнего Востока (как и рыболовецкий) был почти весь продан за рубеж, и если для тамошнего морского пароходства требовались новые суда, их заказывали либо в Польше, либо в Китае.

Одно время тему разграбления Дальнего Востока часто поднимал в своей программе «Момент истины» журналист Андрей Караулов. Невозможно было без содрогания слушать рассказы героев его передач о том, как рушили новенькие заводы ради того, что бы отправить на переплавку в Китай станки, а потом толпы местных жителей растаскивали по кирпичику то, что оставалось от недавно еще работавших предприятий. Как продавали за рубеж горючее до капли, когда край в нем остро нуждался.

К эпопее разграбления подключились и высокопоставленные военные чины – генералы и адмиралы. За бесценок продавали за рубеж военные корабли, причем только благодаря бдительности офицера ФСБ с них были сняты новейшие совершенно секретные приборы. Были задержаны на границе боевые самолеты и вертолеты, которые генералами отправлялись на незаконную продажу тоже за кордон. А сколько таких сделок удалось дельцам провернуть, прежде чем власть спохватилась и приняла минимальные меры по охране государственного достояния. Примечательно, что хотя о преступлениях такого рода было заявлено на всю страну (а Караулов не раз предупреждал, что его передачи смотрит Владимир Путин), никто из виновных к серьезной ответственности привлечен не был.

Большая часть рыбы, крабов и других морепродуктов, выловленных на Тихом океане российскими рыболовецкими судами, реализуется не в России, а в портах Японии и Южной Кореи (разумеется, незаконно и по бросовым ценам). Хотя та же картина наблюдается и на Севере – рыба, выловленная в Баренцевом море, продается по большей части в Норвегии.

Россия располагает 22 процентами лесного фонда планеты, наибольшая его часть сосредоточена на Русском Востоке. Внутри страны, в связи с экономической разрухой, потребление леса снизилось, почти вся древесина, как и изготовленная из нее бумага уходит на экспорт. И от своих лесных богатств Россия получает доход в четыре раза меньше, чем крохотная Финляндия (которая и лес-то заготавливает по большей части в России). Русский, в особенности сибирский и дальневосточный лес стал объектом неслыханного грабежа. Самым прибыльным бизнесом стали хищнические рубки леса, часто нелегальные, и вывоз за рубеж необработанного леса-кругляка. По данным статистики, 70 процентов леса, заготавливаемого в Иркутской области, вывозится в Китай, 24 процента – в Японию. Для Красноярского края – соответственно 91 и 8 процентов. А немало леса вырубается и вывозится за рубеж нелегально. Для этого созданы тысячи фирмы-однодневок, которые, провернув преступную сделку, исчезают, но на их место тут же приходят другие. Только экспортом леса у нас занимаются 13 тысяч физических и юридических лиц, тогда как в любой другой стране их число измеряется единицами. Большинство компаний – это акционерные общества, в которых нет реального собственника, в них всем заправляют кучки спекулянтов. Много леса погибает от пожаров, в том числе от искусственно вызванных: дерево, слегка обгоревшее, без проволочки разрешают срубить.

Пресекать этот грабеж некому, штат лесников и инспекторов сокращается, да и опасное это занятие – пытаться остановить браконьеров, для которых убить того, кто стоит на пути к наживе, – раз плюнуть. Для чиновников же, призванных сохранять и использовать лесные богатства Востока, это занятие превратилось в кормушку. Лесные пожары, бушевавшие в России летом 2010 и 2011 годов, затронули и Дальний Восток.

Переработкой леса никто заниматься не хочет, это дело хлопотное и менее выгодное, чем вывоз кругляка. А Амурский бумажный комбинат разобрали на металлолом.

Загрязняются реки и озера Русского Востока. Не щадят торгаши и «славное море, священный Байкал». В XVII веке знаменитый русский писатель Аввакум Петров проезжал через Байкал, направляясь в ссылку. По его словам, на Байкале «птиц зело много, гусей и лебедей по морю, яко снег, плавают… А рыбы зело густо в нем: осетры и таймени жирны гораздо, – нельзя жарить на сковороде: жир все будет».

Сегодня гуси и лебеди «яко снег» по Байкалу не плавают, да и осетров и тайменей там скоро не останется. Писатель Валентин Распутин размышляет:

«Не потому ли, что Байкал во всех своих ипостасях несоотносим с психическими и эстетическими возможностями человека, с его ограниченностью, человек и не смог оценить вполне этот великий дар небес, и вместо того, чтобы «подняться» до него, принялся «укорачивать» его под себя».

Думаю, наш замечательный писатель прав, но лишь отчасти. Человек-торгаш, естественно, не может постичь величия и красоты Байкала, а тот же Аввакум делал из увиденного вывод, весьма соотносимый с эстетикой священного моря:

«А все то у Христа тово-света наделано для человеков, чтоб, успокояся, хвалу Богу воздавал. А человек, суете который уподобится, дние его яко сень, преходят; скачет, яко козел; раздувается, яко пузырь» и т. д.

И какую бы отрасль экономики мы ни взяли, всюду увидим ту же картину грабежа. А богатейшие запасы сырья лежат под ногами, но их не используют.

Вот очень богатое Чинейское месторождение разных металлов, лежащих почти у поверхности земли недалеко от БАМа. Чтобы можно было приступить к его освоению, нужно достроить всего несколько километров железной дороги Чара – Чинней (строило ее МПС, но когда министра Аксененко обвинили в нецелевом использовании средств, стройку законсервировали). Для бюджета это были бы копеечные расходы, а для страны – огромное приращение экономического потенциала.

Вблизи БАМа есть месторождения бокситов. Но Гайдар считал нецелесообразной их разработку, поскольку это могло бы обрушить мировые цены на данное сырье для алюминиевой промышленности. А вот закупать бокситы в Гвинее, по его мнению, было вполне целесообразно. Гайдара в правительстве давно нет, а богатства зоны БАМа, где в советское время предполагалось создать десять промышленных комплексов, по-прежнему лежат под спудом.

Огромны запасы высококачественного угля и разных других полезных ископаемых в Туве, но нет там железной дороги – и все эти богатства лежат втуне. Сейчас дорогу решено строить, но до завершения ее строительства пройдет еще не один год.

Для развития региона власть почти 25 лет ничего не делала. Если что-то и разрабатывалось, то с участием иностранного капитала. На Ковыктинское нефтегазовое месторождение глаз положила «Бритиш Петролеум», на Дарасунское месторождение золота в Читинской области – англичане. Бывшая ткацкая фабрика в городе Артеме взята в аренду южнокорейскими бизнесменами, и русские швеи, подвергающиеся нещадной эксплуатации и грубому обращению, создают действительно великолепные изделия, идущие на экспорт в США или Италию. Работницы открыто обвиняют российскую власть в том, что она распродает Родину иностранному капиталу.

Но особенно остро ощущают, что такое участие иностранного капитала в освоении богатств Русского Востока, жители Сахалина.

УРОКИ САХАЛИНА И СУДЬБА КУРИЛ

Первый остров Курильской гряды открыл казак В. Атласов в 1698 году. Прибывшая сюда впоследствии экспедиция отметила, что острова необитаемы или заселены айнами. Японцев тогда ни на Курильских островах, ни на Сахалине обнаружено не было. Вскоре Курилы были включены в состав России, а айны приняли русское подданство.

Позднее Курильские острова отошли к Японии, после русско-японской войны 1904–1905 годов ей же достался и юг Сахалина. Но после победы СССР в 1945 году эти земли вернулись в состав России. Крещеные айны давно смешались с русскими, некрещеные в 1945 году уехали в Японию.

Писатель Михаил Веллер рассказывает, что Сталин предполагал высадить десант на японский остров Хоккайдо, чтобы разделить Японию на советскую и американскую зоны оккупации (как Германию и Корею). Вроде бы один советский военачальник вызывался осуществить эту десантную операцию. Но Сталин сказал ему: получится – наградим вас, провалите – накажем. Бравый военачальник не решился рисковать. Действительная причина отказа от захвата Хоккайдо, видимо, была другая. Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки американцами и стремительный разгром советскими войсками японской Квантунской армии заставили Японию капитулировать быстрее, чем могла бы быть подготовлена и осуществлена десантная операция на Хоккайдо.

Еще в 1952 году на островах шли большие строительные работы. Строился центр области Южно-Сахалинск. Через морские порты Корсаков и Холмск шел поток грузов с материка, в том числе для секретной стройки – туннеля, который должен был соединить железные дороги Сахалина с общей сетью железных дорог страны. (На юге острова они были европейской колеи, как в Японии, то есть более узкой, чем наша) После смерти Сталина эта стройка была прекращена, и для связи с островом была устроена паромная переправа Ванино – Холмск, работающая и поныне (когда позволяет погода).

На севере острова добывали уголь высокого качества, нефть и газ, ловили и перерабатывали рыбу, заготавливали древесину, словом, производство росло и развивалось, развертывалось жилищное строительство, для чего был сооружен домостроительный комбинат и созданы условия для малоэтажного индивидуального строительства.

За годы Советской власти на острове возникли семь целлюлозно-бумажных комбинатов, снабжавших первосортной бумагой не только свою страну, но и Канаду, Австралию. Геологическая разведка выявила большие запасы нефти и газа на морском шельфе.

Журналисты, посещающие остров ныне, видят картину разрухи, нищеты и безработицы в бесперспективных поселках. Брошенные дома, мертвые окна, обвалившиеся трубы, руины заводов… По берегам – остовы разбитых сейнеров. Дороги разбиты, мосты снесены селями и паводками. Добыча рыбы уменьшилась с одного миллиона до 400 тысяч тонн. Рыбозаводы стоят, рыболовецкий флот разворован, зверофермы брошены. Новенький домостроительный комбинат разобран на металлолом, уничтожен важный научно-исследовательский центр, брошены военные аэродромы, шахты для запуска ракет, радары ПВО. Современный транспорт на Сахалине практически отсутствует. Паромная переправа, делавшая в советское время четыре рейса в сутки, теперь – один раз, и то – если есть горючее и позволяет погода. Бросается в глаза: всюду хмурое полупьяное население. Как-то живут-доживают. Делать здесь нечего, уехать отсюда некуда. Численность населения острова сократилась с 820 до 520 тысяч человек.

Зато на севере острова кипит работа на строительстве первого в РФ завода по сжижению природного газа. Газ, который будет добывать концерн иностранных компаний, должен идти на рынки США, Японии, Южной Кореи. На стройке почти нет россиян – концерн завез рабочих с Филиппин, из Турции, Индии, Южной Кореи. Для них выстроены бараки, для инженерно-технического персонала – индивидуальные домики, для менеджеров – виллы.

Молодой парень, работающий на буровой, рассказывает Иконникову:

– Зарабатываем мы прилично. Грех жаловаться. Долларов пятьсот – семьсот в месяц получается. Не то что в Холмске или в Томарях, где за тысячу рублей люди удавиться готовы. Но ведь что обидно: я вот вкалываю, а рядом американец за ту же работу получает в десять раз больше. Да он меньше чем за пять тысяч баксов и разговаривать не станет… Они все у нас скупили – вся нефтедобыча принадлежит американцам. Наши начальники, которые к скважине близко не подходят, здесь, в Южном (так на острове называют Южно-Сахалинск), тусуются – им американцы платят по две, по три штуки баксов. Купили, значит. А с нами, русскими рабочими, разговаривают как с рабами. Они нас на нашей же земле за людей не считают…

Месторождения нефти и газа на шельфе Сахалина разрабатывают, в рамках проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2», иностранные компании на основе пресловутого соглашения о разделе продукции. По этому соглашению инвесторы сначала должны окупить свои затраты, а уж потом делиться продукцией и прибылями с российской стороной. Однако это «потом» может и вовсе не наступить, потому что компании включают в свои издержки все, что они потратят на строительство и покупку домов для своих сотрудников, на оборудование, закупаемое в США по баснословным ценам, и пр. Уже упоминавшийся Андрей Караулов показывал, что Россия не только не получает своей доли, но еще часто и остается должником «инвесторов». Когда же инвесторы выкачают нефть и газ из недр, России достанутся обезображенная природа и ржавые металлоконструкции. А если российскую сторону что-то не устраивает – пожалуйте в Стокгольмский суд, где вы вряд ли когда-нибудь добьетесь справедливого решения.

Вероятно, в истории едва ли найдется пример более унизительного, кабального соглашения. По сути, Россия отдала свои богатства недр бесплатно и навечно (до полного исчерпания запасов). И что интересно: инициаторы этого соглашения предлагали на условиях соглашения о разделе продукции, то есть навечно и бесплатно, отдать иностранцам все важнейшие российские месторождения полезных ископаемых!

Соответствующий законопроект был представлен в Государственную думу РФ и едва не прошел через нее! Лишь благодаря бдительности заместителя председателя Счетной палаты РФ Юрия Болдырева и ряда депутатов Думы он был отозван. Его инициаторы не только не понесли наказания за предательство национальных интересов, но еще и продолжают играть видную роль на политической арене. А Болдырев лишился своего поста в Счетной палате.

«Инвесторы» вели себя на Сахалине как оккупанты в завоеванной стране. Они прорубали просеки и прокладывали трубопроводы (через весь остров, по площади равный Венгрии, – от места добычи нефти и газа на севере до пункта его погрузки на суда на юге), не считаясь с элементарными требованиями природоохранного законодательства. Они захламляли реки, по которым рыба идет на нерест, и сбрасывали ядовитые отходы в промысловые зоны шельфа.

Когда Россия немного окрепла, ее природоохранная служба провела расследование этих экологических преступлений. Общий ущерб, причиненный природе острова, был оценен в десятки миллиардов долларов. Понадобилось ткнуть иностранных оккупантов носом в содеянное ими, чтобы заставить их сесть за стол переговоров. В конце концов они вынуждены были передать контрольный пакет акций российскому «Газпрому», но, разумеется, не бесплатно. Инициатива российских творцов соглашений о разделе продукции обошлась стране в миллиарды долларов, не считая тех затрат, которые придется понести, восстанавливая приемлемые условия для нереста рыбы в захламленных водоемах. Сахалин ныне – такой же остров безнадежности, каким он был до революции, когда служил местом каторги.

Курильские острова – в еще большей запущенности, чем Сахалин. На этих небольших островах в советское время велись большие работы, в основном оборонного характера. На Самушире, например, строилась база подводных лодок, вырубленная в скале. После того как оттуда вывели воинские контингенты, там царит запустение, людям негде работать.

А ведь эти земли могут стать раем. Здесь множество месторождений полезных ископаемых. В частности, в вулкане на острове Итуруп – целая кладовая редко встречающегося на планете и так нужного современной промышленности рения, без которого, например, невозможно создание авиационных двигателей ближайшего будущего, и Россия могла бы стать мировым монополистом в его производстве. Но эти месторождения никто не разрабатывает. Курилы – самое, наверное, богатое рыбой место на земном шаре, но России и от этого богатства мало что достается. Вот иллюстрация современного положения Курил: один из двух пароходов, подаренных Японией, у причала Южно-Курильска на острове Кунашир выгружает японскую гуманитарную помощь в полуразрушенный склад.

Сейчас и в Центральной России у большинства населения жизнь нелегкая. Но на Дальнем Востоке, как говорил генерал Константин Пуликовский, когда был там полномочным представителем президента, жить невозможно. Не удивительно, что там у многих «одна, но пламенная страсть» – уехать куда-нибудь: в Америку, в Москву, в Питер…

Но, замечает Иконников, «не все так уж мрачно. Дальний Восток живет и не слишком-то бедствует. Правда, его бытие очень контрастно. Есть страшная разруха: прибрежные поселки Сахалина, например, или брошенные военные базы. А тут же рядом – плодородная земля, огороды, картошка, красная рыба, строящиеся дороги, японские джипы, хорошие нефтяные заработки… Здоровый, красивый генофонд: народ на Дальнем Востоке красивее и здоровее, чем в европейском Нечерноземье…

Один из парадоксов Приморья заключается в том, что при всеобщей безработице (без работы офицеры, моряки, рыбаки, геологи, инженеры) и при – вроде бы – безденежье все ездят на машинах. Быть без машины – признак крайней бедности: неприличнее, чем без штанов. Все машины японские, с правым рулем… Вся эта японская рухлядь стоит копейки… Никто машин не жалеет… А чего жалеть? Год назад купил машину, теперь уже пора менять на новую…» (Неудивительно, что решение правительства России о повышении пошлин на ввозимые иномарки ради защиты отечественного автопрома было встречено на Дальнем Востоке без энтузиазма.)

Вот город Арсеньев – островок социализма, построенный когда-то вокруг огромного авиационного завода. Раньше завод был богат, а город – образцов. Он и сейчас интеллигентен и подтянут, но завод еле дышит; все дешево, но денег ни у кого нет. Гостиница тоже стоит пустая.

А вот воинская часть, элитная, ракетная. Половина солдат и офицеров личного состава части следит за ракетами возможного противника, а вторая половина коров пасет. И картошку окучивает.

Да, все это прекрасно, но как же быть с тем, что на Южные Курилы претендует Япония?

На это есть жесткий официальный ответ: ни пяди японцы не получат! Пишутся монографии, доказывающие приоритет русских в открытии островов. (Поэтому они наши и отдавать мы их никому не будем. Интересно, если вдруг окажется, что приоритет открытия, скажем, забайкальских земель принадлежит – опять же условно – китайцам, получается, надо их будет срочно отдать?) Жесткая патриотическая риторика властей (на фоне далекой от патриотизма политики во многих областях) находит опору в деятельности различных проходимцев в ранге экспертов; например, один такой уверял наш МИД, что-де японская кампания по возвращению «северных территорий» дутая, искусственная и через несколько лет должна будет пойти на спад. (Кто сколько-нибудь следит за этим давним спором, отлично понимает, какая это невероятная чушь.)

С другой стороны, есть инициативники, предлагающие быстренько решить вопрос, так сказать, с «южными территориями» на коммерческой основе. Давайте продадим их побыстрее – хоть денежки какие-никакие будут!

Если посмотреть на эту проблему трезво, без заданности, то легко можно почувствовать ее серьезность.

Дело не в том, что Япония вдруг стала претендовать на острова и решила их отобрать у несчастной слабой России. Япония стала требовать их возвращения почти сразу после Второй мировой войны, причем, требовала их у могучего СССР, отказываясь даже подписывать с ним принятый в практике добрососедства мирный договор. В своих требованиях японское правительство опиралось и опирается на мощную поддержку общественности. Один пример. Все мы знаем, чем были большинство зарубежных компартий – находившейся на содержании ЦК КПСС агентурой влияния. И вот как-то раз три видных члена КПЯ высказались за то, чтобы в знак дружбы с КПСС отказаться от солидарности с требованиями возврата Южных Курил. И мгновенно были… исключены из партии! Отношения двух компартий резко ухудшились.

Вот так. А вы говорите – искусственная кампания, инспирируемая «определенными реваншистскими кругами»!

С другой стороны, Япония в свое время владела и некоторыми другими ныне российскими землями (вспомним Южный Сахалин). Но ее правительство, занимая крайне жесткую позицию в отношении Курил, никогда не поднимает вопросов о других потерянных землях.

Это заставляет задуматься о том, что здесь не все так просто и так гладко, как кажется из околокремлевских кабинетов – политикам, а из академических – ученым. Советско-российская линия в курильском вопросе была проста, как дважды два: подождем, пока японцы перебесятся, а дальше – куда они денутся.

Но прошли десятилетия, а японцы так и не собираются успокаиваться. Именно аннексия четырех курильских островов нанесла рану их национальному сознанию. Почему? Да потому что, по сути, Южные Курилы все-таки японская земля, что бы там ни говорили карманные кремлевские «историки». Для японцев их земля – сакральна, ибо по ней ходила богиня солнца Аматэрасу. А захват всей Курильской гряды в 1945 году, по-видимому, был ошибочным и поспешным решением, проявлением «головокружения от успехов».

Ситуация с курильским вопросом решительно изменилась после того, как в 2011 году США решили поддержать позицию Японии, и теперь, как полагает журналист Андрей Фефелов, японские политики чувствуют себя под прикрытием Большого брата.

«Что это, сиюминутная политическая игра? Или часть стратегии отторжения Южных Курил от России, начало дележа русского наследства?..

Схема начала войны может включать любую провокацию. К примеру: прибывшие на катерах, джонках и резиновых лодках толпы бушующей японской молодежи в националистическом порыве высаживаются на российский берег. Российские пограничники открывают огонь на поражение. Кровь, жертвы, телевизионные трансляции. Затем в дело вступают сухопутная группировка на острове Хоккайдо, японская так называемая Северная армия…

Сегодня японский флот – самый мощный на Тихом океане (после американского). Он включает авианосцы, подводные лодки, миноносцы, фрегаты, десантные корабли и ракетные катера. Большинство судов – новые, построенные на верфях Японии.

Противовоздушная оборона входит в состав японских ВВС, имея на вооружении 130 зенитно-ракетных комплексов дальнего действия. Правы те, кто считает, что Япония вполне может осуществить стремительную оккупацию Курил и Сахалина, разгромив остатки советского потенциала на Тихом океане.

Противостоять им будет разношерстная Приморская флотилия, российские корабли, стоящие на вечном ремонте, разрушенная до основания система ПВО и сухопутная армия, доведенная последними реформами до уровня табуретки.

Япония – совсем-таки не Грузия! Это страна с третьей по мощи экономикой мира, с населением более 125 миллионов человек…

У России остается единственный козырь – ядерное оружие! Но как звать того политика, который отдаст приказ на его применение? Российская колониальная элита связана со странами Запада тысячами капилляров, перейти грозный ядерный Рубикон ей не под силу.

Может быть, на это и рассчитывают японские военные круги, раскачивающие ситуацию на Дальнем Востоке?»

А Японии будет обеспечена мощная поддержка всего «цивилизованного мира», который неизменно следует курсу, намеченному Америкой. Не отстанут в этом деле и маргиналы:

«Президент Грузии Михаил Саакашвили уже высказал свою солидарность с «обиженной» Японией. Исламисты на Кавказе, вероятно, тоже не упускают из виду ситуацию вокруг Курил» («Завтра», 2011, № 8).

В свете сказанного видно, что оптимальным (и исторически справедливым) решением был бы все-таки раздел Курильской гряды между двумя странами.

Конечно, это вызовет яростный вопль в определенных кругах: да представляют ли авторы такого предложения, сколько Россия потеряет на этом? Но такие представления – продукт прямолинейного черно-белого мышления: либо отдать, либо не отдать.

А между прочим, все знают такое название как Шпицберген. Уже много десятилетий на территории Норвегии действует советская (российская) хозяйственная зона. Все, повторяем, об этом знают, но почему-то никто даже не подумывает о том, что у России и после раздела Курильской гряды мог бы появиться «курильский Шпицберген» с различными ценными месторождениями (и, разумеется, рыболовной зоной). Одним из вариантов оптимального решения мог бы быть такой: Курильская гряда юридически поделена между двумя странами, а в хозяйственном плане она становится… общим, двусторонним достоянием (разумеется, на основе четко прописанных договоренностей и квот).

Против такого решения наверняка выступят военные: ведь Тихоокеанский флот с базой во Владивостоке станет после этого из океанского прибрежным! Но если наши адмиралы за десятилетия палец о палец не ударили, чтобы найти для флота более выгодную базу, то нужны ли нам такие флотоводцы? Не выгоднее ли будет распустить штаб флота вместе с Главным морским штабом, а адмиралов уволить без права ношения формы (если вообще не прогнать сквозь строй)?

Ратующий за быстрейшую продажу Курил (как и всего Русского Востока) писатель Веллер пугает: продавайте, пока покупают, а то скоро вообще отберут. С первым соглашаться не стоит: продавать ничего не надо, это вопрос не корыстный. А вот насчет второго стоит призадуматься. Хорошо было сверхдержаве СССР затягивать курильский вопрос; могла этим заниматься и ельцинская Россия, несмотря на свое бедственное положение, обхаживаемая западными «друзьями». Но что будет завтра? И не придется ли когда-нибудь российскому руководству самому навязывать японцам спорные земли даром, лишь бы они в обстановке возможного общезападного бойкота России немножко отошли от него и сменили гнев на милость?

РОССИЙСКИМ ВОСТОКОМ ПОКА БОЛЬШЕ ПРИРАСТАЕТ КИТАЙ

Предсказание Ломоносова о том, что Россия будет прирастать Сибирью, оправдывалось до распада СССР. А сейчас ею (как и Дальним Востоком) прирастает в основном Китай. Если нефть и газ наш великий сосед получает из России по межгосударственным соглашениям, то остальное добро поставляется туда почти целиком частными фирмами.

Частники спешат вырубать массивы кедра и сосны и вывезти, продать за копейки лес-кругляк в Китай, где из него делают прекрасную мебель, пользующуюся спросом на Западе, на чем китайцы наживают большие деньги (свои леса, которых у них мало, они берегут). Чаще рубят лес не сами китайцы, а нанятые ими российские лесозаготовители. Возмущение общественности вызвал проект передачи в аренду китайцам лесного массива в Тюменской области, площадью в миллион гектаров, сроком на десятки лет. Ведь известно, что на тех лесосеках, которые сдаются в аренду иностранцам, выдирается все, вплоть до корней, так что хозяевам остается безжизненный лунный пейзаж. Новый, рыночный, Лесной кодекс, по сути, узаконил браконьерство и спекуляцию лесом, не говоря уж о том, что создал благоприятные условия для лесных пожаров.

Везут в Китай металлолом. После того, как был снят запрет на этот промысел, нищее население бросилось разворовывать все, что плохо лежит: разбирают железнодорожные пути, срезают провода линий электропередач, разрезают бесхозные корабли (годный для эксплуатации торговый и рыболовецкий флот был продан по дешевке за границу еще раньше), оборудование обанкротившихся заводов и остовы цехов. (Прежде регион был напичкан оборонными предприятиями, по ним-то, как центрам новейших технологий, «реформаторы» и нанесли главный удар.)

По всем дорогам, ведущим к совершенно не обустроенной южной границе России, тянутся вереницы грузовиков, везущих в Китай разное добро, а навстречу идет поток дешевого китайского ширпотреба, который помогает уничтожить российскую текстильную и швейную промышленность (а с ним везут и наркотики). И этот поток практически некому останавливать (таможни подчас устраивали в сотне километров от границы). Торговля ширпотребом приносит не меньшие прибыли, чем вывоз леса. Пара мужских носков в китайском городе Урумчи стоит 1 рубль, в Новосибирске она продается уже по 10 рублей. Китай кормит, одевает и обувает Сибирь и Дальний Восток, потому что собственное производство там нами же уничтожено.

Тот же Благовещенск, каким я застал его в 1952–1953 годах, был небольшим чистым городом, население которого было занято на промышленных предприятиях и в учреждениях. На противоположном берегу Амура можно было видеть китайскую деревню, а в бинокль – рассмотреть, что она не блистала благоустройством. Сейчас Благовещенск – город, переживающий упадок и страдающий от безработицы. А на месте китайской деревни вырос город Хэйхэ с многомиллионным населением и небоскребами. И вырос он за счет леса и металла, вывозимых – легально и нелегально – из России, с Дальнего Востока. Точно так же бывший китайский поселок Маньчжурия – теперь город с 150-тысячным населением, а наш Забайкальск остался поселком с прежними 17 тысячами жителей, только еще больше обветшал.

Жителей Русского Востока особенно тревожит проникновение китайцев, которых на Дальнем Востоке и в Сибири становится все больше. Раньше китайские власти наказывали китайцев, задержанных при нелегальном пересечении границы и выдворенных на родину. Теперь Китай уже официально проводит политику «движения вовне», разрабатывает программу «содействия трудоустройству» за рубежом. Это связано с изменением экономической политики Китая.

Пока нужно было вырываться из экономической отсталости, Китай стремился развивать опережающими темпами производство товаров на экспорт, позволяющий зарабатывать валюту. На этом пути он добился больших успехов, став мировой мастерской, какой когда-то служила Англия. Львиную долю своей потребности в ширпотребе США и Западная Европа удовлетворяют за счет китайских товаров. Однако все более явные признаки приближения мирового экономического кризиса заставили власти Китая задуматься над тем, что будет с его экономикой, если рынки сбыта его товаров на Западе закроются. И руководство Китая пришло к выводу, что необходимо спешно развивать внутренний рынок, модернизировать производство, работающее на внутреннее потребление. Но эта модернизация высвободит много рабочих рук, что еще более усугубит проблему безработицы. Хотя Китай решил задачу исторической важности – обеспечения себя продовольствием, и никто в стране не голодает, но бедность еще остается уделом сотен миллионов жителей, особенно крестьян. Продолжающийся рост населения и растущая безработица (исчисляющаяся сотнями миллионов человек) и толкают страну на экспансию ее рабочей силы вовне. Вступив в ВТО, Китай получил еще одно средство давления на другие страны, в том числе и на Россию, требуя свободного доступа китайской рабочей силы на рынок труда этих стран.

И это еще лучший исход для нас. Когда-то Дэн Сяопин говорил, что соседи Китая должны молить бога, чтобы Он сохранил Компартию Китая у власти. Потому что КПК проводит политику, обеспечивающую стабильность в стране. А что будет, если ситуация изменится, и сотни миллионов беженцев устремятся в соседние страны? Поэтому нынешняя экспансия китайцев – это полбеды для соседей.

Но создается впечатление, что и местными российскими властями для китайцев создан «режим наибольшего благоприятствования». А ведь оседают на Дальнем Востоке в основном не интеллектуалы (те стремятся обосноваться в США, а если в России, то ближе к столице), а часто отбросы общества. Умение зарабатывать деньги у китайцев в крови (хотя они и не такие уж «прагматики», как нам их стараются представить, а наоборот, больше авантюристичны, склонны к игре).

Работать на российские предприятия китайцы не идут, а основывают собственные фирмы или устраиваются к своим уже осевшим в России соотечественникам. Их трудолюбие для нас – фантастическое (вероятно, сказывается тысячелетний опыт культуры возделывания риса). Среди русских найдется немного желающих работать по 12–14 часов в сутки, спать в каморке на полу в страшной тесноте и получать за свой труд столько, сколько нужно лишь для пропитания. Иногда несколько десятков китайцев по продуктивности своего труда могут заменить целый российский совхоз. Но мечты российской элиты о дешевой китайской рабочей силе вряд ли сбудутся. Бедный китаец может наняться в работники к богатому русскому. Но очень скоро оказывается так, что бедные русские нанимаются на работу к богатому китайцу. Рубят лес для китайцев русские, они же пополняют ряды грузчиков и подсобных рабочих у китайских торговцев на наших рынках. Даже в Якутске, где зимой стоят пятидесятиградусные морозы, на рынках господствуют китайцы. И может ли бороться с китайской экспансией, например, мэрия Уссурийска, если налоги, поступающие от китайского «Уссури-центра», составляют 70 процентов бюджета города?

Есть еще один отрицательный момент в отношениях Китая и России. Китай с помощью иностранных инвестиций создал мощную, но неэффективную экономику, по крайней мере, в части экологии. Китайские реки отравлены сточными водами предприятий. Для России особенно неприятно отравление вод рек Сунгари и Уссури, впадающих в Амур, который служит источником питьевой воды практически для всего юга Дальнего Востока. Бензольные пятна, образовавшиеся вследствие аварий на химических заводах на реке Сунгари, уже приводили к тревожной ситуации в нашем Приамурье. А ведь только повторением подобных ситуаций несложно сделать невозможной жизнь для россиян в этом регионе. Недавно подписано соглашение о совместной работе по мониторингу состояния воды в пограничных реках, но от наблюдения за водой до очистки вод – дорога долгая.

Вследствие запустения Русского Востока он все больше втягивается в орбиту Китая, становится его сырьевым придатком. (И, естественно, Китай во все большей мере диктует условия товарооборота.) Если раньше Китай покупал в России не только сырье, но и промышленное оборудование, то теперь он научился изготавливать его сам, притом лучшего качества. Он продолжает закупать российское вооружение, но и здесь намечается переход к покупке им лицензий на его производство. Состоятельные жители Дальнего Востока даже жилищный вопрос решают нетрадиционным способом – покупают квартиры а Китае, это и дешевле, и надежнее.

Почему Китаю удается, опираясь на российские ресурсы, быстрыми темпами развивать свою экономику, а Россия этими своими ресурсами не в состоянии разумно распорядиться? Главное здесь – в разном состоянии правящих элит наших стран.

Для российской элиты, которая окончательно оформилась после компрадорского государственного переворота 1993 года, наша страна – лишь место наживы. Свои капиталы она хранит на Западе, куда намерена со временем и перебраться на постоянное жительство, недаром Лондон, где богатые россияне скупили самую дорогую недвижимость, часто именуют Петербургом-на-Темзе. Это потому, что она чувствует себя «пионерами приобщения к мировой цивилизации», а не гражданами страны. Как грибы после дождя, растут виллы «новых русских» и на средиземноморском побережье, и в США. В Китае такого откровенного переворота удалось избежать. У большинства членов тамошней элиты еще не возобладало нигилистическое отношение к своей стране. Среди них не принято хвастаться тем, что на Родине они бывают наездами. Вывоз капитала на Запад не считается добродетелью «продвинутых» и не поощряется. Свое будущее они связывает с процветанием собственной страны. Отсюда и такие разные результаты. Ясно, что при сохранении нынешней российской элиты у власти наша страна не имеет никаких шансов на возрождение в качестве великой державы.

В марте 2007 года в Россию приезжал председатель КНР Ху Цзиньтао, формально для того, чтобы открыть Год Китая в России. На деле в Москве прошли серьезные переговоры, по итогам которых была принята совместная декларация, отразившая совпадение точек зрения двух стран по широкому кругу вопросов, прежде всего внешнеполитических. Китай по Конституции не может вступать в военный союз ни с каким государством. Но общее мнение двух стран, высказанное в декларации, было услышано во всех концах планеты: однополярному миру не бывать. Весомым добавлением к этой декларации служит укрепление взаимодействия России и Китая в рамках ШОС, вплоть до проведения совместных военных маневров попеременно на территории то одной, то другой страны.

Сейчас пограничные споры между Россией и Китаем урегулированы, торговля растет, оба государства согласованно выступают на международной арене по всем важнейшим вопросам. Казалось бы, остается только радоваться этому. Но на деле у многих из нас к этой радости примешивается тревога.

А все очень просто. Китай – реальное государство, а «новая демократическая» Россия еще остается во многом государством виртуальным. Китай набирает силу, а мы никак не преодолеем свою слабость. И если мы не переломим ситуацию, то наши отношения уже не будут отношениями равных.

ПЕРВЫЕ СДВИГИ К ЛУЧШЕМУ

Незадолго до окончания второго срока президентства Владимира Путина наметились контуры новой политики Центра в отношении Русского Востока. Начало ее было положено в связи с подготовкой к проведению во Владивостоке саммита форума «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» в 2012 году. Город, конечно, к этому мероприятию не готов. В нем нет ни гостиниц с нужным уровнем сервиса, ни других звеньев современной городской инфраструктуры. Решено строить во Владивостоке аэропорты, гостиницы, дороги и даже океанариум с дельфинарием. Возможно, недалеко возведут и казино. В общем, 100 миллиардов рублей на эти стройки «освоят». Но разве благоустройством одного города можно поднять экономику и жизненный уровень населения громадного края? А все остальные проекты рассчитаны на привлечение в край частного капитала, то есть пока основаны на песке.

Но через некоторое время тогдашний премьер Михаил Фрадков побывал на Чукотке, Камчатке и Колыме и всем этим регионам обещал выделить приличные суммы на развитие экономики. Он также ознакомился с ходом строительства нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан и провел в Якутске совещание по вопросам энергоснабжения республики. Премьер признал, что поручения президента о разработке программы газоснабжения Дальнего Востока, как и основных положений стратегии развития региона, не выполнены. За этим последовали соответствующие выводы, хотя они должны были быть более основательными.

Первый вице-премьер Сергей Иванов посетил тогда ряд объектов в Сибири, а затем проехал по Дальнему Востоку. В итоге авиационный завод в городе Арсеньеве, выпускавший знаменитые вертолеты Ка-52 «Черная акула», получил оборонный заказ, достаточный для того, чтобы взять разгон, нужный для возобновления производства. Не менее важный заказ получил и авиационный завод в Комсомольске-на Амуре – на разработку и выпуск нового самолета, удовлетворяющего всем международным требованиям и имеющего большие перспективы применения как в России, так и за рубежом. Иванов, наконец, открыто сказал, что Тихоокеанский флот станет в перспективе главным флотом России. В Северодвинске началось строительство плавучих атомных станций, которые должны снять напряженность с энергообеспечением отдаленных районов, прежде всего на Севере и на Востоке. Есть на них спрос и за рубежом.

Особый резонанс в мире вызвало посещение Дмитрием Медведевым Курильских островов. Официальный Токио выразил свое возмущение этим фактом, японские националисты устроили шумные демонстрации. Президент дал указание оснастить наши гарнизоны на Курилах новейшим вооружением, посетил предприятие по разделке рыбы и производству красной икры, ознакомился с ходом жилищного строительства и пообещал выделить для развития экономики островов дополнительные средства.

Строительный бум наблюдается в Читинской области, там возводится не только жилье для состоятельных граждан, но и новые горно-обогатительные комбинаты.

Министр регионального развития Владимир Яковлев выступил с инициативой создания крупных городских комплексов в разных регионах страны. В их числе значится и комплекс Находка – Уссурийск – Владивосток.

Защитникам Байкала удалось донести свою озабоченность до президента, и в итоге нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан был отведен от озера на 400 километров, хотя это, конечно, удлинит трассу, приведет к удорожанию строительства и еще более снизит его и без того сомнительную рентабельность.

Принято решение о строительстве на государственные средства железной дороги в Туву. Линия протяженностью 440 километров пройдет от станции Курагино до Кызыла. Это позволит освоить месторождения каменного угля, железной руды, цветных металлов.

Выше я говорил об упадке городов и поселков Дальнего Востока, приведя в пример город Райчихинск. Да, где-то строятся новые предприятия, медицинские центры (обычно на импортном оборудовании), и по большей части бестолково. Вот и в том же Райчихинске построили медицинский центр с новейшим оборудованием. Но работать на этих чудо-аппаратах некому. Просто врач, не освоивший такую технику (а это особая специальность), управляться с ней не может. А как заманить а такую глушь, как Райчихинск, современных специалистов? Как минимум, им надо предложить высокую зарплату и предоставить приличное жилье. Ни того, ни другого ни город, ни область предоставить не могут. А опыт показывает, что оборудование, будь оно самое ценнейшее и дорогостоящее, если не используется по назначению, непременно скоро выйдет из строя и превратится в металлолом. Те в Москве, в министерстве, кто проектировал этот центр, должны были об этом подумать?

Построен в городе и дом престарелых, это несколько десятков новых рабочих мест – уже благо. Но ведь не это же заведение станет тем локомотивом, которое вытянет экономику города из разрухи и направит развитие по пути модернизации-инноваций!

Да, такие точечные объекты, как новые цеха и предприятия, возводятся то тут, то там, но никакой системы в их размещении нет. Она возможна при плановом ведении хозяйства, а частник, если и строит производственный объект, руководствуется своими соображениями. Но на большинстве территории РФ разруха только углубляется, и Дальний Восток тут не исключение. Но даже эти точечные улучшения имеют большое значение. Ведь если жизнь налаживается (или даже хотя бы намек на это заметен), то и дух людей крепнет, и притягательность края растет.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Ясно одно: при сохранении в России либерального режима она не сможет сохранить Русский Восток. Либеральная Россия может только деградировать и распадаться. Дело тут даже не только во власти. Сам русский народ при либеральном строе жизни непременно деградирует. Нет в стране Большого дела – и все в ней хиреет и распадается. И для Русского Востока в либеральной России возможны лишь следующие исходы.

Либо он сам отделится от демонстративно пренебрегающей им России и образует две-три «самостоятельных» республики (а такие настроения на Востоке все крепнут), которые тут же будут вовлечены в сферы влияния других государств. Либо продажный режим уступит его США или Японии за несколько триллионов долларов (призывы такого рода не стихают не только в иностранной, но и в российской прессе). Либо, наконец, он, обезлюдевший и спившийся, сам упадет в руки других государств.

Меры по сохранению и развитию Русского Востока следует рассматривать только для условий, когда режим либералов в России будет свергнут.

Такое исторически великое дело, как освоение Русского Востока, частному капиталу – не под силу. Но даже если его придется осуществлять силами государства, то едва ли можно добиться успеха, рассчитывая только на добровольное переселение десятков миллионов людей из западных районов страны. Добиться коренного перелома в ходе миграционных процессов можно только системой государственных мер, в том числе и весьма жестких.

Если говорить о развитии производственной базы, то, очевидно, решать эту задачу нужно в два этапа.

На первом этапе необходимо запустить все имеющиеся, ныне простаивающие, предприятия, чтобы полностью обеспечить работой наличное население. Наличие работы, заработка, достаточного, чтобы работающий человек мог нормально содержать семью, – это первое условие возрождения депрессивных регионов. Но уже с самого начала должно быть сформировано представление о Дальнем Востоке как о новом Клондайке, регионе, где жить и работать престижно, как о центре развития страны.

На втором этапе, учитывая, что в регионе еще долго будет сохраняться дефицит трудовых ресурсов, на Востоке нужно будет допускать строительство только таких предприятий, которые основаны на новейших, прежде всего – трудосберегающих, технологиях. Освоение Востока должно достигаться в основном за счет более высокой, чем в старых районах страны, производительности труда и непрерывного ее дальнейшего повышения.

Такой технологический прорыв потребует форсированного развития науки и новейших технологий. Но это не означает, что надо ждать, когда на Востоке возникнет собственный центр фундаментальной науки и прикладных технологических разработок. Необходимо пересмотреть сложившееся разделение труда: центры науки и технологии в Европейской части страны необходимо ориентировать на изобретения и открытия в интересах развития Востока, с тем, чтобы сам Восток стал полем для внедрения этих научно-технических достижений. Тут можно провести аналогию с разделением труда во время Великой Отечественной войны, когда на Западе гремел фронт, а Восток представлял собой тыл, где ковалось оружие победы. Теперь должна быть такая же картина, только наоборот: Восток – это фронт, где решается судьба России, Запад – это тыл, который живет под лозунгом: «Все для фронта!»

Цель этой новой борьбы – превращение России в мирового лидера, и главный ресурс в этой борьбе – богатства и потенциал Русского Востока.

На Востоке потребуется не просто возведение тысяч предприятий, строительство десятков городов. Возникнет надобность и в таких уникальных сооружениях, как мост протяжением 7 километров через Татарский пролив для соединения Сахалина с материком железнодорожным сообщением (вместо строительства туннеля, как намечал Сталин).

Нет худа без добра. То, что экономика России сильно завязана на рынки Китая, потребует быстрого развертывания геолого-разведочных работ на нефть и газ в Восточной Сибири. Ведь запасы этих ресурсов на месторождениях Западной Сибири недостаточны для выполнения заключенных контрактов по поставкам нефти и газа в Китай и другие страны Восточной Азии. А события последнего времени позволяют сформулировать стратегию освоения Русского Востока, в корне отличную от прежних планов и федеральных целевых программ.

Главных этих событий – три. Первое – это превращение «Газпрома» в крупнейшую энергетическую корпорацию мира, занимающуюся добычей и экспортом не только газа, но и нефти, а также выработкой и продажей электроэнергии. Второе – это переход в руки «Газпрома» контрольного пакета акций международного концерна, осуществляющего проект «Сахалин-2». Третье – это коренное изменение международной обстановки, нашедшее отражение в речи Владимира Путина в Мюнхене 10 февраля 2007 года.

Месторождения нефти и газа «Сахалин-1» и «Сахалин-2» можно считать потерянными для России, по крайней мере, в части использования их ресурсов для российских нужд. Эти ресурсы, в соответствии с контрактами, заключенными на весь период эксплуатации месторождений, уже проданы компаниям США, Японии, Южной Кореи и других стран.

Примечательно, что Дмитрий Медведев принял участие в торжествах на Сахалине по случаю пуска первого в России завода сжиженного природного газа. Дело это важное. Если бы Россия начала стоить такие заводы раньше, нам не нужны были бы газопроводы, идущие через Украину или Польшу, да и трубопроводы по дну Балтики и Черного моря. Газ по трубам доставлялся бы в морской порт, откуда судами-газовозами перевозился бы в порт назначения. Но данное торжество омрачено следующими обстоятельствами.

Завод этот построен на нашей территории, но не нами, а иностранным концерном, осуществляющим проект «Сахалин-2» – добычу газа. Весь добываемый им газ, как уже сказано, пойдет не России, а странам Запада и Востока, контракты на его поставку заключены на десятилетия вперед. Иностранцам достанется и большая часть прибыли от добычи и продажи нашего газа, Россия получит в основном налоги. Президент сказал: «Кризисы приходят и уходят, а заводы остаются». Это правда, но тоже отчасти. Иностранцы строят предприятия со строго рассчитанным сроком службы, в данном случае – на то время, когда в недрах остается газ. А когда он кончится, нам останутся пустые недра, ржавое железо и обезображенная природа. Слава Богу, с трудом и с затратами во много миллиардов долларов удалось «Газпрому» выкупить у концерна контрольный пакет акций. Тем самым он получил и доступ к новейшим технологиям. Это и технология добычи нефти и газа на морском шельфе методом наклонного бурения, и технология сжижения газа. Так что есть надежда, что следующие проекты (от «Сахалина-3» и до «Сахалина-11») мы сможем осваивать уже собственными силами и не на кабальных условиях. И направлять добытые ресурсы как для экспорта в Китай, так и для развития энергетики Русского Востока. Для этого надо построить систему газопроводов с Сахалина на материк нашего Дальнего Востока. Опыт прокладки трубопровода через Татарский пролив имеется – нефтепровод до Комсомольска-на-Амуре был построен в Великую Отечественную войну в короткий срок (события, связанные с постройкой этого нефтепровода, легли в основу вышедшего в 1948 году романа Василия Ажаева «Далеко от Москвы», отмеченного Сталинской премией). Россия имеет опыт прокладки газопровода «Голубой поток» (и начинающегося строительства газопровода «Южный поток») по дну Черного моря в Турцию. Полным ходом идет строительства газопровода «Северный поток» по дну Балтики в Западную Европу. С вводом в действие газопроводов с Сахалина проблема энергетической безопасности Русского Востока будет решена.

Теперь к ее решению привлекается капитал российских олигархов. Абрамовичу, Дерипаске, Евтушенкову, Мордашову и др. предложено вложить средства в экономику Дальнего Востока – в нефтепереработку и нефтехимию, в автомобиле-и самолетостроение. Частная собственность не отменяется, но использоваться должна в интересах страны.

Сепаратистские настроения зреют либо от невнимания Центра, как на Востоке, либо от нежелания регионов делиться выручкой с Центром, как в богатых нефтедобывающих регионах. Развивать Восток нужно так, как это делалось в СССР, – чтобы край не мог обходиться без остальной страны, а был частью национальной экономики.

Осуществим такую программу – оправдается старинный девиз: «Ex oriente lux!» («Свет придет с Востока!») Раньше это выражение употребляли, чтобы выразить мысль о том, что Россия покажет Западной Европе пример достойного устроения жизни. Теперь тот же лозунг будет применим и к внутрироссийской жизни.

Когда речь заходит о Дальнем Востоке, то очень часто на поверхность всплывает «китайский вопрос». Но, вероятно, по большей части высказывания о «китайской угрозе» для России надо отнести к числу страшилок, которые зародились еще в конце XIX века, но до сих пор благополучно здравствуют. Если присмотреться повнимательнее, Китай стремительно становится современным государством, он жадно стремится освоить современные реалии, включая стандарты так называемого «общества потребления» (даже то, что он вышел на первое место в мире по числу разводов, хотя и вряд ли можно оценивать позитивно, свидетельствует о его следовании нынешней общемировой тенденции). Его магистральная цель – вписаться в мир и занять в нем подобающее положение, а вовсе не «сделать мир китайским», как это порой вульгарно представляют.

Ну а в современном мире, если говорить о заселении Сибири, население пока еще стремится в города, то есть оно не распространяется по большим площадям, а концентрируется в относительно небольшом числе точек, где застройка все больше устремляется вверх. И вряд ли китайцы захотят оказываться в положении первопроходцев, осваивать необжитые пространства Сибири и Дальнего Востока, у них есть возможность приобщаться к современному образу жизни в городах на своей земле. То, что китайцы едут в Россию зарабатывать деньги, так же естественно, как и то, что россияне с той же целью едут в Китай. Ведь в последнем случае никто не впадает в панику, не опасается, что русские присоединят Китай к России. А главное – русский и китайский народы, хотя и принадлежат к разным расам и культурам, в то же время имеют много общего. Прежде всего, это два народа-государственника, с давними традициями управления с помощью мощного чиновничьего аппарата. Китайцы действительно любят и русскую классическую, и русскую советскую культуру. У наших народов есть поле для плодотворного сотрудничества, но эти возможности могут быть использованы лишь при условии сокрушения либерального режима в России, который в Китае воспринимается как угроза и его собственной стабильности.

Теперь пора вернуться к рассмотрению «третьего, самого тяжкого», по словам Иконникова-Галицкого, фактора – «болезни русского мира, утрате им воли к сопротивлению». Да, все упирается в то, что русский народ потерял волю к жизни, к державному строительству. Многие полагают, что это не просто временное ослабление его воли, а проявление надрыва, исчерпания пассионарности, даже наступления периода угасания. Если это так, то наши попытки возрождения России столь же бесплодны, как и любые потуги взбодрить умирающего, жизненный ресурс которого полностью исчерпан.

А посмотреть на состояние «русского духа», русского характера необходимо. В этой сфере давно уже господствуют устаревшие и просто надуманные, ложные взгляды. Но если мы неправильно представляем себе саму сущность русского народа, то о каких же программах устройства его жизни может идти речь?