В начале 1930-х годов советская внешняя разведка успешно провела крупную операцию по внедрению техники подслушивания в находившуюся в Париже штаб-квартиру боевой террористической организации белой эмиграции — Русского общевоинского союза (РОВС). В этой операции, ставшей позже известной под кодовым названием «ИНД» («Информация наших дней»), особая роль отводилась активному помощнику парижской резидентуры НКВД «Иванову».

Лишь в конце 1980-х годов советская внешняя разведка открыла некоторые архивные материалы того периода, и широкой общественности стало известно, что оперативный псевдоним «Иванов» (кодовый номер УЖ/1) принадлежал одному из видных представителей русской эмиграции во Франции Сергею Николаевичу Третьякову — замечательному русскому человеку, вынужденному покинуть Родину, но преданно служившему ей до конца своих дней. Он погиб от рук гитлеровских палачей летом 1944-го, когда уже не за горами был разгром нацистской Германии во Второй мировой войне. Казненный тоже внес свой личный вклад в эту победу, хотя вроде бы против Третьего рейха не работал… Но обо всем по порядку.  

 

МИНИСТР КЕРЕНСКОГО И КОЛЧАКА

Сергей Николаевич Третьяков родился 26 августа 1882 года в богатой и именитой московской семье. Его дед Сергей Михайлович (1834—1892), родной брат основателя всемирно известной Третьяковской галереи, был в 1877—1881 годах городским головой в Первопрестольной, сам являлся крупным собирателем западноевропейской живописи и завещал свою коллекцию Москве.

В 1901—1905 годах Сергей учился на физико-математическом факультете Московского университета. После окончания учебы женился на Наталье Мамонтовой, представительнице еще одного прославленного московского рода, дочери незабытого до сих пор мецената Саввы Мамонтова. Продолжая дела своей семьи, в конце 1905 года Сергей Третьяков возглавил правление товарищества Костромской льняной мануфактуры.

Очень скоро Сергей Николаевич стал одним из наиболее влиятельных предпринимателей льняной отрасли, владельцем ведущих текстильных предприятий. Он был основателем и первым председателем Всероссийского объединения льняных фабрикантов, избирался председателем Московского биржевого комитета, входил в так называемую Группу молодых российских капиталистов во главе с Павлом Рябушинским, являлся членом ЦК созданной в 1912 году партии прогрессистов.

Политическая карьера Сергея Третьякова начала стремительно развиваться в 1917 году: в феврале его избрали товарищем (заместителем) председателя Всероссийского союза торговли и промышленности, в июне — по списку кадетской партии — гласным Московской городской думы.

В середине июля 1917 года глава российского правительства А.Ф. Керенский предложил Третьякову пост министра торговли и промышленности в своем новом кабинете. Сергей Николаевич выдвинул Керенскому следующие условия своего вхождения в его коалиционное правительство в качестве представителя деловых кругов:

«— Вся власть Временному правительству.

— Восстановление боевой мощи армии и железной дисциплины в тылу должны быть доведены до конца.

— Временное правительство не вправе предпринимать коренной ломки существующих социальных отношений по Учредительному собранию.

— Должна быть немедленно создана твердая власть на местах.

— Внешняя политика России должна покоиться на полном единении с союзниками.

— Промышленность и торговля имеют государственное значение.

— Всякие классовые притязания как промышленников, так и рабочих должны быть подчинены государственным интересам.

— Во Временном правительстве не место лицам, представляющим лишь самих себя».

Переговоры о вхождении Третьякова в кабинет министров были прерваны, так как Керенский отказался удовлетворить его требование об удалении из правительства эсера Чернова, заявив, что «программа Чернова является и программой Временного правительства».

Сразу же после провала этих переговоров Третьяков заявил журналистам, что «Временное правительство будущего состава все же не обойдется без представителей торговли и промышленности. Мы нужный народ, мы нужны им как хлеб насущный, как воздух». И Третьяков оказался прав. Уже 25 сентября 1917 года он вошел в состав третьего коалиционного правительства России, заняв в нем посты председателя Высшего экономического совета и Главного экономического комитета. Кроме того, по личному поручению премьера Третьяков поддерживал контакт с французской военной миссией.

26 октября 1917 года, на следующий день после большевистской революции, Третьяков вместе с другими министрами Временного правительства был арестован в Зимнем дворце и заключен в Петропавловскую крепость. После освобождения в конце февраля 1918 года он выехал сначала в Москву, затем в Харьков, а оттуда — в Париж.

Однако когда в ноябре 1918 года адмирал Колчак предложил Третьякову занять пост министра торговли и промышленности во Временном сибирском правительстве, Сергей Николаевич немедленно отправился в Омск, где одновременно стал заместителем председателя кабинета. Впрочем, в Сибири он пробыл недолго, всего десять месяцев, и после поражения Белого движения вернулся во Францию.

 

…ОН ЖЕ ИВАНОВ

В Париже владеющему несколькими европейскими языками и к тому же обладающему солидным капиталом в России Третьякову было доверено кресло председателя Русской торговой палаты, а также — заместителя главы Российского торгово-промышленного и финансового союза («Торгпрома»), образованного в феврале 1920 года более чем шестьюстами бежавшими за границу русскими промышленниками, банкирами и торговцами. Одновременно Сергей Николаевич являлся одним из редакторов журнала «Иллюстрированная Россия». Он был связан с целым рядом русских эмигрантских организаций, нередко обращался от их лица во французское правительство и к властям на местах.

Высокий, статный мужчина, всегда элегантно одетый, Третьяков всегда был желанным гостем в эмигрантских кругах. У него установились дружеские отношения с руководителем Русского общевоинского союза генералом Александром Кутеповым.

Вместе с тем, будучи человеком трезвого, аналитического ума, Третьяков раньше других из своего окружения понял, что в России возврата к старому уже не будет. Не видя выхода из сложившейся ситуации, в 1926 году он пытался покончить жизнь самоубийством, но был спасен в последний момент близкими. Данный факт впоследствии тщательно скрывался от окружения самим Третьяковым и членами его семьи.

…По имевшимся у советской внешней разведки надежным сведениям, «Торгпром», одним из руководителей которого являлся Третьяков, в начале 1920-х годов активно помогал деньгами «Народному союзу защиты родины и свободы» — военной террористической организации, которую возглавлял небезызвестный Борис Савинков. В конце 1920-х годов интерес к этой проблеме сохранялся. В Москве полагали, что «Торгпром» перестроил свою работу и ведет глубоко законспирированную борьбу против СССР. Перед парижской резидентурой была поставлена задача «проникнуть в руководящие круги “Торгпрома”, чтобы обеспечить постоянный и эффективный контроль за его возможными антисоветскими акциями».

Чекисты-разведчики приняли решение попытаться привлечь Третьякова к сотрудничеству и использовать его для разработки «Торгпрома». В Центр были направлены соответствующие предложения, в которых, в частности, отмечалось:

«Третьяков — чрезвычайно умный и разносторонне образованный человек, крепко связанный своим воспитанием и прошлым с купеческим миром. Он пользуется хорошей репутацией в русских торгово-промышленных кругах».

В 1929 году Сергей Третьяков был привлечен к сотрудничеству с советской внешней разведкой и получил оперативный псевдоним «Иванов». Вопреки ожиданию резидентуры, он легко дал согласие работать на Москву.

Причины, побудившие Третьякова пойти на сотрудничество с советской разведкой, кроются скорее всего в его разочаровании белой эмиграцией, что следует из собственноручно подготовленного им в 1929 году обзора состояния дел в ней.

«…После победы большевиков, — говорится в документе из оперативного дела “Иванова”, — эмиграция разбилась на целый ряд групп и группировок: впереди ничего определенного, Советская власть справилась с белым движением, Европа в недоумении, началось дробление и деление на секты. В сущности, с этого момента эмиграция, по-моему, потеряла всякое значение. Вражда, борьба между собой и злословие — вот характеристика этого периода, продолжающегося до сих пор. Эмиграция потеряла какое-либо значение в смысле борьбы с Советской властью и в смысле влияния на политику иностранных государств…

С каждым днем, с каждым месяцем эмиграция теряет свое значение, и сейчас она утеряла его окончательно, с ней никто не считается, ее никто не слушает, и те истины, которые она ежедневно повторяет в своей прессе, созданной на последние трудовые гроши старых беженцев (молодые русские газет не читают), никого не волнуют и не убеждают.

Эмиграция умирает уже давно, духовно она покойник».

В 1931 году в письме из парижской резидентуры указывалось:

«“Иванов” является весьма ценным источником, с большими перспективами на будущее. Мы рассчитываем добиться через него ряда серьезных разработок».

 

ОПЕРАЦИЯ «ИНД»

С приходом в августе 1931 года к руководству Иностранным отделом (ИНО) ОПТУ Артура Артузова активизировалась деятельность внешней разведки, направленная на борьбу с одним из давних противников советских органов государственной безопасности — Русским общевоинским союзом. Соответствующие указания по данному вопросу были направлены и в парижскую резидентуру. Ведь деятельность РОВС, объединявшего многие тысячи белых офицеров, в отношении СССР была весьма агрессивной. В частности, планировалось проведение террористических актов на территории родного отечества, в том числе с использованием биологического оружия.

Естественно, РОВС представлял для Москвы гораздо больший интерес, чем «Торгпром». Тем более что на одной из встреч Третьяков сообщил своему куратору:

«Ту работу, которую вы приписываете “Торгпрому”, он не ведет. Я допускаю, что кто-то из членов нашего союза участвует во вредительской деятельности, поощряет и финансирует ее, но “Торгпром” в целом, даже его президиум, не в курсе этой работы. Вот почему я ничем здесь вам помочь в принципе не смогу. В данное время союз не имеет никакого значения, он захирел, денег у него нет».

Парижская резидентура принимает решение переориентировать усилия Третьякова на работу по РОВС.

Сотрудники ИНО в столице Франции обратили внимание на то, что дом № 29 на улице Колизей, где обосновался штаб РОВС, принадлежит… Третьяковым. Главная резиденция общевоинского союза помещалась на первом этаже, а второй и третий занимала семья Третьякова, с которой он в то время не жил. Резидентура предложила Сергею Николаевичу вернуться в семью и переселиться на второй этаж дома. Центр выделил необходимую сумму денег для проведения ремонта жилых помещений. Супруга Третьякова и дети заняли пять комнат третьего этажа, а сам он — две комнаты на втором этаже, находившиеся непосредственно над кабинетами председателя РОВС генерала Миллера и начальника первого отдела генерала Шатилова, а также над канцелярией союза.

Вскоре из Москвы прибыла надежная прослушивающая аппаратура. В помещениях РОВС были установлены микрофоны, именовавшиеся на чекистском сленге «Петьками», а в комнатах Третьякова — аппаратура приема. И с января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в штабе союза и даже в кабинете его председателя.

В Центр отныне регулярно поступала «Информация наших дней» («ИНД») — так в ИНО ОПТУ окрестили получаемые от Третьякова сведения. Из этой информации, проверяемой и дополняемой другими источниками, разведка смогла воссоздать достаточно точную картину деятельности РОВС.

Находившийся большую часть времени дома Третьяков имел возможность фиксировать всех посетителей штаб-квартиры РОВС, своевременно включать аппаратуру и записывать содержание бесед Миллера со своими помощниками:

«9 января 1936 года. 10.55.

Миллер читает начальнику канцелярии РОВС Кусонскому письмо, написанное им генералу Дидериксу. В письме подчеркивается, что во Франции сознают, что лишь соглашение Франции и Германии может дать мир Западной Европе, и никакие франко-советские пакты не устрашат Германию. Миллер далее пишет о польско-германском соглашении, направленном против России, в которое он искренне верит. Он считает также, что Франция никогда не будет воевать с Германией из-за России…»

«24 января 1936 года. 11.15.

Миллер в своем кабинете заслушивает сообщение руководителя информационного отдела РОВС Трубецкого. По сведениям последнего, в Румынии в ближайшее время произойдет изменение ее внешней политики от профранцузской к прогерманской. Румыно-польско-германское соглашение, направленное против СССР, не за горами. В данный момент лишь Титулеску является сторонником франко-румынского сотрудничества, но, по всей вероятности, его скоро уберут. Отношения между большевиками и румынским правительством должны скоро осложниться…»

«4 сентября 1936 года. 16.30.

В беседе с Миллером Трубецкой полностью поддержал позицию Кутепова, направленную на активизацию террористической деятельности РОВС на территории СССР. По мнению Трубецкого, такая боевая работа, которую РОВС проводил в последние годы руководства Кутепова, была своевременна и совершенно необходима…

Соглашаясь с Миллером в том, что в настоящее время в основную задачу активной работы РОВС не входит индивидуальный террор, хотя бы по той простой причине, что средства союза истощились, Трубецкой тем не менее напомнил Миллеру, что за последние четыре года РОВС посылал своих людей в Россию с исключительной целью проведения террористических актов. Он подчеркнул, что генерал Абрамов (начальник 3-го отдела РОВС. — Авт.) и капитан Фосс (помощник Абрамова по террористической работе. — Авт.) неоднократно направляли своих людей в СССР с единственной целью убийства…»

Это лишь три выдержки из десятков тысяч страниц сообщений Третьякова, объединенных в несколько томов под кодовым названием «ИНД».

Третьяков работал и днем и ночью. Благодаря этому разведка была в курсе почти всех деловых и личных встреч Миллера с другими руководителями организации, их планов по организации работы, замыслов и даже настроений отдельных белоэмигрантских лидеров.

В 1934 году парижский резидент сообщал в Центр:

«“Иванов” исполняет добросовестно необычайно трудную работу, ибо несомненно, что производство “ИНД” — вредное производство: слух, внимание, нервы напряжены 8—9 часов в сутки…

За добросовестную работу я наградил “Иванова” суммой в две тысячи франков. Он работает удивительно хорошо и внимательно, не за страх, а за совесть…»

 

ГИБЕЛЬ ПАТРИОТА

Третьяков успешно сотрудничал с советской разведкой вплоть до оккупации гитлеровцами Франции. Он действительно работал честно, и его материалы представляли большой оперативный интерес. В конце 1939 года штаб РОВС передислоцировался в Брюссель. Буквально накануне оккупации Франции войсками гитлеровской Германией связь с Третьяковым была временно законсервирована. Однако это не спасло его от разоблачения. 14 июня 1942 года Третьяков был схвачен немцами. Во время обыска в его квартире гестаповцы обнаружили приемное устройство и провода, протянутые в штаб-квартиру РОВС, а в помещении штаба — микрофоны.

В августе 1942 года фашистская газета «Локаль-анцайгер» и эмигрантская газета «Новое слово» опубликовали корреспонденции, в которых говорилось об аресте в Париже бывшего министра Временного правительства России Сергея Третьякова как советского агента, участвовавшего в похищении чекистами генералов Кутепова и Миллера и в укрывании одного из организаторов захвата последнего — генерала Скоблина. Газеты утверждали, что Третьяков являлся одним из резидентов НКВД во Франции и что с его помощью большевикам удалось обезвредить более тридцати диверсантов-белогвардейцев, переброшенных в СССР.

Третьякова перевезли в Германию. Там 16 июня 1944 года он был расстрелян в концлагере в Ораниенбурге. Немецкая пресса опубликовала официальное сообщение о его казни.

Какова же причина ареста Третьякова? Об этом сегодня трудно говорить с полной уверенностью. Однако, по-видимому, она заключалась в следующем.

В 1940 году во французской каторжной тюрьме города Ренн скончалась выдающаяся русская певица Надежда Плевицкая — жена генерала Скоблина, работавшая, как и ее муж, на советскую разведку и отбывавшая 20-летнее заключение «за соучастие в похищении генерала Миллера». Перед смертью ее исповедовал православный священник. Не исключено, что во время исповеди она упомянула и Третьякова как соратника Скоблина, а сама исповедь была записана французской контрразведкой с помощью скрытых микрофонов. После начала войны французам стало не до Третьякова. Зато немцы, оккупировавшие Париж, воспользовались материалами французской контрразведки…

Так закончил свою жизнь Сергей Николаевич Третьяков — один из активных помощников советской внешней разведки, внесший неоценимый вклад в пресечение террористической деятельности РОВС и в дезорганизацию его работы.

В относящихся к тому периоду документах Службы внешней разведки России отмечается, что «накануне Великой Отечественной войны РОВС практически сошел со сцены». А спецслужбы Третьего рейха отказались его использовать в своей подрывной работе против СССР, заподозрив в нем, как тогда говорили, «мистификацию чекистов». Немалая заслуга в этом принадлежит и разведчику «Иванову» — Сергею Николаевичу Третьякову.