Остаток ужина я просидела с прямой как палка спиной, стараясь не смотреть на Бенедикта, и облегчённо выдохнула, только когда он поднялся из-за стола. Стоило ему скрыться, как девушки расслабились, разговоры стали громче и веселее. Я выждала несколько минут, без аппетита ковыряя вилкой салат, и удалилась в свою каюту. По пути несколько раз оборачивалась — между лопатками зудело от чьего-то взгляда, но понять, кто за мной наблюдал, не удалось.
Когда стемнело, я вернулась на палубу. Мачта и паруса подсвечивались, разгоняя мрак, отчего звезды на небе едва виднелись. Облака, словно стая серых птиц, стремительно проносились мимо — за магическим барьером, окружавшим корабль, неистовствовал ветер.
Тихо ступая, я минула храпящего матроса, устроившегося на одной из бочек. Я его прекрасно понимала — сама, сидя в каюте и дожидаясь темноты, едва не уснула от мерного покачивания корабля. Но сейчас мое сердце замирало от восхищения. Ночью, в относительной тишине и одиночестве, полет был еще более захватывающим.
Мне до сих пор не верилось, что я находилась здесь. Слишком невероятно.
Я заметила темную фигуру у борта корабля. Ректора невозможно было не узнать, хотя в этом он был не одинок. Все друзья Бенедикта казались особенными людьми.
Подобное притягивает подобное. Что ж, жизненная мудрость работает и в случае господина Карра.
— Это вам, — без приветствия и промедления протянула я свиток, в котором на основе своих наблюдений записала семь имен. Даже высказала вкратце мнение о каждой из предложенных претенденток. — Прошло еще слишком мало времени, и я могу ошибаться, но думаю, вам стоит к ним присмотреться.
Бенедикт молча раскрыл свиток и взглянул на неровные строчки.
— Ваш почерк… В следующий раз пишите аккуратнее.
Я нахмурилась, заглядывая через его руку в список.
— Вы сильно удивитесь, если я скажу, что старалась?
— Неужели? — саркастически раздался голос надо мной.
— Да, — кивнула я. — Обычно мысли бегут впереди меня. И это сказывается на письме.
Подняв голову, оказалась с ректором лицом к лицу. И ведь не заметила, что мы стоим так близко. Еще несколько дней назад такого произойти не могло — чем чаще я с ним общалась, тем меньше боялась.
Отшагнула назад.
— Что ж, видимо, это лучшее, что я смогу увидеть, — сухо констатировал Бенедикт, сворачивая свиток.
— Рада услужить, — буркнула я.
Кажется, план найти к компромисс шел под откос.
И это неправильно.
Я со смешанными чувствами посмотрела вдаль, на пелену облаков, плывущих чуть ниже корабля.
Надо извиниться. Хватит вести себя как маленькая девчонка. Это не серьезно. Но признавать свои ошибки нелегко, и я медлила. Да и он тоже хорош. Бывает такой тип людей, с которым просто невозможно сойтись.
— Хочу извиниться перед вами. Я был не прав, — вдруг проговорил ректор. — Мое поведение было недостойным. И мне сложно найти причины, которые его оправдают. Я про свои слова в башне и то досадное недоразумение.
Недоразумение? Впервые я встречала такую формулировку.
— Вы хотели сказать поцелуй? — оглянувшись и убедившись, что мы одни, спросила я.
— Да.
— Знаете, вы не производите впечатления человека, подвластного чувствам. Вы меня удивили. Очень. Я представляла вас немного другим. — Меня словно прорвало, я говорила все, что приходило в голову.
— Давайте на «ты». — Бенедикт же оставался серьезен. Он улыбался не столь часто, но выражение его лица смягчалось, когда мужчина был настроен миролюбиво.
— Ладно, — в этот раз благосклонно согласилась я.
— И каким же ты меня представляла, Эльза? — облокотившись на борт воздушного корабля, вкрадчиво спросил ректор.
— Мне все так же нельзя врать?
— Нет.
— Зато ты можешь на меня разозлиться, и потом… Как ты говорил, решаешь проблемы личного характера совсем иначе, чем академические?
Бенедикт отвел взгляд, вздохнул.
— Ты ведь еще цела? Хотя должен признать, характеристика меня как каменюги, потому что я слишком чопорный и раздражающий, совсем не то, что мои уши предпочитают слышать.
Я потупила взгляд, но между тем все равно нашлась что ответить:
— Зарвавшаяся девица — тоже далеко не самый приятный комплимент.
Почему-то, когда дело касалось ректора, я словно превращалась в другого человека. Поведение, реакции, а порой и мысли менялись до неузнаваемости. И это меня настораживало — я хотела контролировать себя.
— Ладно, теперь ты меня извини. Я нервничаю, и из-за этого грублю. Это защитная реакция.
Наверное…
Вот так понемногу боевой запал, да и вообще разговор сошел на нет.
Потихоньку меня стали одолевать мысли о прошлом, и в какой-то момент я даже забыла, с кем нахожусь рядом.
— Знаешь, я всегда грезила о полете на воздушном корабле. Хотя должна признать, я вообще о многом мечтала, наверное, как и любой ребенок, — хрипло прошептала я.
— И что же испытываешь теперь? — Голос Бенедикта не привел меня в чувство. В нем, наоборот, звучал интерес, и я невольно раскрылась:
— Странно, но почти ничего. Нет, вид, конечно, красивый, особенно если смотреть вниз. Но на этом все. И это меня пугает.
— Почему?
— Я… боюсь разучиться мечтать. Пусть это звучит глупо, но я хочу смотреть на мир глазами, полными восхищения, а не усталым взглядом старика. Те, кто становятся такими, часто оправдываются тем, что они выживают. Это печально. Не хочу так. Хочу жить, а не выживать.
Боже, кому я это рассказываю? Бенедикт больше чем в два раза старше меня. Наверное, в его глазах я совсем ребенок, лепечущий о ерунде.
Еще несколько секунд, и я бы закрылась и попросила забыть обо всем сказанном, но неожиданно услышала отклик.
— У тебя была сложная жизнь, Эльза. И она многому тебя научила. В том числе и правильным мыслям.
Я кивнула, признавая его правоту.
Мы могли бы простоять здесь вечность, обманчивое чувство родства разливалось в груди. Словно я наконец-то отыскала человека, способного меня понять. Но вместе с тем я не заблуждалась и знала, что уже завтра грядет новый день и испытание, подготовленное невестам.
— Рада, что мы поговорили спокойно. Пусть не о самом деле, но все равно. — Я отстранилась от борта. Хотелось спать, а завтра меня ожидал тяжелый день. Но еще одна фраза жгла горло. — Давай забудем о том поцелуе, хорошо? Я со всем усердием выполню свою работу, но больше переходить черту не желаю.
В какой-то момент мне показалось, что я говорю в пустоту. Бенедикт молчал, его профиль очерчивал лунный свет. И он совсем не шевелился. У меня даже закрались сомнения — а услышал ли он меня вообще?
Неловко подождав еще несколько секунд, я развернулась, исчезая внутри корабля. Доски поскрипывали под ногами, а я, недавно радовавшаяся спокойствию, что воцарилось между мной и ректором, вновь раздраженно вспоминала его персону.
Совсем не понимаю, что у него на уме.
Корабль пошатывало, и в узком коридоре между каютами приходилось держаться за стену — гладкую, выкрашенную светлой краской. Завернув за угол, я наткнулась на Рика, сидящего прямо на полу, спиной к стене, из-за нехватки места согнув в коленях ноги.
Иллюзия совсем не искажалась — либо это какое-то мощное заклятие, либо комплекция оригинала почти от нее не отличалась.
Я подошла к своей двери и вставила ключ в замочную скважину.
— Даже не поздороваешься? — Рик поднял голову, смотря прямо на меня и оставаясь при этом абсолютно расслабленным. Похоже, место на полу его вполне устраивало.
— Я думала, ты спишь, — ответила, проворачивая ключ.
— Врешь. — Он улыбнулся.
— Возможно, — неопределенно пожала плечами я, открывая дверь. — Но доказательств у тебя нет.
— Ты только что сама согласилась.
— Я сказала возможно.
— Хитрюга. — Рик тихо рассмеялся — глубоко, завораживающе. Я замерла, не решаясь переступить порог.
— Ты чем-то расстроен?
Надо же, еще несколько дней назад Рик задавал мне такой же вопрос. Как удивительна жизнь.
— Да, — сухо подтвердил он, подтягивая ноги к себе, опираясь ладонями об пол и поднимаясь. Мужчина повернулся ко мне боком, склонил голову, а темные длинные волосы поделили лицо на неровные части. — Талантливая студенточка совсем обо мне не вспоминает, как же мне не расстроиться?
Спросила на свою голову…
Почему мне в последнее время попадаются такие самоуверенные мужики? Но ректор хотя бы соблазнить не пытался, а Рик — сексуальный, не обделенный харизмой — прекрасно понимал свою привлекательность.
У меня от одного его вида сердце забилось, как у влюбленной девицы.
— Ну, может, у «талантливой студенточки» полно других забот, кроме как думать о незнакомце, прячущемся за иллюзией? — откликнулась я, критически разглядывая мужскую фигуру с целью найти недостатки.
Что если представить его в юбке? Никому не понравятся волосатые мускулистые ноги, облаченные в нечто развевающееся, да еще и выше колен.
Я посмотрела вниз. Воображение уже рисовало весьма живую картинку, уничтожавшую очарование Рика.
— А хотелось бы, — лениво растягивая слова, проговорил он. — Знаешь, Эльза, я предпочитаю, чтобы мне смотрели в лицо, а не ниже пояса. Это наводит на некоторые мысли.
— Так, все, я пойду. — Мужчина напрочь уничтожил все мои старания. — Было приятно с тобой встретиться.
Я поторопилась скрыться в каюте.
— Подожди, — попросил он, и я столкнулась с невидимой стеной, внезапно возникшей в проходе, и едва не упала. — Извини, не хотел. Сильно болит?
Рик придержал меня за локоть, заботливо вглядываясь в лицо.
Слишком близко. Я ошарашенно уставилась на него.
— Вообще бы не болело, если бы не твое заклятие, — пробурчала я, твердо становясь на ноги и вырывая локоть.
После того как я едва не распласталась перед собственной дверью, разболелись голова и нос.
— Хотел задержать.
— В следующий раз выбери другой способ.
— Попросить?
— Неплохой вариант, — кивнула я.
— А ты бы остановилась? — Рик буравил меня проницательным взглядом.
— Нет, — со вздохом ответила я, почему-то решив быть честной. — Потому что сейчас ночь, и я очень хочу спать, а не играть в угадайку.
Скрипнуло дерево, будто кто-то двигался в нашу сторону.
Или подслушивал.
Тусклое освещение на потолке заморгало, то и дело погружая коридор во тьму, а корабль затрясло, так сильно, будто он вот-вот сорвется вниз.
Внутри судна совсем забываешь, как высоко мы над землей.
— Воздушная яма, не бойся, — пришла подсказка от Рика. — Так ты согласна?
— Спор? Нет, — мотнула я головой, проверяя вход в свою комнату на наличие невидимой преграды. К счастью, она исчезла. — У меня правда слишком много забот и обязанностей. Я не могу позволить себе заниматься ерундой.
Возможно, неправильно заявлять такое мужчине. Маргарет говорила, что они принимают подобное как вызов. Но зачем юлить? Соглашаться я была явно не намерена.
Путешествие только началось, а я уже утомилась от приключений. Они, словно темный увлекательный водоворот, затягивали меня в свое жерло. Но самое странное — мне начинало это нравиться, они будоражили кровь. А наблюдение за девушками давало ощущение власти, хотя я понимала, насколько это гадко. Люди двойственны, в каждом есть светлое и темное начало, и я не исключение. Но до сих пор мне удавалось прогонять мнимое чувство превосходства и оставаться собой.
Рик посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом, и в какой-то момент мне показалось, что он возьмет и утащит меня куда ему заблагорассудиться. По моим расчетам, у него еще оставался сонный порошок, если, конечно, мужчина не потратил его на кого-то другого.
— Ладно, — неожиданно с легкой улыбкой сказал он. — Еще увидимся, Эльза.
К гадалке не ходи, что-то задумал.
— Похоже, да. Спокойной ночи. — Думать о Рике и его словах не оставалось никакого желания.
— Спокойной, — раздалось в ответ, и я прикрыла дверь, оказавшись в темной каюте наедине с собой.
Опомнившись, я быстро закрылась на замок и вздохнула с облегчением. Больше всего сейчас я желала тишины и одиночества.
* * *
Мужчина задержался у двери в каюту Эльзы всего на пару секунд, а потом, неспешно развернувшись, засунул руки в карманы и направился к лестнице, ведущей на палубу.
Оказавшись наверху и безошибочно выбрав направление, Рик отыскал ректора. Мужчины обменялись спокойными взглядами.
— Зачем ты разгуливаешь по кораблю в этом облике? — недовольно спросил Бенедикт.
— Не помню, чтобы мне требовалось разрешение.
Ректор покачал головой.
— Можешь кого-нибудь напугать.
— Та, с кем я встречаюсь, меня уже не боится. Впрочем, как и тебя, верно?
— Не знаю. Может и боится, — пожал плечами Бенедикт, глядя вдаль. Облака его завораживали, и ночное время суток он любил гораздо больше дневного света.
— И тебя это не волнует?
— Кто знает… — На лице ректора появился намек на улыбку.
— Раздражаешь, — бросил Рик, недовольно сощурившись. — Так или иначе, ты мне обещал, что на финальное испытание в Карликовых скалах она не попадет. Посмотрим, чего стоят твои обещания, друг.
Мужчина похлопал ректора по плечу и удалился, а лицо Бенедикта превратилось в камень — холодный и безжизненный.