Разгром фашистской Германии и милитаристской Японии не привел к улучшению международной обстановки. Правящие круги стран — бывших союзниц СССР не хотели мириться с происшедшими глобальными переменами. Пытаясь не допустить дальнейшего ослабления своих позиций, они встали на путь ядерного шантажа, «холодной войны», сколачивания агрессивных военных блоков и раскручивания гонки вооружений.

Стараниями официальных отечественных и зарубежных историков принято считать, что «холодная война» началась в марте 1946 года, когда бывший премьер-министр Англии Уинстон Черчилль в своей знаменитой Фултонской речи заявил, что Европа оказалась разделенной «железным занавесом», и призвал западную цивилизацию объявить «войну коммунизму» (выступление 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже, расположенном в американском городе Фултон, штат Миссури).

Однако фактически «холодная война» (если рассматривать этот термин как противостояние двух ведущих стран Запада — Великобритании и США и Советской России) началась еще в середине двадцатых годов прошлого века. Причем до весны 1945 года ведущую роль в пей играл Лондон, а после окончания Второй мировой войны — Вашингтон. Исходя из этого можно считать, что на время Второй мировой войны Москва, Лондон и Вашингтон заключили между собой некое «перемирие», чтобы совместными усилиями победить Берлин. А сразу же после Победы агрессивная политика со стороны Лондона и Вашингтона против Москвы возобновилась. Об этом свидетельствуют документы, добытые советской разведкой в тот период.

Так, в меморандуме № 329 от 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального окончания Второй мировой войны и капитуляции Японии, объединенный разведывательный комитет США поставил целью «отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и контролируемой им территории».

А в меморандуме Объединенного комитета начальников штабов США № 1518, датированном 9 октября 1945 года, указывалось, что основой превентивной ядерной войны против СССР должно стать уничтожение его военно-стратегического потенциала.

Составленный в 1949 году план «Дропшот» предусматривал уничтожение 100 наших городов. И лишь возросшая советская мощь охладила горячие головы в США.

Кстати, за весь период «холодной войны» ни один советский самолет не вторгался на территорию США. А по сообщению военного обозревателя российских газет В. Шурыгина, «за пятьдесят лет противостояния над территорией СССР было сбито более тридцати (!!!) боевых и разведывательных самолетов США».

В воздушных боях над нашей территорией мы потеряли 5 боевых самолетов, американцами было сбито несколько наших транспортно-пассажирских бортов. А всего было зафиксировано более пяти тысяч нарушений нашей государственной границы американскими самолетами.

Следует особо подчеркнуть, что в конце 1940-х годов руководство США считало, что война с СССР неизбежна. По словам Аллена Даллеса, одного из основателей и самого известного руководителя Центрального разведывательного управления США, в умах большинства сотрудников этого разведывательного ведомства на сей счет не было никаких сомнений: «Враг — Советский Союз, советская цель — наша миссия. Мы профессионально эмоционально посвятили себя только этой задаче. Мы рассматривали себя такими же участниками американского крестового похода против Сталина, как и против Гитлера».

В этой атмосфере директор ЦРУ разработал доктрину всеохватывающей борьбы против Советского Союза. ЦРУ, но мнению Даллеса, должно было осуществлять тайные разведывательные операции против нашей страны. Позже для этих целей в американском ведомстве «рыцарей плаща и кинжала» было создано специальное подразделение под кодовым названием «ZR RIFLE».

Кстати, интересно, как у сотрудников американской разведки появился упомянутый выше «рыцарский» титул. Как пишет в одной из своих работ видный военный историк, кандидат военных наук Р.В. Горев, в январе 1946 года президент США Гарри Трумэн создал на руинах действовавшего под руководством генерала Уильяма Донована с 1942 года Управления стратегических служб (УСС) централизованную разведывательную службу во главе со Штабом национальной разведки. В качестве исполнительного органа при Штабе была образована Центральная разведывательная группа (ЦРГ), которую возглавил контр-адмирал Сидней Соуэрс. На «крестинах» ЦРГ Трумэн вручил ее руководителям символические черные шляпы, плащи и кинжалы, титуловав их «рыцарями плаща и кинжала». В 1947 году в Соединенных Штатах был принят Закон о национальной безопасности, но которому ЦРГ была преобразована в Центральное разведывательное управление (ЦРУ), а средства массовой информации сохранили за его сотрудниками и «рыцарский» титул.

Остановимся вкратце на некоторых моментах биографии апологета борьбы с Советским Союзом, одного из первых руководителей ЦРУ США Алена Даллеса.

Аллен Уэлш Даллес родился 7 апреля 1893 года в городе Уотертаун, штат Нью-Йорк. Окончил Принстонский университет и Университет Джорджа Вашингтона. Находился на дипломатической работе. В 1926 году занялся частной юридической практикой.

В годы Второй мировой войны Даллес являлся сотрудником Управления стратегических служб, возглавляемого генерал-лейтенантом Донованом. С ноября 1942 года — резидент УСС в Берне (Швейцария). После окончания Второй мировой войны вышел в отставку и вернулся к частной юридической практике. Однако своих связей с разведкой не порвал, став неофициальным консультантом Белого дома и Конгресса. Вместе с Донованом Даллес разрабатывал концепцию американской централизованной разведывательной службы послевоенного периода. В 1947 году им был подготовлен меморандум по созданию новой разведывательной службы США.

С января 1951 года — заместитель директора ЦРУ по планированию. С февраля 1953 по ноябрь 1961 года — директор ЦРУ Он первым занял этот важный пост, будучи гражданским человеком. Под руководством Даллеса ЦРУ превратилось в мощнейшую глобальную разведывательную организацию, способную проводить тайные операции по всему миру.

В ноябре 1961 года Аллен Даллес подал в отставку. Основной причиной этого шага был провал тайной операции ЦРУ по вторжению на Кубу кубинских контрреволюционеров и наемников в апреле того же года.

В 1963 — 1964 годах участвовал в работе комиссии, созданной для расследования обстоятельств убийства президента США Дж. Кеннеди. Автор книги «Искусство разведки» (1963 г.).

Скончался 28 января 1969 года.

В своих мемуарах, увидевших свет на русском языке под красноречивым подзаголовком — «Россию надо поставить на место!» — бывший директор ЦРУ откровенно рассказал о тех методах, с помощью которых осуществлялась тайная война против СССР. Не скрывая своей главной задачи — обеспечить исключительное лидерство Соединенных Штатов в мире, — Даллес достаточно подробно пишет о том, как он этого добивался.

По мнению бывшего американского разведчика номер один, основной задачей ЦРУ всегда была борьба с советской угрозой — по всему миру. При этом он подчеркивал необходимость ведения тотальной разведки, так как «жизненно важные интересы США могут в любое время оказаться под угрозой практически в любом районе земного шара», ибо «ареной противостояния является весь мир». Основными направлениями деятельности ЦРУ в послевоенный период являлись: сбор информации через источников и осведомителей, а также с помощью технических средств, а также активное использование разведывательной информации.

Перед советской внешней разведкой в послевоенный период были поставлены новые задачи, которые она успешно решала. Подтверждением этого являются, в частности, ее определенный вклад в создание отечественного атомного оружия, действия внешней разведки по прекращению тройственной агрессии в 1956 году, когда Англия, Франция и Израиль атаковали Египет, и урегулирование кризисных ситуаций на Ближнем Востоке вплоть до 1967 года, а также мероприятия по Карибскому кризису 1962 года, в разрешении которого советская разведка принимала непосредственное участие, венгерским 1956 и чехословацким 1968 года событиям. С другой стороны, в этот же период формировались подходы к разрядке международной напряженности.

Объем задач внешней разведки значительно возрос, география ее деятельности расширилась и стала охватывать весь мир. В новых условиях значимость добываемой разведкой информации возросла. Крайне важно было вскрыть секретные военно-политические планы США и Англии в отношении Советского Союза, осветить ход англо-американских переговоров, касающихся действий на случай военного столкновения с СССР, разработку планов перевооружения, создания НАТО и других военно-политических блоков. Но главная задача внешней разведки в послевоенные годы, поставленная руководством страны, состояла в том, чтобы держать в ноле зрения подготовку военного нападения на Советский Союз с применением ядерного оружия. А такие планы, как показывает полученная разведкой в те годы информация, активно разрабатывались военными кругами США и Англии.

Наряду с этим ставились задачи по информационному обеспечению текущих вопросов внешней политики Советского государства. Среда них, например, получение сведений о планах западных держав по германскому вопросу, освещение кризисных ситуаций, связанных с проблемами Западного Берлина, Ближнего Востока, распада колониальной системы.

Для решения столь важных задач требовалось совершенствование разведки, ее структуры, организации управления ее деятельностью и методов ведения работы. В 1947 — 1953 годах имела место структурная перестройка военной и политической разведок, направленная на повышение эффективности их деятельности и поиск оптимальных форм управления в условиях нарастания конфронтационных тенденций.

30 мая 1947 года Совет Министров СССР принял постановление о создании Комитета информации (КИ) при Совете Министров СССР, на который возлагались задачи политической, военной и научно-технической разведки. Единый орган разведки возглавил В.М. Молотов, бывший в то время заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно министром иностранных дел. Его заместителем, который занимался участком внешней разведки, был назначен опытный чекист, в прошлом руководивший работой разведывательных и контрразведывательных подразделений органов госбезопасности, Петр Васильевич Федотов.

Для руководства разведаппаратами за рубежом в КИ был введен так называемый институт Главных резидентов, которыми, как правило, назначались послы или посланники. Первым таким Главным резидентом стал бывший сотрудник ИНО НКВД Александр Семенович Панюшкин. С ноября 1947 по июнь 1952 года он был послом СССР в США, являясь одновременно Главным резидентом внешней разведки в этой стране.

Однако время показало, что объединение столь специфичных по методам деятельности военной и внешнеполитической разведок в рамках одного органа, при всех преимуществах, затрудняло процесс управления их работой. Уже в январе 1949 года правительство приняло решение о выведении из Комитета информации военной разведки и возвращении ее в Министерство обороны.

В феврале 1949 года КИ был передан под эгиду МИД. Его руководителем стал новый министр иностранных дел А.Я. Вышинский, а позднее — заместитель министра иностранных дел В.А. Зорин. Первым заместителем председателя КИ, отвечавшим за текущую оперативную работу разведки, стал Сергей Романович Савченко, до этого возглавлявший Министерство госбезопасности Украины. В ноябре 1951 года правительство приняло решение об объединении внешней разведки и внешней контрразведки под руководством Министерства госбезопасности и создании за границей единых резидентур. Комитет информации при МИД СССР перестал существовать. Внешняя разведка стала Первым главным управлением Министерства госбезопасности СССР.

В марте 1954 года пленум ЦК КПСС принял развернутое решение о путях улучшения деятельности органов госбезопасности, кардинальной перестройке их работы, искоренении применявшихся ранее незаконных методов, об опоре на общественность, о подконтрольности государственным и партийным органам. Тогда же решением правительства был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. Внешняя разведка вошла в его состав как Первое главное управление (ПТУ КГБ при СМ СССР).

Важное для разведки значение имело решение ЦК КПСС от 30 июня 1954 года «О мерах по усилению разведывательной работы органов государственной безопасности заграницей». Было предложено сосредоточить усилия на организации разведки в главных странах Запада — США и Англии, а также на «используемых ими для борьбы против Советского Союза странах, в первую очередь Западной Германии, Франции, Австрии, Турции, Иране, Пакистане и Японии». Таков в то время был перечень приоритетов, определенных руководством страны.

Совет Министров утвердил Положение о Первом главном управлении КГБ, которое закрепляло его право на ведение разведывательной деятельности за рубежом, определяло структуру внешней разведки, ее функции, задачи, штатный состав.

Соответствующим ведомствам было вменено в обязанность выделить должности прикрытия как за границей, так и внутри СССР, оказывать содействие, строго соблюдать требования конспирации.

Принятые в 1954 году нормативные документы долгие годы служили основной правовой базой работы внешней разведки.

В июне 1955 года исполняющим обязанности начальника советской внешней разведки был назначен Александр Михайлович Сахаровский. В мае 1956 года он был утвержден в должности руководителя разведки и проработал на этом посту более 15 лет.

Природный ум Александра Михайловича и его талант разведчика, способности крупного руководителя и организатора, умение видеть главное, правильно расставить кадры способствовали успешному решению важнейших разведывательных задач. Именно при Сахаровском получили активное развитие такие линии разведки, как контрразведывательная, научно-техническая, нелегальная. Он уделял много внимания подготовке кадров разведчиков, организации научно-исследовательской работы в ПГУ.

Сахаровский хорошо знал лично многих сотрудников разведки, их способности и возможности, был внимателен к подчиненным, не подавлял их высотой своего положения, а побуждал к работе мысли, инициативе.

В критических случаях A.M. Сахаровский делал все возможное, чтобы вернуть на родину попавших в беду боевых товарищей. Достаточно вспомнить Вильяма Фишера (Рудольфа Абеля), Конона Молодого (Гордона Лонсдейла), а также супругов Морриса и Леонтину Коэн (Питера и Хелен Крогер).

В межведомственных коллизиях Александр Михайлович всегда вставал на защиту своих сотрудников, не боялся брать на себя ответственность при принятии решений. Среди ветеранов внешней разведки хорошо известен, например, такой случай. В одной из ведущих натовских стран Европы работал опытный и сильный разведчик Никита Дерябкин. По прикрытию он занимал скромную должность технического сотрудника советского посольства. А по линии разведки на него возлагались ответственные задачи по поддержанию связи с наиболее ценной агентурой. Как-то раз после прошедшего в Москве очередного съезда КПСС в посольство с дипломатической почтой поступили две упаковки. В одной из них содержались портреты вновь избранных членов Политбюро, а в другой — запасные детали к посольскому радиопередатчику. Причем упаковка с деталями в ходе транспортировки была повреждена, и Москва дала указание ее возвратить. В связи с тем что дипкурьеры сразу же собирались в обратный путь, Дерябкин, принимавший участие в получении почты, быстренько написал сопроводительную записку («Возвращаем за ненадобностью…») и попросил своих коллег передать упаковку с радиодеталями дипкурьерам, а сам отправился на оперативное мероприятие.

Через несколько дней посол распорядился вывесить в актовом зале портреты нового состава Политбюро, а их не нашли… Разразился скандал. Оказалось, что именно они были случайно возвращены в Москву «за ненадобностью». В соответствующие подразделения ЦК КПСС, МИД и КГБ ушла телеграмма, в которой посол требовал немедленно отозвать Дерябкина из командировки. Реакция A.M. Сахаровского была незамедлительной. В ответной телеграмме начальника советской внешней разведки послу сообщалось, что Дерябкин награжден орденом Ленина, и что он (Сахаровский) надеется, что руководство посольства присоединится к поздравлениям в адрес сотрудника резидентуры по этому поводу. Инцидент был исчерпан, а разведчик проработал в стране еще несколько лет.

В 1971 году генерал-полковник Л.М. Сахаровский по состоянию здоровья ушел из разведки. В течение ряда лет он работал затем консультантом при председателе КГБ.

Сменил Александра Михайловича Сахаровского на посту начальника внешней разведки Федор Константинович Мортин. Он являлся активным участником Великой Отечественной войны. В 1947 году, после окончания Военно-дипломатической академии Советской Армии, Мортин пришел на работу во внешнюю разведку. В том же году выехал в долгосрочную загранкомандировку. С середины 1950 года — на ответственной работе в аппарате ЦК КПСС.

В октябре 1954 года Мортин вновь был переведен на работу в органы госбезопасности и назначен на должность заместителя начальника ПГУ. С 1958 года — первый заместитель начальника внешней разведки. Одновременно в 1966 — 1967 годах возглавлял Высшую разведывательную школу. Принимал активное участие в реорганизации ее в более современное учебное заведение (в Краснознаменный институт КГБ).

При Ф.К. Мортине ПГУ было переведено с площади Дзержинского в отдельный комплекс зданий в Ясенево.

В январе 1974 года исполняющим обязанности руководителя внешней разведки стал В.А. Крючков, который в декабре того же года был утвержден в должности начальника ПГУ.

Выпускник Высшей дипломатической школы, он имел опыт работы в центральном аппарате МИД СССР, в посольстве СССР в Венгрии в период известных венгерских событий, в аппарате ЦК КПСС на посту помощника секретаря ЦК Ю.В. Андропова. В КГБ СССР возглавлял Секретариат, с 1971 по 1974 год был первым заместителем начальника разведки.

Следует подчеркнуть, что при В.А. Крючкове многое было сделано для налаживания более четкой деятельности всех звеньев разведывательной службы. Большое внимание уделялось совершенствованию информационно-аналитической работы. Были созданы несколько научных структур, которые занимались обобщением оперативной практики, методов ведения разведывательной работы в различных условиях, изучением направлений и методов работы разведслужб противника, внедрением в работу центрального аппарата и резидентур средств вычислительной техники и новейших информационных технологий.

В 1970-е годы оформилась в самостоятельное подразделение и стала весьма эффективной внешняя контрразведка.

В рассматриваемый период резко активизировалась деятельность внешней разведки в Афганистане, особенно с момента ввода в страну советских войск.

Наша справка

27 апреля 1978 года государственная власть в Кабуле в очередной раз сменилась. Ее захватила группа молодых офицеров — членов Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), придерживавшейся марксистско-лсенинских позиций. Председателем Революционного совета и премьер-министром был избран генеральный секретарь ЦК НДПА Hyp Мухаммед Тараки. Его заместителями стали Бабрак Кармаль и Хафизулла Амин.

Начиная с 17 мая 1978 года, но просьбе нового афганского руководства в страну стали активно направляться советники из СССР, которые присутствовали практически во всех министерствах и ведомствах. В решении ответственных задач в Афганистане пришлось участвовать и сотрудникам КГБ СССР.

Следует отмстить, что легкость победы вызвала некоторую эйфорию в высших эшелонах афганской власти. Одновременно претворение в жизнь программы НДПА по аграрной реформе и в социально-экономической области столкнулось с множеством нарушений традиционного уклада жизни широких слоев населения и вызвало сопротивление с их стороны. Уже к лету 1979 года на политической арене страны появились оппозиционные центры, партии и организации. Да и сама НДПА к тому времени раскололась на два враждующих крыла: «Парчам» («Знамя») и «Хальк» («Народ»). Именно к крылу «Хальк» принадлежали лидер революции Тараки и его соратник Амин. Воспользовавшись удачно сложившимися обстоятельствами, они фактически вытеснили своих оппонентов — «парчамистов» из правительства, а их лидера Кармаля отправили в «почетную ссылку» — послом в Чехословакию. На сторонников крыла «Парчам» началась форменная охота.

В сентябре 1979 года в Афганистане произошли события, которые во многом предопределили судьбу страша на многие годы вперед. 14 сентября по приказу Амина были сняты со своих постов четыре министра, верных Тараки. А сам Тараки изолирован. 16 сентября Тараки и его соратники на Пленуме ЦК НДПА были освобождены от занимаемых должностей и исключены из партии. Генеральным секретарем ЦК НДПА стал Амин.

Хафизулла Амин повел дело к установлению диктаторского режима. По его распоряжению 8 октября Тараки был убит. Одновременно усилились репрессивные меры в отношении всех лиц, выражавших несогласие с его политикой. Однако центральной власти удалось удерживать свои позиции только в крупных городах. Большая часть территории страны перешла под контроль оппозиции к режиму Амина. Вооруженная борьба в Афганистане все отчетливее обретала характер гражданской войны. В этой связи Амин все настойчивее ставил вопрос о вводе советских войск в Афганистан.

Проблема разрешения критической ситуации, сложившейся в Афганистане, становилась все острее. Ведь Советский Союз был крайне заинтересован иметь на своих южных границах надежного союзника. 10 декабря высшее руководство Советского Союза после долгих колебаний приняло решение о необходимости свержения Амина.

27 декабря 1979 года режим Амина пал. Начался ввод в Афганистан «ограниченного контингента» советских войск, который приступил к боевым действиям с целью отодвинуть от своих границ потенциального противника. Советский Союз, исходя из стратегических интересов и желания помочь ближнему соседу — Афганистану, все глубже и основательнее увязал в «афганской трясине», все сильнее ввязывался в большую войну, которой предстояло продлиться долгие годы. И отрадно, что в конечном счете позиция здравых сил в советских руководящих кругах, отстаивавших по афганской проблеме подлинные интересы Родины, увенчалась таким позитивным шагом, как вывод советских войск. К этому решению наша страна шла долго, через страдания и кровь простых советских людей и афганцев.

15 февраля 1989 года в 16 часов 21 минуту через мост Дружбы на участке Тактабазарского погранотряда перешел последний советский военнослужащий. В этот день был завершен вывод советских войск из Афганистана.

В период афганских событий на плечи разведки легли прежде всего информационно-аналитические задачи, решить которые могла только она.

Многим сотрудникам внешней разведки, командированным в Афганистан, довелось принимать непосредственное участие в боевых действиях. Некоторые из них погибли, выполняя свой интернациональный долг. В разведке глубоко чтят их память.

* * *

С 1980-х годов ЦРУ стало обращать особое внимание на организацию и проведение тайных операций, с помощью которых оно стремилось оказывать выгодное для США воздействие на внешнюю и внутреннюю политику других государств или на развитие обстановки в какой-либо конкретной стране.

По определению одного из ведущих американских специалистов по вопросам разведывательной деятельности США, Д. Ричелсона, к тайным операциям относятся:

1. Оказание влияния на политических, государственных и общественных деятелей зарубежных стран.

2. Создание выгодной для США ориентации общественного мнения в зарубежных странах.

3. Оказание финансовой поддержки и материально-технической помощи (включая снабжение оружием и боеприпасами) политическим партиям, группам, фирмам, общественным организациям и отдельным лицам, деятельность которых отвечает государственным интересам США.

4. Пропагандистские мероприятия.

5. Экономические мероприятия.

6. Политические и полувоенные акции с целью поддержки или свержения существующих в зарубежных странах режимов.

7. Физическая ликвидация отдельных лиц.

По мнению Д. Ричелсона, особенность проведения тайных операций заключается в том, чтобы скрыть причастность к ним американского руководства. Поэтому тайные операции должны проводиться либо от имени неправительственных организаций, либо через хорошо законспирированную агентуру американской разведки.

Следует отметить, что данные направления деятельности американской разведки очень тесно переплетаются с сегодняшними днями, с существующей ныне действительностью.

Что касается внешней разведки органов государственной безопасности нашей страны, то она с начала 1980-х годов стала активно информировать советское руководство о планах американской администрации и лично президента США Р. Рейгана по подрыву политической системы и экономики СССР.

Так, в январе 1981 года директор ЦРУ Уильям Колби представил только что избранному президенту США Рональду Рейгану отчеты разведки о характере подрывных акций, проведенных против СССР, о действиях американских разведчиков, находившихся в Москве и Ленинграде, данные о приобретенной агентуре, в том числе о позициях в государственных структурах СССР агентов влияния. Вывод директора ЦРУ, как об этом пишет в своей книге «КГБ — ЦРУ. Секретные пружины перестройки» генерал госбезопасности B.C. Широнин, был примерно таким: «Наступила благоприятная ситуация, чтобы нанести серьезный ущерб Советам, ввергнуть в полный хаос их экономику, а затем взять под контроль и под свое влияние дальнейшее развитие событий в обществе и государстве».

В начале следующего года Рейган с группой ближайших советников приступил к конкретной разработке наступательной стратегии по демонтажу «империи зла». Цели и средства этого наступления излагались в ряде секретных докладов по национальной безопасности. В подписанной Рейганом в январе 1983 года Директиве № 75 предписывалось прямое вмешательство во внутренние дела соцстран с целью подрыва их режимов. Эта программа, в частности, предусматривала выделение на ближайшие два года 85 миллионов долларов для подготовки будущих руководящих кадров и создания прозападных политических партий и профсоюзов в соцстранах, а также в странах «третьего мира», придерживавшихся социалистической ориентации.

Чтобы противостоять экономическим диверсиям Запада, руководством ПГУ было принято решение выделить работу по экономической проблематике в самостоятельное направление деятельности внешней разведки и создать в этих целях соответствующие структуры.

Какова же была отдача разведки в рассматриваемый период, каковы были ее достижения? Естественно, даже нам, ее кадровым сотрудникам, ответить на этот вопрос вроде бы сложно: каждое подразделение разведки тщательно охраняет свои секреты. Но парадокс заключается в том, что об успехах разведки косвенно можно судить и по ее неудачам. В последние десятилетия западная, прежде всего американская, пресса муссировала имена многих якобы бывших источников советской внешней разведки. Указывались и места их работы: ЦРУ, ФБР, АНБ, шифровальные службы военно-морскою флота и т.д. Оставляя за собой право не комментировать эта сообщения прессы, попробуем, каждый для себя, ответить на поставленные выше вопросы, отталкиваясь хотя бы от приведенного выше перечня особо охраняемых объектов противника.

Как нам представляется, следует также отметить, что, несмотря на имевшую место конфронтацию двух противоположных лагерей — социалистического и капиталистического — в 1980-е годы между СССР и США были достигнуты соглашения о взаимном отказе от создания систем противоракетной обороны и о первых шагах по ограничению стратегических наступательных вооружений. Эти договоренности, казалось бы, открывали реальную возможность для прекращения «холодной войны» и перестройки международных отношений на иных началах. Однако в силу ряда причин начавшийся тогда процесс свертывания «холодной войны» был неровным, прерывистым, с нередкими обострениями (Ангола, Эфиопия, Афганистан, южнокорейский самолет — это лишь некоторые наиболее яркие эпизоды). Но поскольку фундаментальный фактор, выгодный для геополитических интересов США и породивший необходимость поддержания видимости в прекращении «холодной войны», пока еще сохранялся, то процесс ее свертывания в целом продолжался.

В октябре 1988 года В.А. Крючков был назначен председателем КГБ.

В феврале 1989 года начальником внешней разведки стал ее кадровый сотрудник Л.В. Шебаршин. На его долю выпало руководить разведкой в последние годы существования Советского государства. Как опытный аналитик и оперативный работник, почти три десятилетия проработавший в разведке на различных, в том числе руководящих, должностях, он не мог не видеть назревавшего процесса распада Советского государства и роли в этом западных спецслужб.

В этих непростых условиях каждый из руководящих сотрудников Службы делал все возможное, чтобы сохранить ее потенциал, понимая, что при любом исходе событий внешняя разведка должна оставаться необходимым атрибутом государственного аппарата, защищающим национальные интересы страны от внешних угроз.

30 сентября 1991 года начальником ПГУ КГБ СССР был назначен академик Е.М. Примаков.

В октябре того же года внешняя разведка была выведена из КГБ и стала самостоятельной структурой. Таким образом, она вышла из системы правоохранительных органов.

22 октября 1991 года Примаков становится директором созданной вместо ПГУ Центральной службы разведки (ЦСР) СССР. Затем буквально несколько дней (с 18 по 25 декабря 1991 года) ему пришлось возглавлять Службу внешней разведки (СВР) РСФСР. А 25 декабря 1991 года последовал Указ Президента России о преобразовании внешней разведки в Службу внешней разведки (СВР) Российской Федерации и о назначении на должность ее директора Евгения Максимовича Примакова.

 

Глава 1.

ФИЛЬМ «МЕРТВЫЙ СЕЗОН» — ЭТО О НЕМ

 

23 марта 1961 года в Лондоне в знаменитом уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли завершился судебный процесс по так называемому «портлендскому делу», основным из действующих лиц которого являлся канадский бизнесмен Гордон Лонсдейл. 25 лет тюрьмы — таков был приговор. Имя этого человека тогда не сходило с первых полос английских и американских газет. Но только спустя много лет стало известно, что под этим именем в Англии работал кадровый советский разведчик-нелегал полковник Конон Трофимович Молодый.

 

ШКОЛЬНИК, РАЗВЕДЧИК, СТУДЕНТ

Конон Молодый родился 17 января 1922 года в Москве в семье научных работников. Его отец преподавал в Московском государственном университете и Московском энергетическом институте, а также заведовал сектором научной периодики в Госиздате. Скончался он от инсульта в 1929 году в возрасте 50 лет. Мать была профессором Центрального научно-исследовательского института протезирования, во время Великой Отечественной войны стала военным хирургом. Сам Конон позже часто шутил, что отец назвал его столь необычным именем в отместку за то, что родители нарекли его Трофимом.

В 1932 году с разрешения советского правительства Конон выехал в США к сестре матери Анастасии Наумовой, которая проживала там с 1914 года, обосновавшись в городе Беркли (штат Калифорния). Учился в средней школе, где в совершенстве овладел английским языком. Много ездил по Калифорнии, бывал в других городах США, посещал Нью-Йорк. В Америке жила и другая сестра матери — бывшая балерина Пьянкова, которая тоже хотела, чтобы племянник пожил с ней. Когда Конону исполнилось 16 лет, встал вопрос о дальнейшем жизненном выборе. Тетки настаивали, чтобы он после окончания средней школы поступил в один из американских университетов и остался в США.

Однако Молодый твердо решил вернуться на Родину. В 1938 году он возвратился в Москву и продолжил учебу в 36-й московской средней школе, которую окончил в 1940 году.

В октябре 1940 года Конон Молодый был призван в ряды Красной Армии. Весь период Великой Отечественной войны он находился в действующей армии, во фронтовой разведке. Принимал непосредственное участие в боевых действиях против немецко-фашистских войск. В должности помощника начальника штаба отдельного разведывательного дивизиона лейтенант Молодый неоднократно ходил в тыл противника, брал «языков», добывал необходимые командованию сведения. В боях с фашистскими захватчиками ярко проявились такие качества Конона Молодого, как смелость и отвага. Его ратные подвиги в военное время были отмечены высокими государственными наградами: орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», а также почетным нагрудным знаком солдатской доблести «Отличный разведчик».

После демобилизации из армии в августе 1946 года Молодый поступил на юридический факультет Московского института внешней торговли. Изучал китайский язык. Учился он легко. Сокурсники как-то сразу единодушно признали в нем вожака.

Генерал-лейтенант Виталий Павлов, который в начале 1950-х годов был руководителем англо-американского отдела нелегальной службы советской внешней разведки и изучал Молодого в качестве кандидата на работу в органы государственной безопасности, в своих мемуарах писал:

«Тогда Конон Трофимович произвел сильное впечатление, надолго оставшееся в памяти. Он всегда стоял особняком, как, в известной мере, образец идеального разведчика.

В молодые годы он успел пройти суровую школу Великой Отечественной войны. Характеризовался как отважный и смелый войсковой разведчик, неоднократно ходивший в тыл противника.

Когда он был еще студентом третьего курса института, на него обратила внимание советская разведка. Изучение его личных и деловых качеств в течение двух лет только подтвердило соответствие его кандидатуры высоким требованиям, которые предъявляет к разведчикам работа в нелегальных условиях.

Парень вызывал большую симпатию своим оптимизмом, уверенностью. Он обладал явными выдающимися способностями к разведывательной деятельности».

Окончив институт в 1951 году, Молодый остался в нем преподавателем китайского языка. В качестве соавтора принимал участие в создании учебника китайского языка, но которому, кстати, до сих пор занимаются студенты языковых вузов. Помимо блестящего знания английского и китайского он свободно говорил на французском и немецком языках.

 

КАНАДСКИЙ БИЗНЕСМЕН

В конце 1951 года Конон Молодый поступает на работу во внешнюю разведку органов госбезопасности и начинает готовиться к деятельности за рубежом с нелегальных позиций. Он глубоко освоил теоретические основы разведывательной профессии и серьезно прочувствовал особенности предстоящей работы,

В 1954 году Молодый был нелегально выведен в Канаду, а затем с документами на имя канадского бизнесмена Гордона Лонсдейла переехал в Англию, где приступил к выполнению заданий Центра в качестве руководителя нелегальной резидентуры. В Лондоне он занялся бизнесом, создав фирму по продаже и обслуживанию игральных автоматов. Это стало удачным прикрытием для разведывательной деятельности и легализации средств, получаемых из Центра.

Известный журналист-международник Леонид Колосов, учившийся вместе с Молодым в институте, вспоминая о нем, писал:

«Главные, да и, пожалуй, единственные источники, формирующие наше представление о профессии разведчика, — кино и литература — давно выработали определенный штамп: сложенный, как древнегреческий бог, молодой человек с чеканными сверхволевыми чертами лица, обладающий поразительной находчивостью и острым, как лезвие бритвы, цепким умом.

У Молодого была типичная внешность разведчика. Типичная в том смысле, что маловыразительная и неприметная. И это надо понимать буквально: он человек без особых примет. Все у него как бы среднее — рост, телосложение, полнота, нос, глаза… И особо красивым его не назовешь, и некрасивым считать нельзя. Если вечером вы познакомитесь с ним, а наутро вас попросят описать его, почти наверняка вы не сможете этого сделать. В памяти останется только ощущение чего-то общего и еще — приятного. Впрочем, обаяние — это уже сугубо личная его черта.

Внешность его лишена каких-либо ярких национальных черт. Он легко может сойти и за англичанина, и за скандинава, равно как и за немца, славянина или даже француза».

Вскоре к «Бену» (таким был оперативный псевдоним Конона Молодого) были направлены помощники — разведчики-нелегалы Моррис и Леонтина Коэн, ставшие позже известными всему миру как новозеландские граждане Питер и Хелен Крогер. Они поддерживали регулярную связь с Центром.

В течение пяти лет резидентура «Бена» успешно добывала в большом количестве весьма ценную секретную документальную информацию Адмиралтейства Великобритании и военно-морских сил НATO, касающуюся, в частности, английских программ разработки вооружений, в том числе — ракетного оружия, получившую высокую оценку советских специалистов.

Ветеран внешней разведки генерал-майор Василий Дождалев, который лично поддерживал периодический контакт с «Беном» и работал с одним из его источников в Англии, в интервью газете «Московский комсомолец» отмечал:

«Думаю, Москва знала о подводном флоте Великобритании не меньше, чем сама королева Елизавета.

Помимо того, что мы полностью владели ситуацией, брали на вооружение и какие-то новые разработки. Полученные данные направляли в институты, в конструкторские бюро, активно внедряли в жизнь. Скажем, целая серия наших эхолотов была сделана на основе английских. Интерес к этим материалам был огромен».

А в архивных документах Службы внешней разведки России по этому поводу, в частности, указывается:

«Это было одно из наиболее эффективных звеньев внешней разведки, которое успешно добывало секретную политическую, научно-техническую и военно-стратегическую информацию в важнейших учреждениях Англии и военных базах США, расположенных на ее территорию).

Позже, на суде, было обнародовано заключение Королевской комиссии по делу Лонсдейла, в котором подчеркивалось, что в результате деятельности разведчиков «сколько-нибудь важных секретов в британском Адмиралтействе более не осталось».

В Лондоне Молодый вновь взялся за изучение китайского языка — на сей раз в Лондонском университете. Разведчику пришлось нелегко. Надо же было делать вид, что он, начинающий бизнесмен, совсем не знает китайского. Зато занятия помогай Молодому выявить целый ряд офицеров британской и американской разведок, которые учили язык для работы в Китае. Один из его товарищей по учебе даже однажды признался: «Знаешь, Гордон, из всей нашей группы только ты и я — не разведчики».

Так что же случилось в 1961 году?

 

ПРОВАЛ

В результате предательства одного из руководящих сотрудников польской разведки, М. Голеневского, ЦРУ получило сведения о том, что СССР якобы располагает информацией с базы английских военно-морских сил в Портленде.

Еще в 1958 году Голеневский, завербованный ЦРУ, сообщил американцам о том, что у советской разведки в Портленде есть ценный источник информации. ЦРУ проинформировало об этом английскую контрразведку. Последняя затратила на поиски советского агента, работавшего на базе, целый год. К концу 1959 года он был установлен и взят в активную разработку. К середине 1960 года контрразведчики установили Молодого, а затем и супругов Крогеров.

Предоставим вновь слово В.Л. Дождалеву:

«Англичане “пасли” резидентуру семь месяцев. Действовали они очень уверенно. Зная об истинном лице Лонсдейла, они выпустили его летом 1960 в отпуск, на континент. Не сомневались, что он вернется обратно. Откуда такая уверенность? Ну, во-первых, операция контрразведки — это всегда игра, всегда некий риск. Во-вторых, они понимали, что ни с того ни с сего уходить Лонсдейл не станет. И, в-третьих, брать его все равно было рано. Им нужно было выявить связи, собрать необходимые доказательства вины. Риск себя оправдал».

5 января 1961 года, испугавшись разоблачения, Голеневский, который находился в то время в командировке в Берлине, бежал в США. Предупрежденные об этом англичане из опасения, что Москва сообщит об этом побеге своим разведчикам, поспешили с арестом Лонсдейла и Крогеров, произведя его 7 января.

Когда Молодого арестовали, он держался подчеркнуто невозмутимо. На процессе он отлично контролировал себя, не позволял себе расслабиться ни на минуту, следил за своими жестами, выражением лица, чувствовал, как за ним внимательно наблюдает зал.

В заключительном заявлении на суде он взял всю вину на себя, пытаясь освободить от обвинения в шпионаже супругов Крогеров.

Лондонская газета «Обсервер», оценивая поведение Молодого на процессе, писала:

«В нем было что-то настолько профессиональное, что возникало лишь чувство восхищения. И если хоть один человек был патриотом и жил ради своего долга, то это — он».

Молодый был приговорен к 25 годам тюремного заключения. Во время ареста, следствия и судебного процесса он вел себя стойко и мужественно, не выдав противнику никаких секретов. За исключением двух источников, о которых стало известно британской контрразведке, резидентура Молодого так и осталась не раскрытой англичанами.

Публицисты Дж. Буллок и Г. Миллер в своей книге «Кольцо шпионов» отмечали:

«Приговор (25 лет) заставил ахнуть публику, заполнившую битком помещение суда. Даже самые максимальные предсказания, которые делали вовсю в течение нескольких дней, не превышали 14 лет заключения.

Лонсдейл же воспринял приговор с полуулыбкой и, четко повернувшись, быстро спустился по ступенькам к камерам, расположенным этажом ниже…»

 

ВСТРЕЧА С «ОТЦОМ»

Предварительное слушание по «делу Лонсдейла» началось 7 февраля 1961 года и проходило в суде первой инстанции на Боу-Сгрнгг. Это была генеральная репетиция того пышного спектакля, который предстояло разыграть несколько позднее в уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли. Впрочем, предварительное слушание с таким же нравом можно сравнить с разведкой перед боем. И этот этап разведчик выиграл.

На данном судебном заседании решается лишь один вопрос — достаточно ли у обвинения доказательств, чтобы можно было передать дело суду присяжных. А потому само предварительное слушание «дела Лонсдейла» представляло собой скучную и однообразную процедуру. Ее унылый ритм нарушали лишь некоторые нелепые эпизоды, которые случались время от времени на радость журналистам.

Так, для усиления доказательной базы над «советским шпионом» английские спецслужбы доставили на заседание суда из Канады отца настоящего Лонсдейла, чью фамилию и биографию использовал разведчик.

По легенде, Молодый жил и работал в Англии как рожденный в Канаде и был якобы сыном этого самого Лонсдейла. При этом следует отмстить, что в те годы установка родственных связей через систему анализов, в том числе — ДНК, представлялась из области фантастики.

Лонсдейла-отца привезли на суд, чтобы свидетельствовать публично, что Конон не его сын, а другой человек. Но адвокат, которого нанял Молодый, быстро выяснил, что сын Лонсдейла переехал из Канады в Финляндию вместе с матерью, когда ему еще и года не исполнилось, и больше никогда с отцом не встречался.

Целой серией вопросов адвокат полностью поставил в тупик Лонсдейла-отца и под смех зала доказал, что тот физически не мог опознать человека, которого видел только младенцем. В результате канадец признался, что сам не понимает, зачем его вызвали на это судебное заседание. На следующий день английская пресса высмеяла глупый провал организаторов процесса, одновременно выразив недоумение по поводу целей обвинения, пригласившего этого никому не нужного свидетеля.

 

ЗАКОН ЕСТЬ ЗАКОН

Итак, Молодый начал отбывать в тюрьме свой бесконечный срок. Он, как грамотный юрист (напомним, что в 1951 году он окончил юридический факультет Московского института внешней торговли), тщательно изучил тюремный регламент и нашел в нем положение, но которому заключенный имел право получать газету, издаваемую в его родном городе, за счет тюрьмы.

Конон записался на прием к начальнику тюрьмы и подал тому соответствующее заявление, в котором потребовал выписать для него газету из его родного города, из Москвы (к тому времени вопрос о том, что Конон из Советского Союза, уже был принят сторонами). Конон попросил выписать ему газету… «Правда». Просьба советского разведчика привела руководство тюрьмы в замешательство. Однако, подумав несколько дней, англичане ее выполнили, справедливо признав, что в любом случае закон нужно соблюдать.

Молодый всегда был оптимистом, встречавшим любые невзгоды, большие и малые неприятности с легкой улыбкой и уверенностью, что все преодолеет. В тюрьме он занялся переводами английских книг на русский язык и перевел их около десятка — почти две тысячи страниц текста. В то же время, будучи уже в Москве, разведчик рассказывал:

«Должен признаться, что в тюрьме я неожиданно остро ощутил одиночество. При мысли о своих родных и близких, живущих за тысячи миль, мне становилось очень грустно. Но я всегда находил утешение в мыслях, что моя работа полезна, в сущности, всем людям, включая и моих близких…»

Об оптимизме Молодого, его уверенности в том, что на Родине о нем помнят и делают все возможное, чтобы вызволить из неволи, свидетельствовал, в частности, и другой выдающийся советский разведчик — Джордж Блейк. В результате предательства Дж. Блейк был также арестован и приговорен к самому продолжительному сроку тюремного заключения в истории британского правосудия — 42 года тюрьмы. Разведчики одно время отбывали наказание в одной тюрьме.

Как-то во время прогулки Молодый с уверенностью сказал Блейку, что они вместе будут присутствовать в Москве на параде на Красной площади в честь 50-лстия Великой Октябрьской социалистической революции. Такая убежденность Молодого поразила Блейка.

Самое удивительное, что оба разведчика действительно присутствовали на этом параде, находясь на трибуне для почетных гостей…

 

ВОЗРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

В ноябре 1962 года Молодый прочитал в одной из лондонских газет сообщение об аресте в СССР по обвинению в шпионаже английского коммерсанта Гревилла Винна, Это известие породило у него вполне обоснованные надежды на возможный обмен.

В 1964 году английские власти согласились обменять советского разведчика на сотрудника британских спецслужб Гревилла Винна, арестованного в Москве по делу Пеньковского. После возвращения на Родину Молодый работал в центральном аппарате внешней разведки.

В одном из своих интервью советским журналистам Конон Молодый подчеркивал:

«Я не воровал английские секреты, а методами и средствами, которые оказались в моем распоряжении, пытался бороться против военной угрозы моей стране.

Я искренно верю, что мои усилия, моя работа способствовали поддержанию мира на земле».

За мужество и стойкость, проявленные при выполнении особых заданий, полковник Молодый был награжден орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени, а также нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».

Работа разведчика-нелегала Молодого положена в основу художественного фильма «Мертвый сезон», в котором он стал прототипом разведчика Ладейникова.

9 октября 1970 года Конон Трофимович Молодый скоропостижно скончался от инсульта. Было ему всего 48 лет. Похоронен разведчик-нелегал на Донском кладбище в Москве.

Имя Конона Молодого занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации. В военное и мирное время полковник Молодый мужественно и честно служил своей Родине.

* * *

…В феврале 2000 года Зал истории внешней разведки в штаб-квартире СВР в Ясеневе посетила группа российских космонавтов. Летчик-космонавт Виктор Афанасьев передал сотрудникам СВР бесценный дар — книгу «Гордон Лонсдейл: моя профессия — разведчик». Члены авторского коллектива книги неоднократно встречались и беседовали с Кононом Молодым в последние годы его жизни и на основании этих бесед воспроизвели увлекательные воспоминания разведчика о своей работе за рубежом.

Переданный в подарок разведчикам экземпляр книги с 14 января 1991 года по 28 августа 1999 года находился в космосе, а с 16 января 1991 года по 27 августа 1999 года — на космическом комплексе «Мир». Практически все свободные места в книге покрыты штампами экспедиций посещения комплекса. Значит, космонавты о Молодом читали. Советский разведчик-нелегал помогал разведчикам космоса выполнять их исключительно трудные и ответственные задания.

 

Глава 2.

ОТМЕЧЕН И ВЫБРАН БОГОМ…

Его удивительная жизнь революционера, разведчика-нелегала, дипломата, писателя и ученого могла бы стать темой не для одного увлекательного романа, которые по своей популярности могли бы превзойти серию шпионских детективов о похождениях заморских джеймсов бондов. Мало кому из обычных людей удавалось даже за долгую жизнь быть участником столь многих событий, норой драматических и даже трагических, встречаться с самыми различными представителями человечества — от простых работяг до послов и министров, взрывать в годы войны корабли, снабжавшие продовольствием и стратегическими материалами нацистскую Германию, а после войны представлять чужую страну, гражданином которой он числился по документам прикрытия, в Италии.

Выдающийся советский разведчик-нелегал, видный ученый и писатель Иосиф Ромуальдович Григулевич (Григулявичюс), о котором идет речь, родился 5 мая 1913 года в столице буржуазной Литвы Вильно в семье провизора-караима, предки которого после разгрома Хазарского каганата русским князем «вещим» Олегом осели в Литве и в Крыму, а их немногочисленные потомки исповедовали иудаизм ортодоксального толка.

Впрочем, семья Иосифа гордилась своей принадлежностью к столь древнему народу, не растворившемуся среди других, более крупных, национальностей и сумевшему сохранить свою самобытность. В семье Иосифа, помимо родного, все разговаривали еще на трех языках: литовском, польском и русском. С детского возраста и он легко овладел этими языками. Видимо, это способствовало развитию у будущего разведчика незаурядных лингвистических способностей. В дальнейшем он в совершенстве освоил итальянский, испанский, португальский, французский и английский языки.

В 1924 году отец Иосифа потерял работу и эмигрировал в Аргентину. Мальчик остался с матерью в Вильно, оккупированном в то время панской Польшей. Поступил в городскую гимназию имени князя Витовта.

В период учебы в гимназии Григулевич познакомился с представителями подпольной молодежной коммунистической организации и вскоре стал ее активным членом. В 1929 году его исключили из гимназии «за коммунистическую деятельность». Однако он не отказался от революционной деятельности. В 1930 году Григулевич становится членом компартии Польши. Через год молодой революционер-подпольщик избирается в состав литовского бюро ЦК компартии Западной Белоруссии.

В феврале 1932 года Григулевич был арестован польской полицией и в мае того же года приговорен к двум годам заключения условно. В августе следующего года он был выслан из Польши.

По решению Литовского коммунистического бюро Григулевич выехал во Францию и поступил в парижскую Высшую школу социальных наук. Продолжая революционную деятельность, он присоединился к коммунистической фракции Сорбонны, поддерживал переписку со своими друзьями, оставшимися в Польше, направлял им свежую политическую литературу.

В августе 1934 года по предложению Коминтерна Григулевич был направлен на работу в Аргентину, где проживал его отец. Трудился продавцом радиоаппаратуры, страховым агентом, журналистом. Одновременно не прекращал революционной деятельности. Он активно сотрудничал с нелегальной секцией Международной организации помощи рабочим (МОПР), являлся членом редколлегии ежемесячного нелегального журнала этой организации «Сокорро рохо». Подпольная партийная работа становится профессиональной деятельностью Григулевича, которому шел в ту пору двадцать второй год.

В сентябре 1936 года, с началом гражданской войны в Испании, ЦК КП Аргентины направил Григулевича в Мадрид. Он служил адъютантом начальника штаба армии Мадридского фронта. Затем работал переводчиком советского полпредства в Мадриде.

В марте 1937 года Григулевич был привлечен к работе резидентурой советской внешней разведки и принимал непосредственное участие в ряде острых оперативных мероприятий. По его собственным словам, в Испании он «закончил начальную школу разведки».

В конце 1937 года был направлен в Москву и в апреле 1938 года выведен в качестве разведчика-нелегала в Латинскую Америку, где вел активную разведывательную работу в ряде латиноамериканских стран.

Будучи человеком, обладающим способностью легко и быстро устанавливать контакты в любой социальной среде, он быстро завел полезные для разведки связи и создал в Латинской Америке несколько агентурных групп, подбирая для работы на советскую разведку надежных и идейно близких нам людей. Достаточно сказать, что в разное время у него на связи находилось до 50 помощников.

В период Великой Отечественной войны Григулевич руководил нелегальной разведывательно-диверсионной группой в Аргентине. Наряду с добыванием информации в задачу группы входило ведение диверсионной работы по срыву снабжения Германии продовольствием, сырьем и другими стратегическими материалами из латиноамериканских стран. В общей сложности группой Григулевича было заложено более 150 мин, в результате чего были потоплены многие транспорты, направлявшиеся в германские порты. Следует подчеркнуть, что в результате деятельности группы Григулевича к середине 1943 года вывоз латиноамериканской селитры через Буэнос-Айрес резко сократился.

Один из соратников Иосифа Григулевича по работе в Аргентине позже вспоминал:

«Это был мужественный, до дерзости смелый, преданный делу человек. Он, тщательно подбирая и воспитывая в духе интернационализма молодых антифашистов, создал блестящий, неуловимый, великолепно действовавший отряд боевиков. Он не только был руководителем, но всегда сам лично принимал участие во всех боевых операциях. Среда членов отряда он пользовался огромным авторитетом, уважением и любовью, слово командира для всех было законом. Дух справедливости, товарищества, гордости за свое участие в борьбе с фашизмом воодушевлял бойцов отряда, и за это они были благодарны своему командиру».

После окончания войны Григулевич проживал нелегально в Мексике по костариканскому паспорту на имя Теодора Кастро. Там он сблизился с представителями костариканского революционного движения, которые, находясь в эмиграции, готовили государственный переворот.

В 1947 году вместе с женой Лаурой Иосиф Григулевич был нелегально выведен в Москву, где супруги прошли дополнительную специальную подготовку. Осенью 1949 года они выехали через ряд европейских стран на длительное оседание в Италию (Рим).

После смены власти в Коста-Рике Григулевич, используя связи в новом правительстве, смог создать для себя уникальное прикрытие: оп был назначен временным поверенным, а с 1952 года — чрезвычайным посланником в ранге полномочного министра Республики Коста-Рика в Италии. Одновременно являлся посланником при Папском престоле в Ватикане и по совместительству — посланником в Югославии. Он достаточно быстро установил необходимые связи в дипкорпусс и начал направлять в Центр исключительно актуальную и важную информацию.

Осенью 1953 года Григулевич по соображениям безопасности был отозван в Советский Союз. Он уволился из органов государственной безопасности и занялся научной деятельностью. Работал заведующим сектором Института этнографии АН СССР. Доктор наук (1965 год), член-корреспондент АН СССР (1979 год). Считался крупнейшим специалистом по Ватикану и латиноамериканским странам. Являлся главным редактором журнала «Общественные науки в СССР». Автор многочисленных научных трудов и монографий (более 200 работ). Под псевдонимом «Иосиф Лаврецкий» (девичья фамилия матери) издал в серии «ЖЗЛ» 18 книг, посвященных политическим и общественным деятелям стран Латинской Америки.

Товарищ Иосифа Ромуальдовича и коллега по разведке генерал-лейтенант Николай Леонов позже вспоминал:

«Писал Григулевич удивительно легко и быстро. Помню, его наставник по нелегальной работе, генерал Н.А. Корзников, рассказывал, как он собрал группу кандидатов в разведчики и попросил их написать в течение двух часов своеобразный очерк на тему “Кофе”, чтобы проверить их эрудицию и умение излагать письменно свои мысли. Григулевич без труда представил двадцатистраничное эссе, поразившее экзаменаторов глубиной знаний предмета, изяществом слога и, главное, быстротой работы автора».

Работа Григулевича в разведке и на научном поприще была отмечена орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Дружбы народов, многими медалями, а также рядом высоких наград иностранных государств.

Он скончался 2 июня 1988 года. Мало кто знал тогда об истинной деятельности Иосифа Ромуальдовича Григулевича. Потому в многочисленных некрологах, опубликованных в СССР и за рубежом, ничего не говорилось о том, что он принадлежит к той плеяде выдающихся сотрудников «невидимого фронта», о которых слагали и слагают легенды, что он прожил разведчиком-нелегалом много разных жизней в тринадцати странах мира.

Сам Иосиф Григулевич называл себя и своих товарищей по боевой работе «романтиками разведки». От себя можем добавить, что поколение Григулевича — разведчики 1940-х — 1950-х годов, как правило, люди неординарные, новаторы — являлись, в первую очередь, патриотами. Патриотами своей страны, патриотами Службы. Именно таким и был разведчик-нелегал Иосиф Григулевич.

ТЕМ, КТО БУДЕТ ЖИТЬ, ТРУДИТЬСЯ И БОРОТЬСЯ В ТРЕТЬЕМ ТЫСЯЧЕЛЕТИИ

(Обращение Иосифа Григулевича к молодым сотрудникам внешней разведки)

Меня попросили обратиться к молодым чекистам и поделиться с ними своими мыслями о нашей работе, о долге советского разведчика, его моральном облике. Я согласился, но, подумав, решил, что вряд ли могу сказать им что либо новое, такое, чего бы они уже не знали из слов своих родителей и близких, учителей, наставников и начальников, чего они не прочли бы в книгах или в газетах. Сказать им, что они должны быть верными сынами Родины, мужественными ее защитниками, неутомимыми борцами за высокие идеалы социальной справедливости, непримиримыми к противнику? Что они должны служить примером и на работе, и семье? Да кто ж у нас этого не знает, эти истины давно стали прописными, хотя из этого вовсе не следует, что все прониклись ими и уже нет надобности учить людей уму-разуму. Да, человек — сложный механизм, знание тех или иных истин еще не делает его идеальным. Для того, чтобы человек стал Человеком с большой буквы, он должен любить своих товарищей, свой народ, дело, которому он служит, больше, чем самого себя, свою собственную персону, иными словами, чтоб свое личное счастье он видел в служении людям. А такое чувство самопожертвования во имя общего блага больше всего свойственно молодым. Таков закон жизни. Юноша всегда готов на подвиг, готов совершить благородный поступок, готов пожертвовать собой. Напоминать же ему об этом было бы нудным для него нравоучением.

Следует ли из этого, что мне нечего сказать молодому разведчику? Вовсе нет! Я о многом хотел бы поговорить с ним, многое ему рассказать, о многом спросить. Я хотел бы поговорить с ним о нашей далеко не легкой, но еще настолько жизненно нужной и важной профессии, которая требует отдачи всех наших сил, упорства, целеустремленности, собранности и глубоких знаний во многих областях человеческой деятельности Я хотел бы рассказать ему о своей работе советского разведчика, довольно сложной, но всегда интересной и содержательной, о которой я всегда вспоминал с удовлетворением, ибо, как мне кажется, именно в эти годы я глубже всего познал себя и людей и смог принести больше всего пользы Родине. Наконец, я хотел бы его спросить о том, что он думает об окружающем нас мире, как он понимает свое место в нем, что он думает о моем и своем поколениях, каким видит наше с ним будущее? Возможно, не все, что мне скажет молодой разведчик, удовлетворит меня, многое меня порадует, но, может быть, в его ответах будет и такое, что огорчит меня. Возможно, я поспорю с ним и в чем-то сумею убедить его, а в чем-то оп убедит меня. Ведь я тоже когда-то был молодым и не во всем соглашался со старшими и более умудренными жизненным опытом и знаниями коллегами…

Так что же все-таки мне сказать молодым чекистам? Я хотел бы пожелать им, чтобы они были чуточку лучше, умнее и удачливее нас, может быть даже не чуточку, а намного удачливее. Ведь сегодня к их услугам не только богатейший опыт прежних поколений чекистов, но и современная чудо-техника, и знания, и огромная мощь, и высочайший авторитет нашего государства. Я хотел бы пожелать им, чтобы их свершения и достижения затмили бы результаты, достигнутые нашим поколением. Мы, старики, в обиде не будем, более того, будем им за это только глубоко признательны и благодарны. Мы не сомневаемся, что именно так и будет в действительности.

Вот, пожалуй, и все, что мне хотелось бы сказать молодым чекистам, которым предстоит жить, бороться и побеждать в третьем тысячелетии.

Октябрь 1977 года

(Печатается с сокращениями)

 

Глава 3.

ЧЕЛОВЕК УДИВИТЕЛЬНОЙ СУДЬБЫ

 

10 января 2012 года на 88-м году жизни скоропостижно скончался выдающийся советский разведчик-нелегал, Герой Советского Союза, человек удивительной судьбы Геворк Андреевич Вартанян. И сегодня нам хотелось бы напомнить читателям книги некоторые моменты из жизни и деятельности этого замечательного человека — бойца «невидимого фронта».

 

НЕЛЕГАЛ, СЫН НЕЛЕГАЛА

Геворк Вартанян родился 17 февраля 1924 года в Ростове-на-Дону в семье иранского подданного, армянина по национальности, директора маслобойного завода, находившегося в станице Стенной. Когда в 1930 году семья выехала в Иран, Геворку было всего шесть лет.

Его отец Андрей Васильевич был связан с советской внешней разведкой и покинул СССР по ее заданию. Он прочно обосновался в Иране, став преуспевающим коммерсантом. Прожив шесть лет в Тавризе, семья переехала в Тегеран. Позиции отца — человека со связями и солидным положением в обществе, владельца кондитерской фабрики, известной на весь Иран своими сладостями, являлись для него надежным прикрытием. Используя это прикрытие, Вартанян-старший вел активную разведывательную и агентурную работу: вербовки, поддержание связи с нелегалами, приобретите для них «железных» документов. Он почти никогда не пользовался финансовыми средствами Центра, обходился теми деньгами, которые зарабатывал сам. В грозные годы Великой Отечественной войны, когда над Советским Союзом нависла смертельная угроза, Андрей Вартанян собрал значительную сумму денег, которые были переданы в Центр для постройки боевого танка.

В 1953 году Андрей Вартанян вернулся из Тегерана в Ереван, проработав на разведку в соседнем Иране 23 года. Он был настоящим патриотом Советского Союза, и в таком же духе воспитывал своих детей. Именно под влиянием отца Геворк стал разведчиком.

 

ПУТЬ В РАЗВЕДКУ

Геворк Вартанян связал свою судьбу с советской разведкой в 16 лет, когда в феврале 1940 года добровольно установил прямой контакт с тегеранской резидентурой. Большую роль в его становлении как разведчика сыграл возглавлявший в годы войны советскую внешнюю разведку в Иране опытный профессионал Иван Агаянц.

Геворку пришлось начинать работать в разведке в период сложной обстановки в стране. К началу Второй мировой войны в Иране находилось около 20 тысяч немецких граждан: военные инструкторы, разведчики и агентура под видом торговцев, бизнесменов, инженеров. Через резидентуры своей разведки и их агентурную сеть, включая многочисленных агентов влияния, гитлеровцы воздействовали на иранские политические круги, командование вооруженных сил, жандармерию и полицию.

Советское правительство не могло оставаться безучастным к развитию событий в Иране. Для того, чтобы пресечь подрывную деятельность нацистской агентуры и предотвратить нападение гитлеровских войск с этого плацдарма на южные границы СССР, Москва вынуждена была на основании действовавшего тогда советско-иранского договора и по согласованию с Лондоном и Вашингтоном ввести в Иран в августе 1941 года ударную группировку частей Красной Армии. Одновременно в страну были введены и подразделения английских войск. 17 сентября советские и английские части вошли в иранскую столицу.

Хотя советско-английская военная акция и переломила ситуацию в Иране, позиции гитлеровских спецслужб в стране и их иранских пособников сохранялись. Жесткое противоборство с абвером Канариса и политической разведкой Шелленберга (СД) на территории Ирана продолжалось до конца войны. Более того, Иран использовался гитлеровскими спецслужбами и для ведения шпионско-подрывной работы на территории СССР. Тегеранская резидентура сообщала в Центр в 1941 году: «Немцы из Ирана руководят разведкой, работающей в СССР, они “перелетают” из Ирана в СССР и обратно, как саранча».

Перед резидентурами советской внешней разведки в Иране руководством НКВД была поставлена приоритетная задача по «созданию агентурной сети в целях выявления сотрудников и агентов иностранных разведок, враждебных СССР организаций, предотвращения возможных диверсий и иной подрывной работы, направленной на срыв военно-хозяйственных мероприятий, проводимых СССР в Иране».

Первым заданием, которое поручили Геворку Вартаняну, получившему оперативный псевдоним «Амир», было подобрать надежных ребят, своих сверстников и организовать группу для оказания помощи старшим коллегам из резидентуры в выявлении фашистских пособников в Тегеране и других городах.

Следует отмстить, что большая часть населения Ирана дружественно относилась к СССР, особенно прогрессивно настроенная молодежь. Поэтому «Амир» быстро справился с поручением. Ему удалось привлечь к сотрудничеству друзей и единомышленников, готовых бороться с фашизмом. Они были примерно одного возраста — армяне, лезгины, ассирийцы.

Одним из активных членов группы «Амира» с первых дней ее создания стал его близкий друг Оганес. Именно в доме Оганеса он впервые увидел свою будущую жену, а тогда 15-летнюю девочку, его сестру, чернобровую красавицу Гоар. Вскоре «Амир» привлек Гоар к работе в своей группе.

Никакой оперативной подготовки у ребят не было, и сотрудникам резидентуры приходилось учить их грамотно вести наружное наблюдение и выполнять другие специальные задания.

Члены группы «Амира», молодые люди, почти подростки, самоотверженно и с большим энтузиазмом помогали тегеранской резидентуре в борьбе с фашистскими спецслужбами и с широкой сетью их агентуры.

О результативности группы «Амира» свидетельствуют следующие данные: только за два года работы с ее помощью было выявлено не менее 400 человек, так или иначе связанных с германскими разведслужбами.

 

УЧЕБА В АНГЛИЙСКОЙ РАЗВЕДШКОЛЕ

В 1942 году Амиру пришлось выполнять специальное разведывательное задание.

В годы войны Великобритания была союзницей СССР по антигитлеровской коалиции, и резидентуры двух стран в Тегеране сотрудничали друг с другом по ряду оперативных вопросов. Однако это не мешало англичанам вести против СССР подрывную работу. Советской резидентуре стало известно, что англичане создали в Тегеране разведывательную школу. В нее набирали молодых людей со знанием русского языка. Готовили их для заброски с разведывательными заданиями на территорию советских республик Средней Азии и Закавказья. Срок обучения — шесть месяцев. Конспирация — строжайшая. Обучение проводилось парами, армян готовили для заброски в Армению, таджиков — в Таджикистан и т.д.

По заданию Центра «Амиру» удалось внедриться в разведшколу. Сразу же началась работа по установке ее курсантов, к которой подключилась вся «легкая кавалерия». Через некоторое время у резидентуры была подробная информация и о самой школе, и о тех, кто в ней учился. Заброшенные на территорию СССР «выпускники» обезвреживались или перевербовывались и работали затем «под колпаком» советской контрразведки.

Англичане заподозрили что-то неладное: школа работала на холостом ходу. Через некоторое время советский представитель встретился с официальным представителем английской разведки в Иране и сделал ему представление по поводу «несоюзнического поведения». Последний все отрицал. Однако в скором времени «учебное заведение» перестало существовать.

За полгода «Амир» прошел в английской разведшколе полный курс обучения. Полученная в ней от офицеров секретной службы Его Величества добротная оперативная подготовка очень пригодилась советскому разведчику впоследствии.

 

И ВНОВЬ МНОГОЛЕТНЯЯ БОЕВАЯ РАБОТА

Активность советской разведки в Иране, но существу, парализовала деятельность подпольных профашистских организаций в стране, способствовала нанесению сокрушительного удара по немецким спецслужбам: они не смогли в полной мере раскрыть свой потенциал и решить многие из поставленных перед ними задач, в том числе и по подготовке покушения на руководителей стран «большой тройки» в ходе работы Тегеранской конференции, которая проходила в иранской столице с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. Свой весомый вклад в деятельность советской внешней разведки в Иране в тот период внесли и молодые разведчики группы «Амира». В частности, им первым удалось добыть информацию о заброшенной в страну передовой группе немецких «коммандос» и обнаружить их местонахождение. Все диверсанты были арестованы. Когда немецким спецслужбам стало известно о провале передовой группы, в Берлине решили отказаться от направления в Тегеран главных исполнителей операции по физическому устранению глав СССР, США и Великобритании.

30 июня 1946 года в Тегеране Гоар и Геворк сыграли свадьбу и еще шесть лет работали в Иране.

Группа «Амира» продолжала успешно действовать до апреля 1949 года. А в 1951 году молодые супруги попросили Центр предоставить им возможность получить высшее образование. Выбор пал на факультет иностранных языков Ереванского университета.

Затем последовала многолетняя жизнь под прикрытием вымышленных имен и фамилий, работа в экстремальных условиях и сложной обстановке в различных странах мира. Этапы разведывательной деятельности, о которой еще не пришло время рассказывать, да и вряд ли оно наступит в ближайшие 50 — 100 лет. Операции, блестяще проведенные этим человеком, могли бы войти в учебные пособия спецслужб многих стран, как образец того, каких успехов может достичь разведчик. Его очередная загранкомандировка длилась более 30 лет.

О присвоении Геворку Андреевичу звания Героя Советского Союза ему сообщили в 1984 году. Вартанян стал первым советским разведчиком-нелегалом, отмеченным этим высоким званием за работу в мирное время.

В 1992 году полковник Вартанян вышел в отставку. Но до конца своих дней он продолжал активно трудиться в СВР — встречался с молодыми сотрудниками различных подразделений внешней разведки, которым передавал свой богатый оперативный опыт.

Незадолго до своей смерти Геворк Андреевич Вартанян отмечал:

«В разведку меня привлекла не перспектива стать популярным и известным, а возможность приложить свои силы и способности на одном из жизненно важных для страны направлений. Я очень люблю свою работу, и пусть меня простят представители других профессий, но я считаю, что Разведка (именно с большой буквы) — это не только романтика, но и, прежде всего, один из самых эффективных путей защиты Отечества. Это работа для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. В такую работу нельзя не влюбиться».

 

Глава 4.

СЕМЕЙНАЯ РЕЗИДЕНТУРА

В один из морозных зимних дней начала 1970-х годов в московском аэропорту «Шереметьево» приземлился самолет иностранной авиакомпании. Ничем не выделявшуюся среди прилетевших среднего возраста супружескую пару встречал сдержанный молодой человек. Обмен приветствиями и рукопожатиями, посадка в автомобиль, и черная «Волга» понеслась с пассажирами к столице. Объятия и поцелуи, улыбки и дружеское застолье ждали их впереди. После 15 лет работы в особых условиях за границей в Центр возвратились разведчики-нелегалы супруги Михаил и Галина Федоровы.

Все началось со встречи Галины и Михаила в уже далеком 1947 году. Но сначала расскажем немного о жизненном пути каждого из наших героев до этого знаменательного момента.

Михаил Владимирович Федоров родился 1 января 1916 года в городе Колпино под Петроградом в семье питерского рабочего. Отец в то время трудился на Ижорском заводе в сталелитейном цехе, а мал, занималась домашним хозяйством. Когда в 1922 году отец вернулся со службы в Красной Армии, семья переехала на жительство в город Ямбург, переименованный вскоре в Кингисепп.

В Кингисеппе прошли детские и юношеские годы Михаила. В школе он увлекался спортом, поэтому после окончания десятилетки в 1935 году поступил на учебу в Ленинградский институт физической культуры имени П.Ф. Лесгафта.

По окончании института 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Михаил был зачислен на службу в 5-е управление РККА, как в то время называлась советская военная разведка. А уже в начале октября того же года направлен для прохождения разведывательной подготовки в индивидуальном порядке в отделение разведотдела штаба Западного особого военного округа в город Белосток. Подготовка включала в себя изучение двух иностранных языков, радио- и фотодела, шифров. Заниматься приходилось ежедневно, с утра до позднего вечера, практически без выходных. Программа подготовки была рассчитана на восемнадцать месяцев. Планировалось, что в конце июня 1941 года он должен был нелегально уйти в Польшу, а затем, обзаведясь там польскими документами, попытаться осесть в Германки. Однако планам руководства не суждено было реализоваться. Когда подготовка разведчика была практически завершена, началась Великая Отечественная война.

Застигнутый вторжением немецких войск в Белостоке, Михаил вместе с другими сотрудниками разведотделения выходил из окружения, прорывался к своим.

В конце июля 1941 года Михаил был направлен в распоряжение разведотдела штаба Западного фронта в район Вязьмы, на станцию Касня.

В качестве заместителя командира группы разведчиков он до декабря 1941 года находился за линией фронта — в Великих Луках и Невеле. Члены группы вели разведку по дислокации и передвижению частей противника, минировали дорога, разрушали средства связи, карали предателей Родины.

В начале сентября 1942 года Михаил в составе разведывательно-диверсионного отряда специального назначения был выброшен на парашюте в районе города Барановичи Брестской области. За участие в боевых операциях награжден орденом Красной Звезды.

В общей сложности в тылу врага Михаил Федоров провел более 27 месяцев. Научился переносить трудности, ориентироваться в сложной обстановке, в совершенстве овладел радиоделом, приобрел навыки конспирации, усовершенствовал немецкий и польский языки. Опыт военных лет очень помог ему в последующей разведывательной работе.

После возвращения в Москву из-за линии фронта в августе 1944 года Федоров был откомандирован в распоряжение Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. Он прошел необходимую подготовку и в августе 1945 года был направлен на нелегальную работу в Англию. Работал там в дипломатическом представительстве одной из зарубежных стран. Передавал в Центр важную информацию военно-политического характера.

Однако спустя полтора года из-за нелепой случайности разведчику пришлось прекратить командировку. А произошло вот что. В один из обыденных дней Михаил шел по коридору учреждения, в котором работал, и вдруг в его противоположной стороне увидел свою знакомую — бывшую преподавательницу из Белостока, у которой брал уроки иностранного языка. Непосредственного контакта удалось избежать, однако Михаил не был уверен, что женщина его не заметила. На другой день он выяснил, что преподавательница находилась в Англии в командировке и посетила посольство по своим личным делам. В Москву ушла радиограмма о случившемся. Центр решил не рисковать разведчиком.

Уже будучи в Москве, в середине 1947 года Федоров переводится из военной разведки на работу в Комитет информации при Совете Министров СССР (так в то время называлась внешняя разведка госбезопасности) и начинает напряженно готовиться к выполнению нового задания за границей. Но в планы подготовки вновь вмешался случай.

Из воспоминаний Михаила Федорова:

«Захожу как-то в столовую. Очередь небольшая, но я куда-то спешил. Вижу — стоят мои коллеги, я к ним:

— Предупреждали, что я буду? — а сам делаю знаки, мол, выручайте. Те только собрались ответить, как сзади раздался тонкий голосок:

— Нет, не предупреждали.

Оборачиваюсь и… встречаю взгляд жгучих черносмольных глаз, смотрящих на меня с вызовом и укором. Так я познакомился с Галей».

* * *

Галина Ивановна Маркина (в замужестве — Федорова) родилась 17 февраля 1920 года в городе Саратове, в рабочей семье. Отец был электромонтером-самоучкой. Позднее, после прохождения профессиональной подготовки, он получил должность директора мельницы, где работала и мать Галины. Сразу после революции вступил в партию большевиков. Последние годы жизни находился на партийной работе.

После смерти отца в 1932 году матери стало очень трудно воспитывать четверых детей: старшей сестре Гали было в то время четырнадцать лет, младшим братьям — менее десяти.

С двенадцати лет Галина воспитывалась у тети — сестры отца, которая проживала в Москве. В 1937 году девушка окончила школу-десятилетку. Стала работать на технической должности в Наркомфине СССР и одновременно учиться на вечернем факультете Московского высшего технического училища имени Н.Э. Баумана.

В январе 1939 года по путевке комсомола Галина пришла в органы государственной безопасности. Вначале работала в Транспортном управлении НКВД, занималась техническими вопросами, но привлекалась и к выполнению отдельных оперативных заданий.

В годы Великой Отечественной войны Галина находилась в распоряжении группы особого назначения 4-го главного управления НКВД, занимавшейся подготовкой кадров для работы в подполье в тылу врага. Во время войны ей приходилось выполнять тяжелые и ответственные задания. Довелось и ухаживать за ранеными бойцами в подшефном военном госпитале, который в ту пору находился на 3-й Мещанской улице. Ночные дежурства, подмена санитарок, чтение газет и личных писем раненым — все это в выкраиваемые часы от основной работы, за счет отдыха. Война закалила Галину, как будущего нелегального разведчика.

В 1946 году Галина окончила двухгодичные курсы иностранных языков при Высшей школе Министерства государственной безопасности СССР. Ей предложили перейти на работу во внешнюю разведку, в подразделите, которое занималось разведкой с нелегальных позиций. Беседовал с ней начальник нелегальной разведки полковник Александр Михайлович Коротков.

Галина Ивановна так рассказывала о первой встрече со знаменитым разведчиком:

«С необыкновенным волнением вошла я в кабинет начальника нелегальной разведки. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился мне навстречу. Обратила внимание на его мужественное, волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Одет он был в темный костюм безупречного покроя. Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз устремлен на меня. Говорил низким, приятным голосом, с доброжелательностью и знанием дела. Крепко пожав мою руку, он представил меня находившемуся в кабинете сотруднику. Втроем разместились за маленьким столиком, стоявшим перпендикулярно к большому.

Беседа была обстоятельной и очень дружелюбной. На меня произвели большое впечатление его простота в общении, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор.

После беседы, когда вопрос в принципе был решен, Александр Михайлович пошутил:

— Глядя на нее, никто не подумает, что она может заниматься разведкой.

Это был камушек в мой огород. Причиной, видимо, являлся мой невысокий рост, неброский, скромный внешний вид».

Что привело молодую девушку в разведку? Об этом Галина Ивановна позже рассказывала в своих воспоминаниях:

«Мое представление о такого рода деятельности, как и у многих, было весьма скудным. Слышала, что туда отбирают особо способных сотрудников, что подготовка длится очень долго, что сама работа растягивается на годы и годы. Кроме того, требуется глубокое знание иностранных языков. Тут я имела плюс: языки мне давались легко, я много читала, переводила даже просто так, для себя. Ну и, конечно, волновало, подойду ли для такой службы? После обстоятельной и очень дружелюбной беседы с начальником нелегальной разведки полковником Александром Михайловичем Коротковым вопрос был решен.

На работу в разведку я пошла сознательно, с полным пониманием значения этой службы для государства и той ответственности, которую приняла на себя. Ни в то время, ни в последующем у меня не возникало ни малейших колебаний или запоздалых сомнений в правильности избранного в молодости пути. Я счастлива от того, что разведка стала делом всей моей жизни.

Вскоре произошли приятные изменения в личном плане. Как подарок судьбы появился он — Михаил. Сильный, добрый, чуткий, верный и надежный друг. С первых дней знакомства возникло ощущение, как будто мы знали друг друга сопло лет».

Молодые люди решили пожениться, а сотрудники кадрового аппарата Центра вынуждены были изменить планы подготовки Михаила и начали разрабатывать вариант их совместной поездки на нелегальную разведывательную работу.

Потекли дни и недели активной отработки новых легенд-биографий, исходя из новых задач, которые были поставлены перед разведчиками. Им предстояло многое узнать и многому научиться, прежде чем отправиться на работу в конкретный регион земного шара. Для Федоровых таким регионом была Австралия.

Перед «Сеном» и «Жанной» (такими были оперативные псевдонимы Михаила и Галины Федоровых) была поставлена задача прочно обосноваться в Австралии, найти подходящую работу и закрепиться в стране на «постоянное» жительство. Начался напряженный период подготовки к выезду за кордон: разведчики вживались в свои новые биографии, изучали шифры, тайнопись, радиодело, совершенствовали иностранные языки. И когда все уже было готово, планы вновь изменились. Один из сотрудников резидентуры внешней разведки в Австралии, который мог знать «Сена», перешел на сторону американцев…

Разведчиков направили в промежуточную страну — Польшу. На акклиматизацию в ней им отводилось полгода. Предстояло не только вжиться в образ поляков, но и понять их психологию, изучить историю и географию Польши, от Гданьска до Кракова и от Люблина до Щецина, современное польское искусство, культуру, узнать новинки кино и литературы, посмотреть крупные костелы, магазины, почерпнуть из народной лексики шутки, прибаутки и анекдоты.

Розно через шесть месяцев в Варшаву прибыл представитель Центра и сообщил новое задание: выехать на нелегальную работу в одну из стран Западной Европы, на территории которой находились важные объекты Североатлантического блока НАТО. «Сену» и «Жанне» предстояло создать в этой стране региональный пункт нелегальной связи с Москвой, который, в случае военных действий против Советского Союза, должен перейти на боевой режим работы.

Глубокое оседание… Сейчас, но прошествии многих лет, можно сказать, что длительное пребывание разведчиков-нелегалов за границей было успешным и прошло практически без проблем благодаря их высокому профессионализму. Но тогда, в середине 1950-х, все только начиналось, и перед «Сеном» и «Жанной» простиралась неизвестность. Им практически пришлось начинать жизнь с нуля.

В страну они приехали якобы после долгих лет эмиграции. Война оставила их без родных и близких. На первых норах «Сен» работал слесарем в автомастерской. «Жанна» трудилась секретарем на одной из местных фирм.

Пришлось разведчикам выдержать и серьезный длительный интерес со стороны местных спецслужб. Дело заключалось в том, что местные власти и их спецслужбы с недоверием относились к репатриантам из социалистической Польши. И супругов взяли в проверочную разработку. Местная контрразведка подводила к разведчикам своих осведомителей из числа их знакомых, организовывала внезапные посещения их дома под надуманными предлогами, выставляла за ними наружное наблюдение. Одному из наиболее острых приемов проверки — «с русским текстом» — подверглась «Жанна», когда один из ее знакомых подсунул ей записку, написанную по-русски. «Жанна» хладнокровно среагировала на эту провокацию: повертела листок, выразив полное равнодушие и недоумение.

По каждому факту маневров контрразведки вокруг нелегалов они подробно информировали Центр. Напряжение нарастало. В Москве возникла обоснованная тревога за судьбу разведчиков, следствием которой явилась телеграмма следующего содержания:

«С учетом интенсивности работы спецслужб, продолжительности проводимых мероприятий и принимая во внимание сложную агентурно-оперативную обстановку в стране, полагаем целесообразным рассмотреть возможность вашего возвращения на родину. Оперативные связи просим законсервировать. Рекомендуемый маршрут следования…».

В связи с этой телеграммой было бы интересно привести здесь небольшой отрывок из воспоминаний генерала В.Г. Павлова, бывшего в то время одним из руководителей советской нелегальной разведки:

«Будучи к этому времени заместителем начальника нелегальной службы, я подробно обсуждал проблему безопасности созданной резидентуры региональной связи и с руководством отдела связи. Первоначальный проект указания содержал категорическое предписание выезжать нелегалам домой, так как создавалась реальная угроза их ареста. Но я знал, что “Сен” уже прошел хорошую школу нелегальной работы в Англии, был опытным партизаном и разведчиком во время войны и, очевидно, был способен сам определить, когда возникнет срочная необходимость их исчезновения из страны. Поэтому, докладывая начальнику службы, предложил смягчить указание, сохраняя возможность иного решения. С моим мнением Александр Михайлович Короткое согласился, тем более, что он лично знал и “Сена”, и “Жанну” и сохранил о них самое положительное мнение. Он разделил мое доверие к “Сену” и мою уверенность в выдержке “Жанны”».

По сути дела, окончательное решение вопроса — продолжить или прервать работу с нелегальных позиций — было передано на усмотрение разведчиков, которые лучше, чем Центр, чувствовали обстановку вокруг себя. И они приняли решение:

«Реально оценив обстановку как в стране, так и вокруг нас, докладываем, что легализация в принципе прошла успешно, положение на работе в известной вам фирме прочное. Проявленное со стороны спецслужб внимание считаем профилактическим, вызванным общим нагнетанием кампании шпиономании. В связи с этим считаем возможным продолжить наше пребывание здесь для решения поставленных задач. Просим вашего согласия».

После тщательного изучения ситуации Центр дал согласие на продолжение работы. Кончился период, когда более трех лет местные спецслужбы держали разведчиков «под колпаком». Навязанный им контрразведкой серьезный профессиональный экзамен был успению выдержан. «В Москве было однозначно определено, — отмечает в своих воспоминаниях В.Г. Павлов, — что “Сен” и “Жанна” своей выдержкой, правильными поведением и реакцией на мероприятия спецслужб рассеяли их подозрения и, проявив тонкое понимание замыслов, переиграли спецслужбы. Было констатировано, что теперь ничто не мешало выполнению основного задания». И в последующие десять лет разведчики результативно проводили самые острые операции, не чувствуя за спиной беспокойного дыхания контрразведки.

Переиграв контрразведку, «Сен» и «Жанна» продолжили упорно вживаться в окружающую среду, привыкали ко всему и приспосабливались к новой жизни. Первые оперативные задания, которые Центр поставил перед резидентурой, касались розыска в европейских странах агентов внешней разведки, связь с которыми прервалась с началом войны. Разведчикам пришлось совершить многочисленные поездки по странам Европы. В первую очередь это касалось Испании и Португалии, где советская внешняя разведка не располагала в то время какими-либо позициями. Они добросовестно выполняли каждое задание Центра, проявляя целеустремленность в преодолении возникавших порой трудностей.

Из рассказа «Жанны»:

«В жизни разведчика, находящегося в зарубежной командировке, как в калейдоскопе, одно событие сменяется другим, успехи чередуются с неудачами, радости с огорчениями. Увы, постоянной остается лишь опасность, подстерегающая его на каждом шагу.

Отличительная черта разведчика-нелегала — жесткий самоконтроль, час за часом, день за днем, бодрствует он или спит. Малейшая ошибка или опрометчивый шаг могут обернуться непоправимыми последствиями. И еще, что отличает разведчика, — это почти нечеловеческая выдержка и невероятное долготерпение».

Прошло определенное время, прежде чем они стали владельцами собственной фирмы, приобрели небольшую виллу, удобную для осуществления радиосвязи с Москвой. Денежные суммы, которые были им ассигнованы Центром и которые они задекларировали в местных финансовых органах, позволяли поддерживать реноме состоятельных людей. Вскоре удалось установить и опробовать линию радиосвязи с Центром. Можно было приступать к выполнению конкретных оперативных заданий.

* * *

За долгие годы нелегальной работы «Сену» и «Жанне» удалось многое сделать. Они обеспечивали бесперебойную связь с Москвой, подбирали места для тайников и проводили операции по закладке и изъятию материалов, изучали людей и осуществляли вербовочные мероприятия, занимались восстановлением связи с агентурой в различных странах Западной Европы, осуществляли сбор информации по широкому спектру проблем, проводили встречи с ценной агентурой и передавали информацию от нес в Центр. Приведем некоторые цифры, свидетельствующие о напряженном ритме их работы: разведчиками было проведено более 300 конспиративных встреч, состоялось более 200 радиосеансов с Москвой, но другим каналам в Центр было передано более 400 важных секретных материалов.

Проходившая через руки разведчиков информация в основном касалась различных сторон деятельности Североатлантического блока, в частности, его военной организации, штаб-квартира которой размещалась в небольшом бельгийском городке Монсе близ юго-западной границы с Францией.

Вряд ли следует говорить, что в те годы это была исключительно важная военно-политическая проблема, непосредственно связанная с безопасностью нашей страны.

В Монсе разрабатывались планы превентивного использования ядерного оружия против СССР, определялись способы его доставки к конкретным целям на советской территории, проводились штабные войсковые учения НАТО с максимальным приближением к боевой обстановке. «Сен» и «Жанна» своевременно информировали Центр об оперативных планах натовских генералов.

В начале 1959 года разведчики приняли на связь исключительно ценного источника — высокопоставленного сотрудника НАТО (назовем его — «Бриг»). От «Брига» регулярно поступала важная информация о создании, перевооружении и модернизации бундесвера ФРГ, документы Комитета планирования НАТО о задачах отдельных воинских соединений, их боевой оснащенности, о системе управления войсками, их стратегии и тактике, а также по другим военным вопросам, связанным с наступательными действиями этого блока в Европе.

В информационном потоке немало места занимали подробнейшие сведения на лиц из числа руководящего состава различных натовских структур.

Именно от «Брига», в частности, впервые поступила исключительно ценная информация о создании в рамках блока разведывательных и контрразведывательных подразделений, входящих в самостоятельную спецслужбу, автономную от соответствующих национальных структур и имеющую наднациональный статус.

Накануне ежегодных сессий Генеральной Ассамблеи ООН источник передавал конфиденциальную информацию о предстоящей позиции ведущих европейских стран по ключевым вопросам повестки дня. Вполне понятно, что эти сведения являлись весьма полезными для советских делегаций, выезжавших в Нью-Йорк.

Исключительно важная информация поступала от «Брига» и во время Карибского кризиса, когда между СССР и США сложились исключительно напряженные отношения. Оперативная работа резидентура «Сена» и «Жанны» в этот период была поставлена «на военные рельсы»:

«По данным военного командования НАТО (источник “Бриг”), Белый дом располагает надежной разведывательной информацией о строительстве на Кубе 24-х стартовых площадок для ракет малого и 16-ти — среднего радиуса действия. Из числа последнего типа 42 ракеты уже находятся на острове. По оценке Пентагона и ЦРУ, личный состав советских специалистов насчитывает 5000 человек. Конечное число ракет, намеченных к развертыванию, определяется в 64 единицы».

Спираль кризиса раскручивалась с большой скоростью. «Бриг» информировал, что в США были подняты по тревоге 40 тысяч военных моряков, а также 5 тысяч военнослужащих, находившихся на военной базе Гуантанамо, что приведены в повышенную боевую готовность 82-я сухопутная и 101-я военно-воздушная дивизии, мобилизованы 14 тысяч резервистов, что общая численность войск, развернутых во Флориде для броска на Кубу, приблизилась к 100 тысячам человек. Вся эта информация немедленно передавалась в Центр. И в том, что в конечном итоге победил здравый смысл, была, безусловно частица усилий, предпринятых «Бригом» и руководимой им резидентуры.

…Вокруг разведчиков-нелегалов нередко возникают различные, как говорят космонавты, «нештатные ситуации», предусмотреть которые заранее просто невозможно. Они могут случиться и в ходе проведения разведывательной операции, и во время невинной прогулки, и в связи со случайным совпадением каких-то факторов.

Умение хладнокровно взвесить степень реальной угрозы, как для себя лично, так и для дела в целом, и в зависимости от этого действовать по обстановке, является показателем уровня подготовки разведчика, его профессионализма.

Из рассказа «Жанны»:

«Понятно, что русский разведчик-нелегал, находящийся на работе за границей, во всех случаях тамошней жизни должен использовать только иностранный, местный язык, на нем он должен и думать. Это аксиома, проверить которую мне пришлось на себе.

Однажды у меня неожиданно появилась боль в правом боку. Врач поставил диагноз — воспаление аппендикса и настаивал на немедленной операции, которая должна проходить под общим наркозом. Как быть? Проблема не в хирургическом вмешательстве — врачи там опытные, сколько в моем возможном поведении при выходе из наркоза: не заговорю ли я в полузабытьи на русском языке? Всеми силами внушала, убеждала себя, что мой мозг уже полностью перестроился, мыслю я на местном языке.

Наступил назначенный день, меня повезли в операционную… Просыпаться я стала от легких хлопков медсестры по щекам, и первое, что произнесла, находясь еще в полубессознательном состоянии: “Где мои очки? Без них я плохо вижу”. Медсестра подала мне очки и тепло улыбнулась. Значит, я действительно говорила как положено».

* * *

… Из аэропорта «Шереметьево» разведчиков привезли на «промежуточную» квартиру. За празднично накрытым столом подняли бокалы шампанского за благополучное возвращение. Во время оживленной беседы один из товарищей в шутку спросил:

— Чего бы вам сейчас больше всего хотелось? Немного подумав, Михаил воскликнул:

— Мне бы хотелось прежде всего попариться в московских «Сандунах».

Все весело рассмеялись.

— А я бы хотела позвонить тете, которая меня с детства воспитывала, и порадовать ее своим возвращением, — с трудом подбирая слова, произнесла Галина.

Однако таким простым желаниям разведчиков суждено было осуществиться значительно позже. Около двух недель им пришлось гулять по Москве, прислушиваясь к живой речи москвичей и обретая утерянные навыки разговора на подзабытом ими русском языке.

Наш рассказ о жизни и работе пары разведчиков-нелегалов был бы неполным, если опустить очень важный и, несомненно, многих интересующий вопрос о создании семьи в период длительного пребывания в стране назначения. Ведь разведчики работают за рубежом в лучшие, молодые годы своей жизни, именно тогда, когда обычно в семье появляются дети.

Из рассказа Галины Федоровой:

«Этот вопрос стоял перед нами практически постоянно в нашу бытность за границей. В принципе Центр не возражает против того, чтобы нелегалы обзаводились детьми, и мы знаем случаи, когда разведчики возвращались из заграничной командировки домой, имея даже двоих детей. Однако в своем сознании мы не могли объединить в одно целое два понятия: с одной стороны, нашу работу, ради которой мы прибыли в страну назначения, с другой — рождение детей, наличие и воспитание которых, несомненно, создали бы нам множество дополнительных разноплановых трудностей, что сильно ограничило бы нашу оперативную деятельность. Кроме того, возникал определенный риск в соблюдении конспирации. Ведь дети известные “почемучки”.

Мы прекрасно понимали позитивную сторону наличия детей: в глазах западного окружения создастся положительный образ семьи и тем самым снижается уровень подозрительности. И все же в своих рассуждениях мы поставили на первое место чувство долга, стремление быть максимально полезными и поэтому всецело отдавались порученному делу, своей нервной и напряженной работе. Желание принести большую пользу Родине всегда брало верх, поэтому создание полноценной семьи отложили до возвращения домой. Однако судьба распорядилась иначе: мы вернулись в возрасте, в котором обычно воспитывают уже внуков».

После возвращения из командировки служба Галины и Михаила Федоровых в разведке продолжилась. Когда возникала необходимость, они выезжали за рубеж для решения конкретных разведывательных задач. В общей сложности разведчики пробыли за кордоном около четверти века.

Заслуги перед Родиной почетного сотрудника госбезопасности полковника Михаила Владимировича Федорова были отмечены орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Дружбы народов, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, в том числе — медалью «За отвагу», нагрудным знаком «За службу в разведке».

Почетный сотрудник госбезопасности полковник Галина Ивановна Федорова была награждена орденами Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды, многими медалями, нагрудным знаком «За службу в разведке».

Наступило время, и Федоровы по возрасту — Михаил Владимирович в 66, а Галина Ивановна в 55 лет — вышли в отставку.

Из воспоминаний Михаила Федорова:

«При оформлении пенсии в районном Сбербанке служащая, просматривая дело Галины, вдруг нахмурила брови и с сожалением произнесла:

— Вот неудача! В данные вашей выслуга лет вкралась ошибка. К сожалению, я должна вернуть дело в пенсионный отдел для внесения поправки. А вам придется зайти к нам еще раз.

— И что же это за ошибка? — поинтересовалась Галина.

— Видите ли, в графе “выслуга лет” указано 50 лет. Так не может быть, ибо самой пенсионерке всего лишь 55 лет, — ответила она.

— Почему не может быть, — возразила Галина и тут же добавила, — я очень долго работала… в Магадане, а там рабочий стаж считается год за два. Вот и набралось столько лет (по существующему во внешней разведке положению, год пребывания разведчика на нелегальной работе за границей засчитывается в выслугу лет за два года. — Авт.)

Служащая оставалась некоторое время в нерешительности. Затем после раздумья попросила Галину подождать, а сама ушла куда-то проконсультироваться. Отсутствовала довольно долго. Возвратившись, извинилась за задержку и должным образом оформила пенсионные документы».

Уйдя на заслуженный отдых и став пенсионерами, Федоровы не порвали связи со Службой: они вели большую общественную работу, занимались с молодежью, приходящей в разведку на смену ветеранам, делились своим бесценным опытом работы в нелегальных условиях, помогали молодым сотрудникам осваивать «технологию» нелегкой профессии разведчика.

В апреле 2004 года Михаила Владимировича не стало. Галина Ивановна скончалась в 2010 году.

Разведчики-нелегалы Федоровы написали две интересные книги («Будни разведки» и «Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов»), в которых рассказали о своей деятельности за рубежом.

 

Глава 5.

ОН СЛУЖИЛ НА 6-м АМЕРИКАНСКОМ ФЛОТЕ

В конце 1986 года указом Президиума Верховного Совета СССР американцу Соутеру Гленну Майклу, советскому разведчику, выведенному в Москву из США в связи с угрозой провала, было предоставлено советское гражданство. В соответствии с его просьбой он был поименован Орловым Михаилом Евгеньевичем.

Гленн Майкл Соутер родился 30 января 1957 года в городе Хаммонд (штат Индиана, США) в семье среднего предпринимателя. Родители Гленна развелись, когда ему было четыре года. Воспитывался он матерью, отношения с отцом не сложились.

В 1975 году Гленн поступил в университет, но, проучившись полгода, учебу бросил. Полученное от матери воспитание, проявившийся еще в школе интерес к чтению, в том числе к русской классике, увлечение фотографией придали его жизненным поискам несколько романтическую окраску. Он захотел шире взглянуть на окружающий мир. Так пришло решение пойти служить во флот.

Соутер поступил в школу военных фотографов, а по ее окончании получил назначение на корабли 6-го американского флота, базирующегося в Средиземном море. Служил сначала на атомном авианосце «Нимиц», затем на штабных кораблях «Олбани» и «Пьюджет Саунд» в должности военного фотографа в составе разведывательного подразделения ВМС США. Был личным фотографом командующего в то время 6-м флотом адмирала Кроу и его доверенным представителем для контактов с общественностью и журналистами.

В 1980 году Соутер был привлечен к сотрудничеству с советской разведкой на идейно-политической основе. Критически оценивая военно-политическую доктрину США, он был убежден в необходимости активных действий по предотвращению ядерной угрозы.

Хотя у Соутера был невысокий флотский чин старшины, в силу своего служебного положения — служба в морской разведке на штабных кораблях — он знал значительно больше, чем иной старший офицер. Все основные приказы и распоряжения командующего 6-м флотом США попадали в Москву практически одновременно с теми, кому они были адресованы для исполнения. От него было получено большое количество важной документальной информации военного и военно-стратегического характера, раскрывающей стратегические планы Соединенных Штатов в Средиземноморье, Ближневосточном и других регионах. В Центр направлялись сценарии учений с применением ядерного оружия, сведения о боевой подготовке и планах задействования ВМС США, а также о передислокации американских атомных подводных лодок и авианосных групп, мобилизационные планы и планы действий на случай войны, многие другие суперсекретные сведения.

В начале 1982 года истек срок контракта Соутера на службе в ВМС США. Он поступил на военный факультет университета «Олд Доминион» в городе Норфолк, что на восточном побережье Атлантики (штат Вирджиния), и одновременно устроился на работу в фотолабораторию находящейся там крупной военно-морской базы. В разведывательном центре базы, где стал работать Соутер, сосредотачивалась информация, добытая различными средствами — от космических до агентурных. В этом центре вырабатывались конкретные указания 6-му и 2-му американским флотам. Успешно пройдя спецпроверку, он получил допуск к обработке материалов космической разведки, а также к списку целей на территории СССР, подлежащих ядерному поражению в случае военного конфликта. Этот список содержал около 150 тысяч различных советских объектов. О ценности этих сведений трудно даже говорить.

В университете Соутер специализировался на изучении русского языка и литературы. По завершении учебы летом 1986 года он должен был пройти подготовку на офицерских курсах и получить назначение на должность офицера разведки ВМС США. Однако этим планам не суждено бытто осуществиться. В июне 1986 года в связи с возникшей угрозой ареста Соутер был выведен в СССР.

Прибыв в Москву, Соутер направил в Президиум Верховного Совета СССР письмо с просьбой предоставить ему советское гражданство и сменить имя и фамилию. Просьба Соутера была удовлетворена.

Касаясь причин, побудивших его пойти на сотрудничество с советской разведкой, Орлов-Соутер подчеркивал:

«Во-первых, прослужив 10 лет в ВМС США, я со всей ответственностью заявляю, что американское правительство никогда ничего не сделает из искренних и честных побуждений для установления мира на земле до тех пор, пока не будет твердо уверено в своем военном превосходстве. Оно не заинтересовано в существовании баланса сил ни с СССР, ни с какой-то другой страной.

Второе политическое соображение, побудившее меня порвать с Америкой, заключается в том, что США пренебрежительно относятся к судьбе других пародов».

Прошло почти тридцать лет с тех пор, как разведчик сделал это заявление, но сказанное им актуально до сих пор.

Адаптация Орлова-Соутера к новым жизненным условиям протекала непросто. Как человек деятельный, энергичный, он считал, что главной опорой его дальнейшей жизни должен стать осмысленный, общественно-полезный труд во имя тех идеалов, которые он в свое время выбрал, пойдя на сотрудничество с советской разведкой. Он с энтузиазмом включился в преподавательскую деятельность, увлеченно работал над выполнением специальных заданий. Вскоре Орлов-Соутер был зачислен на действительную военную службу в органах государственной безопасности с присвоением звания майора. Творческая натура, гибкий и живой ум, исключительная работоспособность позволили ему многое сделать на порученных участках работы. За заслуги перед своей второй Родиной разведчик был награжден орденом Дружбы народов.

В апреле 1987 года Орлов-Соутер вступил в брак с советской гражданкой, преподавательницей английского языка одного из московских вузов. В мае 1988 года у супругов родилась дочь Александра.

Но даже активной жизненной позиции не всегда хватало, чтобы противостоять периодически возникавшим сильным депрессивным настроениям, которые во многом были связаны с колоссальными психологическими перегрузками и огромным нервным напряжением, сопровождавшими последние годы работы Орлова-Соутера за рубежом.

22 июня 1989 года Михаил Евгеньевич Орлов-Соутер трагически ушел из жизни в возрасте 32 лет. Похоронен на Ново-Кунцевском кладбище в Москве. В некрологе о скоропостижной смерти советского разведчика подчеркивалось, что он свою жизнь целиком посвятил тому, чтобы отвести нависшую над человечеством угрозу ядерной катастрофы.

Приняв решение уйти из жизни, Орлов написал несколько предсмертных писем. Часть из них адресована самым близким людям — матери, жене, дочери, советскому разведчику Джорджу Блейку, с которым его связывала тесная дружба. В письме к сотрудникам внешней разведки, которые хорошо его знали, Михаил Евгеньевич Орлов отмечал, что работа в советской разведке «помогла ему вырасти как личности». Как бы подчеркивая смысл своей жизни, он высказал просьбу быть похороненным в форме офицера госбезопасности. Последнее желание выдающегося советского разведчика, прожившего короткую, но яркую жизнь, было выполнено.

 

Глава 6.

ПОТОМОК ДЕКАБРИСТА

В январе 1982 года в газете «Вашингтон ноет» появилась статья, в которой говорилось, что «после шестилетнего пребывания на берегах Потомака Вашингтон покидает один важный, но менее всего известный в городе человек. Его фамилию знают лишь очень немногие, его работа ведется исключительно в тени, однако, пожалуй, в стране нет другого человека, чьими сокровенными секретами так хотело бы овладеть правительство США».

Этим человеком, числившимся по дипломатическому справочнику советником Посольства СССР, был резидент советской внешней разведки в Вашингтоне Дмитрий Иванович Якушкин.

Его прапрадед Иван Дмитриевич Якушкин, упомянутый самим Пушкиным в «Евгении Онегине», был героем Отечественной войны 1812 года, декабристом, капитаном знаменитого мятежного Семеновского полка, выведшим своих солдат 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь и получившим за это 20 лет каторжных работ. На совещании декабристов у Муравьева он вызвался убить Александра I, что дало основание Пушкину, рассказавшему в десятой главе романа об этом совещании, написать:

Каждый из потомков русского патриота на разных этапах истории стремился честно служить интересам Отечества. Так, дед будущего разведчика Вячеслав Евгеньевич Якушкин еще до революции был видным историком и одним из лидеров кадетской партии. Всю свою жизнь следовал заветам предков честно служить родине и Дмитрий Иванович.

Родился Дмитрий Якушкин 16 мая 1923 года в городе Воронеже в семье служащего, ставшего впоследствии известным академиком-растениеводом. С началом Великой Отечественной войны 18-летний Дмитрий ушел добровольцем в Красную Армию и прослужил в ней до 1947 года. Являлся участником Парада Победы.

После окончания в 1953 году экономического факультета Московского государственного университета работал в системе Министерства сельского хозяйства СССР помощником министра И.А. Бенедиктова.

В 1960 году Якушкин был направлен на работу во внешнюю разведку. Окончил Высшую разведывательную школу КГБ. Из 26 лет службы в разведке он в общей сложности 14 лет проработал за океаном, в Соединенных Штатах Америки.

В 1963 году последовала первая длительная командировка за океан — рядовым разведчиком, сотрудником резидентуры в Нью-Йорке. В период командировки Якушкин добился конкретных вербовочных результатов. Его труд был отмечен медалью «За боевые заслуги». Впоследствии Дмитрий Иванович говорил, что изо всех государственных наград ему более других была дорога эта скромная медаль, полученная в самом начале работы за океаном в качестве рядового разведчика.

Возвратившись в 1969 году в Москву, Якушкин работал в центральном аппарате разведки заместителем начальника американского отдача. Спустя некоторое время его выдвинули на должность начальника другого самостоятельного отдела внешней разведки.

Вспоминая о своем товарище, ветеран СВР Вадим Кирпиченко, семнадцать лет проработавший заместителем, из них двенадцать лет — первым заместителем начальника внешней разведки, рассказывал:

«В разведке Якушкина любили, несмотря на то, что иногда он яростно распекал подчиненных. Но в этих выволочках не было ни грубости, пи, тем более, какого-то злопамятства. За глаза его ласково называли Димой, несмотря на генеральское звание и высокое служебное положение начальника отдела…

От предков Дмитрий Иванович унаследовал большую библиотеку и имя. Но не только это. Была в нем какая-то стать, импозантность, манера держать себя с достоинством и особо почтительное и благородное отношение к женщинам, независимо от их возраста и внешности».

С 1975 по 1982 год Д.И. Якушкин возглавлял резидентуру внешней разведки в Вашингтоне.

Сам Дмитрий Иванович позже так рассказывал о своем назначении на эту должность:

«5 декабря 1974 года меня без объяснения причин вызвали к руководству разведки. когда я прибыл, мне сообщили, что вместе с руководителями разведки я должен буду поехать к председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову, который в то время находился в больнице. Причины вызова мне никто не объяснил, и я о ней мог только гадать. По приезде руководители сразу прошли к Андропову, а меня попросили подождать. Через некоторое время туда был приглашен и я. Поначалу Юрий Владимирович неторопливо угощал меня чаем с сухарями и сушками. Затем, задав несколько вопросов о работе возглавляемого мной отдела, вдруг неожиданно сказал, что есть предложение назначить меня резидентом в Вашингтоне. Поблагодарив за доверие, я счел возможным тем не менее напомнить Юрию Владимировичу, что при назначении меня начальником отдела он назвал пятилетний срок работы в этой должности. На это Андропов в шутливом тоне ответил, что, поскольку он сам дал такое распоряжение, так сам его и отменяет.

В любой стране быть резидентом считается в разведке престижным. Тем более если речь идет об одной из ведущих держав мира. Поэтому назначение в Вашингтон я встретил с большим удовлетворением».

Начались повседневные будни резидента разведки, перед которым стояли обширные и многоплановые задачи. Главная из них — повседневное руководство работой коллектива советских разведчиков. Кроме того, резидент должен достаточно хорошо знать внешнюю и внутреннюю политику страны своего пребывания, чтобы правильно ее оценивать и быть всегда готовым дать ответ Центру на интересующие его вопросы.

Руководство разведки не ошиблось в выборе резидента. Он зарекомендовал себя отличным профессионалом и руководителем. Главным в профессии разведчика Дмитрий Иванович считал умение думать. «Разведчик совсем необязательно должен лучше всех стрелять или быстрее всех бегать. Но “передумывать” противника он обязан», — таково было профессиональное кредо Якушкина. Этому он учил и своих подчиненных.

Предоставим вновь слово Вадиму Кирпиченко:

«Главной заслугой Якушкина в разведке является то, что он прекрасно знал США и давал самые точные прогнозы по вопросам развития внутриполитической ситуации там, а также по всему комплексу советско-американских отношений. В таких делах у пего никакой наивности и излишней доверчивости никогда не проявлялось, а имели место очень точный расчет и прогноз.

Еще в середине 1970-х годов он неоднократно говорил мне: “Пойми, ты не сможешь состояться как заместитель начальника Главка, если не будешь знать США и сам не побываешь в этой стране”. И вытащил-таки меня летом 1978 года в США, всесторонне обосновав необходимость этой поездки.

В ходе одной из многочасовых бесед с Дмитрием Ивановичем я подчеркнул, что меня интересует его мнение относительно того, как политическая элита и властные структуры США относятся в действительности к СССР и как они будут строить в ближайшем будущем свои отношения с нами? Якушкин четко и убежденно изложил свои мысли (напомню, что это было в июне 1978 года):

— Американцы не перестают удивляться, как смогла отсталая, лапотная и голодная Россия за четыре десятилетия стать супердержавой и в военном отношении сравняться с США. Они никогда не смогут примириться с таким положением и будут делать все, чтобы ослабить своего главного противника…

Суммируя всю имеющуюся в нашем распоряжении информацию, секретную и не секретную, — продолжал он, — я должен тебе сказать: сейчас американцы особенно пристально следят за внутренним положением в Советском Союзе, ибо они пришли к выводу, что наша страна вступает в кризисную полосу своего развития. Кризис этот назревает в трех сферах. Во-первых, наступает стагнация в экономическом развитии страны, советская экономика уже просто не в состоянии воспользоваться плодами мировой научно-технической революции. Во-вторых, в республиках Советского Союза набирают силу ростки национализма и в ближайшем будущем там проявятся сепаратистские тенденции. В-третьих, диссидентское движение в СССР, и в первую очередь в самой России, также набирает силу и становится необратимым явлением.

Отдавая должное опыту и убежденности нашего резидента в Вашингтоне, я довел его мысли до сведения руководства разведки и потом уже находил все больше подтверждений этим прогнозам в нашей действительности. Видимо, кое-что со стороны, из-за океана, проглядывалось лучше».

Возвратившись в Москву, Якушкин более четырех лет работал начальником американского отдела внешней разведки. Выезжал во многие страны Западной Европы, где выполнял ответственные задания.

Сам Дмитрий Якушкин считал, что разведчик должен обязательно любить страну, где он работает. Независимо от того, в Африке ли это, в Европе или в Америке. Иначе невозможно объективно оценивать страну и все события, происходящие в ней. В одном из своих немногочисленных интервью он отмечал: «Я проработал в Соединенных Штатах Америки в общей сложности 14 лет. Смею сказать, что знаю плюсы и минусы этой великой страны. Я хорошо помню ее красивые города, помню, как искренне радовался достижениям американского народа в науке, технике, строительстве. Но я знаю и беды, и хронические недостатки Америки, которые нельзя не учитывать и сегодня, когда в силу нашего бедственного положения мы безмерно идеализируем американский образ жизни».

Человек богатой душевной щедрости, честный и принципиальный, истинный российский интеллигент, Дмитрий Иванович был глубоко уважаем в коллективе. Он был большим книголюбом и в свободное время любил пройтись по букинистическим магазинам, покопаться в книгах. Отдавал предпочтение мемуарной литературе периода Гражданской и Отечественной войн. Покупая новые книги, он с жадным интересом читал их, а некоторые откладывал до лучших времен и мечтал привести в порядок свою огромную библиотеку.

После ухода в 1986 году в отставку Д.И. Якушкин работал в агентстве ИТАР-ТАСС, являясь его политическим и дипломатическим обозревателем. Свой огромный зарубежный опыт, разносторонние знания в области международных проблем он творчески реализовал на журналистском поприще.

Заслуги почетного сотрудника госбезопасности генерал-майора Якушкина перед Родиной были отмечены орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком «За службу в разведке».

8 августа 1994 года Дмитрий Иванович скончался. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

В ноябре 1992 года по каналам ИТАР-ТАСС из Рима пришло сообщите, что итальянская газета «Стампа» опубликовала отрывки из книги Рональда Кесслера «ЦРУ изнутри»» в которой утверждалось, что американская контрразведка предприняла попытку завербовать советского резидента в Вашингтоне, предложив ему за измену 20 миллионов долларов. В публикации говорилось: «Агенты секретной службы пошли на контакт с Якушкиным в одном супермаркете столицы США, но шпион из Москвы отказался».

Самое точное в этой цитате — это категорический отказ разведчика. Правда, еще и место действия указано правильно. Незадолго до отъезда из США Якушкин с женой пошли в супермаркет. Когда жена отошла в другой отдел, к нему приблизился человек, представившийся сотрудником ФБР. Положив на прилавок два капустных кочана, Якушкин проверил его удостоверение, после чего человек из ФБР сделал ему предложение о сотрудничестве с американской разведкой и пригласил встретиться с руководством ФБР в Вашингтоне. Якушкин ответил, что встретиться готов, но только в здании посольства СССР. Понятно, что такое ответное «приглашение» со стороны разведчика принято так и не было…

 

Глава 7.

РАЗВЕДЧИК-НЕЛЕГАЛ АЛЕКСЕЙ КОЗЛОВ

«При этом каждая из них полна опасностей и невероятных событий и по большей части лишена главных человеческих радостей — дома и нормальной семьи. Эти люди не жалуются на судьбу, которую когда-то выбрали сами или силою обстоятельств. И очень редко имеют возможность или желание поделиться с окружающими хотя бы немногими эпизодами из своей бурной жизни».

Алексей Михайлович Козлов родился 21 декабря 1934 года в селе Опарино Опаринского района Кировской области. С полутора лет жил в Вологде, воспитывался у бабушки с дедом, так как у отца с матерью помимо него было еще трое детей. Мать Алексея работала бухгалтером в колхозе. Отец являлся директором МТС. В 1941 году отец Алексея ушел в армию, во время Великой Отечественной войны был комиссаром танкового батальона в 5-й гвардейской армии, участвовал в битве на Курской дуге.

В 1953 году Алексей окончил с серебряной медалью среднюю школу и поступил в Московский государственный институт международных отношений. Еще в школе он блестяще освоил немецкий язык. В институте продолжил его совершенствовать и изучал датский язык. На последнем курсе находился на языковой практике в Дании. В дальнейшем мог также свободно говорить на английском, французском и итальянском языках.

В 1959 году Козлову предложили работать во внешней разведке органов госбезопасности и стать разведчиком-нелегалом. После интенсивной подготовки он уже в конце 1962 года выехал на боевую работу за границу. По документам он являлся гражданином Западной Германии.

Разведчику пришлось работать в ряде стран Западной Европы, Ближнего Востока и Африки. В первой половине 1970-х годов Козлов начал работать по кризисным точкам: обосновавшись в одной из западноевропейских стран, он выезжал для сбора информации в страны, с которыми СССР или не имел дипломатических отношений, или в которых возникали кризисные ситуации. В 1970-е годы это были в основном страны Ближнего и Среднего Востока — Израиль и арабские государства (Египет, Иордания, Кувейт, Ливан, Саудовская Аравия, Иран). Причем по арабскому Востоку разведчику пришлось разъезжать по второму паспорту, в котором отсутствовали данные о пребывании в Израиле. Однако такой риск был оправдан — в Центр направлялась исключительно важная информация. Работа разведчика-нелегала в тот период была отмечена орденом Красной Звезды.

До 1974 года у Советского Союза с Португалией, где у власти находился фашистский режим Коэтано, не было дипломатических отношений. Пришлось Алексею Козлову неоднократно бывать там, а после революции «красных гвоздик» — даже пожить несколько месяцев в этой стране.

В 1977 году Центр впервые поручил разведчику выехать в ЮАР — тогда страну апартеида. Разведку очень интересовали тайные связи ЮАР и ее колонии — Намибии с Западом. Козлов объездил всю страну, везде заводил контакты, которые пригодились в дальнейшем при сборе интересовавшей Центр информации. Ведь в данном регионе добывался уран, обогащенный уже на 80 процентов. И оп весь направлялся в США, хотя Соединенные Штаты и их западноевропейские партнеры к тому времени объявили ЮАР экономический бойкот. Кроме того, но некоторым данным, которыми располагал Центр, в одной из научно-исследовательских лабораторий ЮАР якобы велись исследования в ядерной области. Для сбора информации по данной проблеме Козлов в дальнейшем несколько раз выезжал в ЮАР и Намибию, а также в приграничные государства — Замбию, Ботсвану и Малави.

В 1980 году в результате предательства сотрудника внешней разведки Гордиевского Козлов был арестован в Йоханнесбурге. Он месяц провел во внутренней тюрьме контрразведки ЮАР в Претории, подвергаясь постоянным допросам и пыткам. Затем — шесть месяцев в камере смертников в центральной тюрьме Претории. В 1982 году был обменен на одиннадцать человек — десять западных немцев и одного офицера армии ЮАР.

После четырех лет пребывания в Центре Козлов вновь выехал на боевую работу за границу, которая продолжалась десять лет. В Москву возвратился в 1997 году.

За мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий, полковнику Козлову Алексею Михайловичу в 2000 году было присвоено звание Героя Российской Федерации.

Он награжден рядом советских и российских орденов, многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке». В 1999 году Указом Президента России ему было присвоено почетное звание «Заслуженный сотрудник органов внешней разведки Российской Федерации».

В настоящее время Алексей Михайлович активно встречается с молодыми сотрудниками внешней разведки, передавая им свой богатый жизненный и оперативный опыт.

 

Глава 8.

ЖИЗНЬ В РАЗВЕДКЕ

 

Вадим Алексеевич Кирпиченко был одним из немногих людей в нашей стране, кто неоднократно встречался с семью (!) директорами Центрального разведывательного управления США. «Если бы лет 25 назад ныне покойный директор ЦРУ Уильям Колби, обращаясь к какой-либо аудитории, сказал: “Вот познакомьтесь, мой друг и коллега Вадим Кирпиченко”, то я бы сам скомандовал себе: “В Сибирь шагом марш! “ — рассказывал ветеран разведки. — Но прошли годы, и то, что когда-то казалось бредом, стало явью. Это произошло в апреле 1992 года на международной конференции представителей спецслужб в Софии, а затем мы стали регулярно встречаться на различных форумах, конференциях и семинарах в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сеуле, но чаще всего в Москве. Действительно, Уильям Колби и я прилюдно называли друг друга коллегами и друзьями. Мир изменился, и люди тоже».

Впрочем, будучи профессиональным разведчиком, Кирпиченко знал сильные и слабые стороны «рыцарей плаща и кинжала» из Лэнгли.

«В свое время ЦРУ США потратило немало сил и средств для того, чтобы подготовить на территории Пакистана террористов, которые засылались в Афганистан для борьбы против советских войск и демократического режима Наджибуллы, — рассказывал он. — Был разгар “холодной войны”, конфронтации двух сверхдержав, поэтому ЦРУ не очень церемонилось в выборе средств в глобальном противостоянии. Однако подготовленные американской разведкой мусульманские террористы, которые на самом-то деле и ислама толком не знают, зато хорошо умеют убивать, теперь стали головной болью самих США. Достаточно назвать Алжир, в котором эти фанатики из Афганистана и Пакистана зверски уничтожают мирных жителей, или Францию и США, где они также осуществляют террористические акты».

 

В НАЧАЛЕ ПУТИ

Вадим Кирпиченко родился 25 сентября 1922 года в Курске. По окончании средней школы перед ним встал вопрос о выборе дальнейшего пути.

«В предвоенные годы мы, выпускники школы, мечтали стать военными летчиками, моряками, танкистами. Тогда не могло быть и речи о том, чтобы уклониться от призыва в армию, таких молодых людей просто презирали, а девушки не хотели с ними дружить, — вспоминал Кирпиченко. — Время было суровое, в Европе уже полыхала Вторая мировая война. В 1940 году я добровольно вступил в Красную Армию, служил в десантных войсках, и воевал в составе 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии».

Старший сержант Кирпиченко освобождал Венгрию, Австрию, Чехословакию. Среди боевых наград — медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны 1-й степени. Демобилизовался в 1946 году.

В 1947 году Кирпиченко поступил на учебу в Московский институт востоковедения (отделение арабского языка), который окончил в 1952 году. На недавнего фронтовика, секретаря партийной организации института пристальное внимание обратили кадровики. Незадолго до окончания института ему предложили поступить на службу в разведку органов государственной безопасности. С 1 сентября 1952 года начались его занятия в специальной разведшколе № 101, которая в настоящее время является Академией внешней разведки.

«Учебный год, проведенный в школе № 101, — счастливое время моей молодости. Тогда я начал осваивать “героическую профессию разведчика”, — рассказывал Вадим Алексеевич. — Правда, у нас с женой не было ни квартиры, ни комнаты, ни даже угла. Зато в нас жила горячая вера в будущее и надежды на какую-то новую, необыкновенную жизнь.

Многих из нас мучил вопрос, справимся ли мы с практическими делами, как будем решать главную задачу — приобретение источников информации».

 

НА ОПЕРАТИВНОЙ РАБОТЕ ЗА РУБЕЖОМ

После окончания разведывательной школы в 1953 году Кирпиченко был принят на работу в Восточный отдел внешней разведки, а наследующий год выехал в служебную командировку в Египет в качестве заместителя резидента. На древней земле фараонов ему предстояло провести более пяти лет. То, что относительно молодой оперработник был сразу назначен на столь ответственную, к тому же руководящую должность, объяснялось рядом причин. Главная из них — арест министра внутренних дел Берии и последовавшая за этим очередная реорганизация органов государственной безопасности, включая разведку. Перед каирской резидентурой стояла задача разобраться в том, что представлял собой новый режим Гамаль Абдель Насера. Необходимо было также регулярно информировать Центр о политике США, Англии и Франции в отношении Египта и об их действиях в арабском мире и Африке в целом.

Задачи, как видим, были всеобъемлющими и далеко не простыми. Однако молодой оперработник успешно справился с возложенной на него миссией. Об этом, в частности, свидетельствуют материалы экспозиции Кабинета истории внешней разведки, в которой оперативным делам Кирпиченко в Каире отведено видное место. Ему пришлось принимать непосредственное участие в налаживании контактов между советским руководством и новым египетским лидером.

В Москву по различным каналам поступала информация о том, что у Насера не сложились отношения с главами западных держав, отказывавшихся продавать ему оружие и финансировать сооружение высотной Асуанской плотины. В мае 1956 года в Каир прибыл секретарь ЦК КПСС Шепилов, который в настоятельной форме потребовал от посольства срочно организовать ему встречу с новым египетским лидером. Эту задачу удалось решить Кирпиченко, который задействовал свои связи среди участников организации «Свободные офицеры», приведшей Насера к власти.

Затем последовала тройственная агрессия Англии, Франции и Израиля против Египта, развязанная 29 октября 1956 года вслед за национализацией Суэцкого канала. Надо отметить, что эта агрессия не стала неожиданностью для каирской резидентуры, которая заблаговременно информировала Центр о возможном развитии событий. И в эти тревожные дни Кирпиченко активно работал, несмотря на ожесточенные бомбардировки израильской авиацией египетской столицы.

Секретная миссия в Егинте обогатила оперативный багаж Кирпиченко, расширила его связи в дипломатических кругах. Достаточно сказать, что в апреле — мае 1958 года он сопровождал президента Гамаль Абдель Насера в его поездке в нашу страну, переводил его беседы с советским лидером Н.С. Хрущевым.

В 1960 году служебная командировка в Египет завершилась. Вадим Кирпиченко возвратился в Москву и стал работать в центральном аппарате разведки. Два года спустя последовало новое назначение, на этот раз — резидентом в Тунис. Здесь оп пробыл до августа 1964 года. Перед Кирпиченко были поставлены задачи по поддержанию связей с Временным революционным правительством Алжира, руководившим национально-освободительной борьбой своего народа против французских колонизаторов. И снова — встречи, контакты, бессонные ночи, телеграммы в Центр.

В 1967 году Вадим Кирпиченко назначается руководителем африканского отдела внешней разведки. А в 1970 году вновь направляется в Египет, уже в качестве резидента. И на этот раз ему предстояло пережить еще одну арабо-израильскую войну. Вторая командировка в Египет была также весьма успешной. Основываясь на разведывательной информации, резидентуре удалось предупредить Москву о подготавливаемом А. Садатом разрыве дружеских связей с СССР, переориентации внешней политики Египта на США, о подготовке к войне с Израилем.

В те времена советские руководители не очень жаловали внешнюю разведку, особенно если ее информация не совпадала с мнением Кремля. О Садате же в Кремле сложилось мнение как о верном друге Советского Союза и продолжателе курса Насера. Над головой Кирпиченко, чья информация шла вразрез с этим мнением, сгустились тучи, и только дальнейшее развитие событий, полностью подтвердившее прогнозы резидентуры, разрядило эту атмосферу.

 

РАБОТА В ЦЕНТРАЛЬНОМ АППАРАТЕ

После завершения командировки в Египет в 1974 году назначен руководителем суперсекретного управления нелегальной разведки. Одновременно он становится заместителем начальника советской внешней разведки.

В 1979 году Вадим Кирпиченко назначается на должность первого заместителя начальника внешней разведки и на этом посту служит до 1991 года. Такое редкое для внешней разведки долголетие в столь важной должности объясняется в первую очередь его профессиональной компетентностью, богатым и разносторонним опытом оперативной работы, незаурядными способностями организовать деятельность коллектива в самых различных точках земного шара и в самой различной обстановке, включая кризисную.

В 1991 году в связи с преобразованием разведслужбы КГБ в Службу внешней разведки (СВР) России В.А. Кирпиченко назначается руководителем Группы консультантов СВР. Он выступает с докладами и лекциями на международных конференциях и семинарах по истории разведки и ее деятельности в новых условиях, встречается с молодыми разведчиками, писателями, журналистами. Руководит творческими коллективами по созданию шеститомной монографии «Очерки истории российской внешней разведки» и серии телевизионных фильмов о работе внешней разведки в предвоенные и военные годы. Он автор многих статей и очерков по проблемам разведки, опубликованных в российских и зарубежных средствах массовой информации, трех книг мемуаров, переведенных на ряд иностранных языков.

Работа в разведке накладывает на людей своеобразный отпечаток. В нее подбираются кадры особого склада: самоотверженные, беззаветно преданные Родине, умеющие трудом доказать это в самых различных условиях.

В 1979 году судьба забросила генерал-лейтенанта Кирпичепко в Афганистан. Его пригласил к себе начальник разведки В.А. Крючков и сообщил, что в этой стране назревают важные события. Кому-то из руководителей шавка необходимо было выехать в Кабул для тщательного изучения обстановки, уточнения наших возможностей и проведения подготовительной работы, связанной с возможным изменением ситуации в этой стране.

Кирпиченко вылетел в Кабул в начале декабря 1979 года. «Не думал, что когда-либо еще после демобилизации я вновь встречусь со своей дивизией, — рассказывал он. — Но это случилось 26 декабря 1979 года в Афганистане, куда я был направлен в качестве представителя КГБ для изучения обстановки накануне ввода в эту страну советских войск. Было принято решение взять штурмом дворец афганского диктатора Амина. На кабульском аэродроме высадилась воздушно-десантная дивизия. Я выехал туда вместе с командирами разведывательно-диверсионных групп “Каскад”, которые прикомандировывались к дивизии. При встрече командир дивизии представился по всей форме:

— Командир 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал-майор Рябченко.

Познакомившись с комдивом, я спросил у него, почему он не назвал свою дивизию полным титулом: “Краснознаменная, ордена Кутузова 2-й степени”. Рябченко удивился:

— А вы-то откуда это знаете?

— В этой дивизии мне пришлось воевать и закончить военную службу».

Так, 33 года спустя, состоялась встреча разведчика с молодостью.

 

РАЗВЕДЧИК В ЗАПАС НЕ УХОДИТ

А вообще-то за долгие годы работы в разведке у Вадима Алексеевича подобных встреч было немало. Приходилось общаться с главами иностранных государств и правительств, с советскими руководителями, министрами, дипломатами. Каждая такая встреча оставляла след в памяти.

В 1997 году Вадим Алексеевич вышел в отставку. Но он по-прежнему оставался в строю. До своего последнего дня Кирпиченко являлся плавным консультантом Службы внешней разведай, передавал свой богатый жизненный и оперативный опыт новому поколению разведчиков.

За образцовое выполнение служебного долга генерал-лейтенант Кирпиченко был награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени, Ленина, Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, «Знак Почета», многими медалями, 8 иностранными орденами, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке». За особые заслуги перед внешней разведкой его имя было занесено на Доску почета Службы внешней разведки Российской Федерации.

Выйдя в отставку, Вадим Алексеевич продолжал руководить авторским коллективом «Очерков истории российской внешней разведки». Он являлся лауреатом Премии СВР России в области литературы и искусства, Почетным гражданином города Курска.

Генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко скончался 3 декабря 2005 года.

В одной из своих книг разведчик писал:

«В конечном счете главным побудительным мотивом па-писания книги явилась любовь к разведке, к ее сотрудникам, к профессии, к самим ее зданиям и ее территории… Была ли эта любовь взаимной? И насколько возможна такая постановка вопроса вообще? Может ли разведка любить своих отдельных представителей? Нельзя сказать: “Его любила разведка”, равно как нельзя сказать: “Его любила Родина”. Любовь к разведке, как и любовь к Родине, может быть только односторонней. И я счастлив тем, что мне суждено было долгое время работать в разведке и искренне любить ее».

Вся жизнь и работа разведчика Кирпиченко свидетельствует об искренности этих слов.

 

Глава 9.

ЗАПИСКИ НАЧАЛЬНИКА СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ

30 марта 2012 года выстрелом из наградного пистолета в висок покончил с собой один из последних начальников советской внешней разведки генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин. Его смерть вызвала множество слухов в российском обществе, поскольку Леонид Шебаршин был одним из самых осведомленных высших руководителей КГБ.

Покинув пост «шефа» советской внешней разведки в сентябре далекого уже 1991 года, Л.В. Шебаршин посвятил себя литературному труду. Именно тогда он написал свою первую книгу «Рука Москвы», ставшую итогом длительного, вдумчивого размышления об особенностях профессии разведчика вообще и советского в частности, о сути разведки как таковой. Литературный дебют автора сразу привлек внимание широкого круга читателей. Книга, увидевшая свет в довольно суровый период истории нашего Отечества и отличавшаяся абсолютной правдивостью, а также авторской независимостью от каких-либо внешних факторов, оказалась не подвластна времени.

Примечательно, что Леонид Шебартин незадолго до своего ухода из жизни признавался в кругу своих близких друзей, что он «верен всем тем характеристикам событий и людей, которые вошли в его первое произведете».

Успех книга «Рука Москвы» потребовал продолжения литературного творчества. За ней последовали «Один день из жизни начальника разведки», «И жизни мелочные сны», «Хроника безвременья»… Но «Рука Москвы», как подчеркивалось в одной из рецензий, «остается несущей колонной его мировозрения, блестящим образцом честной мемуарной литературы».

Напомним в нескольких словах о жизненном и оперативном пути Леонида Владимировича Шебаршина.

Он родился 24 марта 1935 года в московском районе Марьина Роща в рабочей семье. После окончания с серебряной медалью средней школы в 1952 году поступил на индийское отделение Института востоковедения. В связи с закрытием института в 1954 году был переведен в Московский государственный институт международных отношений, который закончил в 1958 году. После распределения в Министерство иностранных дел работал в советском посольстве в Пакистане в качестве переводчика. Свободно владел английским языком, урду, фарси и хинди.

Леонид Шебаршин пришел на работу в разведку в 1962 году, уже имея за плечами опыт заграничной работы по линии МИД СССР. По линии разведки находился в трех длительных загранкомандировках, пройдя путь от оперативного работника до резидента.

С 1983 года — на руководящих должностях в центральном аппарате разведки. В апреле 1987 года становится заместителем начальника внешней разведки (по странам Ближнего и Среднего Востока и Африки). С января 1989 по сентябрь 1991 года руководил советской внешней разведкой. Одновременно являлся заместителем председателя КГБ СССР. Генерал-лейтенант. Награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке».

В сентябре 1991 года вышел в отставку и занялся литературной деятельностью. Автор нескольких книг по проблемам внешней разведки.

В одной из своих книг, отвечая на вопрос: «Зачем нам нужна разведка?», — Леонид Владимирович, в частности, подчеркивал:

«Разведка — инструмент, с помощью которого человек проникает в то, что другой человек пытается скрыть. Возможно и более широкое толкование разведки — выяснение обстоятельств, которые благоприятствуют или препятствуют осуществлению того или иного действия, связанного с риском для замышляющего…

Разведка должна иметь четко определенные цели для того, чтобы работать эффективно. Постановка целей для разведки — прерогатива и обязанность высшего руководства страша. Эти цели вытекают из политических и экономических задач, стоящих перед государством. Чем энергичнее решаются эти задачи, тем результативнее работает разведывательная служба.

В этих условиях складывается четкий механизм обратной связи, поступающая информация побуждает творцов политики к действиям, эти действия, в свою очередь, требуют дополнительных данных. Разведка находится под постоянным контролем государственного руководства, с нее строго спрашивают за ошибки и упущения, но высоко оценивают успехи.

Разведка — инструмент политики. Она не может заменить политику и сама формулировать свои задачи…

Мир секретности и мир открытости не отгорожены друг от друга непроницаемым барьером, они питают друг друга. Разумный политик не ожидает найти сенсационные сведения в каждом разведывательном сообщении. Секретная информация помогает корректировать видение того или иного процесса или события, вскрывать его реальную подоплеку, позволяет определить дезинформационный компонент…

Десятилетиями мы следили за маневрами внешних сил, противников и партеров, выявляли их тайные замыслы, подсказывали направления ответных ходов, вступали в острейшие схватки, несли потери. И всегда, в самых тяжелых обстоятельствах присутствовала мысль — за нами Отечество, мощное, неколебимое государство, за нами великий народ. Мы даже верили словам “бастион мира и прогресса”, а иногда “…мира и социализма”. Противник не осмелился брать бастионы штурмом. Он добивается своего измором и изменой.

Борьба за Отечество продолжается на новых рубежах. Она неизмеримо ближе к сердцу России. Доля вины за все происходящее лежит и на нас. Так нужно ли сегодня наше дело? Нужно. Необходимо».

Свои книги Леонид Шебаршин писал всю жизнь. В них нашли место дневниковые записи, зарисовки из путевых блокнотов о Пакистане, Индии, Иране, Афганистане. Рассказывается о взаимодействии советской разведки с аналогичными службами бывших «братских» стран: ГДР, Болгарии, Кубы.

В повествование удачно вошли воспоминания оперативного работника, которым большую часть своей службы в органах государственной безопасности являлся автор, описания встреч с руководителями Советского государства — Ю.В. Андроповым, М.С. Горбачевым, А.Н. Косыгиным. Правдивостью, подлинной болью пронизан рассказ об августовских событиях 1991 года, изменивших в сознании автора представление о многих ценностях, которым он поклонялся с детства, и вызвавших «крупнейшую геополитическую катастрофу XX века» — развал Советского Союза. С позиций высокого профессионала своего дела автором показана картина противостояния советской разведки и западных спецслужб, а также роль последних в крахе СССР и установлении новой политической системы в России.

Близкий друг Л.В. Шебаршина и его коллега по работе во внешней разведке Н.С. Леонов подчеркивал:

«Уход из жизни Леонида Шебаршина вызван внезапно обрушившимся на него тяжелым нарушением кровообращения, вызвавшим полную потерю зрения и паралич нижних конечностей. Но этот обвал был подготовлен хронической, неизлечимой болезнью, не покидавшей Леонида Владимировича никогда. Эта болезнь называется ностальгией по утраченному великому прошлому нашего государства и горечью за его нынешнее бедственное положение. До конца своих дней он оставался настоящим государственником, пламенным патриотом России…»

 

Глава 10.

ВЫСШИЙ СОВЕТСКИЙ ОРДЕН

 

Посетители Зала истории внешней разведки, знакомясь с его экспозицией, часто обращают внимание на представленное здесь большое количество советских наград, которыми были отмечены заслуги видных разведчиков в обеспечении государственной безопасности пашей страны.

В советский период истории нашего государства награждение орденами и медалями служило немалым стимулом трудовой и общественно-политической активности людей. Эти награды вручались за стахановский труд, за победы в «битвах за урожай», за высокие научные достижения, за успехи в борьбе с внешними и внутренними врагами страны.

Советские разведчики, о которых рассказывается на стендах Зала истории и шарады которых экспонируются в его витринах, были честными и достойными людьми, которые трудились, не жалея своих сил, на благо Родины и своего народа.

За годы советской власти было учреждено 38 орденов (со степенями), а также 61 наградная медаль (со степенями). Большинство из них стали историческими реликвиями, ими уже не награждают. Они принадлежат памяти об определенных этапах Советской эпохи.

К сожалению, пройдет еще десяток-другой лет — и мы не увидим и самих кавалеров советских наград. Прошлое на наших глазах становится историей.

Сегодня нам хотелось бы рассказать читателям журнала о высшей советской награде — ордене Ленина — и вспомнить некоторых замечательных сотрудников нашей Службы, отмеченных этим орденом.

 

УЧРЕЖДЕНИЕ ОРДЕНА

Орден Ленина занимал в иерархии наград СССР верхнюю ступень. Идея его создания была предложена группой старых большевиков 8 июля 1926 года. Первоначально высшую советскую награду предлагалось назвать «орден Ильича».

Орден Ленина был учрежден Постановлением Президиума ЦИК СССР от 6 апреля 1930 года.

В создании проекта ордена принимали участие художник И Дубасов, известный скульптор И. Шадр и медальер А. Васютинский. Основой для создания рельефного изображения вождя на знаке ордена стала фотография Ленина, выполненная в 1921 году на III конгрессе Коминтерна,

Орден Ленина представляет собой знак, изображающий портрет-медальон В.И. Ленина, помещенный в круг, обрамленный золотым венком из колосьев пшеницы. Темно-серый эмалевый фон вокруг портрета-медальона гладкий и ограничен двумя концентрическими золотыми ободками, между которыми проложена рубиново-красная эмаль. На левой стороне венка помещена пятиконечная звезда, внизу — серп и молот, справа в верхней части венка — развернутое полотнище красного знамени. Звезда, серн и молот и знамя покрыты рубиново-красной эмалью и окаймлены по контуру золотыми ободками. На знамени надпись золотыми буквами «ЛЕНИН». Орден изготовлен из золота (28,604 г), накладной барельеф В.И. Ленина — из платины (2,75 г). Первоначально орден носили на штативе с винтом, а с 19 июня 1943 года — на пятиконечной колодке с красной муаровой лентой, окаймленной по краям двумя золотыми полосками.

 

УДОСТОЕНЫ ОРДЕНА…

23 мая 1930 года орденом Ленина № 1 была награждена газета «Комсомольская правда» за активное содействие в усилении темпов социалистического строительства и в связи с пятилетием со дня основания.

В числе первых кавалеров ордена были крупные военачальники В.К. Блюхер, С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, М.Н. Тухачевский, а также герои первых пятилеток: шахтер Алексей Стаханов, машинист локомотива Петр Кривонос, труженики сельского хозяйства Мария Демченко и Марк Озерный.

После учреждения 16 апреля 1934 года почетного звания Героя Советского Союза орден Ленина стал вручаться всем удостоенным этой высшей степени отличия за заслуги перед государством. Поскольку медаль «Золотая Звезда» была учреждена лишь в 1939 году, орден Ленина был единственным знаком отличия для этого высокого звания. После учреждения медали «Золотая Звезда» вместе с ней автоматически продолжал выдаваться орден Ленина. Это же касается звания Герой Социалистического Труда (установлено 27 декабря 1938 года) и его знака отличия — медали «Серп и Молот» (учреждена 22 мая 1940 года).

Высшего ордена страны были также удостоены многие промышленные предприятия. Это такие гиганты, как нефтедобывающие объединения «Азнефть» и «Грознефть», тракторные заводы в Сталинграде, Харькове и Челябинске, Горьковский и Минский автомобильные заводы. Всего до Великой Отечественной войны кавалерами ордена Ленина стали около 6500 человек (включая Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда).

В период Великой Отечественной войны около 41 тысячи человек было награждено высшим советским орденом (из них около 36 тысяч — за боевые заслуги), а 207 воинских подразделений прикрепили орден Ленина к своим знаменам.

Начиная с 4 июня 1944 года и до 14 сентября 1957 года орден Ленина вручался офицерам за выслугу лет (25 лет безупречной службы). Также с начала 1950-х годов орден Ленина могли получить и гражданские лица за долговременный и плодотворный труд. Это привело к тому, что за последние 40 лет существования СССР орден Ленина был вручен более 360 тысяч раз.

Последним награжденным орденом Ленина в истории СССР был директор Маслянинского кирпичного завода Новосибирской области Яков Муль. Оп был удостоен этой награды Указом Президента СССР от 21 декабря 1991 года «за большой личный вклад в реконструкцию и техническое перевооружение предприятия и достижение высоких показателей в труде».

Всего на сегодняшний день общее число награждений орденом Ленина составило 431 418. Среди людей, отмеченных высшей советской наградой, есть и сотрудники нашей Службы, о которых рассказывается в экспозиции Зала истории. Вспомним хотя бы некоторых из них.

 

РАЗВЕДЧИКИ — КАВАЛЕРЫ ВЫСШЕЙ НАГРАДЫ

В период гражданской войны в Испании Яков Серебрянский возглавлял во Франции специальную группу, которая занималась нелегальными поставками с позиций этой страны оружия республиканскому правительству. В сентябре 1936 года сотрудникам спецгруппы удалось через надежного агента закупить у французской фирмы «Девуатин» 12 новых военных самолетов якобы для некоей нейтральной страны. Самолеты были доставлены на приграничный с Испанией аэродром, откуда их под предлогом летных испытаний благополучно перегнали в Барселону.

Разразился неслыханный международный скандал. Президента Франции Блюма и военного министра Пернэ обвинили в покровительстве республиканской Испании. А несколько позже, 31 декабря 1936 года, в советской прессе было опубликовано постановление ЦИК Союза ССР «о награждении за особые заслуги в деле борьбы с контрреволюцией тов. Серебрянского Я.И. орденом Ленина».

* * *

В той же Испании во время войны с фашистами выполняли ответственные задания советской внешней разведки ее сотрудники Кирилл Орловский и Григорий Сыроежкин. Они являлись военными советниками республиканской армии и лично осуществляли разведывательно-диверсионные операции в тылу франкистов. За образцовое и самоотверженное выполнение заданий по оказанию помощи республиканской Испании постановлением ЦИК СССР от 13 ноября 1937 года К.П. Орловский и Г.С. Сыроежкин были награждены орденами Ленина.

* * *

20 августа 1940 года в Мексике завершилась операция «Утка» по физическому устранению Льва Троцкого.

Здесь следует подчеркнуть, что, переехав на постоянное жительство в Мексику, Троцкий стал поддерживать тесный контакт с сотрудниками американского консульства и активно передавать им конфиденциальную информацию на известных ему деятелей коммунистического движения и представителей Коминтерна. При этом необходимо напомнить, что именно из Коминтерна в 1930-е годы советская внешняя разведка черпала основной контингент для работы с нелегальных позиций.

В 1995 году генерал-лейтенант П.А. Судоплатов подчеркивал:

«Мне совершенно ясно, что сегодняшние моральные принципы не совместимы с жестокостью, характерной и для периода борьбы за власть, которая следует за революционным переворотом, и для Гражданской войны. Сталин и Троцкий противостояли друг другу, прибегая к преступным методам для достижения своих целей, но разница заключается в том, что в изгнании Троцкий противостоял не только Сталину, но и Советскому Союзу как таковому. Эта конфронтация была войной на уничтожение».

За успешное проведение операции «Утка» ее руководитель Наум Эйтингон и руководитель агентурной группы Каридад Меркадер 17 июня 1941 года были награждены орденами Ленина.

* * *

В декабре 1943 года во внешней разведке впервые было создано информационно-аналитическое подразделение, которое возглавил Михаил Андреевич Аллахвердов.

До этого чекист Аллахвердов устанавливал советскую власть на Памире, возглавлял резидентуры внешней разведки в Персии, Турции и Афганистане, активно работал с нелегальных позиций в Австрии, Швейцарии и во Франции.

Заслуги генерал-майора Аллахвердова были отмечены многими государственными наградами, в том числе — орденом Ленина.

* * *

25 августа 1942 года разведчик Николай Кузнецов был направлен на боевую работу в глубокий тыл противника с позиций разведывательно-диверсионного отряда специального назначения «Победители», действовавшего в районе города Ровно.

За короткое время Кузнецов добился значительных успехов. Он целенаправленно собирал и передавал в Центр важную разведывательную информацию. Выявил расположение полевой ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей. Весной 1943 года получил чрезвычайно ценную разведывательную информацию о подготовке противником крупной наступательной операции в районе Курска. Осуществил ряд акций по уничтожению гитлеровских наместников на оккупированной территории.

За образцовое выполнение специальных боевых заданий Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1943 года Н.И. Кузнецов был награжден орденом Ленина.

* * *

С января 1943 по декабрь 1945 года Леонид Квасников возглавлял подрезидентуру научно-технической разведки в Нью-Йорке. При его непосредственном участии были добыты особо важные разведданные по атомной энергии и ее использованию в военных целях. 29 августа 1949 года в Советском Союзе было произведено испытание атомной бомбы. Американской монополии в данной области пришел конец.

За успешное выполнение специального задания советского правительства Л.Р. Квасников 29 октября 1949 года был удостоен ордена Ленина.

* * *

Член «Кембриджской пятерки» Ким Филби по заданию Центра поступил на службу в британскую «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС). В 1949 — 1951 годах он возглавлял в Вашингтоне миссию по связи английской разведки с ЦРУ. По заявлению бывшего сотрудника ЦРУ М. Коупленда, это привело к тому, что «…все чрезвычайно обширные усилия западных разведок в период с 1944 по 1951 год были безрезультативными. Было бы лучше, если бы мы вообще ничего не делали».

Заслуги Кима Филби в разведывательной деятельности были отмечены орденом Ленина.

* * *

Многие разведчики старшего поколения постигали профессиональное мастерство под руководством замечательного ветерана внешней разведки полковника Федичкина. Двадцать лет занимался он преподавательской деятельностью в Школе особого назначения, а затем — в Краснознаменном институте КГБ. А до этого Дмитрий Георгиевич выезжал в девять долгосрочных загранкомандировок, из которых в шести являлся резидентом внешней разведки. В годы Великой Отечественной войны Д.Г. Федичкин занимался организацией разведывательно-диверсионной работы в тылу немецких войск.

Оперативная и боевая деятельность полковника Федичкина отмечена многими советскими орденами, в том числе — орденом Ленина.

* * *

В одной из ведущих европейских натовских стран в начале 1960-х годов работал опытный и сильный разведчик Никита Дерябкин. По прикрытию он занимал скромную должность технического сотрудника советского посольства. А по линии разведки на него возлагались ответственные задачи по поддержанию связи с наиболее ценной агентурой, передававшей важные документальные материалы о политике США и Англии в отношении СССР. Добросовестный труд Никиты Стефановича в резидентуре был отмечен орденом Ленина.

* * *

Сотрудник английской разведки Джордж Блейк весной 1951 года добровольно, но идейным соображениям установил связь с советской внешней разведкой. С 1953 года он занимал руководящий пост в центральном аппарате СИС. На протяжении длительного времени Дж. Блейк передавал в Москву исключительно цепную документальную информацию.

Весной 1961 года в результате предательства Дж. Блейк был арестован, подвергнут допросам и приговорен английским судом к 42 годам тюремного заключения. Спустя четыре года осуществил побег из тюрьмы. Проживает в Москве.

Заслуги выдающегося советского разведчика полковника Дж. Блейка были отмечены многими высокими государственными наградами, в том числе — орденом Ленина.

* * *

И таких примеров можно привести много. Так, кавалерами высшей награды СССР стали замечательные советские разведчики Африка де Лас Эрас и Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина. Среди сотрудников внешней разведки пять раз был удостоен ордена Ленина Кирилл Орловский, четырежды — Станислав Ваупшасов и Дмитрий Медведев, трижды — Александр Панюшкин и Александр Сахаровский, дважды — Василий Зарубин и Василий Пудин.

Боевая и оперативная деятельность ветеранов внешней разведки является достойным примером для молодых сотрудников нашей Службы.