Ни высокие награды, ни солидное положение в структурах государственной безопасности и военной разведки не спасли выдающегося советского разведчика-нелегала комкора Федора Карина от гибели в застенках Лубянки.

В 1896 году в семье бедного еврейского местечкового ремесленника Янкеля Крутянского, проживавшего с многочисленной семьей в селе Суслено в Бессарабской губернии, родился очередной ребенок, которого родители назвали Тодросом, или на молдавский манер Тудором. Впрочем, босоногие русские сверстники Тодреса, с которыми он играл в уличные игры в этом захудалом местечке, называли его более привычным русским именем Федор. Отец мечтал, чтобы его отпрыск «вышел в люди», и, когда сыну исполнилось десять лет, отдал его в реальное училище. Здесь он, помимо основных дисциплин, упорно овладевал немецким и английским языками, которые должны были пригодиться будущему коммерсанту.

Однако вместо того, чтобы готовиться к предстоящей коммерческой деятельности, во время учебы в реальном училище Тодрес сближается с революционно настроенными учащимися и увлекается идеями Маркса. Он вступает в подпольный кружок Российской социал-демократической рабочей партии и ведет активную революционную агитацию.

С началом Первой мировой войны 18-летний Крутянский был мобилизован в армию и по заданию военной ячейки РСДРП(б) вел среди солдат революционную пропаганду, за что был отправлен в штрафную poтy. Ему удалось совершить побег и эмигрировать в соседнюю Румынию, где он продолжил революционную деятельность. В 1915 году, после вступления Румынии в войну на стороне Антанты, Тодрес был приговорен Королевским судом к тюремному заключению. В 1917 году, благодаря победе Февральской революции, он был освобожден из тюрьмы по амнистии для политических заключенных и возвратился в Россию, где включился в активную революционную работу.

После победы Октябрьской революции Крутянский служил в бессарабской бригаде Красной Гвардии. В одном из боев с войсками боярской Румынии был ранен. В начале 1919 года командовал эскадроном конных разведчиков. Одновременно являлся секретарем Центрального бюро Компартии Бессарабии.

Вскоре Тодрес Крутянский, которому исполнилось 23 года, был назначен политическим комиссаром Всеукраинского уголовного розыска, членом коллегии Всеукраинской чрезвычайной комиссии (ВУЧК). Здесь он сменил имя и фамилию и стал именоваться Федором Яковлевичем Кариным.

В 1919 году 24-летний Федор Карин переводится в Москву, в оперативную часть Особого отдела ВЧК, где под руководством Артура Артузова борется с врагами советской власти. Вместе с ним в ВЧК — ОГПУ работали и два его брата.

В сентябре 1919 года московские чекисты под руководством Артузова ликвидировали разветвленный контрреволюционный заговор белогвардейского «Национального центра». Заговорщики создали в Москве штаб Добровольческой армии во главе с генерал-лейтенантом царской армии Н.Н. Стоговым и назначили вооруженное выступление на вечер 21 сентября, когда, по их расчетам, генерал Деникин должен был взять Тулу и вплотную приблизиться к Москве.

За три дня до предполагаемого выступления белых, 18 сентября, председатель ВЧК Дзержинский доложил на Политбюро ЦК РКП(б) план мероприятий по разгрому заговорщицких организаций. Операция чекистов по ликвидации «Национального центра» и штаба Добровольческой армии Московского района продлилась три дня. В ней принимал активное участие с оружием в руках и молодой сотрудник Особого отдела ВЧК Федор Карин.

Вскоре газета «Известия» опубликовала обращение ВЧК ко всем гражданам страны по поводу ликвидации белогвардейского заговора. В нем был приведен список фамилий 67 главных заговорщиков, приговоренных военным трибуналом к расстрелу за измену Родине и шпионаж. В общей сложности чекисты при поддержке красноармейцев и рабочих московских заводов арестовали около 700 членов контрреволюционных террористических организаций, в основном бывших кадровых офицеров, которые планировали захватить Кремль и арестовать советское правительство во главе с В.И. Лениным.

Новый, 1920 год Федор Карин встретил на посту делопроизводителя уполномоченного Оперативного отдела ВЧК. «Канцелярская» должность была таковой только на бумаге: грамотные люди, да еще владевшие иностранными языками, были в ВЧК на вес золота. И вместо регистрации «входящих» и «исходящих» документов молодой чекист активно участвует в оперативных мероприятиях по борьбе с контрреволюцией.

Так, в начале 1920 года в поле зрения чекистов попал подозрительный поляк по имени Игнатий Добржинский. ВЧК уже было известно, что в Москве действует резидентура «двуйки» — 2-го отдела польского Генштаба (военная разведка и контрразведка). Ее возглавлял некто по кличке «Сверчок». Через некоторое время чекистам в белорусском городе Орше удалось выйти на курьера московской резидентуры «двуйки» некую Марию Пиотух. За ней было установлено плотное наружное наблюдение, которое привело на явочную квартиру «Сверчка». Однако на этот раз арестовать его не удалось. Предупрежденный своими людьми «Сверчок» скрылся из дома через черный ход.

В мероприятиях чекистов по разработке польской агентуры участвовал и Федор Карин, приобретший достаточный опыт за время работы в Оперативном отделе. Чекистам стало известно о том, что «Сверчок» располагает в Москве разветвленной агентурной сетью. Для борьбы с польским шпионами в ВЧК была создана «Комиссия Артузова», занимавшего в то время пост заместителя начальника Особого отдела. В комиссию был включен и Федор Карин.

10 мая 1920 года 750-тысячная польская армия начала наступление на Республику Советов. Польша, получившая независимость от Советской России, нанесла ей удар в спину. Противостоящие польской армии войска Западного и Юго-Западного фронтов насчитывали всего 65 тысяч бойцов. В тот же день руководство ВЧК направило Артузова с группой сотрудников Особого отдела ВЧК на Западный фронт для организации особых отделов фронтов и армий и налаживания их работы против польских шпионов. Вместе с Артузовым на Западный фронт командируется и Карин. Ему был выдан мандат от 10 мая 1920 года за подписью управляющего делами Особого отдела ВЧК Ягоды, который гласил:

«Дано сие Комиссару Активной части Особого отдела ВЧК тов. Карину в том, что он командируется на Западный фронт в распоряжение Особоуполномоченного Особого отдела ВЧК тов. Артузова.

Особый отдел ВЧК просит оказывать тов. Карину законное содействие при исполнении им поручений, возложенных на него тов. Артузовым.

Действительно по 7-е июня 1920 года».

На Западном фронте московским чекистам, в числе которых был и Карин, пришлось бороться с польскими шпионами, обезвреживать диверсантов, сражаться с засылаемыми в тыл Красной Армии бандами польских националистов. Чекистам удалось предотвратить взрыв штаба Западного фронта, расположенный в Минске, которым в то время командовал Тухачевский. Согласно сохранившимся архивным материалам, в 1920 году Ф. Карин трижды выезжал вместе с А. Артузовым на Западный фронт.

Одновременно чекисты не спускали глаз с резидентуры польской «двуйки» в Москве. 25 июня 1920 года на квартире ксендза Гриневского чекистская засада задержала курьера из Польши. В возникшей перестрелке он был убит. В ходе изучения найденных у курьера документов чекисты обнаружили фамилию политрука бронечасти московского гарнизона Добржинского. Группа чекистов выехала к нему на квартиру. Поняв, что ему не удастся уйти, Добржинский попытался застрелиться. Однако в последний момент Федор Карин схватил его за руку и не дал покончить с собой.

На первых допросах Добржинский, который и был «Сверчком», молчал. Произведенный чекистами обыск на его квартире показал, что он являлся членом Польской социалистической партии, изучал марксистскую литературу. Артузов решил перевербовать его. Вместо допросов последовали беседы на политические темы. Активное участие в них принимал и Федор Карин. Он подробно рассказывал о борьбе с контрреволюцией в Бессарабии и на польском фронте, приводил примеры зверств польских оккупантов в белорусских городах и селах. И однажды Добржинского словно прорвало. Поляк признался, что ему многое в политике «маршала» Пилсудского, бывшего в прошлом социалистом, не нравится, в том числе «русский поход», и что ему ближе по идейным соображениям политика Советов.

К дальнейшим беседам с Добржинским подключились заместитель председателя ВЧК В.Р. Менжинский, а также член ЦК компартии Полыни Ю. Мархлевский. Встречи с последним проходили в Кремле. Вскоре Добржинский дал согласие на сотрудничество с ВЧК. Взамен ему было обещано, что все названные польским резидентом сообщники будут возвращены на родину еще до прекращения военных действий, но только те, кто работал из идейных соображений. Добржинский сменил фамилию и стал Сосновским. Вместе с Артузовым и Кариным он выехал на Западный фронт, чтобы лично удостовериться в том, что арестованным чекистами польским разведчикам было позволено возвратиться в Польшу. Одновременно особые отделы Западного фронта ликвидировали основные ячейки Польской войсковой организации (ПОВ), занимавшиеся проведением диверсий и терактов в тылу Красной Армии. В их ликвидации активное участие принимал и Федор Карин.

В 1920 году закончилась Гражданская война на европейской части России. Все эти годы Федор Карин работал без отдыха, с громадным напряжением сил. Интенсивная работа и полученное им ранение отрицательно сказались на здоровье контрразведчика. По настоянию врачей он написал рапорт на имя исполняющего обязанности начальника Оперативного отдела Артузова:

«Представляя при сем заключение профессора Мартынова и удостоверение врача Ос. Отдела ВЧК, прошу Вашего разрешения и ходатайства об отправлении меня в санаторий для лечения.

Прим.: за все время с Октябрьской революции никакими отпусками ни разу не пользовался.

Сотрудник Оперотдела — Ф. Карин».

Артузов наложил резолюцию на рапорт: «Упр. делами: Карину необходим отпуск на две недели по болезни. Прошу оформить. И. о. оперотдела А. Артузов. 8. XI. 20 г.».

Отдохнув и поправив здоровье, Федор возвращается в Оперативный отдел. В мае 1921 года чекисты выходят на след контрреволюционной организации «Народный союз защиты Родины и свободы» (НСЗРиС), возглавляемой известным террористом эсером Борисом Савинковым, организатором ряда громких убийств, в том числе московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Этот террорист «прославился» еще и тем, что в годы Гражданской войны организовал восстание эсеров в тылу Красной Армии в городах Рыбинск и Ярославль. Во время этих восстаний были убиты тысячи мирных граждан. В 1921 году Савинкову удалось создать Западный областной комитет своей организации на Украине и в Белоруссии. Для борьбы с савинковцами Артузов разработал операцию «Синдикат-2», в реализации шторой принимали участие Карин и другие сотрудники ВЧК, среди которых, в частности, был ставший впоследствии знаменитым разведчиком Наум Эйтингон.

Гомельская губчека зафиксировала распространение в городе листовок контрреволюционного содержания. Одновременно чекисты вышли на некоторых военных специалистов, чье поведение вызывало подозрения. У ряда из них, в том числе на квартире уездного военрука Максимова, были произведены обыски. Чекисты нашли антисоветскую литературу, документы и печати НСЗРиС. Они произвели аресты, и в июле 1921 года Западный областной комитет НСЗРиС был ликвидирован. В 1925 году был арестован и сам Б. Савинков. А операция «Синдикат-2» продолжалась до полного разгрома его организации.

В 1922 году Гражданская война завершилась на всей территории Советской России. Отпала необходимость содержать в прежнем объеме самый крупный в системе ВЧК Особый отдел, занимавшийся прежде всего военными делами. В феврале 1922 года Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем упраздняется и на се основе создается Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Федор Карин становится сотрудником Иностранного отдела (ИНО) ГПУ (внешней разведки).

28 июня 1922 года Коллегия ГПУ утвердила «Положение о закордонном отделении ИНО ГПУ», в котором были определены его функции, четко сформулированы основные задачи разведывательной работы за рубежом, указаны средства их выполнения. Коллегия ГПУ приняла решение создать резидентуры ИНО в основных европейских странах. Наряду с широким спектром задач политического, военного и контрразведывательного характера в документе предусматривалось целенаправленное использование нелегальных возможностей разведки, оговаривались поручения по освещению экономической ситуации в каждом отдельном государстве и выявлению особенностей их экономической политики по отношению к РСФСР.

Для решения этих задач внешней разведке были крайне необходимы грамотные, квалифицированные кадры, имевшие опыт чекистской работы и владевшие иностранными языками. Федор Карин, которому исполнилось всего 26 лет, идеально подходил для работы в Иностранном отделе. Помимо молдавского, он свободно владел румынским, немецким и английским языками. Молодого разведчика, но уже опытного чекиста сразу же направили руководителем нелегальной резидентуры в Румынию.

Цель его поездки заключалась в том, чтобы изучить возможности организации разведывательной работы в этой стране и на Балканах с нелегальных позиций. В его задачу входило и выполнение разведывательных заданий «военно-политического характера, как в отношении самой Румынии, так и существующих там белогвардейских организаций». Находясь в Румынии, с шторой у молодого Советского государства в ту пору не было дипломатических отношений, Карин передавал в Центр информацию о работе румынской разведки против пашей страны, взаимоотношениях Бухареста с малой и большой Антантой, о военно-политических договорах Румынии с соседними странами. Видное место в работе возглавляемой им нелегальной резидентуры ГПУ занимали вопросы деятельности на территории боярской Румынии русских и украинских антибольшевистских группировок и отрядов, в том числе сторонников «батьки Махно», укрывшегося на ее территории, выявление их связей с Россией, а также использование этих организаций румынскими спецслужбами.

В Румынии Карин пробыл всего пять месяцев. За этот короткий срок он организовал получение надежных паспортов, необходимых для легализации разведчиков-нелегалов, а также наладил курьерскую связь с Центром через Берлин. Карину пришлось покинуть Бухарест, поскольку в то время Румыния была переполнена беженцами с юга России, и возникла угроза, что его могли узнать по работе в Бессарабии.

Из Бухареста он переводится заместителем руководителя нелегальной резидентуры в Вену, где работает до декабря 1922 года по Румынии. Столица бывшей Австро-Венгерской империи в то время предоставляла великолепные возможности для работы разведок всех стран мира из-за своего либерального полицейского режима и возможности относительно легко приобретать настоящие документы. В связи с распадом многонациональной империи Габсбургов большинство архивов, в которых фиксировались акты о рождении, смерти и т. п., находились в хаотическом состоянии, чем пользовались разведслужбы различных стран.

В декабре 1922 года Карин был отозван в Москву. Его работа в командировке была признана успешной. В том же месяце он был командирован в Болгарию под прикрытием уполномоченного Всероссийского общества Красного Креста (ВОКК).

Наша справка

З ноября 1921 года ВЦИК Советов принял декрет об амнистии, в соответствии с которым был разрешен въезд в страну бывшим солдатам и офицерам белой армии, находившимся за границей. Позже в Софии группой прогрессивных русских эмигрантов, оказавшихся в Болгарии в результате Гражданской войны в России, была создана организация «Союз возвращения на Родину» («Совнарод»).

В мае — июне 1922 года «Совнарод» обратился с вопросом о репатриации соотечественников в полпредства РСФСР в Константинополе и Вене. В июле того же года наркоминдел Советской России заключил с болгарским правительством соглашение о репатриации. Аналогичное соглашение было заключено и с верховным комиссаром Лиги Наций по делам военнопленных Фритьофом Нансеном. В соответствии с ним, репатриация русских беженцев на родину поручалась Красному Кресту. Нансен добился также введения для русских беженцев временных паспортов (так называемых «нансеновских»), что значительно облегчило их возможное возвращение в Советскую Россию.

Усилиями организации «Совнарод» только за один год в Советскую Россию возвратились 121 843 человека из различных стран, что составило десять процентов всей русской эмиграции. А всего благодаря деятельности Фритьофа Нансена домой вернулось более 500 тысяч русских беженцев. В 1922 году Ф. Нансен был удостоен Нобелевской премии мира.

Находясь в Болгарии и занимаясь репатриацией русских беженцев, Карин вел также активную разведывательную работу против главнокомандующего Русской армией за границей барона Врангеля и его организации. Разведчик постоянно информировал Центр о деятельности русской военной эмиграции на Балканах, подготовке Врангелем нового «крестового похода» против большевиков. С помощью Карина в соседних с Болгарией странах — Сербии и Греции — были нелегально созданы «Союзы возвращения на Родину». Карин активно способствовал возвращению в Советскую Россию своих соотечественников из этих стран. Так, только в феврале 1923 года из Варны, где в то время находилось его представительство, выехало более тысячи человек. Перевозки осуществлялись за счет Миссии Нансена.

Одновременно возглавляемая им нелегальная резидентура проводила большую разведывательную и контрразведывательную работу по проверке репатриантов и вербовке среди них перспективных лиц. Следует подчеркнуть, что Белое движение всеми силами противилось возвращению бывших военнослужащих к мирной жизни. Болгарское правительство под влиянием генерала Врангеля также весьма прохладно относилось к этой идее. Однако советской внешней разведке удалось провести специальную операцию по дискредитации Белого движения и добиться изгнания из Болгарии, хотя и на время, некоторых представителей командного состава Русской армии.

Проводя эту операцию, разведка исходила из того, что расквартированные в Болгарии части армии Врангеля значительно превосходили по всем статьям болгарскую армию, насчитывавшую всего шесть с половиной тысяч человек. Вмешательство врангелевцев во внутренние дела Болгарии на стороне той или иной политической силы могло привести к свержению законно избранного правительства.

Кампания по дискредитации армии Врангеля началась с публикации в болгарской прессе статей о вовлечении врангелевцев в политическую жизнь в стране и о планах самого генерала по захвату власти. В подкрепление этой версии был подготовлен документ, свидетельствующий о том, что барон Врангель якобы готовит военный переворот в Болгарии. Этот документ был подброшен врангелевскому полковнику Самохвалову. В нем подтверждался факт ведения Врангелем переговоров с представителями оппозиционной премьер-министру Болгарии Стамболийскому «Военной лиги» относительно возможного переворота с целью свержения премьер-министра. Болгарская полиция, извещенная о тайных контактах Самохвалова с «Военной лигой», произвела обыск на его квартире и обнаружила там подброшенные ему документы. По указанию премьер-министра Болгарии были арестованы активные главари белой эмиграции генералы Кутепов, Вязьмитинов, Абрамов и Ронжин. Они были выдворены за пределы страны, а русские воинские части разоружены. Был закрыт и ряд белогвардейских газет.

Разумеется, эта деятельность Федора Карина не осталась незамеченной для болгарских спецслужб. 1 мая 1923 года, возвращаясь поездом из Варны в Софию из служебной командировки, Карин был подвергнут обыску агентами Болгарской службы безопасности под предлогом поиска оружия. В ответ разведчик предъявил имевшийся у него револьвер и разрешение на его ношение, выданное губернатором Софии, а также дипломатические документы. Сотрудники болгарской контрразведки отобрали документы, а один из них ударил Карина кулаком в лицо. Разведчик был задержан, однако через час освобожден из-за недостаточности улик. Пользуясь своим дипломатическим статусом уполномоченного Всероссийского общества Красного Креста в Болгарии, Карин направил в болгарский МИД ноту протеста с требованием гарантий безопасности сотрудникам его организации.

Через несколько дней болгарские спецслужбы, покровительствовавшие царскому представительству Российского Красного Креста, повторили провокацию. На сей раз — против юрисконсульта Представительства ВОКК Александра Булатцеля, который был избит агентом службы безопасности. Карин вновь направил ноту протеста в болгарский МИД, содержание которой сообщил по дипломатическим каналам в Москву. Текст ноты поступил в ГПУ, и В. Менжинский наложил резолюцию: «Т. Артузову, т. Штейнбергу. 5.06.23 г.»

Однако 9 июня 1923 года в Болгарии был совершен военно-фашистский переворот. Новые власти страны арестовали наиболее активных членов «Совнарода», обвинив их в «коммунистической пропаганде», а в октябре того же года распустили эту организацию. Вскоре Карин возвратился в Москву.

В марте 1924 года Карин был направлен в служебную командировку в Китай, в город Харбин, под официальным прикрытием уполномоченного по репатриации. В Китае он проработал до 1927 года сначала заместителем, а затем резидентом «легальной» резидентуры. Одним из основных объектов внешней разведки органов госбезопасности в этом регионе являлась белогвардейская эмиграция, осевшая там после окончания Гражданской войны в России. В резидентуре Карина работал известный разведчик Василий Пудин, который ранее вместе с ним был задействован в операции «Синдикат-2». Выступая в роли «боевика» легендированной ГПУ подпольной организации «Либеральные демократы», он принимал участие в задержании эмиссара Савинкова полковника Павловского.

В Харбине была значительная колония бывших русских граждан, насчитывавшая в те годы несколько десятков тысяч человек. После объявленной ВЦИК 4 ноября 1923 года повторной амнистии многие из них мечтали возвратиться на Родину и обращались в советское Генконсульство в Харбине. Карин и другие разведчики внимательно изучали их и наиболее перспективным кандидатам на вербовку предлагали сначала «поработать» на СССР, чтобы заслужить право на возвращение. Что же касается непримиримых врагов советской власти, а их в ту пору было немало, то вербовочные подходы к ним делались от имени японской и американской разведок, которые активно занимались приобретением агентуры, способной вести работу против СССР. Выявив устремления иностранных разведок, Карин практиковал метод подстав агентов из числа белогвардейской эмиграции спецслужбам США и Японии. Причем основное внимание уделялось японской разведке, активно действовавшей в Маньчжурии и готовившей ее захват японцами.

Однако проникнуть в секреты японцев в Харбине было непросто, поскольку последние не любили европейцев, особенно русских. Но Карин вскоре установил, что японские чиновники и военнослужащие, даже высокопоставленные, слабо обеспечены в материальном отношении по сравнению со своими европейскими коллегами и ищут дополнительных заработков. Выяснилось также, что «сыны Ямадо» охотно торгуют своими секретными документами, считая японский язык недоступным для понимания европейцев, а некоторые их дипломаты и шифровальщики готовы продать и шифры.

Руководимая Кариным резидентура вскоре завербовала русского эмигранта Ивана Трофимовича Иванова-Перекреста. Он имел обширные связи среди японских военнослужащих, сотрудников жандармерии, китайцев, служивших в японских учреждениях. Как вспоминал впоследствии известный советский разведчик генерал-майор В.М. Зарубин, являвшийся в то время заместителем резидента Карина, Перекрест был агентом-групповодом и самостоятельно занимался вербовкой агентуры. Он также добывал весьма ценную информацию о деятельности японской военной миссии в Маньчжурии».

В 1927 году через Иванова-Перекреста В. Пудин добыл совершенно секретный документ — «меморандум Танаки», в котором излагались планы завоевания Японией Маньчжурии, Китая, советского Приморья и Дальнего Востока. Как отмечается в официальных документах Службы внешней разведки России, «получение «меморандума Танаки» явилось крупнейшим достижением в работе советской внешней разведки против милитаристских устремлений Японии в период 1920-х — начала 1930-х годов».

Несколько позже резидентуре удалось также получить докладную записку генерала Касахары.

Наша справка

Пришедший к власти в 1927 году премьер-министр Японии генерал Танака являлся активным сторонником последовательной подготовки страны к войне с Советским Союзом. Его позиция по данному вопросу была сформулирована 25 июля того же года в меморандуме, представленном императору Японии и правительству страны.

В документе впервые открывались истинные планы Японии по завоеванию мира. Обозначались этапы осуществления этой задачи: сначала подчинение Маньчжурии и Монголии, затем Китая. После овладения ресурсами Китая Япония должна была перейти к завоеванию Индии, стран бассейна Тихого океана, Малой и Центральной Азии и, наконец, Европы. Одновременно в качестве «программы национального развития Японии» в меморандуме выдвигалась «необходимость вновь скрестить мечи с Россией».

Премьер-министр и министр иностранных дел Японии генерал Танака, в частности, писал:

«Японо-советская война, принимая во внимание состояние вооруженных сил СССР и его отношения с иностранными государствами, должна быть проведена нами как можно скорее. Я считаю необходимым, чтобы императорское правительство повело политику с расчетом как можно скорее начать войну с СССР.

Разумеется, нам нужно будет осуществить продвижение до озера Байкал. Что касается дальнейшего наступления на запад, то это должно быть решено в зависимости от дальнейшей обстановки, которая сложится к тому времени. Япония должна будет включить оккупированный Дальневосточный край полностью в состав владений империи.

Япония не сможет устранить свои затруднения в Восточной Азии, если не будет проводить политику «крови и железа». Поэтому мы должны установить контроль над Китаем и сокрушить Соединенные Штаты Америки. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны южных морей станут нас бояться и капитулируют перед нами. Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы.

Япония должна завоевать мир, а для этого она должна завоевать Европу и Азию, и в первую очередь — Китай и СССР».

В 1929 году руководство советской внешней разведки приняло решение опубликовать «меморандум Танаки» через свои возможности в китайском журнале «Чайна критик». Вскоре текст документа был перепечатан в американских средствах массовой информации. Его публикация вызвала грандиозный международный скандал. Япония выступила с опровержениями, однако ей никто не поверил. После разгрома милитаристской Японии в 1945 году «меморандум Танаки» фигурировал в качестве официального документа на Токийском трибунале, осудившем японских военных преступников.

В 1928 году резидентурой была также получена докладная записка военного атташе Японии в Москве генерала Касахары, представленная им в Генеральный штаб, в которой обосновывалась необходимость начала военных действий против СССР. Будучи ярым врагом Советского Союза, но далеко не тупым человеком, Касахара подчеркивал в своей докладной записке, что «воевать с СССР нужно сейчас, или не воевать никогда впоследствии». Позиция генерала была должным образом оценена японским военным руководством: после возвращения из Советского Союза он был назначен на должность начальника 5-го (русского) отдела 2-го (разведывательного) управления Генерального штаба японской армии.

На процессе японских военных преступников в Токио в 1946–1948 годах генерал Касахара выступал, благодаря покровительству американцев, не как обвиняемый, а как свидетель. На вопросы трибунала он отвечал уклончиво до тех пор, пока ему не были предъявлены фотокопии его докладной записки. Только после этого он полностью признал не только подлинность документа, но и свое авторство.

Работа Федора Карина в качестве резидента ОГПУ в Харбине была настолько успешной, что в начале 1930-х годов харбинская резидентура стала главной «легальной» резидентурой внешней разведки в Китае. Особое внимание Кариным уделялось террористическим планам японской военщины в Маньчжурии, каналам засылки японских разведчиков в СССР, деятельности антисоветских эмигрантских центров. Им была получена информация о том, что японская военная миссия в Харбине приступила к созданию в приграничных районах вооруженных банд белогвардейцев для организации восстания на Дальнем Востоке, чтобы использовать данное обстоятельство в качестве предлога для ввода японских войск в СССР, якобы для «защиты японских подданных».

Одновременно руководимая Кариным резидентура ОГПУ срывала попытки японских спецслужб создать на территории СССР крупные шпионско-диверсионные формирования. В эти группы, подготавливавшиеся для засылки на территорию нашей страны, внедрялась надежная агентура, которая информировала резидента о планах японцев в отношении СССР и доводила до сведения японцев дезинформацию, специально подготовленную аналитиками в Москве. За период пребывания в Харбине Кариным были созданы серьезные заделы в работе против Японии, которые использовались советской разведкой еще многие годы. Достаточно отметить, что сотрудник руководимой им резидентуры В.И. Пудин получил сотни секретных японских документов и добыл около 20 японских и китайских шифров. Являясь в конце 1930-х годов заместителем резидента внешней разведки в Софии, В. Пудин заполучил дипломатические шифры, которыми пользовался японский МИД в Европе, благодаря чему Лубянка читала шифрованную переписку японцев с немцами в годы Великой Отечественной войны.

В 1927 году завершилась служебная командировка Федора Карина в Китай. За успешную работу в качестве резидента он был награжден нагрудным знаком «Почетный чекист».

В ноябре того же года разведчик был направлен в США для организации там работы с нелегальных позиций в качестве резидента-нелегала. За океаном он находился до середины 1928 года. Карину удалось обосноваться в Нью-Йорке, приобрести надежные документы, легализоваться и создать прикрытие для ведения работы с нелегальных позиций. Созданной им нелегальной резидентуре на связь была передана цепная агентура, которая добывала документы госдепартамента США, в том числе копии докладов послов США в Европе и на Дальнем Востоке, а также некоторые материалы по экономической и научно-технической разведке. Работа Карина на посту резидента положительно оценивалась Центром.

В июне 1928 года по указанию Центра Карин из США переехал в Германию, где также возглавил нелегальную резидентуру. Интересно, что для въезда в эту страну он воспользовался подлинными швейцарскими документами своего друга и начальника Артузова, настоящая фамилия которого была Фраучи.

Нелегальная резидентура Карина в Германии состояла из шести человек, включая курьера и содержателей конспиративной квартиры. Несмотря на это, она располагала обширной агентурной сетью, имевшей выходы на белогвардейскую вооруженную организацию Русский общевоинский союз (РОВС) во Франции, правительственные учреждения Германии, Франции и США. Поскольку с агентурой в других странах поддерживать связь через курьеров было затруднительно, в марте 1931 года Карин был переведен на нелегальную работу во Францию.

Во Франции Карин проработал до августа 1933 года и добился впечатляющих результатов в вербовочной работе. Руководимая им нелегальная резидентура имела «своих людей» в спецслужбах, важных правительственных учреждениях, выходы на главарей РОВС Кутепова и Миллера. За успешную работу во Франции Карин был награжден вторым нагрудным знаком «Почетный чекист».

Из служебной аттестации за 1933 год, подписанной начальником Иностранного отдела ОГПУ А.Х. Артузовым:

«Тов. Карин Федор Яковлевич, член ВКП(б) с 1919 года, работник ВЧК — ОГПУ с 1919 года является одним из наиболее опытных и квалифицированных руководителей разведки в условиях подполья. Считаю тов. Карина в первом десятке лучших организаторов-разведчиков СССР».

По возвращении в Москву в сентябре 1933 года Ф. Карин был назначен начальником 1-го отделения ИНО ОГПУ, занимавшегося ведением разведки в США и Европе. Ему было присвоено звание старшего майора госбезопасности, что соответствовало армейскому званию генерал-майор.

В связи с приходом к власти в Германии Гитлера и возросшей опасностью войны новому начальнику ведущего отделения внешней разведки предстояло реорганизовать работу «легальных» и нелегальных резидентур, прежде всего в Германии, с таким расчетом, чтобы на постоянной основе получать упреждающую информацию о планах и намерениях нацистов, в том числе о подготовке ими к войне. Эту задачу Карин решал успешно. Под его руководством были созданы «запасные площадки» германской нелегальной резидентуры ОГПУ в соседних странах. В случае осложнения обстановки в Германии предполагалось организовать с их помощью работу по Третьему рейху.

В связи с возросшей нацистской угрозой в мае 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос о координации деятельно ста Разведывательного управления РККА, Иностранного и Особого отделов ОГПУ. Решением ЦК партии начальник ИНО ОГПУ А.Х. Артузов был назначен по совместительству заместителем начальника Разведывательного управления Красной Армии. Ему было предложено в месячный срок проанализировать работу военной разведки и разработать меры по устранению недостатков, прежде всего многочисленных провалов военных разведчиков. При назначении на этот пост Артузов в качестве единственного условия оговорил право взять с собой в Разведывательное управление РККА около двадцати сотрудников ИНО ОГПУ. Просьба была удовлетворена. Федор Яковлевич Карин был переведен в военную разведку и назначен на должность начальника ее 2-го отдела, занимавшегося ведением военной разведки в странах Востока. Ему было присвоено звание комкора, что соответствовало воинскому званию генерал-лейтенант.

В июне 1934 года Артузов подготовил подробный доклад на имя Сталина, в котором были проанализированы причины провалов военной разведки в Европе. Они вызывались низкой дисциплинированностью сотрудников Разведупра, пренебрежением правилами конспирации, использованием коммунистов европейских стран в работе «легальных» и нелегальных резидентур. Выводы Артузова были одобрены Сталиным, который распорядился «навести должный порядок» в работе резидентур военной разведки. По указанию начальника Разведупра Я.К. Берзина Карину было поручено проанализировать работу резидентур своего отдела, в которых также произошло несколько провалов, и принять меры по улучшению их работы. Однако в феврале 1935 года по вине видного военного разведчика А. Улановского произошел очередной, весьма серьезный, провал резидентуры Разведупра в Копенгагене. Расследование показало, что, несмотря на указания Артузова о недопустимости привлечения к разведработе коммунистов, пятеро связников резидентуры Улановского состояли в компартии Дании. К тому же один из них являлся осведомителем полиции. Конспиративная квартира нелегального резидента была взята полицией под наблюдение. Вскоре датские спецслужбы, организовав засаду, арестовали на ней сразу троих резидентов Разведупра из других европейских стран, прибывших к Улановскому в Копенгаген на совещание. Поскольку начальник Разведупра Берзин отсутствовал в Москве, докладную записку на имя наркома обороны Ворошилова был вынужден подготовить Артузов.

Нарком, с недоверием относившийся к представителям ОГПУ в его ведомстве, использовал данное обстоятельство для дискредитации Артузова и пришедших вместе с ним в военную разведку чекистов. Перед тем как направить докладную записку Сталину, он написал на ней резолюцию, смысл которой сводился к тому, что Артузов мало что сделал для улучшения разведывательной работы. После этого провала военной разведки Сталин назначил на должность начальника Разведупра Урицкого, который имел тот же ранг корпусного комиссара, что и Артузов, Штейнбрюк и Карин, пришедшие из ОГПУ. Урицкий ревниво воспринял этот факт и вскоре практически отстранил их от всех дел по руководству военной разведкой.

20 декабря 1936 года Артузов пишет на имя Урицкого письмо, в котором просит объяснить причины подобного отношения к разведчикам, пришедшим в Разведывательное управление РККА из ОГПУ. Однако его попытки объясниться с вышестоящим начальником ни к чему не привели. 11 января 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) по предложению наркома обороны Ворошилова приняло решение об освобождении Артузова, Штейнбрюка и Карина от работы в Разведывательном управлении РККА и направлении их в распоряжение НКВД.

29 марта 1937 года был арестован нарком НКВД Ягода. Новый нарком Ежов начал чистку органов госбезопасности от лиц, работавших вместе с Ягодой. 15 апреля сотрудниками оперативного отдела был арестован Артузов. Вскоре вслед за ним были арестованы Штейнбрюк и Карин.

Дело «об участии комкора Ф. Карина в военно-фашистском заговоре», более известное как сфабрикованный Ежовым «заговор генералов», было рассмотрено на заседании Специальной комиссии 21 августа 1937 года. Комиссия приговорила его к смертной казни.

В тот же день выдающийся разведчик Федор Яковлевич Карин был расстрелян. Вместе с ним были расстреляны Артузов, Штейнбрюк и другие чекисты. Их тела были тайно погребены в районе подмосковного совхоза «Коммунарка» в безымянной братской могиле.

5 мая 1956 года Военная коллегия Верховного Суда СССР пересмотрела дело по обвинению Карина Федора Яковлевича в измене Родине. Дополнительной проверкой было установлено, что он был осужден необоснованно. Военная коллегия отменила решение Специальной комиссии от 21 августа 1937 года «за отсутствием состава преступления».

4 июня 1956 года жене Карина Симе Александровне и дочери Полине Федоровне была выдана справка о его полной реабилитации. Так было восстановлено честное имя выдающегося разведчика-нелегала комкора Федора Карина, погибшего в возрасте сорока одного года.