Несколько дней назад, в поздний ночной час, я подошел к одному из наших и спросил без обиняков:

— Тебе тоже досаждает пустота в этот сезон?

— О какой пустоте вы говорите? — глаза его раскрылись от удивления.

— Разве нужно объяснять?

— Я не понимаю, о чем вы.

— О пустоте. Я не знаю другого слова.

— Извините, — сказал человек, — я живу своей жизнью и не думаю о вещах, которые находятся за пределами моего восприятия.

— Но ночью тем не менее ты приходишь сюда. Почему?

— Прихожу подышать ветром.

— И ничто не досаждает тебе, не пугает?

— Сказать по правде, нет.

— Ты ведь один из нас.

— Да, это верно.

Я знал, что он имеет в виду, и всё-таки продолжал наседать и допрашивать. Мне трудно смириться с тем, что кто-то из наших не понимает меня. Я сообщил, что читаю Примо Леви, а в последнее время и Жана Омри.

— Я ничего не читаю, — отрезал он.

— А что же ты делаешь? — спросил я и тотчас почувствовал, что это уже лишнее.

— Работаю братом милосердия в больнице, — ответил он спокойно и отвернулся от меня.

В ту ночь я долго бродил вдоль берега. Я чувствовал себя как ребенок, которому дали по уху. Несколько человек пытались заговорить со мной, но я увернулся от них, обогнул весь пляж и под утро вернулся в свою берлогу. Усталость моя была слишком велика, чтобы включать приемник. Я сел в кресло и задремал. Был уже полдень, когда я проснулся. Во сне я находился где-то далеко и впутался в какой-то спор, обрывки которого еще клубились в моем сознании. О чем спорили, я не помнил. Знал только, что доводы моего оппонента были блестящими и убедительными, а я лишь твердил, как болван, одно и то же. Уцепился за какое-то слово и повторял его без конца. И чем больше повторял, тем больше расплывалось от удовольствия лицо моего противника. В конце концов он прекратил излагать свои веские доводы, и язвительная насмешка, насмешка победителя, тронула его губы. Я собирался сказать ему: «Не насмехайся прежде времени» — но поперхнулся словами.

Я сделал себе кофе и сел к столу. Крепкий кофе проник в желудок, оживил мои внутренности и вытеснил из головы кошмар. Под вечер я спустился в лавку, купил самое необходимое и вернулся домой с твердым намерением взять себя в руки, встряхнуться и собраться с силами.

Не прошло и часа, как в мою дверь постучал почтальон и протянул мне письмо, отправленное экспресс-почтой. Такие письма, как и заказные, я получаю только от моей бывшей жены. «Счастливого дня рождения, — писала она на розовой поздравительной открытке, — желаю долгих лет счастья и здоровья». Я хотел разорвать открытку и бросить в мусорное ведро. Мысль, что она, после стольких лет разлуки, всё еще помнит мой день рождения, всколыхнула во мне затаившуюся тоску. Я положил письмо на стол и поспешно вышел из дому.

По дороге я вспомнил, что уже много дней мешкаю с ответом Тине. В последнем своем письме она с похвалой отзывалась об одном библейском отрывке, упоминала нашу исследовательницу Танаха Нехаму Лейбович, которая открыла ей глаза на многие важные вещи и прояснила туманные места. Это спокойное деловитое письмо заставило меня расплакаться.