Голова кружилась, словно я находилась в центре какой-то безумной карусели. Подняв руку и растопырив пальцы, я несколько раз сжала ладонь в кулак, будто убеждаясь, что до сих пор нахожусь в мире живых. Перед глазами как наяву предстал темный лес и внезапное нападение, такое неожиданное, как кошмарный сон. Думала, мне конец… Теперь я в долгу у всех богов.

Я оглядела знакомое помещение — лекарское крыло академии. Каким образом я перенеслась сюда, меня не волновало, мне было плевать на все, кроме того, что я жива.

Вставать не пыталась, просто смотрела в каменный потолок. Тело не болело — множественные порезы исцелили, но слабость осталась. Я потеряла счет времени, до того момента как дверь палаты не отворилась, и даже не посмотрев на гостя, сразу поняла, кто пришел меня навестить.

Бенедикт подошел к кровати, молча, рассматривая меня. Его лицо немного осунулось — видимо, он не спал несколько ночей.

— Как ты?

— Жива.

— Ну, у тебя не оставалось выбора, — заметил он.

— Даже так? — Неожиданно для самой себя я ухмыльнулась. Мой мир словно сотрясло мощное землетрясение, которое изменило его. После пережитого мелкие обиды просто не выдержали новой атмосферы и сгинули в небытии. — Сочту это за обещание. Конечно, вновь находиться при смерти я не собираюсь, но обстоятельства хитрая штука.

— Ну, раз ты способна язвить, то, видимо, в порядке. — Ректор оставался на месте, держа дистанцию, и за это я ему была благодарна. На самом деле нам необходимо было еще многое узнать друг о друге — привычки, предпочтения в еде, любимые места… Вот только оставалось окончательно понять, хочу ли я это узнавать, или это так, помутнение сознания и благодарность за спасение.

— Слабость в теле. Но в общем нормально. Меня больше всего интересует… — Я замолчала, чувствуя, как волна гнева поднимается изнутри. — Кто?

— Одна из девушек отбора. Инна Гарса. Бывшая выпускница. — Бенедикт понял меня без лишних слов. — Ее задело внимание, которое я тебе уделял.

Но это вовсе не повод меня убивать! Хотя так и предполагала, что из-за этого возникнут проблемы.

Вскоре я узнала, что девица поступила необдуманно и спонтанно, взрыв моей лампы привлек ее внимание, и она атаковала меня режущим заклятием, желая наказать. Ей было невдомек, что я не могу колдовать без голоса. А если бы даже могла, целитель из меня никакой. Основы лечебной магии проходят все, но редко у кого-то встречается такая несовместимость, как у меня.

Получается, то, что я едва не умерла, стечение обстоятельств? Если бы не разбилась моя лампа… если бы я могла говорить… если бы владела целительской магией…

Я закрыла руками лицо, мне стало дурно оттого, что умереть можно вот так, по чистой случайности. Ладонь Бенедикта коснулась моих волос, заправляя прядь за ухо. Мне стало теплее и спокойнее.

— К тебе придут, начнут уговаривать, чтобы на суде ты попросила не наказывать виновницу и прилюдно простила ее, — бесцветным голосом заговорил мужчина.

— Что ей грозит?

— В худшем случае тюрьма, а в лучшем штраф и наблюдение у стражей порядка.

— А есть ли что-то посередине? — осведомилась я, появившаяся головная боль намекала, что мне требуется еще отдых.

— Ссылка и работа в отдаленных районах империи. Некоторое время она не сможет вернуться ни в столицу, ни в другие крупные города.

Я мрачно задумалась. Жалеть нападавшую я не желала. Сейчас, когда впечатления были слишком свежи, я хотела отправить ее в тюрьму. Жестоко? Да. Но я не святая. Лишь чудо уберегло меня от гроба.

Но не стоило решать судьбу человека сгоряча, и рациональность во мне перевешивала чувства.

— Что я должна сделать, чтобы ее отправили в ссылку? Как должна себя повести? — устремила свой взор на Бенедикта. — Выступать в ее защиту точно не стану. Пусть в следующий раз головой думает, а не другим местом, перед тем как нападать на человека. Но и тюрьма… Наверное, это слишком.

— Ты забавная, когда становишься серьезной. — Ректор присел на краешек моей кровати.

— Думаешь, я не права? Мне надо ее простить? — Мне не понравилась смена темы.

— Как решишь, так и будет. Ты же умненькая девочка, сама все понимаешь, — покачав головой, отозвался Бенедикт.

— Девочка? Когда ты так говоришь, то кажешься стариком, — скептически заметила я.

— Да? Жаль. Я думал, это звучит брутально, — признался он.

— Ошибаешься, — уверенно заявила я. И, больше не оттягивая тяжелый разговор, спросила: — Как ты меня нашел? Почему я чувствую тебя еще до того, как увижу? Что за чертовщина с этим притяжением? И как долго она длится? Только не говори, что все эти два года ты был виновником моей паранойи.

Если честно, я ожидала, что он начнет юлить, и готова была стоять на своем. Но Бенедикт меня поразил, неожиданно рассказав все: о кольце-артефакте, медальоне на его шее, что подправил воспоминания присутствующих в аудитории в день моего падения, о слежке и о договоре с Ранделом, об усилившейся после поцелуя в башне привязке и завершении ритуала в лесу, когда на камень в кольце случайно попала моя кровь.

Этот медальон на шее Бенедикта позволяет влиять на сознание? Теперь неудивительно, что его предназначение скрывают, многим бы это не понравилось. Люди не владеют подобной магией. Но больше всего меня беспокоил его родовой артефакт — информация о кольце просто не укладывалась в голове. Неужели мы связаны с ним на всю жизнь?

— Он точно не влияет на чувства? — В моем голосе звучало подозрение.

— Эльза, он не заставляет полюбить кого-то, если ты об этом. Магия на подобное не способна.

— Зато способна привязать к тебе другого человека! Ты хоть понимаешь, каково мне? Я не хочу делать трагедии, но я не знаю, как на это реагировать. По-настоящему мы знакомы лишь неделю, из которой половину дней мне хотелось придушить тебя. Но теперь я узнаю, что мы связаны с вами, господин ректор, на всю жизнь. Да я в ужасе! — Я нервно рассмеялась, складывая руки на груди. — Еще отбор этот… Как же третий этап? Кажется, из-за обещания Ранделу вы должны меня исключить.

— Третьего этапа не будет.

— Что? Почему? — Я ошарашенно уставилась на него, ожидая подвоха.

Бенедикт поджал губы. Обычно теплый взгляд его карих глаз был холоден, как северная стужа.

— Со второго испытания прошло два дня. Император скончался чуть меньше суток назад. Отбор прерван. Через час я улетаю в столицу, и скорее всего, пока наследник не взойдет на трон, останусь там. Неделя, может быть две.

— Мне жаль. — Я опустила взгляд на свои руки.

— Не стоит, — отозвался Бенедикт.

Между нами словно разверзлась пропасть, которую я сама сотворила.

— Так вот как ты хотел обойти свое обещание Ранделу… — пробормотала себе под нос. — Дождаться смерти короля.

Я не нуждалась в его ответе, все и так было понятно по его взгляду. И в этот миг я почувствовала, что окончательно запуталась.

— Уходи. Решай имперские проблемы, — жестко сказала я. — Не напоминай о себе, не вмешивайся в мою жизнь. Дай мне эту неделю наедине с собой. А когда вернешься, мы поговорим вновь.

Я отвернулась. И не поворачивалась до тех пор, пока раздавшийся дверной скрип и ослабевшее чувство присутствия Бенедикта не возвестили о его уходе.

* * *

Спустя неделю…

Сидя на лавочке у общежития и выводя неведомые узоры на песке носком обуви, я чувствовала смутную тревогу. Мое состояние успело пройти много метаморфоз. Первые сутки наедине с собой в лечебнице академии были временем обдумывания ситуации, накручивания себя и злости пополам с прерывистым сном. На вторые я вернулась в общежитие и встретилась с Маргарет — привычная обстановка и подруга, которую не пускали ко мне, пока я болела, заставили меня отвлечься. Третий день я просто отдыхала, свернувшись калачиком на постели, — стоило перешагнуть порог комнаты, как взгляды студентов и преподавателей впивались в меня, и разговоры рядом со мной стихали, а я смертельно устала от внимания. В четвертый у общежития меня подкараулила мать Инны, напавшей на меня девушки, со слезами упрашивая простить ее дочь.

В тот момент я подумала, что, соверши я нечто подобное, никто не придет просить за меня. Скорее всего, многие даже решат: «Она же приютская. Ничего удивительного».

— Отойдите, — холодно попросила я, устремив перед собой стеклянный взгляд. — Мне вас жаль, но ваша дочь ответит за свои действия.

Самое поразительное в том, что эта женщина, слезно умоляющая меня минуту назад, уже вскоре кричала на всю округу, ругая меня такими словами, которые я доселе даже не слышала, и обвиняя в том, что я испортила жизнь ее дочке.

Развернувшись, я просто вернулась в общежитие, не имея ни сил, ни желания в чем-то ее убеждать.

В пятый день мы с Маргарет отправились гулять по городу. Подруга замаскировала меня ярким макияжем, и если на меня и пялились, то только из-за него. В шестой и седьмой дни я уже бродила одна, наслаждаясь уединением и всеми силами подавляя тоску, все чаще дающую о себе знать. Я скучала по Бенедикту.

Иногда я ставила себя на его место и понимала, что, возможно, поступила бы так же. Вряд ли мужчина понимал, сколько беспокойства приносила мне его слежка в те годы. Да и все эти провокации были лишь с одной целью — разорвать привязку.

Кстати, организаторы тотализатора в возникшей ситуации оказались в настоящем тупике. Победа Райли во втором этапе отбора и его внезапное завершение внесли огромную неразбериху в их мероприятии. Ставки они возвращать не спешили, официально заявив, что необходимо дождаться возвращения ректора академии, а до того момента спрятались от разгневанных игроков, желающих вернуть деньги.

Воспользовавшись предложением целителя академии отдохнуть, все это время я не ходила на занятия, поэтому многие доставали Маргарет. Впрочем, как и раньше. Подруга рассказывала, что даже Тарт подходила к ней и интересовалась моим самочувствием. Вот в чьей заботе я нуждалась меньше всего. Мелания, как и раньше, вызывала у меня лишь опасения и настороженность.

Вздохнув, я поднялась со скамейки и потянулась всем затекшим телом. На улице наступили сумерки, и перед тем как вернуться в общежитие, я решила сходить в лавку Гульгао за пирожками и чем-нибудь к чаю, пока она не закрылась.

Хозяйка заведения всегда встречала меня благодушно, все же на протяжении почти пяти лет я была ее неизменной клиенткой.

Лавка находилась на углу улицы. Фасад из темно-коричневого дерева привлекал внимание, а окно, состоящее из ромбовидных кусочков, разделенных деревянными перегородками, придавало очарование. Над входом висела вывеска «Выпечка и сласти», а чуть ниже на двери было дописано: «Конфет с тартарицей НЕТ».

Та самая тартарица — пряная трава — после печи придавала изделиям запах тухлой рыбы, но булочки с ее добавлением все равно пользовались спросом, помогая при некоторых проблемах с желудком.

Толкнув тяжелую деревянную дверь, я вошла внутрь, вдыхая аромат свежего хлеба. Несколько стеллажей с близко примыкающими друг к другу полками, наклоненных под острым углом, тянулись вдоль одной из стен. На потолке, привязанные обычной канатной веревкой, болтались вытянутые световые сферы, заставляя тени от предметов мельтешить, будто они играли в догонялки. Цветок на окне с зачатками бутонов на вершине имел необычный зелено-сиреневый оттенок.

— Добрый вечер, — словно отрапортовала девчушка лет двенадцати, стоящая за прилавком. Ее тугие косички торчали в разные стороны под немыслимыми углами. В последний год Гульгао отказалась от продавщицы и, пока сама была занята выпечкой или какими-то другими делами, оставляла за себя свою дочь.

— Привет, — улыбнулась я, на что девочка расплылась в ответной улыбке. — Можно мне два пирожка с картошкой и вот это пирожное? — показала пальцем на большой заварной бублик с орешками поверху.

— Сейчас-с. — Девочка побежала к закрытому прилавку. — Мама их недавно стала готовить, очень вкусные. И пирожки свежие, еще горячие.

— Да? — удивилась я, по инерции бредя за ней. — Разве вы скоро не закрываетесь?

Обычно свежей выпечки к этому времени не бывало, чаще прилавки огорчали своей пустотой.

— А, нет, — одной рукой доставая пирожное, другой махнула она и небрежно поведала: — Мама продлила время работы на два часа, мы теперь до одиннадцати.

Пока дочка госпожи Гульгао упаковывала заказ, я подумала, что в последнее время это место стало довольно популярно, и поток клиентов увеличился. Будто в подтверждение этого дверной колокольчик звучно звякнул, возвещая о новом посетителе.

Внутрь вошел широкоплечий загорелый мужчина с многодневной щетиной на лице. Растрепанные волосы торчали назад, словно буквально секунду назад он пытался их пригладить, но оставил бесполезные попытки добиться хоть какого-то порядка на своей голове. Кривой нос с горбинкой явно говорил о том, что его неоднократно ломали. Одет мужчина был в черную кожаную потертую жилетку поверх такого же цвета рубашки и в брюки.

— С вас тридцать два никса, — положив небольшой сверток на прилавок, сообщила дочка госпожи Гульгао.

Достав денежный мешочек из грубой кожи, я отсчитала положенную сумму. Незнакомец, дожидавшийся своей очереди, стоял прямо за моей спиной, чем знатно нервировал. Он был похож на разбойника с Теневой улицы.

Что такой тип мог забыть в этом районе города? На фоне того, что из-за всего случившегося я пренебрегла походом к мистеру Спригатто, теперь у меня имелись серьезные основания для беспокойства. Взяв сверток и попрощавшись, я повернулась к выходу, вновь внимательным взглядом осматривая одежду незнакомца.

В таком жилете, как у него, не составит труда спрятать несколько острых лезвий.

Выскользнув из лавки, я произнесла мое любимое заклятие щита и, вспомнив один чудодейственный сглаз, вызывающий облысение, вместе с атакующим заклятьем воздуха, держала их наготове.

Быстрым шагом отдаляясь от лавки, я косилась на входную дверь, но незнакомец появляться не спешил, видимо, занятый выбором выпечки, и я немного расслабилась.

Должно быть, я стала законченным параноиком. Все же у меня с братьями Спригатто не настолько плохие отношения, чтобы они посылали за мной своих громил.

Прижимая к груди сверток и бредя по слабоосвещенной дороге, я слышала песни уличных актеров с соседней улицы. Веселая музыка сменилась грустной, и до меня донеслись слова о потерянной любви. Уже через несколько секунд впав в уныние, я ни с того ни с сего разозлилась на неведомого певца, выбравшего не ту песню.

А может как раз ту? Уже неделя прошла, и я до сих пор не знаю, что сказать Бенедикту. Может быть, правду? Какой бы слащавой она ни была…

Но вряд ли это мой вариант. Мне намного проще вновь с ним поругаться и уже тогда сказать, что он невыносим. Он опять отыщет какую-нибудь едкую фразочку, и мы поцелуемся. Глупо, но, по-моему, я вообще не способна на громкие слова, такие как «любовь».

Прошла уже неделя, и порой я забываю, что отбор вообще был. Город будто опустел, когда Бенедикт, Валентин и все остальные распорядители отбора уехали, Клара тоже пропала, видимо, вернувшись в столицу. Жалко, что мы не попрощались.

Все будто стало как раньше, только это самообман, и мысли о ректоре раз за разом об этом напоминали.

Уже приближаясь к общежитию, я окончательно расслабилась. И слишком погруженная в свои мысли, не заметила камень, что неизвестно как выскочил из брусчатки. Споткнувшись, я, словно воздушный корабль невертикального взлета, пробежалась лицом вперед, едва удержавшись на ногах, но выронив сверток на полпути.

Фух! Чудом устояла!

Удивленно уставившись на выступ в дороге, я подошла ближе и, пару раз попинав ногою камень, отошла за своим драгоценным свертком. Склонившись, я протянула к нему руки, и уже взяла, но неожиданно заметила быструю тень, мелькнувшую справа.

Чужая потная, давно не мытая рука зажала рот, заставляя желчь подступить к горлу, другая обвила талию. Затрещало защитное заклятие, и нападавший оттолкнул меня, швырнув на брусчатку. В этот раз я упала лицом вперед. Из разбитого носа потекла кровь.

Черт!

— Помогит!!.. — почти успела я проорать во всю глотку, так что вскрик разнесся эхом по улице, но другой мужик, взявшийся неведомо откуда, сунул мне в рот какую-то тряпку. И в следующий миг получил очередной разряд щитового заклятия.

Чудом успев выплюнуть гадость, пока тот самый незнакомец из лавки Гульгао, напавший на меня первым, не очухался от удара щита, я выкрикнула мощное воздушное заклятие. Бугая отбросило в стену соседнего дома, и он так сильно приложился головой, что отключился, кулем развалившись на дороге.

Окрыленная мимолетным успехом, я собиралась разобраться со вторым разбойником. Вот только и он оказался не последним — видимо, за мной прислали банду, прекрасно знавшую, как бороться с магами. В меня швырнули стеклянную бутылку, прозрачную, с вытянутым горлышком, какие нередко используют для хранения молока. Она разбилась, и вверх, словно освободившись от долгого плена, стремительно поползли клубы дыма.

Я хотела его развеять, избавиться от опасности, но он двигался стремительно, будто стихийное бедствие, и уже через секунду застилал глаза, заставляя плакать и щекоча горло, из-за чего я кашляла и раз за разом вдыхала новую порцию отравы.

Сознание не потеряла, но кашель и не прекращающиеся слезы оказались сродни проклятию. Злополучный мешок все же водрузили на мою голову, но схватить и закинуть меня в карету, что беззвучно подъехала мутным силуэтом за несколько секунд до того, как я перестала видеть, получилось не сразу. Я отчаянно пиналась, целенаправленно пытаясь зарядить туда, где будет больнее всего. Судя по сдавленному хрипу, как минимум один раз у меня это получилось.

— Да что же ты буйная такая?! — Меня ударили ладонью по лицу. Голову мотнуло так, будто я была не человеком, а тряпичной куклой.

— Ты что?! — шикнул кто-то. — Босс ясно дал понять, чтобы мы ее не трогали!

— Не пыли мне тут! — рявкнул бандит. — Она сама ударилась. Брыкалась, вот и вышло случайно. Запомнил?

Второй мужик что-то промямлил. А я разразилась новым приступом кашля, в то время как левая скула ныла от боли, и вскоре очутилась в карете. Спустя время, когда действие дыма стало сходить на нет, с меня сняли мешок и, повязав тряпку, закрывающую рот, вновь водрузили его на место.

«Три бандита», — успела сосчитать я. Один рядом со мной, два на другом сидении.

Судя по ухмылке, с какой он разглядывал мое лицо, именно тот, что ближе всех, и дал мне пощечину.

После подслушанного разговора я решила пока не сопротивляться и сберечь силы. Если Спригатто сказал не причинять мне вреда, то, возможно, он желает просто поговорить. По крайней мере, я надеялась на это.

Щека горела, лицо немного опухло от слез, но, шмыгая носом, я как могла держала себя в руках. Было безумно страшно, я вся вспотела, волосы прилипли к лицу, только мысль о том, как жалко я буду выглядеть, если заплачу, придавала мне уйму сил.

Успокойся, Эльза. Приедешь на место, встретишься со Спригатто и разберешься во всем. Только с кем из братьев? Хозяин лавки зелий не способен на подобное в одиночку.

Да что же я везучая такая?! Прошла неделя, а я вновь в опасности, да еще и с окровавленным лицом!

Вот говорил мне преподаватель по боевой подготовке: «Эльза, работай над скоростью! Какой прок от большого количества заклятий, если не успеешь их произнести? Лучше несколько быстрых и действенных, чем десятки сложных и неотработанных». Мне казалось, у меня достаточно скорости, но настоящая битва показала, что нет. Если выберусь из этой передряги, то не вылезу с факультативов по боевке.

Карета остановилась, мягко качнувшись.

Взяв под локоть, меня резко подняли и потащили вперед, словно я сама идти не в состоянии. Скрипнула дверь, донесся веселый гогот, будто мы оказались в какой-то таверне, но когда мы преодолели еще одну дверь и стали спускаться, все стихло.

Мне поплохело. Теперь я была даже рада, что меня крепко держали под локоть.

Таверна и подвал… Надеюсь, это не то место… в котором я уже бывала два года назад? В то время, когда я наблюдала за судом над провинившимся членом банды и в ужасе дрожала, будучи не в силах отвести взгляд. Неужели пришла пора и мне оказаться на его месте?