Новость о попытке переворота в Союзе застала Михаила в Нью-Йорке в квартире на ист двадцать третьей улице. С нетерпением он ждал, чем всё это закончится, сразу же предположив, что среди «заговорщиков» не последнюю роль играет его шеф и наставник – Григорий Степанович Совейко. Так оно и было на самом деле. В варианте победы заговорщиков, Михаил мог смело возвращаться в Союз. Не то, чтобы героем, хотя он сознавал, что передал «шефу» очень важную информацию, но уж точно не в качестве обычного иностранного туриста. «Если они решат восстанавливать флот, то я конечно же предложу свои услуги, – представлял себе почти что героическую картину бывший подводник. – А если нет? Тогда что? – Михаил решил не играться в слова «если, да кабы» и не рисовать себе красочных картинок из будущего. – Дождёмся концовки!» – Он нервно захлопнул крышку своего ноутбука Макинтош и пошёл на кухню, чтобы достать из холодильника холодной водочки.

О результатах заговора и печальной судьбе заговорщиков Миша узнал из ночного выпуска новостей. Канал ТНТ подробно описывал происшедшее и откровенно радовался счастливому концу. Это происходило не только на новостных каналах. Все радовались развязке. Россия ликовала! «Посмотрим, как вы будете радоваться, когда поймёте, что вас поимели в извращённой форме, люди… Я даже знаю, что будет дальше. Дальше вы будете в страхе сидеть каждый по своим приватизированным квартиркам и бояться, что раздастся стук в дверь и мордастые бандиты «попросят» вас покинуть помещение… или менты… Неизвестно, кто из «гостей» будет лучше. – Миша выключил телевизор. Широкая радостная улыбка ведущего его откровенно раздражала. – Вы думаете, что вам будут платить зарплату или пенсию? – Не смешите! Вам, конечно, что-то дадут, чтобы голодная смерть вас не застала врасплох уже завтра. Ваши девочки заполнят собой «салоны» любви и агентства интимных услуг. Те, кто посмелее, выйдут на трассы, чтобы «развлекать» дальнобойщиков. Вот, что вас ждёт, а вы веселитесь, дурачки, и радуетесь». – В расстроенных чувствах он позвонил Вахруше.

Пётр собирался в поездку. Ему хотелось поучаствовать в московских событиях. Самому залезть на танк или пройтись по Москве с трёхцветным знаменем в руках. Кровь бесстрашного атамана Вахруши бурлила и требовала действий. Он предложил Михаилу составить ему компанию. После недолгих колебаний тот согласился лететь, но только вместе с женой. Следующий день принёс разочарование – адмиральше в визе отказали по причине неразберихи с её новым именем. Надо было собрать какие-то подтверждающие справки, что возможно было сделать только в российском консулате, но тот закрылся из-за всё того же провалившегося заговора. Не привыкший к путешествиям в одиночестве, Миша сначала лететь отказался, но потом преодолел страх и начал собирать чемодан. Галя пообещала прилететь при первой же возможности.

– Дай слово, что не будешь есть во всяких второсортных забегаловках, – потребовала она от Миши. – Ещё не хватало, чтобы ты отравился какой-нибудь несвежей кошатиной!

– Не маленький!.. Да не волнуйся ты так. Я буду требовать у них санитарную книжку и перед едой мыть руки. – Миша улыбнулся. Ему очень нравилось, когда в Галке просыпались материнские чувства по отношению к нему и она окутывала его своей заботой.

С билетами была полная жопа! Всё, что летало в направлении восточной Европы, было раскуплено. Люди летели в Париж или Амстердам, а там садились на поезд – лишь бы попасть в Москву и самим убедиться в том, что большевистский режим, наконец, рухнул. Это казалось настолько невероятным, что каждому хотелось увидеть это собственными глазами. Летели молодые, летели пожилые.

– Неужели дожили? – Спрашивал своего внука Изю старый еврей из Ленинграда Исаак Гольденберг, прикладывая платок поочерёдно то к правому, то к левому глазу.

– Дожили, дедуля, дожили! – отвечал Изя. – Нету больше ваших большевиков.

– Наверное, теперь лысого с Красной площади уберут… Скорее бы уж… Ты знаешь, Изя, я собирался перед смертью съездить в Израиль. Наверное, теперь не поеду… – Он развёл руки в стороны и пожал плечами, как бы говоря: «простите меня за это». – Я поеду в Петербург. Пройдусь по набережной, съезжу на кладбище. Может быть кого – то из старых друзей удастся повидать. – Старческий подбородок затрясся, а на глаза опять навернулись слёзы. – Ты знаешь, Изя. Я ведь в России никогда и не жил фактически. Я там родился, а потом была первая мировая. А потом вместо России стал Советский союз… Хочу почувствовать, как это – жить в России. Хоть недельку, но хочу. Вернусь и тогда уже начну умирать. Купи мне, пожалуйста, билет на самолёт, деньги я тебе отдам.

Аэрофлот первым среагировал на повышенный спрос и ввёл дополнительные рейсы. Михаил купил два билета – Петру и себе, и они без задержки улетели в Москву.

Вахруша не долго пробыл в столице. Заручившись поддержкой Вадима Николаевича через его ближайшего помощника – Павла Кутузова, он уехал на Урал «поднимать казачество». Михаил остался в Москве. Кутузов предложил ему присоединиться к группе новых выдвиженцев Соснина, заняться анализом происходящего в стране и ещё кое-чем.

– Подумай пока, как «правильно» организовать поток денег обратно на «запад». Я имею в виду деньги, которые нам обещал выделить международный валютный фонд на «ликвидацию последствий попытки государственного переворота». Мы планируем получить два или три миллиарда долларов. – Павел внимательно посмотрел на Михаила, чтобы понять реакцию того на сказанное. Миша в обычной своей манере безразлично пожал плечами и так же безразлично ответил:

– Я не думаю, что это будет невыполнимым заданием. Насколько я понимаю, эти деньги должны «уйти и исчезнуть». Правильно я понял? – Он вернул вопросительный взгляд Павлу и замолчал в ожидании ответа.

– Ты неплохо соображаешь. Я в этом ещё раз убедился. – Кутузов задумчиво посмотрел вдаль. На его лице возник и мгновенно исчез оттенок сожаления или, может быть, даже сочувствия. – У тебя дети есть?… Не дождавшись ответа, он резко сменил тему и приказным тоном начальника сказал: – Надо, чтобы ты разработал чёткую схему «исчезновения» этих средств…. Чтобы у валютного фонда даже тени подозрения не возникло, что деньги остались у нас… – Кутузов нечаянно проговорился, но отступать уже было поздно. Надо было посвящать Михаила в детали, что он и сделал. Сам Миша к этому моменту ещё не понял, что оказался на крючке. Фактически, его время начало обратный отсчёт. Он поймёт это, когда шансов остаться в живых у него почти не останется.

С этого дня Миша Филонов оказался не последним лицом в обойме олигархического сообщества преступников, занятых в основном разворовыванием всего, что можно было украсть. Это касалось, в первую очередь, бюджетных средств и пенсионного фонда. Это касалось также экспортных операций с нефтью, газом, металлами, древесиной. Отправленные на запад товары исчезали точно так же, как исчезали заплаченные за них деньги. Главный «пахан» прикрывал всё это, за что сам и его «семья» получали свой немалый процент. «Наваренные» деньги по схеме, разработанной Михаилом, исчезали в оффшорах. Выступая на собраниях или по телевизору, «Пахан» Большой Папа обещал разобраться, куда делся почти весь бюджет, но на этом, естественно, всё и заканчивалось.

Схема увода денег, в деталях разработанная военным аналитиком, и в самом деле работала отлично. Чтобы запутать следы, в оффшорах открывались десятки «липовых» фирм с названиями, созвучными известным мировым брэндам, типа Дженерал моторс или Боинг, только в самом конце названия добавлялась, например, буква «Р», обведённая в круг или цифра два, взятая во внутрь квадрата или ромбика. Это работало. Американцы, убедившись, что их миллиарды никуда не пропали, наоборот – они вернулись на американские счета, успокаивались и продолжали давать ещё и ещё. Деньги же вскоре «покидали» счета указанных компаний и разлетались в различных направлениях по всему миру, оседая, в основном, в Китае и Малазии. Там их «достать» уже никто не мог, даже американцы. За организацию процесса, осуществление переводов и управление денежными потоками Михаил получал от Павла Кутузова неплохое вознаграждение. На его личном счету в Швейцарии в результате тоже образовалась приличная сумма. По ночам, лёжа в постели с женой, Миша строил планы, которые Галина тут же выбраковывала.

– Я думаю нам надо оформить российское гражданство и купить квартиру в Москве где-нибудь на Патриарших… – «Закидывал удочку» Михаил. – Когда мы ещё получим американское…

– Даже не думай! Ещё год, максимум два и здесь в Москве нам нечего будет делать. – Галя повернулась к мужу и игриво скользнула своей ладошкой под резинку его спальных фланелевых трусов. Часть тела Михаила, ответственная за любовные забавы и удовольствия, тут же откликнулась на призыв «хозяйки» и встала по стойке «смирно». – Ты думай, лучше, как больше заработать и потом «унести ноги». В газетах то и дело пишут о том, как «грохнули» очередного банкира или бизнесмена. Только вчера двоих прямо посреди бела дня расстреляли на Цветном бульваре недалеко от цирка. – Концовку фразы Миша не услышал. Он к этому времени уже был полностью поглощён телом своей жены…

Однако, как бы пессимистично к этому не относилась Галина, Михаил решил разбогатеть по-настоящему. Ему захотелось воспользоваться моментом и стать серьёзным бизнесменом. Считая себя специалистом в «морских» делах, он вложил заработанные за последний год деньги в покупку небольшой обанкротившейся краболовной флотилии. Всего девять судов. Недостающие деньги Кутузов помог раздобыть в Инкомбанке. Банк выдал их в качестве кредита под очень низкие «дружеские» проценты. Закончив сделку, Миша полетел в Африку, в Анголу, чтобы на месте договориться с соответствующими правительственными службами насчёт разрешения на отлов креветок в территориальных ангольских водах. В столичном аэропорту его встретили и отвезли в центральную тюрьму, предварительно подложив, а потом «обнаружив» на таможенном пункте досмотра полкило героина. Подходя к пункту досмотра, он обратил внимание на то, что Джек вдруг завибрировал и покраснел, но было уже поздно – Миша, как всегда, проспал момент опасности.

После предъявления ему обвинения в незаконном ввозе в страну наркотиков, иссиня-чёрный, как смоль с добавлением ультрамарина, следователь удалился, а адвокат, назначенный судом, предложил Михаилу решить дело по-мирному. Он сказал, что за «подарок» в размере пяти миллионов долларов судья завтра же отпустит его на свободу и поможет в решении вопроса с отловом креветок. Было над чем подумать! Представитель консульского отдела посольства России в Анголе с очень конкретным русским именем Сергей Петрович посочувствовал Мише, но заверил его, что ничем помочь не сможет. Слишком весомое обвинение!

– Вы понимаете, господин Филонов, что я здесь по личной просьбе самого Павла Васильевича. Вы ведь даже не гражданин России. Вы вообще лицо без гражданства… Вы не удосужились получить американское подданство и не восстановили подданство России. – Консульский служащий задохнулся одновременно от возмущения и от недоумения – допущенный Михаилом промах с поездкой в Анголу без консульской поддержки…?! На это мог решиться только человек недальновидный и беспечный, а Филонов представлял из себя внешне вполне разумное существо… и Павел Васильевич его характеризовал…

– Я никак не рассчитывал, что они способны на такую подлость – подложить мне наркотики…. и что мне теперь делать? – Миша умоляюще посмотрел на чиновника. Тот был абсолютно белого цвета, и Михаила это успокаивало.

– Вам придётся или смириться с потерями, или остаться здесь надолго. Моё влияние не распространяется на суд и на судью. – В знак подтверждения того, что он говорит правду, служащий российского консульства состроил беспомощную гримасу. – Я бы на Вашем месте, господин Филонов, всё-таки подумал о возможности себя выкупить. Я постараюсь сумму выкупа уменьшить, а вы уж постарайтесь…

«Похоже, он в доле, – подумал Миша, но вида, что догадался, не подал. – В любом случае Паша меня выкупит, сколько бы это не стоило. Я ему пока нужен. Голова моя нужна. Там весь трафик. Хотя… Я же ему весь расклад по последним трансакциям недавно сдал… Он в принципе может и без меня отследить, что ему нужно… так… неужели я попал?… надо подумать… Всё равно сегодня ничего изменить уже не удастся».

– Я всё понял, – ответил он чиновнику, – постарайтесь вытащить меня, как можно скорее. В конце концов Вы, наверное, знаете, с кем и на кого я работаю. – Сергей Петрович сделал понимающее лицо.

– Вам, наверное, нужно помыться и что-нибудь поесть? Да и смена одежды не помешает… к сожалению лучшей камеры мне для Вас не сделать. Скажите спасибо, что Вас не засунули в общую камеру. – Он говорил со знанием дела, как будто забота о его согражданах в тюрьмах была его обычным занятием. Как ни странно, но это и в самом деле было именно так. Российских, и не только российских граждан, особенно моряков, власти Анголы постоянно преследовали, «подставляли», как в случае с Филоновым, и по любому поводу отправляли в тюрьму, требуя потом выкуп. Это был своего рода бизнес. Знающие и опытные люди в девяностые годы в Анголу не ездили и креветок в её водах не ловили.

– Если Вы это сможете, то я приму и то и другое с благодарностью. – Миша заранее и искренне был очень признателен своему благодетелю.

– Тогда до завтра и, пожалуйста, держитесь. Что-то обязательно изменится к лучшему. – С этими словами Сергей Петрович вышел из камеры. Дверь противно заскрипела и с грохотом захлопнулась.

Половину ночи Миша не спал. Он занимался своим привычным делом, которое не раз помогало ему справиться с неприятностями и снять внутреннее напряжение. Он анализировал ситуацию.

«Предложение заняться креветками от кого поступило?… Правильно! – от Паши. Он тогда прочитал мне целую лекцию о сверхприбыльности этого бизнеса. Купить флотилию кто предложил? – опять Паша. Заложить её в Инкомбанк – от кого поступило это мудрое предложение? Опять от него… Инкомбанк – это его структура и он там считай что хозяин. Так… Кто меня в Луанду уговорил лететь? Тоже Паша. Его люди мне визу делали. Всё выглядит так, как будто он просто решил от меня избавиться таким образом. А может и вправду так решил?… Тогда мне пи. дец! Он, наверное, боится, что я слишком много знаю о его махинациях и про Большого Папу могу многое рассказать. Неутешительно…» – На этой стадии анализа Мишу сморило и он уснул. Во сне ему приснилась Света. Она сидела на берегу североморской бухты и смотрела, как её Мишенька купается в холодной воде.

– Осторожно, касатка! – Вдруг крикнула она и в отчаянии замахала руками, чтобы привлечь Мишино внимание. – Плыви сюда быстрее. – Она подбежала к самому краю воды и протянула руки по направлению к нему. Касатка приближалась, раскрыв ужасную пасть, руки пытались грести, но вода стала тягучей, как повидло, и не пускала к берегу.

– А-А-А, – закричал он и… проснулся весь в липком поту. В камере было очень жарко. Дышать было почти нечем. «Светка не снилась, наверное, уже год, а сегодня вдруг пришла… – он вспомнил пасть огромной касатки и поёжился. – Касатка – это, наверное, Паша. Съест он меня и не подавится, говнюк. Не нравится мне этот сон. Попробую посмотреть другой» – с этой мыслью он закрыл глаза и попробовал снова уснуть.

В семь утра дверь заскрипела и нехотя открылась. На плохом английском надзиратель приказал Михаилу покинуть камеру и следовать за ним. Они прошли по длинному коридору и оказались во дворе. Посреди двора, расставив ноги в стороны и заложив руки за спину, стоял человек в форме полковника армии Анголы. Они подошли поближе.

– Этот? – спросил полковник надзирателя.

– Этот. Другого нет. Можете забирать.

Надзиратель направился к массивным воротам, вставил ключ во внутренний замок и не спеша повернул его по часовой стрелке. Миша наблюдал всё это, как в замедленной киносъёмке. Ему не верилось, что это происходит наяву. «Наверное, это опять сон, только вместо касатки этот полковник меня сейчас съест или просто пристрелит. Похоже, на этом ваш жизненный путь, господин Филонов, заканчивается». – Ему стало себя жалко и он чуть было не заплакал. Но сон на этом не закончился. Михаил в сопровождении полковника вышел на улицу и чуть не столкнулся с … Валерием Павловичем, с Валерой! Тот протянул правую руку, потом отдёрнул её, что-то вспомнив, и только потом уже двумя руками обнял Мишу.

– Слава богу – успел! – Были его первые слова. – Боюсь, что завтра мне бы выдали не Михаила Филонова, а его бездыханный труп, только что повесившийся у себя в камере на шнурке от флотских ботинок. – Он оглядел Мишу с ног до головы, остался доволен увиденным и сделал знак в направлении машины, стоявшей на противоположной стороне улицы. Послышался звук стартера и машина сдвинулась с места. Потом он повернулся к полковнику, стоящему неподвижно неподалёку, и подошёл к нему поближе. К удивлению Михаила Валерий Павлович заговорил на хорошем французском.

– Спасибо тебе, Мугаби. Ты меня опять выручил. Я твой должник, и ты знаешь, что долги я возвращаю. Спасибо ещё раз. – Валерий Павлович обменялся с полковником рукопожатиями. Тот кивнул на прощание и исчез в дверном проёме военного джипа, припаркованного в десяти метрах от ворот тюрьмы. Джип газанул и исчез в облаке собственного выхлопного синего дыма. Подоспевший внедорожник Мицубиси-Монтеро подобрал остальных и умчался в сторону океана.

Внедорожник остановился около скромного отеля, выходящего своим фасадом, однако, на океан.

– Хотел сделать тебе приятное. – Прокомментировал происходящее Валерий Павлович, – Думал, что вид с балкона на океанский прибой тебе, моряку, доставит удовольствие. Он первым вышел из машины и приглашающим жестом выманил оттуда Михаила. – Пошли. Тебе надо принять душ и отдохнуть.

Валера кивнул портье, взял ключ от номера и вдвоём они поднялись на третий этаж скромного, но со всеми удобствами, номера.

– Воду из-под крана не пей! – Приказным тоном сказал он, заметив, что Миша взял стакан и направился в ванную комнату. И из графина не пей! Сначала прокипяти. Вообще старайся не пить откуда ни попадя. Такую заразу можешь поймать, что пожалеешь, что сегодня не умер. Ты меня понял? – Михаил впервые с момента, как он вышел из ворот тюрьмы, открыл рот, чтобы хоть что-то ответить, но внезапная мысль заставила задать его конкретный вопрос.

– Что с Галиной? Они ведь её не пожалеют, если узнают, что я жив. – В его глазах отразилось непритворное беспокойство.

– Галя уже покинула пределы России. – Валера посмотрел на часы. – Сейчас она, наверное, летит над Гренландией и скоро приземлится в Штатах. Ты, Миша, скоро последуешь тем же маршрутом. – Я заговорился… Ты, наверное, жрать хочешь. Давай спустимся вниз чего-нибудь перехватим. – Они спустились по лестнице и вошли в ресторан, где только что начали сервировать столы к завтраку. Столик у окна им понравился, и они его незамедлительно оккупировали. Заказав простой завтрак типа «американо» на две персоны, старые знакомые продолжили разговор. – Возвращаться в Москву тебе нельзя. Там тебя Паша всё равно достанет. Тебе вообще пока дорога в Россию – табу. Нельзя. Ты знаешь, что делают с носителями опасной информации? – Миша кивнул, подтверждая, что знает. – Вот-вот. Мне ты тоже ещё понадобишься. Придёт время и твои свидетельские показания очень пригодятся…

– Не придёт. – Михаил перебил Валеру. – Это время никогда не придёт. Потому что Большой Папа, его сынок и его люди пришли надолго. Посмотри, им по тридцать с небольшим. Они подгребли под себя пол России и что теперь? Ты думаешь, что они хоть что-то отдадут? Нет! – Они действительно пришли надолго и всерьёз. Они ещё страшнее, чем коммунисты.

– Не заводись. Не так всё и страшно. Сам Большой Папа совсем не молод. К тому же его привычка выпивать в день до полутора литров водки вряд ли добавит ему здоровья и долголетия. Ну, сколько он ещё протянет? Пять лет, шесть…

Неожиданно Мише пришла в голову мысль.

– Валера, мне срочно нужен компьютер. Надо сделать несколько переводов. – Он не на шутку разволновался. – В конце концов я имею право на часть этих денег…

– Ты хочешь уподобиться этим подонкам? Зачем тебе грязные деньги? – Валера с неодобрением посмотрел на Михаила.

– Ты не понял. Это не бюджетные деньги и не пенсионные. Это деньги америкосов. Они их сами отдали в руки Большого Папы, так почему бы не сделать так, чтобы Папа получил на десяток – другой миллионов меньше. Он не обеднеет, а нам эти деньги понадобятся. Тебе особенно, если ты хочешь бороться с этими мерзавцами.

– Убедил, – согласился с Михаилом Валерий Павлович. – Позавтракаем, и я тебе найду компьютер с быстрым интернетом. Можешь не спешить. Паша думает, что ты сейчас с апостолом Петром у ворот рая разговариваешь. Жуй спокойно свой омлет.

После завтрака Валера, как и обещал, нашёл место, где можно было беспрепятственно поработать с компьютером. Он вообще был хорошо знаком с Анголой и её столицей Луандой. Ближе к концу семидесятых Валера в составе небольшого контингента советских военных специалистов инструктировал правительственные войска Анголы, которым приходилось воевать на несколько фронтов. Такое было время. Полковник Мугабе Того, который сегодня вытащил из тюрьмы Михаила, был тогда лейтенантом и проходил инструктаж непосредственно у капитана Абросимова. Приёмы, которым Валера обучил Мугабе, однажды спасли тому жизнь. С тех пор он считал себя должником Валерия Павловича.

– Ты скоро закончишь? – спросил Валера. – Нам надо двигаться.

– Считай, что уже закончил. Осталось дождаться подтверждения и можем выдвигаться. – Миша сосредоточенно смотрел на монитор компьютера, на котором в любой момент должно было появиться подтверждение того, что оба приятеля стали богаче на тридцать миллионов долларов. – Есть! – воскликнул он. Смотри. – Он схватил Валеру за руку и посадил на своё место у монитора. Видишь эти цифры? Это и есть сумма перевода, которую я только что сделал на свой счёт в Швейцарии. Тридцать миллионов долларов США! Счёт цифровой. Никто не знает и никогда не сможет узнать, что это я спиз. ил деньги у Большого Папы. Теперь я нажимаю на эту клавишу… ввожу пароль и… всё! Деньги, разбросанные по десяти разным счетам, уже на Каймановых островах. Они ждут, когда Мишка с Валеркой за ними приедут. Я думаю, что хорошо тебя отблагодарил за сегодняшнее волшебное спасение. – Валера ничего не ответил. Было ощущение, что он вообще лишился дара речи. Одно дело – разговаривать о чужих миллионах и совсем другое дело – самому стать обладателем целых пятнадцати!

Когда они вернулись в отель, портье передал Валерию Павловичу запечатанный конверт. Вскрыв конверт, он нашёл в нём записку всего на несколько слов: «Вам надо срочно исчезнуть. Желательно покинуть Анголу немедленно». Подписи не было. Оторвав взгляд от клочка бумаги, Валера огляделся по сторонам.

– Быстро они отреагировали на твои забавы с их миллионами… Надо «делать ноги» пока не поздно. – Валера почесал затылок. – Проще всего отсюда попасть в Заир. Туда и рванём прямо сейчас. Извини, что не даю тебе возможности отдохнуть. Всё действительно закрутилось неожиданно стремительно. – Михаил бегом поднялся в номер за вещами, а Валера тем временем подогнал машину ко входу в отель. Через минуту они уже ехали по шоссе на восток, где рассчитывали к вечеру пересечь границу с Заиром. По дороге они обговорили все детали, связанные с Валериными пятнадцатью миллионами. Куда перевести, через кого, когда, кому и сколько.

В Киншасе они расстались. Миша полетел в Нью-Йорк, где его ждала жена, а Валера в Берлин. Там у него были не до конца закончены дела с остатками имущества советской армии, всё ещё числившимся на балансе Министерства обороны теперь уже России. Перед тем, как расстаться, у них состоялся короткий разговор.

– Игры в шпионов и разведчиков на этом закончились. – Валера говорил серьёзным тоном, чтобы у Михаила не возникло желания ему возражать. – Агента Гризли больше нет. Да его и не было никогда. Это всё выдумки старого адмирала, которого покинула память в результате инсульта. Постарайся исчезнуть понадёжней. Лучше всего, если ты обратишься за защитой к федералам. Они тебя спрячут. Но тебе взамен придётся дать расклад по Кутузову. Американцы очень не любят, когда у них воруют их деньги. – Валера задумчиво посмотрел на Мишу. Ему не хотелось расставаться с этим большим и неуклюжим бородачём. «Просьбу адмирала я выполнил. Его воспитанник жив, здоров и скоро будет в полной безопасности. Можно прощаться». – Не хочу говорить прощай. Хочу сказать до свидания, но… Я не очень верю тому, что мы ещё встретимся… хотя конечно же хотелось бы… – Валера широко улыбнулся. Потом его лицо опять стало серьёзным. – Прощай, Миша. Дай тебе, морские боги, всего хорошего. – Мужчины обнялись. Михаил чуть было не расплакался. Теперь было можно. Он больше не был агентом Гризли. Потом каждый направился к своему выходу на посадку.