Панцырь поджидал свою жертву перед домом. Проницательный ум подсказал ему, что Осел не сможет войти внутрь. Когда делегация снова появилась на поляне, Панцырь мирно дремал. Осел стоял перед ним с опущенной головой. Напрасно он ждал вопросов. Панцырь не двигался. Все молча ждали, что произойдет дальше. В глубокой тишине было слышно, как у Сивко колотится сердце. От небесного свода оторвалась яркая звезда и полетела к земле, оставляя после себя на темно лазоревом небе ясно видимый след.

— Я загадал желание, — прошептал Осел. — Хоть бы оно сбылось!

— Где труп? — внезапно раздался голос Великого сыщика.

— Я не очень-то верю в падающие звезды, но мне так захотелось колючек, — продолжал бормотать Осел. — В этом лесу нет ни одной колючки! Все трава да трава, никакого десерта.

— Где труп? — снова рявкнул Панцырь.

— Хоть бы одну колючку… сочную колючку…

— Куда ты спрятал останки Лисенка? — Великий сыщик подскочил к Ослу. — Говори, потому что у меня есть тысяча способов вытащить из тебя признание!

— Мне бы хотелось, чтобы мне говорили «вы», — заметил Осел. — Это пошло бы только на пользу делу.

— Опасный преступник! — шепнул Панцырь зайцу Сивко. — С ним нелегко придется. Он хитер и хладнокровен… Сбегай-ка на лужок, что за Молодым лесом, и сорви колючку… Сивко со всех ног помчался на лужок. Вскоре он вернулся с великолепным чертополохом и отдал его Великому сыщику. Панцырь взял стебель с колючками и протянул Ослу.

— Видите?

— Ох! Дайте я это съем!

— А вы будете говорить?

— Буду! Дайте мне поскорее это чудо природы!

— Признайтесь — и получите.

Панцырь размахивал перед мордой мученика аппетитным чертополохом, ловко отводя его, когда Осел раскрывал рот, намереваясь схватить стебель.

— Так вы будете говорить?

— Я же сказал, что буду! Что вы еще от меня хотите? Все облегченно вздохнули.

Панцырь торжествующе посмотрел на делегатов, словно спрашивая: «Видели?»

— Говорите! — приказал Панцырь. — Говорите, и колючка — ваша.

— Не могу говорить! Сначала я должен съесть колючку.

— Хочешь перехитрить нас?

— Я хочу сначала полакомиться деликатесом. Один его вид сводит меня с ума. А сумасшедший ничего толком рассказать не может.

— Сначала ты все расскажешь!

— Сначала я съем колючку. Вы знаете, что такое ослиное упрямство?

После минутного размышления, Великий сыщик сунул чертополох в рот Ослу. Тот жадно схватил его губами и принялся медленно жевать, наслаждаясь лакомством.

Потом облизнулся.

— Ну! — потребовал Панцырь.

— Вы не услышите от меня ни слова, пока не принесете еще одну колючку!

— Ах, так?

— Да, представьте себе.

Панцырь снова погрузился в раздумье, потом кивнул Сивко. Тот снова бросился на луг. Осел с удовольствием съел и вторую колючку.

— Теперь говорите!

— Только после того, как мне принесут еще одну!

— Это уже безобразие! — возмутился Великий сыщик. — Вы издеваетесь надо мной.

— Я сам не знаю, что делаю, но говорить буду только при этом условии!

На этот раз Сивко не стал дожидаться распоряжений Панцыря и по собственной инициативе помчался за чертополохом.

— Далеко ли до этого земного рая? — спрашивал Осел, жуя третью колючку.

— Там много таких прекрасных растений?

— Полным полно, — ответил Сивко.

— А это далеко отсюда?

— Всего в минуте ходьбы.

— Тогда попрошу вас принести еще штучку. Сбегав на луг и обратно еще несколько раз, Сивко наконец не выдержал и заявил:

— Больше не могу!.. У меня уже ноги подкашиваются!

— На сегодня достаточно, — смирился Осел. — Так что вы от меня хотите?

— Чтобы вы обо всем подробно рассказали, — облегченно вздохнул Панцырь.

— С удовольствием. Что именно вам рассказать?

— Все, что вы знаете.

— Я много чего знаю.

— Тогда начните с начала.

— Хорошо, я подумаю.

И Осел стал думать. Небо над деревьями порозовело. Звезды сначала побледнели, потом растворились в розовой заре. На траве и листьях заискрилась роса.

— Итак, — начал Осел, — я родился ночью в овине старого Пантелея. Он носил на голове ветхую меховую шапку. В разговоре каждую фразу он начинал со слова «значит». «Значит, — говорил он, — того,… мне надо пойти в город купить штоф водки…»

— Что за глупости? — разозлился Великий сыщик. — Что вы мелете?

— Вы попросили меня начать с начала и рассказывать обо всем подробно. Вот я и начал со своего рождения.

— Но о чем вы собираетесь нам рассказывать?

— Я вам поведаю историю моей жизни. Ведь вы сами просили меня говорить!

— Нам нужно, чтобы вы рассказали о том, как был похищен Лисенок! Понятно?… Где он сейчас? Жив ли? Вот что нас интересует!

— Каждый пляшет на своей дудке. Я собирался рассказать вам такие интересные вещи, а вы…

— Куда вы утащили Лисенка?

— Вот уж чего я не знаю.

— Но мы же скормили ему целую кучу чертополоха?

— За это я вам очень признателен, но не помню, чтобы я похищал Лисенка.

— Этот Осел сведет меня с ума! — рассвирепел Великий сыщик. — Воды!

Сыщику принесли воду. Панцырь быстро выпил кружку и пришел в себя. Потом он попытался сделать затяжку, но трубка погасла.

— Я тебе покажу!.. Ты у меня заговоришь по-иному!.. Принесите из моего дома веревку!

— Будем его вешать? — поинтересовался Еж.

— Хуже! Пытать!

Осла привязали к дереву.

— А теперь нарвите побольше чертополоха и принесите сюда!

Лохмач и Сивко в несколько приемов натаскали большую кучу чертополоха. Они терялись в догадках, что задумал их мудрый друг? Панцырь разбросал колючки на таком расстоянии от дерева, чтобы привязанный к нему Осел не мог до них дотянуться. Увидев колючки, пленник устремился к ним, но веревка не позволила ему достать лакомство.

— Это жестоко! — воскликнул он. — Таких пыток не применяли даже во времена инквизиции!

— Это заставит тебя заговорить! — победоносно изрек Великий сыщик. Ты признаешься решительно во всем!

Лохмач, Сивко и Еж наблюдали за происходящим во все глаза.

— А теперь продолжим работу! — сказал Панцырь. — Мне предстоит допросить всех жителей Тихого леса. Для нас, сыщиков, важны самые незначительные на первый взгляд факты. Вернитесь в лес и сообщите всем, чтобы явились сюда. Пусть приходят по одному, установят очередь. Каждый должен предварительно все обдумать… Да, забыл, пусть все построятся по росту: первый — Медведь, второй — Лохмач и так далее, до самой крохотной букашки…

— Какая голова! — воскликнул Лохмач, прослезившись от умиления и гордости за Великого сыщика.