В конце концов, она, возможно, замешана в этой заварухе и заслуживала достойного прощания. Приблизившись к площади, где располагалась усадьба графа, я замедлил шаг и примкнул к кипарисам.

Действовал предельно осторожно, чтобы не привлечь внимания. Внешний патруль ночью ходил также с полуминутным интервалом. Дождавшись «окна» я перемахнул через стену и, перебегая от укрытия к укрытию, побежал в ту сторону, где, как я предполагал, находилась комната Адель.

Удача улыбнулась мне, ни охраны, ни собак не попалось, а спустя несколько минут блужданий, я разглядел фигуру девушки, она как раз открывала окно, пуская в комнату ночную прохладу.

Жаль, я думал, она будет спать и тогда смогу застать ее врасплох. Зато теперь не нужно плутать в поисках ее комнаты, рискуя натолкнуться на стражу.

Так. А зачем я вообще сюда поперся? Теперь, когда цель близка, а первоначальный жгучий порыв наказать ее, пропал, я не понимал, чего хочу от нее? Убить? Поговорить? Посмотреть в глаза?

А! Была, не была, увижусь, а там решу. С помощью оттиска я легко вскарабкался на второй этаж и бесцеремонно постучал по ставням. Отец учил меня быть вежливым. Не дождавшись ответа, я перелез через раму и отшатнулся, натолкнувшись на Адель, одетую в прозрачную сорочку.

Плетистая роза, что вилась вдоль стены, внезапно выпростала колючие плети и обвила мои лодыжки, больно вонзаясь шипами. Не устояв на ногах, я с грохотом рухнул на пол, с трудом сдерживая себя, чтобы не развеять путы поглощением. Делиться секретом я пока не готов.

— Адель, прекрати! Это я! — быстро и вместе с тем негромко, проговорил я, пока меня не вышвырнуло в окно, а девушка не крикнула охрану. Я так перепугался, что даже забыл добавить «госпожа».

— Тинар? — голос у нее был тихий, словно она плакала.

Ветви опали, и я, поднявшись и подойдя ближе к девушке, увидел, что глаза у нее впрямь опухли и покраснели.

— Что случилось? — против воли вырвалось у меня.

Внезапно она бросилась вперед, обняла меня и зарыдала, уткнувшись в мое плечо. Я ожидал чего угодно, но не такого. Благородная, что днем боялась прикоснуться ко мне и глумливо смеялась, науськивая стражу, сейчас плачет, не стесняясь своей едва прикрытой наготы!?

— Ох, это безумная ночь! Папа сказал, что ты осквернил наш дом одним своим присутствием и он примет меры, чтобы избавиться от тебя навсегда! Чтобы весть о расправе над тобой разошлась по городу и никто не мыслил приблизиться к нашим владениям и тем более ко мне. Мне не положено общаться со смердами.

Я стоял, неловко похлопывая и поглаживая ее по спине, давая выплакаться. Не знал, что еще могу сказать и сделать.

— Он, — гася очередной приступ и отстраняясь, проговорила Адель, — он, — она освободилась и развернулась спиной.

Спиной, что несла на себе следы ударов кнутом или плеткой. Кровь прильнула к голове, желваки заходили ходунов, и я молча развернулся к окну, намереваясь найти графа и прикончить.

Но был остановлен мягким и ласковым прикосновением Адель. Из меня словно стержень вынули, когда она произнесла бархатным голоском:

— Не стоит, прошу, — и добавила, разглядев меня получше, — ты весь в крови?

— Ну, твой отец слов на ветер не бросает. Послал двух своих подручных убить меня. Как видишь у них не очень-то вышло.

Адель горько рассмеялась.

— Я рада за тебя. Ты пробудил способность?

— И не одну, а две, — сказал я как можно беспечнее.

— Две?! Неожиданно! Это редкость! Так чьи умения у тебя? Санкари или вёлура? А какие? А как ты сам их смог распознать, без наставника? — Адель засыпала меня ворохом вопросов, и я с трудом мог поверить, что минуту назад она плакала навзрыд.

— Санкари.

— Это похвально, — изменившейся тон, не оставлял и тени сомнений, что передо мной холодная взбалмошная леди.

Развернувшись, девушка, подошла к комоду, выдвинула ящики и начала складывать вещи в заплечную сумку. Отец называл такие рюкзаками.

Мне ничего не оставалось, как ошеломленно таращиться на нее. Те мысли, что еще недавно терзали меня, смыло слезами и теперь я места себе не находил, не понимая что делать.

Не выпрыгнуть же молча в окно и убежать?

— Адель? — спросил я, совершенно сбитый с толку происходящим, — что ты делаешь?

Она повернулась, засовывая в сумку пару брюк.

— Госпожа, ты забыл добавить госпожа. И я не помню, чтобы позволяла мне тыкать. Впрочем, не важно. Можешь называть меня по имени, мне это даже нравится, — и она вернулась к своему занятию.

Мне не оставалось ничего иного как покашливанием привлечь ее внимание.

— Ты, болван. Разве это не видно? Я собираю вещи, — сказала она, доставая с полки пару книг и перевязывая их бечевкой.

— Да, вижу, но зачем ты собираешь вещи?

На этот раз Адель даже не удостоила меня взглядом:

— Я иду с тобой. Что за глупец, — она картинно вскинула руки вверх. Почему я должна объяснять очевидные вещи? — спросила она, запихивая последние вещи в сумку, — ну вот, теперь все. А теперь дай мне минутку переодеться, и мы пойдем. Да и не надо так похотливо меня оглядывать.

Я зарделся краской и отвернулся.

Адель отошла за перегородку, чтобы переодеться, а я присел на краешек кровати. Думала, я буду спорить с ней, убеждая остаться. Но я не стал этого делать. Себе дороже спорить с девушкой или женщиной. Мама мне об этом неоднократно говорила.

Через пять минут появилась Адель. Она была одета в рубашку с длинными рукавами, облегающие брюки и толстые кожаные сапоги, ее длинные русые волосы были заплетены в косу. Она перекинула рюкзак через плечо. Такой наряд шел ей куда больше чем давешнее платье.

Боги! А ведь все это случилось только утром!

— Ты готов идти? — спросила она с победоносной улыбкой, отвлекая меня от безрадостных мыслей.

Я не улыбнулся в ответ.

— Скажи мне, почему? Я хочу, чтобы ты это сказала, прежде чем мы покинем этот дом.

— Что? — переспросила она, пытаясь уклониться от ответа.

Я просто смотрел на нее, скрестив руки на груди, и ждал. Она вглядывалась в меня несколько долгих секунд. Я уже начал сомневаться, что мы когда-то покинем эту комнату, когда она глубоко вздохнула и бросила рюкзак на пол.

— Родителям плевать на меня. Они никогда не заботились обо мне. Я лишь товар, предмет мебели, породистая кобыла. Которую можно выгодно пристроить. Отец намерен отправить меня в столицу и выгодно выдать замуж. Может даже за одного из сыновей князя. А пробуждение способностей все только усугубило. Я хотела тренироваться и оттачивать свои навыки; но получила лишь крохи знаний от дряхлого наставника и побои от отца. Да, да. Сегодня не первый раз, когда его плетка прошлась по моей спине. Так он воспитывает настоящую леди, — выражение ее лица стало горьким, и она насмешливо фыркнула, а через мгновенье ее лицо закаменело — ни за что на свете я не соглашусь с этим. Так что либо ты берешь меня с собой, либо я ухожу сама! И сдам тебя страже, надеюсь, они отыграются за павших от твоих рук товарищей.

Ее горячность и откровенность застигли меня врасплох, но это не помешало мне понять ее мотивы. Деспот граф сделал ее жизнь невыносимой, и если она составит мне компанию, а возможно и станет моим другом… что ж, это прекрасно.

— Хорошо, уходим вместе.

Адель наклонилась, чтобы поднять сумку, и снова перекинула ее через плечо.

— Есть идеи, куда мы можем направиться? Я никогда не покидал город, — спросил я.

— Нигде теперь для нас нет по-настоящему безопасного места, но лучше всего держать путь в вольный город Эскус. Там есть академия для вёлуров и санкари, и это, вероятно, лучшее место, куда мы можем пойти, чтобы затеряться от погони и узнать больше о своих способностях. Я мечтала однажды поступить туда.

Я почувствовал, как защемило сердце. Академия, где я мог бы узнать о своих способностях. Раньше я только слышал о ее существовании.

— Не думаю, что у меня хватит денег на обучение, — невольно нахмурился я.

— Владыка Эскуса, Эрг Третий, покровительствует академии. Даже если бы он этого не делал, у меня есть деньги, — сказала она, доставая из сумки кошелек и позвякивая им.

Я улыбнулся. Жизнь налаживается, а впереди несмотря ни на что маячит перспектива узнать больше о своих способностях.

— Хорошо. У меня есть еще один вопрос, прежде чем мы отправимся, — я уже поставил ногу на подоконник и повернулся к Адель.

— Какой?

— Сколько ты весишь?

Щеку ожгло, позже пришла пульсирующая боль.

— Что такого? Мне надо знать, чтобы спустить тебя!

Адель, что-то пыхтя под нос, обхватила руками мою шею, а ноги сплела на талии и я, силясь не свалиться, спустился вниз.

Нам в очередной раз безумно повезло. Удалось выскользнуть за пределы поместья и города незамеченными. Пригодился мой оттиск и умение Адель управлять растениями, иначе бы нам не преодолеть защитные стены.

Как только мы удалились от города, Адель начала расспрашивать меня о моих способностях; какими навыками я обладаю и как могу использовать их в бою. Я ответил на ее вопросы, в очередной раз, утаив, что владею поглощением.

Несмотря на все передряги, мы могли поддерживать хороший темп. Проседал и после отдыха снова восполнялся вару. Я вспомнил слова Сарга, об улучшенной конституции санкари, а также о том, что победа и переход на новый ранг практически исцелили меня и спросил Адель, знает ли она что-то об этом.

— Запас источника или вару, определяют, сколько раз можно использовать навыки или заклятия.

— Это я и без тебя знаю, — на ходу уворачиваясь от удара, перебил я.

— Наставник говорил, что для удобства понимания развития навыков принято разделять пять параметров, присущих нам. Скорость их роста разнится у санкари и вёлуров, — продолжила Адель, — выделяют: силу, ловкость, конституцию, интеллект и мудрость.

— А подробнее можно, госпожа? — играя с огнем, подразнил ее.

— Можно, не купилась она на мою издевку. — Итак. Сила обусловливает физическую мощь и силу навыков санкари. Ловкость определяет как скорость, так и саму ловкость. Санкари развивают эти свойство быстрее вёлуров. Конституция — это здоровье, выносливость, регенерация, и сколько можно вынести ран, побоев, сопротивляемость организма ядам и прочему. И те, и другие развивают это свойство с одинаковой скоростью. Интеллект отвечает за то, сколько вару можно использовать единовременно; а также мощь заклятий вёлуров. Мудрость определяет скорость обучения и восстановления энергии. Вёлуры развивают эти свойства быстрее, чем санкари.

— То есть, санкари, которые склонны к физическому воздействию, быстрее развивают силу и ловкость, так как они помогают в рукопашном бою. С другой стороны, вёлуры в основном имеют дело с заклинаниями и дальними атаками, поэтому их сила и ловкость не столь важны, как интеллект и мудрость?

— Именно так.

— А что значит ре-ге-не-ра-ци-я? — по слогам произнес я незнакомое слово.

— Восстановление повреждений. Раны быстрее зарастают.

— А палец отрастет? Или зуб выбитый?

— Не знаю.

Я замолчал, обдумывая услышанное. Выходит, я, имея навыки как санкари так и вёлуров, развиваюсь быстрее. И это значительно повышает мои шансы на выживание и дальнейшее благополучие.

Я так устал, что валился с ног от усталости. Адель, так и вовсе еле волочила ноги. Мы бежали, пока не наступил рассвет. Солнце показалось на горизонте, и теперь я мог разглядеть длинную извилистую дорогу. На обочине росли редкие кусты, и все, что я мог видеть в любом направлении, — это широкие каменистые равнины.

Зевая, я начал осматривать равнину в поисках укрытия и места для отдыха. Примерно через полчаса, нашел подходящее место для лагеря. В двенадцати метрах от дороги виднелся небольшой выступ скалы, окруженный кустами. Невдалеке от них протекал небольшой ручей.

— Ох, привал? — устало пробормотала Адель.

Я пожал плечами, соглашаясь, и первым подошел к ручью напиться.

— Да, сейчас попью и спать пойду.

— Хорошо, — пробормотала Адель, пристраиваясь на мшистом участке земли рядом с выступом и ложась спать, подложив рюкзак под голову.

Как бы не хотел я пить и спать, первым делом решил умыться. Я снял рубаху, которая после драки стала грязно коричневого цвета, сполоснул ее в ручье и тщательно обтерся. Дождался, как воды унесут всю муть и еще раз сполоснул ее и повесил сушиться.

Дрожа от прохладного утреннего воздуха, я еще раз сполоснулся и, дождавшись, когда вода снова станет чистой, попил. Вода удивительно приятно текла по горлу. Я пил до тех пор, пока не утолил жажду.

Все еще мокрый, я со стоном растянулся на мягком мху, чтобы через несколько секунд уже крепко спать.

Обнявши Адель.

Она что-то проворчала сквозь сон, но руку мою не скинула.