Юг современных Кировской области и Удмуртии и северо-восток Татарстана, охватывающие низовья Вятки и правобережье Камы (от Вятки до Сивы) в X—XV вв. были заняты памятниками чумойтлинской культуры 1. Она непосредственно примыкает с запада к Арской земле, находившейся, очевидно, в даннической зависимости от Волжской Болгарии 2 и имевшей, по-видимому, в золотоордынское время тесные связи с Вяткой 3. Рассматриваемый регион также, вероятно, входил в сферу интересов этого государства. По имеющимся данным, постоянное присутствие здесь самих булгар весьма сомнительно 4 и могло ограничиться лишь гарнизонами сторожевых крепостей — Котловского и Елабужского городищ 5. Основную массу населения составляли южные удмурты, памятники которых особенно плотно фиксируются по правобережью Камы и ее притоков Ижа, Тоймы, верховьев Валы 6. Судя по некоторым находкам, эта территория осваивалась и выходцами из Древней Руси.
К югу от территории Вятской земли, в низовьях Вятки, выявлено несколько древнерусских памятников. Это Уржумское городище (с 1989 г. собрано несколько фрагментов круговой керамики с примесью дресвы, предположительно XII—XIV вв.); Орловский клад (железные удила и стремя, серебряный плетеный браслет и слитки серебра, вероятно, денежные гривны весом 22,3 кг — XII—XIV вв.), обнаруженный в 1897 г. 7; Изранское поселение (раскопки Е. М. Черных в 1983 г., входе которых найдены железный нож и ключ от замка типа А, датируемые не позднее XIII в.) 8.
На Каме, чуть ниже Вятки, располагается городище Грохань, на котором, по данным А. А. Спицина, находили «серебряное кольцо с большой наставкой, железный баланс от весов, медные скалки от весов, даже с цепочками…», а сам археолог подобрал «гладкий черепок болгарского типа», на основании чего выдвинул предположение о возможной принадлежности памятника болгарам 9. В 1894 г. Ф. Д. Нефедовым были обнаружены бронзовые пластины, а также железные наконечники стрел и ножи а затем Б. С. Жуковым в 1929 г. выявлен культурный слой «времени существования болгарского государства» 11. К сожалению, находки из этого слоя не описаны ни Б. С. Жуковым, ни составителями «Археологической карты» 12. Сохранившиеся в Сарапульском музее дореволюционные сборы в какой-то мере восполняют этот пробел. Здесь хранятся обломки бронзовых сосудов, изделия из железа (скоба для ношения топора, цепной крюк, четырехрогий светец, короткое овальное кресало, фрагмент замка, предмет из крученого стержня длиной 26 см с загнутым концом), обломок костяной поделки с орнаментом-плетенкой, каменный оселок и, самое главное, фрагмент венчика славянского горшка, украшенного по тулову линейно-волнистым узором. Кроме того, в 1925 г. на городище Н. И. Воробьевым найдена бронзовая коньковая подвеска 13. Данные материалы характеризуют верхний слой памятника как этнически смешанный (болгаро-славяно-финский) домонгольского времени.
В пределах Елабужского района известно также несколько объектов со славянскими и поволжско-финскими древностями XI—XIII вв., происходящими, вероятно, из Костромского Поволжья. Это раскопанные в 1893 г. Ф. Д. Нефедовым два женских погребения Котловского могильника. Здесь были найдены бронзовые украшения (плоские и объемные шумящие птицевидные подвески, круглая ажурная шумящая застежка, гривна, бусы, пронизки, накладки, пряжка, пуговицы, рубчатый перстень), сердоликовые, глиняные и стеклянные бусы 14. К этому же времени относится часть находок, собранных Ф. Д. Нефедовым на Ананьинском могильнике: плоская птицевидная шумящая подвеска, пронизка, восьмилепестковая миниатюрная чашечка с отверстием на дне, железные наконечники стрел 15. А. А. Спицин отмечал также находки черепков «от сосудов с прямым дном», вероятно, гончарных 16.
В третьем пункте — Танайские находки II — обнаружены две птицевидные полые шумящие подвески 17. Отметим также Елабужский клад серебра XI—XIII в. (4 серьги киевского типа и 17 денежных(?) гривен), найденный в 1911 г. 18, и Староселищенское местонахождение. На последнем Ф. Д. Нефедовым обнаружен конек-привеска 19, в 1930 г. Н. Ф. Калининым — остатки культурного слоя с мелкими обломками болгарской посуды 20, а в 1959 г., помимо последней (скорее всего, татарской) — «гончарная русская красновато-бурая и светло-серая с большим количеством песка в тесте», предположительно отнесенные к XIV—XVI вв. 21
Выше по Каме, на территории Удмуртии, зафиксировано еще три интересующих нас памятника. Ильнешское городище (Каракулинский район) было обследовано в 1894 г. Ф. Д. Нефедовым, обнаружившим наряду с древностями первой половины I тыс. н. э. бронзовую булаву XI—XIII вв. южнорусского происхождения и длинный железный меч неизвестного времени 22. Судя по всему, исследователь побывал на известном Ныргындинском I (Ола-Курук) городище ананьинско-пьяноборского времени, поскольку каких-либо признаков городища в окрестностях д. Ильнеш, несмотря на многократные поиски, обнаружить не удалось. Очевидно, Ф. Д. Нефедов, как полагал В. Ф. Генинг, невольно переименовал городище, известное еще А. А. Спицину, поскольку проехал к нему с другой стороны — от д. Ильнеш. Позднее памятник обследовали также Л. А. Беркутов, В. Ф. Генинг и разведгруппы Камско-Вятской экспедиции. Однако каких-либо новых находок древнерусского времени здесь выявлено не было. В этом же районе в 1970—1972 гг. в процессе раскопок Зуево-Ключевского I городища выявлены следы поселения (хозяйственные ямы, железные вещи — удила, коса, топор, ножи, рыболовный крючок), оставленные, вероятно, русскими поселенцами XVI—XVII вв. 24 В д. Быргында в 1894 г. найден в горшке клад из мелких серебряных слитков неправильной формы. Возможно, это древнерусские монетные гривны. Еще ранее, в 1892 г., в Перевознинской волости (ныне Воткинский район) обнаружен серебряный монетный слиток новгородского типа 25. В среднем течении реки Иж близ с. Малая Пурга в 1984 г. найден бронзовый древнерусский змеевик XIV в. с изображением на одной стороне конных фигур Флора и Лавра, а на другой — клубка змей, обвивающих человеческий череп 26. Он отлит в той же форме, что и змеевик из Глазовского уезда, опубликованный Н. Г. Первухиным 27. К востоку от этой находки, в верховьях реки Большой Сарапулки, И. Г. Шапран выявила Пуроможгинское селище с находками фрагментов гончарной древнерусской керамики с примесью песка, дресвы и раковин в тесте. Один из фрагментов имел высокую шейку и округлый венчик с широким наплывом внутрь, что характерно для посуды XIII—XIV вв.
Приведенные материалы далеко не исчерпывают, надо полагать, пласт древнерусских памятников в южных районах Вятского края. Но они позволяют сделать определенные исторические наблюдения.
По сведениям письменных источников, взаимоотношения Волжской Болгарии с древнерусскими княжествами носили неустойчивый характер, но в целом преобладали мирные контакты. Об этом говорят и археологические находки на болгарской территории, свидетельствующие о постоянном проживании здесь выходцев из Древней Руси 28. Выделенная Т. А. Хлебниковой славяноидная керамика практически никогда, по нашим наблюдениям, не встречалась без собственно славянской 29. Это же касается и финского вещевого инвентаря, включающего на селищах, если судить по раскопкам Е. П. Казакова, славянские предметы 30. В то же время находки славяно-русских древностей не всегда коррелируются с финскими. Данный факт не кажется случайным. Вероятнее всего, он свидетельствует о притоке славяно-финского населения из одного более или менее компактного региона, скорее всего Волго-Клязьминского, и Костромского Поволжья. Косвенно это подтверждает и автор «Казанской истории», упомянувший «ростовскую чернь, забежавши та от крещения рускаго в болгарских жилищах» 31. По разработкам Е. А. Рябинина, ассимиляция чудского населения Верхнего Поволжья славянами сопровождалась, начиная с эпохи Андрея Боголюбского, христианизацией того и другого 32. Поэтому логично предположить, что именно во второй половине XII — начале XIII в. это смешанное сельское население («ростовская чернь») и оказалось в низовьях Камы.
Поход Андрея Боголюбского в 1164 г. на болгарское государство завершился, как известно, взятием русскими Брягова (Бряжимова, Болгара) и, по словам казанского летописца, «болгар тех под себя покори» 33. В этой обстановке известие «Повести о стране Вятской» о поселении отряда новгородцев в городке в низовьях Камы в конце XII в. (в разных списках 1174, 1175, 1187 и другие годы) 34 не выглядит столь уж неправдоподобным. К тому же эти сведения в некоторой степени подтверждаются преданиями жителей села Челны, которые считают себя потомками новгородцев. Они даже рассказывают, что часть поселившихся в этом месте новгородцев ушла на Вятку 35. Думается, что реальность приведенных выше фактов может быть проверена и путем анализа ранее известных археологических данных, и посредством тщательного разведочного поиска с целью обнаружения новых памятников. А пока можно утверждать, что южная часть Вятского края в XII—XIV вв. была заселена смешанным в этническом плане населением, одним из компонентов которого были славяно-финские группы, проникшие сюда с территории Северо-Восточной Руси по Волге, Ветлуге и Вятке. Появление первых татарских поселений ограничилось здесь несколькими пунктами XVI — начала XVII в. 36 Более интенсивным был в XVI—XVIII вв. приток русских поселенцев, оставивших укрепленные поселения (Елабуга, Набережные Челны, Мамадыш, Пьяный Бор, Каракулино, Сарапул), а также немало сел и деревень 37. Одновременно наблюдается инфильтрация сюда с Волги марийцев и постепенная миграция к северу и востоку аборигенов края — удмуртов 38.
Исследование позднесредневековых памятников на данной территории в настоящее время находится, однако, в начальной стадии становления. Поэтому сделанные нами выводы могут рассматриваться как самые предварительные.
Примечания
1 Голдина Р. Д. Проблемы этнической истории пермских народов в эпоху железа // Проблемы этногенеза удмуртов. Устинов, 1987. С. 30—31. Рис. 2.
2 Гришкина М. В., Владыкин В. Е. Письменные источники по истории удмуртов IX—XVII вв. // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982. С. 5—10; Останина Т. И. Из истории арских удмуртов (Наброски к этногенезу южных удмуртов) // Традиционная материальная культура и искусство народов Урала и Поволжья. Ижевск, 1995. С. 9—13.
3 Макаров Л. Д. Вятская земля и Арское княжество: проблемы взаимоотношений // Заказанье: проблемы истории и культуры. Казань, 1995. Вып. 1. С. 105—107.
4 Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территории. Казань, 1975. Рис. 1—2. Карта.
5 Археологическая карта Татарской АССР: Предкамье. М., 1981. С. 19, 154, 157—159; Кавеев М. М. Исследование Елабужского городища // Археологические памятники Нижнего Прикамья. Казань, 1984. С. 18—26.
6 Ютина Т. К. Археологические памятники VI—XIV вв. Южной Удмуртии. Автореф. канд. дисс. Ижевск, 1994. С. 14—18.
7 Ильин А. А. Топография кладов серебряных и золотых слитков. СПб., 1921. С. 19.
8 Черных Е. М. Отчет об археологических исследованиях в Афанасьевском и Вятско-Полянском районах Кировской области летом 1983 г. // Архив ЛАИ УдГУ. Ф. 2. Д. 180.
9 Спицин А. А. Приуральский край. Археологические разыскания о древнейших обитателях Вятской губернии // МАВГР. 1893. Вып. 1. С. 90.
10 Нефедов Ф. Д. Отчет об археологических исследованиях в Прикамье, произведенных летом 1894 г. // МАВГР. 1899. Т. III. С. 53. Он же. Журнал раскопок, произведенных в Прикамье летом 1894 г. // Там же. С. 71—72. Табл. 17, 4—9.
11 Сбруева А. В. Городище Грохань // КСИИМК. 1947. Вып. XVI. С. 54.
12 Археологическая карта… С. 146.
13 Там же.
14 Нефедов Ф. Д. Отчет об археологических исследованиях в Прикамье, произведенных летом 1893 г. // МАВГР. 1893. Т. III. С. 43—46. Он же. Отчет… 1894 г. С. 49. Он же. Журнал раскопок… Табл. 12.
15 Нефедов Ф. Д. Отчет… 1894 г. С. 51. Он же. Журнал раскопок… С. 67—68. Табл. 18, 18, 24, 25, 27, 29.
16 Спицин А. А. Приуральский край… С. 31.
17 Там же. С. 33.
18 ОАК за 1911 г. СПб., 1914. С. 86.
19 Нефедов Ф. Д. Журнал раскопок… С. 68.
20 Збруева А. В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху // МИА. 1952. №30. С. 261.
21 Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники… С. 154; Археологическая карта… С. 164—165.
22 Нефедов Ф. Д. Отчет… 1894 г. С. 52. Он же. Журнал раскопок… С. 64—65. Рис. 21.
23 Генинг В. Ф. История населения удмуртского Поволжья в пьяноборскую эпоху: Ч. II // ВАУ. Свердловск; Ижевск, 1971. Вып. 11. С. 91—92. Рис. 29.1.
24 Ашихмина Л. И., Генинг В. Ф., Голдина Р. Д. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции // АО‑1971. М., 1972. С. 183; Ашихмина Л. И., Генинг В. Ф. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции // АО‑1972. М., 1973. С. 156.
25 Ильин А. А. Топография кладов… С. 19.
26 Николаева Т. В., Чернецов А. В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., 1991. С. 21, 31—46, 72—73. Рис. 1—5. Табл. XIV, 1—2.
27 Первухин И. Г. Опыт археологического исследования Глазовского уезда Вятской губернии // МАВГР. 1896. Вып. 2. С. 126. Рис. 118.
28 Смирнов А. П. Русский элемент в культуре волжских булгар // Историко-археологический сборник. М., 1948. С. 93—110. Он же. Древняя Русь и Волжская Болгария // Славяне и Русь. М., 1968; Хлебникова Т. А. Древнерусское население в Болгарах // КСИИМК. 1956. Вып. 62. С. 141—146; Казаков Е. П. О ранних контактах волжских булгар со славянами и поволжскими финнами по археологическим данным // Волжская Булгария и Русь (К 1000‑летию русско-булгарского договора). Казань, 1986. С. 76—88; Полубояринова М. Д. Русь и Волжская Болгария. М., 1993.
29 Хлебникова Т. А. Керамика памятников Волжской Болгарии: К вопросу об этнокультурном составе населения. М., 1984. С. 201.
30 Казаков Е. П. О ранних контактах… С. 76—86.
31 Казанская история. М.; Л., 1954. С. 48.
32 Рябинин Е. А. Костромское Поволжье в эпоху Средневековья. Л., 1986. С. 124, 128.
33 Казанская история. С. 48.
34 Повесть о стране Вятской (Вятский летописец) // Труды ВУАК. Вятка. 1905. Вып. III. Отд. II. С. 28—29; Эммаусский А. В. Вятские города 200 лет назад // Спутник агитатора. Киров, 1982. №9. С. 24.
35 Спицин А. А. Свод летописных известий о Вятском крае // КВГ на 1884 год. Вятка, 1883. С. 148.
36 Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники… Рис. 3; Археологическая карта… Карта 7; Арсланов Р. Ш., Корепанов К. И. Археология и топонимия Елабужского края. Елабуга, 1991. С. 16.
37 Мансурова Ф. М. Рост городов Прикамья (XVI—XVII вв.) // Вопросы истории. 1977. №8. С. 218—220; Гришкина М. В. Роль русского крестьянства в заселении удмуртского Прикамья в XVII—XVIII вв. // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. С. 52—54.
38 Арсланов Р. Ш., Корепанов К. И. Археология и топонимия… С. 12—17.