Как всё-таки важно сохранять первые свои сочинения. Уже не раз сожалел, что неоконченный фантастический роман моего брата-двойняшки остался лишь в воспоминаниях.
Это была большая толстая тетрадка с пятью-шестью исписанными листами, причём две трети каждой странички занимали не менее интересные рисунки, отражавшие содержание написанного. Мы с братом были уверены, что любой творческий порыв должен начинаться с большой толстой тетрадки.
Нам в ту пору было лет по девять-десять. Славик, мой брат, был натурой увлекающейся. В то удивительное время зарождения кооперативного движения на каждом углу были открыты видеосалоны, где можно было посмотреть видеофильмы. Мой брат решил отреагировать на один из них – написать фантастическое произведение.
Должен сказать, что мы с братом очень разные люди. Эта разность характеров сильно мешала нашим отношениям: мы постоянно ссорились и что-то делили. Это обстоятельство отразилось и в его зарождавшемся произведении. Членами команды его космолёта были все наши братья, кроме меня. Я в силу уже известных вам причин этой чести удостоен не был. Славик писал фантастику в обстановке строжайшей секретности, и все мои порывы посмотреть, чем же мой брат занимается и что такое в его загадочной тетрадке, наталкивались на отпор. Я, собственно, даже не обижался и со старательно изображаемым безразличием и вместе с тем с плохо скрываемым, по-видимому, любопытством уходил заниматься музыкой.
Я надеялся, что рано или поздно эта тетрадь попадётся мне. Это и случилось через неделю, когда литературный жар брата сменился новым его увлечением. Тетрадка была благополучно забыта на столе, чем я и воспользовался.
В неоконченной повести (приятнее думать, что это был роман), как я уже говорил, команда космолёта, состоящая из трёх человек – трёх моих братьев, покоряла космические дали. Сейчас, вспоминая об этом, умиляюсь, представляя детский почерк и картинки, нарисованные разноцветными ручками (тогда было только четыре цвета: черный, синий, красный и зелёный).
Итак, я начал читать. Начало, безусловно, было многообещающим, но уже тогда моё критическое мышление не давало мне жить спокойно, и я прицепился к последней страничке неоконченного опуса. Там описывалось, что корабль атаковали мангусты.
Вечером, когда мы стали говорить с братом о его творении, я безапелляционно заявил: «Мангусты – это такие зверьки, которые жрут змей. Как они могут воевать в космосе?»
Брат, в принципе, согласился, и, поскольку вся эта история с мангустами и космолётом была ему уже малоинтересна, моё умничанье сошло мне с рук и драки не было. Я пошёл дальше и, считая себя более умным, посмел предположить, что, по всей видимости, под мангустами брат подразумевал мустангов.
То, что мустанги имеют ровно такое же отношение к космическим пришельцам, как и мангусты, меня интересовало мало: слово «мустанг» звучало загадочно и красиво, а что оно означало на самом деле, я не знал.
Брату слово тоже понравилось, и он решил переделать текст, заменив слово «мангусты» на «мустанги». И для нас на самом деле было не важно, кто такие эти мустанги, ведь мы понимали, что речь шла о мутантах…
Увы, до мутантов дело не дошло, и тетрадка не сохранилась. А жаль! Как было бы сейчас интересно посмотреть картинки и почитать незамысловатые рассуждения о космических путешествиях моих братьев.