Ясный день и затаившаяся тьма.

Ярко-алое утро запустило наглые солнечные лучи в номер; поначалу осторожно, они начали исследовать комнату, поднимаясь, всё выше и выше, разгоняя серость, проникая в тёмные углы. Уставшая за ночь гроза закончилась и медленно уползла на восток, не в силах даже ворчать. Выглянувшее из-за облаков, солнце озарило мокрые алые крыши, заискрилось в лужах на вымытых мостовых.

Последнее время, я всегда просыпаюсь в плохом настроении. Не помню, что мне снится, но почему-то именно по утрам вспоминается Ярослава - девушка как будто находится рядом, смотрит на меня, улыбается... только через полчаса её зыбкий образ начнёт блекнуть, пока совсем не исчезнет. Утром меня лучше не трогать.

Харальд с Диком привыкли к моей раздражительности и старались встать пораньше, чтобы не слушать, как я брюзжу. Вот и сейчас друзей в номере не оказалось и, быстро одевшись, я спустился вниз, отказался от завтрака и поспешил к западным воротам через толчею, которая здесь образовалась из-за субботнего рынка, заполонившего весь городской центр. Запах страха был тут же, но гораздо более слабый, чем вчера. Он сменился тревожным ожиданием. Я видел и слышал, как люди обсуждают произошедшее накануне ночью событие - убийство трёх зомби.

Мой первоначальный план: получить информацию на городском рынке - не оправдался. Нет, местные жители и крестьяне из ближайших деревень активно обсуждали всё (!) от грозы и неожиданно опоросившейся свиньи до разгула нечисти и отъезда градоначальника - только их предположения не имели ничего общего с реальностью. Спустя час моя голова начала раскалываться от этого гвалта, а живот обиженно заурчал и попытался прилипнуть к позвоночнику. Сам по себе, нос уловил ароматы пищи и, согласившись с завываниями брюха, я последовал за запахами.

У выхода с торга, мне на плечо опустилась тяжёлая рука, и знакомый голос произнёс:

- Вот ты где, Сергей, а мы с Диком тебя обыскались.

Варвар и кот лучились энергией, вымытые и причёсанные, словно после бани. За последний месяц мы порядком поистрепались и, увидев насколько изменился внешний вид моих спутников, я на секунду растерялся.

- А вы где это были?

- На постоялом дворе, - честно ответил побратим. - У них купальня есть, а Инга постирала мою одежду... вот.

- Надо будет и мне сходить, или туда только ВИП-клиентов пускают? - я подмигнул Харальду. - Ладно, идемте в ближайший трактир, позавтракаем и решим, что сегодня будем делать.

В харчевне было немноголюдно (завтрак уже закончился, а обед не начинался) несколько выпивох сидели за столом в дальнем углу, неторопливо цедя один кувшин дешёвого пива на троих.

- С животными нельзя! - замахала руками дородная официантка, только мы переступили порог.

Харальд молча пожал плечами и развернулся к выходу, однако меня подобное развитие событий никак не устраивало: терпеть, пока мы найдём новый трактир, мой желудок категорически не хотел, что он и подтвердил, издав булькающий звук.

- Уважаемая, - проникновенно начал я, - что значит нельзя? Как на это посмотрит хозяин заведения, когда узнает, что вы выгоняете нормальных посетителей, а вот их, - я махнул головой в сторону выпивох, - оставляете в трактире? Да мой питомец в сто раз чище и ухоженнее чем они!

Официантка замерла, обдумывая мой ответ и пытаясь найти способ, чтобы настоять на своём, но я не дал ей времени на размышления.

- Что у вас есть пообедать?

- Ничего, - мстительно ухмыльнулась женщина. - Обед ещё не готовили, а после завтрака осталась только тушеная капуста.

- Так неси капусту! - всё-таки, когда я голоден, со мной лучше не спорить. - И скажи повару, чтобы пока мы будем её есть, поджарил мяса... да побольше.

- И пива, - вклинился в разговор Харальд.

- Да, и пива, - поддержал я побратима. - Два кувшина, только нормального, а не какого-то пойла.

Наконец-то до официантки дошло, что с нами лучше не спорить или же она прочла в моем взгляде окончательную решимость, несмотря на любые трудности, поесть именно в этом заведении - не знаю, но обед нам подали сытный и вкусный.

- Разберем ситуацию, - сказал я, вытирая рот салфеткой. - Из города ушли крысы, словно корабль собирается пойти ко дну.

- Очень образное сравнение, Сергей. Очень образное, - довольный побратим, устало откинулся на спинку стула. - Крысы - тёмные существа, и в них есть частичка души, хотя светлой назвать её язык не повернётся. Когда случаются беды, крысы, наоборот, приходят, но не уходят.

- Крысы уходят, только если им грозит опасность. Что их могло напугать - вот в чем вопрос.

- Что-то достаточно серьёзное, чтобы я начал чувствовать себя неуютно. Брат, может ну его это задание? Найдём другой способ, как заработать деньги.

- Итого мы имеем бегство крыс, домовых и оживших покойников. Великолепный наборчик, ничего не скажешь.

- У тебя хоть какие-то догадки есть? - грустно вопросил Харальд.

- Я простой монах, а не теоретик магии, сдаётся мне, без неё тут не обошлось. Эх... нам бы сюда специалиста по тёмному колдовству или паладина.

- Чего нет, того нет, - развёл руками побратим, - Узнать бы, куда местный пал делся...

- Вот ты этим и займись, а я пройдусь к городскому кладбищу, посмотрю, откуда мертвяки лезут.

Видя, что мы поели, к нам подошла официантка и начала убирать посуду. Женщина бросала на нас заинтересованные взгляды, набирала в грудь воздух, словно хотела что-то сказать, но постоянно себя одёргивала и продолжала коситься то на меня, то на Харальда. В конце концов, она не выдержала и заговорила:

- Я тут услышала, как вы упоминали молодого паладина.

Мы промолчали, тем самым, не подтвердив, но и не опровергнув её слова.

- Он в нашем трактире останавливался, - закончила свою мысль официантка, чем вызвала наш живейший интерес.

- Когда он съехал из номера?

- Съехал? - Удивилась женщина. - Господин Ван Хельсинг не съезжал, его вещи до сих пор лежат в номере.

- А где же он сам? - Услышав имя паладина, я едва не заржал в голос, но смог взять себя в руки и задать вопрос спокойным тоном.

- Понятия не имею, - пожала плечами дама и развернулась, чтобы унести посуду.

- Уважаемая, - я протянул официантке серебрушку, - нас очень интересует всё, что связанно с паладином. Ответьте, пожалуйста, на несколько наших вопросов.

- Ну да, - женщина впилась взглядом в монету, но продолжала набивать себе цену: - может вы зла желаете нашему постояльцу, а я вам всё и выложу.

- Мы из Святого Синода, - неожиданно для меня, рыкнул Харальд; официантка как-то разом сникла, отведя взгляд от монеты.

Я не выдержал и восторженно пнул побратима под столом ногой, что означало: «Браво, Харальд, браво! Вот что значит школа!». Раньше мне не доводилось слышать о каком-то Святом Синоде, но судя по реакции официантки, это серьёзная организация и местные предпочитают ей помогать, причём безвозмездно.

- Вот именно, - присоединился я к игре варвара и спрятал монету. - Рассказывайте всё, что вам известно о паладине, Ван Хельсинге, и не дай боги (!), если упустите какую-то деталь... мы всё перепроверим.

- Так, а что говорить? - промямлила работница общепита. За последние полчаса, я дважды ставил её на место и впредь постараюсь в это заведение не заходить, без особой нужды - мне почему-то казалось, что она обязательно плюнет в заказанное мною пиво.

- Как часто он приезжал в Бурлос? Чем занимался в городе? Что предшествовало его исчезновению и не говорил ли он куда собирается? С кем паладин встречался и общался?

- Погодите, погодите, - растерянная официантка поставила поднос на соседний пустой стол, нахмурила брови и ответила: - Господин Ван Хельсинг приезжал к нам в город последние три года. Всегда в конце сентября, на две недели и всегда останавливался в нашем трактире.

- Чем он занимался в Бурлосе?

- Отдыхал.

- Уважаемая, - проникновенно спросил я, - как вас зовут?

- Астрид Бишоп.

- Астрид, вы действительно думаете, будто кто-то захочет провести отпуск в Бурлосе?

- Что вы имеете в виду? - окрысилась женщина, готовая отстаивать честь родного города до последнего.

- Только то, что есть места с гораздо более мягким климатом, даже в конце сентября. Поэтому я повторю вопрос: Чем Ван Хельсинг занимался в городе?

- Да ничем особенным... ходил, гулял, общался с людьми...

- С кем именно? - я прервал перечисление глаголов. Далее следовало ожидать: танцевал, охотился, кушал, спал, дышал...

- Со многими, - на несколько секунд женщина задумалась и начала перечислять имена местных жителей. Очень быстро я убедился, что паладин был чрезвычайно общительной личностью, а население Бурлоса не такое уж и маленькое.

- Хорошо, - мне надоело заслушивать перепись населения, и я решил уточнить приоритеты: - нас интересует: с кем он общался больше всего, особенно, в последние дни, перед тем как исчезнуть.

- Со жрецом, его помощником, мэром и секретарём, - не задумываясь, ответила Астрид.

- Очевидно, Ван Хельсинг пытался понять, что происходит в городе, - пробормотал я. - А что он делал в день своего исчезновения? Возможно, паладин как-то странно себя вел. Подумайте.

- Нет. Всё было как обычно. Утром господин Ван Хельсинг отправился в храм Велада и вернулся, аккурат, к обеду. Я начала накрывать на стол, когда раздался этот жуткий вой, паладин вскочил и куда-то убежал... больше его никто не видел.

- Что за вой? - Насторожился Харальд.

- Да собаки, - отмахнулась официантка, как от незначительной детали, - вот уж правду говорят: бешеному псу руби хвост по уши.

- Я тебя правильно понял, женщина, - побратим придавил Астрид взглядом. - Среди белого дня, вдруг, не с того ни с сего завыли собаки? - Официантка кивнула головой, и Харальд продолжил: - А не тогда же крысы ушли из города?

- Вот чего не знаю - того не знаю, я не слежу за этими хвостатыми паразитами, а в нашем трактире их отродясь не было.

Варвар недоверчиво хмыкнул и посмотрел на меня:

- Что думаешь, Серый?

- Думаю, что тут мы закончил, - я встал из-за стола и вежливо поклонился Астрид. - Спасибо, было очень вкусно и не держите на меня с братом Харальдом зла, - кто его знает, может после моих слов, когда мы сюда зайдём в следующий раз, она не плюнет нам в пиво?

Когда мы вышли на улицу, я остановился и обернулся к побратиму:

- И чем же тебя так заинтересовал собачий вой?

- Собаки чуют тёмную волшбу, - ответил Харальд. - Они охраняют дом не только от воров или грабителей, но и от зла. Если же в городе, разом, завыли все собаки...

- В Бурлосе происходит что-то неладное, - продолжил я мысль побратима. - Чем дальше в лес, тем толще партизаны... Уверен, мы на правильном пути, только куда он нас приведёт мне всё больше и больше не нравится.

Харальд уже знал, кто такие партизаны, поэтому никак не отреагировал на малознакомое в этом мире слово. Варвар оправил пояс, проверил, как вынимается кинжал из ножен, демонстрируя свою готовность к любым неприятностям, и поинтересовался:

- Куда теперь?

- В храм - это последнее место, куда ходил паладин перед исчезновением. Переговорим с младшим жрецом и посмотрим на кладбище - корень всех бед.

Храм Велада отличался от остальных зданий в Бурлосе также как варвар-северянин от утончённого эльфа. Его массивные, сложенные из тёмно-серых каменных блоков стены гораздо больше соответствовали моему представлению о крепости, чем элегантная ратуша, притворявшаяся замком. Кто и когда воздвиг храм - история умалчивала, но именно в нем прятались горожане, когда к Бурлосу подступали вражеские войска и надо было где-то переждать напасть.

Кладбище (местные называли его «Старым»), упиралось в задний фасад храма и отгородилось от жилых домов ржавым забором, который красили, наверное, во времена, когда людей на земле ещё не было, настолько ржавым и убогим он был. Последние лет двадцать здесь хоронили только именитых горожан, ввиду чего кладбище пришло в некоторое запустение: заросло бурьяном, подорожником, крапивой и шиповником.

Ржавая калитка противно скрипнула, и мы вошли на погост. Плохо различимая в траве дорожка петляла меж разорёнными могилами, с расколотыми плитами, вокруг были разбросаны комья земли, обломки монументов. Мы прошли мимо склепа, накрытого сверху плющом, словно снегом; миновали куст шиповника, на колючей ветке которого висел жёлто-коричневый обрывок ткани - все, что осталось от погребального савана. Множество следов костлявых ног на сырой после дождя земле говорили о том, что веселье здесь разыгралось не на шутку.

Я внимательно осматривался вокруг и вскоре убедился, что все до одной могилы пусты. По сути дела, с места снялась и куда-то упёрлась целая прорва мертвецов, никого не предупредив.

Когда мы миновали центр кладбища я замер, открыв рот, не в силах оторвать взгляд от НЕГО - огромного, исполинского дуба. Размерами великан не уступал храму, а его раскидистая крона накрывала тенью половину погоста.

- Ирмунсулем, - прошептал восторженный Харальд.

- Кто? - Переспросил я друга.

- Дерево Мира. Мои соплеменники сажают такие на могилах вождей или великих людей, которые сделали нечто выдающееся для народа фёлков. Как Ирмунсулем мог оказаться тут, на юге?

- Да кто ж его знает, - я пожал плечами. - Судя по размерам, дереву не одна сотня, если не тысяча, лет и, возможно, его посадили твои предки.

- Вы абсолютно правы.

При звуках незнакомого голоса мы с Харальдом отреагировали одинаково - отскочили в противоположную сторону и достали оружие.

- Простите, - перед нами стоял высокий и худощавый молодой человек, с необычайно большими глазами. Его руки были измазаны краской, застиранные следы которой были заметны и на жреческой рясе. - Мне не стоило так тихо к вам подходить, просто я привык, что тут никого нет и стараюсь не нарушать покой этого места.

- Тем не менее, кто-то это сделал за вас, - я красноречиво посмотрел на раскуроченные могилы. - Если не ошибаюсь, вы - младший жрец храма Велада в Бурлосе Карл Вернер?

- Да, - кивнул головой жрец и поинтересовался: - С кем имею честь?

- Мы монахи-чатра из ордена Серый Мисаль, я - Сергей Инок, а мой друг - Харальдюр дер Вильхльяульмюрсон.

- Очень приятно познакомиться, братья, - расплылся в улыбке Вернер. - Сожалею, но Его Преподобия сейчас нет в храме, он отбыл в Гельмсинг по важным делам.

- В таком случае, возможно, вы сможете нам помочь?

- Всенепременно, - горячо заверил нас жрец. - Странствующие монахи, несущие свет своей веры в отдалённые уголки континента, поучающие и приобщающиеся к новым знаниям - это ли не кости, на которых держится плоть любого культа?! Да простит меня Валес, как же я завидую... вы свободны, крыша вам - небо над головой, а лебеда да ковыль - пища ваша.

Глядя в восторженные глаза жреца, я с трудом удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. Какое-то у него извращённое представление о монахах и их времяпрепровождении - кому в здравом уме придёт в голову идея есть траву, если можно зайти в трактир?

- Святой отец, - Харальд прервал благочестивую речь. - Я так и не понял: откуда здесь Ирмунсулем?

Сбитый с толку, Карл Вернер несколько секунд непонимающе таращился на варвара, а потом сказал:

- Ирмунсулем... пройдемте в мою келью, и я вам всё покажу!

Мне не очень понравилось его воодушевление. Признаться, я вообще не понимал младшего жреца - настоятель храма уехал в столицу, в городе происходит черт знает что: исчезают паладины, по улицам разгуливают покойники, а он... «старается не нарушать покой этого места».

Несмотря на солнечную погоду, на улице было прохладно, но, только оказавшись в храме, я понял насколько ошибался - в святилище царили полумрак, холод и сырость. Мы быстро пересекли пустынный главный неф (эхо наших шагов ещё долго гуляло безлюдными коридорами), поднялись по крутой лестнице на второй этаж и вошли в небольшую комнатушку.

Стены кельи были плотно увешаны картинами. Не то чтобы я не люблю импрессионизм - я его не понимаю, однако стараюсь держать своё мнение при себе, дабы ненароком не задеть чувства ценителей этого жанра. Обалдело, мы с Харальдом таращились на эту, с позволения сказать, живопись, когда ко мне начало доходить что на всех полотнах изображено одно и то же.

- Ирмунсулем, - полувопросительно обратился я к жрецу, указав на рисунки.

- Да! Меня захватило это дерево. Оно будоражит мою кровь, интригует...

- Откуда он здесь? - Харальд, словно бульдозер, упрямо пер вперёд, игнорируя любые попытки свернуть разговор в сторону от интересующего его вопроса.

- Взгляните вот на это, - Карл Вернер метнулся к противоположной стене, где прикрытые старой простыней, стояли несколько картин. Жрец откинул покрывало и с азартным блеском в глазах извлёк из стопки одну из них. - Вот! - Победоносно воскликнул Вернер и продемонстрировал нам рисунок.

В мешанину вертикальных линий всевозможных цветов, я даже не пытался вникнуть (тут и слону понятно, что это - Ирмунсулем), но мой взгляд прикипел к надписи, сделанной чёрной краской поверх рисунка.

- Длинноволосые, они лежат,

отрешены коричневые лики.

Глаза сощурены безмерной далью.

Скелеты, рты, цветы. В разжатых ртах

расставлены рядами зубы вроде

дорожных шахмат из слоновой кости.

Цветы и жемчуг, тоненькие ребра

и кисти рук; истаявшие ткани

над жуткими провалами сердец.

Но средь перстней, подвесок, голубых

камней (подарков горячо любимым)

ещё лежит тишь родового склепа,

под самый свод увитого цветами.

И снова жёлтый жемчуг и сосуды

из обожжённой глины, чьи бока

украшены портретами прелестниц,

флаконы с благовоньями, цветы

и прах божков домашних алтарей.

Чертог гетер, лелеемый богами.

Обрывки лент, жуки на амулетах,

чудовищные фаллосы божков,

танцоры, бегуны и золотые пряжки,

как маленькие луки для охоты

на амулетных хищников и птиц,

и длинные заколки, и посуда,

и красный сколыш днища саркофага,

где, точно надпись чёрная над входом,

четвёрка крепких лошадиных ног.

И вновь цветы, рассыпанные бусы,

светящиеся бедра хрупкой лиры,

над покрывалом, падшим, как туман,

проклюнулся из куколки сандальной

суставчик пальца - лёгкий мотылёк.

Они лежат, отягчены вещами,

посудой, драгоценными камнями

и безделушками (почти как в жизни), -

темным-темны, как высохшие русла.

А были реками,

в чьи быстрые затейливые волны

(катящиеся в будущую жизнь)

стремглав бросались юноши, впадали

мужчин неутомимые потоки.

А иногда с гор детства в них срывались

мальчишки, погружаясь с любопытством,

и тешились вещицами на дне -

и русла рек затягивали их:

и заполняли суетной водой

всю ширину пути и завивались

воронками; и отражали

и берега, и крики дальних птиц -

тем временем под спелый звездопад

тянулись ночи сладостной страны

на небеса - открытые для всех...

Я вслух прочёл стих, после чего непонимающе уставился на жреца, требуя объяснений:

- Очень интересно и проникновенно, но что это значит?

- Здесь похоронены Семь Нойд!

- Не может быть! - Вскрикнул Харальд и я заметил, как в глазах побратима промелькнул СТРАХ.

- Да! - Победоносно поднял руку Карл Вернер. - Под городским кладбищем, которое горожане считают «старым», находится гораздо, гораздо более древний могильник!

- Демоны вас задери! Объясните же мне, наконец, кто это такие? - Немного нервничая, я потребовал ответа: если уж Харальд чего-то боится, то к этому стоит отнестись с максимальной осторожностью.

Улыбающийся жрец (и чему он только радуется?) кивнул головой варвару, предоставляя право ему рассказать старинную легенду. Харальд тяжело вздохнул, опустил голову и нехотя начал:

- Когда-то, в древние времена, народом фёлков правили Семь Великих Нойд...

- Нойды правили всем севером, - уточнил Вернер.

- Да, - нехотя кивнул побратим, - они были могущественнейшими колдуньями, которые могли изменить русла рек или сравнять горы, Нойды повелевали жизнью и смертью, пред ними преклонялись и их боялись. Они правили севером долго, очень долго...

- Не меньше пятисот лет, - опять вставил свои пять копеек жрец.

- Так что же случилось потом?

Харальд и Вернер ответили на мой вопрос одновременно, однако их версии кардинально отличались друг от друга:

- Их предали.

- Против них восстали.

Я проигнорировал утверждение жреца и посмотрел на побратима, ожидая пояснений.

- Когда все Семь Великих Нойды собрались на ежегодном совещании, их мужья сговорились и убили мерзких ведьм.

- Как-то плохо вяжутся твои слова, друг мой. Если эти Нойды были настолько могущественными ведьмами, то как несколько мужчин смогли с ними справиться?

- У каждой Нойды было, минимум, семь мужей... - Харальд хмыкнул, - вот бы порадовался Громыхайло: «мужской гарлем» - так сказал бы гном.

Побратим выглядел не очень весёлым, и я не стал делать ему замечание, что правильно говорить не «гарлем», а «гарем». Вместо того я посмотрел на жреца и спросил:

- Они точно похоронены тут?

- Да. Я в этом абсолютно уверен, мне было видение!

- Получается, что кто-то из Нойд ожил.

- Ха-ха, не смешите меня, брат. Если бы кто-то из Великих вернулся к жизни, такой факт не остался незамеченным. Для Нойд даже боги были не указ, а в Бурлосе просто некому им противостоять.

- Хорошо. Спасибо за рассказ, но нам пора. - Вежливо раскланявшись со жрецом, в полном молчании, мы вышли на улицу.

На паперти у центрального входа в храм сидели несколько нищих, однако редкие прохожие только боязливо косились в сторону кладбища и спешили побыстрее покинуть Храмовую площадь. Из-за отсутствия подаяния, оборванцы были злы на весь белый свет, регулярно устраивая свары между собой, начиная драки.

- Харальд, Сергей, здравствуйте, - к нам спешила улыбающаяся официантка, Инга.

Губы побратима расползлись в ответной глупой улыбке, а я прикипел взглядом к корзине, которую несла девушка. Один угол, накрывавшего её белого платка загнулся, открыв моему взору румяные и скорее всего еще горячие булочки. Вот вроде бы недавно ели, но я опять голоден... расту, наверно.

- Меня хозяйка к пекарю отправила, - щебетала красавица, - я иду, смотрю: вы это или не вы...

- А это мы, - я сглотнул большой ком слюны.

- Ой! - Инга достала один пирожок и протянула Харальду со словами: - угощайтесь.

Варвар свой огромной лапищей сцапал булочку и проглоти, как удав мышь - целиком и не разжёвывая.

- Вот, и вам, - девушка дала мне ватрушку, а я подумал, что она самый милый и заботливый человек на земле.

- Благодарю, очень вкусно, - пока Харальд продолжал безмолвствовать и пожирать взглядом официантку, мне пришлось поддерживать беседу. К сожалению, одного пирожка для меня оказалось мало и всё, о чем я мог думать - это еда! - Милая Инга, а вы не подскажете, где живёт такой замечательный булочник, чтобы мы могли купить у него несколько свежих пирожков?

- Конечно, - девушка указала рукой на одну из улиц, ведущих с площади. - Выйдете на Мясницкую, и его пекарня будет... - на несколько секунд Инга задумалась, забавно хмуря брови, - шестой дом, по правую руку или второй, если идти с Рыночной площади.

- Большое спасибо, - я дёрнул Харальда за рукав сутаны. - Ждите нас вечером в трактире, купим, специально для вас, что-то очень вкусное.

Только когда мы вышли на Мясницкую улицу, побратим пришёл в себя и панически поинтересовался:

- Сергей, а что мы ей купим? Я же не знаю, что ей нравится!!!

- Спокойствие, я не знаю ни одной девушки, которая бы не любила конфеты... или безе.

- А что это?

- Конфеты?

- Нет, бизе.

- Безе, - поправил я друга, - это такое...

Что из себя представляет безе, я, откровенно говоря, не знал. От необходимости врать или выдумывать несуществующий десерт меня спасло то, что я обнаружил городского мага, а точнее говоря - колдунью.

Как можно опознать волшебника, если он не размахивает посохом, не выкрикивает заклинания, и на нем нет усыпанного мистическими символами халата? Очень просто: так же, как и любого мастера - по тому, что он покупает. С Рыночной площади, нам навстречу шла девушка, которая в руках держала корзину. После общения с Ингой, именно на лукошко я обратил пристальное внимание, надеясь увидеть в нем пирожки, однако там оказался достаточно специфический набор трав, которые используют маги в своих ритуалах.

- Харальд, - шепнул я и кивнул на незнакомку, - кажется, это городской маг или его помощница.

Данной информации варвару было достаточно.

Ничего не подозревающая девушка подошла к двери дома, достала тяжёлую связку ключей и попыталась её открыть. В этот момент на неё сзади налетел Харальд, схватил, чтобы волшебница не смогла колдовать, но скорость, которую набрал побратим, была слишком велика, а дверь уже открыта, и вдвоём они кубарем ввалились в прихожую.

Я забежал в дом, чтобы увидеть копошащуюся на полу парочку и секретаря магистрата, выскочившего в прихожую из комнаты.

- Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, святой отец?! - Вольфганг Хоффман прожигал меня гневным взглядом.

- Мне кажется, что это вам придётся отвечать на наши вопросы, - сурово ответил я и протянул Харальду руку, помогая встать. Освобождённая колдунья тоже попыталась принять вертикальное положение, однако упала обратно на пол после моего крика: - Лежать!!!

Опешивший секретарь дёрнулся, желая помочь девушке, однако Харальд был начеку - молниеносным движением варвар достал посох, превратил его в копье, стальное жало которого упёрлось в горло Хоффмана.

- Итак, - я осмотрел наших пленников, - для начала расскажите, почему вы не упомянули о городском маге и скрыли, что знакомы с ним? Хотя я неправ: не с ним, а с ней. Господин секретарь?

- Я вам намекнул.

- Это когда же?

- Когда сказал, что моя сестра видела, как Ниссе ушёл из дома.

- Так эта девушка - ваша сестра... очень интересно. А не сговорились ли вы часом? Похоже, Вольфганг Хоффман, вы решили при помощи тёмного колдовства захватить власть в Бурлосе.

- Нет! Мы пытаемся спасти город!

- Спасти? - я скептически изогнул бровь. - Должен признать, что вы выбрали не самый оригинальный способ продвижения по карьерной лестнице - создать проблему, а потом её решить и получить лавры героя. Не оригинально.

Картинка сложилась. Молодой честолюбивый секретарь магистрата, которого поддерживает городская стража, решает занять кресло мэра. Он договаривается со своей сестрой (единственной волшебницей в Бурлосе) и они начинают действовать: прежде всего, девушка поднимает зомби с ближайшего кладбища, чтобы посеять панику среди горожан. Это им практически удаётся, но в город приезжает паладин, который может помешать заговорщикам; кроме того, в их планы могут вмешаться жрец и мэр, а значит - их необходимо устранить.

- Где тела паладина, мэра и жреца? - Сурово спросил я, впившись взглядом в лицо секретаря.

- Я... я не знаю. Да как вы такое могли подумать!

- Мы действительно пытаемся спасти город, - пискнула с пола девушка. - Вы же знаете, какая сегодня ночь и я хотела провести защитный ритуал.

- Какая ночь? - Я всегда плохо запоминал даты, а последнее время потерялся в днях недели и числах месяца.

- Сегодня двадцать первое сентября - Мабон.

- Мабон? - эхом повторил я, ничего не значащее для себя слово.

- Да, - кивнула волшебница, - осеннее равноденствие, когда колдуны празднуют вторую жатву. Этот праздник имеет два аспекта: дневной - освобождение от всего старого и отжившего, и ночной - воздаяние почестей покойным членам женской половины семьи.

- Женской... - пробормотал я и обратился к девушке: - Вы знакомы с легендой о Нойдах?

- Конечно, - хмыкнула та, - но вас же наверняка интересует: известно ли мне чьи могилы охраняет Ирмунсулем? Да, известно.

- И что вы по этому поводу думаете?

- Можно мне встать?

- Конечно, - согласился я, и Харальд отвёл копье от горла секретаря.

Вольфганг Хоффман бросился к сестре и помог ей подняться, после чего с обидой посмотрел на меня:

- Я так понимаю, что истинного виновника происходящего вы не обнаружили.

- Если бы вы ничего от меня не скрывали, наши поиски продвигались гораздо быстрее.

- Успокойтесь, - девушка примирительно положила ладонь на плечо брата. - Вольф, мы же с тобой обсуждали подобный сценарий. Просто будем действовать по плану.

- Да, но я надеялся... неужели у вас нет никаких подозрений?

- Ну, разве что - младший жрец, Карл Вернер, - неуверенно предположил я, - больно уж он странный. Однако это ничем не обоснованные подозрения.

- Вы правы, - кивнул головой Хоффман, - Карл всегда был немного чудаковат и потом... это его увлечение Ирмунсулемом. Кстати, относительно того, что я вам не все рассказал, вы знаете, как звали паладина? - Я отрицательно качнул головой. Если мне не изменяет память, паладина звали Ван Хельсинг, фамилия же жреца - Вернер, согласитесь, тяжело провести паралель. - Они двоюродные братья, по отцовской линии. Именно поэтому паладин так часто приезжал в Бурлос.

Всё ещё больше запуталось. Я не перестал подозревать секретаря и его сестру, но круг вовлечённых людей увеличивался, а время поджимало. Если волшебница права, то чтобы не планировал неизвестный злодей должно произойти сегодня - в ночь осеннего равноденствия.

- Вы упоминали о каком-то плане? - я с любопытством посмотрел на девушку.

- Я друид, - улыбнулась волшебница, - и только поэтому никогда бы не смогла поднять зомби. К сожалению, мой ранг недостаточно высок, но создать сдерживающий нечисть эликсир мне под силу, если только к нам не пожалует нечто действительно серьезное... тогда моих сил не хватит.

- Хорошо, а вы не могли бы дать нам это зелье?

Вольфганг Хоффман ответил вместо сестры:

- Гертруда с удовольствием вам поможет, но скажите: что вы задумали?

- Всё очень просто, - я пожал плечами, не видя причин скрывать свою задумку. - Нам известно место и время. Место - кладбище, время - этой ночью. Что бы ни планировал наш враг, мы его найдём именно там.

- Вы хотите... - в шоке девушка приоткрыла рот.

- Да, я с Харальдом пойду на кладбище и разберусь с проблемой, раз и навсегда.

- В таком случае, зайдите к нам через два часа, и я дам вам эликсир, - по-деловому сказала юная волшебница, а после игриво добавила: - Только, когда придёте, не ломайте дверь, а дерните звонок.

Этот вечер был самым странным в Бурлосе. Ничего неподозревающие горожане инстинктивно искали защиты в стенах родных домов; солнце только начало клониться к горизонту, а рынок уже опустел; редкие прохожие, за какой-то надобностью задержавшиеся на улице, спешили к семейным очагам, чтобы в кругу близких переждать напасть; люди закрывали ставни и запирали двери. Страх. Жуткий, в своей иррациональности, необъяснимый страх разлился над городом, всей массой обрушился на жителей Бурлоса.

«И куда только нас несёт?» - подумал я, осматривая погост.

В вечерних сумерках, кладбище жило своей, особой жизнью: задумчиво шелестели редкой листвой старые берёзы; светлячки зажгли фонарики и устроили пляски меж веток кустов; зловеще хохотнул филин... Вот уж проклятая птица, гораздо хуже ворона, которого считают предвестником бед. В отличие от своего пернатого собрата, громко каркающего о грозящем несчастье, филин предпочитает играть с жертвой, даря надежду на спасение и атакуя в самый неожиданный момент - мудрая и опасная птица.

Дик топорщил шерсть, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень нежелания идти в это проклятое место. Ещё раз проверив снаряжение, мы с Харальдом синхронно набрали в грудь воздуха, словно ныряльщики перед погружением в воду, и ступили на погост.

Пройдя не больше десяти метров по заросшей травой дорожке, я заметил первого зомби. Немёртвый наблюдал за нами, прячась в зарослях шиповника, однако нападать не спешил, и мы решили не обращать на него внимания. По-хорошему, не стоило оставлять у себя за спиной врага, но терять время на планомерную зачистку кладбища мы не могли - если не прервать ритуал до полуночи, неизвестно справимся ли с тем, что вырвется после его проведения.

Вход на подземные ярусы погоста находился в одном из склепов и, пока мы до него дошли, за нами следовала огромная разномастная делегация, состоящая из зомби и скелетов. Покойников было очень много, но меня больше всего напрягало не их количество, а тишина, в которой всё происходило. По какой-то необъяснимой причине, я и Харальд сохраняли полное молчание, общаясь друг с другом при помощи взглядов и жестов.

У входа в подземелье мы переглянулись, и я бросил в толпу одну из склянок с эликсиром друидки. Полыхнула яркая вспышка - это должно задержать нечисть на несколько минут, нечего им переться за нами в узкие туннели.

«Поздравляем!

Вы первый обнаружили новое подземелье! Как первооткрыватели Вы и члены Вашей группы получают: увеличенный опыт в боях с монстрами на 15% (срок действия неограниченно пока кто-то из отряда не покинет локацию), увеличенное количество, выпадаемых из монстров, предметов и ингредиентов на 30% (срок действия неограниченно пока кто-то из отряда не покинет локацию), увеличенный шанс выпадания вещей топ класса на 10% (элитных, масштабируемых и эпических) при убийстве боссов (срок действия неограниченно пока кто-то из отряда не покинет локацию), увеличенный шанс обнаружения скрытых локаций и кладов (срок действия неограниченно пока кто-то из отряда не покинет локацию)».

«Сюда бы рейд, - пронеслось у меня в голове. - Человек сто соорденцев, да перешерстить локу основательно, вытрясти из неё всё, что только можно». Но, к сожалению, ни с кем из друзей я не общаюсь - приват заблокировал, а почту не проверяю.

Мы начали спуск по пологому грунтовому коридору, который напоминал огромную кротовью нору. С потолка этого туннеля свисали толстые корни деревьев, напоминая морские канаты, между собой их соединяла серебристая паутина, а на полу, вперемешку с чёрными камнями, лежали белые человеческие кости. Подземелье, в отличие от поверхности, казалось удивительно пустым... безжизненным.

Коридор вывел нас к каменной арке, около которой я замер на несколько секунд, пытаясь вспомнить, что она мне напоминает. «Храм Валеса! Точно такие гранитные блоки использовались при строительстве святилища, - снизошло на меня озарение. - Ох, чувствую, что нам далеко не всё известно ни о Нойдах, ни о Ирмунсулеме и Храме».

Переглянувшись, мы с Харальдом вошли в древнее захоронение.

К моему удивлению, никто нас не атаковал... я начал нервничать ещё больше и отдал мысленную команду Дику: исчезнуть. Мне показалось, что кот с удовольствие применил один из своих навыков, буквально растворившись в тени.

По мере нашего продвижения вперёд, у меня складывалось впечатление, будто нас ведут в какое-то определённое место. Никто не мешает нам идти, пока мы не нарушаем чьих-то планов и осознание этого факта действовало на меня угнетающе. Если бы нам пришлось прорываться с боем, сражаюсь против сотен зомби, я бы мандражировал меньше, чем идя в пустом коридоре и затылком ощущая чей-то пристальный взгляд.

Спустя полчаса мы прибыли в конечную точку нашего маршрута - огромный зал, в центре которого, от потолка до пола, встала массивная колонна (ствол Ирмунсулема). Незнакомец, одетый в тёмный мешковатый балахон, с накинутым на голову капюшоном, суетился около дерева, готовясь к проведению ритуала. Он уже нарисовал на земле какие-то кабалистические символы и установил алтарь, однако, в данной ситуации, меня насторожил не колдун, а семь покойниц, замерших у стен зала и неотрывно следящих за его приготовлениями.

Женщины казались похожи, словно сёстры: невысокие и крепкосбитые, они были одеты в серые саваны; их грязные, немытые седые волосы растрепались, а руки с облупленными ногтями безвольно свисали вдоль тела. Творожисто-белые, рыхлые лица покойниц, на которых отсутствовали глаза и нос, лишь обрюзгший рот - на изъеденной крупными оспинами коже, были обращены в центр зала.

Лич Нойда-Аккира

рейдбосс

Уровень: 100;

Здоровье: 100%;

Способности: ???

Я тихо выругался, когда ознакомился с описанием одной из барышень. Рейдбоссы! Семь штук!!! И как мы вдвоём (хорошо, учитывая Дика, втроём) должны справиться с ними? Время шло, а мы с побратимом стояли, боясь шелохнуться, чтобы не выдать своё присутствие и не привлечь внимание Нойд.

Балахонщик закончил приготовления и сделал полшага назад, осматривая своё творения, именно этот момент я выбрал, чтобы начать переговоры. А что делать? Психом я себя не считал и бросаться в безнадёжный бой не горел желанием. Тем более, в случае смерти, моя бренна тушка возродиться в месте привязки, но у Харальда шансов выжить, в данной ситуации нет.

- Остановитесь! - громко крикнул я. «Мордой в пол, работает ОМОН!» наглость - наше всё. Мне оставалось только блефовать и, возможно, если колдун поверит, мы уберёмся отсюда целыми, невредимыми и с выполненным заданием.

Неизвестный обернулся на звук голоса. Как бы я не напрягал глаза, но рассмотреть лицо колдуна у меня не получалось - под капюшоном была абсолютное чернота.

- Бегите, - прозвучал равнодушный ответ.

Пока мы мило беседовали (сказали друг другу по одному слову), Нойды устремились к непрошенным гостям.

Дважды нас упрашивать не пришлось. Синхронно мы с Харальдом развернулись и... побежали в противоположную от туннеля сторону - каким-то образом одна из тварей переместилась к нам за спину, перекрыв проход. К счастью из зала вели ещё несколько выходов, однако очень скоро мы поняли, что воспользоваться ими нам не позволят.

Нойды нас окружили. Побратим встал на одно колено, сложил руки в молитвенном жесте и начал читать «Прощение Духа», мне показалось, будто колдун заинтересованно хмыкнул, однако не попытался вмешаться в битву. Пока Харальд произносил слова длинной молитвы, чтобы выиграть немного времени для него, я активировал Цепь Праведника и накинул силовой жгут на огромный валун - потянул, мышцы вздулись, но камень не шевельнулся. Я крепче упёрся в землю, напрягся, так что сухожилья готовы были вот-вот порваться, а кости протестующе заныли, грозя треснуть. Булыжник сдвинулся на миллиметр. Я тянул и тянул, вкладывая все силы, а затем, когда троица Нойд приблизилась на десять метров, камень сорвался с места.

С громким треском, на фантастической скорости, словно выпущенный из катапульты, булыжник врезался в передовую троицу, отбросив их к стене склепа. Я завалился вперёд и что с ними было дальше не рассмотрел, Харальд дочитал молитву.

От побратима начали исходить волны света и как только они достигли первой Нойды, та сразу начала дымиться - Прощение Духа выпивало из нечисти тёмную силу, которая удерживала их в нашем мире. Но слишком медленно. Чтобы таким образом убить рейдбосса, требуется воздействовать на него больше десяти минут минут, а у нас нет столько времени.

Я разбежался, применил Поступь Ветра и обрушился на ослабленную тварь сверху, вонзив глефу в основание её черепа. Тварь взвыла и осыпалась пеплом.

Три её товарки, наплевав на смерть подруги, неслись на Харальда, выставив руки со скрюченными, грязными пальцами. Волны света окутывали их, причиняя неимоверную боль, из-под ступней Нойд валили клубы чёрного дыма, как будто монстры шли по раскалённой сковороде. Побратим продолжал читать молитву твёрдым голосом.

Из тени материализовался Дик и атаковал одну из тварей. Прыжок кота застал Нойду врасплох, она упала на землю, дёргаясь и пытаясь встать, к потолку устремились струи пара, словно от рыбины, брошенной на решётку мангала. Однако даже в таком состоянии тварь сумела нанести несколько ударов... кот умер тихо.

Спустя сутки я смогу призвать Дика, а пока надо сконцентрироваться на сражении и любой ценой сохранить побратиму жизнь.

Вторая бросилась на Харальда - я метнул в неё глефу и прыгнул следом, с разворота впечатав сапог в лицо Нойды. Она полетела назад, а мне пришлось извернуться, чтобы схватить древко и вернуть себе оружие.

«Остались пятеро!» - промелькнуло у меня в голове.

На плечи рухнула тяжесть, я почувствовал, как ломит виски, как двоится зрение, скороговоркой произнёс фразу, с моих рук сорвалась струя пламени на тех, кого отправил с помощью каменной глыбы прочь и кто слишком быстро успел вернуться. Разделил глефу пополам, превратив в короткие мечи, и резанул повисшую у меня на плечах, что есть сил, крутанулся, освобождаясь от хвата, перекатился по земле и вбил своё оружие в сердце той, что была пригвождена к полу.

Одна из тварей добралась до варвара, обхватила руками шею, пытаясь задушить. Я взревел, видя, как к ней спешит подмога. Ситуация складывалась - хуже не придумаешь.

У меня получилось помочь побратиму, однако Харальду серьёзно досталось - он вяло шевелился на полу, пытаясь выпить лечебное зелье, но дрожащие руки плохо его слушались. Я стоял над телом побратима и также терял силы, как старый аккумулятор без подзарядки, а монстров все ещё было много. Чертовски много.

Одна из Нойд прыгнула, и мы вместе грохнулись на землю - я задействовал тяжёлую артиллерию: Радужное Тело и Взгляд Хаоса. Несколько секунд неуязвимости позволили мне расправиться со сбившей меня тварью и, на пределе своих возможностей, я опять встал, защищая друга.

Помутневшее зрение отметило метнувшуюся тень. Машинально я выставил глефу, позволив твари напороться на неё, ощущая, как древко вздрагивает в моих руках, когда клинок разрубал кости Нойды. Кто-то вцепился мне в ноги и я, теряя сознание, вывалил из рюкзака все зелья друидки и сам же упал на них, давя колбы своим телом.

В подземелье словно разорвалась ядерная бомба - взвыло, в воздухе закружились знаки, каждый из которых падал на монстров, впивался в их плоть, ослаблял. Ту, что сидела на моей груди, снесло. Я почувствовал, как захват на шее ослаб, саданул назад локтем, поднялся и, развернувшись, опустил глефу на тварь.

Это потребовало от меня, порядком израненного Нойдами, просто нереальных сил. Так что я почти сразу упал опять, уже зная, что уцелевшая меня точно прикончит. Надвинулась чернильная тьма, с воем, криком, диким хохотом и громом барабанов. А затем мрак рассеялся, пришли серые сумерки, и я, все ещё удерживая глефу влажной ладонью, попытался разглядеть, что происходит.

Быстро начало светлеть, колдовство, царившее в склепе, стремительно рассеивалось.

И я увидел ангелов.

Их одежды были ослепительно-белыми: белый миланский доспех; белый плащ для верховой езды; белый рондаш, с парными зубьями и даже сапоги. Тем более впечатляюще смотрелись красные вкрапления, словно кровь, пролившаяся на нетронутый снег. Алая фибула, скрепляющая плащ, алая пряжка на ремне, алые края камзола, выглядывающие из-под доспеха.

Они шли по дымящейся земле, держа в руках, затянутых в белые перчатки, ослепительные клинки.

«Так вот вы какие, предсмертные галлюцинации» - подумал я, теряя сознание и забыв, что могу воспользоваться божественным скилом, чтобы не умереть.