Те же декорации. На сцене г-жа Демерморт и Орас. Вид у них довольно подавленный.

Г-жа Демерморт. По-моему, смеяться тут не над чем.

Орас. По-моему, тоже.

Пауза.

Г-жа Демерморт. Зачем ты все это затеял?

Орас. Мне было скучно. И потом, меня злило, что эта избалованная девчонка помыкает Фредериком. Ей следовало преподать урок.

Г-жа Демерморт. Ну что ж, ты и преподал, а заодно, к несчастью, и бедняжке Изабелле.

Орас. Мне ее очень жаль. Она прелестна.

Г-жа Демерморт. Но ты ее ни капельки не любишь, это все выдумки дурехи Капюла?

Орас. Ни капельки.

Пауза.

Г-жа Демерморт. Впрочем, и мы его получили.

Орас. Что именно?

Г-жа Демерморт. Хороший урок. Вот мы и сидим здесь с тобой, как два дурака, и не очень уверены, что поступили красиво.

Орас (отмахнувшись). Красиво, некрасиво… Вы еще придаете значение этим словам? Вы меня удивляете, тетя. Я думал, у вас закваска покрепче.

Г-жа Демерморт. Представь, я тоже прежде так думала, но вот к чему пришла.

Орас. Простите, я буду не очень вежлив. В вашем возрасте обычно ударяются в благотворительность. Почтенные дамы вашего круга обзаводятся бедняками, вроде того, как они обзаводятся компаньонками и собачками. Меня бы от этого стошнило! На мой взгляд, консервировать несчастненьких, точно подопытных лягушек в банках, нелепо. Если уж вы при ваших средствах принимаете участие в бедняках, сделайте их богатыми, и дело с концом.

Г-жа Демерморт. Не прикидывайся дурачком. Ты прекрасно понимаешь, что не об этой благотворительности идет речь. Само собой, у меня всю жизнь были бедняки, как были породистые лошади или лорнеты. По вкусу нам это или нет, но мы живем моралью своего круга и поступаем, как все, просто чтобы не усложнять себе жизнь.

Орас. А теперь на старости лет вы жалеете, что слишком редко раздавали крохи милостыни?

Г-жа Демерморт. Вовсе нет. На этом унылом поприще у меня было не так уж мало подопечных. Я появлялась в их лачугах вся в жемчугах и приносила килограмм мяса! Им бы меня придушить, а они целовали край моего платья. Надо признать, что господь бог воздаст мне сторицей. Будь спокоен: если по части загробной жизни рассчитывать на Священное писание, в царстве божием мне обеспечена порция похлебки и шерстяная ветошь.

Орас. Богачи, как видно, не слишком веря в бессмертие души, потому-то и жертвуют беднякам только гроши и обноски. Будь они уверены в промысле божьем, уж поверьте, они обеспечили бы своих подопечных солидным доходом и разработали бы для них меню, не менее изысканное, чем для самих себя.

Г-жа Демерморт. Ты прав, мой мальчик, но что поделаешь? Это, как лотерея, в которой слишком много номеров, берешь самый дешевый билет, не очень-то полагаясь на удачу. А просто из уважения к устроителям…

Орас (неожиданно). Как по-вашему, что она теперь будет делать?

Г-жа Демерморт. Кто?

Орас. Диана. Выйдет все-таки за Фредерика или исчезнет с наших глаз со всеми своими причудами и миллионами?

Г-жа Демерморт. А тебе-то какое дело?

Орас. Просто любопытно.

Г-жа Демерморт. А ты хотел бы, чтобы она вышла за твоего брата?

Орас. Понятно, нет. Нынче вечером я немало приложил усилий, чтобы этот брак не состоялся.

Г-жа Демерморт. Бедняжка Фредерик! Он и впрямь был бы несчастлив с этой девушкой! К счастью, ты начеку. Ты и в самом деле опекаешь его с материнской нежностью. Видишь, и у тебя есть свои бедняки.

Орас (с досадой). Тут дело не в одном Фредерике. Я не люблю неудач. Это у меня в крови. А этот союз заранее обречен на неудачу.

Г-жа Демерморт. Я же говорю тебе, ты филантроп!

Орас. Нет. Просто у меня есть капля здравого смысла, я им пользуюсь и стараюсь, чтобы от него был прок другим. Кстати сказать, эта Диана не лишена достоинств. Ее происхождение наградило ее кое-какими качествами, которые и не снились нашим богатым девицам. Она бессердечна и взбалмошна, но даже в ее эгоизме есть своеобразная прелесть. Я тоже не отличаюсь ни добротой, ни нежностью, ни верностью. И от других не требую достоинств, даже когда они сбрасывают меня на землю. Но, увидев Диану, я сразу подумал, что ей нужен другой объездчик — не наш бедный Фредерик.

Г-жа Демерморт. Почему ж она выбрала его?

Орас. Откуда мне знать, тетушка? Наверное, чтобы загрызть его себе на потеху.

Г-жа Демерморт. А что если она поступила так с досады?

Орас. Это дело ее.

Г-жа Демерморт. А может, и твое?

Орас. Что вы имеете в виду?

Г-жа Демерморт. А то, мой дружочек, что или я просто старая слепая дурра, или с самого первого взгляда ты влюбился в не, а она в тебя.

Орас. Чепуха! Но даже если это правда, я предпочел бы умереть от желтухи, как ваш друг Палестрини, о котором вы недавно вспоминали, но не доставить ей удовольствие своим признанием!

Г-жа Демерморт. От желтухи не умирают. Я это брякнула старой дурре просто так, в пылу азарта. Палестрини здоров, как ты да я. Говорят, в прошлом он бросился в лагуну из-за любимой девушки. Это была молоденькая немка, чемпионка по плаванию. Она сама его выудила из воды, и у них уже ребенок растет.

Орас (вдруг вскрикивает). Ах, черт побери! Лагуна! Глядите! Там на берегу большого бассейна — фигура в белом.

Г-жа Демерморт. Мой мальчик, я же слепа как крот. Но ты меня пугаешь! Беги туда скорей.

Орас убегает, на сцену вихрем врывается Капюла.

Капюла. Ах, мадам! Изабеллу нигде не могут найти. Ее мать совсем потеряла голову! Мы боимся за нее.

Г-жа Демерморт. С чего это?

Капюла. Она завернула в бумагу колечко, единственную свою драгоценность, и немного денег, и оставила все это на комоде в своей комнате. Ах, мадам, мы все кругом виноваты! Мсье Орас ее не любил!

Г-жа Демерморт. Капюла, плакать будете после! Посмотрите в ту сторону, где большой бассейн, сама я ничего не вижу. Видна там фигура в белом?

Капюла. О небо! Это она! Ах, несчастное дитя! Она бредет вдоль берега, точно Офелия! Наклонилась! Бросилась в воду! На помощь, она утонит!

Г-жа Демерморт. Не утонет, там Орас, а воды кот наплакал. Но она может простудиться, да и он тоже. А ну-ка, живо принесите им одеяла.

Капюла. Мсье Орас увидел ее, нырнул. Ах, благородный юноша! Он выносит ее… (Вдруг переходит на декламацию.)

Г-жа Демерморт (кричит ей вне себя). Сочинять стихи будете после, старая дура. Сейчас же несите сюда теплую одежду!

Капюла убегает.

(Зовет.) Жозюэ, Жозюэ! Эй, кто-нибудь! Живо!

Жозюэ (появляется). Я здесь, мадам.

Г-жа Демерморт. Вот что, мой милый, сегодня вечером у нас разыгрывается целая драма и даже с утопленниками. Живо велите поварам приготовить пунш, да покрепче, а меня везите к большому бассейну.

Жозюэ толкает ее кресло. В эту минуту входят Орас и Изабелла, закутанные в одеяла, за ними — Капюла, декламируя.

Капюла. Вот они! Бездна мрака разверзлась, о боже!

Г-жа Демерморт (кричит вне себя). Хватит вирши плести, наконец, Капюла!

Капюла (совершенно потеряв голову от такого множества романтических событий).

Г-жа Демерморт (указывая ей на дверь). Ступайте изливать ее тогда за дверью!

Капюла выходит, безмолвно декламируя.

(Жозюэ.) Живо делайте то, что я приказала!

Жозюэ выходит.

(Изабелле.) Вам холодно, дитя мое?

Изабелла. Нет, мадам, спасибо, мне хорошо.

Г-жа Демерморт. Сейчас Жозюэ принесет пунш. А ты не замерз?

Орас. Я задыхаюсь под этим пледом!

Г-жа Демерморт. Ну вот что, воспользуемся тем, что нас на минутку оставили одних. Переодеться вы успеете. Нам необходимо обсудить втроем важные вопросы. Садитесь.

Орас (усаживаясь). Мы похожи на вождей краснокожих, собравшихся на совет.

Г-жа Демерморт. Вот я и предлагаю вам выкурить трубку мира!

Орас. Дельная мысль. Нет ли у вас сухой сигареты?

Г-жа Демерморт. Успеешь накуриться, помолчи. За сегодняшний вечер ты уже и так наговорил слишком много глупостей. Посмотрите на меня, дитя мое.

Изабелла смотрит на нее.

Хорошенькие глазки. А растрепанные волосы вам еще больше к лицу. Зачем вы вообще причесываетесь?

Изабелла. Так принято.

Г-жа Демерморт. А бросаться в воду при первом любовном разочаровании тоже принято? Держу пари, что вы умеете плавать!

Изабелла. Умею.

Г-жа Демерморт. Вот видите, какая вы дурочка!

Орас. Это я приказал ей броситься в бассейн из любви к Фредерику. Но само собой, я потом отменил приказание. Не знаю, какая муха ее укусила.

Г-жа Демерморт. С чего вам вздумалось топиться?

Изабелла. Ради себя самой.

Орас. Это против уговора, мадемуазель. Вы должны были выполнять только мои распоряжения!

Изабелла. Мой рабочий день окончился. Вы послали дворецкого рассчитаться со мной. А разве в нерабочее время я не имела права покончить с собой для собственной надобности?

Г-жа Демерморт. Она права, крыть нечем! Тем более, что скоро утро. И притом воскресного дня. Уж если трудовой народ и в воскресенье не имеет права покончить с собой для собственной надобности, нужно немедля устраивать революцию! Ладно, шутки в сторону. Ну-ка, еще раз взгляните на меня, дружочек. Какие восхитительные глаза. Испуганная лань. Головка Греза. Ты знаешь, Орас, что ты болван?

Орас. Знаю, тетя.

Г-жа Демерморт. Он вас не любит, дитя мое. И не полюбит никогда. Если это может вас утешить — знайте, что он вообще не способен никого полюбить. Разве что влюбляться время от времени, как кошка в мышку. Но вы и мышка-то не той породы, он вас проглотит в два счета, а это ему не интересно. Но я вам кое-что скажу — он тоже кошка не вашей породы. Вам кажется. Что вы его любите, но вы его не любите. Поглядите на него.

Изабелла. Не хочу.

Г-жа Демерморт. Доставьте мне удовольствие, посмотрите на него, на этого краснокожего вождя. Во-первых, вождь уязвлен, а это уже смешно. Да посмотрите же на него, — вы больше ничем не рискуете.

Изабелла смотрит на Ораса.

Да нет же, не таким потерянным взглядом, этот негодяй его не заслужил. Постарайтесь быть беспристрастной. Вы считаете, что она красив? Не спорю, он довольно смазливый молодой человек — до тех пор, пока ни о чем не думает. Тогда можно плениться этим ясным взглядом, прямым носом, чистой линией рта. Но стоит какой-нибудь гнусной мыслишке закрасться внутрь — вот, к примеру, сейчас: мы рассердили его, он рад бы нас задушить — смотрите, как искажается его облик. Глядите внимательно. Казалось бы, мелочи, но какая разительная перемена! Нос сморщился, возле рта залегла брюзгливая складка. Глаза так и сверлят вас, а подбородок? Да разве вы не видите, что перед нами просто весьма недурная собой, но сварливая старая дама? Нет, мадемуазель, когда в человеке нет сердца, он не бывает по-настоящему красив. Мало иметь красивые глаза, надо, чтобы их изнутри освещала крошечная лампочка. Вот ее-то свет и рождает настоящую красоту.

Орас (встает в ярости). Ну, хватит! Бесил вы намерены заниматься физиономистикой, я вам пришлю Фредерика.

Г-жа Демерморт. Отличная мысль.

Орас уходит.

Хорошо, что второй всегда тут как тут. Мадемуазель, вы любите не Ораса, а его внешнюю оболочку. Потому вы и чувствуете себя несчастной, потому и бросились одетая в бассейн, что смутно догадывались: под этой оболочкой вы ничего не найдете!

Изабелла (пряча лицо, чтобы поплакать). Ах, это ужасно!

Г-жа Демерморт. И впрямь было бы ужасно, дитя мое, будь у нас единственный экземпляр; но, по счастью, у нас их два. (Вошедшему Фредерику.) Подойди, мой мальчик, и сядь на место твоего брата. Посмотрите на него, Изабелла! Это то же самое лицо. Вот эта девушка, Фредерик, бросилась в воду, и я не могу добиться — почему.

Фредерик. А я знаю, почему. Мадемуазель, я, конечно, ничем не могу вам помочь. Я недавно проявил малодушие и пошел за Дианой, как она мне велела. Но, нагнав ее, я не удержался и высказал ей, что, на мой взгляд, она обошлась с вами чудовищно. И теперь все кончено, наша помолвка расторгнута.

Изабелла. Не надо было этого делать. По-вашему, мне легче оттого, что мы все будем несчастливы?

Фредерик. Не знаю, но одно я знаю наверняка: я не могу любить существо, способное на такой неблагородный поступок.

Г-жа Демерморт. Вот и она тоже, представь себе! Она только что поняла, что не может любить Ораса.

Фредерик. Моя жизнь кончена. Я увидел теперь, что таится на дне души молодых девушек.

Изабелла (с мягкой улыбкой). Грязь, камни, засохшие цветы, как выражается ваш брат…

Фредерик. Грустно было в это окунуться!

Г-жа Демерморт. Ну, а теперь снимай свой скафандр. И вдохни свежий воздух на суше. Представь, кое-где еще веет свежестью.

Фредерик. Я удалюсь в пустыню и там буду вспоминать о том, что я называл любовью.

Г-жа Демерморт. Вот и мадемуазель тоже. Постарайтесь, чтобы ваши пустыни оказались по соседству. Вы сможете навещать друг друга, как принято у отшельников.

Фредерик. Я простил бы ей жестокость…

Изабелла. Я с первого взгляда поняла, что он за человек, и все-таки я простила бы ему…

Фредерик. Я простил бы ей бессердечие, эгоизм, взбалмошность…

Изабелла. Я тоже…

Г-жа Демерморт. Вы одного им не можете простить — того, что они вас не любят. Милые мои, мы люби только свою собственную любовь и за этим ускользающим отражением самих себя и гоняемся всю жизнь. А безумие наше состоит в том, что мы хотим навязать свой образ и подобие каждому встречному, а если он кому не по мерке, мы кричим караул. Нелегко иметь дело с такими портными. Мы скроили одежду заранее и слушать не хотим ни о каких переделках, нам сподручней перекраивать клиента. А если он упирается. Мы кричим: на помощь!

Фредерик. И никто не отзывается!

Г-жа Демерморт. Еще бы, ведь мы не только слепы, но и глухи. Мы вопим на разные голоса, толкая друг друга, не слыша и не замечая никого, кроме себя, и приговариваем: «Мы в пустыне!» К счастью, еще не перевелись на белом свете старухи, которые сами покончили с этим безумием и наконец прозрели, правда, увы, лишь достигнув возраста, когда приходится надевать очки. Вы слышали, мадемуазель? Этот молодой человек звал на помощь.

Изабелла. Чем я могу ему помочь?

Г-жа Демерморт. Прогуляйтесь с ним по парку, расскажите ему, почему вы так несчастны. Он вам тое расскажет, почему он готов умереть. Идите, дети мои, отчаивайтесь вовсю! Дайте друг другу руки. Вы и вправду одни-одинешеньки на свете. Нет в мире людей несчастнее вас двоих.

Фредерик (идет к выходу вместе с Изабеллой). Я был безумцем, мадемуазель. Я поверил, что на свете бывают любящие и искренние женщины.

Изабелла. Что вы, мсье, таких и в помине нет! А я поверила, что бывают на свете мужчины серьезные, добрые и верные…

Фредерик (усмехаясь). Верные! Верность хранят только самому себе, больше никому. Каждый прохаживается в любовном танце перед зеркалом, созерцая в нем свое отражение. А я-то всем хотел пожертвовать, мадемуазель.

Изабелла. Всем пожертвовать! Ах, мсье, легко сказать! А если вашу жертву не принимают…

Уходят.

Г-жа Демерморт (глядя им вслед). Прекрасно. У этой парочки все сладится через пять минут. Займемся другими.(Зовет.) Орас!

Орас (входит). Да, тетя?

Г-жа Демерморт. У них все в порядке. А вот что решаешь ты?

Орас. Что я могу решить? Не стану же я добиваться этой девушки с ее злотыми россыпями. Все подумают, что я влюблен в папашу.

Г-жа Демерморт. Ну вот еще! Новые выдумки! Этак мы никогда не кончим. А пора. Наша маленькая комедии затянулась.

Орас. Что же мне, по-вашему, делать? Не могу я ставить себя в смешное положение ради того, чтобы ускорить развязку. Кстати, я вас выслушал не перебивая, но неужели я вправду похож на сварливую старую даму?

Входит Патрис Бомбель.

Патрис Бомбель (подходит к Орасу). А, мсье, вот вы где. Я вас ищу.

Г-жа Демерморт. Что нужно этому помешанному?

Патрис Бомбель. Мсье, поскольку вы не хотите отказаться от этой девушки по доброй воле… (Дает ему пощечину.)

Орас (возвращая пощечину). Потише, мсье, потише. Вы опоздали. Если вы не перестанете мне докучать, мое терпение лопнет, и я вас попросту отколочу. Я тоже из породы забияк.

Патрис Бомбель. Черт возьми, мсье, это уж слишком!..

Орас. Ах так, вы еще ругаетесь? (Бросается на него.)

Леди Индиа (вбегает, взволнованная, с криком). Патрис!

Патрис Бомбель. Тише! Она! Прикинемся друзьями! (Обнимает Ораса за плечи.) Мы шутили, дорогая. Мы оба обожаем шуточки! С утра полезно немного поразмяться.

Леди Индиа. Сейчас не до шуточек, Патрис! Знаете, что происходит в эту минуту? Мне позвонили из Парижа. Ромуальд отдал чудовищные распоряжения. Он все распродает — распродает в Лондоне, Нью-Йорке, в Вене. Через несколько часов он начнет распродажу в Париже. Он будет просто разорен!

Патрис Бомбель. Странно, это на него не похоже. Пойду позвоню его биржевому маклеру. (Уходит.)

Диана (входит). Вы слышали новость? Через шесть часов мой отец будет разорен.

Орас. Неправда.

Диана. Правда.

Орас. Что вы намерены делать?

Диана. Стану бедной. Что мне еще остается? Я нарочно пришла вам это сказать, потому что знаю, вам будет приятно видеть наконец мое унижение!

Орас. Мне и в самом деле было бы очень приятно, но, к сожалению, ничего не выйдет. Фредерик богат, и он женится на вас.

Диана. А я не хочу выходить за него. Да и он больше не хочет на мне жениться. Посмотрите на него, на вашего возлюбленного Фредерика — вот он прогуливается по парку с этой маленькой авантюристкой. Она не теряла времени даром! Это вы научили ее, Орас, как за одну ночь поймать богатого мужа? Поучите и меня, теперь и мне это пригодится.

Орас. Не тревожьтесь, дорогая. Вам эта наука ни к чему. (Направляется к двери.)

Г-жа Демерморт (кричит ему вслед). Орас, куда ты?

Орас. Пойду за моим братом. Теперь и речи нет может быть, чтобы он расторг помолвку. Диана разорена, и его четь требует, чтобы он на ней женился.

Диана (кричит жалобно). Но я не хочу за него!

Орас. Ничего не поделаешь. (Уходит.)

Г-жа Демерморт. Ну вот! Он опять все запутает!

Входит Капюла и мать, одетые к отъезду, с маленькими чемоданчиками в руках [4]При постановке в Париже эта сцена игралась в измененном варианте, чтобы не замедлять ритма действия. Для театральных постановок разумно принять именно этот вариант.
.

Капюла. А мы уходим прочь от светского угара,

Мать. Скажет девочке: другой я стала ныне,

Они отступают, изящно обнявшись, их локоны переплетаются.

Капюла и мать входят, восклицая:

Капюла. Новость, великая новость, мадам!

Мать. Она пристроена!

Тут входит Роменвиль с букетом. Капюла и мать бросаются друг другу в объятия каждый раз, когда им кажется, что Изабелла нашла мужа. Когда все выходят смотреть фейерверк, они, обернувшись к публике, читают под мелодию ритурнеля только первые четыре стихотворные строчки, пятясь к кулисам и шаловливо посылая публике воздушные поцелуи.

Капюла. А мы уходим прочь от светского угара,

Мать. Прощайте, роскошь, свет, танцующие пары!

Капюла. Пора, прощайте все! Мы ускользаем тихо!

Они исчезают, и в самом деле, занимается день. В оркестре свадебный марш. Входит Роменвиль в визитке и белых перчатках, с букетом. Подходит к г-же Демерморт.

Роменвиль. Дорогой друг! Прежде всего извините меня за этот костюм, но, видя, что рассветает, я сменил фрак на визитку, считая, что она больше подходит для новости, которую я вам хочу сообщить. Моя племянница вовсе не племянница мне, как заставил меня утверждать ваш негодный племянник, тем не менее она в некотором роде член нашей семьи, потому что по зрелом размышлении я на ней женюсь.

Г-жа Демерморт. Любезный друг, я первая поздравила бы вас, но сдается мне, что вы явились с опозданием.

Роменвиль. Как это с опозданием? Сейчас пять утра.

Г-жа Демерморт (Изабелле и Фредерику, которые входят под руку). Ну, дети мои, что новенького? Вы перекроили костюм?

Изабелла. Ах, мадам, он пришелся в самый раз.

Фредерик. Ах, тетя, как я мог быть таким безумцем! Простите, Диана, я тоже не любил вас.

Изабелла. Ах, мадам, как я была глупа! Ведь, оказывается, я любила его.

Г-жа Демерморт. Роменвиль, вам придется искать другую племянницу! У этой вы будете шафером.

Роменвиль (падая на стул). Какой удар! Я так привык к этой мысли.

Г-жа Демерморт (Жозюэ, который входит с подносом). Жозюэ, налейте ему пунша!

Роменвиль пьет пунш.

А где Орас? Приведите его сейчас же. Хватит! Он и так уже помучил эту девушку нынче вечером. (Диане.) Дитя мое, не волнуйтесь. Он вас любит, он сам мне сказал.

Леди Индиа. Глядите, вот он, в парке, он пустился бежать!

Г-жа Демерморт. Бежать? Жозюэ, живо догоните его и приведите сюда!

Жозюэ выходит.

(Диане.) Он упрямец, но он понимает, что пьеса подошла к концу — деться ему некуда.

Диана. А вдруг он и правда меня не любит?

Г-жа Демерморт. Это невозможно! ПО уговору у нашей истории должен быть счастливый конец. А вот и он. Ну что, Орас?

Все смотрят туда, откуда должен появиться Орас. Но входит Жозюэ.

Фредерик. Я так и знал, что он не придет!

Жозюэ. Мадам, мсье Орас передал мне для вас эту записку.

Г-жа Демерморт. Прочтите ее нам вслух, друг мой.

Жозюэ (надев очки, начинает читать). «Тетя, по причинам, которые легко понять, я не могу присоединиться к вам в минуту всеобщего ликования. Поверьте, никогда еще я так искренне не сожалел об этом. Но раз Диана бедна — я люблю ее. Ничто нас больше не разделяет. Я женюсь на ней. Пусть придет ко мне. Я жду ее в парке».

Г-жа Демерморт (Диане, которая совершенно преобразилась). Бегите, да поживее!

Диана. Спасибо, мадам! (Исчезает.)

Входит Мессершман в коротком пальто, маленькой шляпе, с маленьким чемоданчиком в руках. В оркестре коротенький насмешливый мотив.

Г-жа Демерморт. Это еще кто?

Мессершман. Я, мадам. Пришел проститься с вами.

Г-жа Демерморт. Но что означает этот чемодан? И этот костюм?

Мессершман. Я одолжил их у вашего дворецкого. Мне больше нечего надеть. Я разорен. Я буду выплачивать ему долг несколько лет. А сам вернусь в Краков и открою там маленькую портняжную мастерскую.

Леди Индиа (с воплем бросается ему на шею). О любовь моя! Какой благородный, какой величавый поступок! Вот это называется любить! Ведь ты разорился из-за любви ко мне, не так ли? Я пойду за тобой, да-да, пойду босиком до самой твоей Сибири! (Разувается.)

Г-жа Демерморт (окружающим). У нее все перемешалось в голове.

Леди Индиа (повязав голову шарфом на манер русской косынки). Я стану смиренной женщиной. Видишь, я повязала волосы по-русски. Я хочу понести кару за то, что усомнилась в тебе. Да унизит, да испытает меня господь! Я откажусь от роскоши, я буду сама стряпать для тебя, дорогой, в твоей маленькой хорошенькой избе. Я буду твоя скво, согласен?

Г-жа Демерморт. У нее нет ни малейшего представления о географии. Но не стоит ее разубеждать. Это слишком долго.

Вдруг страшный грохот, вспышка ракет. Все оборачиваются.

Входит Патрис Бомбель с криком.

Патрис Бомбель. Так и есть! Началось!

Леди Индиа (в ужасе). Что это? Светопреставление? Уже?

Г-жа Демерморт. Нет, дорогая, мы того не стоим. Придите в себя. Это фейерверк, он немного запоздал из-за всех сегодняшних происшествий. Пойдемте полюбуемся на него, друзья, а то мой садовник обидится. Забавная штука — фейерверк при свете дня. Наверное, и не увидишь ничего.

Когда все выходят, появляется Жозюэ и тянет Мессершман а за рукав.

Жозюэ. Мсье, вам телеграмма!

Мессершман (вскрывает ее). Неужели у кого-то еще есть во мне нужда, раз мне посылают телеграмму? Могли бы обойтись и письмом! (Со вздохом читает.) Ну и дела…

Жозюэ (с сочувствием). Ну как, мсье, все погибло? Может, вам еще что надо, мсье? У меня есть кое-какие сбережения…

Мессершман. Да нет же! Выходит, разориться не так-то просто. Они решили, что это биржевой маневр, и все скупили. Я вдвое богаче, чем был!.. Прошу вас, не говорите им сразу…

Жозюэ. И все-таки я рад за мсье… У меня душа изболелась, бы, мсье, если бы мне не пришлось прислуживать вам сегодня за завтраком.

Мессершман идет к выходу.

(Став навытяжку перед ним.) Без масла?

Мессершман. Да, друг мой. Но на сей раз, в виде исключения, добавьте щепотку соли.

Жозюэ (следуя за ним). Ах, как приятно, что мсье опять почувствовал вкус к жизни…

Уходят.

Занавес падает под музыку не слишком грустную.