Виктор подъехал к деревеньке уже затемно. Но недостаточно поздно для того, чтобы вломиться в чужой, хоть и заброшенный дом. Свою Лачетти он бросил у дороги, рядом со скоплением других бюджетных иномарок. В доме по соседству была вечеринка, надрывалось какое‑то старое стерео, и на всю округу раздавались радостные крики молодых людей.

Участок Николая сильно зарос высоким бурьяном, борщевиком и еще бог знает какой растительностью. Мужчина решил дождаться, пока полностью стемнеет и тогда, под прикрытием травы пробраться к дому. Где‑то около часу ночи на луну, до этого освещавшую всю округу не хуже прожектора, наползла массивная туча, а более мелкие облачка многообещающе затянули остальной небосклон. Восприняв это как сигнал к действию, Виктор осторожно пробрался к домику. Потрудившись пару секунд над входной дверью, он миновал ее и притворил за собой. В старенькой хибарке царил полный мрак. Не решаясь включать фонарик, чтобы его не увидел случайный или не случайный прохожий, мужчина прислонился к стене и несколько секунд потратил на то, чтобы глаза привыкли к темноте. Отлично, теперь нужно найти документы. Пробравшись в спальню, преодолевая разбросанную и разбитую мебель, он опустился на корточки около уцелевшей тумбочки. Отодвинув предмет декора в сторону, он осторожно простучал пол. Почти у самой стены оказалось несколько плохо закрепленных досок. Приподняв их, Ковалев обнаружил искомый тайник, в котором лежала старая советская папка с тесемками «Дело». Отлично, теперь нужно как можно быстрее убираться отсюда, что‑то подсказывало ему, что неприятности, которых он надеялся избежать, уже на подходе. Засунув документы за ремень джинсов, он вытащил пистолет. За многие годы своей работы, мужчина привык безоговорочно доверять интуиции, а она подсказывала, что очень скоро здесь запахнет жареным.

Саша замешивала тесто, стараясь не обращать внимания на непрекращающуюся болтовню Миши.

— Я должен знать, — твердил он в сотый раз, — он мой брат.

— Хорошо! Что ты хочешь знать? — не выдержала девушка.

— С твоей стороны это серьезно?

— Он похитил меня, увез из Москвы, до этого у нас было только одно свидание, а теперь мы тупо живем под одной крышей. Ты это хотел узнать?

— Нет, — совершенно серьезно заговорил он. — Ты первая девушка и, думаю, единственная, которую он привел в эту квартиру.

— Что ты хочешь этим сказать? — Тоже посерьезнев, задала вопрос Саша.

— У него с женщинами вообще‑то не очень складывается, в смысле они есть, но вряд ли несколько часов проведенных с ними, можно назвать отношениями. Ты — это самое серьезное, что я видел за свою жизнь.

Вот тебе и на, — подумала Александра, — и как все это понимать? А вслух спросила. — Что значит, несколько часов?

— Ты и сама не маленькая, прекрасно меня понимаешь.

Понять‑то, поняла, но как‑то это все не укладывалось в голове. За таким мужчиной как Виктор, женщины табунами должны бегать.

— У меня не было ни с кем отношений почти год. Но к чему приведет то, что происходит сейчас, я не знаю.

— Откровенно.

— Я напугана, вырвана из привычной жизни, я не гожусь на роль девушки Бонда, это все чертовски сложно для меня. Но в твоем брате есть что‑то такое, что заставляло постоянно вспоминать о нем, пока я была в Москве. А когда началась вся эта чехарда, первой мыслью было — позвонить ему, хотя мы были едва знакомы на тот момент. Теперь думай сам, что у нас происходит.

Вот это было действительно откровенно, даже более откровенно, чем она была готова сказать сначала. Вернувшись к своему тесту, Саша решила сосредоточиться на том, что умела делать очень хорошо.

— И тебя не смущает, что он убил твоего отца? — Не унимался Миша.

— Еще как смущает. Но еще больше меня смущает, что он знал моего отца лучше, чем я. Он был ему сыном, а эти твари, — Саша чуть не поперхнулась подобным словом, — заставили его убить собственного отца, знали, что только Виктор сможет к нему подобраться. Скажи, ты бы убил отца, чтобы не допустить войны?

— Это сложно, и он никогда не простит себя. — Согласился Миша.

— Не простит. — Повторила она. — А скажи мне, Миш, не поэтому ли он со мной? Может быть только чувство вины толкает его ко мне?

От нелепости подобного предположения Миша аж прыснул.

— Брат до конца своих дней будет винить себя за то, что пришлось сделать, но никакое на свете чувство вины не заставило бы его глаза так гореть, когда он смотрит на тебя. Поверь мне.

— Может он хотел просто успокоить меня?

— Успокоить? Мы с тобой об одном человеке говорим? Милая, он никого не успокаивает, мой брат гранит ест на завтрак, этот человек не знает, что такое жалость.

Вспомнив все, что ей уже было известно о Викторе, Саша отрицательно покачала головой.

— Нет, определенно о разных. — Улыбнулась она. — Мой добрый, нежный и заботливый.

— Боже мой, да кто ты вообще такая и что сделала с моим братом? — веселился Миша.

— Я с таким и познакомилась, — тихо сияя и молотя по тесту, ответила Саша — Ну не знаю! Но даже если тебе досталась эта ухудшенная и ослабленная версия, то поверь, он все равно не полез бы к тебе ради утешения, ни своего, ни твоего. Нет, тут что‑то более серьезное и если в этом новом Викторе хоть что‑то осталось от моего брата, то мы скоро узнаем, что.

Виктор решил не пользоваться дверью, а выскользнуть в окно. Подойдя к одному, в задней части дома, он осторожно вынул большой осколок и выпрыгнул во двор. Как только мужчина приземлился, со стороны леса блеснула вспышка, а над его головой ударила пуля. Вечер перестает быть томным, вот и гости пожаловали. Ну что ж, — вам хочется песен, их есть у меня, — как говорит наш патологоанатом. Уже не стараясь скрываться, он начал отстреливаться от нападавших. У обеих сторон пистолеты были с глушителями, какие порядочные бандиты нынче пошли, никто шум поднимать не хочет. Всем хотелось тихо сделать дело и раствориться в темноте. Но если они решили, что возьмут его голыми руками, ребята сильно ошиблись. Трава, может быть не только прикрытием, но еще и радаром, на котором четко отображалось, где ползут нападающие. Используя это в своих целях, Виктор достал нож и подкрался к ближайшему притаившемуся мужчине. Тихо и точно он приставил холодную сталь к его горлу, секунда — и с тихим хрипом, молодчик уткнулся лицом в землю. Осталось еще четверо. Поднявшись на ноги, он огляделся над травой и раньше, чем успел об этом подумать, сделал два выстрела. Да, навык — великая вещь, сколько раз тренированное тело спасало жизнь, действуя почти самостоятельно, раньше, чем успевал подумать. Он затаился рядом с телом поверженного врага, прислушиваясь к звукам ночи. Ничто не говорило о том, что рядом находится еще один наемник, но Виктор это чувствовал, как всегда чувствовал опасность.

Лежа на спине, он смотрел на темное небо, и думал о том, что просто обязан выжить. Он обязан вернуться к девушке, которая так быстро заняла все его мысли и надежно обосновалась в сердце. Да, бесполезно было это отрицать, ему хотелось заботиться о ней, а покупка одежды была лишь крупицей в удовлетворении этого желания. Он любил наблюдать за ней, как она хмурится, а чаще, как улыбается. Как ее фантастические глаза цвета Карибского моря загорались в его присутствии. Как она рассказывала ему истории из своей жизни, как гладила кота, меховой кучкой растекшегося у нее на коленях. Вот она морщит нос или удивляется совершенно обыденным вещам, найдя их изумительными. Он перебирал свои воспоминания, как скупец перебирает свои сокровища.

Раньше он заботился только о брате, старался заменить ему родителей, любил его, но это было совершенно другое. Разные чувства, хотя и очень похожие. Саша наполняла его грудь теплом там, где до нее царил только могильный холод. Она дарила ему надежду на то, что у него тоже может быть нормальная, человеческая жизнь. Что его держало на этой земле до нее? Привычка? Возможно. Он не умер только из‑за своего тщеславия, желание всегда быть первым и лучшим, заставляло побеждать врагов. Но по сути, чего он добился за тридцать пять лет своей жизни? Ничего. У него были деньги, которые некогда было тратить, была квартира, в которой некогда было жить, были машины, на которых некогда было ездить. Десять, а то и одиннадцать месяцев в году он носился по разным странам, затерянным на карте, и выполнял задания для конторы.

Теперь он хотел получить что‑то для себя, хотел жить с Сашей, хотел дарить ей что‑нибудь приятное. Хотел вернуться к ней. С этой мысли его сбил тихий шорох в полутора метрах справа. Не думая, он вытянул руку и выстрелил. Послышался сдавленный крик и ответные выстрелы, но Виктора уже не было на том месте, он словно черная тень навис над нападавшим, и одним точным выстрелом прекратил его страдания.

Тут волосы у него на затылке встали по стойке смирно, и этого хватило, чтобы снова нырнуть в кусты. Хлопок с той стороны, где он уложил двоих. Видимо кто‑то остался в живых, но возможно это и к лучшему. Ползком преодолев разделявшее их расстояние, Виктор увидел наведенный на него пистолет.

В его распоряжении было все время мира, чтобы едва заметив это, броситься в сторону, и выбить оружие из обессиленной руки нападавшего. Тот попытался что‑то сказать, но изо рта вырывались только бессвязные хрипы, и тонкая алая струйка, а на груди из маленькой, аккуратной дырочки, пузырясь, точно крохотный гейзер выплескивалась густая кровь. Было пробито легкое и судя по общему состоянию, ему не долго осталось. Задавать вопросы было уже не кому. Виктор проверил еще одно тело, мужчина лежал на спине, раскинув руки в стороны, будто пытался опереться на воздух и смягчить падение. На лице наемника застыло удивленное выражение. Позаботившись, чтобы новые недолгие знакомые никуда не ушли, мужчина пробрался к своей машине. Только отъехав на несколько километров и убедившись в отсутствии слежки, Виктор достал мобильный и набрал номер по памяти.

— Документы у меня, но неожиданно появилась компания. Они на участке, надо бы их убрать, чтобы вопросов не возникло.

— Об этом не беспокойся, — ответил Глеб, — лучше скажи, ты узнал что за компромат был у Лагузина?

— Пока нет, не хочу смотреть без Саши. Предлагаю узнать это завтра утром всем вместе.

— Хорошо, я приеду. Не отпускай Мишу, он может понадобиться.

После этого собеседник отключился.

Бюджетный универсал от Американского автогиганта летел по ночной дороге. Виктор выжимал из машины практически все, что мог, будто за ним гнались демоны. Чувство тревоги сменилось жаждой. Увидеть Сашу, обнять, прижать к груди и вдохнуть свежий, чистый аромат ее кожи. За столь короткое время, все в нем перевернулось и сейчас домом для него была она. Боже, как было хорошо проснуться утром и увидеть ее рядом! След от головы на подушке, запах на простынях, ее ответное желание. Новые ощущения кружили и затягивали, словно водоворот. Наверное, любовь и должна быть такой, — захватывающей, всепоглощающей, сметающей все запреты и законы. Припарковавшись на открытой стоянке, мужчина сменил «машину для слежки» на свой верный Х6 и мощный мотор отозвался обещанием скорого свидания с любимой женщиной, которая так беззастенчиво изменила его жизнь, внесла в нее полнейший хаос, счастье и надежду.

Виктор вошел в прихожую и вдохнул волшебный аромат чего‑то вкусного, домашнего. Это был аромат дома, его дома!

Саша услышала щелчок входной двери и выпорхнула из кухни. Не сдержав порыва, девушка бросилась к нему навстречу, и прижалась щекой к груди. Ее сердце стучало, дыхание сбилось, а огромные глаза были широко распахнуты.

— Я так волновалась за тебя, — прошептала она.

Виктор погладил ее по голове, стянул резинку с волос и запустил в них руки. Нежный шелк окутал его пальцы, он медленно пропускал их как воду, а потом, намотав одну прядь на палец, поднес к лицу. Она пахла чем‑то сладким, видимо волосы впитали аромат, пока девушка готовила, это возбуждало еще сильнее. Ждала его и готовила. Он сжимал в огромных ладонях ее мягкое, теплое тело и счастливо улыбался.

— Видишь, со мной все в порядке, — чуть хрипло выдохнул он.

— Мне нужно было тебя увидеть, чтобы поверить в это. Есть хочешь?

— Умираю от голода.

На кухне Миша с удовольствием ел что‑то очень ароматное.

— Вить, если ты решишь, что не готов оставить свою холостую жизнь, позвони мне.

— Зачем?

— Я женюсь на этой женщине, она потрясающе готовит!

Виктор приподнял одну бровь.

— Мне нечем было заняться, — как бы оправдываясь, начала Саша.

— Знаешь, я не очень хочу есть то, что ты приготовила.

— Вот как? — Расстроилась она.

— Да, у меня есть другие планы на эту ночь.

Не дожидаясь пока она его поймет, Виктор подхватил Сашу на руки и понес в комнату. Внезапно его голод изменился и еда стала второстепенной. Он хотел ее так, как пустынный странник — глотка воды, как умирающий — еще одной минуты жизни, исступленно и неистово.

Вдруг все стало неважным и ненужным, — условности, одежда, слова, вся суть и важность целого мира сошлась в этой точке, в этой комнате, в этой женщине. Как будто в образовавшуюся воронку втягивало всю его прошлую жизнь, а потом сильнейшим вихрем все сметалось, неслось, плавилось, преображалось. Да, правы древние восточные мудрецы! Мир возник из хаоса! Вот и его мир здесь и сейчас создавался из хаоса, преображаясь, стремительно меняясь и даря необыкновенное счастье слияния с теплой, трепетной и такой желанной женщиной. Ему хотелось дарить ей все больше и больше наслаждения, и она отвечала ему тем же. В этой бешеной схватке не было победителя и побежденного, миром правила гармония счастья и освобождения от всего никчемного, неглавного. Две великие силы — мужчина и женщина взлетали сплетаясь телами и душами на волнах наслаждения и бросались в самую пучину страсти, не боясь утонуть. Реальность перестала существовать, мир дробился и разлетался на куски, взрывался калейдоскопом, даря великое освобождение полного и окончательного соединения двух тел, двух душ, двух миров в этой извечной, старой как мир и вечно юной схватке под названием любовь.

Никто из них не мог произнести ни слова, они просто лежали, обнявшись и тяжело дыша, пока Саша не поняла, что ее веки наливаются свинцом, и больше она не в состоянии их поднять. Перед тем как заснуть, Виктор поцеловал ее в макушку и прошептал:

— Спи, моя девочка, а я буду охранять твой покой.