Пока новые эмигранты устраивали свой быт кто в Бруклине, кто в Норфолке, покинутая ими родина бурлила… Почувствовав «ветер перемен», бывшие коммунисты начали в спешном порядке «перекрашиваться» в демократов. Один из самых «больших» коммунистов по фамилии Соснин прямо во время партийного съезда демонстративно выбросил партийный билет и покинул зал. Предела возмущению не было! «Вадим – ты не прав!» – скандировали те, кто остались верными ленинскому знамени и заветам. Вслед за этим по всей стране прокатились митинги в поддержку Вадима Соснина. Коммунистическое руководство ответило тем, что лишило его всех прав и регалий и отправило в опалу. Складывалось впечатление, что именно этого Соснин и добивался. В срочном порядке он сколотил команду поддержки, состоящую из настырных и бессовестных журналистов, опальных ГБистов и оскандалившихся работников следственных органов. В эту же команду вошло несколько известных болтунов и демагогов, называющих себя «политологами». Основной задачей команды было формирование имиджа Вадима Соснина – борца за правду и справедливость! Убедившись, что команда «работает», Вадим отправился в Америку, чтобы там озвучить свою программу. Визит, естественно, был неофициальным. В Нью-Йорке он встречался с различными людьми из разных социальных прослоек и разных политических взглядов. Среди них были русские эмигранты, представители республиканской и демократической партий США, военные и, вполне возможно, работники американских спецслужб. Официальные лица политического бомонда на этих встречах замечены не были. Встречи происходили чаще всего в квартире потомка атамана уральских казаков Петра Вахруши на ист двадцать первой улице в Манхэттене. Как правило, они проходили без свидетелей. Вечером после переговоров Соснина можно было встретить в одном из ресторанов на вестсайде в районе двадцать третьей улицы или в «Русском самоваре» на пятьдесят второй. В этой поездке открыто проявился неуравновешенный характер Соснина, его склонность к употреблению алкоголя в значительных количествах и к принятию необдуманных решений. Просыпаясь по утрам в квартире Вахруши, Вадим первым делом требовал стакан водки, и только после этого он мог заниматься делами и о чём-то думать. Всё это не могло пройти незамеченным. Слишком громко он звучал и действовал. Американцы его заметили, а это было именно то, во имя чего он и затеял свою кампанию. Можно было назвать её, конечно, и политическая кампания, но на самом деле это было не так. Это было коммерческое предприятие. Вадим Соснин искал покупателя на товар, которым был он сам. Товар, который стоил очень дорого, но мог принести «покупателям» немыслимые дивиденты. С высоко поднятой головой Вадим Николаевич вернулся в Москву, прихватив по дороге домой из Америки контейнер с одноразовыми шприцами – вещью необходимой в борьбе с распространением СПИДа. Москва встретила его восторженными аплодисментами.

Приближались выборы в верховный совет РСФСР. По-простому – России. Задачей Соснина было пройти в совет, а потом выдвинуть себя на роль Председателя Верховного Совета, то есть Президента России. На первый взгляд задача невыполнимая. Но вдруг заработала такая мощная пропагандистская машина, что через какое-то время это уже не казалось фантастикой. Газеты пестрили его портретами:

– Вадим Николаевич на предприятиях Челябинской области встречается с рабочими!

– Вадим Николаевич играет в теннис с известным учёным!

– Вадим Николаевич на рыбалке с писателем Виктором Сафьевым!

– Вадим Николаевич не чужд человеческих слабостей!

Далее газета рассказывала о том, как он немного выпил и по дороге на свидание к любимой женщине свалился с мостика в речку! Это была бомба! После неё только последний язвенник, импотент или трезвенник по принуждению не влюбился в этого обычного русского человека с простыми замашками, с такой привлекательной внешностью и таким открытым лицом.

– Он такой, как мы! Он нас в обиду не даст! Он им всем покажет! – Взволнованно говорили люди. – Хватит коммунистам над нами издеваться!..

Страна ликовала! В Соснине увидели настоящего лидера, способного поднять обнищавший Союз или, хотя бы, часть его. Способного заменить надоевшего своей болтовнёй нынешнего вождя. «Большой Папа» – называли его простые люди, сторонники и сподвижники.

За две недели до того, как состоялся первый визит Вадима Соснина в Америку, Мише неожиданно позвонил Сэм. Тот самый Сэм-Сеня, с которым он подружился ещё по дороге из Вены в Рим.

– Здорово, что ты позвонил! Меня здесь уже так всё достало – ты не представляешь. – Миша на самом деле устал от безделья. Всё, что он знал и должен был рассказать американцам, он уже рассказал. Что умел – показал. Просиживая на «работе» по восемь часов, он удивлялся их расточительности. «Они мне платят три тысячи долларов в месяц за то, что я вешаю им лапшу насчёт наших подводных лодок. Ничего другого от меня пока не требуется. Чего же они хотят?» Этот вопрос уже давно не давал Михаилу покоя.

– Приезжай в Нью-Йорк. Отдохнём. Я тебя с интересными людьми познакомлю. Сходим куда-нибудь… И вообще, нам есть, о чём поговорить. – Уловив колебание и нерешительность в настроении Михаила, Сэм выдержал небольшую паузу и как бы между прочим спросил: – Ты, кстати, что-нибудь знаешь про кувалду?… Ну может быть не про саму кувалду, а про её поцелуй. Наверняка знаешь – ты же бывший подводник!.. Миша молчал. Он не знал, что и думать. «Это похоже на весточку. Надо обязательно ехать. Обязательно! Только при чём тут Сэм?»

– О'кей! Встреть меня у Голландского тоннеля. – Сказал Миша. – Я сам дорогу в Бруклин не найду.

Они договорились, как не потеряться в суетливом и насыщенном траффике нижнего Манхэттена, после чего Сэм повесил трубку. Миша в задумчивости почесал затылок. «Про кувалду мне напомнил Григорий Степанович перед самым отъездом, значит это он таким образом даёт мне о себе знать. Что ж, отлично! Съездим в Нью-Йорк за новостями и развлечениями».

– А почему бы и не поехать? – Охотно откликнулась Джесс на приглашение Сэма. – Мы уже почти год, как никуда из этой вирджинской дыры не выезжаем. Решено! – мы едем.

Миша утряс всё, что нужно на «работе». Его отпустили без лишних вопросов почти на целую неделю «в счёт отпуска», предупредив, что при желании он может взять ещё неделю или две, но уже без оплаты, то есть за свой счёт. Во всяком случае, именно так это он и понял. «Да нафига я им сдался, – почти не сомневаясь в своём предположении, подумал Михаил, – они, я считаю, уже и сами жалеют, что потратили на меня столько времени и денег. Если я завтра попрошу расчёт, они меня с облегчением отпустят. Им от меня и так уже досталось». – Говоря о том, что «им досталось», Миша имел ввиду в первую очередь три неудачные поездки в Североморск. По правилам, заведённым в полувоенном городе Норфолк и в присоседившимся к нему городам Вирджиния Бич и Чисапик, пьяный моряк за рулём автомобиля был не просто нарушителем правил дорожного движения, он, к тому же, был и нарушителем воинской дисциплины. Поэтому, когда задерживали пьяного моряка и доставляли его в полицейский участок, то тут же на военно-морскую базу отправлялось уведомление о случившемся. И хоть Миша не был моряком американского флота, но он на них «работал», а значит на него тоже на базу посылались уведомления. Работодателям это не могло нравиться. Помимо трёх уведомлений из полиции, были и другие «проколы». Почему-то именно с ним всё время что-то происходило. Происходило то, что с другими ну никак случиться просто не могло! Один такой невероятный инцидент возник совсем недавно. Он взволновал базу и все три прилегающие к ней города…

В один из выходных дней не совсем молодой офицер с «работы» по имени Джим, непосредственно курирующий Михаила, пригласил его с женой покататься на катере. Может быть просто хотел «прощупать» его в неформальной обстановке. Катер был небольшой – трёх с половиной метров в длину, рассчитанный на четверых пассажиров. Они, как взрослые дети, гонялись по Чисапикскому заливу, Джесс визжала от восторга. Мише пришла в голову мысль показать то место, на котором они недавно с другом из Нью-Йорка попали в «Рип каррент» – опасное течение, едва не стоившее жизни другу и его дочке. Они лихо пролетели под железнодорожным мостом и подплыли к тому самому месту. Там они вышли на берег, присели на песочке и «под разговор» выпили немного виски. Пока они сидели, а это было совсем недолго, песчаный островок, как и тогда, исчез под водой. Начался прилив. Опустив подробности, Миша закончил рассказывать, они впрыгнули в катер и, набрав скорость, опять полетели к железнодорожному мосту, по которому медленно двигался товарный состав. Когда до моста оставалось не более пятидесяти метров, Миша осознал, что арочный проём моста, просевшего под весом товарняка, из-за поднявшейся воды навис над ней слишком низко. Настолько низко, что вариантов проскочить почти не было. Джек – булавка отчаянно завибрировал. Михаил закричал:

– Тормози, Джим!!!

Но тот только бросил в ответ:

– Не учи меня. Я всё вижу.

На самом деле, они скорее всего проскочили бы, но в последний момент откуда-то взявшаяся небольшая волна слегка приподняла катер, и он на полном ходу в притирку вошёл в арку. Арка снесла лобовое стекло и половину головы незадачливого шкипера, обдав горячей серо-кровавой массой Михаила и Джесс. В последний момент Миша силой пригнул голову жены и пригнулся сам. Это их спасло. Катер вылетел из-под моста с другой стороны и понёсся в открытый океан, задрав нос и набирая скорость. Впереди маячил силуэт авианосца пятого флота США, стоящего на рейде в трёх милях от берега. Катер несся прямо на него. Миша попытался выключить зажигание, но слегка погнувшийся ключ никак не хотел проворачиваться. Их заметили с авианосца и подали световой сигнал «не приближаться»! Какое там. Катер продолжал на полной скорости сближаться с объектом, чью стратегическую важность можно было оценить, как не имеющую цены, то есть бесценную! Авианосец подал повторный сигнал «не приближаться», после чего сообщил экипажу катера, что будет вынужден открыть огонь на поражение, если они приблизятся ещё хоть на сколько-то. Миша, испытывая одновременно ужас и отвращение, перетащил остатки Джима на пассажирское сиденье и вцепился двумя руками в штурвал. Всё это время на протяжении последних двадцати минут Джесс, в девичестве просто Галя, орала не останавливаясь. От того же ужаса, отвращения и страха. Её наверняка было слышно на авианосце. Михаил «включил моряка» и сам себе приказал «лево руля!». Катер послушно начал отворачивать. Отойдя от авианосца на пол мили, он дал себе следующую команду – «право руля!» и зафиксировал штурвал в этом положении. После этого катер начал описывать круги вокруг авианосца, не приближаясь к нему, но и не отдаляясь. Можно себе представить, что по этому поводу подумал экипаж огромного корабля. Они кружили, наверное, ещё около часа, когда, наконец, кончилось топливо и двигатель катера заглох. Вскоре с авианосца за ними выслали небольшой скуттер, который взял их на буксир.

Разбирательство длилось долго. Помощник командира пытался понять, кто такой Михаил Филонов, что он сделал с Джимом Мак Дилоном – и почему он пытался приблизиться к авианосцу и фактически атаковать его среди белого дня, взяв на абордаж. Младший офицер, закончивший досмотр катера, доложил, что взрывного устройства обнаружено не было. «Тогда что? – Привыкший исполнять команды, но не привыкший мыслить, мозг помощника никак не мог этого понять и принять. Ведь должна же была у них быть какая-то цель?»

– Да просто мы с Джимом катались. У нас сегодня выходной. – устало ответил уже в десятый раз Михаил. – В-ы-х-о-д-н-о-й!

– А почему вы его убили? – помощник пристально посмотрел в глаза предполагаемого убийцы.

– Всё – я больше не могу. Я устал… – безразлично отмахнувшись от тупого помощника, Михаил перешёл на русский. Помощник оторопел и немедленно позвонил в штаб, чтобы доложить о настоящем русском шпионе-диверсанте и его напарнице. Через полчаса Михаила с женой сняли с авианосца вертолётом и «отвезли» на базу, где ещё раз подвергли допросу.

Конечно, на этом инцидент был исчерпан. В штабе всё о происшедшем уже знали. Кто-то видел со стороны, позвонил и рассказал. Но, как говорится, «осадочек остался». Можно было бы продолжить перечисление «подвигов», которые успел совершить менее, чем за год, бывший моряк Северного Флота, а ныне осведомитель пятого флота США. Была и драка с морпехами и попытка дать двадцать долларов взятки полицейскому, который отобрал у него водительское удостоверение, но, наверное, и этого достаточно, чтобы представить насколько он уже всех «достал».

Дорога из Вирджинии до Нью-Йорка представляет из себя обычный хайвэй с несущимся в обоих направлениях потоком автомобилей. «Вот она – Одноэтажная Америка! – оглядываясь по сторонам, озвучил увиденное Миша. – Ничего не изменилось с тех пор, как здесь побывали Ильф и Петров. Домики, домишки… всё одинаковое. Цвет в основном серый. Ни тебе красного домика, ни жёлтого и даже фиолетового нет. Скучно». По мере приближения к Нью-Йорку девяносто пятая дорога из обычной трёхрядки превратилась в шестиполосную магистраль, добавив в среднем по одной полосе на каждые сто миль трассы. Вдалеке показались верхушки небоскрёбов. Вслед за этим слева от хайвэя появилось взлётно-посадочное поле второго по величине Нью-Йоркского аэропорта, расположенного, однако, не в штате Нью-Йорк, а в штате Нью-Джерси. Самолёты непрерывно садились один за одним. Навстречу им, подхватывая эстафету, взлетали другие, наполняя рёвом турбин окружающее пространство. Справа от трассы, стуча колёсами, несся товарный поезд в том же направлении, в котором двигался Михаил – на Нью-Йорк! Ещё чуть дальше вправо над беспорядочным нагромождением портовых складов возвышались огромные «паукообразные» погрузочно-разгрузочные краны, напоминающие своими очертаниями фантастические фигуры из Уэлсовской «Войны Миров». Они были заняты срочной работой. Под погрузкой и разгрузкой у причалов Нью-Йоркского порта стояли несколько океанских контейнеровозов. Над всем этим, выписывая кружева пируэтов и «восьмёрок», висели многоэтажные виадуки дорожных развязок…

– Ничего себе! – подала голос до это долго молчавшая и вдруг ожившая Джесс. – Ты посмотри, какая невероятная мощь собрана в одном кулаке. Такое, пока не увидишь, не представишь. Вот это да! – Она быстро вертела головой слева направо и наоборот, чтобы увидеть как можно больше и ничего при этом не пропустить. Миша тоже был под впечатлением этой демонстрации невероятной мощи и силы.

– Здорово! Молодцы американцы. Такому противнику можно и уступить. Не зря они называют себя супердержавой. А какие у них авианосцы! – Он осёкся и нахмурился, вспомнив недавнее происшествие, закончившееся визитом на американский авианосец. «Бедняга, Джим!» Впереди показался указатель «Голландский тоннель». Миша принял вправо и сошёл с основной трассы.

На выходе из тоннеля Михаил немного сбавил скорость, чем вызвал целую симфонию клаксонов автомобилей, следующих за ним. «Надо держаться направления на Бруклинский мост. Так Сэм сказал… вот указатель. Теперь прямо, поворот направо и стоп… А вон и его Мазда». – Миша на своём Додже – Дайтона поравнялся с машиной Сэма. Не выходя каждый из своего автомобиля, они поприветствовали друг друга. Стоять в двойном паркинге в этом месте Манхэттена было категорически нельзя! Сэм махнул рукой в знак того, чтобы Михаил следовал за ним, и направил свою Мазду к мосту.

Бруклинский мост – это одна из страниц истории великого города Нью-Йорка. Когда-то очень давно он связал нижний Манхэттен с соседним Бруклином, который расположился на противоположном берегу Ист-ривер. Мгновенно после этого события цены на недвижимость в Бруклине подскочили, а люди, проживающие там, тоже стали называть себя ньюйоркцами – ведь теперь они были связаны между собой! Переехав через этот памятник градостроения, Сэм ушёл вправо и выскочил на хайвэй, опоясывающий южный Бруклин. Додж Филоновых последовал за ним. Справа по ходу движения открылся роскошный вид на Статую Свободы и нижний Манхэттен, где особенно выделялись своей статью две серебристые башни всемирного торгового центра. Близнецы! Они ещё не знали, что их дни сочтены по злому умыслу кровожадных подонков и радовались каждому новому гостю. Связка из двух автомобилей на скорости пятьдесят миль в час проследовала под основание моста Веррозано и почти тут же выскочила на Кони Айлэнд, традиционно любимый ньюйоркцами за то, что в нём располагался городок аттракционов и был роскошный песчаный пляж. Проехав ещё пару миль, они упёрлись в охраняемые въездные ворота. Сэм высунулся в окошко своего автомобиля и крикнул: «Приехали!». Затем он что-то сказал полицейскому, сидящему в будке. Тот открыл шлагбаум, и оба автомобиля въехали на охраняемую территорию.

Сэм с Ритой снимали скромную квартиру как раз на Кони Айлэнд в маленьком микрорайоне, который назывался Морские ворота. Этот район представлял из себя огороженную оконечную часть песчаной косы, указывающей своим остриём на мост Веррозано. Попасть туда можно было только минуя полицейский кордон.

Они подъехали к дому, один из апартаментов в котором снимала малочисленная семья Смолянских, и теперь уже окончательно остановились у крыльца. Всё! Путешествие закончилось! Рита вышла встречать и смеяться. Сэм помог запарковаться Михаилу. Запарковался сам и предложил не откладывая выпить «по пятьдесят» за встречу и чтобы снять дорожную усталость. Миша вопросительно взглянул на Риту, потом на Сэма. Сэм понял значение этого взгляда и тут же ответил:

– Не беспокойся, Мишаня. Это перестало быть проблемой во многом благодаря тебе. – Он достал из холодильника замороженную бутылку Смирнова и быстро разлил по стопкам.

– Отлично, – с улыбкой констатировал вновь прибывший. – Тогда за встречу!

Чуть позже, стоя на ступеньках крыльца, Сэм с Мишей разговаривали о разном. Джесс с Ритой в доме болтали о своём.

– Тут, конечно, нет ресторанов и магазинов, – попытался объяснить Сэм, почему они поселились именно здесь. – Это чисто «спальный» район. Зато здесь нет проблем с парковкой и пляж всего в пятидесяти метрах от дома. Видишь? – Он сделал круговой жест рукой на сто восемьдесят градусов, как бы приглашая Михаила посмотреть и оценить.

– Неплохо вы устроились, – не мог не согласиться с ним Миша. – Я бы сам с удовольствием здесь пожил. Особенно летом. Как ты думаешь, сколько может стоить дом, как этот, в котором вы квартиру снимаете… или вот тот угловой? Я бы…

– Я понимаю, – перебил его Сэм, – что ты задаёшь эти вопросы, чтобы оттянуть момент, когда тебе придётся выслушать от меня нечто важное. Но давай лучше с этим покончим прямо сейчас. – Сэм в упор посмотрел на Михаила. Тот ответил сосредоточенно – вопросительным взглядом, достал из кармана куртки пачку сигарет и не спеша закурил. Приятель молча ждал, пока дымок от первой затяжки не окутал ближнее пространство. – Меня попросили выполнить одно деликатное поручение. Попросили люди, с которыми мне не раз приходилось иметь дело и с которыми я нахожусь в «дружеской переписке»… Скажем так. – Сэм выдержал паузу, давая Михаилу время спокойно сделать ещё пару затяжек. – Так вот, они попросили меня передать тебе, что им больше не интересна, передаю дословно, кувалда и её поцелуй… бред какой-то… Но именно это меня и попросили тебе передать. У них есть для тебя более важное задание, о котором я тебе сейчас расскажу. Но сначала ты мне должен подтвердить, что на «старой работе» у тебя не будет проблем, если ты задержишься в Нью-Йорке, скажем, на месяц. Может быть на дольше.

– Я думаю, проблем не будет, даже если я вообще от них уйду. Уволюсь и всё. Ежу понятно, что я им не нужен. Просто тянут время, чтобы не выглядеть полными идиотами в глазах своего начальства. – Миша прикурил вторую сигарету от уже почти докуренной. – Тебя такой расклад устраивает? – Он вопросительно взглянул на Сэма. «Кто ты такой, Семён Смолянский? Ведь ты же не моряк и даже не военный. Тогда кто?» – Он понимал, что ответа он не получит, поэтому считал бессмысленным задавать этот вопрос. Как бы считывая его мысли, Сэм вызвался помочь Михаилу.

– Ты правильно делаешь, что не спрашиваешь, кто я, зачем и откуда. Я всё равно не отвечу. Не надо ничего менять. Ты Мишка, я Сэм. Мы познакомились в поезде и больше обо мне ты ничего не знаешь. Идёт? – Сэм улыбнулся открытой дружеской улыбкой и протянул Михаилу руку, чтобы рукопожатием закрепить сказанное. Миша улыбнулся навстречу и протянул свою лапищу.

– Идёт! Теперь рассказывай.

Сэм оглянулся по сторонам, всё было вроде бы спокойно.

– Давай пройдёмся. Я не люблю стоять на месте, когда разговор идёт о вещах непростых. – Приятели спустились на тротуар и пошли по направлению к океану. – На днях в Нью-Йорк прилетит один гусь, у которого очень серьёзные намерения. Его имя тебе известно. Он из бывших коммунистов, только теперь он как бы в опале. Из того, что известно нашим друзьям, он приезжает за тем, чтобы найти инвесторов. Он, засранец, похоже хочет, чтобы американцы профинансировали его предвыборную кампанию…

– В качестве кого он собирается избираться? – перебил приятеля Миша. – Ведь не в президенты же Союза, надеюсь?

– Правильно надеешься. На Союз он не замахивается. Он хочет баллотироваться в Президенты России. Официально это звучит, как Председатель Верховного Совета РСФСР. Выборы через два месяца. У него вполне достаточно времени, чтобы найти деньги и победить. – Сэм похлопал себя по карманам куртки, в надежде отыскать там сигареты. Сигарет не оказалось. Михаил протянул свою пачку, приглашая приятеля угоститься обычным Мальборо. Сэм закурил. – Спасибо, – буркнул он. – Это Ритка вытащила сигареты. Говорит, что я слишком много курю… Так вот, наши друзья не хотят этого допустить. Я имею ввиду выборы. Дело в том, что им стало известно о намерениях этого Соснина…

– А-а-а, так вот, о ком идёт речь! Теперь понятно. Судя по тому, что здесь о нём пишут, американцам он нравится. Я недавно просматривал прессу по Соснину и его окружению. Там всё в розовом цвете. Не удивлюсь, если американцы решат инвестировать в его избирательную кампанию. Они ребята рисковые.

– А чего ради ты просматривал прессу по Соснину? – Насторожился Сэм. – Разве это имеет отношение к твоей нынешней «работе»? Ты мне рассказывал, что ты был когда-то военным аналитиком, а никак не «политологом» – так нынче называют тех, кто любит с умным видом поговорить о политике.

– Ты не прав, Сэм, – ответил Миша. Аналитик – он везде аналитик! Ему не важно, что подвергнуть анализу – ситуацию с христианами в Албании или учения НАТО в Северном море. Выборы в Советском Союзе или возрождение нацизма в Германии. Меня попросили проанализировать ситуацию в Союзе, я сделал. В том числе и про этого Соснина кое-что посмотрел. Анализировать – это то, что входит в мои «рабочие» обязанности. Я вообще-то «работаю» в аналитическом отделе… Ну, дальше тебе не интересно. – Миша вовремя остановился. Ему не следовало рассказывать Сэму о своей «работе». Мало ли чего…

– Тогда тебе, наверное, должно быть известно, что он собирается затеять в случае победы на выборах. Когда он пьёт, он иногда становится очень болтливым.

– Нет, до этого я не докопался, – Миша пожал плечами и затянулся ароматным вирджинским табаком. – Ты так и не сказал, что моим друзьям от меня нужно. Говори. Я жду.

– Подожди, Миш. Я пытаюсь сообразить, как нам лучше поступить в свете открывшихся обстоятельств.

– Что ты имеешь ввиду? Про какие обстоятельства ты говоришь? – Михаил почему-то занервничал. Он достал следующую сигарету и опять закурил.

– Да я про этого Соснина. Я же не предполагал, что ты уже немного «подкован» по его личности. Многое из того, чем я хотел с тобой поделиться, ты наверняка знаешь. Может быть ты даже больше знаешь, чем я… О-Кей! Значит так…

В течение последующего часа или больше Сэм посвящал Михаила в суть «операции», связанной с предстоящим визитом в Нью-Йорк Вадима Николаевича Соснина – Большого Папы. Михаилу, в первую очередь, надо было познакомиться с Петром Вахрушей, войти к нему в полное доверие и постараться сделать так, чтобы тот «взял» Мишу в свою команду, которая должна будет составить свиту Вадиму Соснину. Вадиму же Николаевичу всегда нравилось, когда его окружали люди, своими антропологическими данными не уступающие ему самому. Ему нравилось, если в его окружении были люди, способные составить ему компанию, когда наступало время «промочить горло». Михаил Филонов со своим диссидентским прошлым и по-настоящему серьёзным увлечением алкоголем, с его «медвежьей» внешностью и недюженным интеллектом был идеальным кандидатом в свиту Соснина на время пребывания последнего в Нью-Йорке.