Заиграл марш Мендельсона, и из малого зала дворца бракосочетаний на набережной Красного флота вышла пара претендентов на звание мужа и жены. Сделав несколько шагов к центру большого зала, пара остановилась. Наверное, впервые в жизни Лёвушка был одет как надо. Маму Лёвушки – Октябрину Савельевну – до процесса подготовки её сына к вступлению в законный брак не допустили. Специально по этому случаю был приглашён модельер от одного из модных европейских домов. Многочисленная публика полукругом выстроилась вдоль стены позади молодых. Вышел ведущий обряда бракосочетания, замер в ожидании тишины и торжественно произнёс: «Сегодня, восемнадцатого февраля, в присутствии родственников и друзей состоится регистрация брака Князя Льва Наумовича Бейлина с гражданкой Ангелиной Фёдоровной Капустиной…». В задних рядах гостей возникло приглушённое волнительное недоумение: «Лёва-Князь? – не может быть! Я знал его отца. Это был махровый еврей. Я знал его деда. Тот был ещё махровее. Или вы хотите сказать, что нас евреев начали принимать в Князья? Старая власть даже в партию не принимала, а новая – пожалуйста вам, в Князья! И какой смысл тогда ехать в Израиль?..». Из другого угла слышалось: «Интересно, сколько Лёва заплатил за должность? Софья Борисовна, скажите пожалуйста, Князь – это должность или звание такое, что-то я забыл? Князь Болконский – он же вроде бы по военной линии продвигался? Надо будет потом у Лёвушки спросить, пусть дяде своему тоже должность выхлопочет…».

Однажды, ещё до того, как Лёвушка стал князем, он получил заказное письмо на свой домашний адрес. Конверт был очень красивый, с завитушками и гербами. В письме Льва Наумовича приглашали принять участие в учредительном заседании Петербургского Дворянского собрания. В программе: вступительное слово исполняющего обязанности Председателя собрания барона фон Розеншильда, выборы президиума и утверждение программы деятельности собрания на этапе его становления. Бал, фуршет… Дамы, парадный мундир, смокинг, награды и знаки отличия приветствуются! Лёва был тщеславен. Поэтому приглашение в компанию к дворянам ему польстило. «Денег попросят – дам! – решил для себя Лёвушка, – но не много. Сначала пусть мне хотя бы графа или барона дадут… Хорошо бы прейскурант посмотреть, что сколько стоит». Эдик над затеей Лёвы посмеялся: «Ты, Лёва, выбери для себя, чего ты больше хочешь – денег или славы? Сделай сначала деньги, а славу себе потом купишь. Я бы понял, если бы у тебя фамилия была Ротшильд, например. Ему Великий князь в самый раз. По деньгам и титул! Или Элтон Джон! Тот сэра получил за музыку. Хорошая музыка потому что. А ты? Ни денег больших ни музыки. Тоже мне, князь Лёва Бейлин!».

Поддразнивания Эдика на него не подействовали и в назначенный день и час их будущая светлость Лев Наумович без дамы и без парадного мундира прибыли на Дворцовую набережную дом 26 для того, чтобы принять участие в учредительном собрании. Как и ожидалось, Льву Наумовичу предложили торг. Титул в обмен на деньги! Немного поторговавшись, он согласился принять титул князя. С этого дня, представляясь партнёрам, дамам или обычным людям, Лёва говорил: «Лев Наумович Бейлин. Князь!» Иногда, заметив ухмылку или откровенное удивление собеседника, Лёва отводил глаза в сторону и говорил: «Шутка». Потом обижался сразу на обоих: на себя за то, что не ответил по-княжески и спасовал, и на того, который ухмылялся. За ухмылку.

Из Таиланда прилетел Игорь. Просто так, чтобы повидать родственников и старых друзей. Они встретились, обнялись… Лёва не сдержался и похвастался старому приятелю:

– А ты знаешь, что я теперь князь?», – и замер в ожидании приговора.

Хотя их давно не связывали общие дела, да и не виделись, наверное, уже года два, мнение Игоря по-прежнему имело для Лёвы большое значение. Он никогда не забывал, кому обязан своим взлётом в начале карьеры: «Ты для меня как первый тренер, – говорил он Игорю. – Вроде бы толком ничему не научил, а я с этим живу и всё помню». Услышав про князя, Игорь улыбнулся тёплой улыбкой друга и старшего товарища.

– Да будь ты хоть самим Великим князем, лишь бы ты оставался тем, кого я знаю. Другого Лёву Бейлина мне не надо!

Со временем увлечение княжескими забавами уступили в жизни Лёвы место делам серьёзным по настоящему, но иногда под настроение он князя всё-таки «включал». Чаще всего, подвыпив или когда ссорился с близкими ему людьми.

Множество своих внезапных решений и поступков Лёва потом объяснить не мог. Ни друзьям, ни самому себе. История с Ангелиной, или попросту Анжелой, была именно одной из этих никому не понятных и необъяснимых историй. Историй про бесконечных Золушек вдруг оказывающихся невестами королей и принцев. Магнатов и обыкновенных современных князей. Лёва познакомился с ней случайно, как знакомятся в баре настоящие ковбои. После получения известия о том, что на его оффшорный счёт «капнула» ожидаемая немалая сумма, Лёва решил это событие отметить в баре. Эдик посоветовал поехать в Прибалтийскую, но Лёва захотел на Крышу в Европейской. Там публика собиралась поинтереснее и покруче. Соответственно публике подбирались дамы. Не всякий эскорт-сервис мог похвастаться таким подбором пышногрудых красавиц. До массового производства накаченных силиконом бюстов тогда ещё не дошло, поэтому дамы носили свои собственные. Зная вкус своего друга, Эдик указал ему на обладательницу особенно привлекательных форм. Мордашка смазливая, ножки тоненькие и достаточно длинные, чтобы Лёва на эту бестию тут же запал. Да и ладно. Сегодня запал, завтра отпал, потом опять запал, но на другую. Эдик зорко следил за своим любвеобильным другом, чтобы тот не вляпался… Он её просто не просчитал. Нет! Не Лёва, Эдик не просчитал! А Лёва конкретно-таки вляпался. Он это понял потом. Когда уже не очень молодая проститутка обзавелась княжеской Лёвиной фамилией. А в тот памятный для них обоих вечер на Крыше он вёл себя приблизительно так же, как с Тамаркой на первом свидании в «гадюшнике» много лет тому назад. Сначала напился, потом по очереди начал включать то ковбоя с княжескими наклонностями, то князя с ковбойскими замашками… Он никак не мог решить, как ему лучше себя позиционировать с этой «очаровательной проказницей». Получился достаточно смешной суррогат. Однако, исполнительнице главных ролей в фильмах порностудии талантливого режиссёра Серёжи Прянишникова это понравилось.

«Вы не верите, что я князь? Слово кабальеро! Вы ещё никогда не встречали более настоящего князя чем я».

Эдик насторожился. «Лёву понесло», – подумал он. Но колокольчик, обычно сигнализирующий об опасности, на этот раз не прозвенел. Тем временем Лёва решил, что в роли ковбоя он этой шалунье придётся больше по вкусу и произнёс приблизительно следующее:

«А если я скажу, что я ковбой, мы поедем ко мне?.. Тогда я ковбой. Слово князя Бейлина». Этим он «добил» жертву. Она поехала к нему домой на Охту и вопреки её профессиональным принципам, отдалась Лёве бесплатно. Потом был марш Мендельсона! А ещё немного позже в ресторане гостиницы Москва состоялось пиршество. Выразить соболезнование Лёве в связи с потерей свободы пришло несколько одноклассников и половина курса института, который он когда-то закончил. Пришли парочка князей и с десяток баронов. Из Германии приехала группа немцев-партнёров. Они собирались совместить вкусный ужин в хорошем ресторане с подписанием нового договора с фирмой «Провекта». Они надеялись сделать это завтра, забыв в какой стране находятся. Договор не был подписан ни завтра, ни через неделю. Надежда появилась только на десятый день, потом появилась уверенность, а сам договор подписали ещё через несколько дней.

«А не надо к нам с бухты-барахты. Вы сначала наши национальные традиции изучите, а потом билеты и в самолёт. Мы развод неделю празднуем, а уж свадьбу – как минимум две!.. А вы тут с договором…».

Однако, новый договор открыл широкие горизонты в развитии Лёвиного бизнеса. Он предполагал увеличение объёмов продажи почти в четыре раза, а это, в свою очередь, вырисовывало сумму прибыли фирмы уже не с шестью, но с полноценными семью нолями! Деньги, как средство к существованию, остались в далёком прошлом. Для получения очень дорогих удовольствий? Путешествия, женщины – нет! В этом смысле деньги для Лёвы тоже потеряли всякий интерес. Для самоутверждения? Пожалуй, да! Пришло время становиться Львом Наумовичем! Время князя Лёвки Бейлина закончились! Впереди журнал Форбс на развороте! Первые десять фамилий! Риск, радость победы. Опять как тогда, когда внизу под тобой семь тысяч метров, а ты готов бесстрашно взлететь ещё выше… И адреналин!..

Анжелика, так её звали мама и подружки, родилась в городе Полоцке в Белоруссии. Там испокон веков жили и сейчас живут очень красивые женщины. Красивые какой-то не русской красотой, разноцветной и яркой. В своём большинстве они тёмноволосые, немного смуглые, и всё-таки обязательно яркие. Наверное, такие же яркие, как сама история Полоцка – древнейшего города восточных славян. Многие считают, что этому явлению город обязан многочисленной еврейской общине, которая обосновалась в Полоцке почти шестьсот лет тому назад. Кто его знает. Может быть и так, а может в этом виноваты половецкие полчища или хазары? Но за невестами в Полоцк приезжали женихи из соседних городов и княжеств уже в средние века. Сегодня отовсюду едут за тем же. Знающие себе цену уже с юности и насмотревшись кинофильмов о Золушках, полоцкие девчонки нередко срываются с родных мест и уезжают в одну из столиц. Вот и Анжелика… Мама назвала её так, потому что ей очень понравился фильм «Анжелика – маркиза ангелов». Ей было всего шестнадцать, когда она придумала, что поедет учиться в Ленинград. В техникум поступит…

Красивую девочку приметили уже на вокзале по немного растерянному взгляду, с которым она озиралась по сторонам. Специалисты своего дела, они знали, что нужно предложить такой девочке и как впоследствии на ней сделать хорошие деньги. К восемнадцати годам она была уже настоящей профессионалкой! Валютной проституткой. Соответственно её работе образовался и круг общения: те же проститутки, мажоры, фарцовщики, начинающие и уже опытные рэкетёры или, по-простому, бандиты. Откровенного криминала Анжелика-Анжела сторонилась. Она предпочитала для заработка использовать свою красоту, а не подсказки более опытных жриц любви и их методы. Те нередко обкрадывали своих клиентов, пускали в ход клафелин, включали «динамо». Однажды ей не повезло. В паре с подружкой они «окучивали» двух новых клиентов и подружка втихаря подсыпала своему клафелин. Анжела этого не знала. Когда всё пошло не так и подружку арестовали, Анжела тоже попала в круг подозреваемых. Противный ментяра начал её домогаться как только увидел. Но уроки жизни были ею усвоены слишком хорошо. «Не давать! Даже если бить будут – всё равно не давать… И тогда когда-нибудь вы поменяетесь местами», – учила её старшая подружка и наставница Майка-эстонка. Так оно и вышло. Мент сначала угрожал, пару раз бил. Не очень сильно. А потом превратился в послушного, но всё равно противного, раба. Она сделала с ним то, что легендарная Эсмеральда сделала со своим преследователем Клодом Фролло из «Собора Парижской Богоматери» Гюго и несчастным Квазимодой. Единственное, что ему удалось, так это получить с Анжелы расписку, что если кто-то из её подружек опять захочет кого-то заклафелинить, то она об этом ему сообщит. Только ему! И всё! Когда его уволили, вместе с ним «уволилась» и эта расписка. Во всяком случае так думала Анжела. Когда распущенность в стране стала нормой жизни и в одном только Ленинграде появились четыре порнокиностудии, Анжела решила, что работа по совместительству ей не помешает. Она пришла на собеседование в офис одной из киностудий с названием «Порноэрос», и уже через десять минут лично сам хозяин киностудии сказал ей, что она пришла по правильному адресу. Она снялась в двенадцати сорокаминутных фильмах и в двух десятках коротких двадцатиминуток. Яркая, сексуальная, с естественной и большой грудью и, наоборот, с небольшой круглой задницей красавица Анжела скоро стала первой актрисой киностудии. Громко заявив о себе в самом начале карьеры порнозвезды, она впоследствии почти перестала сниматься. Она оставила за собой съёмки только в фильмах с интересным сюжетом и с хорошим составом актёров.

Схема была не сложной. «Любой из банков Петербурга или Москвы готов дать практически неограниченный кредит. Беру десять миллионов. Греки предлагают купить четыре судна-лесовоза за бесценок. Практически металлолом. Покупаю за миллион. Страховая сумма – восемь! От причала отплыть смогут. – Лев Наумович прорабатывал детали будущей аферы. Впрыск очередной дозы адреналина в предчувствии хорошего заработка стимулировал работу головного мозга. – Загружаю под завязку деловой древесиной на два миллиона… Нет – на четыре. Да, четыре поглаже будет. Древесина моя. Страхую через нашу страховую компанию. Владислав проконтролирует. Они берут двадцать процентов риска, остальной риск пусть вешают на другие компании. С этим понятно. Дальше… Лес скидываем в Таллине за реальные деньги без накруток и начинаем «топить» кораблики. Первый пусть там прямо после Таллина и «тонет». С этим эстонцы сами разберутся. В конце концов им достаётся и металлолом и пять процентов. Достаточно! Страховые люди не обрадуются, конечно, а кому сейчас легко? Покричат, руками помашут и успокоятся. Не успокоятся – Владислав успокоит. – «Утопив» в расчётах все четыре, Лев Наумович прикинул прибыль. После откатов и расчёта со всеми заинтересованными сторонами получилось около шести миллионов долларов. – Что ж – неплохо! И адреналинчиком подкреплюсь заодно. Одна разборка с банком и страховщиками чего будут стоить. Как бы до стрельбы не дошло… Да и фиг с ним, если дойдёт. Пуля смелого боится! Или как там в песне поётся?».

Новогодний бал в Мариинском обещал стать событием… Лёва получил приглашение ещё в ноябре, но до сегодняшнего дня так пока и не решил идти или не идти. Он немного устал от событий последних дней.

«Опять стреляли во Владислава, – уже в который раз Лёва пытался проанализировать ситуацию. – Кто? Исполнитель не интересует. Интересует – кто за ним? Что вообще происходит? Если это страховщики, то нестрашно. С этими разберёмся. А вот если это идёт из Москвы от Солнцевских, тогда дела плохи». – Москва прокладывала себе дорогу к питерскому большому бизнесу со столичным размахом. Они скупали недвижимость, участвовали во всех тендерах и не брезговали возможностью заграбастать всё, что только можно было безнаказанно забрать себе. Только за последний год под крыло Москвы перешло около сорока питерских предприятий. Лёва нервничал. У него прямо из-под носа «увели» фабрику «Светоч». Куда? В Москву, конечно. Лёва «пас» эту фабрику больше года, только на подарки и рестораны с директором Геннадием Марковичем потратив немыслимую сумму… Коту под хвост! «Владислав! – Вслух, медленно и отчётливо произнёс Лёва. – Если они его достанут, то тогда, как в том анекдоте: «… вам, батенька, пи-дец!». Ему надо на время исчезнуть. Я пока тоже постараюсь не светиться. Молодость вспомню, на какую-нибудь гору залезу. В Австрии… Анжеле давно обещал, что вместе куда-нибудь поедем. А здесь потихонечку тем временем всё уладится».

Впервые за последние три года Лёва позволил себе по настоящему отдохнуть и расслабиться. Он снял небольшой особняк на горе, с вершины которой был виден отель, расположившийся на берегу замёрзшего озера. Лёва не хотел останавливаться в отеле. Ему хотелось покоя. А там, в отеле, разворачивался праздник жизни. Русские нувориши, заполнившие номера отеля, демонстрировали «полудохлой» Европе, что в её сытом и тихом омуте завелись настоящие черти. Берегись Европа! Скоро русская речь на улицах твоих ослепительных столиц вытеснит все остальные языки, а ярко раскрашенные бывшие золушки с надутыми силиконом губами и ягодицами начнут опустошать полки супердорогих бутиков с невиданной до этого скоростью. «Лёва, давай спустимся вниз, потанцуем. Я не танцевала, наверное, с тех пор как мы поженились. Ты всё время занят, у тебя дела. А я постоянно одна. Я не такой жизни ожидала, когда выходила за тебя замуж». – Анжела сделала обиженное лицо. На самом деле она не была обделена вниманием Лёвы. Он любил её настолько, насколько у него это получалось. До Анжелы весь его опыт серьёзного общения с противоположным полом сводился к юношескому увлечению Тамаркой. Одноклассницы не в счёт! Потом были только секретарши, которых он изредка менял. Была неудавшаяся попытка утвердиться в роли хозяина небольшого гарема на две жены. Иногда это были девушки из эскорт-сервиса. Поэтому Лёва просто не знал, как надо развлекать эту куклу, которая называлась его женой. Пелена, внезапно застлавшая глаза Лёвушки полгода тому назад, постепенно начала спадать. Яркая разноцветная красота Анжелы была неестественной. Такой же неестественной она была не только внешне. Вообще, она ассоциировалась у Лёвы с куклой Барби. Та тоже была красивой, но не живой.

«Дурак ты, Лёва. Тебе уже далеко за тридцать, а ты так и не научился выбирать себе ни друзей ни женщин. Какого чёрта ты вцепился в эту юбку? Опять захотелось продемострировать какой ты крутой? Смотрите, люди – вот это я, а это моя жена! Смотрите, какие у неё сиськи! Эх Лёва-Лёва! Какие сиськи? С ней же разговаривать не о чем… Ты растерял старых друзей. Разве ты помнишь, когда День рождения у Игоря? А ведь он не последний в твоей жизни. А Эдик? Когда ты ему звонил в последний раз? Ты хоть раз был на могиле ребят, с которыми… – Слёзы. Опять слёзы! Лёва, ты стал плаксой. Тебе это не идёт. Со слезами на глазах ты мир не завоюешь… Ладно, пойду надену что-нибудь понарядней. Потанцую, кости разомну немножко», – Лёва спустился в зал, где у камина, свернувшись калачиком в кресле, дремала Анжела. Плед, которым она пыталась прикрыть полуобнажённое тело, сполз на ковёр и приоткрыл красивую грудь женщины. Прозрачные красного цвета трусики почти ничего не скрывали. Наоборот, они подчёркивали ту грань, за которой пряталась тайна… Лёва почувствовал лёгкое волнение, сердце забилось быстрее, вслед за чем его плоть восстала и напряглась: «Красивая, сучка!» – только и успел подумать он, как тут же немедленно из глубины Лёвиного подсознания вынырнул его двойник, на этот раз вместо грубияна и драчуна превратившийся в сексуального маньяка. Он не дал ей шанса ускользнуть, как она уже неоднократно проделывала это с Лёвой. Сущность проститутки и большой опыт в общении с мужчинами диктовали его жене правило, которое ей не следовало забывать никогда, даже с законным мужем: «Деньги вперёд! Можно подарками…». Лёва – маньяк вошёл в неё со страстью, которой он сам от себя не ожидал, а Анжела – тем более. Она застонала от наслаждения и, медленно двигая бёдрами в такт с его движениями, начала вбирать в себя Лёву, позволяя ему проникнуть с каждым разом всё глубже и глубже. Потом был полёт к звёздам!

На следующий день утром Лёва ушёл в горы. Проводник-австриец, нанятый накануне, был немолод, но дыхалка у него работала не хуже чем у бывшего покорителя Кавказа и Памира. Первым отдыха запросил покоритель. «Ещё пара лет и я не смогу жить в квартире выше второго этажа, альпинист твою мать… Вернусь домой, запишусь в секцию аэробики. Буду прыгать и скакать, буду ручками махать… А что? – неплохой стишок получился! Ты, Лёва, оказывается, в добавок ко всем своим талантам, ещё и поэт! Ладно, отдохнул. Поползли дальше», – Лёва поднялся с промёрзшей земли и, набрав в лёгкие альпийского воздуха, сделал первый шаг. Молча они прошли ещё около пяти километров. С высоты, на которой они оказались, Левина вилла казалась совсем крошечной, а горный пейзаж потрясающе красивым! «Здорово! – оглядывая горизонт прошептал Лёва. – Как же всё-таки в горах здорово! Нет ничего прекраснее…».

«Лёва, прекрати эту романтическую ерунду, – сказал непонятно откуда и зачем появившийся Лёва-двойник, к которому настоящий Лёва испытывал чувство благодарности за вчерашнее. – Смотри, проводник чего-то разволновался…». Проводник действительно неожиданно остановился, подождал, пока подтянется его ведомый и, глядя по направлению на запад, что-то начал быстро говорить. «Дойч нихт, – ответил ведомый Лёва, – ты что, по-русски никак?.. Нихт?».

Проводник перешёл на английский и скоро Лёва понял, что «дело пахнет керосином», а на самом деле снегопадом или даже метелью. А может быть и снежным бураном! «Только этого не хватало, – подумал он. – Первый раз за пять лет выбрался в горы и на тебе, приехали!».

Буран приближался…, небо потемнело… Почему-то вспомнилась и заиграла в нём всей мощью знакомых аккордов любимая Лёвина песня Высоцкого:

– «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…, – проводник сделал шаг в сторону Лёвы и прямо на глазах последнего превратился в снежную большую кошку…

– Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю…, – аккорды рвали душу, страха не было… Лёва взглянул в полыхающие янтарём глаза снежного барса и в тот же момент всё понял: «Конец!». Первый снежный заряд с силой ударил в лицо, пытаясь сбить с ног… Лёва устоял… Второй заряд…

– Чую с гибельным восторгом пропадаю, пропадаю… – хрипели сотни демонов голосом Высоцкого. Лёвушка широко развёл руки в стороны и с позаимствованным у Владимира Семёновича гибельным восторгом, заорал всей мощью не тронутых табаком лёгких: «А-а-а-а-а». Через мгновение эхо ответило с той же мощью, но он не услышал его ответа. От удара разорвавшейся снежной бомбы он потерял сознание и провалился в цветущее альпийское лето, где уже вполне сдержанно Высоцкий заканчивал свою песню:

– Мы успели. В гости к Богу не бывает опозданий…».

Лёва дослушал последние слова песни и медленно приоткрыл глаза. «Я успел, но я ведь не умер! Или я уже на небе? – он перевернулся на спину и посмотрел на звёзды, увидел Большую медведицу и догадался, что жив. – А кто тебе сказал, Лёва, что тебя ждут на небе? Твоё место совсем не там, – он ещё раз посмотрел на Большую медведицу, вздохнул и резюмировал: – Своё место на небе ты просрал, Лёва. А где проводник? – Проводника нигде не было. – Наверное, решил, что я концы отбросил и пошёл за помощью, чтобы мои останки на большую землю спустить. Глупость! Надо будет в завещании указать, чтобы похоронили в горах. Здесь простор и красота!» – Лёва присел на камень, улыбнулся и начал ждать, удовлетворённый качеством полученного накануне адреналина.

Вполне жизнеспособные Лёвины останки вернулись на виллу к обеду. Его никто не встречал и уже, похоже, не ждал. «Наверное, испугалась глупенькая, что я погибну в этой снежной буре, ночь проплакала и сейчас спит, – подумал с нежностью Лёвушка. – Как я её всё-таки люблю». Войдя в зал, он услышал приглушённый голос жены, идущий сверху из спальни. «С кем она разговаривает? Скорее всего, пытается поднять на ноги половину Австрии, чтобы меня из-под снега поскорее выкопали. «Я иду к тебе, родная», – душа раскрылась в любовном порыве и Лёва взлетел по ступеням на второй этаж. Смех его избранницы остановил Лёву в шаге от двери:

– «… думаю, что он уже не вернётся… А я и не переживаю, с чего ты так подумала? – слышалось из спальни. – Ты не представляешь, какая была буря. Ураган! А он в своей дурацкой курточке пошёл… Да пусть носит что хочет. Я не думаю, что ему на том свете его гардеробчик пригодится… да, и не говори…».

– Бл-дь…, Лёва, давай я её сейчас грохну, – рванулся наружу из глубины оригинала его обозлённый до крайности двойник. – Да не держи ты меня! Сам хочешь её наказать? Ты уверен, что сможешь? Лёва, стой! Не надо… Не сейчас. Ты только всё испортишь…

«Опять слёзы… Да сколько же можно реветь по каждому поводу? – только что устоявший в противоборстве со страшной стихией, Лёвушка действительно не мог сдержать слёз. – Опять предательство! Господи, сколько же ещё испытаний ты собираешься на меня обрушить? Я же не железный!..».

Лёва тихонько спустился в зал, прошёл в столовую и направился к бару. «Напиться? А что это изменит? В мире исчезнет предательство? Нет, не исчезнет, а вот цирроз печени – этот, наоборот, появится. Не буду я пить… Вообще больше пить не буду. Слишком добрым становлюсь, когда выпью, а надо быть злым! Надо быть злым, Лёва… Надо…, – он сжал зубы. – Надо развестись к той самой маме и с бл. дями на этом закончить… Вернёмся в Питер – займусь. Пусть только попробует, сучка, возникнуть…».

От мрачных мыслей его отвлёк то ли удивлённый, то ли испуганный крик Анжелы: «Лёвушка, ты вернулся?! – она стояла в арочном проёме столовой в распахнутом настежь пеньюаре. Красивое нижнее бельё, как и накануне, выглядело потрясающе. Нет! – не так: Анжела в этом нижнем белье выглядела потрясающе! Опять захватило дух: «Что она со мной делает! Тварь! – в голову пришла мысль, мгновенно вытеснившая все предшествующие: – Не буду я разводиться. Мне с ней в постели, как ни с кем и никогда! Зачем я себе-то хуже делать буду? Пусть живёт, гадина. Я ничего не слышал, ничего не знаю. Пусть думает, что живёт с оленем. Пусть радуется… Пока».

Закончив с супружеским долгом в одном из лучших своих исполнений: «Ну, как же, любимый. Я ведь так из-за тебя испереживалась…», Анжела вернулась к позавчерашней теме – спуститься в отель и провести вечер среди своих. Потанцевать, потусить… Лёва не стал возражать, потому что и самому хотелось немного развлечься. Оставаться в обществе жены ему по понятным причинам не «климатило». Он ещё не до конца разобрался, как ему себя вести с нею.

– Выбери, что мне одеть. Я что-то сегодня сам не могу сообразить, – прикинулся валенком Лёва. «Сообразить он не может, что ему одеть сегодня, – пробормотала про себя Анжела. – А вчера, можно подумать, он знал, что ему одеть. Вкус у него – мама не горюй! Оранжевый галстук, жёлтая рубашка, красные брюки. Как вам? Это он так в последний раз в ночной клуб вырядился». Лёве же она ответила:

– Сейчас, Лёвушка. Я с причёской закончу и моего мальчика одену. Мы сейчас ему и штанишки подберём и рубашечку. Ботиночки со шнурочками. Сейчас! – Сюсюкать с Лёвой – эту манеру общения со взрослыми мужчинами Анжела забрала с собой из прошлой жизни, где именно в этой манере зарабатывала хорошие деньги на хорошую жизнь. По началу Лёве это тоже нравилось, но потом он начал раздражаться. Со временем раздражение перешло в нетерпимость. Но его жена ничего не могла с собой поделать. Так же, как учительница в школе, приходя домой и даже выйдя на пенсию, не может избавиться от привычки воспитывать своего мужа и «ставить ему в дневник двойки», так и Анжела не могла избавиться от её фирменной «примочки».

К тому моменту, когда они спустились в отель, основной зал ночного клуба был уже наполовину заполнен. Как и предполагалось, в основном, русскими. Размалёванные. Аляповато, но дорого одетые куклы демонстрировали финансовое состояние своих кавалеров, нацепив на себя всё, что накануне было приобретено за немалые деньги… Бриллиантовые колье, кольца с рубинами или сапфирами, серьги с камнями от пяти карат и выше. Если предположить, что всё это не было подделками, то в совокупности тянуло этак миллионов на пятьдесят! В Лёве недавно проснулся любитель хорошей ювелирки и оценить на вскидку каждую куклу для него не представляло особого труда. «Судя по колье, её мужичёнка, вон тот толстячок, никак не меньше, чем депутат государственной думы. А эта, по виду потаскушка, – «маруха» лысого с сигарой. Кого-то он мне напоминает. Так… Ничего выдающегося!.. Хотя… Вот это да!.. Тамарка!.. Ты? – Лёва обрадовался встрече, как ребёнок. Он не видел свою первую настоящую любовь уже, наверное, года три. А то и четыре.

– Ты как здесь? С кем? А ты слышала, что я… – Тамарка перебила Лёвушку словами:

– Да всё я слышала. И то, что ты у нас теперь князь, тоже слышала. Ты ведь ЭТО мне сейчас хотел рассказать? – увидев реакцию Лёвы, она рассмеялась. – Лёва-Лёва, как же хорошо я тебя знаю! Ты не меняешься. Для тебя по-прежнему очень важен титул, звание, должность. Положение того, с кем ты дружишь, кто у него папа. А где, кстати, твоя половина? Люди говорят ты опять «выступил» сверх оригинально. Где она? Покажи мне её.

– Ты и это знаешь… А что ты обо мне не знаешь? – он просканировал зал в надежде определить местоположение жены, но это у него не получилось. – Наверное, в баре. Пойдём, я тебя с ней познакомлю. – Они вдвоём пересекли танцевальное пространство и направились к бару. – Забыл спросить: ты сама – то с кем? Почему не знакомишь? – Во взгляде Тамарки образовалось лёгкое замешательство. Она с ним справилась и просто ответила:

– Тебя с ним знакомить не надо. Ты с ним и так достаточно хорошо знаком. Давай попозже.

Анжелу удалось найти не сразу. Она стояла на террасе. Точнее, на затемнённой её части, держа в правой руке дорогой мунштук с дымящейся сигаретой. На её ягодице покоилась рука мужчины, с которым Анжела оживлённо беседовала, не обращая внимание на это обстоятельство. Лёва вздохнул, пробормотал: «Сука!» и вышел из темноты на освещённую часть террасы. Он услышал лишь окончание монолога мужчины: «Анжелочка, ангелочек мой, ну пожалуйста… Ты об этом не пожалеешь. Ты же меня хорошо знаешь…». Лёва прокашлялся чтобы обратить на себя внимание. Мгновенно, он даже не заметил – как, с красивой задницы его жены исчезла рука собеседника. Анжела обернулась и с бесстыдной улыбкой воскликнула: «Лёвушка, а я тебя потеряла… Ты представляешь, я так и знала. Я так и думала, что встречу кого-нибудь из друзей. Знакомьтесь, мужчины». – Невысокого роста господин лет сорока-сорока пяти с животиком, по виду чиновник не очень высокого уровня, отделился от Анжелы и сделал шаг навстречу Лёве. «Гиршин. Марк Гиршин. Можете звать меня просто Марк. Мы с отцом Анжелы были знакомы, когда она была ещё совсем маленькая». Лёва не поверил ни одному его слову, он внимательно изучал лицо своей жены и что-то ему подсказывало, что не с отцом Анжелы тот был хорошо знаком, а с задницей самой Анжелы. Другого слова, кроме «Сука» никак не могло прийти Лёве в голову, поэтому он уже в третий раз за сегодняшний вечер именно его и произнёс. На этот раз про себя. Тамарка разрядила ситуацию тем, что подошла к группе и видя, что Лёва не в адеквате, представилась Анжеле сама со словами: «Я старинная подруга вашего мужа. Мы с ним знакомы, наверное, уже пятнадцать лет. Ужас! Неужели я произнесла слово пятнадцать? Я уверена, Лёва Вам обо мне рассказывал. Я здесь не одна и не волнуйтесь, Анжёлочка, видов на него давно уже не имею. Мы свою чашу любви с Лёвой выпили до дна ещё тех самых пятнадцать лет назад… Я Вам завидую. Теперь Вы припали к этой чаше и я Вам желаю счастья, – слова Тамарки звучали вполне искренне.

«Не держи меня за дуру. Выпили они свою чашу… Так я и поверила тебе, дрянь сисястая. У меня всё равно сиськи лучше твоих! – Анжела готова была зашипеть и вцепиться когтями в предполагаемую соперницу. – Лёва! Эта б-ядь в штанах своего не упустит. Они договорились. Я всё поняла. Точно договорились. Ну, я ему устрою. Он у меня теперь…». Вслух же она сказала: «Ой, как я рада с Вами познакомиться. Лёвушка мне рассказывал, что Вы когда-то манекенщицей работали. А меня устроить не можете?» – и защебетала о какой-то ерунде. Потом Тамарка куда – то отошла. Пока она отсутствовала, Анжела вытащила Лёву на середину зала и прижалась к нему в медленном танце. Ощутив его ожившую плоть, она с удовлетворением усмехнулась краешками губ и про себя с ним заговорила:

«Ну вот. Сейчас ты возбудишься, Лёвушка, я знаю. Ты на меня всегда заводишься с пол оборота. А я тебе вечером не дам. У меня сегодня голова болит. И завтра не дам. Завтра я устала. Я тебя шёлковым сделаю. Ты будешь все желания мои по команде выполнять. Хана тебе Лёва. Ты Марка видел? Он говно моё есть будет, если я ему скажу. Ты тоже будешь, Лёвушка!» – она даже не догадывалась насколько была далека от истины в отношении своего супруга. Конечно, она была ему интересна, как объект его сексуальных устремлений. Адреналин тоже. Но и только! Танец продолжался. Лёва ещё крепче прижался к своей избраннице, а рука скользнула чуть ниже талии… Разговор продолжился всё так же в полном безмолвии, только теперь говорил Лёва:

«На третий раз после твоего, Анжелочка, «устала, спать хочу и болит голова», я без сожаления уйду к другой, а про тебя забуду. Я тебя выгоню из дома и продам в рабство. Тебе куда больше хочется – в Чечню или, например, в Алжир?».

Вечер подходил к концу. После медленного танца были быстрые. В зажигательной «Ламбаде» Лёвушке с Анжелой не было равных… Мужчины завидовали Лёве, было чему позавидовать! А их женщины, раскрыв рты под весом вкаченного в губы силикона, наоборот, – Анжеле. В отличие от своих, в большинстве своём толстопузых, партнёров Лёва смотрелся настоящим диким самцом с фигурой тарзана. Седая прядь не портила его внешность. Наоборот, придавала ему немного свирепости и загадочности.

Тамарка появилась одна и сказала, что они с её другом идут отдыхать. Завтра она предлагала встретиться на лыжном спуске. Друг хотел с Лёвой о чём-то переговорить. Тамарка сделала акцент на исключительной важности встречи и самого разговора. Лучшего места, чем на спуске, он предложить не мог. «Светиться» было не в интересах обоих. На этом и договорились, пожелали друг другу спокойной ночи и расстались.

«Анжела… Какого чёрта я на ней женился? Я же всё о ней знал. А если не знал, то догадывался. Она разве беременная была, чтобы я как истинный джентльмен просто обязан был взять её в жёны? Чушь! Даже если и беременная, я вовсе не должен жениться на каждой шалаве, в чью койку меня занесло, – Лёва не спал. Он думал о том, что же действительно делать в свете открывшихся обстоятельств и последних событий. Невыясненное прошлое Анжелы. Откровенное предательство. Какие-то мужчины вокруг крутятся. – Ты, Лёва, не теми делами занимаешься, чтобы рисковать и делом и собой, – вспомнилась встреча с Валерием Павловичем в Москве год тому назад и его слова. Как раз насчёт серьёзных дел и окружающих Лёву людях. – Ты был прав, как всегда, Валерий Павлович. Только дружок твой Лёва тебя не слушается, ему всё кажется, что он в бирюльки играет, а не миллионы зарабатывает».

На самом деле Лёва прекрасно понимал, откуда взялась Анжела, почему он женился на ней и почему продолжает жить с нею.

«Анжела с тобой, Лёвушка, потому что ты, Лёвушка, извращенец. Потому что тебе нравятся проститутки и разные шалавы. Потому что тебе нравится носить рога и видеть, как на задницу твоей жены пялится пол ресторана, куда ты зашёл с нею пообедать. Продолжать? Хорошо, продолжаю. А самое главное для тебя, Лёва – адреналин! Она своими поступками ставит тебя в тупик, заставляет тебя беситься, а тебе только этого и надо, потому что тогда ты получаешь свою порцию адреналина. Согласен? Вижу, что согласен! Это действительно так. И что вы посоветуете?.. Вот именно, что ничего вы мне посоветовать не можете. А со скучными, скромными домохозяйками с маленькими сиськами живите сами. Вот вам последнее слово Лёвы Бейлина!» – договорившись с самим собой, Лёва повернулся на правый бок и крепко уснул.