Разговор с Томилиным можно было бы перенести на субботу. Но существовало одно «но» – Мирославе не хотелось предоставлять Григорию возможность все завтра же хорошенько обсудить с друзьями и таким образом основательно подготовиться к разговору с ней. В том, что Лазарев и Логачев расскажут завтра о своей встрече с Мирославой и заинтересованности ее в нем, она не сомневалась.

Поэтому решила поговорить с ним сегодня. Она села в машину и поехала к дому, где провел свое детство и юность Артем Солодовников, где ушла из жизни вслед за сыном его мама и где по-прежнему проживал Григорий Томилин.

Добралась она до спального района за час с небольшим. Было видно, что район был построен на месте прилегавшего некогда к окраине города леса. Сохранились старые дубы, местами были заметны следы стяжек на местах трещин и расщеплений в древесной коре. Видимо, кто-то из жителей или даже власти города заботились о древних древесных старцах. Но основную массу зеленого массива составляли клены, вязы и березы. В отдаленье темнела группа достающих почти до неба сосен. Но в самом дворе царствовали вездесущие тополя и кусты сирени. Газоны заполонили золотые шары. А возле подъезда, где жил Григорий Томилин, отцветали высокие разноцветные мальвы. Мирослава любила эти цветы и знала, что по-научному они называются шток-роза, но название мальва ей нравилось гораздо больше.

Не выходя из машины, Мирослава набрала номер сотового Томилина, представилась и кратко изложила суть проблемы.

– Где вы сейчас находитесь? – спросил Григорий.

– В машине возле вашего подъезда.

Через минуту он спросил:

– В серой «Волге»?

– Да.

– Выезжайте из двора и остановитесь у бровки, я сейчас спущусь и подойду к вам.

– Хорошо.

Мирослава сделала так, как он просил, и через несколько минут увидела подошедшего к ее машине мужчину среднего роста с летней кепкой на голове, в клетчатой рубашке и слегка потертых джинсах. Он наклонился к открытому окну.

– Мирослава?

– Она самая, садитесь в машину.

Он удобно устроился рядом с ней, положил кепку на колени, и она увидела, что его каштановые волосы коротко острижены. Серые глаза внимательно рассмотрели ее лицо. И, видимо, остались довольны увиденным, потому что он мягко улыбнулся и спросил:

– Куда поедем?

– Можно в кафе, – сказала она. – Что тут у вас есть поблизости?

– Кафешек у нас в округе несколько, но, может быть, нам лучше заехать в лесок и там спокойно поговорить, не выходя из машины? – предложил он.

– Можно и в лесок, – не стала спорить Мирослава.

Свернув на достаточно широкую грунтовую дорогу, она проехала метров тридцать. Дальше можно было продвинуться, только мастерски лавируя между стволов деревьев. Но Мирославе показалось неэтичным вторгаться на автомобиле в глубину лесочка. Она отвела машину немного в сторону и остановилась.

– Годится, – одобрил ее выбор Томилин.

Мирослава сняла руки с руля и повернулась к собеседнику.

– Я уже знаю, что обычно вы выходили из проходной вчетвером и все вместе пересекали дорогу.

– Так и было, – кивнул Григорий, – до того момента, как Солодовниковы переехали в Новое городище. Но и тогда мы продолжали ходить вместе. А я нередко провожал Артема на автобус, а потом уже ехал домой.

Заметив ее вопросительный взгляд, он объяснил:

– Мне-то торопиться особо было некуда, семьей не обзавелся, детей не нажил. К тому же мне хотелось хоть какое-то время проводить наедине с Артемом. Мы ведь дружили с детства и привыкли обсуждать все свои проблемы друг с другом.

– А что, тогда были проблемы? У вас или у него? – спросила Мирослава.

– Глобальных проблем не было. Артема доставал только транспорт. Не имея личного автомобиля, добираться до Нового городища хлопотно.

– Можно было купить старенький недорогой автомобиль.

– У Солодовникова двое детей и ипотека, – пожал плечами Григорий.

– А родственники им не помогали?

– У Артема была только старенькая мать.

На слове «была» Томилин тяжело вздохнул.

– Зато у его жены родственников достаточно.

– Да, они сейчас помогают Марине. А тогда…

– Что тогда?

– Не знаю, поймете ли вы меня…

– Я очень постараюсь.

– Понимаете, Артем отказывался брать деньги у отца Марины и у ее братьев, тем более у свояка.

– Почему?

– Так гордость же! Вроде молодой здоровый мужик, должен сам обеспечивать семью.

– Понятно…

– Ведь и я предлагал ему взять деньги на какую-никакую машину у меня.

– А он?

– Отказался, – вздохнул Григорий.

– Простите, – сказала Мирослава, – а у вас откуда деньги?

Григорий рассмеялся:

– Вы забываете, что я не женат, траты у меня минимальные. Конечно, я не говорю, что у меня есть деньги на «Мерс» или «БМВ», но уж на такую, как у вас, если поскрести по сусекам, наберется.

Мирослава приняла его ответ к сведению и не стала распространяться о том, что под капотом ее «Волги» мотор и все прибамбасы, как у автомобилей экстра-класса. Вместо этого она сказала:

– Я понимаю, что гибель друга была для вас огромной личной трагедией.

– Не то слово, – тихо отозвался Томилин.

– И вы надеялись, что виновник будет наказан.

Мужчина кивнул.

– Но когда этого не случилось, вы, наверное, испытали чувство разочарования.

– Какое там, к черту, разочарование, я был в ярости! Я этого гада готов был задушить голыми руками!

– Но не задушили, – констатировала Мирослава.

– Не задушил, – поник головою Томилин.

– Почему?

Он пожал плечами.

– А потому, что разрабатывал более изощренный план.

– Я что-то вас не понимаю. – Он посмотрел ей в глаза.

– Вы же хотели наказать Шиловского?

– Ну?!

– И наказали.

– Не успел я! – вырвалось у Томилина. – А если быть до конца честным, то духу не хватило! – выпалил он.

– А где вы были… – Мирослава назвала день и примерное время убийства Шиловского.

– Зря стараетесь, – неожиданно ухмыльнулся Томилин.

– И почему же, разрешите спросить.

– Разрешаю и сразу отвечаю – алиби у меня на этот день. Полиция уже допрашивала меня сразу же по горячим следам.

– И все-таки, где вы были?

– Я был на юбилее кума и никуда весь вечер не отлучался. Подтвердить это могут тридцать пять человек.

– Ну, что ж, неплохо, – проронила она.

– Теперь вы испытали чувство разочарования, – уколол он ее.

– Есть немного, – открыто улыбнулась Мирослава.

– Значит, вы думаете, что Шиловского раздавили, как гусеницу, из мести?

– Да, я так думаю.

– Так я слышал, что он не с одной девицей путался, имел связи с криминалом.

– Полиция все это проверила и отмела эти версии.

– После того как Шиловского не посадили за убийство моего друга, вы хотите, чтобы я верил полиции?!

– Не все так однозначно, – сказала Мирослава и отвела глаза. У нее было сейчас такое ощущение, что это она лично отвечает за уход Шиловского от наказания.

Томилин, вероятно, догадался о ее чувствах, потому что сказал:

– Вам-то себя винить не в чем, вы же не отпускали его.

– Не отпускала. Но я ищу его убийцу. И многим это кажется не только неправильным, но и аморальным.

– Я их понимаю…

– Ну вот видите.

– В то же время я и вас понимаю. Если все начнут творить самосуд, то на улицу будет страшно и днем выходить.

– Типа того, – вздохнула Мирослава.

– Как я понимаю, Решетниковых вы уже всех просеяли через мелкое решето.

– Просеяла, – не стала скрывать она.

– И убедились, что они не причастны.

– Убедилась.

– Надеюсь, вы не дошли до того, чтобы подозревать Марину в том, что она наняла киллера?

– До этого не дошла. Но мысль о причастности жены Солодовникова у меня возникала, – призналась она.

– И что?

– В Марине никто из свидетелей не признал девушку, с которой Шиловский ушел из клуба в день своей смерти.

– Вы что же, подозреваете, что девушка выволокла Шиловского из машины, положила на дорогу и переехала?

– Она могла заманить его туда, где их поджидали ее сообщники.

– Круто!

– А какие версии у вас?

– Думаю, что его бандиты убили за долги.

– Увы, отец дал Константину деньги, и он расплатился со всеми своими долгами.

– Значит, эта была случайность.

– Случайность?

– Ну да, не поделил с кем-то дорогу, нарвался на такого, как он сам, и в результате проиграл.

– А где же девушка?

– Он мог высадить ее раньше. Или ее тоже убили…

– Навряд ли.

– Почему вы так думаете?

– Если бы ее убили, она лежала бы там же. Бандитам нет смысла скрывать трупы. Одним меньше, одним больше, какая им разница?

– Тоже верно.

Они помолчали пару минут, а потом Мирослава спросила:

– Вы были единственным близким другом Артема?

– Должен вас огорчить, – грустно улыбнулся он, – единственным. Были, конечно, у нас приятели, знакомые, но они в счет не идут.

– А девушка у Артема до встречи с Мариной была?

– Была, Лика Татаринцева. Они с ней с десятого класса дружили.

– А потом?

– А потом Артем ушел в армию, а Лика замуж выскочила.

– И он узнал об этом?

– Разве такое скроешь, – пожал плечами Григорий, – правда, к тому времени, как Артем вернулся из армии, Лика уже развелась с мужем.

– И попыталась вернуть Артема?

– Попыталась, но он не простил.

– И она отступилась?

– Какое-то время бегала за ним, просто прохода не давала, но Артем ни в какую.

– А потом?

– Потом он встретил Марину, и все другие перестали для него существовать.

– Вот как?

– Понимаете, я думаю, что с Ликой у него было не так уж серьезно. Первая школьная любовь…

– Но если бы Лика дождалась Артема из армии, он женился бы на ней?

– Откуда же мне знать? – удивился Томилин.

– И все-таки.

– Может, и женился бы, но долго вместе они бы все равно не протянули, – проговорил Томилин уверенно.

– А где эта Лика теперь?

– Выскочила за военного и теперь, по-моему, живет во Владивостоке.

– И давно она за него выскочила?

– Сразу после свадьбы Артема и Марины.

– И больше у Артема не было девушек?

– Не было.

– По всему выходит, что мстить за него было некому?

– А я вам о чем толкую!

– Квартира матери Артема сейчас пустует? – перевела Мирослава разговор на другую тему.

– Пустует, – вздохнул Томилин.

– Мне говорили, что за ней ухаживала сноха.

– Да, Маринка. Больше-то некому.

– А вы навещали ее?

– Конечно, навещал, и мама моя часто к ней наведывалась. Они же были хорошо знакомы, раз сыновья дружили.

– Мне сказали, что ваш отец тоже нездоров, – осторожно проговорила Мирослава.

– Да, батя наш здоровьем похвастаться не может. Но скрипит понемногу, и то слава богу.

– Марина, наверное, теперь не часто посещает пустующую квартиру.

– Конечно нет. Когда ей разъезжать-то. Дети, работа, домашние хлопоты.

– Но за квартирой кто-нибудь приглядывает?

– Тетя Маша приглядывает.

Мирослава посмотрела на него вопросительно, и Григорий пояснил:

– Мария Геннадьевна Федоскина. Соседка она Солодовниковых. Сколько лет на одной площадке прожили.

– Ну, что ж, Григорий, спасибо, что уделили мне внимание.

– Не за что.

– Сейчас я довезу вас до дома.

– Только до двора.

– Как хотите.

Высадив Григория Томилина вблизи его двора, Мирослава тронула машину с места и помчалась в сторону шоссе. Ей хотелось как можно скорее вернуться домой. Но до коттеджного поселка она доехала только тогда, когда сумерки уже начали брать под свою власть все окружающее. Въехав в ворота и выбравшись из салона, Мирослава увидела несущегося ей навстречу Дона.

– Соскучился, мой маленький, – прошептала она в мягкое ухо кота, запрыгнувшего ей на плечо.

На крыльце появился Морис.

– Как вы поздно сегодня, – проговорил он, – мы заждались.

Он осторожно снял кота с плеча Мирославы и прижал к себе. Дон недовольно заворчал.

– Тихо-тихо, – проговорил Миндаугас, – дай хозяйке хотя бы вымыться с дороги.

Но кот вырвался из его объятий и умчался прочь. Через пять минут он уже сидел возле душевой кабины и время от времени издавал скрипящие звуки, видимо, информируя хозяйку, мол, я тут рядом, охраняю тебя и жду.

На кухне Мирославу встретил Шура.

– Явилась наконец-то! И где ты только пропадаешь?

– Работаю вместо тебя, – ответила Мирослава, принимаясь за салат, поставленный перед ней Морисом.

– А чего ты ей жаркое не положил? – спросил Шура.

– А то ты не знаешь, что на ночь она мясное не ест.

– Ой, да все я знаю, – отмахнулся Шура, – просто беспокоюсь, что подруга детства с голоду ноги протянет и бегать вместо меня будет некому.

После того как Мирослава принялась за чай, давно ерзавший от нетерпения на стуле Наполеонов спросил:

– Ты что, так ничего и не скажешь другу детства?

– Другу детства я ничего не обязана сообщать о ходе расследования дел своих клиентов, – отрезала Мирослава.

– Имей совесть, – заныл Шура.

Мирослава залезла в карман своих домашних брюк, потом в другой, затем стала хлопать себя по свободно струящейся блузке.

– Чего ты там ищешь? – не выдержал Наполеонов.

– Совесть, – ответила она и рассмеялась.

Шура сделал вид, что обиделся, и принялся за очередное пирожное.

– Он не объестся? – спросила Мирослава у Мориса.

– Не должен…

– Какое это за сегодняшний вечер?

– Четвертое.

– Тогда хватит, убери блюдо.

Морис послушно убрал блюдо с пирожными в холодильник.

– Нет, один вред от тебя! – не выдержал Шура и метнул в Мирославу сердитый взгляд.

– Шура, – неожиданно сказала она, – вот если бы на меня кто-то покусился, что бы ты сделал?

– Пристрелил бы из табельного оружия, – не раздумывая, ответил он.

– Спасибо тебе, – улыбнулась она.

– За что?

– За то, что ты меня так любишь.

– Я-то люблю, – вздохнул он, – но последнее время все чаще замечаю, что без взаимности.

– Ты ошибаешься, мой маленький!

– Ну вот.

– Слушай, Шур, расскажу тебе как следователю…

– Рассказывай. – Наполеонов тут же подобрался и навострил уши.

– Я к этому времени уже переговорила со всеми Решетниковыми – отцом, братьями и даже со свояком Марины Солодовниковой.

– И что?

– Пусто.

– Вот и полиции ничего узнать у них не удалось.

– Потом я пообщалась с теми парнями, с которыми Солодовников шел в свой последний день. Выяснилось, что Артем всегда спешил, чтобы не пропустить автобус, отходящий в Новое городище.

Наполеонов кивнул.

– Но в тот день с ними не было еще одного человека. Григория Томилина. Обычно он ходил с ними, но в тот день находился в отпуске.

– Ты подумала, что он причастен к убийству Шиловского?

– Была у меня такая мысль. Ведь Томилин дружил с Солодовниковым с детства и был к нему очень привязан.

– Алиби у него.

– Да. Еще я хотела узнать, не было ли у Артема до женитьбы девушки.

– И что?

– Была. Но она вышла замуж и живет в другом городе.

– Мы о девушке не подумали, искали любовницу.

– И не нашли?

– Не нашли.

Мирослава допила чай и стала гладить кота.

– Слав, замкнутый круг какой-то получается, – жалобно проговорил Наполеонов.

– Завтра хочу еще с соседкой поговорить, что за квартирой матери Артема приглядывает.

– А чего сегодня не поговорила? Ты же там была.

Мирослава замялась, а потом все-таки сказала:

– Я не хотела, чтобы Томилин узнал о моем желании наведаться к соседке.

– Почему?

– Сама не знаю, – призналась она.

– Опять интуиция? – ухмыльнулся Наполеонов.

– Можно сказать и так, – вздохнула она и добавила: – Вы как хотите, а я ухожу к себе.

– Уже спать? – удивился Наполеонов.

– Может, и не спать, но мне нужно побыть одной.

– Нужно, так иди, а мы еще посидим, да, Морис? – обратился он к Миндаугасу.

Тот согласно кивнул.

– Может, партию в шахматы?

– Можно и в шахматы, если ты поможешь убрать мне со стола.

– Ну и эксплуататоры же вы со Славкой, – пробурчал Шура, однако принялся таскать грязную посуду в мойку.

А Мирослава направилась в свою комнату. Дон спрыгнул с кресла и, высоко подняв хвост, развевающийся как флаг на башне, поспешил за ней.