Пики заснеженных гор багрово алели в лучах закатного солнца. Азамат Елдырим устало прикрыл глаза. Офицер турецких спецслужб с черкесскими, по отцу, корнями не первый год ездил в спецкомандировки на Северный Кавказ, помогая организовывать спецлагеря для подготовки воинов Аллаха, так Азамат и его подручные называли подконтрольных им боевиков.

Формально Елдырим уже давно был выведен за штат турецкой разведки, на деле его перевели в сверхсекретный отдел, о котором знали лишь немногие люди в правительстве страны и который находился в прямом подчинении связанного с Клубом генерала Джемаля, чьей правой рукой был Азамат. Кроме того, они оба входили в исламистскую подпольную организацию «Серые волки». Учитывая тот факт, что отец Азамата имел немалый вес среди многочисленной северокавказской диаспоры в Турции, основным направлением его деятельности стала работа по подрыву российской власти на Кавказе. Львиная доля терактов и нападений на русские войска выпадала на Азамата и его ближайшего подручного Ахмеда Алтайского.

Принявший ислам под влиянием отчима-чеченца, полурусский-полуалтаец щурил на закат и без того узкие глаза, любовно поглаживая свой «М-16».

— Азамат, когда мы выступаем? — отложил автомат в сторону Ахмед и смачно сплюнул.

— Утром, на рассвете, так что можешь пока поспать. Выступаем часа в четыре, в пять утра должны уже быть в Червленой. Последний звонок в школе начнется в обед, к этому времени мы должны успеть расставить везде своих людей.

— Что будем делать, когда перебьем свиней?

Азамат неторопливо открыл банку американской тушенки и поддел ножом кусок мяса.

— Когда завалим гарнизон и ментов, всех русских — в расход, местных чиновников тоже, детей забираем с собой в горы, будем шахидов растить.

Ахмед положил на землю коврик и начал совершать вечерний намаз, а Азамат равнодушно взирал на закат — исламский фундаментализм был для него просто работой.

Рядом арабы-наемники совершали намаз вместе с Ахмедом, а в паре десятков метров от них ингуши резали на ужин барана.

Из легкого оцепенения Азамата вывел гортанный окрик часового. Он машинально щелкнул затвором автомата и обернулся. Из-за отрога гор показалась большая отара овец, которую гнал седой оборванный старец.

— Э, отэц, чэго надо? Куда идешь? — направил в его сторону автомат часовой.

— Да я простой пастух из Арчой-Юрта, вот, гоню отару в Червленую продавать.

— Кому ты там будешь ее продавать? Русским? Сейчас мы тебя самого куда-нибудь продадим, — угрожающе передернул ствол часовой.

— Хватит, Махмуд. — Азамат жестом остановил его и внимательно посмотрел на старика. Похоже, он ничем не отличался от нищих чабанов, десятками бродивших в окрестных горах. Но интуиция подсказывала Азамату, что здесь таится какая-то опасность. Может, это просто волнение перед операцией?

— Отец, сегодня ты в Червленую не пойдешь, гони отару домой, завтра продашь. И оставь пару овец нам, все понятно? Вот тебе плата за них. — Азамат вытащил из кармана несколько фальшивых долларовых купюр и помахал ими перед носом чабана.

Тем временем оставленные онемевшим от страха пастухом овцы, протяжно блея и роняя в траву блестящие катышки, разбрелись по лагерю боевиков. Старик молча посмотрел на Азамата и неожиданно резко припал к земле. Тут же раздались звуки взрывов, и ударная волна сбросила Азамата с камня, на котором он сидел. Прикрепленные к овцам бомбы начали взрываться одна за другой, быстро окрашивая поляну алым цветом. Овечья кровь смешалась с кровью боевиков, и стоны раненых духов эхом отзывались в горах. Азамат приподнялся на локтях и огляделся. По всей поляне были раскиданы оторванные конечности зверей и людей, а голова Ахмеда Алтайского тлела в костре. Лежа на животе, осторожно Азамат пополз к автомату, но неожиданно что-то тяжелое буквально вдавило его в землю, а еще через мгновение сильный удар заставил его перевернуться на спину. Над ним стоял чабан, как по волшебству превратившийся из забитого старика в воина. Его нога в стоптанной кроссовке упиралась в грудь Азамата, ветер трепал седую клочковатую бороду, а в руках буквально подпрыгивал «Калашников», которым чабан поливал поляну смертоносным градом, добивая раненых боевиков. Наконец стоны и выстрелы прекратились. Чабан опустил голову вниз, и светлые молодые глаза насмешливо посмотрели на Азамата.

— Привет! — сказал он. — А теперь поговорим, у нас интересный разговор может получиться.

Но Азамат был профи и проиграть должен был как профи. Нащупав языком ампулу с цианидом, он мгновенно раздавил ее. Лицо его тут же посерело, а изо рта пошла пена.

— Ядреный кукиш! — выругался чабан и наклонился к умирающему Азамату. — Ну, надо же! — Затем неторопливо осмотрел карманы уже мертвого Азамата и, забрав штабные карты и коммуникатор, легкими прыжками скрылся в горах.

…Северный Кавказ всегда был одним из основных источников головной боли для Семенова. Впервые кавказские головорезы бросили ему вызов еще во времена первого российского президента.

Несмотря на то что до смерти Вильченко и возвышения Семенова в российской власти рулили в основном агенты Клуба, его боевики продолжали терроризировать население страны, чтобы окончательно превратить его в запуганное спокойное быдло. Особенно популярны были тогда теракты.

В конце 90-х в разных районах столицы один за другим взлетели на воздух три дома.

Когда Семенов срочно приехал на место взрывов, его в прямом смысле слова мутило. Даже в Афгане он не испытывал подобных чувств. Там была война, и все знали, на что шли: одни воевали во имя интернационального долга, другие — во имя Аллаха. Можно сказать, честная мужская игра со смертельным исходом.

А здесь погибли ни в чем не виноватые обычные мирные люди — женщины, дети, старики, только начинавшие жизнь молодые парни и девушки.

Особенно хорошо Семенов запомнил одного парня, молча стоявшего возле качелей во дворе дотла сгоревшего дома и беззвучно шевелившего побелевшими губами. Охранники хотели отогнать его, но Семенов жестом остановил их и сам подошел к парню. На качелях лежала женская косынка красного цвета.

— Твоя девушка? — осторожно спросил он.

— Мы хотели летом в Египет съездить, — неожиданно спокойным голосом заговорил парень, — планы строили. Детей у нас пока нет, она сама еще как ребенок. Мы всегда качались на этих качелях, когда я провожал ее домой. Всегда… На качелях… Всегда… Я ей говорил, давай, останься у меня, все равно на дачу ехать вместе. А она отказалась и ушла домой, чтобы родители не волновались. — Парень шмыгнул носом и замолчал.

Это был один из тех редких моментов, когда Виктор не знал, что сказать.

— Держись, парень, мы их обязательно найдем. Не держи в себе боль, жизнь продолжается, будет новая любовь, и дети обязательно будут. Заживешь по-новому.

— Новая жизнь, да? Уж лучше я отниму ее у тех, кто это сделал! Найдете вы их, а толку? Отсидят лет пять и выйдут по амнистии или же отсидят пожизненный как короли, с наркотиками и девочками. Друг моего отца рассказывал, что там все можно устроить, если иметь деньги и нужные связи. Найдут они их! Я сам их найду! Найду и порешу! Зря я от армии откосил, теперь наверстаю. Папа дал денег, чтобы меня признали негодным, а я дам денег, чтобы признали годным. Все, в армию, и только в армию! Буду теперь убивать! — И сунув руки в карманы, парень пружинистым шагом пошел прочь.

Исполнителей теракта нашли достаточно быстро, показательный суд над шестью чеченскими боевиками утихомирил общественность, жаждущую жестокого наказания виновных. Однако для профессионалов не было секретом, что пойманные кавказцы — не более чем исполнители, наемники, за хороший куш не чуравшиеся любой грязной работы. Скорее всего, их изначально планировали скинуть российским спецслужбам, как балласт. А вот до истинных заказчиков преступления руки Фемиды не добрались… Именно этот теракт стал поворотным пунктом во взглядах офицера Семенова. Он понял, что это — фактически вызов, и принял его. Почерк Клуба трудно было спутать с чем-то другим.

А впервые он столкнулся с Клубом еще во времена могущественного СССР, когда работал на советскую разведку в Восточной Германии.

…Неприятная осенняя морось плотной стеной затянула весь Лейпциг. Молодой офицер могущественной советской разведки Виктор Семенов еще даже не помышлял о том, что когда-нибудь станет властителем самой большой страны в мире. Да что там! Тогда он даже не думал о том, что когда-нибудь его Родина снова будет называться Россия, а не Советский Союз. Разве что в самых смелых мечтах, когда тайком читал самиздатовские мемуары белогвардейских офицеров и по тысячному разу любовался черно-белыми фотографиями деда — офицера царской армии, героя Первой мировой войны, а позднее — одного из тайных военных советников самого Сталина.

Сегодня он был чертовски зол: вместо долгожданного выходного, который он собирался провести с веселой веснушчатой Гретхен, с которой познакомился в больнице, куда угодил с банальной пневмонией, он мок под дождем возле общежития фабричных рабочих. Его непосредственный начальник, полковник КГБ, Сергей Петрович Негошин, с которым у них сложились дружеские доверительные отношения, запаздывал.

Наконец из-за поворота, обдав Виктора водяными брызгами, вылетела черная «Чайка» с дипломатическими номерами.

— Ну, спасибо, Сергей Петрович! Хотите, чтобы я снова свалился с воспалением легких? — крепко пожал широкую крестьянскую ладонь Негошина Виктор.

— Да брось, Витя! Ничего с тобой не случится, — в свойственной ему манере, грубовато отмахнулся полковник. — Давай по делу. Пошли, посмотрим, что там стряслось. И вы тоже дуйте с нами! — Негошин сурово зыркнул на топтавшихся возле машины «блеклых». Так они между собой называли Ивана и Александра, двух агентов, которые, не будучи связанными кровными узами, были похожи друг на друга серой невзрачной внешностью, что для разведчика — большое преимущество. Вычислить «блеклых» почти нереально, они были истинными королями маскировки. Иногда Виктору казалось, что ребята при желании могут даже стать частью дождя или ветра. Спокойным флегматичным «блеклым» часто поручали мокрые дела. КГБ по возможности избегал, но в трудной ситуации не чурался убрать кого-то из своих врагов, будь это шпионы, предатели или террористы. «Блеклых» же ничто не могло вывести из состояния светлой печали, не покидавшей их лица. Убийство себе подобных они воспринимали как само собой разумеющийся процесс, вроде уборки или чистки зубов, не всегда приятный, но необходимый.

Четверо агентов КГБ вошли в общежитие, где их уже ждали знакомые из «Штази» — рыжий весельчак Вилли Хоффмайер и рябой, почти карликового роста, дотошный Фриц Ульрих. Оба были очень серьезны, что в общем-то свойственно Ульриху, но странно для Хоффмайера, который даже трупы вскрывал с прибаутками и песнями.

— Ну, что здесь у нас? — без лишних церемоний деловито начал Негошин.

— Пройдемте в подвальное помещение. — Фриц посмотрел на него холодными рыбьими глазами, взгляд которых сложно было выдержать более нескольких секунд.

В общежитии оказалось непривычно пусто, будним утром все его обитатели трудились на фабриках во благо Германской Демократической Республики.

В подвале в нос службистам ударил резкий аромат затхлой сырости и еще какой-то неприятный запах. Видимо, крысы и земноводные не первый год устраивали здесь свой шабаш. В дальнем углу подвала стояло несколько мешков, возле которых копошились два немца в военной форме.

— Пластиковая взрывчатка, — кивнул в их сторону Вилли. — В общежитие ее пронесли под видом сахара. То же самое сделали еще в нескольких общежитиях нашего города и в Берлине. Завтра все это богатство должно было сдетонировать.

— Парни, вы нас позвали вовремя, — повернул к ним усталое лицо один из саперов. — Если бы это рвануло, общежитие превратилось бы в коллективное кладбище в считаные минуты, а то и секунды.

«Расчет верный, — подумал про себя Виктор. — Завтра — выходной, большинство ребят были бы здесь, отсыпались или занимались домашними делами».

— А за раскрытие этого теракта нам надо поблагодарить тебя, Витя, твой информатор из Западного Берлина сообщил нам о нем.

— Кто именно?

— Энцо Вильке.

Виктор сразу припомнил чернявого цыганистого баварца, одного из королей немецкого криминального мира. Энцо был ценным информатором, его люди работали по всей Западной Германии и частенько выполняли поручения различных европейских спецслужб. Западный Берлин того времени вообще был Меккой шпионов, и люди Вильке оказывали агентам услуги, которые те считали для себя слишком грязными.

— А почему он не связался со мной напрямую как обычно? — искренне удивился Семенов.

— Времени было в обрез, он передал информацию через нашего человека в Западном Берлине. Правда, она стоила ему жизни. — Негошин порылся в карманах мешковатого пальто и протянул Семенову фотографию, на которой была голова Вильке. Отдельно от тела.

Виктор едва заметно поморщился. Если его убрали, значит, он сильно кому-то насолил. Многие противники КГБ догадывались о его двойной игре, но услуги его команды были слишком выгодны.

— Скорее всего, это не спецслужбы, — кашлянул Негошин.

— А кто? Албанские наркоторговцы решили взорвать несколько тысяч немецких комсомольцев?

— Так, Витя, не верещи. Ты еще о многом не в курсе, не тот уровень доступа пока что. Есть вещи и посерьезнее ЦРУ, Ми-6 и Моссада, вместе взятых, — сурово осадил Негошин своего ученика.

— Кто же?

— Те, чью волю они исполняют. Клуб.

— Какой такой Клуб? Сергей Петрович, я что-то не понимаю!

— Скоро поймешь. Я тебе сейчас подкину на денек информацию для переваривания и размышления. Да такую, что твоему молодому организму будет поинтереснее свиданий с Гретхен. Ты что-нибудь слышал о тайных обществах, о масонах?

— Ну, слышал.

— Так вот, это все правда. Ну, или почти все. На деле даже более фантастическая, чем ты читал у безумных самиздатовских деятелей. — «Надо же, он и про то, что я запрещенную литературу таскаю из вещдоков, знает. Что тут будешь делать!» — Есть такая организация, мы называем ее Клуб, сами себя они в разное время и для разных людей именуют по-всякому. Сеять панику и смерть — это их почерк, — продолжал Негошин. — А инструментарий может быть самый разный — от кровавой резни до утонченных политических интриг. Потому и Вильке твоего грохнули, не было необходимости делать грязную работу его руками, она им самим доставляет удовольствие. А вот такие вещи, как срыв дорогостоящего проекта, они не прощают. Для чего понадобились эти взрывы? Все просто, все общежития, которые они планировали подорвать, прилегают к территориям советских военных объектов. Они одним махом собирались убить кучу мирной немецкой молодежи, причинить ущерб советскому имуществу, а пропагандистская машина потом известит о том, что по халатности советских военных погибли немцы.

Виктор впервые слышал от Негошина крамольные вещи.

Особисты вышли из общежития и попрощались с друзьями из «Штази».

— Тебя подбросить, Вить? — обернулся к Семенову Сергей Петрович.

— Нет, не нужно, спасибо, я все-таки надеюсь, что удастся встретиться с Гретхен, — улыбнулся Виктор.

Негошин впервые с момента их встречи улыбнулся. Впрочем, на его мясистом лице с рубленым шрамом, тянувшимся, словно река Волга, от уха до кончика рта, улыбка смотрелась скорее как предупреждение о скором нападении.

— Как знаешь. Мне все равно, с кем ты там путаешься. Но нам пора начинать серьезно работать. Чует мое сердце, что попытка взорвать общаги — только цветочки; ягодки пойдут потом. Пора тебя подтягивать в большую игру, парень ты толковый, думаю, будешь нам полезен. Вот, ознакомься. Все, что ты раньше знал, покажется тебе полной фигней. — Негошин протянул Семенову черную папку. — Секретнее грифа, чем на этих документах, тебе еще не приходилось видеть. — И он сел в машину.

Звеня ключами, Виктор открыл свою небольшую служебную квартиру. Основное время он проводил в Берлине, поэтому в Лейпциге вещей у него было мало, и от квартиры веяло неуютной казенщиной. Виктор поставил чайник и, перед тем как позвонить волоокой Гретхен, решил полистать документы, которые дал ему Негошин. Первые же страницы ввели его в полный ступор. Это все походило скорее на научно-фантастический роман, но никак не на реальные факты. Однако гриф «секретно», приложенные фотографии и служебные бланки КГБ, на которых был отпечатан сей нон-фикшн, говорили именно о реальности происходящего. Помедлив немного, Виктор отзвонился своей немецкой красотке.

В трубке послышался ее вечно игривый голосок, и он сказал:

— Дорогая, у меня срочный вызов по работе. Давай перенесем наше свидание?

— Виктор, но я уже собралась!

— Извини, у нас сегодня важный прием с членами правительства. — Для всех немецких знакомых, кроме парней из «Штази», Виктор был простым советским дипломатом средней руки.

Гретхен пыталась что-то возразить, но Виктор уже повесил трубку. Сегодняшней ночью его ждало преинтереснейшее чтиво. А что Гретхен? Рано или поздно он уедет в Москву, а она останется в Германской Демократической Республике. Се ля ви!

Семенов открыл папку и погрузился в чтение.

Поджав полные губы, как и подобает настоящей высокомерной красавице, Марковский сидел в небольшом частном самолете одного из российских олигархов, который, как и многие, демонстрировал лояльность Семенову, а в глубине души вынашивал план свержения режима и поддерживал контакты с Клубом.

Сейчас Михаила точно никто не узнал бы. Загорелая, дорого одетая красавица могла вскружить голову любому мужчине. Американские хирурги отлично знали свое дело, они не только переделали его в женщину, но и прекрасно поработали над внешностью. Теперь на лице Марковского даже через микроскоп нельзя было найти ни одной морщины, аппетитные силиконовые губы влажно блестели. Правда, подтяжка лица и искусственные губы существенно сокращали мимические возможности, но Михаил никогда особо не отличался бурными эмоциями. Самому Марковскому его новый внешний вид даже начинал нравиться.

На его смуглых коленях лежала кипа свежей российской прессы. Напротив с чашкой кофе в руке застыл Зелински, в своей очередной обтягивающей дизайнерской водолазке. Вид Йонаса постоянно раздражал Марковского, предпочитавшего простую и грубую мужскую красоту.

— Ну, так что, Михаил, вам все понятно, что надо делать? — Йонас осторожно подул на коричневую жижу и шумно отхлебнул.

— Вы меня за идиота держите? Мы обсуждаем план действий уже неделю, за это время даже наркоман с синдромом кратковременной памяти выучит «Войну и мир», — недовольным тоном ответил Марковский.

— После операции у вас и характер изменился, стали настоящей вздорной бабенкой, — улыбнулся Зелински и поставил кофе на столик.

Михаил злобно фыркнул и уткнулся в «Коммерсантъ».

— Ладно, извините, давайте последний раз пройдемся, а то мы скоро идем на снижение.

— Валяйте! — Марковский отложил газету и поправил юбку. Сложнее всего оказалось приучить себя не раздвигать ноги, принимая в юбке сидячее положение.

Зелински кашлянул, отдал кофейную чашку стюардессе и расстелил на столике план действий. На нескольких листах бумаги, вплоть до выборов 2012 года, сухо и кратко был прописан план смещения режима Семенова. Действовать предполагалось по классической схеме многих террористических организаций.

План под кодовым названием «Скорпион» должен был работать на двух уровнях — легальном и нелегальном.

На легальном уровне в обязанности Марковского входило консолидировать все оппозиционные СМИ и политические движения в единую коалицию. Клуб собирался действовать в России по схеме «враг моего врага — мой друг». Законспирированный фонд поддержки оппозиции будет финансировать как либералов, так и левых и правых радикалов, однако ядро оппозиции должно оставаться либерально-демократическим. К выборам 2012 года оппозиция подойдет единым монолитным сообществом, пользующимся всесторонним доверием в обществе. Но самое интересное в плане касалось его нелегальной части.

Для того чтобы вызвать доверие к оппозиции, вначале следует подорвать доверие к существующей власти — это аксиома.

Марковский и его команда будут контролировать действия мобильных диверсионных групп, которые уже мало-помалу начали работать по всей стране. Задачей диверсионных групп является проведение терактов и акций саботажа во всех регионах России, и этот вал чрезвычайных происшествий, по замыслу стратегов Клуба должен был пошатнуть народную веру в амбициозного и смелого вождя в лице Семенова и его команду. А чтобы осуществить такой план, нужен был человек, вроде Марковского. Человек, который в одно и то же время досконально знает Россию и люто ее ненавидит, как нерадивую мачеху. Марковскому план пришелся по вкусу, более всего он хотел отомстить Семенову за все, переиграть его в новой шахматной партии, где пешки — это люди. А неограниченные ресурсы и мощь Клуба помогут ему это сделать. На первых порах значимая роль в дестабилизации обстановки отводилась Северному Кавказу, регион был традиционно неспокойный, а местная молодежь, в массе не любившая русских, исправно поставляла Клубу свирепых боевиков.

— Да, и еще один вопрос предстоит решить незамедлительно. Кто-то целенаправленно — и, что самое главное, удачно — уничтожает наших людей. Причем не мелких сошек, а лучших агентов, что серьезно осложняет нам жизнь. Хорошие кадры днем с огнем не сыщешь. — Йонас задумчиво почесал свою блестящую, как бильярдный шар, лысину. — Наши агенты в армии, ФСБ и МВД говорят, что спецслужбы России не имеют к этому никакого отношения. Либо это какой-то секретный отдел, о котором мы не знаем, либо…

— А вы уверены, что это именно русские? — перебил его Марковский.

— Абсолютно! Все уничтоженные агенты работали на российском направлении и занимались организацией кавказского террористического подполья. Не исключаю, что Семенов создал глубоко законспирированный эскадрон смерти. С другой стороны, это могут быть и радикальные русские националисты, среди которых немало отставников ФСБ и ГРУ. В общем, вам, Миша — или Софочка, — придется разобраться и с этим.

После того как Михаил закончил обсуждать с Зелински детали операции, он погрузился в воспоминания, и перед его глазами пробежала вся история его противостояния с Семеновым. Холеные женские пальцы, унизанные дорогими кольцами, судорожно ловили в воздухе воображаемую шею президента. Картины сравнительно недавнего прошлого вставали перед ним, как живые…

Вражда Семенова и Марковского имела глубокие корни и началась не сегодня. Пока Виктор возглавлял ФСБ, они практически не соприкасались. Спецслужбы не лезли в экономику, а силовые вопросы Марковский решал через МВД и ОПГ, что местами было одно и то же. Более тесное знакомство двух кровных врагов состоялось, когда старый президент, неожиданно для всех, решил сделать именно Семенова своим преемником и назначил его главой правительства. Пул российских олигархов в целом отнесся к выбору экс-президента России сдержанно, но с пониманием. Народу нужна была иллюзия сильной руки, и Семенов, по замыслу кремлевских политтехнологов должен был стать именно такой ширмой для реальных хозяев страны. Но у Виктора на этот счет были свои планы. И первым из олигархов его раскусил именно Марковский. Дальновидный стратег, он быстро понял, что Семенов не собирается плясать под дудку его коллег и быть послушной марионеткой, а будет вести собственную игру. До поры до времени разногласия самого богатого человека России и главного силовика сглаживал бывший президент, умело игравший на их взаимной неприязни. Ситуация кардинально изменилась, когда Семенов был выбран новым президентом. Теперь за их противостоянием следил, затаив дыхание, весь мир.

Марковский задумал разыграть хитрую комбинацию, которая преследовала две цели. Страна фактически переходила под внешний контроль международных организаций, а взамен он обналичивал свои несметные ресурсы и становился долларовым миллиардером международного уровня. Каким образом?

Все гениальное просто. Марковский прибрал к рукам примерно половину нефтяной отрасли страны, которая на тот момент составляла треть всех поступлений в бюджет России. С помощью западных аудиторских компаний он быстро оценил имущество «МаркОйл» и через своих друзей-покровителей начал переговоры о продаже компании международным нефтяным гигантам.

Что получал сам Михаил Борисович? Порядка 50 миллиардов долларов на руки и бизнес-преференции на Западе. Что получала Россия? Жалкие 5–6 миллиардов налогов, значительную часть которых распилят коррумпированные чинуши.

А что получал Клуб, который через третьи руки покупал у «МаркОйла» бизнес?

Да практически полный контроль над жизненно важной отраслью российской экономики. А захочешь отобрать и национализировать, тут и до прямой оккупации недалеко. Войска НАТО привыкли всегда и везде защищать имущество и права своих граждан.

Семенов уже на начальном этапе разгадал замысел Марковского и начал ему активно противодействовать. Он полностью сменил верхушку правоохранительных органов, вычистив из их рядов всех, кто вызывал у него малейшее сомнение в своей благонадежности. Оперативно наслал на «МаркОйл» прокуратуру и налоговую, и судебные разборки отдалили сделку Михаила и загадочных американских нефтяных магнатов на неопределенный срок.

В ответ Марковский развязал против нового президента информационную и политическую войну, не чураясь никаких средств. Он щедрой рукой разбрасывал подачки любым оппозиционерам, вне зависимости от их политической ориентации. Главным критерием была ненависть к Семенову. Демократы, коммунисты, исламисты, педерасты, все выстроились в очередь к Марковскому за финансовой поддержкой.

Казалось, еще немного, и авторитет Семенова будет окончательно расшатан. У Марковского во всех ведомствах сидели свои люди, и легально к нему было не подкопаться, хотя все знали, что бизнес его замешан на криминале и махинациях.

Конечно, Семенов мог решить вопрос Марковского радикальным способом, но это вызвало бы протесты мирового сообщества. Задавить олигарха нужно было именно в законном поле.

Многие эксперты уже ставили на то, что Семенов выбросит белый флаг и станет послушной марионеткой олигархов, как и его слабовольный предшественник. Но в последний момент в руках прокуратуры и спецслужб необъяснимым образом оказались документы и доказательства, которые прямо свидетельствовали о причастности Марковского к нескольким убийствам (он выступал в роли заказчика), уклонении от налогов и связях с западными спецслужбами. Совокупность обвинений тянула на пожизненный срок. Как эти документы из сейфов «МаркОйла» попали в руки правосудия, Марковский не понимал до сих пор. Раз за разом он прокручивал у себя в голове события одной странной ночи…

Штаб-квартира империи Марковского «МаркОйл» базировалась в огромном сталинском доме. По одной из стен, широко растопырив руки, подобно полумифическому человеку-пауку, карабкался некто в маске и во всем черном.

Руки странного супермена невообразимым образом разогнули кованые прутья решетки, и он протиснулся внутрь, нож легко справился с защелкой окна. Человек в маске спрыгнул на пол и быстро перекатился перед камерой наблюдения.

Когда он встал на ноги, перед его взором тускло высветилась медная табличка: Марковский М. Б.

Человек в маске вставил отмычку и распахнул дверь.

— Кто здесь? — За столом в окружении папок работал сам Марковский. Он настолько любил деньги и процесс их зарабатывания, что занимался этим круглосуточно. Дорогие китайские пилюли позволяли ему тратить на сон 2–3 часа.

Не дожидаясь, пока олигарх дотянется до кнопки вызова телохранителей, человек в маске одним прыжком преодолел расстояние от двери до стола и, коснувшись сонной артерии, погрузил Марковского в кратковременный сон.

Затем странный визитер склонился над столом и начал сметать лежавшие на нем документы в объемный мешок, после чего порылся в папках на компьютере, и спустя несколько минуту него на флэшке были все черные схемы ухода от налогов, к которым прибегал «МаркОйл», номера счетов, имена коррумпированных чиновников, которые за взятки обеспечивали Марковскому победы в тендерах на разработку нефтяных месторождений, а также счета на заказные убийства мешавших олигарху людей.

Через несколько минут человек в маске исчез так же внезапно, как и появился…

Как Марковский пришел в себя, как в течение следующей недели «поставил на уши» весь персонал и в первую очередь начальника охраны, он даже не хотел думать. Из-за этого таинственного страшного визитера было фактически потеряно все, что он в течение долгого времени налаживал с таким трудом.

Кто это все-таки мог быть — конкуренты или спецслужбы? Всеми возможными и невозможными способами он все равно это узнает и, желательно, как можно быстрее! Его длинные руки еще на многое способны!

В это утро Марковский, в очередной раз разнеся все в пух и прах и напугав сотрудников немыслимыми наказаниями, заперся в своем кабинете, чтобы сделать нужные звонки, и вдруг услышал странный шорох за дверью. Кто посмел его побеспокоить?! Приказал же, до часу его не трогать! Ну, сейчас он им устроит! — подумал он и резким движением открыл дверь. Тут же мощный удар ногой в грудь повалил его на пол. В кабинет Марковского ворвались вооруженные люди в масках с нашивками МВД, ловко стреножили оторопевшего олигарха и надели на него наручники. Вперед вышел молодой парень в форме прокурора.

— Михаил Борисович, вы арестованы по подозрению в организации заказных убийств, уклонении от налогов, контрабанде наркотиков и измене Родине.

— Слышь, сучонок, тебе конец, ты понял? — прошипел багровый от гнева Марковский. — Ты, медуза рваная, знаешь, с кем связался?

— Так, и еще оказание сопротивления при задержании. Вась, а ну, пни его, — повернулся прокурор к рыжему омоновцу. Тот с явным удовольствием ударил Марковского в солнечное сплетение, после чего обмякшее тело олигарха потащили в коридор.

Приподняв голову, Михаил увидел, как в его офисе вовсю хозяйничали менты и сотрудники органов госбезопасности. Автоматчики деловито вытаскивали ящики с документами, бойцы ЧОПа, охранявшего штаб-квартиру «МаркОйл», лежали лицом вниз, а перепуганный офисный планктон жался к стенам.

Империя Михаила Марковского рухнула в одночасье, все его офисы были опечатаны, топ-менеджмент заключен под стражу, все счета, включая подставные (откуда у спецслужб информация и о них?), арестованы.

…Марковский вздрогнул и вернулся в реальный мир. Он даже тайком ущипнул себя за силиконовую грудь, чтобы убедиться в реальности того, что он теперь на свободе.

Некогда лежавшая у его ног Москва встретила Марковского пронизывающим ветром и мокрым снегом. Он никогда не любил эту страну, теплые чувства у него вызывали лишь ее ресурсы в момент своей трансформации в хрустящие купюры заморского происхождения. Прихлебывая горячий кофе из одноразового стаканчика, Михаил томился в зимней пробке на Садовом. После долгого перелета его начало укачивать на заднем сиденье новенького «БМВ». И только через пару часов он попал, наконец, в гостиницу на окраине Москвы и, оглядевшись, брезгливо выплюнул из себя:

— Я что, должен здесь жить?

— Расслабьтесь, Михаил Борисович, это конспиративная квартира. К сожалению, мы не можем откладывать на завтра наши насущные дела и хотим сразу познакомить вас с вашими, так сказать, соратниками.

— А душ-то мне в этой жизни можно принять? Тем более что я теперь женщина! — сыронизировал Марковский.

— Да без проблем! Как только встреча закончится, по ночной Москве мы уже без пробок домчимся в вашу фешенебельную гостиницу, — осклабился щербатым ртом телохранитель Сеня.

Марковский согласно кивнул и, скинув шубу, уселся в старое кресло. Неужели не могли подобрать бодигарда поприличнее, с тоской подумал Михаил, вспомнив свою охрану из «МаркОйла», состоявшую из тех бывших офицеров госбезопасности, которые, в отличие от Виктора Семенова, безоговорочно поддерживали развал империи и превращение страны в заштатный либеральный отстойник. Какие это были люди! Умные, начитанные, интеллигентные, с которыми было о чем поговорить во время затяжных командировок. А теперь к нему приставили какое-то быдло…

В коридоре послышался лязг замков, кошачий шелест снимаемой обуви, и в комнату молча вошли три человека. Приняв серьезный вид, Сеня представил гостей.

— Ислам Агамиров, шейх джамаата Юг, ответственный за акции Клуба на Северном Кавказе и в южной части страны. — Руку Марковскому неожиданно протянул не заросший черной шерстью мужчина в кожаном пальто, а гладко выбритый светлоглазый молодой человек в элегантном костюме, внешне тянувший скорее на северного итальянца, чем на исламского боевика.

— Богдан Сабо. Экс-лидер радикальной организации украинских националистов «Соколы Шухевича», ныне работает в Москве под псевдонимом Александр Васильев, курирует боевые акции Клуба в европейской части России и в столице. — На этот раз представился именно детина черной масти со сросшимися бровями.

— А вот его я знаю, здравствуй, Алеша. — Марковский сам вытянул руку навстречу третьему гостю.

Это был Алексей Черных, в пору царствования «МаркОйла» возглавлявший либеральную молодежную организацию, которую финансировал Марковский. Группа была небольшая, но решительная. Однажды они даже забросали Семенова тухлыми помидорами, впрочем, спортивный президент легко увернулся от всех «снарядов», а Черных и сотоварищи получили по 15 суток административного ареста.

Теперь возмужавший студенческий вожак рулил «Союзом оранжистов», небольшой, но агрессивной оппозиционной партией, до недавнего времени опять-таки нацеленной на эпатаж, а ныне Клуб собирался трансформировать оранжистов в респектабельную организацию, которая должна была возглавить будущую коалицию всех врагов Семенова.

— Как вы изменились, Михаил Борисович, так сразу и не узнать, — подколол своего будущего шефа ершистый Черных.

— Будешь хорошо работать, тоже станешь таким красивым, — парировал Марковский. — Ладно, нужно дела обсудить. Садитесь, господа.

— Настоящие джентльмены стоят в присутствии дамы, — не унимался Черных.

Михаил смерил его холодным взглядом и начал свой рассказ о грядущих акциях и задачах. Отпустив Сабо и Черных, он, наконец, остался наедине с Исламом.

— Есть первое задание. — Холеная ручка Марковского бросила Исламу тонкую папку.

— Москва? — изогнул бровь Агамиров.

— Нет, Москва пусть пока спит спокойно. Сочи. Считай, что южная Москва. Они там с Олимпиадой своей носятся, вот пусть поостынут немного, Олимпиада-то зимняя, — едва заметно улыбнулся Марковский.

Агамиров молча прочитал содержимое папки, сложил листочки в трубочку и поднес к ним зажигалку. Нетерпеливый огненный язычок жадно схватил бумагу.

— Мои люди справятся. Пошлем лучших.

— Давайте. А кто там, кстати, так удачно отстреливает ваших лучших? — не преминул съязвить Михаил, напоминая о ликвидации Азамата и Саитова.

— Мы пока не знаем, но мы поймаем эту тварь и заррежжем, — скривился чеченец, и в его правильной русской речи впервые прорезался жесткий гортанный акцент, неприятно оцарапавший слух Марковского.

Массивные напольные часы гулко отстучали шесть утра. Виктор как обычно встал ни свет ни заря и отжался двести раз. Он на всю жизнь запомнил мамину присказку: «Люди, встающие по солнцу, живут на стороне света».

За завтраком Виктор тщетно пытался успокоиться, покручивая в руке китайские фарфоровые шарики. Кто же мог выкрасть Марковского? Вряд ли он устроил это сам, вся его служба безопасности давно сидела на нарах, а он был далеко не Брюс Ли. Нет, наверняка здесь не обошлось без Клуба, судя по жесткости и размаху — это их почерк.

Давая выход эмоциям, Виктор механически сдавил шарики в руке, и по осколкам фарфора потекла кровь, запачкав рукав рубашки. Семенов рассеянно посмотрел на кровь и вспомнил свою первую операцию против Клуба…

…Гонг ударил трижды, давая сигнал к началу поединка.

В криминальном Западном Берлине в свое время были крайне популярны бои без правил. КГБ стало известно, что этот тотализатор контролируется шишками из немецкого отделения Клуба и приносит им весьма солидный куш. После того как деятельность Клуба, направленная против Советского Союза, заметно активизировалась по всему миру, верхушка партии и КГБ приняли решение от выжидательной тактики перейти к агрессивному противостоянию. Глава советских спецслужб в ГДР Негошин поручил Семенову узнать, кто верховодит Клубом в ФРГ, чтобы в дальнейшем установить за этими людьми слежку и, возможно, убрать. Первая часть задания была выполнена с блеском, теперь перед Семеновым стояла его вторая часть.

Итак, темной осенней ночью 1980 года майор КГБ Виктор Семенов пересек границу двух немецких государств. В кармане его реглана лежал паспорт на имя гражданина ФРГ болгарского происхождения Анастаса Ботева. Парни из «Штази» провели Виктора на территорию так называемого свободного мира через секретный тоннель. Вообще, его в свое время прорыли диссиденты, чтобы бежать в Западный Берлин, однако их побег вовремя пресекли восточногерманские спецслужбы. Теперь этот тоннель «Штази» и КГБ использовали для связи со своей агентурой по ту сторону железного занавеса.

Семенов вылез на поверхность одной из центральных улиц. Контраст с Восточным Берлином был разительный. В нос сразу ударили ароматы кебаба и донера, лохматые, вычурно одетые молодые люди толпами сновали взад-вперед. Профессиональным взором окинув окрестности на предмет хвоста, Семенов двинулся вперед. Это был не первый его визит на вражескую территорию, и в городе он ориентировался вполне уверенно.

Ценой невероятных усилий КГБ удалось узнать имена руководителей западногерманского филиала Клуба — это были немец Микаэль Кранке и англичанин Оскар Доусон. Первый плотно связан с крупным европейским бизнесом, второй — параллельно координировал деятельность разведок НАТО — от Ми-6 до ЦРУ. Местом встреч для обсуждения текущих задач являлся зачуханный на первый взгляд боксерский зал на окраине Западного Берлина. Здесь-то и проводились подпольные бои без правил. Здесь же вершились судьбы Европы.

Доусон лично любил участвовать в. боях. На своей сырой родине, видимо, чтобы хоть как-то согреться, он увлекался боксом. Не тем прилизанным вариантом бокса, который мы привыкли видеть в дорогих американских залах, где безупречно сложенные атлеты кружат друг вокруг друга с грацией кошачьих хищников. Нет, в портовых доках Ливерпуля Доусон освоил в совершенстве с виду неуклюжее, но смертоносное искусство грязной драки, того самого кулачного боя, из которого слепили современный бокс, убрав из него все прикладные приемы. В свое время редкие боксерские поединки обходились без серьезных увечий или даже смерти. Бойцы били друг друга руками, ногами, локтями, лбами и коленями. Подобно бультерьерам, они рвали пальцами друг другу кадыки и сдавливали глазные яблоки. Теперь это красивое, как и все, что напрямую связано со смертью, искусство находилось в тени своего театрального выхолощенного собрата, но продолжало жить в секретных боевых залах и криминальных тавернах туманного Альбиона.

Доусон был непревзойденным мастером грязного бокса и непобедимым чемпионом Западного Берлина по боям без правил.

Семенов взмахнул рукой и сел в такси. Его немецкий был настолько чист, что сразу выдавал в нем иностранца; немцы говорили с большей скоростью и количеством ошибок.

Минут через пятнадцать машина тормознула возле неприметного серого здания с вывеской «Боксерский клуб братьев Швиммер». На улице было совершенно безлюдно, но Виктор знал, что подземная парковка под клубом уже полна дорогих авто. Сегодня день больших схваток. Он подошел к двери клуба и трижды постучал. Ему открыл хмурый, огромных размеров негр.

Семенов молча передал ему карточку, подтверждавшую, что он является Болгарином, одним из участников сегодняшнего действа.

Негр также молча пропустил его внутрь и вяло, но профессионально обыскал, после чего суетливый карлик с морщинистым голым черепом проводил Виктора в раздевалку. На каждого бойца приходился небольшой отдельный отсек, они не должны были видеть друг друга до боя. Виктор переоделся и стал готовиться к бою. Сегодня здесь должны были собраться почти все высшие чины европейского филиала Клуба, а также несколько высоких гостей из-за океана и с Ближнего Востока. Агентура КГБ пока что отрабатывала без сбоев. Спецслужбы стран Варшавского договора были достойными противниками тайных проводников Нового Мирового Порядка.

После зрелища они собирались провести ритуал (каждое собрание начиналось с мистического обряда, который ничуть не изменился за несколько тысячелетий), затем должно было начаться рабочее совещание.

Виктор знал примерную схему турнира. Раз в месяц несколько бойцов оспаривали первенство Доусона. Четыре прошедших специальный отбор бойца проводили между собой по два боя, а в финале победитель дрался с Доусоном. Обычно после последнего поединка его выносили ногами вперед. Оскар был патологически жесток и нередко добивал до смерти уже бездыханное тело своего противника.

Один из лучших бойцов югославской мафии Анастас «Болгарин» Ботев был застрелен албанцами в уличной перестрелке, спецслужбам ГДР и Советского Союза удалось договориться с югами выставить под его именем Семенова.

Виктор был неоднократным чемпионом по боевому самбо среди сотрудников КГБ и Вооруженных Сил СССР. Кроме того, он с удовольствием принимал на досуге участие в работе специального отдела КГБ, который занимался поиском и проверкой на профпригодность различных практик и методик нетрадиционных боевых систем. В данный момент был увлечен реконструкцией русского кулачного боя, что позволило ему довести свою ударную технику практически до совершенства.

Его всегда интересовал вопрос, почему в России нет таких же раскрученных боевых систем, как карате, ушу или бокс. Ведь русские всегда славились именно своим умением вести рукопашную схватку и были одними из лучших воинов в мировой истории. Как оказалось, традиции великолепного рукопашного боя есть и у русских, просто надо их вытащить на поверхность из тьмы веков.

Виктор перебинтовал руки, смазал суставы разогревающей мазью и хорошенько размялся. Морщинистый карлик попытался сделать ему массаж плеч, но Виктор жестом остановил его и выпроводил из своего отсека. Для достоверности тело Семенова изрисовали тюремными татуировками на болгарском языке. Смешные слова рассказывали на его теле бандитскую карьеру шального болгарского парня. Убедившись, что за ним никто не подглядывает, извлек из своей спортивной сумки две бутылочки с этикетками спортивных напитков. На самом же деле в них содержалось секретное ноу-хау советской разведки — жидкая взрывчатка. Виктор встал на лавку, снял вентиляционную решетку и закинул туда обе бутылочки. Внутри них уже содержались детонаторы, а у Виктора между бинтов в правой руке был спрятан мини-пульт управления взрывными устройствами.

В дверь постучал карлик, бои начинались.

Щурясь от яркого света, Виктор вышел в зал и поднялся на помост, где уже стоял довольно крупный китаец в расшитых шелковых штанах, его тело все было разрисовано драконами. Как только прозвучал гонг, китаец сразу бросился в бой. Виктор выбросил вперед правую ногу и отправил китайца на пол. Противник тут же вскочил на ноги и буквально взлетел над Семеновым. Чуть сдвинувшись с места, чтобы уйти от удара, Семенов резко и точно пробил в пах летящему на него китайцу. На помост тот рухнул уже без сознания, а Семенов спокойно пошел к выходу, не обращая внимания на свист публики, недовольной столь быстрым окончанием поединка.

Следующим его противником оказался рослый рыжий ирландец с заплывшим глазом и исцарапанной захватами шеей.

В этот раз Виктор решил не торопиться, а сначала прощупать соперника. Ирландец тоже осторожничал, отвлекая Виктора боксерскими танцами, но потом неожиданно бросился ему в ноги и, приподняв в воздух, опрокинул его на помост. В этом и была его ошибка: швырять самбиста в партер не рекомендуется никому. Еще в полете Виктор ухватил в замок шею ирландца и, упав на спину, просунул свои ноги между его ног. Потом встал на мостик, не выпуская противника, и тот забился в удушье. После того как ирландец постучал рукой по помосту, Виктор отпустил его и поднялся. Зал снова разочарованно ухнул — джентльменского поступка никто не ожидал.

Лишь только ирландец, пошатываясь, покинул арену, тут же, как чертик из табакерки, на помост запрыгнул палач Доусон.

Оскар стоял напротив Семенова, сжав голые кулаки, из одежды на нем были хлопчатобумажные свободные брюки. Под сросшимися бровями горели серо-голубым огнем его холодные жестокие глаза. Сколько таких вот крепких парней с горящими глазами отправились в свое время на поиски приключений по всему миру и принесли туманному Альбиону славу самой сильной колониальной державы! А теперь их потомок Доусон — просто бойцовый питбуль на страже интересов Клуба.

Гонг трижды ударил, и бой начался. Несмотря на грузное телосложение, Доусон перемещался по помосту со скоростью легковеса. То здесь, то там он прощупывал Семенова ударами. Виктор без труда блокировал их или уворачивался, но понимал, что это лишь разведка боем.

Неожиданно англичанин бросился в ближний бой. Короткий интенсивный обмен ударами, и они сцепились друг с другом, рухнув на помост. Резкий удар Доусона головой застал Виктора врасплох, он чуть было не потерял сознание от боли, но когда тот занес руку, на секунду открыв себя, Виктор из последних сил подскочил на спине и ударил противника в печень. Оскар сложился пополам и упал прямо на него. И тут Виктор заметил на шее Доусона выпирающий бугорок. Вот оно! Под кожей англичанина был вживлен ключ от ячейки, где хранилась секретная информация Клуба. Семенов со всей силой вцепился в шею Доусона и вырвал кусок кожи вместе с ключом.

Доусон заревел от боли и ударил Виктора в лицо, но Семенов тут же нащупал между бинтами детонатор и сдавил его. Жидкая взрывчатка мгновенно взметнула вверх правую трибуну. К Виктору бежали уцелевшие охранники. Но подстраховывавшие Семенова немцы и югославы подоспели на помощь. Окружив его и держа в руках автоматы, они оттеснили Виктора к выходу и выскочили на улицу.

Уже сидя в машине Златко, сербского авторитета и просто хорошего парня, Виктор выплюнул в руку заветный ключ. Задание было выполнено. В спортзале погибла почти половина тогдашней верхушки европейского отделения Клуба, а ключ от секретной информации Семенов сжимал в окровавленной руке. Тогда он даже не подозревал, насколько жестокой будет месть Клуба, при содействии которого приближался развал великой красной империи.

От воспоминаний Виктора оторвал легкий стук в дверь его кабинета. Референт Семенова Вадим вошел в комнату и протянул ему папку с документами на подпись. Семенов вздохнул и на несколько минут погрузился в мир бюрократической волокиты.

— Слушай, Вадим, скажи, а что у нас там с Олимпиадой? — Он устало отложил в сторону документы. — В Сочи вообще хоть что-то строят или только деньги из бюджета сосут?

— Пытаются, Виктор Викторович, — смущенно ответил Вадим. Он всегда смущался, когда не мог выдать президенту точную информацию или приносил плохие вести.

— Чего-чего делают? Ах, они пытаются! Да с таким бюджетом можно в зоне вечной мерзлоты второй Дубай построить! Вернемся в Москву, собери-ка мне совещание по Сочи, и чтобы все пришли с конкретными отчетами и цифрами, сколько и на что потратили, — пытался совладать с раздражением Семенов.

— Да, Виктор Викторович, я все понял, — заскрипел ручкой в своем органайзере Вадим.

Олимпийские игры в Сочи были для Семенова отдельным поводом для гордости. Он всегда был большим поклонником Античности, когда в людях физическая сила сочеталась с высоким уровнем интеллекта. Идеалом человека с большой буквы для него с детства был Пифагор, одновременно являвшийся великим математиком, философом и чемпионом древних Олимпийских игр по кулачному бою и бегу.

Тот факт, что Россия выиграла право на проведение Игр, ясно давал понять, что ее притязания на статус супердержавы небеспочвенны. Спорт во все времена был продолжением большой политики; часто за медалями стояли не только годы упорных тренировок, но и амбиции политических деятелей.

Олимпиада была нужна России как воздух. За годы демократии, когда эмиссары Клуба развязали против русского народа необъявленный геноцид, вредные привычки вошли в моду. Проезжая по улицам разных городов страны, Семенов все чаще видел совсем молодых ребят и девчонок с сигаретами в зубах и алкоголем наперевес. Раз за разом на его стол ложились зловещие отчеты о здоровье нации; наркоманов в стране было больше, чем спортсменов. Семенов понимал, что одними запретами тут ничего не добьешься. Кроме того, Олимпиада в Сочи могла быть толчком и к оздоровлению нации, уж слишком массовый характер среди молодежи принимали вредные привычки. Мечтой Виктора было создать из России вторую Спарту, страну тружеников, атлетов и воинов.

Правда, проблемы с Олимпиадой пошли с самого начала, кто-то упорно не хотел, чтобы Россия провела ее успешно.

…В синих предгорьях Кавказа воздух настолько чист, что можно услышать шелест птичьих крыльев. Отряд чеченских бандитов, перейдя границу со стороны Грузии, взял курс на Сочи. Неизвестные заказчики дали воинам Аллаха порядка 5 миллионов долларов за то, чтобы они устроили кровавую бойню на презентации комиссии МОК строящихся олимпийских объектов.

Впереди колонны шел крепкий бородач в зеленой повязке. Это был Арби Сайдуллаев, один из самых одиозных главарей подполья, клинический садист. Всех своих пленных он жестоко пытал, снимал на видео и вывешивал эти ролики в Интернете.

Рядом с ним, забавно семеня, шел маленький человечек в брезентовой курточке цвета хаки и камуфляжной панаме. На солнце ярко поблескивали запотевшие стекла его очков. Если бы сторонний наблюдатель присмотрелся к его худому лицу с клочковатой бороденкой, он непременно узнал в этом неряшливом гномике популярного столичного журналиста и блоггера Александра Стомахера, по праву считавшегося «золотым пером» ультралибералов, его блестящие острые афористичные статьи нещадно клеймили всех врагов истинной демократии и прославляли всех ее верных солдат, будь это правозащитник, работающий за гранты ЦРУ, или борец за свободу вольных горцев, отрезавший головы русским мальчишкам. Многие считали Стомахера человеком Марковского, больше всего его заметок и телесюжетов раньше выходило именно в подконтрольных олигарху СМИ. Славу Александру принесли в первую очередь его интервью с лидерами чеченских боевиков.

Вот и сейчас он получил немаленький гонорар за то, чтобы осветить победоносный марш воинов Аллаха на Сочи. Впрочем, на Северный Кавказ Стомахера влекли не только деньги. Еще во время его первых командировок между интеллигентным еврейским мальчиком и свирепым диким горцем Арби вспыхнула яркая страсть. Стомахер открыл свою гомосексуальную наклонность еще в институте, а для безумного Арби пол, возраст или вид сексуального объекта не имели значения, но предпочитал он все же мужчин, женщин он считал вещами и просто насиловал, чтобы лишний раз утвердиться. А вот к некоторым мужчинам он даже питал что-то вроде нежных чувств.

Стомахер в жизни Арби появился как раз в тот момент, когда его прежний фаворит, длинноволосый арабский наемник Мехди, подорвался на мине. Арби льстила любовная связь с известным журналистом из Москвы.

Террористы остановились на привал, от спасительных чеченских гор их отделяло километров десять, а погоня, судя по всему, отстала.

Арби и Стомахер уединились на берегу реки, и вскоре они начали страстно целоваться. В это же самое время в корявом кустарнике бесшумно двигалась почти невидимая фигура.

Человек в маске и камуфляже остановился в нескольких метрах от парочки голубков и повернул голову в их сторону, поднес к губам трубку и резко дунул. Обмазанная южноамериканским ядом кураре маленькая стрела бесшумно вонзилась в шею Арби. За ней молниеносно последовала следующая, вошедшая в затылок Стомахера. Два любовничка так и остались сидеть в недвусмысленной позе, парализованные смертью. Человек в камуфляже сделал несколько снимков на портативную камеру и скрылся в горных зарослях.

Когда спустя полчаса почуявшие неладное бойцы Арби обнаружили умерших, горную тишину нарушили гортанные крики и автоматные очереди.

Но человека в маске уже не было, он свою миссию выполнил. Растерянные террористы, лишившись мозгового центра, повернули обратно, где их уже ожидала засада спецназа ГРУ. Ликвидация прошла без сучка без задоринки. На следующий день таблоиды уже активно потешались над «нестандартными» отношениями чеченского полевого командира и знаменитого журналиста. Анонимный разоблачитель разослал посмертные фото красавчиков во все ведущие СМИ России.

Семенов с удовлетворенным видом закрыл свой ноутбук, довольный известием о гибели Арби и Стомахера, уничтоженных каким-то суперменом. Он достал телефон и сбросил эсэмэску Володину: «План 5».

…Выживших террористов из банды Арби после допроса везли в Ростов. Могучий военный самолет величественно фланировал над синими горами Кавказа. Арби собрал самых отъявленных и матерых зверей, прошедших уже не одну войну. Ингуши, чеченцы, грузины, арабы, пакистанцы, даже пара негров-мусульман из Америки и два западных украинца. Каждый из них давным-давно сделал смерть своим ремеслом, для них убийство из запретного плода стало повседневным способом развлечения. Когда ты распробовал насилие на вкус, все остальные наркотики остаются в прошлом.

Командир батальона спецназа ФСБ, получив эсэмэску от главы ведомства: «План 5», гаркнул:

— Петров, Каченин!

— Да, товарищ майор! — откликнулись два мощных гренадера, бросив на пол игральные карты с игривыми голыми красотками.

— В общем, приказ начальника передоверяю вам — превратить наш живой груз в груз 200!

— Так точно! — синхронно гаркнули молодцы.

Террористы лежали скованные наручниками по рукам и ногам в хвостовой части самолета.

Петров и Каченин подошли к ним и открыли люк — порыв ледяного воздуха обжег лица бандитов.

— А теперь, парни, у нас по плану — прогулка. Температура за бортом отличная — минус 30, — подмигнул им Каченин белесым глазом, и, издавая проклятия, террористы, один за другим, начали вылетать за борт…

Петров и Каченин деловито и сноровисто, не обращая внимания на проклятья, несшиеся в их адрес на разных языках, начали выбрасывать террористов из самолета. Со стороны это смотрелось как странный ритуал, будто два диких славянских воина швыряют священную жертву в хладную голубую пасть своего свирепого бога. А на деле — так, возможно, и было…