«Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой»

Генрих Гейне

Лето, взобравшись на пик, покатилось вниз и чем ближе оно опускалось к осени, тем немилосерднее палило солнце, выжигая всё окрест. Уже не только чёрный люд, но и представители духовенства с аристократами поглядывали в синее безоблачное небо, гадая, когда пойдёт дождь. Об этом думал и князь Анастас Брегович, восседая в тронном зале своего родового замка, когда его мысли прервал звук фанфар.

Отголоски пения труб донеслись до самых дальних уголков парадного зала старинного дворца. В просторном помещении, увешанном древними боевыми знамёнами, царил смешанный аромат дорогих духов, пота и непрекращающейся интриги. Узкие стрельчатые окна-бойницы пропускали очень мало света и, даже летним днём, тут лежала настолько густая тень, что при зажжённых свечах это место казалось мрачным. Зал сам по себе гасил эхо. Многочисленные придворные и вассалы, собравшиеся здесь в ожидании событий, выглядели, как скопище почти неподвижных кукол.

В конце длинного, устланного коврами центрального прохода, на массивном серебряном, украшенном драгоценными камнями, троне восседал князь Анастас в парадных одеждах. Судя по его невозмутимому худому лицу, властитель не испытывал ни малейшего неудобства, ни от тяжести громоздкого головного убора, ни от изнуряющей жары. Узкий, сшитый по последней моде, фамильного жёлтого цвета камзол затруднял дыхание, а его высокий, накрахмаленный ворот давил на горло. В одной руке князь держал длинный резной скипетр, принадлежавший семье Брегович с незапамятных времён - знак высокого достоинства правителя. На коленях у него, в осыпанных драгоценными камнями ножнах, покоился древний стальной фамильный меч - реликвия, уступающая по значимости только родовому стягу. Этот меч передавался от отца к сыну со времён основания королевства Инурак, когда Всеволод Вещий объединил разрозненные племена под своей рукой. Теперь вес меча жестоко давил на старые колени - ещё одно из неудобств этикета, с которыми приходилось смиряться в ожидании прибытия этого выскочки из Риницы. В зале было жарко, как в печи: традиция требовала, чтобы все окна и двери оставались закрытыми, пока гость, явившийся с целью сватовства, не войдёт в зал со всеми положенными церемониями.

Князь слегка наклонил голову, к нему тут же приблизился его первый советник и верный вассал граф Матеуш Сикорский.

- Долго ещё? - нетерпеливым шёпотом спросил властитель.

- Теперь уже совсем скоро, Ваше Сиятельство. - Верный советник нервно переступил с ноги на ногу и пустился в объяснения: - Фанфары прозвучали уже три раза: когда кортеж епископа достиг наружных ворот, когда он вступил в главное здание и сейчас, когда процессия проходит через ворота во внутренний двор. Четвёртый раз фанфары прозвучат, когда ему позволят предстать перед вами, господин.

Тишина раздражала князя: он любил, чтобы звучала музыка, выступали артисты. Однако следовало уделить внимание делам насущным.

- Ты подумал о том, о чем я просил?

- Конечно, господин. Ваше слово для меня закон. Я сочинил несколько оскорбительных замечаний, которые могут пригодиться для ответа на предложение этого дема из Риницы. - Советник облизнул губы и добавил: - Какая самонадеянность с его стороны - рассчитывать, что ваша дочь польстится на возможность выйти замуж за дема! Что и говорить, это было бы блестяще.

Князь Брегович метнул на советника любопытный взгляд, слегка повернув голову в его сторону - и накрахмаленный воротник немедленно впился ему в шею. Рука Анастаса дёрнулась, чтобы ослабить удавку, но на полпути замерла и опустилась на подлокотник трона.

Матеуш принялся развивать свою мысль:

- Блестяще... будь у подобного замысла хоть малейшая надежда на успех. Брак с любой из ваших дочерей позволил бы ему рассчитывать на политический союз с княжеством. Вам пришлось бы потратить немалые средства на защиту епископства, а у него были бы развязаны руки, чтобы целиком посвятить себя борьбе с бароном Шиманьским.

Князь Брегович слегка скривил губы, как видно, лишнее упоминание грозного имени не доставляло ему удовольствия:

- Да я бы и сам отправил к нему сватов и отдал дочь, если бы думал, что у епископа есть хоть какой-то шанс переиграть этого шакала в Игре Совета.

Он нахмурился, произнося название трусливого, мерзкого пожирателя мертвечины, и вернулся к вопросу, который ставил его в тупик:

- Но в самом-то деле, на что этот дем надеется? Должен же он понимать, что я никогда не позволю ему заполучить Ядвигу в жены.

Он бросил взгляд налево, где на более скромных, покрытых серебром, стульях расположились в ожидании две его дочери-погодки (17 и 16 лет).

Ближе всех к отцу сидела Ядвига, старшая - многообещающая партия для любого аристократа, а рядом с ней - Катаржина, самая неприкаянная из его детей. Стоило только князю захотеть, и он мог выбрать мужей своим дочкам среди десятка дворянских семей; с его стороны не было бы дерзостью даже сосватать старшую за принца, а это, в свою очередь, ещё больше укрепило бы политическую мощь Бреговичей. Катаржина, неловко сутулилась около Ядвиги, царственно восседавшей на своём миниатюрном троне, старательно выковыривая грязь из-под ногтя большого пальца.

По правую руку от Анастаса Бреговича сидели два его младших сына: Анджей и Милош, старший (Богдан), наследник княжеского титула, был занят на службе, командуя королевским флотом. Со временем, когда он займёт место отца на родовом троне, звание адмирала должно перейти среднему сыну - Анджею. Младший же, Милош, посвятит свою жизнь служению богам Прайма, вступит в один из религиозных культов и будет отстаивать интересы Бреговичей на духовном поприще.

Посмотрев на свою хмурую младшую дочь, князь Анастас шепнул Матеушу:

- Ты не думаешь, что по какому-то капризу судьбы он выберет Катаржинку? Что скажешь?

Тонкие брови советника поползли вверх:

- Наша разведка отмечает, что Сергей Инок весьма неглуп, хотя и неопытен. Но если он попросит, чтобы Катаржина стала его женой... это лишь докажет, что ума у него несколько больше, чем я предполагал, господин.

- Больше ума? В том, чтобы посвататься к Катаржинке? - Не веря собственным ушам, Анастас резко повернулся, отчего проклятый воротник опять больно упёрся в глотку. - Ты что, рехнулся?

Мельком взглянув на нескладную, хотя и не лишённую некоего шарма девушку, советник поделился своими соображениями:

- У вас может возникнуть искушение сказать "да", господин.

Почти не скрывая сожаления, князь Брегович вздохнул:

- Но мне, как я полагаю, придётся сказать "нет"... Верно?

Первый советник прищёлкнул языком:

- Даже ваша младшая дочь намного усилила бы его политическое влияние. Представьте себе, Ваше Сиятельство, что могло бы случиться, если бы какой-нибудь пёс из своры Шиманьского случайно убил Катаржину при попытке покушения на епископа...

Князь Анастас Брегович задумчиво кивнул:

- Да, я был бы вынужден позаботиться о том, чтобы и его семейство не избежало моей мести. Конечно, это позор, что Ксаверий так оплошал с покушением на Сергея, но, с другой стороны, чего ещё можно было ожидать от этого падальщика? Он хуже любого шакала! Соображения у него не больше, чем у тупого крестьянского мерина, - немного помолчав, князь проговорил: - Возможно стоит определить Катаржинку, как и Милоша, в какой-нибудь религиозный орден? Влиятельного жениха я ей не найду, но возможно она добьётся успеха на духовном поприще?

Советник промолчал, понимая, что в данном случае его подсказка князю не требуется. Анастас Брегович пошевелился, пытаясь найти позу поудобнее; пышные банты на рукавах камзола заколыхались, слуги набежали для восстановления симметрии. Князь застыл - во избежание дальнейших нарушений порядка, - но продолжал размышлять вслух:

- Я ничего не имею против того, чтобы сбить спесь с неотёсанных демов: они вечно норовят пролезть везде, где только можно, наплевав на правила приличия. Но все это не выходит за рамки правил Игры. А ввязываться в бесчинства, упиваться кровью бывших героев... - Властитель покачал головой, и грандиозный головной убор перекосился настолько, что упал бы, если бы советник не успел его подхватить, - и подвергать себя всем этим неудобствам только ради того, чтобы унизить одного из них... на мой взгляд, это пустая трата времени. - Обведя взглядом душный зал, он посетовал: - О боги, музыканты здесь, наготове... и ни одной ноты ради услаждения слуха!

Озабоченный, как всегда, соблюдением ритуала до мельчайших подробностей, педантичный Матеуш напомнил:

- Они и должны быть наготове, чтобы в нужный момент заиграть официальный приветственный марш, господин.

Князь Брегович, не имея возможности дать волю раздражению, только вздохнул:

- Я так наслаждался новыми сочинениями музыкантов... А теперь целый день потерян без толку. Но почему бы им не сыграть хоть что-нибудь, пока епископ не явилась?

Матеуш слегка покачал головой, капля пота скатилась с кончика его носа:

- Ваше Сиятельство, достаточно самого ничтожного нарушения этикета, чтобы епископ Риницы смог усмотреть в этом оскорбление, а тогда он получит некоторое преимущество в предстоящих переговорах.

Хотя по натуре граф Сикорский был более терпелив, чем его сюзерен, он тоже ломал себе голову, пытаясь понять: почему гостю и его свите понадобилось так много времени, чтобы пересечь центральный двор? Шёпотом он приказал стоявшему поблизости слуге:

- Узнай, из-за чего задержка.

Слуга поклонился, выскользнул из зала через боковую дверь и спустя минуту возвратился с докладом:

- Его Святейшество епископ Риницы стоит перед дверью, господин.

- Тогда почему же никто не позаботился играть в фанфары и впустить его? - прошипел, выведенный из себя, Матеуш.

Слуга смущённо покосился на главный вход, по обе стороны которого застыли специально обученные открыватели дверей в церемониальных одеждах. С беспомощным жестом он шёпотом дал ответ:

- Его Святейшество пожаловался на жару и приказал подать влажные полотенца и прохладительные напитки для себя самого и для своей свиты, чтобы они все могли освежиться, прежде чем войдут в зал.

Подумав о придворных князя Бреговича, которые уже больше часа изнемогают от духоты в закрытом помещении, Матеуш решил, что его прежнее мнение о епископе следовало бы пересмотреть. Его необъяснимая медлительность могла оказаться тщательно продуманным маневром, рассчитанным на то, чтобы раздразнить хозяина дома, довести его до гневной вспышки и воспользоваться этим в своих интересах.

- Прекрасно. Сколько же нужно времени, чтобы выпить бокал воды? - процедил советник.

- Господин, требование епископа застало нас врасплох. Напоить водой такую многочисленную свиту... - смущённо ответил слуга.

Князь Брегович и его верный вассал переглянулись.

- Что значит: такую многочисленную? Сколько их на самом деле? - спросил Матеуш.

Слуга покраснел: его образование не позволяло ему управляться с числами больше десяти. Однако он постарался ответить, как можно точнее:

- Его Святейшество сопровождают десять личных советников высокого орденского ранга, один из них - гном, а второй - варвар. Я видел двух офицеров, с нашивками сотников на плащах...

- А это означает, что при нем не менее двухсот воинов. - Князь слегка наклонился к первому советнику и быстрым шёпотом напомнил: - Если я не ошибаюсь, ты меня уверял, что весь гарнизон епископства насчитывает около четырёхсот бойцов.

Матеуш попытался оправдаться:

- Господин, наш шпион, состоящий среди клерков магистрата Риницы, извещал нас, что в Стогском княжестве были уничтожены все городские полки, а в бою на перевале Шагну полегли практически все епископские гвардейцы.

Слуга почувствовал себя неуютно - хотя и не по своей воле, но он услышал слова, явно непредназначенные для его ушей. Однако у князя были иные поводы для беспокойства. Уже более громко он спросил:

- Так неужели епископ Риницы осмелился привести с собой больше половины, оставшихся во владении, воинов?

Явно желая оказаться где угодно, только не здесь, слуга сообщил новые подробности:

- Ваше Сиятельство, мажордом говорит, что Его Святейшество привёл ещё больше солдат. К стыду нашему...

Слуга осёкся. Он заметил, как напрягся князь Брегович при одном лишь предположении, что недостаточная готовность к приёму гостей может умалить честь его дома. Пришлось быстро найти другие слова:

- ...к стыду ваших, господин, недостойных слуг, конечно... ему пришлось оставить ещё три сотни воинов в лагере за воротами замка... потому что у нас не были приготовлены жилища для такого количества солдат.

К великому облегчению слуги, советник отослал его взмахом руки; тем временем у Анастаса Бреговича изменилось настроение: если сначала он почувствовал себя уязвлённым из-за пустяковой оговорки слуги, то теперь не на шутку встревожился, уразумев смысл сказанного.

- Мэр Риницы... - тут он покрутил рукой в воздухе, пытаясь вспомнить имя. - А, да, Потап Рубило... опытный управляющий и далеко не дурак - он бы не позволил оставить город без охраны. Если с епископом явились пятьсот воинов, то нам следует предположить, что для охраны владения оставлено вдвое больше. Должно быть, резервный гарнизон Риницы был гораздо сильнее, чем мы предполагали. - Раздражение князя явно нарастало; потом его глаза сузились: в душу закралось подозрение. - Наш шпион либо работает на Шиманьских, либо попросту никуда не годится. Поскольку именно ты убедил меня довериться человеку, не рождённому в наших поместьях, я поручаю тебе расследовать это дело. Если нас предали, мы должны узнать это немедленно.

Жара и неудобство ожидания сами по себе могли любого вывести из себя, но Брегович ещё припомнил, каких трудов и расходов стоило внедрить этого шпиона в магистрат Риницы. Хмуро взглянув на первого советника, он буркнул:

- Мне ясно одно: возможно, ты ввёл нас в заблуждение.

Матеуш откашлялся, чтобы прочистить горло. Сделав вид, что обмахивается декоративным веером, он прикрыл нижнюю половину лица, чтобы никто не мог различить его слова по движению губ:

- Ваше Сиятельство, умоляю вас не судить поспешно. Этот агент верно служил нам в прошлом, а сейчас занимает исключительно удобное положение. - Он раболепно поклонился. - Гораздо более вероятно, что наша премудрый епископ нашёл способ обвести вокруг пальца барона Ксаверия Шиманьского; тогда было бы понятно, почему сведения нашего агента оказались ложными. Я отправлю туда другого агента. Он вернётся либо с подтверждением моей догадки, либо с сообщением, что предателя нет в живых.

Негодование Анастаса пошло на убыль. Сейчас он напоминал рассерженного коршуна, взъерошенные перья которого мало-помалу плотно укладываются вдоль тела. И в этот момент наконец-то фанфары пропели в четвёртый раз. Слуги, поставленные у входа, медленно раздвинули скользящие створки массивных дверей, и первый советник князя граф Матеуш Сикорский начал приветственную речь, с которой по древнему обряду, обращались к соискателю брачных уз.

- Добро пожаловать в наш дом, о ты, с кем вместе входят земля и вода, солнце и дождь, о ты, с кем вместе входит жизнь.

Эти слова, предписанные традицией, ни в коей мере не выражали подлинных чувств советника к епископу. В Игре Совета требовалось неукоснительное соблюдение всех форм приличия. Лёгкий ветерок шевельнул развешанные в зале знамёна. Матеуш вздохнул с облегчением и, набрав полную грудь чистого прохладного воздуха, продолжил:

- Войди, о ты, кто ищет союза, и выскажи нам своё желание. Мы предлагаем питье и пищу, тепло и покой.

Произнося эти слова, советник мысленно усмехнулся. В такой жаркий день, как сегодня, обещание ещё какого-то добавочного тепла никому не могло показаться заманчивым. Да и насчёт покоя... вряд ли будет спокойно на душе у дема в присутствии стольких жителей Прайма.

И он вгляделся в прибывших. Просторные, шёлковые халаты монахов гораздо больше, чем новомодные камзолы, соответствовали погоде. В центре прибывшей делегации, мерно шагал высокий, двадцати пяти летний мужчина, с серьёзным выражением лица - Сергей Инок.

Музыканты грянули приветственную песнь, и пока раздражающе примитивная мелодия повторялась снова и снова, придворные разглядывали молодого человека впереди богато одетой свиты - представителя ненавистных многим демов, который гордо шёл через тронный зал Бреговичей. Так же, как и хозяин замка, он был облачен в одежду фамильного геральдического цвета ордена (синюю). Головной убор монаха, чалма, был непривычен для большинства жителей Инурака, однако являлся обязательным атрибутом принадлежности к культу Чатра. Поверх дорогого халата, мужчина одел белую, сделанную кем-то из величайших мастеров, кирасу и аналогичные наручи. Однако, несмотря на тяжесть доспехов и расшитую драгоценными камнями одежду, Сергей двигался легко, а выглядел так, словно жара ему ничуть не досаждала.

Слева от епископа, на шаг позади, как положено по протоколу, выступал гном, с массивной золотой цепью на шее - отличительным знаком первого советника. Долее шли высшие офицеры ордена Серый Мисаль и сотники Фаланги; за ними виднелся плотный строй из двухсот гвардейцев епископства.

Процессия замерла, не дойдя трёх шагов к возвышению, на котором был установлен княжеский трон. Здесь все гости, кроме епископа, опустились на одно колено, а два правителя оказались лицом к лицу: худощавый раздражённый мужчина и высокий спокойный юноша, который боролся за свою жизнь.

Матеуш закончил формальное приветствие словами:

- Его Сиятельство князь Анастас Брегович счастлив принять долгожданного и почитаемого гостя, первосвященника Чатра, епископа Риницы, мисальдера Серого Мисаля Сергея Инока.

В точном соответствии с требованиями обряда, рыжеволосый гном распрямился и, как первый советник, ответил:

- Его Святейшество епископ Риницы приносит сердечную благодарность великодушному и гостеприимному хозяину, князю Бреговичу, графу Будояна, бану Трёхскал Анастасу Бреговичу.

Если бы не выпитые заблаговременно, перед заходом в тронный зал, Зелья Выносливости, не знаю, как я с друзьями перенесли эту духоту. Теперь же, мы стойко выносили тяжесть громоздких парадных нарядов и изнуряющую жару. А голос Громыхайла звучал уверенно и чисто, словно судьба с самого рождения предназначала ему роль первого советника, а не полицейского или начальника службы безопасности. По идее, на эту должность стоило назначить мэра Риницы Потапа Рубило, однако вся затея со свадьбой мне продолжала не нравиться, и я согласился только, желая обезопасить доверившихся мне друзей. Потап же... он был инициатором заключения династического брака и именного его я винил во всем происходящем.

После того, как обмен узаконенными любезностями завершился, остальные офицеры ордена встали с колена, а слово взял князь Брегович, перейдя к делу, ради которого и собрались здесь все присутствующие:

- Перед нами лежит ваше прошение, епископ.

По толпе ожидающих придворных пробежал довольный шепоток, ибо в словах князя содержалось тонко рассчитанное оскорбление: назвав прошением брачное предложение, он ясно давал понять, что по сравнению с ним, мой общественный ранг гораздо ниже, а он, Анастас, властен карать или миловать по своему усмотрению.

Мысленно обложив князя всеми известными мне матерными словами, я продолжал стоять ровно, сохраняя горделивую позу. А когда успокоился, без малейшего колебания, ответил таким тоном и такой фразой, которые обычно употреблял при общении с мелким торговцем в провинциальной лавке:

- Князь Брегович, я рад, что вам не составило труда удовлетворить моё пожелания.

Анастас Брегович слегка распрямил спину. «У этого мальчишки есть голова на плечах, и моё приветствие не повергло его в растерянность, - думал князь. - Однако день был утомительный и жаркий, и чем скорее удастся покончить с этим смехотворным делом, тем скорее можно будет погрузиться в прохладный бассейн... и, конечно, купаться я буду под музыку». Он нетерпеливо шевельнул рукой, державшей скипетр.

Княжеский первый советник едва заметно поклонился и с елейной улыбочкой спросил:

- Что же, в таком случае, предлагает епископ Риницы?

Кивок Громыхайла был ничуть не ниже оскорбительного поклона Матеуша; гном постарался, чтобы это было очевидно для всех, мало того, из-за его низкого роста, могло показаться, будто тёзка просто пожал плечами.

- Епископ Риницы ищет себе...

- Соправительницу, готовую разделить со мной всю полноту власти, - перебил друга я.

Толпа придворных всколыхнулась, но тут же снова притихла. Все обратились в слух. До этого момента никто не сомневался, что я (возомнивший о себе дем, епископ без армии) объявлю о желании заключить брак с одной из дочерей Бреговича - предложу ей стать своей женой, но не госпожой.

- Соправительницу? - Матеуш поднял брови в нескрываемом любопытстве. Самое интересное заключалось в том, что первый советник епископа казался не менее ошеломлённым, чем он сам, судя по изумлённому взгляду, который гном бросил на своего лидера, прежде чем вновь укрыться за броней невозмутимости. Матеуш чувствовал, что может почти точно предсказать, куда способен завести такой неожиданный поворот событий, но полной уверенности у него не было, и это угнетало более всего.

Необходимые пояснения я дал сам, игнорируя советника и говоря напрямую с князем:

- Я слишком молод, чтобы принять на себя столь тяжёлое бремя ответственности. Мне никогда не приходилось управлять настолько большим и богатым владением, как епископство Риница. - «Точнее говоря, единственное, чем я управлял - это автомобиль и мои собственные деньги» - подумал я и продолжил: - Нельзя допустить, чтобы моё невежество принесло ущерб для тысяч жителей края. Полностью отдавая отчёт в своих словах и поступках, я надеюсь, что вернусь домой уже женихом дочки настолько мудрого и, безусловно, опытного владетеля, как князь Брегович. После свадьбы она станет правительницей Риницы, а я - консортом.

Князь Брегович потерял дар речи. Из всех возможных предложений именно это не было предусмотрено ни его пронырой-советником, ни им самим. Только что, в присутствии сотен дворян, я заявил о своей готовности не только отказаться от могущества, но, в сущности, и передать власть над епископством в руки Анастаса, который считался одним из самых опытных интриганов королевства. Среди придворных опять поднялся шумок, однако быстрого взгляда князя оказалось достаточно, чтобы в зале снова водворилась тишина.

Овладев собой, он пытливо всматривался в моё лицо, анализируя новую информацию, пытаясь меня понять. Потом прозвучал его резкий голос:

- Вы собираешься передать честь своего ордена моему дому. Могу я узнать - почему?

Все замерло, только солнечный свет, проникающий через широко открытые двери, играл на драгоценных камнях, которыми были усеяны церемониальные наряды, и рассыпался подвижными искрящимися отблесками.

Я, соблюдая максимальную осторожность, чтобы не зародить подозрения, опустил глаза и заговорил, тщательно подбирая слова:

- Мое... положение ордена угрожающе шатко, князь. Земли епископства все ещё обширны и богаты, но я всего лишь юноша, у которого нет ни должных знаний, ни умений, даже, армии. Если моему ордену суждено утратить часть своего влияния, то, по крайней мере, я могу выбирать союзников. Злейшим врагом нашего епископства является барон Ксаверий Шиманьский, который всегда хотел захватить земли Риницы. Это ни для кого не секрет. Сейчас он твой союзник, но времена меняются. Рано или поздно столкновение между вами неизбежно. - Подняв глаза, я посмотрел прямо в лицо князя и решительно сказал. - Вы единственный человек, способный защитить членов нашего ордена от происков Шиманьского и его прихлебателей!

Первый советник Анастаса Бреговича повернулся таким образом, чтобы никто в зале не видел его лица: считалось несомненным, что хотя бы один из моей свиты может оказаться шпионом, умеющим читать по губам, кроме того мы - демы, а бывшие герои способны на многое. В самое ухо князя Матеуш прошептал:

- Я не верю ни одному его слову, господин.

- Я тоже, - наклонив голову, сквозь сжатые зубы процедил Брегович: - И всё-таки, если этот мальчишка примет Ядвигу как правительницу Риницы, я приобрету пожизненного союзника, и это будет не какой-нибудь захудалый дом, а одно из богатейших владений королевства. Моя дочь поднимется в сословной иерархии на столь высокую ступень, о какой я для неё и мечтать не смел. И, кроме того, епископ прав: рано или поздно нам придётся окончательно рассчитаться с Ксаверием. А если мы уничтожим Шиманьского, то моя дочь займёт место в Королевском Совете, в качестве самостоятельной правительницы!

Матеуш чуть заметно покачал головой: спорить было бесполезно. Князь загорелся надеждой, что когда-нибудь его потомки из двух родов займут места в Совете и Бреговичи станут самым влиятельным родом королевства.

Анастас продолжал рассуждать:

- И потом, ему останутся только внутренние дела ордена. Политику же епископства будет определять моя дочь. Нет, Матеуш, что бы ни затевал мисальдер, такую завидную возможность нельзя упускать. Вряд ли мальчишка окажется настолько умён, чтобы перехитрить нас, если епископством будет править Ядвига.

Анастас взглянул на своих дочерей и заметил, что Ядвига с интересом изучает Сергея. Казалось, будто девушка забыла, что перед ней жуткий дем, а ранг, который ей предлагают, она сочла достойными внимания. Ядвига особа сообразительная и, видимо, быстро оценила преимущества этого брака.

Встретившись с отцом взглядом, она утвердительно кивнула - а я заметил, как во взгляде девушки мелькнула слишком уж откровенная алчность. Моя предполагаемая невеста понимала, что власть почти у неё в руках, и жаждала поскорее получить ее. Анастас Брегович едва не вздохнул: Ядвига молода, ей ещё многому предстоит научиться.

Однако во всем этом присутствовала некая фальшивая нота, которая не нравилась старому вельможе. На какое-то мгновение он прельстился было мыслью отослать отсюда епископа ни с чем, оставив его и всех членов ордена на сомнительную милость Шиманьского. Честолюбие помешало ему так поступить. Блестящая перспектива для дочки, получавшей возможность подняться столь высоко, в сочетании с удовольствием окончательно и, безусловно, подчинить себе одну из организаций демов, отогнали последние остатки сомнения. Знаком приказав своему растревоженному советнику отодвинуться, князь обратился ко мне:

- Ты рассудил мудро, сын. - Назвав меня "сыном", он тем самым объявил в присутствии свидетелей о своём бесповоротном решении согласиться на моё предложение. - Так с кем же ты хотел бы сочетаться браком?

С трудом сдерживая раздражение, наплевав на все правила приличия, гном достал флягу и сделал большой глоток. Остальные соорденцы выглядели не менее ошарашенными и яростно сжимали кулаки, пытаясь таким образом скрыть гневную дрожь в руках, вызванную моим ужасным предательством. Однако не выходка тёзки, не гневные взгляды друзей уже ничего не могли изменить - процесс бракосочетания был запущен.

Я спокойно улыбнулся, осматривая соорденцев. «Блаженный!» - и это ещё мягкая характеристика, которую хотели мне дать друзья. Уверен, стоит нам оказаться наедине, как я выслушаю много эпитетов в свой адрес, а что сейчас твориться в чате организации... даже проверять не собираюсь. «Как там Потап? - подумалось мне. - Наверно все волосы на голове вырвал, проклиная свою идею с династическим браком и отдельно мою бестолковость».

Вдоволь налюбовавшись их ошеломлёнными физиономиями, я сделал шаг вперёд: теперь, согласно традиции, мне надо показать, на кого пал выбор. Никакие дурные предчувствия не смущали дух князя Анастаса Бреговича, когда я (его будущий зять) направился к малому возвышению. Его не насторожило и внезапное волнение первого советника, когда епископ направилась в сторону Ядвиги широкими быстрыми шагами. Катаржинка следила за происходящим наполненным безразличием взглядом.

Совершив церемониальный поклон, с огромным количеством пафосных, сложных движений руками и ногами, я приветствовал свою избранницу, и сделал ещё шаг вперёд. А потом, без малейшего колебания, опустился на колено перед младшей дочкой князя и спросил:

- Катаржинка из рода Брегович согласна ли ты пойти со мной и стать правительницей Риницы?

- Я так и знал! - вырвалось у первого советника князя. - Как только он двинулся к пьедесталу, с того самого момента я знал, что это будет Катаржинка!

На Матеуша холодной волной накатила растерянность. Неужели все они умудрились так промахнуться, недооценив ум этого юноши? Он попытался взять себя в руки и перевёл взгляд на своего господина.

На почётном возвышении, вознесённый над безмолвными рядами потрясённых придворных, все в той же позе сидел князь Брегович, оцепеневший и окончательно сбитый с толку. Его младшая дочь, девушка с нескладной фигурой, поднялась с кресла и, неловко подошла ко мне, всё ещё стоящему на колене. По её лицу расплывалась самодовольная улыбка.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я открыл приват и был удивлён, обнаружив в нем всего одно короткое сообщение от Насти:

«Серёжа, объяснись».

И всё? Откровенно говоря, я рассчитывал на более бурную реакцию друзей, а тут всего два слова... Но, когда зашёл в чат ордена, понял, что не ошибался - друзья успели выдвинуть и отмести десятки версий происходящего. Как просила Настя, я объяснил своё решение соорденцам:

«Народ, я не понимаю вашего возмущения. Чего вы хотели? Почему заставляли меня пойти на заключение династического брака? Ради гарантирования своей безопасности! Всё, вы её получили. Непробиваемую. Железобетонную. Стопроцентную гарантию того, что один из влиятельнейших аристократов королевства станет на вашу защиту! А если кто-то утверждает, будто я взвалил на него ярмо или продал в рабство... Вы что же надеялись выехать на чужом горбу? Надеялись, что я буду сам тянуть эту лямку? Фиг вам!»

Написав это сообщение, я закрыл чат и сконцентрировался на происходящем вокруг.

Возле князя, склонившись, стоял его первый советник и они о чем-то шептались.

- Что это значит? Почему именно Катаржинка? - тихо спрашивал Брегович.

- Ему нужна жена, которой он сможет вертеть, как пожелает.

- Я должен его остановить, - мгновенно рассвирепел князь.

- Ваше Сиятельство, это невозможно. Ритуал зашёл уже слишком далеко. Если вы возьмёте назад уже данное согласие, тогда придётся убить и епископа, и всех его воинов, и сделать это безотлагательно. Я должен напомнить вам, - добавил первый советник с таким видом, словно воротник внезапно стал ему тесен; он посмотрел сквозь распахнутые двери, где в монолитном строе замерли две сотни воинов, ближайшие из которых находились в каких-нибудь пятидесяти шагах от него, - что наши солдаты стоят за стенами этого дворца. Даже если вы выживете после такого кровопускания (что маловероятно), будет утрачена ваша честь.

Последнее замечание попало в цель. Князь понял: даже если он сейчас меня прикончит, его репутации будет причинен непоправимый ущерб, его слово в Высшем Совете не будет иметь никакого веса и общепризнанное могущество рода Бреговичей пойдёт прахом. Побагровев от злобы, он произнёс свистящим шёпотом:

- Если бы этот идиот, Шиманьский, не сплоховал... сейчас этого проклятого дема уже не было бы в живых! - Князь с ненавистью посмотрел на меня и смог обуздать гнев. - Нам надо будет обратить его ум против него самого... и воспользоваться всеми преимуществами этого брака. Ядвига свободна, кроме того, у меня ещё есть Анджей и Милош, которым я подберу достойные партии, и они принесут нашему роду новых сильных союзников, а Катаржинка... - Голос Анастаса стал совсем тихим. - На неё я никогда особенно не рассчитывал. А теперь она станет главой богатого владения. Возможно, этот юнец и получит податливого жену, но ведь он всего лишь неопытный мальчишка-священник. Катаржина станет правительницей Риницы, а она - моя дочь! Ради чести Бреговичей она будет выполнять то, что я потребую.

- Надеюсь, господин, что вы окажетесь правы.

Князь Брегович не обратил внимания на слова советника: необходимость терпеть все неудобства парадного одеяния отнимала у него последние силы. И пока совершались многочисленные формальности, и потом, когда ритуал обручения подошёл к концу, Матеуш наблюдал за полами кафтана его сеньора, как они подрагивают, выдавая дрожь сдерживаемой ярости Анастаса. Первый советник князя знал: если орла на время спеленать мягкой тканью, он все равно останется орлом.

Придворные аристократы провожали нашу пару недоуменным взглядом. Невеста вцепилась в мою руку и, гордо вскинув узкий подбородок, важно шествовала рядом со мной к выходу из тронного зала, а я подумал, что мог и ошибиться в своих расчётах. Моё решение не было спонтанным порывом - прежде чем определиться с кандидаткой в жены и будущей правительницей епископства, при помощи Кости, я изучил всю имеющуюся у админа информацию о дочках князя. Однако, после возрождения богов, изменениям подверглись не только мобы, но и НПС.

Привычное туповато-скучающее выражение лица девушки сменилось другим, которого ни разу не видел у неё никто из присутствующих. Губы Катаржинки надменно изогнулись: неведомо откуда взялось высокомерие, граничащее с кичливостью. Пробуждалось нечто такое, что долго дремало у неё в душе - пробуждалась жажда власти, и это меня настораживало. Казалось будто всё в её образе: прищур глаз, и самоуверенная улыбка недвусмысленно предупреждают - она скорее даст себя убить, чем позволит этой власти выскользнуть из своих рук.

Громыхайло, с трудом превозмогая усталость, открыл инвентарь и достал Зелье Выносливости - этот длиный день никак не заканчивался. Утомительная дорога, жара в парадном зале и потрясение от сюрприза, который преподнёс им всем Сергей, довели гнома до крайнего изнеможения. По его мнению, тёзка поступил абсолютно верно. Когда тебя заставляют делать то, что ты не хочешь, давят на жалость или ответственность - делай! Но делай так, как считаешь нужным. Именно поэтому гном продолжал исполнять роль первого советника.

Традиционное празднество по случаю помолвки было роскошным, как и подобало для отпрыска семьи Бреговичей. Однако никто не мог бы сказать с уверенностью, что именно сегодня празднуют. С самого начала увеселений я вёл себя тихо и незаметно, стараясь не привлекать к себе внимания. Офицеры ордена - строгие и собранные, как на дежурстве, не расслаблялись ни на минуту, почти ничего не ели и не пили. «И за то уже спасибо, - думал я, - что хоть ветерок поднялся». Теперь в парадном зале было просто тепло, а не так удушающе жарко, как в дневные часы.

Всеобщее внимание было приковано к столу, где сидели монахи из епископства. В доме князя Брегович каждый гость был либо его союзником, либо состоял при его дворе, и все пытались догадаться, какие именно соображения скрываются за моим странным выбором. Со стороны все это выглядело так, как будто я пожертвовал властью над собственным владением, заполучив взамен гарантии безопасности. Такой шаг не заслуживал рукоплесканий, но и усматривать в нем только урон для чести тоже не годилось.

«Хотя епископство на долгие годы попадает в зависимость от Бреговичей, - думали многие дворяне, - не следует упускать из виду, что в будущем какой-нибудь молодой властитель Риницы сможет снова возвыситься и самостоятельно разыграть свою партию в Игре Совета, заключив новые союзы. А до тех пор Серый Мисаль обретает защиту, без которой попросту орден не смог бы сохраниться». По общему мнению, для нынешнего поколения, моя помолвка была признанием слабости Серого Мисаля.

Я решил незаметно понаблюдать за князем, который восседал во главе стола. Анастас Брегович также вёл себя во время праздника куда более сдержанно, чем можно было ожидать от человека, который только что одержал столь неожиданную и убедительную победу. Хотя для князя обретение власти над епископством представлялось грандиозным успехом в Игре Совета, будущая свадьба тревожила Бреговича не меньше, чем меня, хотя и совсем по другой причине. Он вдруг понял, что не знает собственную дочь.

Катаржина была единственной участницей торжества, которая воистину наслаждалась жизнью и, впервые перепавшим на её долю, всеобщим вниманием. Почувствовав себя взрослой и самостоятельной, целый час моя невеста накачивалась вином и с пьяным упорством повторяла старшей сестре, что она ничем не хуже ее. Затем она заорала, обращаясь к сидевшему напротив неё Анджею, что теперь средний сын будет обязан кланяться младшей дочке, где бы они ни повстречались. Судя по фальшивой, замороженной улыбке Анджея, можно было предсказать заранее, что он постарается доставлять себе такое удовольствие как можно реже. К концу вечера Катаржинка, упившаяся, с непривычки, до бесчувствия вином, могла лишь бормотать нечто невнятное, уткнувшись в тарелку.

Моё внимание снова переключилось на князя Брегович.

Анастас долго и пристально всматривался в лицо дочки, а потом что-то тихо сказал своему советнику, который, в свою очередь, посмотрел на разгулявшуюся невесту и кивнул в знак согласия. Катаржина заморгала, пытаясь уследить за полётом мысли собеседников, но, очевидно, была настолько пьяна, что ничего не смогла понять. Я не настолько стар, но и на пенсии смогу вспомнить свой первый раз, когда перебрал с алкоголем - ощущение эйфории и лёгкости, плюс, подростковое отсутствие тормозов могут вылиться в абсолютно неадекватное поведение. Катаржина ещё неплохо себя контролировала, однако девушка ещё не догадывается, что её ожидает утром... Когда прохлада наступившего вечера позволила мне перевести дух, две крепкие служанки отнесли в постель будущею госпожу Риницы.

Я дождался подходящего момента и попросил разрешения удалиться. Князь ответил коротким кивком, и все общество поднялось в прощальном приветствии. Музыканты, весь вечер услаждавшие слух гостей, заиграли подобающую случаю мелодию, а я пожелал всем доброй ночи. Вслед за мной встали со своих мест и остальные соорденцы, и тут к Громыхайлу подошёл Матеуш.

- Вы скоро отправляетесь в обратный путь? - поинтересовался он.

- Завтра. Наш мисальдер желает сразу же вернуться домой, чтобы можно было начать приготовления к свадьбе и к прибытию госпожи.

Матеуш развёл руки в стороны, как будто показывая, что никаких затруднений не предвидится.

- Я засажу писцов за работу на всю ночь. Документы, скрепляющие помолвку, будут готовы к вашему отбытию; останется только подписать их. - Он сделал движение, словно собираясь отойти, но вдруг сказал с несвойственной ему искренностью: - Ради всех нас, я хочу надеяться, что юный епископ не сделал ошибки.

Застигнутый врасплох этой неожиданной откровенностью, Громыхайло все же уклонился от прямого ответа:

- Могу лишь уповать на то, что боги сочтут возможным благословить этот союз.

- Конечно, все мы на это уповаем, - улыбнулся первый советник князя. - Ну что ж, тогда до утра?

Гном кивнул и направился к выходу, знаком подозвав двух воинов из Фаланги Серого Мисаля, ещё остававшихся в зале. И пока один из слуг Бреговича провожал советника в отведённую ему комнату, он размышлял о неожиданных словах Матеуша и гадал, насколько глубоко скрыта в них правда.