Эйд

Ари бездумно водила пальчиками по встопорщенному пушку нейра, вырисовывая круги и глядя в пространство. Котенок спал на её коленях, уже заметно пополневший и еще более умиляющий. Сегодня полдня все отсыпались, а потом дружно ждали, когда исследовательская группа снимет все замеры и отпустит курсанта на составление хронологии вчерашних событий. И теперь сидя в переговорной, я не мог отвести от неё глаз, выискивая следы вчерашних ссадин, хотя и понимал, что их полностью залечили. Ари была непривычно молчалива, и я внимательно прислушивался к её эмоциям, всё еще не до конца веря в то, что слышу и ощущаю её. Легкая грусть и меланхоличность окутывали девушку словно невесомый кокон, который хотелось развеять. Пока у меня не было возможности поговорить с ней с глазу на глаз, а рассказывать при всех, что я начал её чувствовать… Мне казалось, что это слишком личное.

Все так же молча переводили взгляд с меня на курсанта, изредка кидая сообщения в общий чат. Атмосфера в переговорной была угнетенной и давила на сознание.

— А я знаю, что нужно делать, — неожиданно усмехнулся Рой, — нужно найти Ари пару, выдать её замуж и в скором будущем отправить в декрет! И нам спокойней и Ари счастлива. Круто я придумал?

— Конечно, — хохотнул Тони, — за два дня найти мужиков, подпадающих под 15–20 %, всего-то, это нам раз плюнуть.

— Возможно меньше… — тихо произнесла Ари, прикрывая глаза.

— Чего меньше? — переспросил Рой.

Курсант глубоко вздохнула, помолчав пару мгновений.

— Мой процент подходящих мужчин должен быть меньше. У мамы есть ещё одна особенность, которую, скорее всего, она так же мне передала. — Ари подняла голову, и прямо посмотрела на Роя: — Она чувствует эмоции своего мужа…

В переговорной повисла мертвая тишина. Все ошарашено смотрели на девушку, не веря своим ушам. Я же замер, будто оглушенный, казалось, даже сердце пропустило удар. Первым пришел в себя Тони:

— А ты уверена, что эта особенность тоже тебе передалась?

— Мне еще не довелось это проверить… — голос Ари был немного хриплым, в этот момент она испытывала смятение, боль и почему-то сожаление. — Но наш семейный доктор, обследовавший и её и меня, говорит, что и эта особенность, скорее всего, должна у меня присутствовать.

«…еще не довелось проверить…» — только эта фраза осела в голове, давя тяжестью понимания всей ситуации — значит Ари меня не чувствует.

Я всё ещё ощущал все оттенки её горечи, поэтому следующая фраза получилась резче, чем хотелось бы:

— Закрыли тему. Мы вообще-то не для этого здесь торчим…

И тут же получил порцию огорчения от Ари. Безумно хотелось выпроводить всех и просто обнять и успокоить её, но увы, начальство ждет отчет, а СБРовцы хронологию с нашей стороны. Поэтому переключившись на работу, начал выводить на экран видеоотчеты. Когда дошла очередь до камеры Ари, я намеренно сел напротив неё. Её запись я решил проанализировать отдельно ото всех, а потом только сопоставить с общей хронологией. Вот мелькнуло моё лицо и приказ вернутся в скайер, вот она стоит несколько долгих мгновений, удостоверяясь, что я скрылся с поля зрения, а затем спешит в другую сторону. Неисправимая девчонка! Что я могу с ней поделать? Вдруг представилось, как мы сидим здесь же, с моей группой, только Ари уже на законных основаниях принадлежит мне, и я спрашиваю: «Опять моя жена решила сделать всё по-своему?». И в груди сразу потеплело.

Переведя взгляд на курсанта, усмехнулся:

— И вновь наш курсант ослушался приказа.

Ари вспыхнула смущением. Теперь я мог не только видеть это по энергии и краснеющим щекам, но и ощущать на эмоциональном уровне. Она стрельнула в меня возмущенным взглядом, и её эмоции стремительно перетекли в протест. Отвернувшись к монитору, девушка тем не менее пробормотала:

— Наверное, потому что курсант не любит исполнять необоснованные приказы.

Я прекрасно ощутил, как уверенность в своих словах обволакивает её будто броня, вызывая во мне уважение и, как ни странно, нежность.

Дальше мы наблюдали как курсант ползет по темной вентиляции, проникая в женский туалет, дождались и момента, когда она усыпила небольшим импульсом девушку.

— Всегда знал, что ты можешь быть опасна, — усмехнулся Тони, многозначительно поднимая бровь.

— Меня этому специально обучали, — Ари послала ему настолько сладкую улыбку, что у меня всё внутри сжалось от ревности. Раньше я старался гасить в себе такие вспышки, хотя только сейчас понял, что и тогда уже ревновал девушку ко всем, а сейчас, когда я её чувствую, когда на интуитивном уровне я воспринимаю её своей, мне стало сложнее в десятки раз. К тому же её новооткрывшаяся особенность никак не давала мне расслабиться. Ко всему прочему после этого комментария она несколько повеселела и расслабилась, тогда как после разговора со мной лишь грустила, или раздражалась, или смущалась. — А эти кадры специально для тебя, Тони. — Ари совсем расслабилась и разулыбалась, выслушивая благодарности парней. Конечно, на мониторе вовсю шло раздевание спящей девушки.

— Постойте-ка, ты что, её на свой инфон сфотографировала? — Рой хитро усмехнулся, в своей излюбленной манере, но Ари всего лишь пожала плечами.

— Я сделала это только для того, чтобы у меня был снимок её белья, согласись, оно очень красивое. И только для этого! А не потому что я извращенка какая-то!

— Ну что ты, Мелкая, мы так все и подумали. — Хэнк рьяно покивал головой, якобы принимая доводы Ари.

А я готов был практически мурлыкать, купаясь в положительных эмоциях курсанта. Видеозапись прервалась, и пока Ари искала следующую, описывая свои действия на тот момент, я наблюдал за ней, не в силах оторвать взгляд.

— Вот! — Её возглас вывел меня из задумчивости, и я перевел взгляд на монитор. Переодевшись, курсант спрятала все свои вещи, и вышла из кабинки. И вот в этом она расхаживала по клубу?! Глядя на яркий топик, который облепил её словно вторая кожа, к тому же без белья… Да если бы она разделась догола, эффект был бы меньше! Пока она шла в сторону служебных помещений в кадре то и дело мелькали мужские лица, в чье поле зрения она попадала, и практически все они рассматривали её оценивающе, будто примеряясь. Своё раздражение удалось погасить только после того как она добралась до гримерок и её начали готовить к выступлению. Пока она переодевалась в новый костюм, камера лежала где-то в вещах и фиксировала только темноту. Но затем она вновь прикрепила её на грудь, показывая в зеркале и так виденный нами костюм. Правда на этом не было подпалин, и юбка не была разорвана в нескольких местах. К слову сказать, девушка в этом костюме выглядела весьма эффектно — плюс еще один сексуальный образ курсанта в моей голове.

Как-то так получилось, что в момент танца Ари я смотрел на те камеры, которые снимали толпу и вип-зону. Поэтому даже не спохватился, что на сцене мелькает знакомое лицо. С камеры самой Ари картинка была почти бесполезной, фиксируя лишь смазанные эпизоды.

— Так ты еще и танцевала? — Рой выглядел так, будто его преднамеренно не позвали на представление курсанта Ронас.

— В следующий раз полезай со мной в вентиляцию, чтобы не пропустить всё самое важное. — Ари усмехнулась, выгнув изящную бровь.

— Это ты в вентиляцию пролезешь, а он ведь застрянет, и будет потом завывать оттуда на все лады, — Мэдс рассмеялся, а вслед за ним и все остальные.

Вскоре картинка стабилизировалась, и мы вновь уставились на монитор. Ари периодически вставляла комментарии, хотя по обстановке и так было всё понятно. Попав в вип-зону, она остановилась напротив мужчины, который в свою очередь плотоядно осмотрел её с ног до головы, особенно задержав свой взгляд на груди. Мне это категорически не понравилось, но сейчас я могу только наблюдать. Тлеющая угольками ревность вновь начала разгораться, но, как ни странно, быстро утихла, когда я прислушался к эмоциям курсанта. Она смотрела на экран и испытывала некоторое раздражение и, кажется, отвращение. Я второстепенно просматривал видео, сосредоточившись больше на эмоциях девушки, улавливая малейшие изменения, до тех пор, пока не начали разворачиваться основные события.

С камеры Ари картинка была бесполезна, и более-менее нормальное изображение было только у Норта. Всё что удалось рассмотреть, так это летящие во все стороны осколки и энергетические заряды, от которых вчера всё тело курсанта было расписано ожогами и синяками. В какой-то момент ей удалось выбраться из вип-зоны и вклиниться в водоворот толпы, откуда вскоре её выдернул Тони, и она смогла спокойно достать нейра из коробки. Я досмотрел до момента моего появления, практически скрипя зубами от того, что Норт вытирал Ари стерильными салфетками. Остановив воспроизведение, сохранил на сервер уже обрезанный файл, остальные наши диалоги и действия не стоит фиксировать в отчете. «Подчистив» и остальные записи, на которых был виден наш с Ари разговор, мы начали сопоставлять данные. В какой-то момент поймал себя на мысли, что мне хочется сесть рядом с курсантом, и как минимум взять её за руку, а как максимум усадить к себе на колени, обнимая и прижимая к себе. Всё во мне было настроено на эту девушку, и разум твердо верил, что раз я её чувствую, то она моя. Доводы в пользу наличия ответной чувствительности со стороны курсанта, никак не укладывались в голове.

После отправки отчета в СБР, Ари ушла в медблок на обследование её связи с нейром. Так как ей до окончания практики осталось всего два дня, обследования решили проводить чуть ли не круглосуточно, наблюдая и снимая какие-то показания. Даже тренировки все отменили.

— У кого есть предложения, как оставить Мелкую в группе после практики? — Хэнк сложил руки перед собой, перетекая из расслабленного состояния, в котором он пребывал почти весь последний час, в сосредоточенное. Обычно он был немногословен, но всегда предпочитал просчитывать все варианты. Вот и теперь я был солидарен с ним — лучше продумать запасные пути, на случай если курсанта нам просто так не захотят оставлять. — Эйд, ты отправлял запрос по этому поводу?

— Да, еще неделю назад, и ответа до сих пор нет. В статусе моего запроса так и стоит «На рассмотрении».

— А заявок на неё много групп подали? — Тони поднялся, разминая мышцы.

Я проверил доступную информацию: наша группа, группа капитана Майреса и группа Норта. Никаких изменений.

Мы все замолчали, обдумывая ситуацию. С другой стороны, можно оставить Ари под предлогом моей пары, но с её особенностью, это будет несколько затруднительно.

Не придумав толком никаких вариантов, я распустил группу, а сам отправился на ужин. Это ребята сейчас могу спокойно отправиться домой, мне же хотелось быть как можно ближе к своей паре, пусть хотя бы и в одном здании. Но остаться одному мне не удалось, Рой отправился со мной.

— Что-то ты не весел, мой друг… — протянул Рой, разглядывая снующих по столовой людей. Ари так и не отпустили с медблока, хотя я очень на это надеялся.

Раздумывая некоторое время, рассказывать ему или нет, всё же решился:

— Я её «слышу».

Рой вытаращился на меня, осознавая всю тупиковость возникшей ситуации.

— Ты это серьезно?!

— Ты думаешь я могу с этим шутить?

— Мда… Не знаю даже, поздравить тебя или посочувствовать. И давно?

— Со вчерашнего дня.

Рой задумался, анализируя новые факты, и теперь мы оба сидели хмурые.

— У тебя разве нет никаких дел? — Я решил навестить Ари, но делить её внимание еще с кем-то категорически не хотелось.

— Эйд, у нас еще с курсантом не решен вопрос, как же я могу идти домой?

— Ты думаешь мы можем его решить?

— А почему бы тебе не поговорить с Ари? Может быть она как-нибудь прислушается посильнее к себе и услышит твои эмоции?

Я усмехнулся:

— То есть ты предполагаешь, что предыдущего месяца было недостаточно, а вот сейчас она вдруг прислушается и сразу же услышит меня?

— Ну ты же как-то услышал. Кстати, как?

— Да я откуда знаю? — Я начал вспоминать вчерашнюю ситуацию, хотя и так помнил её в мельчайших подробностях. — Мы… ругались, — было стыдно признаваться другу, что я кричал на свою пару, — в какой-то момент она сильно стиснула нейра и он укусил её. Вот после этого я и понял, что ощущаю её. Причем так ярко, так живо, как свои эмоции никогда не ощущал.

— Может дело как раз в нейре? — Рой облокотился о стол, наклоняясь поближе ко мне.

— Да уж наверняка. — Я тут же вспомнил что это не единственная наша с Ари ссора, и изменился лишь один фактор — нейр. — Но как это может помочь, ума не приложу.

— И всё-то с этой девушкой не так, всё с ней не просто… В общем у меня одно предложение: поговори с ней. Может быть это только её мать чувствует своего мужа. К тому же она всегда на тебя реагировала не так как на других мужчин. Я склонен предполагать, что у неё всё же есть к тебе какие-то чувства.

С этими словами Рой поднялся, и попрощавшись, отправился домой. Я же попытался увидеться с курсантом, но увы, мне этого не удалось — девушку вместе с нейром увезли на всю ночь в какой-то исследовательский центр, и они вернутся только завтра. Вчера я еще был оглушен своим открывшимися возможностями, но сегодня уже откровенно скучал и тосковал по Ари, ощущая в душе какую-то пустоту.

Ари

Кто бы мог подумать, что последний день своей практики я проведу за возней с крохотным нейром. Моим. Маленьким пушистым комочком. Он настолько маленький, что глазки еще не открылись. Доктор, обследовавший нас, сначала сказал, что этого знаменательного события следует ждать как минимум через неделю, но после измерения энергии, которую впитывает мой нейр, они пересчитали прогноз на два-три дня. Котенка я практически не выпускаю из рук, хотя ему толком ничего и не нужно, только поесть и поспать. Он еще слишком маленький для игр.

Ночевала я сегодня в исследовательском центре, в который нас доставили еще вчера вечером. Хотя и вчера я ночевала в медблоке, а не в своей комнате. Сначала меня лечили, убирая синяки и ожоги, а потом долго и осторожно сращивали порез на лбу, в который прилетел разбившийся бокал. Зато теперь даже шрама не осталось, так аккуратно всё сделали. Это меня особенно радует, так как, думаю, папа, увидев на мне шрам, да еще и на лице, запер бы меня в моей детской комнате и не выпускал бы никогда. И никакие увещевания о службе его не переубедили бы.

Поглаживая плюшевую шоколадную шерстку, я бездумно листала новости в общей сети. Через пару часов меня опять увезут в управление, а пока снимают показания с моей энергоактивности и энерговпитываемости нейра, если так можно назвать. Мы сидели в специальной небольшой камере, которая фиксировала все данные и парочка исследователей внимательно следили за ними на экранах своих инфонов, периодически бросая любопытные взгляды в мою сторону. От моей группы не было никаких сообщений, хотя сейчас мне и не хотелось ни с кем разговаривать. Либо сегодня вечером, либо на выходных мне скажут, как прошла моя практика и куда меня направят в дальнейшем. На самом деле в данный момент мне было всё равно. Напала какая-то апатия. Если меня направят в другое управление, и тем более на другую планету, я безумно буду тосковать по Эйду. Если же меня оставят в этой группе, то мне снова придется скрывать свои чувства к нему. А если он встретит свою пару? Что я буду делать? А если вдруг я встречу свою пару?.. Хотя тут-то как раз будет легче. Тогда я перестану так остро реагировать на капитана Брайта, перенастраиваясь на своего мужчину. А если моя пара будет не из военных? Вдруг я почувствую мужчину из гражданских? Вдруг он будет не настолько хорош, как Эйд? Растерявшись на пару мгновений от такой мысли, я сама над собой посмеялась. Ну о чем я думаю? Пара образуется не просто так. Если мужчина чувствует женщину, значит она предназначена ему, значит они оба будут счастливы в паре. Просто так никто никого не будет чувствовать. Случаев, когда мужчина или женщина отказались регистрировать пару, при том, что мужчина чувствовал эту женщину, настолько мало, что за всю многовековую историю Союза Эрдин их можно пересчитать на пальцах одной руки. Никогда еще не было такого, чтобы зарегистрированную пару «разводили». У нас даже и слова-то такого нет. Это мама рассказывала, что на Земле люди могут пожениться, а потом с легкостью развестись, потому что там никто никого не чувствует. У нас такого не бывает. Поэтому все мои мысли, что предназначенная мне пара окажется хуже Эйда — попросту беспочвенны. Я в любом случае буду любить и чувствовать своего мужчину. Хотя с последним пока не ясно. Мои родители начали чувствовать друг друга не сразу. Сначала папа почувствовал маму, а уже потом она его. Как же это будет происходить у меня я даже представить не могу, но глядя на отношения родителей, несомненно хочу так же.

Вскоре меня выпустили из «вынужденного заточения» и отправили обратно. К тому же мне надо было собрать вещи. На выходные хотелось полететь домой, к родителям, спрятаться в своей комнате или в теплых маминых объятиях, может быть даже рассказать, что её непутевая дочь додумалась влюбиться в своего капитана. А потом, когда она успокоит меня и как всегда «наставит на путь истинный», я буду хвастаться нейром. К тому же очень хочется посмотреть, как на него будет реагировать Кхал и придумать имя малышу. А то моя пушистая шоколадка до сих пор никак не зовется. Кстати, это мальчик, поэтому нужно что-то мужественное.

Меня доставили в управление и, выдав целый список рекомендаций, отпустили-таки, освободив от физподготовки и самообороны, потому что малыша нейра следовало постоянно держать при себе. Я теперь для него «мама» и должна кормить, поить и следить за его состоянием. На энергоподготовке и тренировкам по стрельбе его можно было держать в специальной маленькой сумочке, которая цеплялась ко мне спереди. Малыш в этом случае всегда находится непосредственно со мной, питаясь моей энергией и ощущая мой запах. Я пока очень плохо ощущала эмоции нейра, он еще слишком мал, да и привязаны мы друг к другу всего ничего. Пока у него не откроются глазки лучше никому постороннему в руки его не давать, и не постороннему тоже. Зато, как только я увижу цвет его глаз, тогда можно будет с уверенностью сказать, что наша связь окончательно сформирована.

Время обеда прошло, поэтому вся моя группа пребывала на очередной тренировке. Я же, утолив насущный голод, отправилась к капитану Грэсу. У него уже была подготовлена программа занятий со мной, как с БЕ. Хотя толку-то от неё, если сегодня-завтра мне придет распределение в другое управление. Тем не менее я старательно выполняла все указания, контролируя расход энергии и сосредотачиваясь на дыхательных упражнениях.

— Зачем снова делать замеры, когда и так все предыдущие сутки меня с нейром измерили вдоль и поперек? — Я вопросительно посмотрела на тренера, но он лишь усмехнулся в ответ, мягко подталкивая меня в сторону матов.

— Потому что положено. Не капризничай, а то вдруг распределят тебя куда-нибудь на другую планету к каким-нибудь черствым сухарям, а не коллегам, и ты еще с радостью будешь вспоминать наше управление и в частности то, как я заставлял тебя делать упражнения.

— А вы не знаете, когда уже придет распределение?

— Как только, так сразу, — усмехнулся он в ответ и направился к пульту управления, запустить очередную программу, считывающую мой энергорасход.

Вздохнув, уселась поудобней и продолжила упражняться. Моя группа сейчас была на стрельбе, а потом пойдет на самооборону и, получается, я с ними разминусь. А мне бы еще хотелось повидать их. Вдруг улечу домой, а потом распределение придет. Ведь попрощаться нужно. Совсем не верилось в то, что меня оставят в этой группе. Да и не знаю, хочу я этого или нет.

Как это обычно бывает, последний день за заботами и думами пролетел незаметно, я вернулась к себе, умылась, и вот уже стою посреди комнаты с нейром в руках и никак не могу решиться позвонить кому-нибудь из ребят. Их тренировка как раз должна быть окончена, и они тоже, наверняка, захотят повидаться со мной напоследок. Мои терзания прервал звук открывшейся двери и тихих шагов.

— Привет… — Эйд остановился в дверях спальни, оглядывая меня пристальным взглядом. В его темных глазах застыла какая-то грусть. Неужели он уже знает куда меня распределили? На душе вдруг стало тяжело, будто я готовлюсь к чему-то неизбежно плохому.

— Привет… Вы уже закончили?

— Да, и я пришел за тобой.

— Мне нужно собрать вещи, я бы хотела на выходные улететь к родителям. — Не знаю какая муха меня укусила, но вместо того чтобы отложить эти ненужные сборы и идти с капитаном, я начала придумывать какие-то оправдания. Зачем? Почему? Знала бы я сама ответы на эти вопросы.

Эйд пару мгновений молча рассматривал меня, а потом, будто приняв какое-то решение, шагнул в мою сторону. Ухватив меня за руку, он почти бегом направился к парковке. Я в ступоре, не понимая, что происходит, практически бежала за ним.

— Куда мы направляемся? — я старалась не отставать от Эйда.

— Ты никуда не полетишь, — уверенно произнес он. — Я чувствую тебя, еще с той самой операции с нейром. Мы сейчас полетим ко мне, ты переоденешься, а затем узаконим наши отношения.

— Что? — я бы в шоке остановилась, но Эйд упрямо тянул меня в сторону своего припаркованного скайера. — Но…

И пока я осмысливала его слова, меня усадили на пассажирское сиденье, а мне оставалось лишь всматриваться в его лицо. В голове был сумбур.

— Это шутка такая? Почему ты мне раньше не сказал?

Он запрыгнул в кресло пилота и резко поднял скайер в небо.

— Сейчас говорю, — раздраженно произнес он.

Я вздохнула поглубже и осторожно переложила спящего нейра на заднее сиденье, так как пристегивающаяся сумка осталась в комнате, а от волнения я могла неосторожно стиснуть малыша. Тот факт, что Эйд меня чувствует кружил голову, и радоваться этому мешало сожаление и разочарование — я-то его не чувствую. А должна!

— Послушай, ты разве не помнишь? Я же говорила, что должна чувствовать своего мужчину. А тебя я не чувствую! В связи с этим я не буду нарушать правила. Мы не сможем создать пару.

— Ошибаешься, родная, — едко и раздраженно бросил Эйд, — по закону для заключения нашего с тобой брака достаточно того, чтобы я тебя чувствовал. Это условие соблюдено. Так что ты станешь моей женой.

Почему этот мужчина всегда думает только о себе? Почему мои доводы никогда не принимаются в расчет? Я начала задыхаться от возмущения:

— Они будут спрашивать и моё мнение, между прочим. И я отвечу нет!

— Ты ответишь да, — нарочито спокойно, но со стальными нотками произнес мой якобы будущий муж.

— Я сказала нет, — меня затопило какое-то упрямство. И несмотря на то, что на самом деле мне хотелось быть его женой, всё равно не могла отказаться от мечты чувствовать своего мужчину. Я росла с живым примером перед глазами. Я видела как боготворят друг друга мои родители. Как они общаются эмоциями, обходясь без слов. Как сопереживают друг другу. Я хочу также! Я знаю, что и у меня так может быть! На меньшее я не согласна!

— Ты, конечно, у меня упрямая, но и я не покладистый. Мне достаточно того, что ты не выполняешь мои приказы на службе. Поэтому будь добра дома не перечить мне. Еще раз: мы летим переодеваться, а потом на регистрацию.

От возмущения я не могла подобрать слов, глупо хлопая глазами. Но это оцепенение длилось недолго, в чувство меня привела ярость.

— А ты заставь меня. — Я даже возгордилась твердостью, прозвучавшей сейчас в моем голосе.

Эйд бросил на меня горящий взгляд и резко снизил скайер. Оказывается, мы уже прилетели. Я демонстративно сложила руки на груди, даже не пытаясь выйти наружу. Но это его нисколько не остановило. Он практически выдернул меня из сиденья, и, поставив на ноги, прижал спиной к прохладному боку скайера. А в следующее мгновение вдруг впился в мои губы, жестко целуя и доказывая своё превосходство. Моя злость от этой демонстрации доминирования не только не утихла, но и разгорелась с новой силой. Так значит, да? И вместо того чтобы оттолкнуть его, я начала отвечать так же жестко, грубо и жадно, прикусывая его губы и на каждый выпад языка отвечать тем же. Оторвавшись от меня, он рвано задышал, осыпая горячими поцелуями уже моё лицо и спускаясь к шее.

— Просто молчи, Ари. Хотя бы раз не перечь мне. Пожалуйста… — он почти простонал, прорычал это. А затем подхватил меня под ягодицы, вынуждая обхватить его ногами и понес в дом.

И это последнее «пожалуйста» подействовало на меня как пожарная пена на полыхающее пламя. Я невольно расслабилась, отпуская себя и позволяя желанию заглушить все остальные чувства. Эйд чутко уловил перемену в моем настроение и сразу же сменил грубый напор нежностью. Отстранившись лишь на мгновение, он прямо посмотрел в мои глаза, выискивая что-то в их глубине, и еле слышно прошептал:

— Никогда тебя не отпущу. Ты моя, слышишь?

А затем вновь наклонился, не ожидая ответа, и продолжил нежно целовать всё докуда дотягивались его мягкие губы.

Я потерялась в своих ощущениях. Вместо того чтобы думать головой, я безоговорочно нырнула в будоражащие эмоции, которые во мне рождал Эйд. Его прикосновения, поцелуи, горячий шепот. Он будто не мог насытиться мной. И при каждой моей попытке остановить всё это, тут же нашептывал что-то волшебное, что сбивало меня с мысли и заставляло забыть кто я и где. Да и связные мысли быстро покинули мою голову, я уже не помнила почему мы не можем быть вместе, почему нужно остановиться и зачем я хотела улететь. Я потеряла себя, слышала и ощущала только Эйда: его голос, его горячее тело, губы, руки. Сама с нетерпением и неистовством отвечала такими же жадными прикосновениями и поцелуями. Я вдыхала его запах и не могла надышаться, я пробовала на вкус, и не могла насытиться, я пыталась сказать в ответ как его люблю, но получались лишь несвязные всхлипы и стоны. И я никогда не забуду, как это восхитительно — быть наполненной мужчиной, которого любишь. Дарить ему свои эмоции, зная, что он обязательно их почувствует.

Я медленно приходила в себя, всё еще пытаясь отдышаться, а мозг уже атаковало множество мыслей. Хотя сожаления не было. Была скорее попытка осознания всего произошедшего за последние сутки: Эйд меня чувствует, он знает, что я его люблю, я его не чувствую, и, о вселенная! — я оставила нейра в скайере!

— Не смей раскаиваться. — Тут же раздалось над ухом.

— Мы бросили нейра в твоем скайере… — получилось прохрипеть, потому что голос вдруг оказался осипшим.

Я заглянула за плечо Эйда: я сижу на спинке дивана, так как дойти нам удалось только до гостиной. Именно сижу, обхватив своего мужчину руками и ногами… А Эйд стоит передо мной, стискивая в крепких объятиях. Я полностью раздета, а вот он так и не снял до конца комбинезон и теперь тот практически связывал ему ноги. Хотя это нам нисколько не помешало.

— То есть раскаиваешься ты только по этому поводу? — в его голосе прозвучала улыбка и я подняла наконец-то на него глаза. Действительно, улыбается, довольный такой…

— А чего это за выражение на твоем лице? — Я прищурилась, хотя тоже против воли начала улыбаться.

— Это, моя родная девочка, называется счастье. Я тебя чувствую, ты меня любишь, разве может быть что-то прекраснее этого?

И после последовал сладкий поцелуй, такой нежный, такой правильный… Но моё упрямство не так просто заткнуть:

— Эйд, я всё еще не чувствую тебя. Ты разве не боишься, что в один день я вдруг почувствую другого мужчину?

Не знаю, что придает ему уверенности, но он прижал мою голову к своей груди и твердо ответил:

— Ари, детка, мы обязательно решим этот момент. Мы полетим к твоим родителям, узнаем, как они почувствовали друг друга, выясним все нюансы. Ты ведь не точная копия своей матери, возможно у тебя это будет происходить по-другому. Возможно, нужно какое-то время чтобы ты меня почувствовала. Какие-то специальные эмоции, их интенсивность…

По мере того как он говорил, меня наполняло спокойствие, я будто заражалась его уверенностью, что да, вот именно этот мужчина всё узнает, всё выведает, и сделает так, что я почувствую именно его, а не кого-то другого. А в конце его пламенной речи я вновь подняла голову и увидела выражение его лица, ага, конечно, «специальные эмоции, интенсивность».

— Это случайно не те, которые мы сейчас испытывали? — невинно поинтересовалась.

— Они самые. Вдруг надо сильнее и чаще, а то одного раза мало.

И всё же серьезность он не смог сохранить, его так и распирало от радости, и я это видела по сияющим глазам и широкой улыбке. И сама так же широко улыбалась в ответ, не имея сил сопротивляться разливающемуся внутри счастью.

— Одевайся, нам нужно забрать нейра. — Я нехотя выпуталась из его объятий, отыскивая свой скомканный комбинезон на полу. Трусики были тут же, а вот бюстгальтер где-то запропастился. Ну и ладно, всё равно мне только дойти до скайера, а затем обратно. Пока я застегивалась, Эйд уже стоял рядом, конечно, ему и обуваться не надо. Он помог мне застегнуться, стиснул мою ладонь в своей, и повел за нейром.

Малыш мирно спал, но выглядел немного подросшим. Я удивленно подняла его на руки, ощущая несколько потяжелевшую тушку. Мурлыкнув, он потянулся, потешно выворачиваясь и выпуская коготки, зевнул, а затем вдруг взял и открыл глазки!

— Ого, смотри!

Эйд обнял меня сзади, крепко прижимая к себе:

— Смотрю, особенно на его красивые серые глаза, точь-в-точь как у тебя.

Я прижала котенка к себе, целуя в маленький носик:

— Привет, мой хороший, шоколадный мальчик.

— Имя придумала? — Эйд потянул меня домой, прижимая к своему боку.

Как же это необычно — ощущать горячие объятия этого мужчины не потому что он мой капитан и у нас тренировка, а потому что он чувствует меня. Потому что он хочет меня обнять и имеет на это право. Почти… Какое-то всепоглощающее удовлетворение и счастье задушили на корню мои возражения, и я не могла и не хотела думать о том, что он не может быть моим мужем.

— Нет еще, я хотела посоветоваться с мамой, может она что-то подскажет, потому что у меня вообще нет никаких мыслей на этот счет.

— Предлагаю завтра утром слетать на Эрдо. Ты придумаешь имя нейру, а я поговорю с твоими родителями.

— Ты поговоришь? Мы вместе с ними поговорим. — То же мне, командир нашелся.

— Как скажешь, дорогая, — мягко улыбнулся Эйд, закрывая за нами дверь, — ты посидишь рядом, а я узнаю, как они начали чувствовать друг друга.

И пока я не успела возразить, меня поцеловали так нежно-нежно, так сладко-сладко, поглаживая руками стратегически важные места на моем теле… Оторвавшись, я счастливо вздохнула, заглядывая в лицо Эйда, а потом до меня дошло что он сделал.

— Ах ты! Думаешь от твоих поцелуев я всё забуду и стану шелковой и послушной? — я возмущенно вывернулась из его объятий, на всякий случай отскакивая на пару шагов.

— Не получилось, — задумчиво произнес мой капитан, пытаясь скрыть улыбку, — наверное, потому что практики мало было. Надо еще раз попробовать.

— Эйд! Я серьезно!

— Я тоже, — меня перехватили и вновь стиснули в объятиях. — Ну не дуйся, я чувствую, как ты начинаешь злиться. Шучу ведь, мы вместе всё выясним, ты и я. Потому что это важно для нас обоих. А теперь пойдем ужинать…