Члены Военного совета, возглавляющие шествие, уже пересекли Папоротниковый лес и вступили в Хвойный лес, раскинувшийся на крутом горном склоне. Голуби-разведчики летели низко, над самыми вершинами деревьев, и все время поглядывали на небо. Но ничего тревожного пока не заметили.

— Давайте подождем членов Военного совета, — предложил Добрушко.

Стая расположилась на ветвях большой старой сосны. Вскоре между деревьями показался весь Военный совет во главе с Медведем.

— Пока что не видно никаких орлов, — доложил Добрушко.

— А если они и появятся, что мы сможем сделать? — грустно произнес Лохмач. — У нас до сих пор нет никакого плана действий.

— Давайте поговорим серьезно, — предложил Медведь. — И без того нужно подождать, пока подтянутся остальные.

Военный совет собрался под сосной. Все были озабочены. Первым взял слово Лис:

— Ясно, что существует какой-то выход. Я уверен, что можно проникнуть в орлиное гнездо. Но как это сделать — не знаю.

— И я думаю, что можно, — присоединился к нему Сивко.

Сивко сидел на ковре из сухих сосновых иголок и играл с божьей коровкой. Она ползала по его передней лапе, и Сивко напрасно ждал, когда она взлетит. Он поднимал лапу и шептал; «Божья коровка, полети на небо…» А божья коровка взмахивала крылышками, словно хотела взлететь, и все не улетала.

— Имейте ввиду, — заговорил Лохмач, — что вон там, наверху, лес кончается! От опушки леса до гнезда Каменара — только кусты да трава.

— И еще эти скалы, — дополнил Сивко.

— Да, наверху еще и скалы. Укрыться негде, нельзя подойти к гнезду незаметно.

— Это известно, — прошептал Медведь. — Нужно придумать что-то особенное.

Члены совета замолчали. Сивко смотрел на свою божью коровку, шептал: «Божья коровка, полети на небо…» и одновременно думал о Каменаре и других вещах.

Божья коровка расправляла крылышки и опять складывала их.

С дерева упала сосновая шишка и ударила Ежа по голове.

— Нападение! — завопил он и свернулся клубком, выставив иголки.

Члены Военного совета рассмеялись. Медведь хохотал до слез, а Лохмач принялся кувыркаться. Когда он поднялся, вся его шерсть была утыкана сосновыми иголками.

Даже бедный Лис улыбнулся и сказал:

— Ох уж этот Еж!..

Насмеявшись вдоволь, животные снова собрались в круг. И каждый почувствовал странное облегчение.

— Хорошая вещь — смех! — заметил Медведь. — Чувствуете, как полегчало на душе?

Жизнь без смеха невозможна. А как мало мы еще делаем для того, чтобы в нашем Тихом лесу каждый день звучал смех!

— Еще бы немного посмеяться, и я бы, наверно, внес дельное предложение, — сказал Лохмач. — Давай, Еж, выкини еще какую-нибудь штуку!

Но Еж сидел в стороне и обиженно смотрел на остальных.

— Всегда так, — произнес Медведь. — Когда все смеются, почти всегда кто-то один сердится.

— Тот, кто вызвал смех, — дополнил Лохмач.

— Не всегда, — возразил Сивко. — Сейчас я спою вам песенку, которая вас всех рассмешит, и никто не рассердится. Это будет так называемый безобидный смех.

Заяц Сивко встал возле пня, поклонился:

— Дорогие зрители, сейчас я исполню для вас…

— Мы вовсе не зрители, — прервал его Еж, глядя на Медведя. — Какие мы зрители, мы — Военный совет!

— Мы — как-будто зрители.

— Ну раз как-будто — тогда можно.

— Слушай, Сивко, расскажи лучше что-нибудь смешное, но короткое!

Заяц задумался.

— Что-то ты долго думаешь! — подал голос Лохмач.

— Чем короче смешная история, тем дольше над ней приходится думать!.. Так как времени на размышления у нас нет, я расскажу вам, вернее, спою одну песню. Это Песня Четырех Глухонемых. Слушайте!

Сивко поднял одну лапу над головой, а другую положил себе на плечо. Потом сложил обе лапы, словно для приветствия. Потом показал ладонь левой лапы и приложил ее к своему правому глазу. Другой лапой он отвел левую от своего глаза и положил ее себе на живот. Закрутился, упал на спину, поднялся, подмигнул, закрыл оба глаза, скрестил уши как ножницы, раскинул передние лапы, сел, раскрыл рот, закрыл его, приложил лапу к сердцу, уронил из левого глаза две слезы, потом одну — из правого, наклонился, поднял сосновую иголку, раскрыл воображаемый ножик и принялся затачивать иглу, потом быстро вонзил ее в то место, где находилось его сердце. И тотчас же замертво упал на землю.

Пока продолжалось представление, члены совета неудержимо хохотали, повторяя: «Ох уж этот Сивко!» Только Еж недоумевал.

Заяц вскочил, раскланялся.

— Браво! — крикнул голубь Добрушко.

— Браво! — закричали остальные голуби.

— Браво, Сивко! — похвалил «артиста» довольный Медведь. — У тебя настоящий талант!

А Еж продолжал удивленно смотреть на зайца.

— Давайте разберемся, — сказал он. — Ведь заяц обещал спеть песню, а я не слышал никакой песни!

— Но я же предупредил, что это песня глухонемых. В ней рассказывается…

— Но ты не пел! — прервал его Еж. — Обещал, что будешь петь, а не пел.

— Глухонемые не могут петь! — ответил Сивко.

— Раз не могут, почему ты назвал ее песней. Последовал новый взрыв смеха. Теперь смеялись над Ежом. Он наклонил голову, переждал, пока все успокоятся, и сказал:

— Признаюсь, я ничего не понял. А раз вы поняли, объясните мне, о чем эта песня.

— В этой песне рассказывается о несчастной любви одного глухонемого, — объяснил Сивко. — Смешное заключается в том, что песня трагическая. А так как глухонемые не могут петь, то становится еще смешнее.

— Но почему же я не смеялся?

— Потому что у тебя нет чувства юмора, — ответил Сивко. — Ты принимаешь все всерьез и поэтому сам становишься смешным.

— Разве я один такой?

— Нет. Многие животные и люди похожи на тебя… А!.. Ты что же, божья коровка, еще не улетела?..

В ответ божья коровка расправила крылышки и вдруг взлетела.

— Друзья, — закричал Сивко, — эта божья коровка меня удивляет!

— Почему? — поинтересовался Еж.

— Да… как сказать… она какая-то подозрительная. Все время вертелась среди нас, а тут вдруг взяла и полетела.

Медведь нахмурился.

— Мы говорили о наших планах? — спросил он.

— Разумеется, — сказал Лис. — Упоминали и об орлином гнезде, и о том, что собираемся проникнуть в него. Члены совета задумались.

— Мы поступили неосмотрительно, — вздохнул Медведь.

— Мы на чужой территории, а не сообразили…

— Чего не сообразили? — спросил Лохмач.

— Что среди нас могут быть чужие…

— Но это была божья коровка!

— Именно поэтому.

— И… вы допускаете?.. — Лохмач не договорил до конца.

— Все может быть, — Медведь понизил голос.

— Ты хочешь сказать, что эта маленькая божья коровка…

— Да, — ответил Медведь. — Я почти уверен в этом.