Клуб делал все, чтобы омрачить это торжество. Одной из задач Марковского стала дискредитация новой власти — ведь Волков воспринимался многими как бледная тень Семенова, и Марковский собирался укрепить общественное мнение в этом заблуждении. Таким образом он рассчитывал не только подорвать авторитет властного тандема, но и вбить клин между двумя соратниками. Если новый президент почувствует себя в своем кресле неустойчиво, он начнет искать поддержки не только у премьера и своего друга Семенова. Вот тогда и можно будет легко разбить тандем «президент — премьер». Ничто так не развращает, как власть, и этой слабостью человеческой натуры надо уметь воспользоваться…

…Старенький, но крепкий поезд советского производства монотонно стучал по рельсам, вагоны были до отказа забиты жителями российской глубинки, которые по разным своим суетливым делам приезжали в столицу, а теперь возвращались домой. Повсюду шуршала фольга, обнажая копченое нутро курочки, аппетитно хрумкали скорлупки яиц и кожица спелых томатов, кое-где на столиках появились бутылки недорогой водки. Внезапно поезд сильно тряхнуло, раздался звон стекла, с верхних полок попадали пассажиры, а буквально через мгновение весь состав подбросило вверх, и многие вагоны тут же загорелись. Поезд рухнул и бессильно обмяк, из окон и дверей вываливались изувеченные тела, вокруг было полно оторванных и обугленных конечностей. Маленькая девочка с безумным взглядом пыталась вырвать куклу из рук мертвой матери…

На холме над железной дорогой возвышалось обычное провинциальное кафе с незатейливой вывеской «Мимоза». На импровизированной летней террасе сидели двое — дорого одетая холеная барышня и заросший черной щетиной угрюмый мужчина. Женщина убрала в сумочку складную подзорную трубу и одним глотком опрокинула в пухлый рот остатки остывшего кофе.

— Отличная работа, Богдан, все как по нотам.

— Рад стараться, Мих… то есть Софья Леонидовна. Что дальше? — пробурчал мужчина с характерным южнорусским акцентом.

— Я с тобой свяжусь, без работы не останешься. Вот, пока есть время, развлекись. — Рука в перчатке подвинула к Сабо пухлую пачку денег.

— Спасибо, Софья Леонидовна. — Мощная ладонь боевика накрыла пачку и спрятала в недрах старой кожаной куртки.

— На связи. — Марковский вышел из кафе, ловко извлек на ходу из клатча Lois Vuitton золотой Vertu и набрал Черных. — Леша, привет. Поезд пришел по назначению, начинай готовить антиправительственный митинг на завтра. Основные лозунги: «Народ — заложник преступной власти», «Семенов, останови поезд, мы сойдем!», «Волков — беспомощная кукла Семенова». Сценарий — как обычно: побольше шума, тащи всю иностранную и независимую прессу, пусть престарелые телки из демшизы замутят драку с ОМОНом. Все, до связи.

Марковский убрал телефон и сел на заднее сиденье мощного джипа.

На следующий день, когда Семенов сидел у себя в кабинете и пил минералку, в дверь осторожно постучали, и вошел референт Вадим, держа под мышкой папку с бумагами.

— Здорово! Как сам? — попытался бодриться Семенов.

— Доброе утро! Хорошо, спасибо, Виктор Викторович.

— Ну, чего у тебя там, давай вываливай, будем работать!

— Министр финансов просит вашего одобрения на вложения денег нашего Стабфонда в ценные бумаги американских финансовых корпораций. В отчете все прописано.

Виктор поморщился: он всегда планировал вкладывать сверхдоходы от нефти в модернизацию и развитие собственной промышленности. Меньше всего ему хотелось, чтобы русские деньги крутили американские банкиры и дельцы. Ресурсы не вечны, цены на них изменчивы; стране нужна сильная перерабатывающая и высокотехнологичная, а не добывающая экономика.

Но одним из условий перемирия с Клубом были уступки в финансовой и экономической политике, и министр финансов был одним из их ставленников. Но сейчас, когда Клуб начал активную кампанию против него, Виктор тоже решил более не соблюдать условия пакта. Однако действовать следовало максимально осторожно, оттягивая подписание пролоббированных извне документов.

— Ладно, давай сюда, посмотрю. — Семенов брезгливо кинул бумаги в ящик стола. — Дальше.

— В Думе будут слушания нового закона об экстремизме, пойдете? — Вадим протянул ему подборку тематических материалов.

— Да, надо сходить.

— Выступать будете, тезисы для речи нужны?

— Нет, просто послушаю, если что, сориентируюсь по обстановке. Еще есть бумаги?

— Ну, и на подпись вам тут разные документы, посмотрите, а я попозже зайду. Кстати, слышали интересную новость — сейчас в топе на Яндексе висит?

— Нет, я еще в Интернет не вылезал. Чего там?

— Вчера в центре Москвы ваш полный тезка и однофамилец, вплоть до отчества, мента избил. Тот паспорт у него успел посмотреть — даже, говорит, год рождения ваш, только лицо другое и рыжий.

— Действительно, странные дела, — равнодушно пожал плечами Семенов. — Слушай, Вадим, ты вот молодой парень, ходишь же в клубы?

— Ну, у меня много работы…

— Не увиливай, я знаю, что ходишь иногда. Скажи, знаешь такой клуб «Драфт»? — хитро прищурился на помощника Виктор.

— Да, конечно, знаю, это один из лучших клубов Москвы — элитное, дорогое заведение. Моей зарплаты там не хватит даже столик на ночь снять, если только коктейль купить… — вздохнул Вадим.

— Так, хитрая морда, не прибедняйся, ты для своих лет уже немалого добился. Короче, набери столичное ГУВД, скажи, от меня; пусть там проверку устроят на наркоту, пожарную безопасность, короче, тряханут их по полной. Да и вообще пусть пройдутся по всем клубам Москвы и Питера. Если какие недочеты есть — сразу закрывать.

— Хмм, хорошо, Виктор Викторович. — Вадим старательно сделал пометку в органайзере.

— И еще. Если опять задержат за что-то сына Салмана, пусть ему впаяют 15 суток ареста, причем посадят со всеми в камеру. Если папаша будет бузить и качать права, на меня переводите; я ему расскажу, как сына воспитывать надо. И на завтра назначь мне совещание с руководством МВД, надо в целом ситуацию в клубах с наркотой взять под контроль. А то они, по-моему, уже вообще мышей не ловят. Все понял?

— Да, все! Что-нибудь еще, Виктор Викторович? — Вадим вытянулся по струнке.

После ухода Вадима Семенов потянулся, открыл страничку Яндекса и сразу же наткнулся на отчеты спецслужб по двум ЧП на железной дороге, о которых ему вкратце доложили еще утром. Под Москвой был подорван поезд Москва — Таганрог, а в Питере спустили с рельсов дорогой экспресс, на котором с экономического саммита в Санкт-Петербурге возвращались многие члены кабинета Волкова. Оппозиция уже билась в истерике, обвиняя правительство в импотенции.

Неожиданно в кабинет без стука ворвался помощник главы ФСБ Мезенцев и положил на стол теперь уже премьера пачку фотографий.

— Вот, Олег Дмитриевич просил срочно вам передать, посмотрите. Незадолго до взрыва в Подмосковье рядом был замечен Богдан Сабо, он давно находится в разработке наших спецслужб. В прошлом активный член УНА-УНСО, воевал в Чечне на стороне боевиков, потом был одним из главных заводил оранжевой революции на Украине. Президент Бровчук даже предлагал ему пост главы хохляцкого МВД, но наш друг от него отказался. Такой своеобразный Че Гевара — не может сидеть в офисе, ему подавай революции и восстания. Наши спецслужбы потеряли его из виду несколько лет назад и совсем недавно нашли под самым носом у нас, в России. На прошлой неделе его видели недалеко от места трагедии, с ним было еще человека три и какая-то неустановленная женщина. Им удалось уйти от слежки, где они сейчас, неизвестно.

— Спасибо, майор, можете идти, я позвоню, если что.

Семенов задумчиво вертел в руках фотографии Богдана и его подручных. На снимках спиной к камере стояла высокая блондинка в дорогом пальто. Интересно, кто это мог быть? Раньше дамочка нигде не отсвечивалась. Виктор постоянно следил за любой оперативной информацией о Клубе и знал, когда появлялся новый игрок, хотя это было очень непросто. Блондинку в дорогом пальто он видел впервые.

…Богдан Сабо вышел из такси и свернул в неприметный двор в самом центре Москвы. После серьезных акций он любил расслабиться. Сколько уже он угробил этих проклятых москалей? После крушения поезда счет пошел на сотни. Потомственный борец за свободу незалэжной, внук одного из соратников Степана Бандеры, Богдан не так давно разочаровался в украинском народе, значительная часть которого, исключая самые западные области, грезила о воссоединении с москалями. В итоге Сабо покинул ряды активных украинских националистов и стал агентом Клуба, что дало ему неограниченные возможности для уничтожения ненавистных кацапов у них дома. Помимо этого он активно разрабатывал идею отчуждения от Украины западных областей и создания там марионеточного государства Галиция.

Сабо уверенно подошел к двери с кодовым замком и приложил в соответствующее отверстие свой большой палец. Устройство отсканировало отпечаток, раздался щелчок, и, когда дверь приоткрылась, Богдан рывком распахнул ее настежь, нарочито задел плечом охранника и прошел по длинному узкому коридору в конец. Пальцы автоматически отстучали номер на кодовой двери, и он оказался в просторном зале, по периметру которого стояли закрытые железные кабины, небрежно кинул затянутой в латекс девушке скомканные банкноты и зачерпнул горсть жетонов. Затем нетерпеливо залез в освободившуюся кабинку и плотно прикрыл за собой дверь. Бросил жетон в прорезь, металлическая задвижка со скрипом поднялась наверх, открыв перед ним стеклянное окно, за которым сидела красивая блондинка в костюме телевизионного диктора.

— Давай, детка, покажи, на что ты способна, папа ждет! — хрипло крикнул Сабо в микрофон и расстегнул штаны.

Девушка начала медленно раздеваться, а Богдан периодически поторапливал ее командами в микрофон. Но в самый кульминационный момент задвижка вновь скрыла от него девушку.

— Вот же фак! — Сабо начал судорожно искать в куртке второй жетон и, найдя, бросил его в ненасытную железную щель. Когда задвижка поднялась, Богдан увидел такое, от чего на голове зашевелились волосы — напротив него за стеклом сидел человек в маске, одетый в джинсы и натовку.

— Новости в прямом эфире, Богдаша. Вести с полей, — невозмутимо проговорил незнакомец и в следующую секунду пробил рукой стеклянную преграду. Пластиковые осколки усыпали пол, и странный визитер с нечеловеческой скоростью прыгнул навстречу Сабо. Тот попытался бежать к двери, но расстегнутые штаны упали к ногам, и, запутавшись в них, он рухнул навзничь. Человек в маске одним прыжком настиг Богдана, мощным ударом ноги в лицо пресек все попытки к сопротивлению и сел на стул рядом с поверженным врагом.

— Говори, кто заказал поезд и что за телка была с тобой на полустанке, если не хочешь, чтобы род Сабо прервался прямо сейчас?

— Не скажу, гныда кацапская! — поднял налитые кровью глаза Сабо.

— Даже мне? — Человек стянул с головы пасамонтану, и бесстрастные нордические глаза премьера пригвоздили Богдана к полу. Тот на миг онемел от ужаса и застонал: холодный волчий взгляд Семенова парализовал его волю. Сабо он оставлять в живых не собирался, а камеру в каморке порноклуба заранее отключил. Пусть знает, собака, от чьей руки скоро подохнет!

— Клуб, это все Клуб!

— Я и без тебя знаю, что во всех несчастьях мира виноват Клуб. Баба кто?

— Мар… Марковский, — выдохнул Сабо.

— Как Марковский? — удивился было Семенов, но вдруг увидел направленное на него дуло пистолета.

Иногда боевые рефлексы Виктора действовали быстрее, чем его голова. Он сильным ударом вышиб пистолет из рук Богдана и мгновенно свернул ему шею.

Сабо обмяк и повалился на пол.

— Вот тебе, батенька, и гоголь-моголь, — задумчиво сказал Виктор и снова натянул на голову шапочку-пасамонтану.

Снаружи его уже ждала охрана тайной секс-студии, но Семенов безошибочно знал, как их обезвредить буквально за пару секунд.

Днем он был гарантом российской Конституции, а ночью над ним были невластны никакие законы, кроме суровых законов войны…

Марковский сидел в уютном бархатном кресле и гладил той-терьера, которого ему подарили знакомые. Он в десятый раз просматривал запись с тайной камеры в секс-клубе (ее установили люди Марковского, следившие за Сабо) и до сих пор не мог поверить своим глазам. Неужели это и правда Семенов?! Неужели премьер-министр России лично уничтожает своих врагов? Марковский специально сдал туповатого хохла Сабо, чтобы понять, кто убивает его соратников. Результат превзошел все ожидания. Кроме того, Семенов, расправляясь с охраной клуба, демонстрировал какие-то сверхъестественные способности. Скорость его передвижений была намного выше той, на которую был способен обычный, даже самый тренированный человек.

Марковский задумался. С одной стороны, премьер оказался каким-то универсальным солдатом из голливудского боевика, с другой же — действует совершенно один, без охраны и роты спецназа, а значит, уязвим, пуля все равно быстрее. Мозги Марковского работали на пределе. Нет сомнений, что премьер все делает в одиночку: если бы у него была команда, об этом точно узнал бы крот Марковского, который с недавнего времени передавал ему практически все замыслы Виктора. Фотографии Сабо с места крушения поездов напрямую премьеру доставили из ФСБ, значит, он сам вычислил не слишком осторожного хохла и ликвидировал его. Так, так, так. Каким бы он ни был, его преимущество, в основном, — неожиданное появление. А если его будет уже ждать вооруженная до зубов рота спецназа?

В голове Марковского начал вызревать план, как выманить и уничтожить, наконец, Семенова. Он явственно представил, как захватит его в плен и будет медленно раскладывать на атомы. А лучше сразу шмальнет по нему из гранатомета. А еще лучше — расчленит еще живого. Ведь это он, гнида, пролез тогда в офис «МаркОйла» и выкрал всю тайную документацию! Теперь он за все заплатит, за все… Пальцы Марковского хищно сжались, и он услышал писк и странный хруст. В его руках со свернутой шейкой поник той-терьер.

Вернувшись вечером в офис, Семенов, как обычно, сосредоточенно просматривал закладки с электронными СМИ и параллельно читал популярные блоги самой разной политической ориентации.

Критиков премьера и Михаила Волкова становилось все больше. Теперь даже доселе лояльные к власти рупоры общественного мнения осторожно выражали сомнения в способности правительства справиться с последствиями экономического кризиса.

Еще одной темой для обсуждения стали участившиеся теракты и убийства. Некоторые горячие головы предрекали скорую «чеченизацию» России, прогнозируя, что еще немного, и всю страну ждут разборки между властью и оппозицией в стиле северокавказских вендетт. На глазах Семенова шло ко дну главное достижение восьми лет его правления — безопасность жизни и стабильность его подданных.

Почти каждый день в России падали самолеты, сходили с рельсов поезда, происходили аварии. Виктор чувствовал, что все трагедии последнего времени происходили неспроста. Он пытался найти малейшие завязки, зацепки, которые помогли бы ему распутать этот клубок. И… не мог. Максимум, что удавалось, — схватить мелкую сошку, исполнителей, которые ничего не знали и не могли сказать, задания и деньги они получали через третьи руки.

Виктор схватился руками за голову. Он кожей чувствовал, как падает его с таким трудом завоеванный авторитет, Безусловно, Волков — его друг, и пока он не сворачивает с намеченного ими вместе пути. Но паучьи руки Клуба уже ползут к его горлу; возможно, совсем скоро они сомкнут на его кадыке свои сухие пальцы и вырвут его к чертям.

У Виктора развилась паранойя: люди Клуба мерещились ему на каждом шагу (интуитивно он чувствовал, что где-то рядом работает крот, но кто конкретно, никак не мог вычислить).

Вокруг все думали, что Семенов единолично управляет страной, и лишь немногие были в курсе его пакта с могущественным Клубом, который вершил судьбы всего мира и, в частности, России.

Что ж, все логично, Клуб его кинул. А как еще должна себя вести организация, которая веками вела бизнес на лжи и обмане? Похоже, теперь выходить на охоту придется не время от времени, а каждую ночь. Врагов стало слишком много. И доверять уже некому, Виктор кожей чувствовал, что крот сидит у него под боком.

Главная задача сейчас — найти этого крота и Марковского. Никто не ожидал появления экс-олигарха в образе женщины, и до поры до времени, он мог совершенно не маскироваться. Хотя уж больно легко Семенов вышел на Сабо, информацию о его местонахождении передал в ФСБ неизвестный доброжелатель. Может, ему сознательно сдали хохла, чтобы спровоцировать на необдуманные действия?

Семенов нажал кнопку спикерфона.

— Анатолий, готовьте на вечер самолет в Забайкалье. Про этот пункт маршрута никто вообще не должен знать, это понятно?

— Да, Виктор Викторович, — глухо откликнулся его личный пилот.

Виктор посмотрел на часы. До вылета в Забайкалье у него были почти сутки, вполне достаточно, чтобы решить еще одно дельце. Он набрал номер одного из немногих относительно дружественных ему олигархов.

— Господин Глушко? Я тут решил отдохнуть немного, футбол хочу посмотреть, вы меня не возьмете сегодня с собой в Лондон? Да, хочу настоящего футбольного спектакля. Только все строго конфиденциально. О'кей! Тогда жду от вас машину.

— Машина будет через час, Виктор Викторович, — подобострастно ответил Глушко.

Семенов подошел к стене своего кабинета, отодвинул в сторону небольшую картину в рамке, на которой был изображен какой-то старинный питерский особняк, и вдавил до упора красную кнопку. Шкаф с книгами, деловыми папками и спортивными кубками Семенова со скрипом отъехал в сторону, открывая потайной лифт. Сухой щелчок рычага, и железная махина бесшумно понеслась в глубь московских подземелий.

План тайных средневековых ходов и подземелий оказался в руках Виктора еще во времена его работы в ФСБ. Пару лет назад, по чертежам его бывшего начальника Негошина, в одном заброшенном каменном кармане он оборудовал себе потайное убежище.

Спустившись на лифте вниз, Семенов набрал на массивной двери 20-значный код и вошел внутрь. В сравнительно небольшом пространстве разместились шкафчики с его амуницией. Он взял вместительную кожаную сумку, стоявшую на лавочке, и начал методично укладывать в нее свой арсенал — на дно сумки компактно легли два автоматических пистолета Стечкина, выполненные по индивидуальному заказу, компактная снайперская винтовка, кошки-зацепы для передвижения по вертикальным поверхностям, набор ножей и отравленных стрел. В специальное отделение он аккуратно положил коробочку с растительными препаратами, которые помогают постоянно поддерживать в теле состояние берсерка.

На телефон пришла эсэмэска от Глушко, оповещавшая о прибытии машины.

Стальной лифт резко и легко взлетел вверх, увлекая за собой премьера-воина. Уже у себя в кабинете Семенов наклеил на сумку стикер дипломатического багажа и шагнул к картине Константина Васильева, чтобы уже другой лифт отвез его в подземный гараж.

Под изящным алюминиевым крылом расстилалась привычная глазу картина.

Семенов вольготно расположился на борту личного самолета олигарха Вильяма Глушко, который купил в собственность лондонский футбольный клуб «Вест Хэм».

К Глушко, как и ко всем другим олигархам, Семенов относился с прохладцей. Но поделать с ним пока ничего не мог. Вильям был своеобразным кошельком Кремля на непредвиденные расходы. Виктор позволил ему осваивать крупнейшие нефтяные месторождения Сибири и вести показательно роскошный образ жизни в обмен на тайное финансирование своих проектов, которые пока не подлежали огласке.

Через несколько часов «Вест Хэм» должен был играть один из своих решающих матчей за чемпионство.

— Виктор Викторович, а вы за кого болеете? За ЦСКА или «Динамо», наверное? — подмигнул президенту Глушко. На нем были белый свитер, белые брюки и белая фуражка, на коленях сидела молодая мулатка, в руке он держал бокал выдержанного виски. Как и все провинциальные выходцы из небогатых семей, дорвавшись до денег, Глушко стремился осуществить мечты Остапа Бендера.

— Нет, Вилли, я болею за «Торпедо», — сухо ответил Семенов и отхлебнул сок.

— Странный выбор, господин премьер-министр. А почему? — не унимался болтливый Глушко.

— «Торпедо» — удивительная команда, скажу я вам. За нее болеют две категории людей. Во-первых, это русский пролетариат, так как команда имеет заводское происхождение — она родилась на заводе «ЗИЛ»; а во-вторых, с 60-х годов, когда в «Торпедо» блистали Стрельцов, Иванов, Шустиков и Воронин, за команду стала болеть творческая богема, которую покорило то, как маленькая заводская команда, показывающая умный красивый футбол, бросает вызов таким гигантам, как «Спартак», «Динамо», ЦСКА. — О любимой команде Семенов мог говорить часами.

— Гмм… Интересная история. Сказали бы раньше, я бы купил «Торпедо», а не «Вест Хэм», чтобы сделать вам приятное, — расхохотался Глушко.

— Вилли, ты бы никогда не купил команду в России, это тебе невыгодно. Покупка «Вест Хэма» для тебя — билет в высшее общество. Кто ты такой для элиты Старого Света? Еще один выскочка с чемоданом бабла. Еще один новый русский миллионер — прости, миллиардер, — который не умеет себя вести за столом, сорит деньгами направо и налево и думает, что все может купить. Серьезные люди не будут с таким общаться, даже ради очень большой выгоды. Даже тот факт, что ты финансист либеральных взглядов, тебя не спасает: чтобы стать своим парнем, тебе надо полностью перейти под их контроль, как Марковский или Агранович, а тебе нужна большая свобода. Ее даю тебе я. За «Вест Хэм» всегда болеют многие аристократы и просто богатые люди. Ты все правильно рассчитал. Если вытянешь команду из пропасти, на тебя обратят внимание те, кто раньше считал тебя мусором. Богатым, но мусором.

Глушко судорожно глотнул виски и спихнул мулатку с колен.

— Виктор Викторович! Ну, почему вы меня так не любите? Я же не Марковский или Агранович, я веду честный бизнес!

— Вилли, хватит лукавить, ты такой же, как они. Пойми, я хорошо к тебе отношусь, благодарен за твою помощь, но не могу уважать тебя. Посмотри, как строились империи многих богатейших людей в тех же США. Кто-то нашел слиток и вложил его в производство штанов; его сын расширил бизнес; внук запустил, кроме штанов, линию обуви; правнук купил сеть отелей. Такой бизнес я уважаю. А когда ты оказался первым в очереди на распределение нефтяных скважин, благодаря нужным знакомствам, — это не бизнес. — Глушко обиженно молчал, и Семенов понял, что несколько перегнул палку.

— Кстати, сборной России нужен хороший иностранный тренер, которому, как ты понимаешь, нужна хорошая зарплата. Народ истосковался по футбольным победам, а отечественные специалисты, к сожалению, ничего пока не могут. Вернешься в Москву, свяжись с президентом РФС Дуралеевым. Он скажет тебе, кто у него на примете из тренеров, а ты проведешь переговоры и будешь платить ему зарплату…

— Опять вы меня разводите на деньги… Знаете ведь, что я никогда не мог вам отказать, — вздохнул Глушко.

— Вилли, ты мне обозначал свой интерес к месторождениям газа, которые разведал «МаркОйл» на Таймыре. Так вот, я тут начал думать, может, отложить их национализацию и выставить на коммерческий тендер? А ты начни думать, чем можешь помочь российскому футболу. Понял, Вилли?

— Понял, понял. — Глушко заметно приободрился, услышав о возможности приумножить свои владения, и потащил мулатку за руку к кабине туалета.

Самолет, между тем, шел на посадку в Хитроу.

…На стадионе моросил мелкий дождь, Виктор сидел в глубине VIP-ложи с загримированным лицом. Для всех он проводил закрытое совещание с силовиками в Москве. Рядом веселый Глушко балагурил со стайкой моделей и седыми важными англичанами в дорогих костюмах. «Вест Хэм» принимал «Арсенал», игра была интересная и обоюдоострая, и Виктор пожалел, что ему нужно было покинуть стадион до ее окончания. Он наклонился к Глушко и сказал, что плохо себя чувствует и поедет в отель.

Выйдя со стадиона, Семенов посмотрел на часы и решил немного прогуляться, перед тем как поймать такси. Погруженный в свои мысли, он прошел пару кварталов и внезапно услышал шум голосов. Прямо на него надвигалось несколько десятков крупных англичан, одетых в белые кроссовки, дорогие спортивные куртки и поло. На их грубых, словно вырубленных из необработанного камня лицах явственно читалась склонность к насилию; золотые цепи опоясывали мощные бычьи шеи, на массивных пивных животах лежали увесистые татуированные кулаки.

Виктор понял, что встретился с футбольными фанатами. Они тоже обратили на него свое внимание, и лающий кокни обильно расцветился факами, а мимо левого уха Виктора просвистела бутылка.

И тут до Семенова дошло, в чем дело. Выйдя со стадиона, он так и не снял бордово-синий шарф «Вест Хэма», подаренный Глушко, а в этот день в Лондоне играли почти все местные команды. Несмотря на усилия местной полиции, банды хулиганов рыскали по городу в поисках оппонентов.

С миллуольскими хулиганами и столкнулся Виктор в лондонском закоулке. Поняв это, он резко вздохнул, пробуждая внутри себя энергию, и, без труда в несколько секунд раскидав десять здоровых англичан, просто перепрыгнул через миллуольцев и взлетел по водосточной трубе на крышу. Пару мгновений спустя он исчез среди путаницы лондонских крыш на глазах изумленных прохожих и поверженных хулиганов…

…Пока за окном шелестел вечерний лондонский дождь, Ефим Агранович неспешно наслаждался трапезой в одном из лучших ресторанов богемного Сохо. Жизнь казалась ему прекрасным и безоблачным путешествием.

Пока переделанный в женщину Марковский пыхтел на передовой, Агранович управлял финансовыми потоками, которые Клуб направлял на русский фронт, сидя в тепле своего лондонского замка. Такой расклад пугливого Фиму вполне устраивал, он и из России свалил одним из первых, лишь только Семенов стал президентом и закрутил первые пару гаек.

После традиционно обильного ужина Агранович сел в машину и отправился в закрытый дорогой клуб, где зажиточная российская диаспора любила проводить свои шумные вечеринки. Клуб располагался в пентхаусе на последнем этаже одного из столичных новоделов. Здесь работала своя собственная охрана, поэтому было безопасно, и Ефим отпустил своих охранников, а сам пошел к лифту.

Кабина медленно поднималась вверх, но не добравшись до двух последних этажей вдруг дернулась и остановилась. Двери открылись, и в лифт стремительно вошел крепко сбитый человек в черном пальто, укутанный в шарф «Вест Хэм».

— Здорово, гедонист! — весело крикнул он по-русски и несильно, но резко щелкнул Ефима в кончик носа.

Агранович отшатнулся и сполз по зеркальной стене лифта на пол. Человек задрал голову вверх и одним ударом выбил видеокамеру на потолке. Ефим испуганно прижимал ладони к окровавленному носу.

— Так, сейчас я буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. У меня есть пара минут, чтобы услышать нужные мне ответы, пока не придет охрана. А у тебя, жирная гнида, есть эти же две минуты, чтобы своими ответами заработать себе жизнь. Ты понял?

Агранович умиленно закивал головой.

— Тогда поехали! Все, что происходит сейчас в России, — поезда, электростанция, митинги оппозиции, весь этот саботаж — это дело рук Клуба? Да или нет? Они нарушили договоренность с Семеновым, да или нет? Отвечай, сука! — Человек в шарфе схватил Ефима за то место, где у обычных людей располагается шея, а в его случае — просто жировые складки. — Говори же! — настойчиво повторил он.

— Да, да, все Клуб, — в ужасе затрясся толстяк. — Они и меня заставили на них работать, это страшные люди, под ними весь мир. Они решили, что пппришла пппора поменять в Ррроссии власссть… К выборам 2012 года они окончательно дестабилизируют ситуацию, и совершить оранжевую революцию, как уже случилось в других странах, не сссоставит труда, — начал заикаться перепуганный Ефим.

— Первый ответ правильный. Но я его и так примерно знал. Второй вопрос. Что это за баба? — Человек в шарфе достал из кармана пальто фотографию Марковского в облике Софьи за ужином с Аграновичем и ткнул ему в лицо.

— Это, это… — облизнул пересохшие губы Ефим. — Марковский.

— Ты чего, совсем от страха слетел с катушек? — незнакомец схватил Аграновича за ухо и резко дернул.

— Это он! Ему в Америке сделали пластическую операцию, он теперь как телка выглядит.

Что ж, теперь Семенов стопроцентно был уверен, что Сабо не наврал ему перед смертью.

— Ну, что, толстяк, жизнь ты себе заработал, но знаешь, что? — Глаза над шарфом насмешливо прищурились.

— Что? — с надеждой посмотрел на своего мучителя Агранович.

— Клуб свое слово не держит, а ты — член Клуба, и слова своего, данного честным людям, никогда не держал; вот и я свое слово держать не буду. С Клубом жить — по-волчьи выть. — Человек в шарфе задумчиво огляделся и увидел рядом с Аграновичем туго набитый белым порошком пакетик. Он поднял пакетик с пола и, взяв на мизинец немного порошка и попробовав его на язык, скривился:

— А кокс-то у тебя бодяжный, толстомордик! Эх, ты, богатый человек, а даже на удовольствиях экономишь. Что ж, за правильные ответы будет тебе одно небольшое послабление — сдохнешь быстро и с удовольствием. В кайфе жил, в кайфе и помрешь!

— Не надо, не надо! Ну, зачем? У меня же есть деньги, много денег, я все вам отдам! Пощадите, у меня же жена, дети!

— Жену ты, как мы знаем из таблоидов, бьешь и изменяешь ей с моделями направо и налево. Дети не твои, а ее от прошлого брака, и ты их давно сослал в закрытые интернаты в Швейцарии. Бабками своими подавись, никому ты не нужен, гнида! — Человек в шарфе одной рукой сдавил ноздри Аграновича, а другой высыпал ему в горло все содержимое пакетика. На миг в расширенных зрачках Ефима зажглась наркотическая эйфория, которая тут же сменилась конвульсиями, сотрясшими его дородное тело.

Нападавший подождал, пока последняя искорка жизни олигарха потухнет, и устало размотал шарф на лице. Громкий шум шагов вывел его из оцепенения, и он обернулся — по лестнице бежали, держа в руках автоматы, охранники.

Семенов спокойно пошел прямо на них, а лихие британские секьюрити подняли на него дула своих «узи». Прежде чем они успели нажать на спусковой крючок, Семенов в прыжке выбил ударами ног автоматы, за считаные секунды он успел сломать противникам конечности и в следующем прыжке, разбив окно, вылетел в туманную лондонскую ночь…

…Самолет Глушко покинул воздушные пределы Великобритании. Вильям без умолку восхвалял своих подопечных после победы над «Арсеналом». Теперь молодую мулатку возле его ног сменила подтянутая русская блондинка, в которой Семенов не без труда узнал известную столичную светскую львицу, дочку бывшего мэра Санкт-Петербурга Марцевича. Из маленькой, похожей на пони девочки, благодаря пластическим операциям и усилиям стилистов, Оксана Марцевич стала вполне привлекательной дамой.

— А в чем это у вас пальто испачкано, Виктор Викторович? — неожиданно спросила она.

Виктор машинально посмотрел на лацкан пальто и заметил на нем пятна крови Аграновича.

— Брусничный пирог ел неаккуратно.

— А почему не переоделись? — не унималась Оксана.

— Я ж не олигарх, у меня только одно пальто, — холодно посмотрел на нее Семенов. Внезапно у него зазвонил мобильный. — Да?

— Это Вадим. Может быть, вам уже доложили, но мало ли… В общем, вчера ночью в Лондоне нашли Аграновича, погибшего от передоза коксом. Перед смертью он успел написать белым порошком на зеркале лифта две буквы ПР.

— Русские или английские?

— Русские…

— Ну, наверное, попытался перед смертью найти себе пиарщика. — И Семенов положил трубку.

— Что-то случилось? — участливо спросил Глушко.

— У нас теперь каждую минуту что-то случается, — бросил Семенов и отвернулся к иллюминатору.