«Джунгли»...
Итак, охотничья наша сумка наполнена необходимыми вещами...
Проверим еще раз. Зеркальный фотоаппарат, заряженный цветной обратимой пленкой. Набор (или два набора) удлинительных колец. Запас пленки. Зеркальце. Если есть, то телеобъектив.
И вот наконец...
Охваченный желанием путешествовать, искать и находить красоту, узнавать новое о нашем прекрасном мире, выходишь ты либо в такие знакомые как будто бы, а на самом деле вовсе незнакомые, ставшие вдруг в твоем воображении таинственными, полными неведомой жизни, заросли трав и кустарника в твоем родном дворе или за околицей — на заброшенном пустыре, в овраге, у берегов маленькой речушки, на опушке ближнего леса... Либо — если ты городской житель, а двора с «джунглями» трав и кустарников нет — едешь в старый городской парк, где приметил как-то кущи высоких трав, заросли малины, иван-чая, конского щавеля, крапивы... Либо — если решил путешествовать совсем всерьез — садишься на электричку и едешь на какую-то далекую поляну среди леса, где, помнится, траву не косят, не топчут, она густа и разнообразна, и среди узеньких листьев злаковых светятся желтенькие соцветия ястребинки на высоких стеблях, кокетливо выглядывают сиренево-розовые цветки лесной герани, то тут, то там торчат растрепанные розово-фиолетовые головки луговых васильков и похожие на них, но более роскошные, аккуратные и как бы полные чувства собственного достоинства, высоко вознесенные на прямых и колючих стеблях, царственные соцветия татарника, или чертополоха. Тут же и зонтичные с микроскопически мелкими многочисленными цветочками в соцветиях-зонтиках, издалека светлеющие, словно пена, над переплетением причудливо изрезанных листиков... И тысячелистник — розовато-белый и белый, его листочки уж и совсем сложно устроены, словно изысканное кружево... И конечно, пижма с мелкими желтыми пуговками соцветий, похожих на растерявшие свои лепестки ромашки, которые тоже собраны в корзинки-зонтики... И изящные, утонченно-нежные гвоздички, и сине-лиловые колокольчики, и ромашки с лепестками-лучиками, и то нежно-розовые, то чисто сиреневые или желтоватые головки скабиозы, напоминающие пышные жабо на портретах сеньоров и сеньорин прошлых веков...
И над всем этим пестрым, благоухающим великолепием мелькают белыми, коричневыми, рыжими, желтыми хлопьями бабочки, жужжат пчелы и мухи, гудящими самолетами проносятся осы-бембексы, хищные мухи-ктыри, слепни, шмели, на высоких нотах зудят застывшие в воздухе над цветками полосатые цветочные мухи-сирфиды... Мастера высшего пилотажа — стрекозы — охотятся на мух, мелких мошек и комаров... Но самая напряженная жизнь идет, конечно же, внизу, в таинственных зарослях душистых трав, на соцветиях и в глубине крупных цветочных венчиков, на листьях, под листьями, на стеблях и ниже, у самых корней, на поверхности земли и даже в ее глубине — в трещинках, под гниющими листьями и корнями, в подземных ходах...
Тут столько всего разного, что закружится голова поначалу. Но чем внимательней, чем дольше и спокойнее наблюдаешь за этой многообразной жизнью, тем яснее видишь, что при потрясающем многообразии и кажущейся неразберихе все здесь — как и везде в природе — подчинено определенным строгим законам, все взаимосвязано, одно зависит от другого (и не может без другого), и не хаос это, а слаженный, гармоничный во всех взаимосвязях ансамбль.
Познавать этот мир, вникать в его закономерности, знакомиться с обычаями, повадками и привычками здешних «жителей» интересно до чрезвычайности...
Большинство из вас, конечно же, знает, что жизнь на Земле с наибольшим разнообразием и полнотой воплотилась именно в форме мелких шестиногих существ — насекомых. Их на планете по количеству видов больше, чем всех остальных представителей живого — животных и растений, — вместе взятых. На втором месте по разнообразию и количеству видов — растения.
Растения — это вообще первооснова жизни, они «первичные продуценты», превращающие энергию солнца при помощи химических веществ земли, воздуха и воды в питательные органические вещества. На них, на растениях, как на фундаменте, держится пирамида земной жизни. А следом, неотрывно за ними, составляя следующий этаж пирамиды, идут, в частности, насекомые. В частности — потому что есть еще и одноклеточные, и кишечнополостные, и моллюски, и паукообразные...
Ну, в общем, слов нет, как все это любопытно, однако нельзя объять необъятное, и тех, кто «заболеет» прелестью, таинственностью, многообразием этого мира, я отсылаю к соответствующим книгам, которых написано уже много, хотя, конечно, и недостаточно, потому что достаточно не будет, наверное, никогда — чем дальше идешь, тем больше оказывается все новых тайн.
...Во дворе
Что ж, начнем с самого простого и близкого — со двора дома, где мы живем.
Если, конечно, двор есть. Ведь их в городах все меньше и меньше: строятся огромные дома, строятся тесно, и меж ними теперь и не дворы даже, а этакие полоски газонов или бульваров в лучшем случае, с причесанной, подстриженной травой и насильно собранными в клумбах цветами. В худшем же — с вытоптанной землей, из которой кое-где торчат случайно уцелевшие чахлые былинки. Разве что где-то на окраине города, на случайно неиспользованных лоскутках земли, если они не превращены походя в зловонные свалки, остается кое-какая растительность, дающая приют мелкой братии. Бывает, правда, что такие лоскутки земли, не окультуренные и не загаженные строительными, промышленными и разными другими отходами, прямо-таки процветают, несмотря на то, что расположены в самых что ни на есть асфальто-бензиновых недрах города. И тут чем меньше вмешательства человека — этого слишком все же самоуверенного «венца творения», — тем лучше. Жизнь здесь берет свое, ее благие законы действуют безотказно, и постепенно образуется этакий островок живой природы, в дебрях которого вполне можно путешествовать нам с фотоаппаратом.
В своих книгах и радиопередачах, в журналах и газетных статьях я не раз уже говорил о плодотворной идее создания микрозаповедников — эта идея и сейчас не покидает меня. Я вижу особенную необходимость создавать микрозаповедники — нетронутые, бережно охраняемые от посягательств «цивилизации» островки живой природы — именно в городе, тем более в большом. Идея эта важна и серьезна в наше время, когда повсеместно природа гибнет, а в городе ее и вообще не остается. Большой заповедник или даже рощу заповедного леса, к примеру, в городе, конечно же, не создашь, парки, скверы, ботанические сады — это статья особая, а вот очистка, возрождение, бережное сохранение маленьких бросовых, не нужных промышленности и строительству лоскутков земли с разнообразной жизнью на ней — это вполне возможно. Только чуть-чуть желания... И — активности! Гражданской активности, порой даже мужества и упорства, ибо, увы, сильно в некоторых «деловых» людях желание во что бы то ни стало завоевать, подчинить, уничтожить все, что не вписывается в строжайшую схему их производственной деятельности.
Да ведь помимо всякой другой несомненной пользы от живых таких островков, какая же тут открывается прекрасная возможность для путешествий!
На островке живой природы в городе (иной раз попросту во дворе в средних географических широтах) есть надежда встретить:
Бабочек: павлиний глаз, крапивницу, капустницу, репницу, репейницу, бархатницу, голубянку и червонец, желтушку, пяденицу, толстоголовку, а подчас даже великолепную траурницу... А раз бабочек — значит, и гусениц, и куколок...
Шмелей... Пчел и ос...
Мух-сирфид. О простых мухах — серых, синих, зеленых — и говорить нечего, однако заметить все же нужно вот что: «простые» — и вредные! — мухи с гораздо большей охотой селятся как раз не в островках живой природы, к созданию которых я призываю, а — на помойках и свалках. Муха-сирфида — это совсем другая муха, муха-«аристократка», она садится только на цветы, она пьет нектар, одновременно цветы опыляя. Она относится к благородному семейству цветочных мух...
Жуков — таких, как жужелица, «пожарник», навозник, бронзовка, усач, листоед, долгоносик, плавунец...
Клопов — солдатиков, щитников, килевиков...
Стрекоз — стрелок, коромысло, бабку и дедку, кордулегастра, дозорщика-императора...
Кузнечиков и кобылок...
Муравьев...
А также пауков, улиток, червей земляных, лягушек, ящериц и тритонов...
Даже из такого неполного перечисления видно, я думаю, какой простор открывается здесь внимательному путешественнику.
А я еще не сказал об «объектах» из мира растительного — цветках, бутонах, семенах-пушинках, всевозможных плодах, листьях, грибах, мхах и лишайниках. И о каплях росы, паутине, красивых камнях, ветвях и корягах, о ряске на пруду, о прозрачных струях ручья, о солнечных «зайчиках» и облаках...
Удивительное всегда может оказаться рядом!
Заповеди фотографа, путешествующего в «джунглях» листьев и трав
1. Попав в «джунгли», не торопись.
Настоящая и все растущая беда современной жизни — торопливость. В погоне за слишком многим мы теряем даже то, что имеем, вернее — могли бы иметь, если бы научились ценить то, что на самом деле ценно.
Нет ничего ценнее самой жизни, каждого ее мига — так сделаем же этот миг действительно ценным хотя бы в тот заветный день когда мы вышли наконец в свое путешествие с фотоаппаратом!
Оказавшись в «джунглях», оглядись спокойно, пойми, что ты уже здесь, спешить некуда, а потому...
2. Смотри внимательно и непредвзято.
Постарайся представить себе, а вернее, даже не представить, а осознать, что ты никогда здесь, в этих зарослях, не был и ничего этого не видел. Да ведь так оно и есть! Обычный взгляд — взгляд поверхностный, можно сказать: формальный. Смотреть — это далеко не всегда значит видеть. Еще и еще посмотри вокруг. Разве вон тот куст, к примеру, не напоминает мамонтово дерево, о котором ты когда-то читал? Забудь, что формально ты сейчас почти в один рост с этим кустом — ведь все относительно. У тебя же есть фотоаппарат и удлинительные кольца, которые, «приближая» то, что ты видишь, делают мир вокруг большим, а тебя, следовательно, маленьким. Настройся на этот новый масштаб, не бойся «умалить» себя, и ты увидишь: рядом действительно гигантское мамонтово дерево, а вовсе никакой не куст... Присядь или встань на колени — это вовсе не унижение: встать на колени перед вечной природой. Посмотри внимательно под ноги. Ведь это не трава вовсе, это высокий тропический лес, никогда раньше не виданный тобой, — разве что в фантазиях и во сне. Видишь, какие разные деревья в этом лесу: гладкоствольные, прямые, с раскидистыми длинными и узкими листьями; с причудливо изогнутыми, словно бы изломанными голыми стволами, с крупными просторными листьями — резными, разлапистыми, многолопастными... А вот и с игольчатыми, и с кружевными...
Но что это? Ползет что-то (или кто-то?) медленно, словно танк, продираясь сквозь переплетенье стеблей и стволов. Словно бы металлическая, покрытая чеканными, геометрически правильными насечками спина... Неужели это всего-навсего жук? Ну, а вот то — лакированное, ярко-красное, с угольными круглыми пятнами, расположенными симметрично с белыми кругами глаз на черной плоской голове, с короткими, многочленистыми, очень подвижными усиками?.. Движется по листу, быстро перебирая тонкими и тоже лакированными ножками... Неужели это божья коровка? Подползла к краю листа, внезапно разломила пополам скорлупу надкрыльев на круглой спинке — в солнечных лучах они ало просвечивают, ну просто рубиновые! — а из-под них тотчас выпростались тончайшие, слегка коричневые прозрачные крылышки и... только ее и видели. Улетела!
А это что? Голубое, шелковистое чудо... Бирюзовые, небесной расцветки крылышки с серебристым отливом, по краям — белейшая шелковая бахрома. А тельце-то, тельце... в нежнейшем серебряном пуху, ножки тоже аккуратно опушены... но головка! Пожалуй, самое трогательное — это головка. Большие черные глаза смотрят этак наивно и кротко, сама голова тоже покрыта шелковистыми волосками (напоминает беличью), тоненький хоботок свернут спиралькой, а два длиннейших уса, раскинувшихся в разные стороны, разрисованы словно милицейские жезлы — полоска черная, полоска белая, — на кончиках же усов черные округлые утолщения. Вот почему дневных бабочек называют «булавоусыми»: усики на концах действительно напоминают старинный боевой снаряд — булаву... И это очаровательное существо, отдыхающее на зеленом листе, — привычный «голубой мотылек», маленькая бабочка-голубянка? Нет, это словно бы существо странного, сказочного мира, трогательное, беззащитное, этакий ангелочек... Конечно, если вы пойдете вглубь и поинтересуетесь жизнью, обычаями, настоящим и прошлым этого безобидного создания, то узнаете, что, хотя настоящее действительно достойно примера и подражания, с точки зрения ревнителей вегетарианской морали, — бабочка-голубянка никому не вредит, прилежно и старательно опыляет цветы, — но вот прошлое у некоторых пород голубянок совсем другое, совсем-совсем другое: их гусеницы — страшные хищники и подчас даже пожирают друг друга... Впрочем, и здесь не торопитесь с выводами. В природе другие мерки морали. С точки зрения эволюции, то есть совершенствования и естественного отбора, убийство подчас не только не грешно, а, наоборот, почетно, это в каком-то смысле даже «долг» хищника... Ах, увлекшись размышлениями, мы пропустили момент, подходящий для фотографии... Неосторожное движение — и бабочка упорхнула! Какая жалость...
Но не расстраивайтесь. Много еще здесь такого, что заслуживает внимания. Главное же, что мы, кажется, начали выполнять две первые заповеди. А теперь...
3. Не просто фиксируйте. Ищите наиболее подходящую, наиболее выразительную позу, ракурс, фон. Выбирайте наилучший момент.
Эта заповедь годится для фотографирования любых объектов — и людей тоже, — ее прилежное и умелое выполнение как раз и делает фотографию не ремеслом, а — искусством.
Ну, что тут сказать, как разъяснить покороче это правило, как поделиться своим опытом в этом отношении?
Обратите внимание: ведь любой объект в один и тот же момент времени можно сфотографировать — теоретически — в миллионах вариантов. С любой стороны — сверху, снизу, справа, слева, спереди, сзади. И все это будут снимки одного и того же объекта в один и тот же момент времени. И будут они тем не менее совершенно разными. Думаю, это ясно.
Но ведь при всем при этом у вас есть свой, вполне определенный, до какой-то степени сложившийся взгляд на этот объект, не правда ли? Не случайно же вам захотелось его сфотографировать. Значит, он вас чем-то заинтересовал. Чем?
Задача и заключается в том, чтобы это понять. Или хотя бы почувствовать. И тотчас отыскать единственно верный ракурс — ту точку съемки, с какой объект на снимке будет выглядеть наиболее выигрышно, наиболее соответственно тому, что вы чувствуете и хотите запечатлеть на снимке — для себя (на память) и для других (чтобы поделиться). И в тот момент, когда вы нашли нужную точку, а в видоискателе увидели именно то, что вас заинтересовало и взволновало, что нравится вам, — тут-то и нужно нажимать на спуск затвора (предварительно определив и поставив, конечно, верную выдержку и диафрагму).
Ясно, я думаю, что найти эту единственно нужную точку, с которой кадр получается наиболее выразительным (и резким, конечно), — самое трудное. Именно в нахождении точки и в определении момента, когда нужно нажать на спуск затвора, и заключается ВСЕ искусство фотографирования, если не считать, конечно, технической стороны, что само собой разумеется.
Именно в этом — в нахождении нужной точки и определении нужного момента — заключается наиглавнейшее . В этом — а не в технических холодных изысканиях, не в увенчивании себя наисовременнейшей аппаратурой (переключающей ваше внимание с объекта на себя), скрупулезном следовании разным правилам, наставлениям и приемам. Последнее нужно, конечно, даже необходимо, но оно — лишь средство во имя цели — быстрого, подчас прямо-таки мгновенного нахождения точки и момента .
Конечно, сюда же входит и наведение резкости (методом «маятника» или «вилки»), определение правильной экспозиции (об этом я еще буду говорить позже, в главе «Техника съемки» — если хотите, то загляните туда сейчас), установка нужной диафрагмы (необходимая глубина резкости), твердость рук (чтобы кадр не был смазан), а затем и последующее технически правильное проявление пленки. Но это все — техника. Искусство же — это определение точки и момента. Ну, может быть, еще и некоторое умышленное нарушение технических правил, однако об этом тоже потом.
Как найти заветную точку и нужный момент? Объяснить это раз и навсегда невозможно. Сколько объектов, обстоятельств, ваших ощущений — столько и неизвестных в нужном вам уравнении. Да ведь говорить, что заветная эта точка единственна и неповторима — тоже неверно. Один и тот же объект, тем более если он живой, можно сфотографировать с нескольких таких, удачно найденных точек, и каждый снимок по-своему интересен. Тут возникает еще одно правило, которое я не буду выделять в заповедь, а просто скажу: если вы нашли что-то действительно достойное внимания — не жалейте пленку. Лучше один настоящий кадр, чем сотни маловыразительных. Но отсюда-то как раз и следует: лучше потратить сотню кадров на хороший объект — в поисках той самой точки и того самого момента, — чем по одному кадру на сотню объектов, снятых наскоро, как попало. Как и во всем, решает тут качество, а не количество, но в данном случае качество приобретается именно через количество. Качество одного кадра — через количество многих отснятых...
Да, это действительно парадокс. Ведь на первый взгляд кажется, что нужно тщательно искать этот единственный кадр, всячески готовиться к нему — меняя ракурс в поисках «точки», выжидая «момент»... И только «поймав» его в видоискателе — нажимать на спуск затвора. То есть, казалось бы, нужно как раз беречь пленку, тратить ее лишь на тот самый, единственный кадр... Но в том-то и дело, что вы никогда не можете до конца быть уверенными, что «пойманный» кадр — тот. Это выяснится лишь после... А значит, найдя один «тот», ищите тотчас же другой... Меняйте и экспозицию — вы ведь и с ней можете ошибиться, а об ошибке узнаете лишь потом...
Вот это и есть, пожалуй, главный секрет художественной фотографии: ищите тот самый, единственный кадр, но ни секунды не останавливайтесь на достигнутом! Ищите не уставая!
То есть, как и в любом другом деле: балансирование между поспешностью, поверхностностью, с одной стороны, и «зацикливанием», неуверенностью в себе, с другой. Найдя «точку», ракурс, момент, вы должны быть уверены, что, нажав на спуск затвора, сделаете тот самый кадр. Но, едва сделав его, вы должны тотчас же искать снова...
Только плавая, можно научиться плавать! Не бойтесь неудач, каждая настоящая неудача — не легкая, не проходная, а именно настоящая, когда вы старались, а вот не получилось, — каждая такая «заслуженная» неудача приближает вашу заслуженную и непременную удачу. Дерзайте смело!
Встретив, к примеру, красивую, редкую бабочку, «щелкните» ее разок просто так, наскоро, пока не улетела — на всякий случай! — но потом начинайте искать, творить. Сбоку, спереди, снизу, сверху, попробуйте к ней подобраться, глядя в видоискатель, — и вы увидите вдруг,что вот он, тот удачный кадр, который действительно нравится вам, от которого замерло сердце, потому что он как раз передает ваше ощущение, ваше чувство великой гармонии мира, отзвук которой и есть — красота. Немедленно нажимайте на спуск!
Кстати, здесь, как и всегда, не будьте в плену предвзятостей. Почему эту бабочку нужно обязательно снимать сверху с раскрытыми крыльями? А спереди, фронтально — так, чтобы она как бы «смотрела» в объектив, а крылья выглядели бы как плоскости самолета? Или, например, сбоку, снизу... Почему бы и нет, если нравится вам, если интересно? А жук ведь совсем не обязательно должен выглядеть именно жуком... Почему бы не «сделать» его этаким бронированным чудовищем? А паук... Почему бы не представить его как «марсианина» из фантастического романа Г. Уэллса? Или как «рыболова», тянущего свою сеть-паутину... Одуванчик может выглядеть одуванчиком, привычным милым цветком, каких миллионы, а может — этаким факелом, если снять его сбоку, против солнца, на черном фоне... Голова стрекозы уж точно может стать головой космонавта в шлеме с антеннами-усами, или «портретом» этакого хитрого, коварного, словно ухмыляющегося, восточного деспота, или «портретом» обезьяны...
Короче — дайте простор вашей фантазии. Ищите! Не жалейте пленки, если она, конечно, у вас есть. И разумеется, каждый раз делайте выводы из неудач, чтобы, по возможности, не повторять их. Постарайтесь понять и причину удачи. И никогда, ни при каких обстоятельствах не теряйте надежду на то, что удача будет непременно. Однако при всем при этом...
4. Хорошо помните и соблюдайте технические правила фотосъемки.
Ну, тут, надеюсь, ясно. В дальнейших заповедях вас ждет сюрприз, а пока нужно усвоить эту: «Тяжело в ученье — легко в бою!» Техническое невежество не должно мешать осуществлению ваших художественных замыслов. Это — аксиома. Никакой, даже самый удачный поиск точки и момента не принесет успеха, если вы не смогли верно определить выдержку и диафрагму, навести на резкость, а потом сохранить пленку и правильно ее проявить. Излишне усердствовать в подготовке и теоретических знаниях не надо, но пройти этот курс совершенно необходимо.
Думаю, тут больше не нужно ничего объяснять, да ведь и в книжке этой есть технические советы, а еще есть множество других книжек на эту тему. И потому мы переходим к следующей заповеди — не противоречащей, а дополняющей эту.
5. Нарушайте правила во имя поиска наибольшей художественной выразительности. Освоив уже известное, не позволяйте ему сковывать вашу фантазию, ваш благородный, искренний поиск.
Всякие правила временны. Сегодня они одни, завтра другие. Есть, конечно, объективные законы, но никто не вправе претендовать на абсолютное знание объективных законов. Открытие — это всегда выход «за правила», нарушение известных границ.
Мир объективен, но познание его всегда субъективно, в одном и том же предмете мы видим разное — и каждый из нас, и мы сами в разные периоды нашей жизни. Тут действует все: и настроение в данный момент, и предшествующий опыт, и вечная человеческая манера выдавать желаемое за действительное. Не надо пугаться, если устоявшееся, привычное вы вдруг увидите по-новому, непривычно. Надо радоваться. Вдруг именно в этот момент вы столкнулись с действием закона, о котором не подозревает пока никто, но который, тем не менее, существует и действует! Не бойтесь: это и есть поиск.
Конечно, важно понять: нарушать правила можно, а иной раз нужно не потому, что вы не знаете их, а именно потому, что знаете. Всякая область искусства имеет дело сначала с чувствами человека и только потом с разумом. Вот и давайте — хоть здесь, хоть в фотографии! — волю своим чувствам.
Если волнует, действует на эмоции, значит, тут что-то есть. Потом поймете, что именно, а сейчас — нажимайте на спуск, снимайте, ловите момент!
Не всегда правильно то, что считается правильным.
Один и тот же объект, в одном и том же ракурсе, снятый в один и тот же момент, может быть на снимке разным — в зависимости от того, с какой выдержкой и диафрагмой вы его снимаете. Тут — то же, что уже говорилось: снятая с нормальной, правильной выдержкой бабочка может быть просто бабочкой, и не больше. А вот снятая, допустим, с двойной-четверной передержкой, да еще с увеличенным отверстием диафрагмы может оказаться уже как бы и не бабочкой вовсе, а таинственным существом с головкой бабочки, но с размытым сиянием вместо крыльев. Гусеница, снятая, наоборот, с недодержкой, может оказаться мрачным доисторическим ящером. А «портрет» стрекозы, о котором я уже говорил, только тогда и окажется неузнаваемым «портретом» и не стрекозы вовсе, а хитрого, коварного, словно ухмыляющегося чудовища, когда вы намеренно увеличиваете отверстие диафрагмы (одновременно сокращая выдержку), чтобы максимально уменьшить глубину резкости. Капли росы на траве, снятые умышленно с большой недодержкой, приобретают вид звездной галактики, а снятая с передержкой паутина против солнца — радужное сияние... Самое интересное, что ни в одном из этих случаев нет подтасовки, неправды: просто другой взгляд на тот же предмет. Ведь в мире все относительно! А потому...
6. Получайте максимум удовольствия от того, что вы делаете. Отдайтесь своему увлечению целиком, без остатка — по крайней мере на то время, какое можете ему уделить. Радуйтесь жизни всегда и везде. Помните: ни одна минута вашей жизни не повторится!
Думаю, тут все ясно. Слишком много в жизни приходится нам делать такого, что никакой радости не доставляет. Так уж если мы увлеклись чем-то, если нам вдруг стало интересно... Конечно, тогда дорога каждая минута. А фотография чем еще хороша? Она позволяет продлить эту счастливую минуту, запечатлеть мгновение. И, глядя потом на снимок, мы сможем — пусть хоть в воображении — это мгновение вернуть.
Итак, шесть главных заповедей. Если мы овладели ими — весь мир перед нами. И мир травяных «джунглей» — тоже.