Еще в годы Великой Отечественной войны советская разведка инициировала начало работ в Советском Союзе по созданию атомного оружия.

Разведка и «атомный проект»

В конце 1941 года, когда немцы стояли у ворот Москвы, из Лондона от «Кембриджской пятерки» поступила информация о том, что США и Англия приняли решение координировать свои усилия в работе по атомной энергии с целью создания сверхмощного оружия — «урановой бомбы». Позднее из Лондона поступили сведения о том, что Черчилль и Рузвельт договорились строить атомные объекты в США, поскольку Англия подвергалась постоянным налетам германской авиации.

Однако первоначально в Москве не придали особого значения информации внешней разведки. Шла жестокая война, страна, обливаясь кровью, в одиночку отражала нашествие фашистских полчищ. В этих условиях Берия посчитал, что сведения о работах в США и Англии над созданием «сверхоружия» призваны лишь отвлечь внимание Советского Союза от нужд обороны.

Положение изменилось только в 1942 году.

28 сентября 1942 года было принято постановление ГКО № 2352 «Об организации работ по урану». В том же году была создана так называемая лаборатория № 2 Академии наук СССР, которой поручалось заниматься вопросами атомной энергии и в первую очередь — созданием атомного оружия. Возглавил лабораторию Игорь Васильевич Курчатов.

В июле 1943 года последовало специальное постановление ГКО СССР о начале работ над атомным оружием в нашей стране. Одновременно были определены и задачи внешней разведки по данному вопросу. Руководителем советского атомного проекта стал Курчатов. Лично ему без задержки направлялись все полученные разведкой сведения по этой проблеме. Куратором этой работы со стороны органов государственной безопасности был назначен Берия.

Работы в США над созданием атомного оружия проводились в американском секретном атомном центре в Лос-Аламосе, где трудились 45 тысяч гражданских лиц и несколько тысяч военнослужащих. Разработкой «атомного проекта» там занимались 12 лауреатов Нобелевской премии в области физики из США и стран Европы. Сам Лос-Аламос являлся закрытым городом со строжайшим режимом секретности. Тем не менее разведке органов государственной безопасности, в частности ее нью-йоркской резидентуре, удалось проникнуть в тайны американских ядерных лабораторий.

В 1944–1945 годах нью-йоркская резидентура поддерживала устойчивый оперативный контакт с выдающимся физиком, членом компартии Германии Клаусом Фуксом, который перед войной эмигрировал в Лондон, а затем в составе группы ведущих английских ученых прибыл в США для работы над созданием атомной бомбы. Резидентура получила от него и направила в Центр все необходимые расчеты и чертежи по американскому «атомному проекту», а также секретные материалы, касающиеся деятельности атомного центра в Лос-Аламосе и строительства в Окридже завода по производству урана-235.

Разумеется, Клаус Фукс был не единственным источником советской внешней разведки по атомной тематике. Важную документальную информацию по данному вопросу получил от своих источников сотрудник нью-йоркской резидентуры Александр Феклисов. Весьма ценного источника, работавшего непосредственно в ядерном центре Лос-Аламоса, удалось приобрести разведчику-нелегалу Исхаку Ахмерову.

Информация научно-технической разведки органов государственной безопасности стала играть важную роль в практической деятельности лаборатории № 2, возглавляемой Курчатовым. Он, в частности, отмечал, что получаемая разведкой информация «создает технические возможности решения всей проблемы в значительно более короткие сроки».

Главная задача разведки заключалась в своевременном информировании советских ученых о реальных результатах ведущихся в США работ по созданию атомного оружия. И она была успешно решена во многом благодаря Клаусу Фуксу и другим источникам. Кстати, уже в послевоенный период от Клауса Фукса поступили материалы о работе в США над созданием водородного оружия. Сведения, полученные от источника, позволили СССР не только сэкономить значительные средства и выиграть время, но и опередить США в создании водородной бомбы.

В июне 1945 года от Клауса Фукса была получена подробная документальная информация по устройству атомной бомбы. Он также информировал советскую разведку, что в июле 1945 года состоится испытание первой американской атомной бомбы. Эти сведения являлись исключительно важными и в виде спецсообщения были доложены Сталину.

В интервью для российской печати бывший руководитель ПГУ КГБ СССР Леонид Шебаршин назвал успешную работу внешней разведки по атомному проекту «одним из самых выдающихся достижений за всю историю ее существования».

29 августа 1949 года американский самолет-лаборатория Б-52, совершавший регулярные разведывательные полеты вдоль южных границ СССР, зафиксировал повышенный уровень радиации в атмосфере в районе Семипалатинска. На основании анализа проб воздуха и содержания в них радиоактивных веществ американские ученые сделали однозначный вывод: в Советском Союзе произведен взрыв атомной бомбы. Американской монополии в данной области пришел конец.

Безусловно, ведущая роль в создании советского атомного оружия по праву принадлежит советским ученым. Вместе с тем именно внешняя разведка органов госбезопасности привлекла внимание советского руководства к этой проблеме и своей информацией содействовала ускорению создания первой атомной бомбы в СССР. Ею было получено от Клауса Фукса и ряда других источников, многие из которых не раскрыты до сих пор, и передано советским ученым несколько тысяч листов секретной документальной информации по атомному проекту, которые были высоко оценены Курчатовым и его коллегами.

Как рассказывал ныне покойный академик Юлий Харитон в интервью одной из центральных газет, когда вручались правительственные награды участникам советского атомного проекта, Сталин, удовлетворенный тем, что американской монополии в этой области больше не существует, заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе».

К счастью, мы не опоздали.

Определенная роль в успешном решении вопросов по атомному проекту принадлежала Судоплатову и Эйтингону.

27 сентября 1945 года непосредственный начальник и товарищ Эйтингона Судоплатов, руководивший 4-м управлением НКГБ СССР, по совместительству был назначен начальником самостоятельного Отдела «С» НКГБ — НКВД СССР, отвечавшего за координацию обеспечения разведывательными материалами по проблеме № 1 (создание атомного оружия) руководителей и ведущих ученых советского ядерного проекта. Эйтингон, являясь заместителем начальника 4-го управления, также по совместительству становится заместителем Судоплатова в его новой должности и активно включается в работу по новой для него проблеме.

Еще в феврале 1945 года советской разведкой была получена информация о наличии запасов высококачественного урана в районе города Бухово в Родопских горах в Болгарии, находившейся под контролем Красной армии. Кстати, руда из Бухова была использована при пуске первого советского атомного реактора. Советским руководством было принято решение обеспечить охрану этого района войсками НКВД. Работа на болгарских урановых рудниках велась с соблюдением необходимых мер секретности. Но вскоре информация о данном районе стала известна американским спецслужбам. Американская разведка начала принимать активные контрмеры, засылая в район болгарских урановых рудников свою агентуру и готовя диверсионные акты, чтобы сорвать поставки урановой руды в Советский Союз. Руководство советской внешней разведки направило Наума Эйтингона в Болгарию с целью сорвать диверсионные планы наших недавних союзников по антигитлеровской коалиции.

Однако к тому времени в СССР были найдены более крупные и более высококачественные месторождения урановой руды. Чтобы скрыть от американских спецслужб этот факт и создать у них впечатление, что Советскому Союзу крайне необходим болгарский уран, Эйтингон провел в Болгарии ряд масштабных дезинформационных мероприятий. Благодаря успешной работе Эйтингона и его сотрудников удавалось долгое время вводить американцев в заблуждение. Эти действия также отвлекли силы и средства разведки США от советского ядерного проекта.

В октябре 1946 года приказом МГБ СССР 4-е управление, которым руководили Судоплатов и Эйтингон, было упразднено. Однако еще до его расформирования в мае того же года в системе МГБ был создан самостоятельный Отдел «ДР» (подготовка к развертыванию в случае войны разведывательно-диверсионной работы против военно-стратегических баз США и их союзников, расположенных вокруг СССР), начальником которого был назначен генерал-лейтенант Судоплатов. В феврале 1947 года генерал-майор Эйтингон, вернувшийся в Москву из командировки, был назначен заместителем Судоплатова. Главной задачей Отдела «ДР» являлась организация специальной агентурно-разведывательной работы за рубежом и внутри страны.

Одновременно с этим Эйтингон продолжал активно заниматься и чисто разведывательной работой. Так, в 1946–1947 годах он занимался подготовкой к выводу за рубеж разведчика-нелегала Вильяма Фишера (Рудольфа Абеля).

В это же время ему довелось выполнять специальные задания руководства МГБ СССР на Востоке.

Командировка в Синьцзян

С начала 1930-х до конца 1940-х годов органы государственной безопасности СССР проводили специальные операции на северо-западе Китая — в провинции Синьцзян, также именовавшейся Восточным Туркестаном и Джунгарией, стратегически важном районе с большим количеством сырья и минералов — нефти, золота, платины, железной руды, меди.

В конце 1946 года Эйтингон был вновь направлен в Китай, на этот раз — на его северо-запад. Специальным решением Сталина на разведчика было возложено проведение операции по оказанию помощи органам безопасности компартии Китая в подавлении сепаратистского движения мусульман-уйгуров в китайской провинции Синьцзян, которых финансировали и снабжали оружием гоминьдановцы и английская разведка, и установлении полного контроля над этим стратегически важным районом.

С глубокой древности эта территория была предметом споров и войн между тюркоязычным и монголоязычным народами. Процесс тюркизации Синьцзяна начался еще в середине VI века, когда правители Тюркского каганатараспространили свою власть на обширных территориях от Европы до Китая. В середине VII века территория Синьцзяна вошла в состав китайской империи Тан. Затем эта территория входила в состав Уйгурского каганата, завоевывалась Монгольской империей.

С XVIII века этими землями владела китайская империя. В 1760 году в составе Цинской империи здесь было образовано наместничество, получившее название Синьцзян — «новая граница, новая земля».

Еще в 1870-х годах, после мятежа мусульманского населения под руководством Якуб-бека против императорской власти в Китае, по просьбе китайских властей в Синьцзян была предпринята интервенция русской армии. Выступление мятежников было подавлено, после чего Россия передала Синьцзян Китаю согласно Петербургскому договору 1881 года. Тогда же в ряде городов провинции были учреждены российские консульства.

После окончания Гражданской войны в России в Синьцзяне находилось несколько тысяч солдат и офицеров армии белого генерала Александра Дутова, участников Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года и басмачей из Средней Азии.

К этому времени численность населения Синьцзяна насчитывала более четырех миллионов человек, из них 3,5 миллиона уйгуров, более 400 тысяч казахов, около 250 тысяч ханьцев (китайцев) и более 100 тысяч дунган. Остальное население составляли киргизы, монголы, русские, узбеки, татары и маньчжуры. Наиболее политически активные уйгуры и дунгане были мусульманами, что являлось фактором дополнительной напряженности в отношениях с китайцами.

Центральное правительство охваченного гражданской войной Китая слабо контролировало Синьцзян. В 1933 году власть в столице Синьцзяна Урумчи захватил начальник штаба Синьцзянского военного округа Шен Шицяй, опиравшийся на русский полк из бывших белогвардейцев под командованием полковника Поппенгута. Новый дубань (правитель) Синьцзяна выдвинул шесть основных направлений своей политики: антиимпериализм, дружба с СССР, национальное равенство, неподкупность правительства, мир и реконструкции.

В конце 1933 года в результате конфликта с центральным правительством большую часть Синьцзяна заняла 36-я дивизия, состоявшая в основном из дунган. В январе 1934 года Шен Шицяй обратился к СССР за помощью. Советское руководство, справедливо опасаясь появления у границ СССР нового японского сателлита, приняло решение об оказании военной помощи. В Синьцзян была введена группа войск Красной армии с танками, авиацией и артиллерией. В боях 36-я дивизия была разгромлена.

В конце апреля 1934 года советские войска вышли из Синьцзяна, оставив кавалерийский полк численностью около тысячи человек с танками и артиллерией и несколько десятков военных советников.

СССР также способствовал вооружению армии дубаня. Шен Шицяй получил крупную партию вооружения, включая авиацию, для борьбы против японских интервентов.

Но когда китайские коммунисты очистили север страны от японцев, Шен Шицяй переметнулся на сторону Чан Кайши. В Синьцзяне развернулось мощное сепаратистское движение мусульман-уйгуров, которым оказывали активную поддержку британская разведка и режим Чан Кайши. В конце 1944 года в Синьцзян были направлены две дивизии дунганской конницы из провинции Цинхай.

Предательский режим Шен Шицяя в Урумчи отличался крайней жестокостью. Так, под предлогом пресечения «попыток восстаний» было арестовано более 120 тысяч человек, из которых 80 тысяч казнено.

Пользуясь тем, что Чан Кайши был не способен оказать Шен Шицяю серьезную военную помощь, оппозиционные силы при поддержке СССР начали восстание, в ходе которого китайские войска были изгнаны из трех округов Синьцзяна. Шен Шицяй был свергнут. В ноябре 1944 года в городе Кульдже была образована Восточно-Туркестанская республика (ВТР), Временное правительство которой во главе с муллой Алихан-Тюре, узбеком по национальности, было настроено антикитайски и промусульмански. В январе 1945 года руководство ВТР приняло и обнародовало программу своих действий. Согласно этому документу на территории Восточного Туркестана ликвидировалось господство китайцев и создавалась суверенная республика с равенством прав всех национальностей. Правительство высказалось за развитие промышленности, сельского хозяйства, животноводства, частной торговли, заявило об установлении дружественных отношений с СССР и связей с правительством Китая в экономической и политической областях. Одновременно было заявлено о намерении поддерживать ислам как религию большей части населения Восточного Туркестана.

Здесь следует отметить, что в 1944–1946 годах в Синьцзяне действовала оперативная группа наркоматов государственной безопасности и внутренних дел СССР во главе с начальником отдела специальных заданий НКВД генерал-майором Владимиром Егнаровым. Именно на помощь этой группе, а также органам безопасности компартии Китая с целью организации мероприятий по разложению сепаратистского движения уйгуров и прибыл генерал Эйтингон.

В ходе командировки в Синьцзян он также на регулярной основе направлял в Центр исключительно ценную информацию, которая касалась военно-политической ситуации в этом стратегически важном районе на северо-западе Китая, примыкающем к границам СССР. Впоследствии эти данные помогли Москве и Пекину обезвредить агентурные и диверсионные группы, которые находились в Синьцзяне под контролем английской разведки.

Совместно с китайскими коммунистами Эйтингону удалось создать активно действующие боевые группы, общее руководство которыми осуществлял легендарный сотрудник советской внешней разведки, Герой Советского Союза полковник Николай Прокопюк. Эти группы эффективно противодействовали мятежникам. В итоге к 1949 году, когда Эйтингон был уже в Москве, уйгурские сепаратисты потерпели полное поражение. Однако и отношение руководства СССР к Восточно-Туркестанской республике к этому времени несколько изменилось. Москва опасалась создания в Синьцзяне исламского государства, находящегося под влиянием Англии и США. Под давлением СССР руководство ВТР было вынуждено пойти на соглашение с Мао Цзэдуном, который, как и все лидеры КПК, был противником независимого Синьцзяна и допускал лишь его автономию.

В октябре 1949 года войска Народно-освободительной армии Китая заняли Урумчи. 17 декабря было сформировано Синьцзянское провинциальное народное правительство, в состав которого вошли девять уйгуров, три казаха, четыре китайца, два дунгана и по одному представителю от всех других народов. Возглавил правительство Бурхан Шахиди, а его заместителями стали Сайфуддин Азизи и китаец Гао Цзиньчунь.

В 1955 году Восточно-Туркестанская республика окончательно прекратила свое существование как независимое государство и стала китайской провинцией — Синьцзяно-Уйгурским автономным районом. Так вскоре после смерти Сталина завершился период советского влияния в Синьцзяне. А затем последовало и решение Хрущева о выводе советских войск из Маньчжурии и передаче всех баз сухопутных войск и военно-морского флота СССР Китаю.

Командировка в Литву

В 1947 году возвратившийся из Синьцзяна генерал-майор Эйтингон был вновь назначен заместителем генерал-лейтенанта Судоплатова, возглавлявшего отдел МГБ СССР по диверсионной работе за границей. В послевоенные годы ему пришлось принимать самое непосредственное и активное участие в разработке и реализации оперативных мероприятий, в частности по ликвидации литовских националистических бандформирований.

Следует отметить, что во второй половине 1940-х годов в прибалтийских республиках, освобожденных Красной армией от немецко-фашистских оккупантов, было неспокойно. Там орудовали банды националистов, которые получали широкую помощь, в том числе военную, от спецслужб Великобритании и США. Запад пытался использовать многочисленные прибалтийские антисоветско-националистические организации в своих целях — для сбора информации о ситуации за «железным занавесом» и в первую очередь для банального шпионажа, хотя и декларировал при этом поддержку их усилий в борьбе с советской властью.

Вполне естественно, что органы государственной безопасности уделяли повышенное внимание различным антисоветским и националистическим организациям в прибалтийских республиках не только из-за того, что они мешали становлению там советской власти, но и по причине их многочисленных контактов с зарубежными спецслужбами.

Одними из первых контакт с британской разведкой установили в конце 1945 года представители Верховного комитета освобождения Литвы.

Видный историк отечественных спецслужб Александр Колпакиди в книге «Ликвидаторы КГБ» приводит содержание справки, подготовленной 20 августа 1946 года Вторым отделом МГБ Литвы и касающейся налаживания контактов представителей местных националистических движений с британской разведкой. В документе, в частности, указывается:

«В 1945 и 1946 годах МГБ Литовской ССР раскрыто и ликвидировано несколько комитетов и групп, которые предприняли попытки организовать военизированные структуры и националистические организации в Литве. Среди них были Литовская освободительная армия, Союз литовских партизан, Верховный комитет освобождения Литвы, Совет за свободу нации и другие. Поиск помощи от зарубежных реакционных кругов (в первую очередь Англии и США) эти группы осуществляли путем установления контактов с литовскими эмиграционными центрами в англо-американской зоне Германии и в Швеции.

В свою очередь, литовские националистические эмигрантские организации устанавливали контакты с антисоветскими организациями в Литве… Учитывая это, мы создадим информационный канал для проникновения наших агентов в националистическое движение Литвы и зарубежные центры, чтобы разобщить и ликвидировать банды».

Как отмечалось выше, в Литве активно действовала так называемая Литовская освободительная армия, руководимая Верховным комитетом освобождения Литвы. Весной 1945 года общая численность повстанцев освободительной армии достигала тридцати тысяч человек. А в целом в послевоенные годы в республике «партизанило» или скрывалось в лесах около восьмидесяти тысяч человек. Вся их борьба выражалась в организации и проведении террористических актов в отношении советских и партийных работников на местах, активистов коллективизации, рядовых литовцев, заподозренных в сотрудничестве с новой властью. И не случайно, что из убитых с 1944 по 1956 год литовскими «лесными братьями» двадцати пяти тысяч человек более двадцати трех тысяч человек были их соотечественниками — литовцами.

Для ликвидации националистического повстанческого движения в Литве в декабре 1944 года был образован штаб, включавший руководящих сотрудников спецслужб, который координировал взаимодействие по этим вопросам войск НКВД, введенных на территорию республики, и расквартированных там соединений и частей Красной армии.

Генералу Эйтингону пришлось в это время неоднократно выезжать в Литву. Под его руководством литовские чекисты разработали и реализовали ряд успешных агентурных комбинаций. Однако их подробности до сих пор находятся под грифом «совершенно секретно».

А части и подразделения 4-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД (при содействии с подразделениями Красной армии) только в 1944–1945 годах участвовали в 1764 операциях и имели 1413 боевых столкновений, в ходе которых было убито и захвачено в плен 30 596 повстанцев и собрано 17 968 единиц стрелкового оружия. Внутренние войска НКВД и подразделения Красной армии потеряли убитыми 575 и ранеными 878 военнослужащих.

В результате националистическое движение в Литве стало ослабевать. Однако факты вооруженного сопротивления продолжались вплоть до середины 1960-х годов.

В конце 1940-х годов британская разведка Сикрет интеллидженс сервис (СИС или МИ-6) разработала и приступила к реализации долгосрочной операции «Лиотэ», направленной на разложение населения стран социализма, в первую очередь — СССР.

Интересно, что своим названием операция «Лиотэ» была обязана историческому анекдоту, который был приведен во введении к совершенно секретному документу британской СИС, в котором были сформулированы стратегические основы ведения психологической войны против СССР и других «коммунистических» стран.

Пожилой генерал Луи Жубер Лиотэ, командующий французскими колониальными войсками в Марокко и Алжире в начале XX века, однажды решил пройтись пешком. Был полдень, нещадно палило африканское солнце. Изнывавший от жары генерал приказал своим подчиненным обсадить дорогу деревьями, которые давали бы тень.

— Но, ваше превосходительство, деревья вырастут только через 50 лет, — заметил один из офицеров.

— Именно поэтому, — прервал его пожилой генерал, — работу начать сегодня же.

Приступая к осуществлению операции под кодовым названием «Лиотэ», ее автор — заместитель директора МИ-6 полковник Валентайн Вивьен намеревался получить результаты спустя десятилетия. Основная стратегия операции заключалась в перемещении центра борьбы с противником из военной сферы в террористическую, идеологическую и экономическую.

В одном из документов английской разведки подчеркивалось: «Лиотэ» — это непрерывно действующая операция, главной задачей которой является выявление и использование трудностей и уязвимых мест внутри стран советского блока. В ходе операции должны использоваться все возможности, которыми располагает английское правительство для сбора разведывательных данных и организации мероприятий».

Для подрывной работы против СССР на территории Западной Украины и в Прибалтике в рамках МИ-6 был создан специальный отдел «Нора» во главе с британским подданным русского происхождения Маккибином. Помимо засылки в Прибалтику и Западную Украину вооруженных агентов английских спецслужб из числа местных националистов, включая военных преступников, находившихся в международном розыске, а также поставок оружия и взрывчатки действовавшим там бандам террористов, отдел «Нора» занимался ведением «черной пропаганды» на Советский Союз с использованием аэростатов и воздушных шаров, начиненных листовками, а также организацией пропагандистских радиопередач на каналах Би-би-си.

В частности, в конце 1940-х годов отдел «Нора» осуществил заброску на территорию Западной Украины и в Литву организаторов националистического подполья Матвейко, Лукши и Охримовича. С помощью британских спецслужб в Западную Украину был также переброшен бывший гаупт-штурмфюрер СС Шухевич. Однако советская внешняя разведка через свои возможности в британских спецслужбах получила сведения на Шухевича, а также на его «коллегу» Йозаса Лукшу, заброшенного в Литву. С февраля 1951 года поиск Лукши в Литве осуществляли две специальные оперативные группы, в состав которых входили командированные из Москвы подчиненные Наума Эйтингона. Это агентурно-оперативное мероприятие продолжалось несколько лет. Самому генерал-майору Эйтингону пришлось трижды выезжать в Литву, чтобы на месте руководить ходом операции. В конце концов чекистам удалось заманить Йозаса Лукшу в засаду и уничтожить его.

В отчете руководству МГБ СССР от 19 января 1953 года министр государственной безопасности Литвы генерал-лейтенант Петр Кондаков докладывал:

«Особенно положительные результаты в ликвидации бандитизма были достигнуты после применения таких форм агентурной работы, как создание агентурно-боевых групп, направленных против банд, оперативное использование тайно задержанных бандитов и их вербовка нашей спец-агентурой в качестве легендированных представителей банд, штабов и центров сопротивления… В результате нам удалось взять под агентурный контроль самые серьезные организационные бандитские единицы, уничтожить организационную структуру оставшихся формирований, парализовать их активную террористическую деятельность».

18 апреля 1953 года министр госбезопасности Литвы сообщал в МГБ СССР, что чекисты его министерства за неполных четыре месяца этого года провели 240 агентурно-оперативных комбинаций, захватили 72 руководителей националистического подполья, из которых 18 были перевербованы, 23 националиста использованы для других оперативных целей, а остальные арестованы для предания суду.

После ликвидации бандформирований и уничтожения входивших в них военных преступников вооруженная борьба в республиках, занимавших западные территории СССР, постепенно приобрела характер законспирированного противоборства между спецслужбами националистов и стоявшими за ними МИ-6 и ЦРУ США и советской контрразведкой.

Свою программу, аналогичную «Лиотэ», разработали и американцы. Поняв к началу 1950-х годов, что выиграть атомную войну у СССР невозможно, они выработали план разрушения Советского Союза, рассчитанный на длительный период. В его осуществлении приняли участие практически все разведывательные, дипломатические и идеологические службы Запада.

Историк отечественных спецслужб Игорь Дамаскин в одной из своих работ подчеркивал:

«Одним из наиболее ярких и типичных проявлений идей «Лиотэ» стала инструкция ЦРУ украинским националистам в начале 1950-х годов. В ней предлагалось прекратить вооруженную борьбу как не имеющую перспективы. Ярым оуновцам рекомендовалось затаиться, а нескомпрометированной молодежи выдавать себя за сторонников власти, добросовестно работать и учиться, постепенно проникать в комсомол, проявлять активность, стать его функционерами, а затем сотрудниками партийного и советского аппарата, в котором занять руководящие посты, с тем чтобы через 30–40 лет захватить власть на Украине и организовать ее отделение от СССР». Что, как известно, и произошло — в полном соответствии с программой «Лиотэ».

На это же указывал и видный российский политолог Александр Маслов, который в одной из своих публикаций в 2013 году подчеркивал:

«Лет двадцать назад Збигнев Бжезинский писал, что после краха СССР одной из главных задач США на мировой арене является не допустить никакого нового сближения между Украиной и Россией, поскольку без Украины (и без Киева как «матери городов русских») Россия никогда не сможет претендовать на статус сверхдержавы и оспаривать гегемонию США.

С тех пор этой заповеди следуют не только все американские президенты и политики, но также вся их «агентура влияния» как в России, так и на Украине».

Еще в 1950-е годы на развал СССР и его союзников в США были выделены огромные средства. Помимо государственных органов к операциям «по свержению правительств» были привлечены многочисленные фонды, а также такие радиостанции, как «Свобода» и «Свободная Европа», внесшие серьезный вклад в дестабилизацию и развал Советского Союза. Значительно позже, в декабре 1991 года, бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс достаточно откровенно высказался по этому поводу: «Мы хорошо понимали, что Советский Союз ни экономическим давлением, ни гонкой вооружений, ни тем более силой не возьмешь. Его можно было разрушить только взрывом изнутри».

Конечно, вопрос о причинах распада СССР нельзя сводить только к успехам его противников. Тут и экономические трудности, и политические просчеты, и великодержавные амбиции, и рост национализма в союзных республиках, и слабость политической работы и политической пропаганды, и еще множество крупных и мелких причин.

Так или иначе, операция «Лиотэ» и другие планы расчленения Советского Союза сбылись. Сейчас эта работа продолжается уже против России. За примерами далеко ходить не надо. Видный российский публицист Александр Бобров писал 7 ноября 2015 года в газете «Советская Россия»:

«На фронтах информационной войны — новость из-за океана: в 2016 финансовом году США решили потратить на противодействие информационной политике Кремля 83 миллиона долларов. Об этом в ходе слушаний в сенатском комитете по иностранным делам конгресса США сообщил заместитель помощника госсекретаря по делам Европы и Евразии Бенджамин Зифф. Он особо подчеркнул, что основные средства пойдут не на пропаганду, а на контрпропаганду — борьбу с информационной политикой России. В будущем финансовом году расходы на «поддержку гражданского общества и независимых СМИ в Евразии и Юго-Восточной Европе», куда включена Россия, должны вырасти на 26 % и составить упомянутые 83 миллиона долларов.

По словам представителя Госдепа, увеличить расходы по этой статье бюджета попросил лично президент США Барак Обама. Работа будет вестись не только в русскоязычном информационном пространстве, но и на Западных Балканах. Зифф похвастался успехами кампаний, на которые шли эти средства в 2015 году. В качестве примера он привел усилия США по борьбе с российскими «теориями заговора» после инцидента с малазийским авиалайнером в небе над Украиной. По его словам, тогда Госдепартамент США направил в американское посольство в Москве «130 специалистов, владеющих русским языком», которые составляли «ежечасно обновляемые» информационные пакеты, помогавшие опровергать российские версии случившегося.

На вопрос о том, какие методы наиболее эффективны в работе непосредственно на российскую аудиторию, представитель Госдепартамента США ответил, что лучший способ воздействия на нее — телевидение, но американцам приходится работать через соцсети и сетевое вещание в интернете».

Ну а генерал Луи Лиотэ, в честь которого была названа операция, позже стал военным министром и маршалом Франции. Потом он снова служил в Марокко и умер в 1934 году глубоким стариком, когда посаженные по его указанию деревья уже стали большими.

Что же касается МИ-6, против агентуры которой в Литве успешно боролся Наум Эйтингон, то сегодня ее сотрудники гордятся разработанной и осуществленной ими операцией «Лиотэ», которая, по их мнению, в конечном итоге вызвала раскол в советском обществе на националистической основе и привела к развалу Советского Союза. Правда, вины Эйтингона в этом нет… Генерал делал все от него зависящее, чтобы этого не произошло.

Помимо борьбы с националистами в Литве Эйтингону пришлось решать в те годы много других важных оперативных задач.

В сентябре 1950 года возглавляемый Судоплатовым Отдел «ДР» был преобразован в Бюро № 1 МГБ СССР. Эйтингон был утвержден заместителем Судоплатова. В его обязанности входила организация боевых операций на стратегических объектах вероятного противника в случае возникновения новой войны, включая американские ядерные объекты на территории Европы. Эйтингон занимался созданием глубоко законспирированных боевых агентурных групп за рубежом, закладкой тайников с оружием для этих групп, с тем чтобы в случае нападения на СССР Соединенных Штатов, которые планировали открытую агрессию против стран социализма, вывести из строя стратегические объекты на территории стран НАТО, организовать диверсии против военных складов и на транспортных коммуникациях. Как подчеркивал в одной из своих работ историк отечественных спецслужб Олег Капчинский, «этот спецназ мирного времени хотя и был детищем «холодной войны», тем не менее сыграл свою роль в повышении боеготовности на случай внезапной войны со странами НАТО».

Однако ни занимаемое Наумом Исааковичем Эйтин-гоном высокое положение в органах государственной безопасности, ни значительные оперативные успехи в работе не смогли уберечь его от серьезных неприятностей. Верная служба еще не гарантировала спокойной жизни…