Что произошло в стране потом как раз и было тем, к чему готовились выпускники андроповской группы. Наступил их час! В течение буквально нескольких месяцев страна узнала много новых имён. Они смело взяли в свои руки управление государством, водрузив на место руководителя человека известного, заработавшего популярность ещё пару лет тому назад неординарными поступками и антикоммунистическими призывами. Управлять самим руководителем им было достаточно легко в силу того, что руководитель был болен и большую часть времени находился в неадекватном состоянии. Через какое-то время страну захлестнула преступность. Группировки росли, разборки между ними приобретали всё более жестокий характер. Передел собственности порождал новый тип предпринимателя – расчётливого и жестокого, готового уничтожить конкурента не выбирая средств. Впоследствии этот период становления молодого государства назовут «Лихие девяностые». Однако всё, что происходило, не удивило новых людей. Подобный сценарий был предусмотрен в разработках отдела неучтённых ситуаций. Прошло ещё немного времени и им удалось преодолеть разгул криминала, две войны и полный крах экономики. Они подготовили грамотного и целеустремлённого руководителя государства из своей среды и помогли тому вернуть стране уважение мирового сообщества.

С некоторых пор дела у Лёвы пошли в гору. Стартовый капитал, заработанный на сделках в Восточной Германии, позволил развернуть бизнес с древесиной на полную катушку в короткий срок. Немецкие партнёры, скупые на похвалу, поочерёдно и все вместе высказывали Льву Наумовичу восхищение темпами роста товарооборота. Лёва переехал в солидный офис и завёл длинноногую секретаршу по имени Ира. Исполнительный директор Женька Смирнов по прозвищу Смирный набирался опыта и только успевал удивляться способности своего друга притягивать к себе деньги. На что бы не обратил свой взгляд Лёва, всё превращалось в прибыль или сверхприбыль. Так было с автомобилями-иномарками. Так было с продуктами, конкретно с курятиной, когда сразу несколько фирм взяли на себя поставки из Европы и Америки. Только продать не у всех получилось. А у Лёвы образовался ещё один миллион в долларовом эквиваленте. Компьютеры, одежда, подержанное за границей оборудование – всё несло немалую прибыль хозяину фирмы «Провекта» Льву Наумовичу Бейлину. Успехи молодого бизнесмена не могли не вызывать зависти у партнёров, клиентов и даже работников самой фирмы. И однажды произошло непредвиденное, хотя и ожидаемое.

Самолёт компании Люфтганза приземлился в аэропорту Пулково. В бизнес классе самолёта, прилетевшего из Мюнхена, закончил досматривать свой сон Лёва Бейлин. Неспеша потянувшись, он выглянул в иллюминатор. Снаружи шёл мокрый снег: «Почему, куда бы я не приехал, везде солнышко и тепло. Как только возвращаюсь домой – обязательно холод и слякоть. – поёжился от одной только мысли, что надо выходить наружу, Лёвушка. – В прошлый раз в Финляндии было то же самое. До границы по дороге к Финнам грязь, слякоть, снег, ветер… Фу, гадость! Стоило пересечь узкую полоску земли – границу, и сразу солнце, снег белый-белый и все улыбаются…». Паспортный контроль не предвещал осложнений, но неожиданно молодая девушка-пограничница сняла трубку местной связи и коротко сказала: «Он здесь». В тот же момент к Лёве подошли одетые в гражданское люди. Двое встали позади оторопевшего от неожиданности Лёвушки, а тот, который по виду выглядел старшим, предъявил ему удостоверение сотрудника отдела по борьбе кого-то с кем-то или чем-то в звании старшего лейтенанта Возякина. Фамилия запомнилась сама по себе сразу и навсегда, потому что была звучной и какой-то уж очень ментовской. Бякин-Возякин! Давно усвоивший уголовный кодекс в той его части, где речь идёт о всевозможных экономических преступлениях, взятках, подкупах, отмывании денег и незаконном их зарабатывании, Лёва точно знал, что вопросов задавать не надо. Лучше вообще молчать. Единственное, что ему было сейчас нужно – это телефонный звонок. Однако, на вопрос можно ли позвонить, старший лейтенант ответил, что, наверное, можно, только он не уполномочен давать подобные разрешения: «Вот до отдела доедем, оттуда и позвонишь, если товарищ майор разрешит».

Но ни в какой отдел Лёву не повезли. Его повезли сразу в следственный изолятор, откуда позвонить он, естественно, не мог.

«Что они задумали? Что будут инкриминировать? – инкриминировать можно было много чего и Лёва об этом, конечно, знал. – Неужели раскопали мои счета в Цюрихе? Сколько же я откатил туда от последней сделки с баварцами? Информация по ней и по счетам только у меня и у Женьки… – Лёва даже вздрогнул от абсурдности посетившей его догадки и тут же её отмёл как невероятную. – Но тогда как они на эту сделку вышли? Думай Лёва, думай… В налоговой я всё по старым делам утряс, там фиг придерёшься… Тогда что?..». Вот так, размышляя и просчитывая со всех сторон различные комбинации, он не заметил, как они проехали полгорода. Раздвинулись ворота следственного изолятора и машина въехала во двор знаменитых Крестов. Жизнь сделала пометку в послужном списке Левиных достижений. С сегодняшнего дня он стал своим среди тех, кому то ли по делу, то ли по недоразумению судьба уготовила оказаться в клетке. Незавидная доля! Даже одна ночь в клетке навсегда оставляет незаживающую рану в душе каждого, кто там побывал. Лёве же предстояло там провести вовсе даже не одну ночь, а целых две недели. Пока он налаживал связь с «волей», что стоило немалых денег, его «крыша» Владислав старался сделать пребывание Лёвы в Крестах максимально на сколько возможно терпимым. Параллельно он пытался выяснить, что же произошло. Концов ему откопать не удалось. Но вдруг так же неожиданно, как Лёву задержали, так же неожиданно и отпустили. Никаких объяснений, никаких обвинений. Просто в камеру зашёл надзиратель и пригласил гражданина Бейлина на выход с вещами. За эти две недели с чьей-то подачи в различных печатных изданиях появилось большое количество статей о преступной деятельности удачливого бизнесмена. В журнале «Бизнес сегодня» Лёву даже сравнили с Великим комбинатором, с той только разницей, что Великому комбинатору приписывалось безоговорочное соблюдение уголовного кодекса, а Лёвушку обвиняли в нарушении как минимум пятнадцати статей. У ворот изолятора Лёву встречал Владислав:

«С крещением тебя, Лёва, – только и сказал он. – Тебе надо ехать в Москву. Прямо сейчас. В офисе не появляйся. Пока никто не знает, что тебя выпустили. На пять минут домой, душ, кофе и на вокзал. Вот твой билет. Думаю, ты знаешь, к кому ты едешь. Валерий Павлович тебя ждёт прямо с утра. Всё, дуй домой! Послезавтра жду обратно».

Несколько лет назад Тамарка вернула долги Лёвушке, сведя его с человеком, работая в одной упряжке с которым в восточной Германии, Лёва заработал свои первые «Бейлинские миллионы». Уже тогда Валерий Павлович занимал не последнюю ступень в иерархии служебных отношений в одном из разведывательных управлений. Сегодня его положение было ещё более устойчивым, а влияние в различных сферах бизнеса достаточно сильным. Каким образом разведчики становились влиятельными бизнесменами или могли влиять на бизнес? – это одному Богу известно и, наверное, ещё нескольким людям из той самой группы. Сейчас же речь шла не об этом. Судя по всему, Валерий Павлович располагал важной информацией относительно Лёвы, и Лёве надо было немедленно с ним встретиться. В состоянии какой-то не отпускающей его ни на минуту напряжённости он вышел на перрон Ленинградского вокзала в Москве. Всю ночь Лёва ждал, что дверь купе откроется и войдут люди похожие на тех, которые задержали его в Пулковском аэропорту две недели назад. Этого по счастью не случилось, и уже через двадцать минут он стоял у окошка, из которого ему по предъявлении паспорта выдали пропуск в кабинет на третьем этаже дома, занимаемом Министерством по делам культуры… Конспирация! За большим столом, на котором стопочкой высились папки с делами, компьютеры ещё не завоевали доверия разведчиков, сидел слегка располневший со времени их последний встречи Валерий Павлович или просто Валера, с которым у Лёвы было о чём вспомнить.

«Ну что, Лёва, как в санатории отдохнул? Понравилось? Выглядишь ты неплохо, только вот небритость тебе не идёт. Обязательно побрейся, – Валерий Павлович, недавно получивший звание подполковника, взял со стола достаточно увесистую папку. – А у меня для тебя сюрприз», – он протянул папку Лёве. Тот её открыл и углубился в чтение…

Одна страница за другой были исписаны хорошо знакомым чётким почерком. «Смирный, сука! – Лёве внезапно захотелось заплакать. Он непроизвольно вспомнил, как почти десять лет назад вытаскивал Женьку из расщелины, куда они оба соскользнули, когда пробирались к вершине Эльбруса по восточному склону горы. Ему самому тогда чудом удалось зацепиться за выступ и то мгновение, которое было ему отпущено, использовал для того, чтобы со всей силы вогнать ледоруб в едва заметную ледяную щель. Откуда только силища такая взялась! Потом, почти не дыша, он начал подтягивать Женьку поближе к себе, чтобы убедиться, что тот ещё дышит. Ударился он тогда неслабо и всё время, пока Лёва его вытаскивал, был без сознания… – Сука! Лучше бы я его тогда там и оставил…» – Слёзы всё-таки навернулись на глаза, и ему понадобился носовой платок, чтобы они не упали на разложенные перед ним листы с написанном на них текстом «благодарности» за то что Лёва подарил мерзавцу вторую жизнь. Валера сделал вид, что Лёвиных слёз не видит. А тот продолжал чтение: «… дал взятку налоговому инспектору, с которым договорился зарание о сумме. Это вопиющее нарушение законности и виновные оба должны быть наказаны. Мне Лев Наумович поручил переговорить с другим инспектором – Семёновой, чтобы выяснить, не возьмёт ли она меньшую сумму, чем инспектор Лукин. Я, конечно, поехал выяснять, но это он меня заставил. Я не при чём». В глубине Лёвы зашевелилось его второе злобное и мстительное «Я»: «Я ему голову откушу, клянусь! Он у меня собственное гов…». «Подожди, дорогой, – сказало ему «Я» первое. – Позже всё обсудим и решим, что с этим подонком делать. Дай мне дочитать». – Лёвушка немного успокоился. Он уже решил для себя, что будет делать дальше и как накажет предателя… Следующий лист: «… а остальную часть от полученной валютной выручки перевёл на свой личный счёт в банке города Лозанна в Швейцарии. Он вывел из под налогов сумму почти в два раза большую, чем в предыдущей сделке. Его надо наказать…». Закончив чтение, это не заняло много времени, он протянул папку Валерию. Тот положил её на стол рядом с другими, посмотрел на Лёву и продолжил разговор:

«Этот человек не служит в нашем ведомстве и на другое не «стучит». Его никто не вербовал, иначе ты бы не держал в руках эту папку. Мы своих не сдаём даже близким друзьям. Он написал всё это, сгорая от зависти к тебе, Лёва. Посмотри сколько говна он вытащил наружу и вылил на твою голову. А сколько этой комсомольской пафосной фуфлятины понацарапал, чтобы прикрыть свои истинные намерения. Всё, что ему надо – это чтобы тебя «упаковали», а твоя фирма перешла к нему. Он же у тебя исполнительным директором числится, и доверенность у него от тебя генеральная имеется, – Валерий Павлович по мере изложения своей мысли сам начал краснеть от возмущения на друга – доносчика. Не любил он стукачей. Даже идейных! – Но ты-то, ты! Как ты так лоханулся? Не понимаю, Лёва, честное слово не понимаю, – Валерий Павлович понизил голос и зафиксировал себя в кресле в немного изменённом положении. – Ты в серьёзные игры играешь, Лёва, и за исполнение главной роли в этих играх неплохо получаешь в твёрдой валюте. Ты не можешь так ошибаться, запомни это, или тебя съедят. Ты сгоряча, смотри, глупостей не наделай! Гони эту падаль подальше, и ещё… Лёва. Я нарушаю все инструкции, но ты мой друг и я не могу тебя не предупредить. Ты под колпаком. Не у наших. У другого ведомства. В этот раз они мне скинули эти бумаги и я успел включиться вовремя, но, боюсь, в следующий раз так просто ты не отделаешься. Будь осторожен. Пожалуйста…, – и ещё немного подумав, добавил: – У нас на тебя есть виды».

Вернувшись в Питер, Лёва, как и договаривались, позвонил Владиславу. Они встретились в «Фортеции» и после короткого обмена информацией, точнее, перехода информации от одного носителя к другому, договорились на завтра встретиться опять. В офисе у Лёвы. Ровно в девять утра Лев Наумович подъехал к офису, выключил двигатель новенькой Ауди и попытался настроиться на разговор со своим бывшим другом и без десяти минут бывшим исполнительным директором. Ещё через пять минут подъехал Владислав на своём пятисотом Мерсе и вдвоём они поднялись по ступенькам ко входу в офис фирмы «Провекта». Появления Льва Наумовича в офисе произвело эффект!.. Мало кто из сотрудников рассчитывал на то, что хозяин появится раньше, чем лет так через десять-двенадцать. Евгений Валентинович сказал, что это в лучшем случае! Лев Наумович остановился посередине рабочего зала, громко со всеми поздоровался и проследовал в свой кабинет. За его письменным столом сидел Смирный. Первым его движением была попытка набрать по телефону номер ноль два.

«Милиция! – срывающимся от ужаса голосом завопил в трубку Смирный, – здесь преступник… Как какой? Настоящий! Да-да, сбежал… Адрес?.. Какой у нас адрес?», – Смирный вопросительно взглянул на Лёву и только потом сообразил, насколько идиотский вопрос сейчас задал человеку, который как Каменный гость стоял с неподвижным лицом убийцы и смотрел на него немигающим ледяным взглядом. Без стука открылась дверь и убийц стало двое. Только во взгляде второго смерть читалась гораздо отчётливее. Страх сжал горло и… Евгений Валентинович потерял сознание. Когда он пришёл в себя, то сначала не понял, где находится и что с ним происходит. Руки были связаны. По целому ряду признаков он догадался, что находится внутри движущегося фургона. В полумраке он рассмотрел попутчиков. Они так же как и сам Женя были связаны. Через час или около того фургон остановился. Задняя дверь распахнулась. Солнечный свет ударил в глаза. В проёме двери появился крупный мужчина. Оглядев публику, он сказал с небольшим акцентом:

«Последняя остановка. Кому надо в туалет, давайте выходите. Больше остановок не будет. Следующая остановка город-герой Грозный! – человек явно выраженной кавказской внешности громко рассмеялся. – Пока не доедем до места гадить будете прямо здесь в фургоне. Приедем на место – отмоете! Свиньи…».

Через несколько минут фургон продолжил движение по направлению к тем местам, где Женька вместе с Лёвой вместе покоряли свои первые вершины: Казбек, Дыхтау, Эльбрус… Как давно это было. Сейчас Женька, подавленный и всё ещё не до конца понимающий что происходит, сидел на корточках и рассуждал о своей жизни, внезапно давшей крен:

«Ну что ж, я проиграл. Кто же мог предположить, что у Лёвы такие связи. Хорошо, что не убили! У этого, который Лёвина крыша, взгляд бр-р-р, страшно. Вот кого я точно видеть в своей жизни больше никогда не захочу. Я думаю, Лёва меня не простит, конечно, но и живьём закапывать в землю тоже не станет. Интересно, что они со мной делать будут?.. Если выберусь, никогда больше в бизнес ни ногой. Не моё это и не для меня».

За всё время рассуждений о своей несложившейся в бизнесе жизни по дороге к пункту назначения Женя Смирнов ни разу не вспомнил о том, что хотел упрятать в тюрьму человека, спасшего его от смерти в горах и от нищеты в повседневной жизни. Давшего ему место для жилья и готового разделить с ним радость и удовлетворение от зарабатывания хороших денег. Он не считал себя в чём-то виноватым перед Лёвой.

«Мне просто не повезло, – говорил он себе, подпрыгивая на кочках вместе с фургоном, который двигался по дороге, с каждым километром становившейся всё хуже и хуже. – Если жизнь даст мне ещё один такой шанс, я поступлю также».

Наконец, фургон остановился, задняя дверь открылась и вслед за этим последовала команда: «Выползайте, свиньи!». Женя спрыгнул на землю в числе первых. К нему подошёл один из сопровождающих по имени Ильяс и протянул листок бумаги свёрнутый четырёхкратно. «Читай, – сказал Ильяс, – я подожду». Женя развернул записку и прочитал содержание. Написанная Лёвиным почерком, она состояла всего из несколько фраз:

«Я тебя продал. Так же, как ты продал меня. Только ценой, за которую ты сторговал меня самому себе, была моя свобода! Она бесценна! Твоя цена десять долларов. Именно столько я получил за тебя. Теперь ты раб! Да ты и был рабом. Только я этого не знал. Из ямы, в которой ты теперь будешь жить, видна вершина Казбека. Когда-то мы её брали вместе. Ты будешь глядеть на неё и вспоминать меня. Я теперь всегда буду с тобой, чтобы напоминать о твоём предательстве. Я прощаю тебя, раб. Живи!».